Текст книги "В чужом городе"

– Извините, вы лучше посмотрите, что в анкете написано, – говорю я ей.

– А что у вас в анкете написано? Здесь каждый день это вот.

– Хорошо, каждый день у вас что? Полотенце забирают?

– А вы что думали, у нас простыни даже забирают и все что угодно.

– А для чего вы тогда анкеты заполняете?

– Да брось ты это, из-за каких-то пяти рублей, – толкает меня главный инженер.

– Да здесь не из-за пяти рублей. Нас обвиняют. В чем? В воровстве самом настоящем, что мы взяли эти полотенца! – начал я уже сердиться.

Главный инженер отдал администратору деньги и попросил вернуть нам наши паспорта.

– У вас там остались наши данные? Вот имейте в виду, что я сейчас же иду в редакцию Комсомолки и Литературной газеты, и я добьюсь, что на вас завтра будет написан фельетон о том, как вы встречаете и провожаете гостей.

С этими словами мы тогда ушли. С тех пор, когда я останавливаюсь в наших гостиницах и санаториях, процедура сдачи номера мне всегда очень неприятна. Настолько меня возмутил тот случай.

А тогда получилось так, что никуда я не пошел, потому что мы спешили на вокзал. И каково было мое удивление, когда через день пришел перевод на мое имя с деньгами, которые отдал главный инженер администратору. Правда, никакого извинения мы не получили. Очевидно, совесть заговорила или нашлись у них где-то полотенца…

Я сдал дежурному номер, взял сумки и спустился к машине. Наталья с главврачом стояли возле машины и разговаривали. Когда я подошел, Наталья отдала мне ключи, я положил в багажник вещи. Открыл ей дверь, она попрощалась с главврачом и села. Сам я сел за руль и мы поехали.

Надо сказать, довольно удобная машина. Управление очень легкое, коробка – автомат. Все необходимое в наличии. Наталья предложила заехать в парк. Я сказал, что не знаю, где он находится. Она сказала, что покажет, и начала командовать мной, как штурман. Мы прогулялись с ней по парку, нашли скамейку в тени – она была свободна. Мы сели, но почти не разговаривали. Наталья была очень задумчивой.

– Пойдем в кафе-мороженое, – предложила она.

Уже в кафе, когда нам принесли мороженое, она спросила меня:

– А жена долго болела у вас? От чего она умерла?

– Да вот, болезнь XX–XXI века – рак… Она всегда была здоровой, веселой, а когда хватились, то была уже четвертая степень. Печень уже «нафарширована» метастазами, как выразился хирург, который делал ей операцию. А у вас? Я смотрю, у вас кольцо на левой руке.

– А я тоже вдова…

Глава третья

В это время зазвонил телефон. Она ответила, секунду слушала. Вдруг у нее заблестели глаза.

– Приезжайте сюда, я нахожусь в кафе, буду ждать.

Она назвала адрес кафе и положила телефон на стол.

Я на нее вопросительно посмотрел, на что она загадочно ответила: «По делам».

Дела есть дела. Все-таки она работает, хотя я даже не знаю масштабов ее бизнеса…

Через двадцать минут к нашему столику подошли два человека. Один из них был среднего возраста, а второй выглядел очень молодо. Они остановились около Натальи, вопросительно посмотрели на меня, на нее.

– Говорите при нем, – сказала Наталья. Они начали ей докладывать, и я понял, что это доклад о розыске того Михаила…

Михаил! Так вот в чем причина такого задумчивого настроения у моей попутчицы! Все это время ее беспокоила мысль о мести! А эти двое мужчин – не ее коллеги по работе, а агенты частного сыска! В этот момент мне припомнился эпизод в поезде, когда я предложил Наталье присоединиться к моему скромному ужину. Она тогда посмотрела на меня так, что мне даже стало не по себе. Будь у нее когти, как у кошки, она вцепилась бы мне прямо в лицо. Да… Не хотел бы я оказаться на пути у этой женщины. И как я сразу не додумался о ее планах! Но, интересно, какую же роль она приготовила мне?

