Текст книги "Харизма"

– Я все понял, – говорит Кузаров и опять смотрит на меня. – Скажи, Матвеев, кто мог бы заняться безопасностью нашей системы?

– В принципе тут нужен штат из нескольких профессионалов… – говорю я.

Ага, станет Кузаров вводить новые штатные единицы. Он же понимает, сколько стоит профессионал. Кузаров продолжает сверлить меня глазами.

– Матвеев, а ты бы мог этим заняться?

– Я еще не профессионал, Федор Евгеньевич, – говорю спокойно. – Все, что я могу на сегодняшний день, – это составить письменный отчет об обнаруженных ошибках и план поэтапного перехода на профессиональную систему.

– Так, – кивает Кузаров.

– А чтобы заниматься этим вплотную, мне придется много поработать – изучить проблему, прочитать специальную литературу.

Господи, что я такое говорю? Как я смогу это осилить?

– Сколько тебе времени нужно? – спрашивает Кузаров, вальяжно достает трубку и начинает ее набивать табаком.

Черт побери, он, оказывается, и впрямь «курит табак»! Я задумываюсь.

– Недели, четыре-пять напряженной работы.

– Что тебе для этого нужно?

– Для начала – немного. Статус лаборанта и индивидуальный учебный план…

Вот и все. Я сам не понял, как это произошло, но вышел я оттуда уже в должности старшего лаборанта – мне даже трудовую книжку завели. А индивидуальный учебный план – такое только у иностранных студентов бывает. Это значит – составь себе график и ходи на какие хочешь занятия, а на остальные – плюй с высокого дерева. На физкультуру, например. И на английский. И ни одна секретарша в учебной части не посмеет гавкать за прогулы. И вообще не посмеет гавкать – студент на особом положении. По приказу самого ректора! А ведь не сотри я эту глупость «ректор-дурак, курит табак»…

Прихожу обратно в аудиторию к Макаровне. Там уже перерыв был, идет второй час. И нет чтобы постоять под дверью – аккуратно стучу: «Можно?»

– Матвеев явился не запылился! – скрипит Макаровна, но беззлобно. – Садись, садись.

Я прохожу к себе на дальний ряд. А все замерли и на меня смотрят почему-то. И Макаровна тоже смотрит.

– И где был? Что ректор? – спрашивает она. Вот ведь любопытная!

– Приватный разговор, Антонина Макаровна. О компьютерной технике.

– Сломал что-то, нагадил?

Я смотрю ей в глаза, молчу. Сколько себя помню, не такое простое это дело – смотреть в глаза людям. А сегодня – смотрю. Спокойно и прохладно. С дальнего ряда расстояние большое, а у Макаровны со зрением неважно, но она чувствует – что-то не то.

– Ну извини, извини, Матвеев. – И поворачивается к доске.

Чтобы Макаровна перед кем-то извинилась, даже в шутку?! Странно это, ой странно. Что ж сегодня такое? Ведь я же ничего не делаю! Не хамлю, не самоутверждаюсь. И наши глядят недоуменно то на меня, то на Макаровну. Ваджай тоже смотрит. Я ему в глаза посмотрел – у него сразу недоуменная улыбка сползла, потух и отвернулся. Испугался?

Но я тогда не обратил на это внимания. Я сидел и вполуха слушал, что Макаровна рассказывает, иногда в тетрадку пару строчек дописывал. А на другом листке рисовал план на ближайший месяц. Зачем я только на это дело подписался – ставить новую систему? Выходило, что надо мне прочесть пару толстенных книжек – я выписал темы, по которым надо найти книжки. Кроме того, набраться опыта, побеседовать с друзьями – я выписал список инетовских приятелей, которые могут оказаться мне полезны. Затем вытащил из кармана проездной билет – в нем лежал листок с нашим расписанием – и стал думать, какие предметы мне нужны, а какие – нет. Вышло, что в институт можно ходить теперь не каждый день. А если некоторые лекции слушать в другие дни на параллельных курсах – то еще реже. Я выписал список предметов, которые мне мешали жить, чтобы посмотреть по общему расписанию, нельзя ли на них ходить в другие дни. Ну не ехать же в пятницу в институт из-за одной Макаровны, в самом деле?

