Текст книги "Команда Д"

В тот день Яна определенно была в хорошем настроении – она шла домой из школы, весело помахивая синей плетеной сумкой с тетрадками. Куртка ее была нараспашку, весенний мартовский воздух приятно обжигал легкие, и в душе было что-то радостное. Проходя мимо распахнутой створки ворот гаража спецтехники, Яна чуть было не столкнулось с солдатиком, выносившим ведро мусора – какой-то щебень, промасленная бумага, бутылки.

– Сорри, мадмуазель. – галантно поклонился солдатик, – А я тут дерьмо несу. – он театрально шаркнул ногой.

Яна удивилась. Вообще-то с детства она привыкла считать солдат если и за людей, то безусловно за людей самого низшего сорта. Не потому что они хуже, а потому что они такие по званию. Они видела как отец гонял своих солдат, как любой сосед-офицер из городка мог остановить любого солдатика и дать ему любое поручение. Истину, что все люди равны и все люди братья, Яне вдолбили еще в школе на уроках политинформации, но в городке все обстояло иначе – были люди гражданские, которые не могли никем командовать, были люди военные, которые командовали, и были солдаты – те, кто не мог командовать никем. И вот встретился солдатик, который поразил ее воображение своим вольным обращением «мадмуазель» и вместе с тем бескомплексным упоминанием дерьма. Яна холодно оглядела его с ног до головы – среднего роста, мускулистый, симпатичная мордашка, напоминающая то ли певца группы «На-На», то ли персонажа фильма «Гардемарины, вперед!». Если бы не уши, торчащие из-под пилотки…

– Искренне желаю успехов вам и вашему дерьму во всех начинаниях. – в тон солдатику ответила Яна.

– А ты здесь живешь или приехала друга навестить? – деловито спросил парень, оглядел ее с непозволительной простому солдату внимательностью и улыбнулся. Улыбка у него была приятной.

– Мадмуазель. – строго поправила Яна. Ей не понравилось, что парень перешел на «ты».

– Мадмуазель! – подхватил парень радостно.

– Так вот, мадмуазель живет здесь. А ты кто такой?

– Я принц. – сообщил парень. – Мадмуазель. – добавил он поспешно.

– В смысле? – не поняла Яна.

– Просто принц. Но заколдованный. Если мадмуазель соизволит со мной и моим ведром пройтись до вон тех помойных баков, то я поведаю свою грустную историю.

– Красиво поешь. – усмехнулась Яна. – Но девушек приглашают обычно в бар или на дискотеку, но уж никак не на помойку, тебя этому разве не научила маменька или первая школьная учительница?

– Увы. – парень театрально вздохнул и в глазах его блеснули искорки. – Дело в том, что эти помойные баки – тоже не совсем помойные баки. Они заколдованные. На самом деле вон тот с распахнутой крышкой – это заколдованный бар, а вот этот, закопченный, это типичная заколдованная дискотека. Но по дороге я расскажу и про это.

– Ну ладно, валяй. – Яна направилась к мусорным бакам в конце аллеи, а парень пошел рядом.

– Значит на чем я остановился? А, ну да. Я принц. Когда-то я был принцем, жил далеко-далеко отсюда – в городе Москва – в большой башне. Этажей так двадцать пять, с двумя лифтами. На двадцатом этаже жил. И готовился стать великим актером – ну ваще просто в щуку или в щепку.

– Не ругайся. – строго приказала Яна.

– Да ни боже мой. – парень приостановился и поставил ведро на землю, разминая ладонь, на которой красной полосой отпечаталась ручка ведра. – щука и щепка – это названия училищ. Училище – это тоже не ругательство, хотя по звуку похоже.

– Училище – ПТУ что ли?

– Не гони чернуху! – парень строго посмотрел на нее, но тут же поправился, – Мадмуазель! Не опошляйте добрую сказку. Шукинское и Щепкинское – училища театральные. И вот я, то есть принц, должен был учиться там на…

– На суфлера.

– Не, на актера. На Харатяна.

– Какая скука. Мне больше нравится Шварценнегер.

– Во как? – парень посмотрел на Яну с явным интересом. – Ну на Шварценнегера я там тоже собирался учиться. На факультете гантельного дела.

– Тебе что, помочь ведро нести? А то стоишь, ладонь трешь, гантельное дело.

