Текст книги "Харизма"

– Нравится? – спросил Владик.

– Думаю, – сказал я. – Как все меняется. Строители решили похвастаться новизной, выложили новый год. А прошло время, и теперь как клеймо старости.

– Чо? – Владик недоуменно посмотрел на меня, затем на подъезд и рассмеялся. – А ты погоди еще лет сто, такой антиквариат будет! Туристов будут сюда водить.

– Сомневаюсь.

– Настрой мне твой не нравится, – сказал Владик. – Ты только эту тоску перед камерой не разводи…

– Буду краток, – сказал я.

– Зачем? Болтай что хочешь, я после порежу.

– А много будет зрителей?

– В студии? Человек двадцать. Ты их не бойся.

Мы шли длинными коридорами, пару раз проходили заброшенные лестничные пролеты, где у стен валялись мешки с известкой. Завод казался вымершим. Владик на ходу достал распечатанные листки и черкал там ногтем.

– Это сценарий? Дай прочесть? – сказал я.

– Не, – помотал головой Владик. – Не положено, извини. Неожиданность пропадет. Значит, так, сколько тебе надо времени, чтобы выпустить когти?

– Ну, если сосредоточиться… Секунд пятнадцать.

– А медленнее можешь?

– Могу…

– Тогда вытаскивай их не торопясь. Ноги продавать не будем.

– Продавать?

– В смысле – показывать. Ноги – это не эстетично. Руки – да. Уши – обязательно. Махать ушами не можешь?

– Не получается.

– Ладно. Теперь морда. Не знаю, как с мордой. Жуткая у тебя морда. Посимпатичнее можешь?

– Могу попробовать без клыков.

Владик резко затормозил и уставился в пространство остановившимся взглядом.

– Не, – сказал он наконец и двинулся дальше. – Клыки – самая клубничка. Это мы в конце дадим.

– А беседовать вообще не будем?

– Будем! Еще как будем!

– А о чем?

– О тебе, конечно. Как ты научился этому? Помогает ли это тебе в жизни? Как к клыкам относится твоя девушка? У тебя же есть девушка?

– Девушки нет. Предпочитаю общаться со взрослыми женщинами, – пошутил я, но шутка печально застыла в пыльном воздухе коридора.

– Угу, – кивнул Владик. – Обязательно скажи эту фразу! Все, пришли.

Мы стояли у полуоткрытых железных ворот. Из створки выбивался искусственный свет. Наверно, так должны выглядеть двери ада или рая, подумалось мне. Перед дверьми у стен стояли гигантские щиты разрисованного картона. На них были изображены непомерно увеличенные россыпи компьютерных микросхем.

– Это декорации другой программы, – кивнул Владик, проследив за моим взглядом, и распахнул ворота. – С другого канала вообще. Здесь их десятка два снимают, место благодатное.

Место действительно впечатляло. Раньше здесь было что-то вроде громадного цеха. Гроздья решетчатых переходов, балконов и лестниц, пучки гигантских клешней, свисающих с потолка повсюду. Со всех сторон лупили гигантские прожектора.

– Что здесь раньше было? – спросил я. – Подводные лодки лудили?

– А черт знает. Нравится? Очень дорогое помещение. Один съемочный день – убиться можно. Так, ты вот чего – пойдем в гримерку, сиди перед зеркалом и тренируйся. Пальцы, уши, морду посимпатичнее. И в обратном порядке – морду, уши, пальцы. О! Слушай, а ты копыта можешь?

– Копыта? Не пробовал.

– Попробуй! В сценарии этого нет. – Владик потряс листками. – Но было бы очень неплохо. И кстати, вот еще тебе могу подкинуть идею… Стоп, это уже порнография. И так неплохо. Ох, клевую программу сделаем!!!

Час я провел в комнате, оборудованной под гримерку. Во всю стену растянулось огромное зеркало, как в парикмахерской. Я сидел перед зеркалом и тренировался. Мне даже удалось сделать волчью морду симпатичнее. Оказалось, для этого надо лишь подтянуть уголки губ вверх. Один раз в гримерку вошла нескладная уборщица с пустым ведром и шваброй. Я сидел спиной, но видел в зеркале, как она остановилась у двери и начала стягивать с рук желтые резиновые перчатки. Почувствовала взгляд и глянула на меня, в отражение зеркала. Морда у меня в тот момент была что надо – длинная, поросшая серым волосом. Уборщица сначала ничего не поняла, близоруко прищурила глаза и сделала пару шагов вперед. Остановилась с открытым ртом, и глаза у нее тоже стали круглыми и пустыми, словно две дырки насквозь до затылка. Она издала хрип, похожий на хрюканье, и поднесла руку к груди, чтобы перекреститься. Я смотрел на нее. Уборщица еще секунду остолбенело глядела на меня, а затем подпрыгнула и выскочила из комнаты, забыв ведро, швабру и перчатку, одиноко висящую на краю ведра.