Звенит звонок. Макаровна оборачивается, поджимает губы и как обычно:

– Звонок дается для преподавателя! Шуршание сумок слегка утихает.

– На следующем занятии я снова дам летучку, – произносит Макаровна угрожающе и трясет кипой листков. – Половина вообще не написала! А остальные списали у Тимченко или у Матвеева!

Вернувшись домой, бренча ключами у двери, я мысленно перечислил список дел на сегодня – сварить чего-нибудь пожрать, например, картошку с сосисками, затем вымыть пол в квартире, как обещал матери, а затем завалиться на диван и послушать альбом «Nightwish», который на днях скачал из инета. Но вдруг я поймал себя на мысли, что такая перспектива мне не нравится. Это меня немного озадачило – чего не нравится-то? Но пока расшнуровывал ботинки, уже понял, в чем дело. Не оптимально.

Поэтому первым делом я включил погромче «Nightwish» и слушал из кухни, начищая картошку. Пока картошка варилась, я взял швабру и быстренько вымыл кухню, а также свою и мамину комнату, прервавшись на середине, чтобы поставить сосиски – они варятся быстрее. Затем я поел, и все дела на сегодня были сделаны, только музыка продолжала играть – альбом был явно длиннее сорока минут. Вот такой пустячок – распланировал бытовые мелочи.

И с чистой совестью залез в инет. Писем мне прислали немного – штук пять. Из них четыре, как всегда, оказались поганой рекламной рассылкой. Причем одно письмо просто здоровенное – картинки своих пылесосов они туда понав-ставляли, что ли? Подонки! Хорошо, что инет у меня халяв-ный, ведь другие люди тратят свои кровные деньги, вытаскивая вместе с почтой такие рекламные письма. Я уже было потер руки и кинулся смотреть адреса провайдеров, чтобы накатать жалобу, но тут меня что-то остановило. Да, конечно, они подонки – и знают об этом сами. Да, всегда приятно их наказать. Более того – правила сетевого этикета требуют сообщать провайдерам, что их абонент пользуется ине-том для рекламных рассылок. Но почему на это должен тратить минуты своей драгоценной жизни именно я? Чтобы наказать поганцев и почувствовать удовлетворение? А надо ли мне это? И без меня накажут. Поэтому всю рекламу я удалил не читая и сразу вылез в один знакомый чат.

– О, Лекса пришел! – откликнулся Черный Удав.

– Привет, Лекса! – сказал Boomer.

– Нашли кому радоваться, – проворчала Angel.

– Всем привет. И тебе, Ангел, тоже привет, – сказал я и вдруг снова ощутил знакомое чувство неудовольствия.

Я их всех знаю давным-давно. Черный Удав – эмигрант из Франкфурта, сидит целыми днями в своей конторе, изнывая от скуки и тоски по общению на русском. Boomer – его отечественный аналог. Тот же самый диагноз – серая жизнь, хроническое безделье, халявный Интернет на службе. Да и Angel – то же самое с той разницей, что приходит она в чат с целью пококетничать с мужиками. Изображает увлекающуюся девочку, но если попросишь прислать фотографию – аккуратно уходит от этого вопроса. А также от разнообразных предложений встретиться. Только секс по инету! Я однажды все-таки выяснил, кто она такая. Пятьдесят три года, главный бухгалтер строительной фирмы. Трое владельцев фирмы – ее сыновья. Специально ездил туда под выдуманным предлогом, чтобы посмотреть на нее… Тетка – вылитая Антонина Макаровна, только не два подбородка, а три. Я, конечно, сразу рассказал это всем нашим в чате, но никакого толку от этого не было. Сама Violetochka немедленно заявила, что я больной на голову и повернутый на сексе, поэтому, дескать, сочиняю небылицы о всех, кто мне не дал. И поэтому она, прекрасная Violetochka, страшно обиделась и больше в этом чате не появится. Пока здесь бывают вот такие подонки. И действительно, тут же ушла и больше никогда не появлялась. Зато через минуту в чат заявился новичок – некая Angel. И начала со всеми активно общаться. По-свойски, как со старыми друзьями. И до сих пор общается со всеми, кроме меня. А на меня многие тогда обиделись, до сих пор иногда вспоминают, как Лекса смертельно обидел чудесную девочку Виолеточку с голубыми глазками и большими сиськами. А это тем более обидно, что про сиськи я и не спорил. Напротив, большие – это даже не то слово… В общем, много интересного у нас в чате делается, долго рассказывать.