– Помоги конечно. – парень нагло кивнул на ведро.

Яна опешила.

– Отставить. Шварценнегер, волоки сам.

– Есть! – Парень взял ведро и неторопясь потащил его дальше. – Значит тут прилетает злой колдун с повесткой, и не успел я выучить стишок и басню, как произносит он заклинание и превращает меня в зеленую жабу. Жаба зеленая, сапоги черные, портянки серые. – парень схватил ведро обеими руками, с натугой поднял и перевернул в раскрытый бак. Со звяканьем посыпались обломки кирпичей и остальная труха.

– Вот, значит, теперь я живу на этом болоте и жду пока придет прекрасная принцесса, поцелует меня и в тот же миг я превращусь обратно в принца – будущего Шварценнегера. Потом поженимся венцом да холодцом, нарожаем детей полну горницу, будем жить долго и счастливо и умрем в один день от одной и той же инфекции, как покажет потом эксгумация.

Яна весело засмеялась. Определенно парень ей нравился.

– А целовать следует сюда. – парень лихо сдвинул набок пилотку, и повернул к Яне чисто выбритую щеку, умильно улыбнувшись при этом.

Яна встала на цыпочки и чмокнула его в щеку, чуть порозовев от удовольствия.

– Спектакль был хорош. – сказала она. – но Шварценнегера из тебя не выйдет – ведра таскать не умеешь. Ну? И чего же ты не превратился в принца из зеленой жабы?

– Ну, не в ту же секунду. – важно ответил парень. И вообще наверно это была осечка, холостой поцелуй. Надо еще попробовать. Тогда наверно слетит жабья кожа и появится принц.

Яна скосила взгляд вниз на его ремень – действительно пряжка была лихо изогнута, так изгибают пряжку только деды, значит и впрямь парню до приказа, до превращения в принца, оставалось совсем недолго, этой же весной точно уйдет в дембель. Парень заметил ее взгляд, но истолковал его совершенно по своему.

– Да, принц появится как раз из этого места. Я чувствую, он уже готов появиться в любую минуту, зеленая жабья шкура уже горит синим пламенем и готова слететь. Но конечно не сейчас. Может завтра?

Яна вспыхнула и отвернулась. Тут только до нее стал доходить ужас ситуации – значит она, принцесса, посреди бела дня целует какого-то солдатика возле помойки, а тот ей говорит такие пошлости?? Неслыханно! И хоть вокруг вроде бы никого нет, все равно городок на виду и всегда здесь все видят всех.

– Постой! – закричал парень, – Не уходи! Это была шутка! – он побежал следом и схватил ее за правое плечо. – Стой!

Этого ему конечно не надо было делать. Яна, мстительно стиснув зубы, взмахнула левой рукой. Легко и метко, словно убивая комара, она шлепнула руку на правое плечо, поверх его руки и цепко прижала ее. Она даже успела ощутить, что рука солдата теплая и приятная на ощупь. Но правая рука Яны, аккуратно и рассчетливо выронив сумку с тетрадками, уже разворачивалась вверх и назад по дуге – и через секунду, когда Яна развернулась назад всем корпусом, она уже удовлетворенно наблюдала результат, твердо стоя вполоборота: внизу прямо перед ней маячила ровная и зеленая спина парня, неестественно свернутого и согнутого. Парень попробовал дернуться, и Яна привычным доворотом локтя еще крепче нажала на его руку. Парень охнул от боли.

– Да ты что? С ума сошла? – только и выдохнул он, – Я же пошутил, сегодня же первое апреля! День шуток!

Яна быстро прикинула дату – действительно, сегодня март кончился, и было именно первое апреля. Как она могла забыть? Она отпустила парня. Тот медленно выпрямился, потирая растянутое плечо. Вид у него был жалкий и растерянный.

– Ну ты что так? За что? – спросил он, и в его голосе прозвучало такое искреннее недоумение и почти детская обида, что Яне стало стыдно.

– Прости, у меня рефлекс, когда меня хватают за плечо. – соврала Яна.

Парень молчал, очевидно ему все еще было очень больно.

– Ну ты сильный, котенок. – сказал он, внимательно глядя на Яну.

Яна потупилась. Ей вдруг показалось, что она всю жизнь мечтала, чтобы ее кто-нибудь вот так вот назвал котенком, причем именно с такой интонацией.