Честное слово, я по-настоящему обрадовался! Ну хоть кто-то реагирует нормально. Я продолжал тренировку, мне было интересно. Но вскоре почувствовал, что голоден. Сначала я не обратил на это внимания, но голод усиливался и стал просто нестерпимым. Хотя утром я неплохо завтракал. Начала кружиться голова. Я понял – это все из-за упражнений. Я начал торопливо убирать обратно морду, но она не слушалась, а готова кружилась все сильнее. По-моему, я убрал все, только левый клык торчал.

Я встал и, держась за стенку, выглянул из гримерки. В зале кипела работа – неразговорчивые мужики поставили в центре большую конструкцию из картонных щитов и тянули толстый кабель. Сверху на цепях висела платформа, на ней стоял штатив с камерой, а рядом на стуле усатый кавказец вальяжно курил, сбрасывая пепел вниз.

«Извините!» – сказал я в сторону мужиков, но губы сомкнулись в воздухе без звука. Голова кружилась отчаянно. Я подошел поближе. «Эй!» – хотел я крикнуть, но из горла вырвался громкий хрип. Голова закружилась, и я лег на сверкающий линолеум.

* * *

Очнулся я от того, что мне в рот лилась вода. Я закашлялся, и вода полилась по рубашке и расплылась на груди. Голова кружилась жутко, я на миг открыл глаза, но пришлось их сразу закрыть – вокруг бешено вращалась мутная пелена.

– Эй, эй! – Меня похлопали по щеке.

А еще где-то вдалеке голос с кавказским акцентом спросил:

– Пасматри, пулс есть?

– Есть! – прорычал я.

– О! Маладэц! – сказал кавказец.

– Есть! – прорычал я. – Есть хочу!!!

– Принесите ему! – произнес кто-то у моего уха. – Там чипсы были и пирожок. Съешь пирожок?

Я представил себе чипсы. Чипсов захотелось ужасно. Еще больше хотелось пирожков. Но еще больше хотелось мяса. Багрового, сочного, с крупными волокнами. Теплого. Много.

– И мяса! – выдавил я. – Сырого!

– Все слышали? – сказал голос прямо надо мной. – Вах-танг! Найди администратора, пусть сбегает в столовую. Да черт с вами, сам схожу! Вахтанг, последи за ним! Мало ли чего, знаешь…

Последняя фраза мне совсем не понравилась. Голову дернули – оказывается, все это время мой затылок держала чья-то ладонь. Теперь затылок аккуратно опустили на пол. Послышались удаляющиеся шаги – их можно было чувствовать прямо затылком. Рядом топтался Вахтанг. Интересно, а где сам Владик?

– Раз! Раз! – вдруг загремел Владик со всех сторон так, что я вздрогнул. – Садитесь, рассаживайтесь! Здесь еще два кресла свободных. Итак. Да! Нет. Что? Это все потом. Скоро уже начинаем! Для разминки рассказываю историю! История!!! Раз! Раз! Раз! – Он постучал по микрофону. – Слышно меня?!

– Слышно! – крикнули далекие и нестройные девичьи голоса.

– Раз! Раз! – гремел Владик. – Раз, раз, значит, короче! В пору моей буйной молодости! В бытность мою в студенческом стройотряде! Был у нас, значит, короче, один парень! Имя не важно, назовем его Паша! Да?

– Да-а-а! – закричали хором.

Я прислушался. Начало было знакомым. В инете так начиналась половина всех смешных историй. У меня всегда возникало ощущение, что их сочиняет один человек. А если не сочиняет, то обрабатывает. «В пору моей буйной юности, в бытность мою была у меня подружка, ну пусть будет Валя…» Узнаваемо, как гнусавый голос переводчика на заре видеофильмов.