– Чего нового? – спросил Boomer.

– Чего делаешь? – спросил Черный Удав.

Я уже привычно поднимаю руки над клавиатурой, чтобы ответить, но так и замираю, пошевелив в воздухе пальцами. Написать, чего нового? Расспросить об их делах? Поделиться ссылками на «Nightwish»?

– Дела навалились, – написал я. – Нет возможности в чат ходить. Целую, жму руки. Пишите письма.

– Надолго уходишь? – расстроился Черный Удав.

Я хотел написать «навсегда», но просто закрыл окошко чата – это и так станет ясно со временем.

Делать в инете стало нечего, и я отключил его к черту. Появился совершенно свободный вечер, не заполненный мелкой суетой, пустой болтовней и никчемными проблемами. Наверно, впервые за много лет. Но я уже знал, чем мне надо заняться. Я взял телефон и набрал номер Ника.

– Здорово, Ник, это Лекса.

– А, Лекса! – обрадовался Ник. – Давненько, давненечко тебя не слышал. Ты – по поводу? Прими мои соболезнования, наслышан.

– Соболезнования?

– В инете проскакивало сообщение, будто тебя круто хакнули в четверг? Вирус закинули?

– А, это… – Я отмахнулся. – Было дело, я уже и забыл давно.

– А что случилось?

– По собственной глупости. Ничего, комп уже в порядке, как новенький.

– То есть отделался легким испугом?

– Почему же. Все стерлось. Но так даже лучше. Слушай, я тебе по делу звоню.

– Давай.

– Устроился тут лаборантом в институте, сети администрировать.

– Дело хорошее. Много ли платят?

– Копейки платят.

– А зачем тебе?

– Мне из чистого интереса, попрактиковаться и рекомендации получить. Я там долго не задержусь.

– Хм… – говорит Ник.

– Сам удивляюсь. Накатило что-то.

– Ну, дело хорошее, – с сомнением говорит Ник. – Хотя и непростое.

– Просьба – нужны книжки и советы.

– Этого добра сколько угодно. Ну, ты заезжай как-нибудь на неделе…

– Сейчас.

– Сейчас?

– Прямо сейчас.

– Ну… давай сейчас. Тебе это так срочно?

– Мне теперь все срочно.

– Что-то случилось? – настораживается Ник. – Что-то ты вообще сегодня странный.

– Чем странный?

Ник задумывается и молчит очень долго. Я терпеливо жду.

– Военный, – произносит наконец он.

– Военный?

– Отрывистый. Будто не разговариваешь, а приказы раздаешь.

– Ну извини.

– Ничего-ничего, – усмехается Ник. – Тебе даже идет. Уважаю.

– О'кей. Я выхожу. Буду через тридцать пять минут. – И вешаю трубку.

Через тридцать пять минут я уже был в Гвоздевском переулке и давил знакомую кнопку звонка. За дверью послышалось шарканье тапочек, и дверь открыл сам Ник.

– Здорово! – говорю я.