Старший, тем временем, говорил, что им удалось разузнать о Михаиле: он окончил театральное училище, был в труппе театра Комиссаржевской. Но поскольку он претендовал всегда на главные роли, не имея на это актерских данных, то специальность променял на альфонса. Влюблял в себя молодых, красивых женщин, выбирал тех, у кого родители побогаче. Но три года назад влюбил в себя молодую женщину, а она оказалась подругой крутого авторитета. И это ему очень дорого обошлось. После разговора с этим авторитетом с ним поговорили братки. И с тех пор ему пришлось прекратить свое альфонство, поскольку после этого разговора, – на этом моменте он сделал паузу, сказал: «Извините, Наталья Алексеевна» – и продолжал, – он не смог больше выполнять мужские обязанности. Поэтому превратился практически в бомжа. В театре иногда получал второстепенные роли.

Но самое главное, что я услышал, было то, что все пережитое Натальей в Петербурге – простой спектакль. Но вот кто заказчик этого спектакля, кто автор сценария и режиссер – этого пока они не выяснили.

– Ему было поручено влюбить вас в себя, извините пожалуйста, за такую неприятную формулировку, и привезти вас в Санкт-Петербург. А дальше – это уже не его проблема. Он получил за это деньги. На этом его роль закончилась. Мы работаем над заказчиком. Нам еще нужно время, – закончил свой доклад частный детектив.

Все время, пока говорил этот мужчина, я смотрел на Наталью. Временами ее глаза то сужались, то расширялись. Она молча выслушала, не перебивая и не задавая никаких вопросов. Лишь когда доклад был закончен, она сказала: «Спасибо».

– Мы ждем ваших указаний.

– Найдите мне заказчика как можно быстрее.

Они молча кивнули и удалились.

Она положила папку на стол, сжала кулак… Ее губы были плотно сомкнуты, глаза смотрели строго, почти ненавистно. Я молчал…

Через какое-то время она подозвала официанта, попросила еще кофе, предложила мне – я кивнул.

Так прошло какое-то время. Она изредка попивала кофе, а больше сидела и пристально смотрела в кофейную чашку.

– Я предполагала, что здесь что-то не так. Уж слишком все наиграно получалось. Ну, ладно, разберемся, – сказала она и улыбнулась, глядя на меня.

Впервые за все время это была настоящая улыбка. Мы поднялись, стали уходить, она взяла меня под руку. Я взглянул на нее и поразился – рядом со мной теперь другая женщина. Ее глаза засветились. И я почувствовал, как с нее будто слетел груз унижений, который давил на нее все это время, начиная с петербургского «спектакля».

Она была просто вовлечена в чью-то игру. Но где план сорвался, почему не был доведен до конца – это еще предстояло выяснить.

Глава четвертая

Мы подошли к машине, я сел за руль. Изредка я поглядывал на Наталью, о чем-то размышляла, что-то прикидывала. Она иногда улыбалась, а иногда, прищурив глаза, смотрела на дорогу в то время, пока я молча вел машину.

Она попросила меня отвезти ее домой, но я возразил ей.

– Нет уж, Наталья. Будьте любезны, вы меня отвезите к моей квартире.

Она удивленно посмотрела на меня.

– А что вы так смотрите? – начал улыбаться я, – в чужом городе без доверенности, не будучи вписанным в страховой полис, ездить, да еще и на чужой машине, – это преступление. Меня могут посчитать за угонщика. Так что будьте любезны оформить на меня доверенность или просто довезите до дома сначала меня.

Она улыбнулась и сказала, чтобы я довез себя до дома, а дальше поведет она.

– А вечером мы встречаемся и будем гулять. Гулять по-настоящему.

Я смотрю и удивляюсь, как преобразилась эта женщина. Теперь она веселая, радуется, смеется. В чем же кроется причина?

– Значит так, я за вами заезжаю сегодня вечером.

Мы подъехали к дому, я отдал ей ключи. Она села за руль и умчалась.

Я пришел к себе, прилег отдохнуть и начал думать, какая все-таки роль предназначена мне. Я лег, не раздеваясь, и заснул. Разбудил меня звонок. Это звонила Наталья. Она сказала, что будет через пятнадцать минут. Я умылся, побрился и в том же одеянии, в котором ехал, в джинсах и куртке, вышел к ней, когда она приехала.

А приехала она на BMW. В превосходном вечернем платье, с шикарной прической, увидела меня и рассмеялась.

– Нет, я хочу вас видеть в цивильном костюме, будьте любезны.

Она подошла, взяла меня под руку, мы вернулись в квартиру.

– Я подожду, переодевайтесь.