– Ну, раз, значит! Парень как парень! Но была у него одна странность – Паша жутко боялся тракторов!!! Что? – Владик явно отвернулся от микрофона. – Поставьте здесь на второй ряд. Да, вот здесь. Найдите Петьку, пусть дозвонится Горохову. Сейчас дорасскажу! Сейчас! Тракторов? Боялся Паша тракторов.

Историю эту я читал еще года два назад. Так себе история, глуповатая. Бывали там и смешнее. Я непроизвольно поморщился.

– Лэжи, лэжи! Не шевелыс! – строго сказал Вахтанг надо мной.

Интересно, заметно у меня что-то на морде? А то ведь как прибьет сейчас, возьмет железяку да прибьет.

– Напревращался, да? – сказал Вахтанг. – Кюшат надо! Много кюшат! Мясо, сахар. Голова крюжицца, да?

– Откуда ты… вы знаете? – прошептал я.

– Лэжи, лэжи, – сказал Вахтанг. – И так как труп, а тебе идти выступат. Откуда знаю? Жил у нас в горах тоже оборотен. Молодые были, вместе в школе училыс. Харо-ший парен был, Дато. Потом научился в волка перевра-щацца. В козла перевращалса. Крылья на спине делал, как лэтучий мыш.

– Летал?

– Нэт, не лэтал. Махал. Ходил. Не лэтал. Я в отпуск приезжал летом. Сам видел. Он рассказывал – много надо кушат при этом, силы уходят. Хароший парен был. Никому зла не делал.

– А что с ним стало?

Вахтанг помолчал. Издалека доносился голос Владика:

– На чем мы остановились? Так вот, ну, раз, значит, и решили мы над ним однажды подшутить… Подождите, потом дорасскажу. Я иду Горохову звонить. Сейчас приду.

– Убыли его, – сказал Вахтанг. – Застрелили.

– Почему?

– Горы, – сказал Вахтанг задумчиво. – Горы не город. Много людей неграмотных. Суеверия. Время тяжелое, война близко. Нервы. Боялыс его очен. Очен боялыс. Я не боялся. Я камеру привез, фильм в горах снимали. А как я уехал, он остался, его в пропаст и сбросили. Брат звонил, рассказывал.

– И что? А милиция? – прошептал я.

– Мылиция… Какая там мылиция…

Вдалеке послышались шаги. Я приоткрыл глаза – пространство вокруг качалось, но смотреть было можно. Лежал я на полу, посреди гримерки.

– Как его кормить-то? – спросил тот, что ходил за мясом. – Рубашку испачкает.

– Черт с ней, с рубашкой, – сказал я и решительно открыл рот.

Кусок мяса был большой, и я с наслаждением впился с него зубами. Мясо оказалось соленым и твердым. Очень холодным. Клыки стыли, под ними хрустели кристаллики льда.

– Потом чай крепкий надо, – сказал Вахтанг. – С сахаром.

Я поднял руки и сам схватил мясо – холодное и липкое. Торопливо откусывал куски и глотал, почти не разжевывая. Когда мясо закончилось, мне уже было заметно лучше. А после горячего чая, который принес мне Вахтанг, я смог уже встать. Тут прибежал Владик.

– Ну ты чего? Ты чего? – Он аккуратно потряс меня за плечо, стараясь не испачкаться об окровавленную рубашку. – Что с тобой?

– Утомился с непривычки, – сказал я. – Очень долго репетировал, проголодался.

– Мы уж боялись, что ты все… Не встанешь сегодня. Жуткий вид. Сходи умойся и переоденься, Вахтанг проводит. Вахтанг – оператор наш. Вообще у нас гримерша есть, но она тебя боится.

– Где тут умываются? – сказал я.

– Пойдем покажу, – сказал Вахтанг. – Только лицо закрой, через студию пойдем.

Мне понадобилось всего десять минут – я умылся, причесался и надел новую рубашку, которую мне принесли. Чувствовал я себя нормально, голова больше не кружилась. Мы пришли обратно в гримерку.

– Готов? – заглянул в гримерку Владик. – Быстрее, быстрее! Публика уже устала! Я развлекаю как могу.

– Я готов, – сказал я.

– Да не в тебе дело, – поморщился Владик. – Горохов опаздывает, как всегда. О! Кажется, он!

Владик выбежал, и через минуту дверь распахнулась. Впереди шествовал высокий молодой человек, наверно, ровесник Владика. Лицо его было добрым, но строгим. За ним следовал Владик на почтительном расстоянии.