– Давай я тебя еще раз поцелую. – неожиданно предложила она и сама себе удивилась.

– Давай! – парень обрадовался и подставил щеку.

Яна сжала ладонями его лицо, развернула к себе и чмокнула прямо в губы. Вдали послышался гулкий топот – бежала рота солдат.

– Все, пока! – Яна схватила с асфальта сумку и накинула ее на плечо.

– Ты придешь завтра! – сказал парень.

Яна не поняла какая у него была интонация – то ли утвердительная, то ли просящая.

– Посмотрим. – Яна не оборачиваясь пошла по аллее вперед.

– Раз-два! На месте – стой! – послышался далеко позади голос отца и топот многих ног смолк. – Ровняйсь! Смирно! Разминка окончена. Сейчас будет кросс пятнадцать километров! Готовы?

«Совсем папаша одурел. Все сегодня одурели.» – решила Яна и ускорила шаг.

– Почему не слышу ответа «так точно»? – рявкнул отец.

– Так точно! – раздались нестройные запыхавшиеся голоса.

– Молодцы. Шучу. С первым апреля, орлы. Вольно! Разойтись! Шагом марш в столовую! Занятие окончено, все свободны.

* * *

В этот вечер Яна долго не могла уснуть. Обычно она засыпала сразу, как только голова касалась подушки. Часы в комнате родителей пробили двенадцать – наступило второе апреля. Через шесть часов ее разбудит отец и начнется обычная утренняя тренировка… Затем снова школа… А Яне хотелось только одного – чтобы ее еще раз назвали котенком. Теперь она уже не сомневалась, что завтра (или уже сегодня?) после школы пойдет сразу к гаражу спецтехники. С этой мыслью она заснула. Ей снился странный цветной сон, будто она сидит верхом на створке ворот гаража и железная дверь не больно впивается ей в джинсы, а внизу стоит этот парень, только уже в штатском, и раскачивает створку, и никого кругом нет, и светит солнце.

– Эй, дверь обломится! – кричит ему Яна.

– Все будет нормально, ты только расслабься и держись крепче! – кричит ей снизу парень, и все быстрее и быстрее раскачивает створку как качели.

Яна изо всех сил сжимает колени, ощущая сквозь джинсы теплое железо и цепляется руками за теплую ржавчину, а створка качается все быстрее и вот уже весь мир вокруг сливается в одно радужное пятно и Яне невыразимо приятно, но в этот миг створка останавливает свой плавный полет и начинает мелко трястись на месте – неприятно и грубо. Яна открывает глаза и видит перед собой отца, трясущего ее за плечо.

– Подъем, дочка! На зарядку. Через пять минут чтоб была внизу. – отец как всегда выходит из комнаты.

Яна нехотя откидывает одеяло, погружаясь в пронзительную утреннюю прохладу и быстро одевается.

В этот день после школы Яна обнаружила гараж запертым. Как бы между прочим побродив по аллее городка, она вернулась домой и засела за уроки. Уроки делать очень не хотелось. Затем она еще раза два выходила из дому, придумывая себе разные предлоги – и каждый раз проходила вдоль по аллее мимо гаража, непривычно ощущая как замирает в груди сердце. Гараж был заперт и неприступен. То же повторилось на следующий день, и через день. Яна уже решила, что не увидит больше никогда этого солдата, и на четвертый день не пошла после школы к гаражу, а пошла домой короткой дорогой – сразу из поселка, где была школа, через заброшенный полигон, где еще четыре дня назад было грязи по колено. Но к вечеру Яна все-таки пошла прогуляться, а поскольку аллея в городке была единственным более-менее ухоженным местом, то конечно Яна пошла по ней мимо гаража. Издали она увидела, что дверь приоткрыта, и сердце ее забилось. В следующую секунду Яна призадумалась – а действительно ли в гараже тот солдат, и только ли он? Ведь в гараже могут быть и механики, и вообще кто угодно.

Хотя гараж этот был недействующий. Действующие гаражи, где постоянно шла работа, ремонтировались какие-то грузовики и легковые машины то ли начальства, то ли на заказ, где стоял уже год автобус с побитыми стеклами – эти гаражи находились в другом конце городка, ближе к шоссе. А гараж на аллее, точнее здоровенный полукруглый ангар, хранил в себе наверно на случай войны экспонаты боевой техники – какие-то гусеничные самоходные паромы, миноукладчики и еще пару машин, каких именно Яна не знала – с тех пор, как семья переехала сюда из Выборга, из гаража ничего не выезжало.