Пришлось надеть костюм, галстук, рубашку.

– Сегодня будем мы гулять. Гулять по-настоящему.

Она сказала Сереже адрес, и мы поехали в ресторан. Ресторан оказался прекрасным. И даже там, как оказалось, Наталью знали и швейцары, и официанты. Пришли, сели за столик. Очевидно, столик был заказан специально для нас, потому что сразу же подбежали два официанта. Наталья им что-то сказала, я даже и не понял что, как перед нами сразу же появились на столике закуски. Я подумал, что и это, наверное, ее ресторан.

Через какое-то время к нам подходит элегантный мужчина в шикарном костюме. Чистенький, ухоженный, улыбается Наталье. Та подает ему руку, здоровается и между делом говорит:

– Аркадий, познакомься, это мой жених, – указывает на меня.

Я поначалу даже не расслышал, что она сказала. А даже если бы расслышал с первого раза, то скорее всего решил бы, что мне послышалось.

– Мы вчера подали заявление, и вот хочу тебя познакомить с моим женихом, – вновь повторила Наталья, а сама все смотрит на этого мужчину, который сильно переменился после ее первых слов. На лице появилась злая ухмылка. Он с ненавистью сверлил меня взглядом, словно злая собака, у которой отбирают кость.

– Да, Аркадий, ты, наверное, слышал о моей поездке в Питер, ты знаешь, что там случилось?

Аркадий покраснел, потом лицо его покрылось пятнами, а Наталья начала ему рассказывать, как она влюбилась, как она поехала в чужой город, и как там случилось то, что случилось.

Аркадий все это время ошарашенно слушал, не спуская с меня звериного взгляда.

– И вот представляешь, – продолжала тем временем Наталья, – вот это Леонид Петрович, он помог мне выбраться из этого борделя. Я очень благодарна ему и хочу сказать тебе, что я всю жизнь мечтала о таком благородном человеке и, наконец, встретила и хочу выйти за него замуж. Свадьбу мы назначили, тебя приглашаю первым.

Когда она все это сказала и замолчала, глядя на него, Аркадий молча, ничего не говоря, неуклюже развернулся и ушел. Наталья рассмеялась ему вслед.

– Наталья Алексеевна, я ничего не понял, – признался я ей, когда Аркадий ушел.

– А что понимать, вот сценарист, вернее, не сценарист, а заказчик сценария и главный режиссер!

– Что, простите? Я не очень понимаю сейчас происходящее.

– Я тоже. Но, кажется, я просто угадала.

Понять точно, что все это значит, у меня не получилось – Наталья предложила уехать и поужинать в другом ресторане.

Мы поехали в другой ресторан, где она заказала вино и коньяк. Я стал ее расспрашивать поподробнее. Она начала мне рассказывать, и по ее описаниям я отчетливо начал узнавать Васильевский остров в Питере…

Но и здесь узнать все подробности у меня не получилось. Зазвонил телефон. Наталья быстро ответила и сказала только, где она находится.

Через несколько минут зашли вновь те люди, которые утром передавали Наталье информацию.

– Что нового? – спросила их Наталья.

Говорил вновь мужчина постарше. Он сказал, что им удалось разыскать всю труппу, которая участвовала в этом спектакле.

Суть заключалась в том, что этот Михаил привозит Наталью в Петербург, после чего разыгрывается сцена с борделем, которая заканчивается милицией. Оттуда ее отпускают без денег и документов. Выдают лишь паспорт в самый последний момент. И вот тут-то Наталью должен встретить сам заказчик. Он должен помочь, выручить униженную и оскорбленную Наталью из сложившейся ситуации.

– Но вы исчезли из их поля зрения, они просто потеряли вас из виду, – сказал мужчина уже под конец своей речи.

Наталья рассмеялась.

– А исчезли вы как раз на пересечении Среднего проспекта и Восьмой линии Васильевского острова. Как они вас потеряли из виду, они не могут объяснить, а заказчика они не знают. Все получали через интернет: и деньги, и инструкции, и сценарий.

Я думаю, что через сутки мы назовем вам имя заказчика.

– Ну, спасибо, – сказала Наталья, когда отчет был закончен.

Они, как и утром, не ответили, а лишь молча повернулись и ушли.