– Доброе утро! – сказал Горохов, оглядев гримерку, меня и Вахтанга.

– Добрый день, – сказал я.

– Вы – наш сегодняшний герой?

– Я.

– Очень хорошо, – сказал Горохов. – Я сейчас переоденусь.

Мы вышли с Владиком в студию. Кресла были поставлены рядами, на них сидела публика. Как я и думал, это были в основном молодые девчонки, но попадались и мальчишки, и пожилые дамы. Были и мужички, по виду – скорее местные рабочие. Самые бойкие и любопытные уже успели подойти к картонным щитам и ковыряли пальцами декорации. При виде нас они кинулись врассыпную и сели по своим местам.

– Откуда вы людей приглашаете? – спросил я Владика тихо.

– По школам в основном, – вяло отозвался Владик. – Придешь, директрисе на стол пачку билетов кинешь – она и рада.

При виде нас девочки оживились, завертелись на стульях и запищали. «Историю! Историю!» – слышалось со всех сторон.

Владик подошел и взял микрофон.

– Привет! – сказал он. – Утомились?

– Да-а-а-а!!!

– У нас возникли маленькие технические трудности. Значит, историю? На чем я остановился?

– Тракторов боялся!!! – нестройным хором загалдели зрители.

– Ага, – сказал Владик. – Значит, был у нас в стройотряде такой парень и очень боялся тракторов. И вот однажды мы решили над ним подшутить…

– Это про овцу? – выкрикнул подросток со второго ряда.

– Да, – смутился Владик. – Ты уже был у нас на съемках?

– В Интернете читал, – сказал подросток.

– Значит, не рассказывать? – обиделся Владик.

– Рассказывать!!! – заверещали девочки и начали шикать на подростка со второго ряда, а кто-то даже кинул в него пластиковым стаканчиком.

– Рассказываю! Очень боялся тракторов. И вот однажды мы решили над ним подшутить. А в сарае у нас, надо сказать, жили овцы…

– Вааау!!!!!!! – заорала публика и привстала на своих местах.

– Да! – оживился Владик. – Овцы жили!

Но публика смотрела за его спину, и Владик обернулся. На импровизированную сцену вышел Горохов. Был он в расшитых золотыми блестками алых штанах, в серебристой, словно ртутной, рубашке и золотом плаще-накидке. Плащ блестел и переливался, как елочная мишура, и от этого Горохов был похож на эльфа. Он решительно взял протянутый микрофон.

– Доброе утро! – загрохотал его голос под сводами цеха. – Мы готовы начинать. Где свет? Где Вахтанг? – Он вынул из кармана листки бумаги, просмотрел их бегло и спрятал в складках плаща. – Начинаем! – кивнул Горохов и, к разочарованию публики, сразу ушел за картонные декорации.

Наступила пауза.

– Мотор! – неожиданно крикнул Владик над моим ухом.

На камере Вахтанга зажглась крохотная лампочка, послышался ритмичный топот, и в тишине из-за декораций появился Горохов, вышагивая важно, как лошадь на военном параде.

– Аплодисменты!!! – заорал Владик и сам громко захлопал в ладоши.

Публика устроила овацию. Горохов маршировал по фанерному подиуму вокруг двух кресел, высоко поднимая ноги. Обошел площадку два раза, ловко огибая кресла, и вышел к публике.

– Доброй ночи! – сказал Горохов и поднял руки вверх. – В эфире остросоциально-развлекательная программа «Лица нашего города»! – Он достал листки и молча углубился в чтение. – Стоп. Давайте еще раз переснимем.

Вахтанг снял с плеча камеру и потянулся. Горохов ушел за картонные щиты и вышел снова, важно поднимая ноги и обходя кресла причудливыми траекториями.

– Добрый вечер! – сказал Горохов и поднял руки вверх. – В эфире остросоциально-развлекательная программа «Лица нашего города»! Сегодня мне подумалось – жизнь людей нашего города так необычна и удивительна, что сама напоминает экстремальный спорт! От экстремального старта до экстремального финиша!

Горохов сделал паузу. Публика смысла не поняла, но захлопала. Я посмотрел на Владика.

– Извини, – сказал Владик. – Знаешь, как я задолбал-ся эти речевки писать? А тут новая струя. Вот только почему… – На лице Владика появилось озабоченное выражение.