– Тихо! – отвечает Ник. – Аришка спит. Пошли в комнату…

Комната Ника – это особая песня. Я больше нигде не видел столько аппаратуры, одних компов там штук шесть как минимум. Хакер-профессионал, черт побери. Чем он занимается – я до сих пор не знаю. Познакомились мы с ним много лет назад в инете. Не буду рассказывать, где именно, ладно? Конечно, я сам виноват, по молодости залез ломать то, что ломать совсем не надо было. Причем не то чтобы я лез денег украсть или испортить что-нибудь – нет. Просто из любопытства полез. Интересно мне было, как там система устроена. Ну и похвастаться, конечно, потом хотелось, чтобы все вокруг говорили: слышали новость? Лекса-то наш во как крут! Знаете, куда он недавно пробрался?

Ну вот, а этой штукой в инете заведовал Ник. И защиту он же строил. И выловил он меня в два счета, я и понять ничего не успел. Лез туда из дому, со своего компа. Но, конечно, не напрямую – я ж не больной на голову, – а кружными путями, через заокеанские сервера, чтобы следы запутать. Подобрался я к той штуковине, пролез на нее своими методами, минут пять там провел, не больше – только и успел вокруг осмотреться. А тут бах – отключается сам по себе модем от сети телефонной, а вместо этого раздается звонок, причем странный такой, вроде межгорода. Снимаю трубку, а оттуда незнакомый голос: «Ну, здравствуй, малыш. Не узнал? Это мы, твои проблемы…»

В принципе, у меня действительно могли быть очень большие проблемы – серьезная была штука. Но Ник не сдал меня никому. Просто выловил, ткнул носом и объяснил, кто я такой, в изысканно-грубых выражениях. Так мы и познакомились, с тех пор общаемся. Собственно говоря, почти все, чему я научился с тех пор, – это меня Ник научил.

В общем, проходим мы в комнату, я рассказываю ему, как защиту института вскрыл. Ник меня похвалил. Потом мы обсудили, что мне нужно будет делать в институтской компь-терной системе. Выходило, что работы навалом. Но не так сложно, как казалось поначалу. По крайней мере со слов Ника. Книжек он мне дал две штуки и дисков записал пяток с программами и документацией. В общем, пообщались.

И вот тут в комнату входит Аришка – жена его. И приглашает всех на кухню чаю попить. И вот сидим мы на кухне, пьем чай, и какая-то тишина нехорошая повисла.

– Ну хорошо, – ни с того ни с сего говорит Ник, – так что с тобой случилось-то?

– Ничего не случилось, – отвечаю. – А что случилось?

– Изменился ты очень за последние три месяца, пока я тебя не видел, – говорит Ник. – Ничего-ничего не случилось?

А Аришка смотрит на меня пристально. У нее взгляд всегда немного настороженный, замкнутый, а тут совсем нехорошо она на меня смотрит.

– Алеша, – говорит вдруг, – дай, пожалуйста, руку… И Ник так на нее – зырк! И на меня – зырк! Эти приколы я знаю, Ариша постоянно каким-то оккультизмом увлекается, книжки читает, на йогу ходит, и все такое. То у нее сыроедение, то медитация, чакры, третий глаз и прочее.

И вот берет она мою ладонь в свою руку и другой рукой накрывает. И смотрит мне в глаза. И я смотрю ей в глаза. Рассматриваю белки с красными прожилками, рассматриваю сам глаз – серый он у нее такой, с темными крапинками. Тебе никогда не доводилось смотреть в глаза пристально и при хорошем освещении? Очень интересная штука! По краю глаз немного мутный, словно расплывчатый. А вот ближе к зрачку– такое начинается! Как будто смотришь на холмистую равнину с горы. Траншеи, окопы, ручьи, лужи и воронки – и все к центру сходится, все меньше, тоньше. Все пространство сворачивается, комкается, словно тряпичное, рытвины и овраги начинают мельчить, мельчить, стягиваться. И все это проваливается в глубину. В абсолютно черный зрачок.

И вот смотрю я на Аришин зрачок, а он вдруг начинает расти, расти на весь глаз… Ариша резко отводит взгляд, выпускает мою руку и вскакивает. Шмяк – табуретка за ней падает.