– Ну, все! – сказала она торжественно, – теперь картина полностью ясна. Драматург, сценарист, режиссер проявился. И имя его – Аркадий.

– А кто такой Аркадий?

– Аркадий, ты видел, обеспеченный человек. Будем говорить, мой конкурент, работает в том же бизнесе, что и я. Он давно начал ухаживать за мной. Красиво ухаживает: не забывает на каждый праздник меня поздравить, приезжал раньше частенько ко мне, делал предложение. Но не нравится он мне. Криминальное у него прошлое… А я с криминалом не хочу иметь отношений. Хотя сейчас он вполне уважаемый человек, о его прошлом сейчас почти никто не помнит. Он у нас даже в депутатах ходит. Вот, на что пошел, чтобы завладеть моим вниманием… Но, думаю, теперь будет все иначе.

– А как я оказался в женихах?

Она немного смутилась, опустила глаза.

– Извините, пожалуйста, у меня в тот момент просто вырвалось. Мне хотелось сказать ему что-нибудь очень жесткое, чтобы он понял, что и над ним могут жестоко пошутить при необходимости. И мне кажется, это удалось. Я еще раз прошу прощения, что я вот так, не согласовав с вами, сразу объявила…

– Теперь уж извините, как вы будете выходить из этого положения, я не знаю. Раз заявление подано, то…

– Это мы потом обсудим, – рассмеялась Наталья.

– Но имейте в виду, что условия брачного контракта будут очень жесткие.

Наталья весело рассмеялась мне в ответ.

Остаток вечера прошел очень хорошо. Мы прекрасно провели время, а потом Сережа развез нас по домам.

Глава пятая

– А почему ты не женился второй раз? – спросила меня Наталья, когда мы вновь увиделись на следующий день.

– Ты знаешь, трудно сказать… Я женился рано, как я уже говорил, женился по любви и сразу попал «под каблук»… Долго я так жил, а сейчас… Видишь ли, когда человеку полтинник, когда у него уже привычки все устоявшиеся, взгляды, то трудно найти человека, с которым душе было бы спокойно. Хотя могу признаться, что некоторые разведенные и вдовушки с удовольствием бы приняли мое предложение. Но у меня всегда перед глазами стоял пример моего тестя…

…Семья моей жены была очень дружная, друг к другу ее родители всегда относились с большим уважением. Сельская интеллигенция: он учитель, она фельдшер. Зарплата сами знаете какая, тем более в сельской местности. В станице они построй-ли дом, при нем был участок. И помимо основной работы они занимались собственным хозяйством. Это у них получалось хорошо. Отец моей жены был хороший хозяин. У него росли и яблони, и сливы, и абрикосы, и черешни, и ягоды… И жена его была тоже очень хозяйственной. Она и готовить умела, и варенье варить, и закрутки делать. Даже собственное вино делали. У моего тестя была какая-то старинная книга, где еще использовалась буква «ять». Книга содержала старинные русские рецепты. Среди прочего там была глава, посвященная винам. В ней описывались рецепты приготовления вин из ягод. Крыжовник уже тогда назывался винной ягодой – из него делали вино. В книге говорилось, что если приготовленное из крыжовника вино правильно хранить и чаще, чем виноградное, очищать, то через пять лет вино из крыжовника сможет конкурировать с лучшими виноградными винами. Так и жила эта семья, воспитывая трех дочерей, старшая из которых стала моей женой.

Когда дети уже выросли и разлетелись по Союзу, теща скоропостижно ушла из жизни, а тесть сильно затосковал. Каждая из дочерей приглашала его жить к себе, но он отказывался – не хотел быть обузой. Я не раз приезжал к нему и замечал, что часто ходит он с мокрыми глазами… Все в доме напоминало ему жену. Сильно он ее любил и очень тосковал, что ушла она так рано…

Позднее он продал свой дом и переехал в другую станицу.

Купил небольшой домик и зажил там, по-прежнему занимаясь хозяйством. Все у него было хорошо, только теперь ему самому приходилось закрутки делать и варенье варить…

Как-то раз, когда мы с женой во время отпуска заехали его навестить, мы увидели, что живет он не один. Женщина была симпатичная, очень чистоплотная, умела печь вкусные пироги. Нам казалось, что они вполне друг другу подходят, но через год, когда мы вновь приехали к нему, он встретил нас один. Я спросил тогда у него, как так получилось.