– И сегодня! – продолжал Горохов. – К нам пришел человек!.. – Он покосился на нас с Владиком, мне показалось, что лично на меня. – Человек! Который, несмотря на свою кажущуюся молодость… – Он еще раз покосился на меня. – Вполне мог бы летать сейчас по космосу! Встречайте!

Публика зааплодировала.

– Стоп! – крикнул Владик, и публика тотчас смолкла.

– Что случилось? – спросил Горохов, вытаскивая из-за пазухи листки.

– Космонавта во втором отделении снимаем, – сказал Владик. – Сейчас у нас Алексей Матвеев, гимнастика пальцев.

– Какая еще гимнастика? – возмутился я и дернул Вла-дика за рукав.

– Да погоди ты! – шикнул на меня Владик. – Успеешь.

– Ага, – сказал Горохов, внимательно рассматривая листки. – Угу. Ага. Картинка. Давайте еще раз.

Он спрятал листки за пазуху и, шаркая, удалился за щиты. Зрители откровенно зевали. Девочки осмелели, поднимались и толпами шли курить в коридор.

– Мотор! – крикнул Владик. – Аплодисменты! Публика вяло хлопала, былого энтузиазма уже не было.

– Заморили публику, – сказал мне Владик, грустно оглядывая опустевшие кресла.

На площадку вышел Горохов и прошелся по той же самой траектории.

– Добрый вечер! – сказал он и поднял руки вверх. – В эфире остросоциально-развлекательная программа «Лица нашего города»! – Горохов сделал паузу, ожидая аплодисментов, но аплодисментов не было, и он продолжил: – Все мы разные! Все жители нашего города! Все люди – очень разные! Да что люди, когда и телевизоры разные! Придешь в магазин, где они рядами стоят, – у каждого чуть-чуть особенная картинка. У каждого что-то свое.

Я хмуро глянул на Владика. Владик демонстративно смотрел вдаль.

– Сегодня! – продолжал Горохов. – У нас встреча с необычным человеком. Человеком, который многого достиг… э-э-э… в спортивной гимнастике. Прошу!

Горохов взмахнул рукой. Владик толкнул меня вперед, а сам громко захлопал. Зал подхватил овацию.

Я шагнул на площадку, в центр освещенного круга. Все смотрели на меня, было неуютно.

– Приветствуем! – воскликнул Горохов. – Алексей Матвеев!

Пока публика хлопала, мы расселись по креслам. Вокруг нас ходил Вахтанг и сквозь камеру глядел то на меня, то на Горохова. Горохов незаметно полез в складки плаща, выложил на столик листки и заметно расслабился.

– Алексей! – сказал он и повернул ко мне приветливое, гладко выбритое лицо, хотя взгляд его остался на листке. – Первым делом пару слов о себе – вы работаете или учитесь? Есть ли семья?

– Работаю в фирме. Начальник отдела информационных технологий и…

– Информационные технологии – это связано с компьютером? – перебил Горохов. – Я правильно понимаю?

– Разумеется, можно сказать и так.

– Аплодисменты Алексею, работнику компьютера! – объявил Горохов. – Аплодисменты его верному компьютеру!

Публика послушно захлопала.

– Не совсем так, – сказал я. – У меня нет верного компьютера, и вообще я не работаю с компьютером напрямую, для этого у меня есть двое программистов и один техник. Я ставлю задачи, определяю направления развития, разрабатываю меры по улучшению работы и повышению уровня защиты информационных систем и сетей в моей фирме, на сегодняшний день это сорок три компьютера и…

– Стоп, – перебил Горохов и махнул рукой Вахтангу. – Это нам все не надо, это неинтересно, непонятно и в передачу не пойдет. Давай еще раз!

Он снова махнул Вахтангу, и тот вскинул камеру на плечо. Горохов повернулся ко мне:

– Алексей! Первым делом пару слов о себе – вы работаете или учитесь, есть ли семья? Я слышал, что ваша работа связана с компьютерами, так?

– Да, – сказал я. – С компьютерами, я…

– Прекрасно! – перебил Горохов и даже поднял руку, словно издалека затыкал мне рот. – Где вы учились этому?

– Я сейчас учусь на последнем курсе Института автоматики.

– И одновременно работаете? Браво! Аплодисменты Алексею, студенту института! – объявил Горохов, и публика вяло захлопала. – Громче! Громче! – прикрикнул Горохов, и публика захлопала в полную силу.