– Извини, Алеша, – говорит шепотом и быстро выходит из кухни.

Я перевожу взгляд на Ника. Ник тоже озадачен, пожимает плечами. Молчим еще пару минут, чай пьем.

– Так, значит, ничего необычного в твоей жизни не случилось… – кивает Ник задумчиво.

– Необычного – ничего, – говорю. – Была только странная штука в субботу, когда я память потерял.

– Память потерял? – удивляется Ник. – Расскажи.

– Да чего тут рассказывать. Поехал с одногруппниками на дачу – и ничего дальше не помню. Двое суток как вычеркнули.

– Пил много? – конечно, спрашивает Ник.

– Да нет, говорят, не пил. Не падал, головой не ударялся. Вел себя как обычно.

– К врачу бы сходить, – говорит Ник задумчиво.

– А в чем дело-то? Что вообще происходит? Я как-то себя не так веду? Объясни.

Ник молчит долго-долго.

– Не знаю, – говорит. – Ведешь ты себя нормально. Но только не как Лекса, а как совсем другой человек.

– А это как понять?… – Я киваю на дверь из кухни, куда убежала Ариша.

– Не знаю, – говорит Ник, – не знаю. У Ариши, ты ж знаешь, свои заморочки. Я спрошу у нее и тебе позвоню.

Лады?

И встает. Я тоже встаю, мы прощаемся, и я еду домой.

Приезжаю домой. И уже когда в квартиру вхожу – слышу, звонок пищит телефонный. Подхожу к аппарату прямо в ботинках.

– Привет, Лекса, – говорит Ник.

– Привет, – говорю, – ну что? Ник вздыхает.

– Слушай, какое дело, – говорит он. – Ты только пойми правильно и не обижайся, ладно?

– Ладно, – говорю. – А что случилось?

– Обещаешь?

– Ну, обещаю…

– Ты ж знаешь, Лекса, как я к тебе хорошо отношусь… – тянет Ник, и голос у него странный-странный.

– Знаю, – говорю, – Ник, давай без предисловий? Выкладывай сразу, что случилось. Я что-то натворил не то?

– В общем, так, – говорит Ник. – Книжки оставь себе. Если какие-то вопросы – звони, пиши, в любое время дня и ночи. Ясно?

– Ясно… – Хотя ничего мне не ясно.

– Если что-то вдруг с тобой случится… Нужна будет помощь… Звони, чем смогу – помогу.

– Так, – говорю. – И?…

– А домой к нам тебе больше приезжать не надо, – говорит Ник и замолкает.

– Типа пропали серебряные ложки из буфета?

– Лекса, ты же обещал понять правильно и не обижаться!

– Так ты мне объясни, что случилось, черт побери, чтобы я понял!

– Не знаю… – мнется Ник.

Никогда не видел, чтобы Ник так вдруг мялся в разговоре. Это железный человечище.

– Хорошо, – говорю, – только давай первым делом без истерик! Трубку мне тут не бросай!

– Я не собирался, – отвечает Ник растерянно.

– Прекрасно, – говорю. – Идем дальше. Будем выяснять наводящими вопросами. Вопрос первый – Ариша?

– Ариша, – соглашается Ник.

– Запретила мне появляться в доме?

– Вроде того, – говорит Ник. – Ты пойми ее правильно, она боится…

– Вот те раз. А я что, маньяк, чтобы меня бояться? Ник молчит.

– Хорошо, – говорю, – ты можешь мне объяснить, что она тебе сказала?

– Глупости всякие, – отмахивается Ник. – Ты же знаешь Аришины заморочки.

– И все-таки?

– Сказала, что увидела темную силу.

– Чего-чего увидела?

– Увидела темную силу.

– А точнее?

– Темную силу. Увидела.

И чувствую, что по спине под рубашкой начинают бегать ледяные сквознячки.

– Слушай, Ник, – говорю. – Ну и чего?

– Ничего.

– То есть как – ничего? Я, значит, хожу по миру разносчиком темной силы, и ничего особенного?