Яна осторожно подошла к раскрытой створке ворот и заглянула внутрь. Внутри было темно, веяло какой-то сыростью. В глубине виднелись темно-зеленые корпуса машин и никого не было. За спиной послышался шорох и Яна резко обернулась.

– Привет, принцесса! – перед ней стоял тот самый солдатик. – А я уж хотел к тебе незаметно подкрасться.

– Ко мне трудно подкрасться незаметно. Ты рад меня видеть?

– Не то слово, принцесса! Знаешь как я по тебе скучал?

– Правда? – вырвалось у Яны.

– Гори огнем моя пилотка! – сообщил парень.

– А что ты здесь делаешь?

– Да ничего в общем-то. Это называется – консервирую. Начтех распорядился чтобы я напоследок убрал гараж и обмазал все что можно солидолом – вон банка стоит.

– А почему напоследок?

– Потому что я завтра ухожу в дембель.

– Завтра? – повторила Яна и в ее голосе звучало удивление, смешанное с какой-то обидой.

– Эавтра. Вечером уже буду в Москве.

– У тебя уже есть билет?

– Да нет, ну какой билет у солдата? Поеду на грузовике в Ярославль – тут как раз идет один, я уже говорил с водителем, – а там сяду в электричку и к вечеру дома.

– Есть такая электричка от Ярославля до Москвы? – спросила Яна потому что не знала что еще спросить.

– Да. Специально для демобилизованных принцев. Шучу. Конечно есть, на электричках можно проехать везде. Как на вездеходе. Но с пересадками. Часа два до Александрова на одной электричке, потом на другой часа два до Москвы. Ну может чуть больше.

Яна молча и грустно смотрела на него.

– Ты видела когда-нибудь вездеход? – спросил парень.

– Смотря какой. Один видела. Даже управлять им умею.

– А супертягач БАТ-2М?

– Что такое БАТ-2М?

– Пойдем покажу. Только давай дверь прикроем, а то… ну просто прикроем.

Яна осторожно шагнула внутрь гаража, а парень со скрипом закрыл створку и задвинул ее изнутри деревянным бруском. Наступила почти полная темнота.

– А свет здесь есть? – спросила Яна.

– Я тебе открою военную тайну, только не продавай ее американцам. – Яна почувствовала как парень переместился и шагнул к ней ближе. – Дело в том, что этот ангар соверненно не готов к войне с предполагаемым противником. А с непредполагаемым – тем более. – Очень аккуратно, словно опасаясь удара, парень положил ей руки на талию. Яна не отстранилась. – В этом ангаре не работает электричество, водопровод, хотя и водопровод был сюда проведен когда-то – вообще ничего не работает. И все техника находится в такой глубокой… короче в совершенно заколдованном состоянии. Пойдем смотреть БАТ-2М.

Парень нащупал руку Яны, повернулся и шагнул в темноту, Яна двинулась за ним. Глаза уже привыкли к темноте, и Яна различала тени вокруг – гараж казался внутри еще больше чем снаружи. Они шли вдоль рядов машин, Яна узнавала некоторые контуры – вот ГСП, гусеничный самоходный паром, вот траншеекопатель, миноукладчик, вот еще какой-то монстр…

– Вот и пришли. – сказал парень и остановился.

Яна оглянулась – вверх, насколько хватало глаз, уходила огромная кабина, черной тенью выделяясь в сумраке гаража.

– Это и есть БАТ-2М?

– О, да. Великая и могучая машина. Такие расчищали завалы на Чернобыльской АЭС. Не бойся, не эта. Из местных украинских гарнизонов. – Смотри. – парень засунул руку за пазуху и достал продолговатый предмет. Выпыхнул свет.

– У тебя был фонарь? – удивилась Яна.

– Фонарь выдан мне начтехом для проведения гаража в боевой порядок. – гордо ответил парень. – Фонарь домашний, выдан под честное слово.

– Что же ты его раньше не зажег? В глаза не свети, дурак.

– Экономил казенные батарейки из домашнего арсенала товарища начтеха. Смотри на величие советской армии.