– Спасибо, – сказал я, и овации стихли.

– Алексей! – снова обратился ко мне Горохов. – Вот вы учитесь, вы работаете за компьютером, и все-таки при таком напряженном графике в вашей жизни остается место для хобби, верно?

– Ну… – протянул я задумчиво.

– Превосходно! – сказал Горохов. – Расскажите нам о вашем хобби! Когда вы начали увлекаться гимнастикой?

– Я не увлекаюсь гимнастикой.

– Имеется в виду, конечно, йога, – поправился Горохов и посмотрел на меня вопросительно.

– Йога? Я не увлекаюсь йогой.

– Очень интересно! – объявил Горохов. – Алексей не увлекается йогой! Аплодисменты!!!

Горохов ловко щелкнул пальцами и выразительно посмотрел на Вахтанга. Вахтанг немедленно развернулся и начал снимать публику. Горохов тем временем повернулся ко мне и быстро сказал:

– Алексей, я не совсем понял, в чем ваше увлечение? Я открыл было рот, но тут сбоку подбежал Владик и стал что-то быстро шептать Горохову, указывая в листок. Горохов понимающе кивал. Владик убежал.

– Итак!!! – провозгласил Горохов, и Вахтанг повернулся к нам. – Алексей! Вот вы учитесь, вы работаете за компьютером, и все-таки при таком напряженном графике в вашей жизни остается место для необычного, верно? Расскажите нам о своих способностях и о том, как вам удалось их в себе развить.

Я глубоко вздохнул, надул щеки, сел поудобнее в кресле, выдохнул и начал:

– Дело вот в чем. Никаких особых способностей я в себе раньше не замечал. Жил как живется, увлекался компьютером, поступил в институт. Но с некоторого момента во мне что-то изменилось. Не знаю что.

– В чем это проявилось? – аккуратно вставил Горохов.

– На первый взгляд – совершенно ни в чем. Просто мне вдруг захотелось двигаться вперед. За пару месяцев я как-то невзначай уладил все свои дела в институте, устроился на интересную работу, а затем сменил ее на более престижную и высокооплачиваемую. Все проблемы, и личные, и… ну, разные, в общем, мне удалось уладить. Даже те, которые, как мне казалось раньше, уладить в принципе невозможно. Но это оказалось просто. Достаточно просто четко представить себе, чего ты хочешь, и убрать всю ерунду, которая мешает этому. Убрать из распорядка дня лишние дела, убрать из разговора лишние слова. Делать только то, что ведет к успеху.

– Странно, – сказал Горохов. – Очень странно.

– Мне самому это показалось странным. Возможно, именно ваша передача заставит меня глубже задуматься и понять, что же такое со мной…

– Не-е-е… – сказал Горохов таким тоном, что Вахтанг сразу выключил камеру. – Мне говорили, что у вас необычные способности, а у вас все заурядно…

– Не спешите и не паникуйте, – сказал я таким тоном, что Вахтанг тут же вскинул камеру и навел объектив на меня. – Я рассказываю все по порядку. Так вот, прошло еще несколько месяцев, пока летом я не поехал отдыхать на юг. Там на канатной дороге со мной произошел, скажем так, несчастный случай, и я лишился пальцев на руках. Их раздробило, а некоторые даже…

– Всех лишился? – спросил Горохов удивленно.

– Видимо, да, – кивнул я. – Но усилием воли мне удалось их вырастить заново. И тогда я обнаружил, что обладаю способностью изменять свое тело. Я очень удивился, стал экспериментировать в этом направлении. Пробовал обращаться к врачам, но…

– Алексей! Покажите ваши руки залу! – крикнул Горохов. – Руки, Алексей, руки!

Я поднял руки вверх и помахал в воздухе ладонями.

– Аплодисменты!!! – закричал Горохов. – Свершилось чудо!!!

Зал глухо затрещал утомленными овациями.

– Прекрасно! – с чувством сказал Горохов. – Теперь я вижу, что не зря пригласил вас на нашу передачу! Алексей, вот такой вопрос, может быть, в чем-то личный, я бы даже сказал – интимный. Вы готовы на него ответить?

– Спрашивайте.

– Вы верите в Бога?

– В целом – скорее да. Есть что-то такое очевидно. А так, в жизни – нет.