– Ты обещал не обижаться, – напоминает Ник.

– Я не обижаюсь. Просто объясни, что это значит?

– Не знаю, – говорит Ник. – Не знаю. Я вообще в эти заморочки не углубляюсь.

– А Ариша что говорит?

– Она тоже не знает. Испугалась она. За меня испугалась и за тебя испугалась. И сама испугалась. Ну, ты же знаешь Аришкины заморочки… Ну, боится она тебя теперь…

– И чего мне теперь делать?

– Ничего не делать, – говорит Ник. – Живи как живется.

– И как мне теперь жить, если во мне, оказывается, темная сила завелась?

– Это всего лишь Аришина интерпретация, – напоминает Ник. – Ты же знаешь ее заморочки…

– И чего она мне советует?

– Она не знает. Говорит, в крайнем случае может тебя привести к своему гуру на йогу, пусть он скажет.

– Спасибо, – говорю. – На йогу. Все ясно.

– Обиделся?

– Ты не находишь, что разговор наш идет по кругу?

– Идет.

– Итого?

– Итого, – соглашается Ник, – к нам больше не приезжай. А я тебе буду звонить раз в неделю как минимум.

– Зачем?

– Волнуюсь.

– Спасибо.

– И если вдруг что-то с тобой происходит – ты сам звони. Обещай! У меня связи большие, придумаем, чем помочь.

– Большие связи с темной силой?

– Да ну тебя, Лекса, – хмыкает Ник.

– Ладно, – улыбаюсь я. – Все понял. Не обижаюсь. И Арише передай – не обижаюсь. Всякое бывает. Будет время – буду думать над ее словами. Спасибо.

– Пока.

– Пока.

И я кладу трубку. Нормально, да? Ну все, думаю, настроение на весь вечер испорчено… А уже поздно, часов одиннадцать. И тут мне приходит в голову идея! Лезу в инет и смотрю в афише, какие интересные фильмы вышли за последний месяц. В общем, ничего интересного, кроме триллера «Жажда умереть». Я просмотрел пару-тройку рецензий. Ну, ты знаешь эти рецензии в инете, им бы только найти повод поругать да себя показать. Ругали, конечно, почем зря. Один зоркий критик даже обнаружил на дальнем плане в одном из кадров рабочий штатив кинокамеры и очень возмущался. Но все сходились на том, что фильм хоть не ахти какой, а посмотреть стоит. Хотя бы на актеров. Я глянул, не идет ли «Жажда умереть» сегодня ночными сеансами? Идет. Позвонил, забронировал два билета – чтобы наверняка. Затем набрал телефон Шуршика.

– Здорово, Шуршик, – говорю. – Ты, случайно, не знаешь номер Аленки?

– Аленки? – удивляется Шуршик. – Нашей Аленки?

– Аленки, Аленки.

– Сейчас посмотрю, где-то была записная книжка… – кряхтит Шуршик. – А зачем тебе вдруг?

– Понадобилось, – говорю.

– Ну записывай… – Шуршик диктует номер.

– Благодарю, – отвечаю. – Спокойной ночи.

И сразу набираю номер Аленки. Сначала никто не подходит, затем трубку поднимает определитель номера и продолжает гудеть. Вот не люблю я этих штук! Как будто в квартиру позвонил, а тебя в глазок пристально разглядывают и думают – впускать или не впускать? Но наконец трубку берет сама Аленка.

– Алена, привет! – говорю. – Узнала? Алекс Матвеев.

– Матвеев? – удивляется Аленка.

– Матвеев. Есть идея. Что ты сегодня делаешь?

– Сегодня? – удивляется Аленка.

– Тут фильм хороший вышел, идет сегодня ночным сеансом. Не составишь ли ты мне компанию?

– Компанию?

– Компанию, компанию.

– Компанию… – Аленка в недоумении. – Как-то я сегодня… Погоди, а времени сейчас сколько?