Парень направил струю света на кабину. Кабина конечно была большая, но не такая большая как поначалу казалось в темноте. В общем-то обычная кабина большого тягача. Внизу был приделан громадных размеров скребок – но не как у бульдозера, а выдающийся вперед в виде клина.

– Ну и что? Это и весь твой БАТ?

– Самое интересное внутри. Смотри.

Парень пошел вдоль кабины, зашел сбоку и поднялся на подножку. Зажав фонарь в зубах, он засунул руку в карман штанов и вытащил обычную аллюминиевую ложку, засунул ее рукоятью в дверь кабины, в четырехгранник защелки, где должна была находиться ручка, повернул и отклонился назад. Огромная дверь беззвучно распахнулась.

– Зааеай уа. – сказал парень, не выпуская изо рта фонаря.

Длинная труба фонаря вдруг покачнулась и сама по себе повела раструбом в сторону, ослепительно сверкнула и выскользнула из его рта. Яна все еще стояла перед кабиной, поэтому прыгать чтобы подхватить фонарь было слишком далеко. Полосанув напоследок по стене и потолку, фонарь брякнулся на пол гаража и хрустнул – звонко и рассыпчато. Наступила темнота.

– Тьфу, блин, дурак. – сказал парень после паузы.

– Дурак. Угробил фонарь. – произнесла Яна.

– Ладно. И хрен бы с ним. Только вот теперь темно. Все равно, лезь сюда. Ты видишь что-нибудь?

– Немножко. Яна вспрыгнула на подножку и первая залезла в кабину. парень забрался за ней и закрыл дверцу.

– Яна. – сказала Яна.

– Что??

– Мы не познакомились. Меня зовут Яна.

– Олег. Ну ты присаживайся, если видишь куда. Сейчас я зажгу спичку.

Что-то зашуршало, чиркнуло, и на миг кабина осветилась. Она была огромных размеров, спереди когда-то были приборные доски, но теперь зияли темные дыры от вывинченных приборов, одиноко торчал руль и какие-то рычаги, поднимавшиеся с пола. Сиденье было наверно четырехместным – оно представляло собой огромный диван из кожзаменителя, местами проплавленный сигаретами. Спичка погасла.

– Ну и что ты мне тут хотел показать? – спросила Яна и села на диван.

– Вот собственно и все. – парень сел рядом и придвинулся. – Посиди со мной немного. Правда здесь здорово?

– Здорово. – Яна пожала плечами. – Только зачем такую кабину строили?

Олег пододвинулся еще ближе, осторожно обнял ее за талию одной рукой, а другую руку положил на ее колено, почувствовав мягкую округлую форму ноги сквозь джинсы.

– Я думаю – для любви.

– Не слишком ли ты много думаешь? – Яна повернулась к нему.

– Я люблю тебя, принцесса. – сказал Олег и своими губами нащупал ее губы.

Потянулись секунды, Олег придвинулся к Яне совсем вплотную и стал нашаривать пуговицы ее кофты. Он оторвал свои губы от губ Яны и стал целовать ее лицо.

Яна хотела сказать: «Не надо, Олег», но вспомнила, что именно это говорят в подобных случаях все женщины во всех фильимах. Быть как все Яне не хотелось. Да будет так! – решила Яна и сама стала расстегивать кофту, а затем стянула майку. Лифчика она не носила никогда.

Олег повалил ее на сиденье и начал покрывать ее тело поцелуями – изящные плечи, шею, груди, необычно большие для такой хрупкой девушки. Яна глубоко вздохнула и стала расстегивать на нем одежду. На пол кабины полетели зеленая куртки, гимнастерка, затем янины джинсы.

Олег сжал ее талию и заскользил руками по ее телу, повторяя все плавные линии. Яна выгнулась в его руках и глубоко задышала. Тело Яны оказалось мягким и теплым, оно медленно извивалось пока Олег гладил ее грудь, живот, плечи. Затем он прижался к ней и повел рукой вниз, вдоль ее упругих бедер. Яна вздохнула еще глубже и раздвинула ноги. Олег провел по мягким теплым бедрам и скользнул рукой на внутреннюю поверхность бедра – они была еще более нежная. Наспех стянув с себя штаны, Олег лег на Яну всем телом и приник к ее губам. Его член, напрягшись, касался ее бедер. Яна схватила его руками и сама направила в глубину. Олег провел руками по ее бокам, по спине, взял ее за плечи, крепко прижал к себе ее напружинившееся тело и надавил. С губ Яны сорвался стон.