– Алексей верит в Бога! – объявил Горохов. – Аплодисменты! А скажите, Алексей, в том, что произошло с вами на юге, вот это чудесное исцеление, когда переломанные, казалось бы, навсегда пальцы срослись без следов, – вы видите в этом какой-то перст, так сказать?

– Все, – сказал я и встал с кресла. – Хватит с меня. Я ушел с работы, потерял целый день. Я хотел найти, может быть, ответы на свои вопросы, вместо этого попал в балаган.

– Что такое?! – возмутился Горохов. – Алексей, как вы себя…

– Горохов, вы будете меня слушать или нет? Или хотя бы прочтете, что вам там понаписал Владик? Если хотите поговорить о своем – говорите, но без меня, я тогда поеду по своим делам.

– Алексей очень импульсивный человек! Аплодисменты! – объявил Горохов не очень уверенно.

Я хлопнул в ладоши и подошел к Горохову.

– Я умею изменять свое тело, – произнес я. – Смотрите, Илья.

Зал замер. Вахтанг подошел к нам почти вплотную. Я вытянул вперед руки и простер их над Гороховым. Пустил сначала когти, затем пальцы, затем выпустил клыки и сделал волчью пасть. Вдобавок выкинул уши и поднял дыбом волосы на голове – эта мысль пришла мне в последний момент. Горохов окаменел. Для пущего эффекта я распахнул пасть как можно шире и зарычал на него сверху вниз.

Зал устроил овацию и засвистел от восторга.

– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!!!!!!!!! – заорал Горохов в ужасе и волчком завертелся в кресле. – Мама-а-а-а-а!!!!!!!!!!

Он закрыл голову руками, будто на него падал град, вскочил и метнулся за щиты декораций, но споткнулся о кабель и рухнул вниз. Я шагнул к нему. Вахтанг двигался за мной как тень и тщательно снимал на камеру все происходящее.

– А-а-а-а!!!!! – кричал Горохов, судорожно уползая за щиты на четвереньках.

Руки и ноги плохо слушались его, пару раз он даже наступил одной ладонью на другую. Наконец он уполз за ширму. Публика аплодировала, похоже, они не понимали, что происходит. Вдруг Горохов вылетел из-за ширмы обратно и бросился на меня. В руке он держал здоровенный кусок металлической трубы из тех, что подпирали щиты сзади. Я увидел прямо перед собой его круглые безумные глаза, и труба начала стремительно опускаться прямо мне на лицо. Я увернулся и отпрыгнул. Труба со свистом прошла мимо.

– Мляяять!!! – заорал Горохов. – Мама-а-а-а-а!!!

Он снова размахнулся трубой, и я опять увернулся. Труба попала в центральный щит декорации и рассекла его пополам. Щит рухнул, потянув за собой два остальных. Горохов размахнулся еще раз, и тут я не успел увернуться. Пришлось выставить вперед руки. Странно, но боли я не почувствовал. Наоборот, когтистые пальцы ловко сжали трубу. Я дернул и отобрал ее у Горохова. Затем повернулся к публике, распахнул клыкастую пасть и перекусил трубу пополам. А остатки легко завязал в узел. Публика не аплодировала. Все сидели на своих местах в оцепенении.

Жутко захотелось есть. Я положил металлический узел на фанерный пол студии, поднял руки вверх и убрал пальцы с когтями. Затем убрал морду и уши, пригладил волосы. Ощупал лицо – вроде все было в порядке.

– Снято! – сказал Вахтанг и стянул камеру с плеча.

– Спасибо всем, – сказал я. – Извините, что так получилось. Поддался импульсу.

Я оглянулся. Горохова не было видно. Зрители торопливым ручейком тянулись к выходу из студии. Владик смотрел вдаль оцепеневшим взглядом. Я подошел к нему.

– Ну как? – спросил я.

– Очень плохо, – пробормотал Владик. – Такое нельзя давать в эфир. И декорации попортил, это ж денег сколько. И Горохов теперь… Не знаю, как с ним быть, он у нас и так ранимый, как он теперь?

– Извини, – сказал я. – Ты ж сам говорил, что шоу нужно.

– Не настолько, – отчеканил Владик.

– Извини, – сказал я еще раз. – Мне пора.

Владик вяло кивнул, и я пошел к выходу. Выбрался на улицу, поймал такси и поехал на работу.