– Это ночной сеанс, кончится поздно. Но если завтра первую пару прогулять, то нормально.

– Первую пару прогулять… – тянет Аленка. – Нет, не могу. Совсем никак.

– Зачем тебе «охрана труда»? Пустой предмет, у всех по-любому зачет будет.

– Да дело даже не в первой паре. Просто сегодня у меня вечер занят. В другой день – может быть. А сегодня никак… Мне надо в одно место съездить. В гости. Я уже договорилась… Так что никак.

– Ага, понял. Ну, нет так нет. Удачи!

– Удачи, – растерянно говорит Аленка.

И я кладу трубку. А собственно говоря, чего я ожидал? С какой это стати Аленка, первая красавица курса, во так, ни с того ни с сего, пойдет со мной в кино? Кто я такой, чтобы Аленку в кино водить? Когда за ней очередь мужиков выстраивается на три километра? Да еще так неожиданно позвонить? На что я вообще рассчитывал? Но удивительно было другое – я не чувствовал никакой досады. Ну, нет и нет, обломали так обломали. В конце концов, какая разница? Посижу дома, почитаю книжки Никовы. Или кому-нибудь еще позвонить? Была такая Светка по кличке Dansing, в инете познакомились, никогда не виделись. Интересно, ее телефон тоже убился вместе с компьютером или я его успел переписать в записную книжку? И тут раздался звонок.

– Алекс, ты? – говорит Аленка.

– Я, – говорю как ни в чем не бывало.

– Слушай, я тут так подумала… Действительно, ну их к черту, этих алкоголиков…

Вот она, женская непоследовательность.

– Алкоголиков?

– Ага. Ну их к черту. Пошли, действительно, в кино. Пошли? Или ты уже с кем-то другим договорился?

– М-м-м… Нет пока. Ты где живешь территориально?

– Фили.

– Ага, Фили… Давай через час на Арбатской в центре зала?

– Через час?

– Да. Успеешь собраться? У нас будет сорок минут в запасе, прогуляемся, погода классная. Или кофе в буфете попьем. Там решим.

– Здорово! – говорит Аленка.

– Ну тогда жду. Удачи!

Я кладу трубку и выстраиваю план дел. Побриться. Погладить рубашку. Залезть в инет еще раз, почитать рецензии на фильм. Ну там, кто в ролях… Может, букетик мимоз принести Аленке? Да ни к чему это. Это пока лишнее.

Встретились мы, поцеловал я ее в щечку по-дружески – и пошли вниз переулками. Погода классная, теплая. Весна, черт побери. С Аленкой болтать весело, очень милый человек. Рассказал ей, как институтский сервер взломал, посмеялись вместе. Потом она долго и весело рассказывала, как кошку к ветеринару возила. Потом незаметно о жизни заговорили, Аленка пожаловалась, как ее достали бойфренды.

Все бы хорошо, но идем мы по безлюдной улице, а навстречу три пьяных подонка. Рожи – это надо видеть. Я думал, мимо пройдут, так нет, прямо к нам валят. Один из них, ростом самый низкий, но толстый, накачанный, подкатывается вразвалочку и издалека:

– Закурить не найдется?

Ну, думаю, приплыли. Вот и сводил Аленку в кино…

– Извини, брат, – говорю, – не курю.

И идем дальше. А он не отстает, наперерез выходит.

– Э-э-э, стой! А рубля не найдется?

Приплыли. Ну, рубль я тебе дам, допустим. А зачем тебе рубль, даже спичек на рубль не купишь. Да хоть десять дам – мы ж оба понимаем, что на этом дело не кончится. А тут и остальные два дружка к нам поближе подтягиваются. И как назло, никого на улице. А хоть бы и был кто – что толку? Поднимет воротник и пройдет мимо. А что я с вами сделаю, один – с тремя ублюдками? Когда и с одним таким я бы не справился… Хотя если дело до рук дойдет, тебе-то я хотя бы нос сломаю. Потом – уже как получится, но одному из вас я нос сломаю.