– Ты – девушка? – прошептал Олег.

Яна ничего не ответила, только выдохнула и прикусила нижнюю губу.

– Все будет нормально, ты только расслабься! – сказал Олег.

Он нажал сильнее, Яна застонала, выгнулась, но тут же расслабилась.

– Уже нет. – сказала она шепотом.

Олег в ответ снова начал ее целовать, равномерно двигаясь по мягким бедрам, алтасному, чуть наполненному животу, чувствуя как гибкие руки Яны обнимают и сжимают его все сильнее и сильнее. Яна дышала все громче, все глубже, запрокинув голову. Олег почувствовал, что ее бедра тоже начали двигаться ему навстречу. Все быстрее и быстрее, колышется старая обшивка сиденья, даже чудится, будто еле заметно раскачивается кабина на своих могучих рессорах – чуть-чуть. Еще, еще. Вдруг Яна переходит на крик, Олег чувствует как она поджимает ноги, что-то незримое глубоко внутри почти незаметно сжимает его плоть легкими судорогами, и вдруг Яна расслабляется. Не в силах себя сдерживать, Олег делает еще несколько движений, еще, еще, еще и резко привстает, отстраняясь от Яны.

– Испачкал пол кабины БАТ-2М? – осведомляется Яна. Голос у нее уже совсем спокойный, деловитый, даже немного ехидный.

– Откуда ты знаешь? Ведь темно.

– Темно, но слышно… Можно было этого и не делать.

– У тебя желание завести бэбика?

– У меня хороший день.

– Не очень я в этом разбираюсь вообще-то.

– Ну я-то наверно разбираюсь?

– Верю, котенок, верю. – Олег прилег рядом на сиденье, обнял ее и крепко поцеловал. Яна ответила долгим жарким поцелуем.

– Значит я у тебя первый?

– Это тебя смущает? Был еще один человечек в прошлом году, еще когда мы жили в Выборге.

– Где?

– В Выборге.

– Смешное слово.

– Так. Наверно ты уже понял, что я не люблю пошлостей.

– Не любишь пошлостей? – произнес Олег удивленно, затем что-то вспомнил, усмехнулся, на минуту оторвал руку от яниной груди и машинально потер свое плечо. – Н-да, помню. Кто тебя этому научил?

– Не любить пошлостей? Матушка.

– Нет, приемам таким кто тебя научил?

– Приемам – отец. Он у меня инструктор-десантник, в прошлом – афганец, спецназовец. Был когда-то такой спецназ МВД «Каскад», ты уже небось про такой и не слышал. Ну и отец занимался контролем южных границ СССР, ловили контрабандистов – наркотики, оружие.

– А ты где была?

– Я была маленькая. После Афгана отец стал офицером, командиром, а мы с мамой переехали к нему – он выбил разрешение, чтобы жена и дочь жили с ним на заставе. Ну а в восемьдесят пятом его погранотряд расформировали и часть перебросили под Ленинград – уже на борьбу с бандитами и спекулянтами, и мы переехали с заставы на базу под самым Ленинградом.

– Не было же тогда бандитизима!

– Ну ничего себе не было! По два выезда в неделю. Всегда был бандитизм, только говорить об этом – не говорили. И взяточничество всегда было.

Олег помолчал.

– А почему бывший? Чего он ушел из спецотряда?

– Ну… там долгая история. Знаешь как бывает? Сначала боец жизнью рискует под пулями, берет бандитское гнездо, а потом начинается суд, взятки, процессы, пересмотры, снова взятки – и через пару месяцев бандит оказывается снова на свободе. Оправдали.

– Неужели так было раньше?

– Редко. Сейчас чаще, но и тогда тоже было. Короче когда отец на очередном задании случайно увидел перед собой человека с обрезом, и понял что именно его он сам вязал два месяца назад… Короче он приказал своим бить на поражение и сам начал расстреливать первый – там было девять бандитов, один только остался живым, оказался крепким, откачали в госпитале… А приказ начальства был – брать всех живыми. Ну короче был скандал, но дело потом как-то замяли – ну вооруженные бандиты, самооборона там, понятное дело… Но у отца отобрали командование, разжаловали до старшего лейтенанта и предложили либо идти в отставку, либо стать инструктором под Выборгом… А потом в восемьдесят седьмом его снова повысили до майора с переводом, и вот уже полгода как мы переехали в эту дыру под Ярославль…

– Да, крут у тебя папашка…

– А то! – сказала Яна с гордостью. – Майор Луговой – тебя не гонял?