– Понимаешь, все-таки у нас с ней уже возраст, свои дети, что у нее, что у меня. Уехала она однажды в гости к сыну, а у меня как раз в саду поспели яблоки и абрикосы, да еще я малинового варенья сварил накануне. Я решил отправить посылочку средней дочери – Танечке, – ответил мне Иван Дмитриевич.

И вот он собрал посылку и отослал дочери. А когда вернулась его вторая жена, соседка ей говорит: «Ты уехала, а он таскал посылки на почту, все отсылал куда-то». Даже и не знаю, как слова соседки так повлияли на эту женщину, но она пришла к Ивану Дмитриевичу и начала спрашивать: «Кому ты тут посылки рассылаешь?». Он ей объяснил, что послал посылку своей родной дочери Татьяне. А она ему сказала, чтобы он больше без ее разрешения и согласия никогда и никому ничего не посылал. У тестя дыхание перехватило… На своем собственном участке выращенное своими руками он не может отправить родной дочери, а должен у кого-то спрашивать разрешения.

Иван Дмитриевич не стерпел этого и сказал ей, чтобы она собирала свои вещи, а он пока сходит и наймет для нее машину… Она, конечно, стала извиняться, пыталась объяснить, что он ее неправильно понял, но Иван Дмитриевич была настроен принципиально, несмотря на взаимное уважение, принятое в его семье. Он нанял машину, погрузил ее вещи и распрощался. Так он снова стал жить один.

С тех пор прошло, наверное, года два. Он пишет письма, в которых сообщает о том, что встретил женщину, с которой они решили жить вместе. Написал, что он поменял адрес, и пригласил в гости.

Новую жену его, как он сообщил в письме, зовут Мария Евграфовна. Мы как обычно поехали летом на машине. У меня в то время «Волга» была. Мы сначала заехали к моим родителям, а затем поехали в гости к Ивану Дмитриевичу по его приглашению.

Был уже вечер, когда мы приехали в станицу Каневскую, нашли дом, постучали в калитку…

К нам выходит насупленная женщина. Моя жена спрашивает, здесь ли живет Иван Дмитриевич. «Здесь», – только и сказала она, повернулась и пошла обратно. Я думаю, она знала, что приедет дочь Ивана Дмитриевича, и, наверно, догадалась, что это и есть она. Но от такого приема у моей жены руки опустились, и очки съехали на нос. А я, тем временем, слышу, как эта женщина зашла в дом и громко сказала: «Вон, к тебе приехали, иди – встречай». Иван Дмитриевич выскочил к нам, начал нас приглашать, открыл перед нами калитку и ворота, давая мне заехать.

Мы приехали с продуктами. Мои родители специально приготовили, чтобы здесь, нагрянув неожиданно, не поставить хозяев в неудобное положение. Стали ужинать. Мария Евграфовна сидела молча, как воды в рот набрала. Тесть – напротив – был в хорошем настроении, много шутил. Сказал между делом, что завтра к Марии Евграфовне приезжает сестра, так что у нас полный дом будет гостей.

Утром мы съездили в станицу Староминскую на кладбище к теще, поправили могилку, подкрасили ограду. А вечером я с Марией Евграфовной поехал встречать ее сестру. Когда мы встретили ее и поехали обратно, ее сестра обрадовалась: «Вот хорошо, у нас теперь машина есть, будем ездить на Лиман». Лиман – это прибрежная часть Азовского моря. Там, в Сладком Лимане, находятся особые иловые грязи, которые успокаивающе действуют на организм человека. Когда я в первый раз приехал к тестю, мы поехали с ним на рыбалку, а после искупались в этих Лиманах. Дорога назад была где-то двадцать километров, но доехал я еле-еле: меня буквально морил сон. Когда мы приехали, я спал самым настоящим богатырским сном. Проснулся свежим и отдохнувшим. Иван Дмитриевич тогда рассказал мне, что там есть санатории, где люди лечат нервы.

На следующий день мы завтракали за столом уже вместе с сестрой Марии Евграфовны. И если вчера Мария Евграфовна сидела за ужином, так и не проронив ни слова, то сегодня с утра она за столом командовала. После завтрака, она сказала, указав на тестя повелительным жестом: «Ты останешься дома, а мы сейчас поедем на Лиман». Мне это очень не понравилось. Я спросил, какой транспорт ходит на Лиман, на что Мария Евграфовна, опешив, сказала, что поедут они на моей машине.