Я киваю ему приветливо, машу рукой:

– Пойдем, брат. Узнаем сперва, сколько билет стоит. На рубль даже спичек не купишь, пойдем, – и неспешно двигаюсь вперед, аккуратно тяну Аленку под руку.

Парень пытается переварить услышанное. Двигается за нами, дружки его, переглянувшись, тоже двигаются за нами.

– А чо? А куда? – бурчит под нос парень.

– Пойдем. Ты фильм смотрел «Жажда умереть»? – говорю парню.

– Не. А чо? Чо за фильм? Чо?

– Пойдем посмотрим. Мы-то в кино идем. Хороший фильм.

– А чо хороший? Чо? – бурчит парень, но идет за нами. А я смотрю краем глаза, его дружки уже как-то отстают

постепенно.

– Там актеры хорошие играют. Ты «Матрицу» смотрел?

– Чо? «Матрицу»? Чо? Ну смотрел, и чо теперь? И чо?

– Ну и как тебе, не понравилось?

– Ну чо, ну так… – Парень пожимает плечами.

– Ну чо, Леха?!! – раздается сзади хриплый голос одного из дружков.

– Леха? – говорю. – И я тоже Алекс! Так вот, в этом фильме пара актеров из «Матрицы» играют. Но это не «Матрица», это похуже немного. Так что думай сам. А то смотри, пойдем?

– Да на фиг надо! – говорит парень и останавливается. Я улыбаюсь и поднимаю руку:

– Ну ладно тогда, удачи! – Поворачиваюсь и машу рукой его дружкам. – Удачи!

– Удачи! – нестройными голосами отвечают растерянные дружки.

И мы с Аленкой идем дальше. Спиной чувствую, эти ублюдки еще некоторое время стоят и смотрят нам вслед. Переговариваются вполголоса. Затем разворачиваются и идут дальше своей дорогой. Аленка молчит.

– Там одно место есть в фильме. – говорю я. – Забыли штатив кинокамеры убрать, я читал в рецензии.

– Штатив убрать… – повторяет Аленка.

– Я тебе скажу, в каком месте это будет, мы внимательно посмотрим.

– Какие ублюдки! – вдруг говорит Аленка. – Я так испугалась!

– Ублюдки, – соглашаюсь я. – Ищут приключений на свою задницу. Только не надо им говорить, что они ублюдки. И не надо показывать, что ты их боишься.

– Зачем ты их с нами звал?

– Ты что, думаешь, они бы пошли? Они разве похожи на людей, которые с нами сегодня в кино пойдут?

– А зачем тогда звал?

– А что, было лучше посреди мостовой с ними разговаривать?

– А зачем с ними разговаривать? – нервно говорит Аленка.

– А что мне с ними еще делать, если не разговаривать? Драться, что ли? Им просто поговорить не с кем. Ему же не рубль нужен и не сигарета. И даже не морду кому-нибудь набить. Ему главное, чтобы его прохожие за ублюдка не держали, понимаешь? Я просто представил сейчас себя на его месте.

– Себя?

– Для примера, просто чтобы понять, что ему сейчас надо. Представил – типа это я иду пьяный, рожа у меня кривая, бабы на меня не смотрят, на другую сторону улицы переходят. Дружки мои – тоже гоблины те еще. И никто на нас не обращает внимания, все глаза отводят. Ну, кроме милиционеров. Вот и обидно, и скучно. Хочется подойти, доказать, что не пустое место, не говно, а Леха. И что он и в морду может, и дружки помогут, если что. Понимаешь? А так поговорили с ним как с нормальным человеком, без напрягов, без страхов – просто ни о чем поговорили, с собой в кино позвали. И он понимает, что он Леха, а не говно. И вроде уже и в морду неудобно после этого. Вот так вот аккуратно и разошлись.

Аленка молчит.

– Я тебя раньше совсем другим представляла, – говорит она.

– Ну… Я тоже не знал, что у тебя кошка дома живет, – улыбаюсь я.