– Да нет вроде, я же не десантник, мы солдатики инженерного взвода. Но так наверно видел. Постой-ка… Майор… Высокий такой, с громовым голосом?

– Главное чтобы он тебя не видел. – Яна улыбнулась. – Вот, а я как раз десантник. В принципе легко справляюсь со взрослым мужиком.

– Ну ты даешь, десантница… Так что там было с тем парнем в этом самом городе… Нехорошее слово.

– В Выборге! – Яна в шутку пихнула его локтем.

– Ну да в Выборге.

Не отвечая, Яна потянулась, поморщившись.

– Ну и как же это, не получилось?

– В смысле? А, это… Да никак. Вот тебе сколько?

– Две.

– Что две?

– Девчонки две до тебя.

– Да нет, Олежек, лет тебе сколько?

– Двадцать один.

– Ну вот. Мне было пятнадцать, а тому мальчику четырнадцать… Я так поняла, что у вас в этом возрасте все кончается раньше чем начинается.

– Ну не у всех.

– А я и не говорю что у всех. Я что, по твоему похожа на девчонку, которая делает это со всеми?

– Да нет, нет…

– Или ты думаешь, что если я тебе отдалась во вторую же встречу в этом гараже, то я любому бы отдалась сегодня в этом гараже?

– Нет, котенок, успокойся, я так не думаю.

– Вот то-то.

– А с этим пареньком твоим вы долго встречались?

– Да… – Яна поморщилась, – Мы с ним вообще не встречались. Это был день рождения у подруги, а он был ее парень, а не мой.

– И чего?

– Да ничего. Пить мне нельзя, вот чего. А то начинаю себя вести странно… Короче помню что мы с ним заперлись в ванной, но у него все закончилось еще прежде чем мы успели раздеться…

– И чего, так и вышли из ванной?

– Если б вышли – как раз никто бы ничего и не заметил. Но мы там еще полтора часа обнимались-целовались.

– Ого, круто.

– Ничего крутого – подруга потом со мной разругалась навечно…

– А этот?

– Я наутро проснулась на кухне – там много было народу, какие-то коврики и спальные мешки всем расстелили, – и он возле меня крутится, типа кофе в постель принес. Посмотрела на него трезвым взглядом… господи, да на фиг мне такой нужен? И как я вообще могла? Ладно, что ты вообще ко мне пристал с этим?

– Сама разговор начала…

– Наверно пора одеваться.

– Как, уже?

– А что, еще?

– Конечно еще. – Олег улыбнулся и поцеловал Яну.

– Больно будет. Но ладно. – Яна обняла его и потянула к себе.

Олег перекатился и лег на нее, стараясь вжаться всем телом в ее мягкую и податливую плоть. Он гладил ее грудь, целовал ее длинные плотные ноги, Яна глубоко дышала и что-то шептала ему, он снова вошел в нее, и Яна двигалась навстречу ему, еще более горячо и резко чем в первый раз, мотая головой и разбрасывая по лицу рыжую челку, поднимая ноги и сжимая его в объятьях, и все повторяла: Еще, еще! И затем снова зашлась в стоне, не в силах его сдерживать.

– Котенок. – прошептал Олег, лаская ее грудь и обнимая за плечи.

– Неужели ты завтра уезжаешь? – спросила Яна грустно.

– Уезжаю…

– А может ты останешься на сверхсрочную?

– Хм… Нет, уж лучше вы к нам…

– К кому это – к вам? – насторожилась Яна.

– Фраза такая из фильма «Бриллиантовая рука»: «Будете у нас на Колыме…»

– А, помню. – Яна засмеялась. – А что, я приеду! Я девчонка боевая, соберусь и приеду. Двадцатипятиэтажка, говоришь?

– Двадцать четыре, если быть точным. Метро «Южная», а там пешком через парк Победы наискосок к Чертановской – сразу увидишь, там у нас одна башня.

– Этаж двадцатый?

– Как ты все помнишь-то… Двадцатый.

– А квартира?