Я был уверен, что передачу в эфир не пустят, но в пятницу вечером, когда я пил чай на кухне, из маминой комнаты послышался приглушенный вскрик:

– Леша! Это ты?!!

Я зашел в мамину комнату и сел рядом на диван. На экране телевизора плыли лица зрителей студии, а голос Горохова рассуждал о нашей медицине, которая не может пока объяснить все чудеса, происходящие с людьми. Наконец в кадре появился столик и два кресла.

– Вот! Это же ты! – сказала мама. Я кивнул.

– Я позвоню бабушке и тете Лене, пусть включат! – встрепенулась мама, но я мягко усадил ее обратно на диван.

– Не надо, давай просто посмотрим.

Камера приближалась к креслам, показали лицо Горохова крупным планом, затем мое лицо.

– Поехал отдыхать на юг, – сказало мое лицо. – Там на канатной дороге со мной произошел, скажем так, несчастный случай, и я лишился пальцев на руках. Их раздробило. Я очень удивился, стал экспериментировать в этом направлении.

– Алексей! Покажите ваши руки залу! – крикнул Горохов. – Руки, Алексей, руки!

Я на экране поднял руки вверх и помахал в воздухе ладонями.

– Аплодисменты!!! – закричал Горохов. – Свершилось чудо!!!

Зал взорвался овациями. Затем появился Горохов, стоящий на фоне декораций.

– Удивительно, – сказал Горохов, – как Алексей может управлять своим телом. Он творит буквально чудеса, смотрите!

На экране появились крупным планом пальцы, которые начали удлиняться. В следующий миг в кадре появилась моя фигура с длинными когтями, нелепо болтающимися ушами и волчьей мордой.

– Леша, – мама повернулась ко мне, – ну как тебе не стыдно? Зачем ты это им?

– Ты смотри, смотри, что сейчас будет, – сказал я. – Ух, что будет!

Но ничего не было. Фигура двигалась вдоль декораций. Через секунду снова появился Горохов.

– Вот такие фокусы освоил Алексей с помощью специальной гимнастики йогов, – произнес он веско.

Снова в кадре возникли наши кресла, попеременно замелькали то мое лицо, то лицо Горохова.

– Алексей! Вот вы учитесь, вы работаете за компьютером.

– Я сейчас учусь на последнем курсе Института автоматики.

– Аплодисменты!

– Работаю в фирме. Начальник отдела информационных технологий.

– Аплодисменты Алексею, работнику компьютера! Внизу экрана появился титр: «Алексей Матвеев – компьютерный специалист».

– И все-таки при таком напряженном графике в вашей жизни остается место для хобби, верно?

– Да.

– Расскажите нам о вашем хобби! Когда вы начали увлекаться гимнастикой?

– Ну…

– В вашей жизни остается место для необычного, верно? Расскажите нам о своих способностях и о том, как вам удалось их в себе развить.

– Я обнаружил, что обладаю способностью изменять свое тело.

– Аплодисменты!

Появился титр: «Алексей считает, что этому может научиться каждый, надо лишь заставить себя сосредоточиться».

– Это оказалось просто. Достаточно просто четко представить себе, чего ты хочешь, и убрать всю ерунду, которая мешает этому. Убрать из распорядка дня лишние дела, убрать из разговора лишние слова. Делать только то, что ведет к успеху.

– Алексей, вот такой вопрос, может быть, в чем-то личный, я бы даже сказал – интимный.

– Спрашивайте.

– Вы верите в Бога?

– В целом – скорее да.

Появился титр: «Алексей Матвеев верит в Бога». На экране появился Горохов в центре декораций.

– Еще раз напоминаю, – сказал Горохов, – что вы смотрите программу «Лица нашего города», и я – ее ведущий Илья Горохов. Сегодня у нас в гостях был Алексей Матвеев, человек, который с помощью специальной гимнастики научился управлять своим телом. Это умение пригодилось ему, когда он потерял свои пальцы, но сумел вырастить их заново. После рекламной паузы нас ждет еще один сюжет о пальцах. Этот сюжет снят в реанимационном отделении городской больницы номер три. Мы встретимся с человеком, который выпал с семнадцатого этажа на бетон, но остался цел и невредим, вывихнув лишь безымянный палец.

Загремела бравурная музыка, и на экране замелькали баночки с йогуртом, из них неаппетитно лезла блестящая масса.