– Я вот на рыбалку, на пруды собрался с Иваном Дмитриевичем, – жена во время моих слов уже толкала меня под столом ногой.

Мария Евграфовна была шокирована таким моим ответом.

– Да, я уже приготовил и удочки, я поеду с Иваном Дмитриевичем на пруды рыбачить, – повторил я.

Закончилось все тем, что жена потом сказала мне, что я хам и веду себя невоспитанно.

– Ты извини, пожалуйста, – сказал я ей в ответ, – я извозчиком быть не хочу. Вместе с тестем я бы с удовольствием съездил на Лиманы. Но старух возить мне не приносит никакого удовольствия. Не хочу тратить на это отпуск.

В итоге мы договорились, что моя жена останется дома, а я Марию Евграфовну, ее сестру и тестя свожу на Лиманы. Из-за этого конфликта в тот год мы недолго там погостили – уехали на следующий день.

На следующий год мы приехали опять. Раньше было так, что у Ивана Дмитриевича всегда все было в большом запасе на случай гостей. Когда мы еще студентами были с женой, ее родители всегда снабжали нас посылками с продуктами. А теперь, когда мы приехали, на ужин, помимо привезенных нами продуктов, все было с магазина. Это меня очень удивило. Позднее я узнал от Ивана Дмитриевича, что у Марии Евграфовны есть дочь, которая живет в другом городе. Она с мужем и его друзьями часто приезжает и, как я догадался, хорошо подчищает запасы тестя… Как обычно, на следующий день после нашего приезда, мы собрались ехать на могилу тещи. В тот день я заметил, как с утра Мария Евграфовна долго и упорно что-то говорила тестю, после чего он подошел ко мне и спросил: «Может быть, вы сами съездите туда?». Я удивился, спросил его, хорошо ли он себя чувствует, предложил ему ехать лежа на заднем сиденье. Я смотрел на него и не понимал, куда делся тот волевой человек, который при первом неуважительном к себе отношении выпроводил из своего дома ту, которая пожалела для его дочери фруктов…

Я продолжал собираться, как будто ничего не замечал. Попросил его взять лопаты, краски, кисточки, чтобы подправить могилку. Иван Дмитриевич вновь подходил к Марии Евграфовне, а та сердитым шепотом что-то ему говорила. Он опять обращался ко мне, спрашивая, не сможем ли мы без него поехать. Я, делая вид, что не замечаю недовольства Марии Евграфовны, стал ему опять предлагать расположиться на заднем сиденье, при этом обещая ехать со скоростью не больше сорока километров.

В конце концов, мы его забрали и поехали вместе с ним. Всю дорогу он был очень задумчив и все время спешил. Как только мы вернулись, Мария Евграфовна начала ему высказывать: «Вот ты уехал, а курочки некормленые. Болтался где-то, а они есть хотят». Я смотрю и глазам не верю: тесть скорее бежит, рвет какую-то траву, суетится, пока эта женщина приговаривает: «Проболтался неизвестно где, а курочки некормленые остались». Тесть весь сжался, а я недоумевал: он поехал на могилу к жене с родной дочерью, а эта женщина из-за каких-то курочек начинает его мучить. Что она сама не могла их покормить? Меня это возмутило окончательно, я подошел и сказал ей прямо в лицо: «Если вы сейчас еще что-нибудь скажете про курочек некормленых, я им всем головы оторву, курочкам вашим. Вы что травите человека? Он с дочерью поехал на могилу ее матери. Вы что этого не понимаете?». Она остолбенела, а я повторил: «Если еще одно слово я услышу о курочках, все курочки будут с оторванными головами здесь у вас лежать».

Она с той минуты замолчала, очевидно, боясь, что я выполню свое обещание. И до конца нашего пребывания у тестя Мария Евграфовна не проронила ни слова. Такая вот была обстановка… Из уважаемого мной, доброго, умного, властного человека Иван Дмитриевич превратился во что-то аморфное…

– Такой вот пример. Поэтому мне не хотелось соединять свою жизнь с другим человеком. Может быть, у этой Марии Евграфовны была ревность к его первой жене, к которой он все еще относился с почтением? Но тогда это значит, что она попросту глупа в этом отношении. Мне не хочется попасть в похожую ситуацию.