– Что – квартира. Обычная квартира. Только у звонка табличка висит «Осторожно, злая человека».

Яна снова рассмеялась.

– Отпад полный. Когда к тебе приехать?

– Да если будешь вдруг проездом в Москве… Там видно будет.

– А вот в мае?

– Не, не. В мае я буду к экзаменам готовиться.

– В училище что-ли?

– Ага.

– Слушай, а как ты думаешь, меня бы взяли в театральное училище?

– Я бы взял. – усмехнулся Олег. – А так – не знаю.

– А что туда нужно сдавать? Математику, химию?

– Ты что, одурела? Туда басню надо. И стих. Выучить и прочесть. С выражением.

– С чем, с чем? С выражениями?

– И кто еще тут пошлит!

– Нет, ну правда, что за стих-то? – хихикнула Яна, – как на уроке литературы, «Лес дремучий снегами покрыт, на посту пограничник стоит»?

– Вот-вот. Хотя бы его. Или параноик стоит.

– Кто-кто стоит? Опять какая-то пошлость?

– Нет, параноик – это тот, кто боится.

Олег приподнялся на локте, запрокинул голову и стал читать:

 
Лес дремучий снегами покрыт —
На снегу параноик стоит.
Возле самого леса овраг —
Может в чаще скрывается враг?
Мерзнут уши и жмут сапоги —
Это порчу наслали враги.
Может хватит стоять на снегу?
Очевидно так надо врагу.
Все задумано очень давно,
Все рассчитано и учтено.
Но каких бы не встретил врагов —
Дать отпор параноик готов.
 

Яна от хохота чуть не скатилась с сиденья.

– Это чье?

– Мое.

– Нет, ну правда?

– Правда мое. Только что сочинил. – глаза Олега блеснули в темноте.

– Ух ты… Да, мне конечно далеко до театрального, я так не могу.

– Нет, ну там не обязательно сочинять, надо только выйти и красиво прочесть. – ответил Олег и почему-то смутился.

– А ты напишешь мне слова, я выучу и расскажу. С выражениями!

– Ну что ты, такое нельзя, я пошутил, там полагается какую-нибудь басню, типа «Ворона, очки и муравей» или что-то в этом роде.

– Слушай, а это ведь идея. И все? Больше ничего?

– Ну остальное ерунда, сочинение там еще написать.

– Сочинение ерунда. Слушай, как просто! Все, я серьезно начинаю думать, не поступить ли мне в училище.

– Ну, дело твое. – сказал Олег отстраненно.

– Вот приду сегодня домой… Ой, сколько времени?!!

– Не знаю, Ян, что ты так кричишь?

– Там же отец придет и меня начнет искать! Сколько времени??

– Да не знаю я…

Но Яна его уже не слушала – она быстро натягивала джинсы. Олег тоже стал одеваться. Они выбежали из кабины, пробежали через ангар до двери и Олег отодвинул брусок. Дверь ангара чуть приоткрылась. Тут Яна опомнилась и остановилась.

– Послушай, я тебя не увижу?

– Увы, больше не увидишь.

– До самой-самой Москвы? И утром не увижу?

Олег ничего не ответил, на секунду замер, затем порылся в кармане и вытащил металлическую расческу.

– Это тебе на память.

– Спасибо.

– Да нет, ты на свету посмотри.

Яна сделала пару шагов к щели, через которую пробивалась полоска света от заходящего солнца. В ее руке лежала аллюминиевая расческа с длинной узкой ручкой, на расческе был оттиснут непонятный значок, похожий на эмблему связистов, и выдолблено «ц80к».

– Переверни. – сказал Олег.

Яна перевернула расческу. На другой стороне по всей длине – от начала и до середины ручки была красиво выгравирована надпись: «Моему милому котенку из Советской Армии.»

– Это мне? – спросиля Яна, не веря своим глазам.

– Тебе. Сам делал – три дня сидел.

Яна подпрыгнула и крепко поцеловала его. Глаза ее блестели. Затем она все-таки тревожно оглянулась и виновато сказала:

– Ну мне пора бежать.

– Беги. Счастливо. А я пойду фонарь искать – может его можно починить? Я буду помнить тебя. – ответил Олег.

– Я тебя не забуду! Я тебя люблю! До встречи в Москве! – и Яна убежала вдаль по дороге.