Текст книги "Между живой водой и мертвой. Практика интегративной гипнотерапии"

Я думаю, она боится завершенности. Ей свойственна надрывность, чрезмерный динамизм, жизнь вприпрыжку, начинание новых дел без окончания старых, состояние возбужденного маятника. Я пытаюсь найти некую радость в остановке.

удовлетворено… ощущение законченности и покоя… расслабленности и тепла… как найденной формы… как закрепленности в уютных и своих границах… осуществленности… и поэтому путешествия в сказки… воспоминания детства… ощущение таинства происходящего… может быть так много элементов… которые встречаются в обычной жизни… или обычно вы мечтаете… и то отвлекаетесь, то сосредоточиваетесь… (клиентка вертится на стуле) и если сейчас вам действительно захочется найти удобное положение… и почувствовать свою мягкую спину… и найти удобное положение для головы… и расслабленные веки… и расслабленные веки… и расслабленный живот… И может быть, вы вспомните… как уютно устраивается кошка… как она находит место для лапок…

Я думаю, что с кошкой ее объединяет то, что она то позволяет себя погладить и то приближается, то гуляет сама по себе и, как будто невзначай, отдаляется, что она время от времени довольно легко принимает пластичную и расслабленную позу, но в отличие от кошки, выпускает когти внутрь себя, и ей становится очень неуютно, кинжал в животе… Образ кошки может развернуть эти когти наружу. Кроме того, образ кошки дает возможность сказать в положительном ключе о ее частичной приручаемости. И о чувствительности к собственному телу.

как будто у нее множество позвонков… устраивает свое туловище… и мордочку… и, может быть, вам захочется почувствовать… себя… в шкурке кошки… теплой и мягкой… прыгучей и сильной… почувствовать коготки… которые то спрятаны, то выпущены… почувствовать легкость от перехода… полного расслабления… к хорошей сконцентрированности… почувствовать плавность перехода… плавность и точность… грациозность движений… легкость и покой… и само собой… может находиться удобное положение… для живота и груди… и спины… для бедер… для ягодиц… и, главное, для головы… и веки дрожат… иногда вы глотаете… и, может, вам захочется, или будет легко представить опять водную гладь… на которой видны паруса… представьте себе, что так же как парус… надувается от ветра… так же и веки… надуваются от бегущих импульсов… и иногда расслабляются… а иногда чувствуют упругость…

Мы, по-моему, движемся в двух направлениях. Первый вектор – движение к покою, которое я намеренно замедляю, фрагментирую, чтобы получать удовольствие от каждого момента. В другом векторе я скорее двигаюсь к активности, но эта активность тоже не спазматическая, не прыгучая, не резкая, в ней тоже содержится удовольствие от шага, а не от прыжков. Ситуация нарастающего, спокойного, плавного напряжения и мотив постепенности, удовольствия от процесса, возможной остановки в середине.

легко и спокойно… расслабление и покой… бедра… голени… грудь… живот… очень успокаивает… когда иногда мы перебираем… части своего тела… и напоминаем себе… о тех маленьких удовольствиях… которые, как монетки… мы складываем в копилочку… и каждое напоминание о положении части тела… об этом комфорте… может приводить… к увеличению… покоя и тепла… и иногда мы отвлекаемся… и после этого еще легче сосредоточиваемся… на удовольствии тепла и покоя… И очень часто… отправной точкой… нашего путешествия… может стать… удобное положение тела… от которого мы можем отправиться… к решению задач… к достижению целей… или просто для удовольствия… время от времени… мы все равно возвращаемся… к комфорту и покою нашего тела… к тому, как мы глотаем… как держим голову… как чувствуем свои руки… легко и спокойно… Давайте представим себе детскую сказку… которая вам хорошо знакома… давайте вспомним сказку про Золушку… представим себе девочку… которая грустит и печалится… которая может быть очень красивой… но ей совершенно не важна ее внешность… и ей даже нравится быть замарашкой… и не думать о себе… и она живет в грязном и шумном месте… и хотя окружающие могут понимать, что ничего к ней не пристает… ощущение грусти и печали… заставляет ее все время что-то делать… чистить… вытирать… делать разную домашнюю работу… быть очень покорной… потому что в этом состоянии… когда она очень много делает… все время куда-то бегает… и чем-то занята… в этом состоянии она ощущает больший покой… который покрывает ее беспокойство… и она иногда… начинает про себя… напевать тихие песенки… тихие песенки… почти без слов… с мелодией… и кажется, что когда эти песенки… звучат действительно мелодично… действительно тихо… тихо и легко… даже звери и птицы вокруг… начинают их слышать… начинают их слышать… и девочке может быть легче общаться с этими зверями и птицами вокруг… и со своей феей… чем с другими людьми… которые ее окружают… и фея… чувствует свое родство с девочкой… иногда девочка сама превращается в фею… и чувствует, что ей очень приятно и нравится… что-то делать для другого… про него что-то знать… помогать ему и подсказывать… гладить и расчесывать волосы… быть недалеко… и приходить вовремя… и общаться… с маленькой девочкой… и наступает такое состояние… когда обязательно девочка… из своей обычной жизни… где она мало с кем общается… попадает на бал… и чувствует себя на некоторое время… принцессой… и она все время помнит… что как хорошая девочка… она должна вовремя уйти с этого бала… и благодаря этому… на время… она становится настоящей принцессой… и все у нее получается… спокойно и легко… спокойно и легко… все у нее получается… все любуются… точные и грациозные движения… легкие танцы… и все вокруг… смотрят… слушают… и принц… находится рядом… и только необходимость помнить… о том, что нужно вернуться… к себе… в свой подвал… к своей грусти… и удовольствие от того… что можно путешествовать между состояниями… легко входить в них… легко выходить… и продлевать их… если захочется… и девочка точно знает… что стоит ей освоить… возможность путешествовать… и посещать свои разные состояния… и чувствовать гармонию между ними всеми… тогда она получит возможность… выйти из своей сказки… возвращаться в нее только иногда… и получить своего принца… но в этой же сказке… есть состояние… когда девочка чувствует себя своей старшей сестрой… все время куда-то спешит… и хочет схватить чужую туфельку… и примерить к себе другие действия… и чувствует беспокойство и зависть… и хотя она очень хорошая… все равно ей хочется занимать какое-то другое место… обязательно не свое… И можно опять возвратиться в свой подвал… и быть уверенной в том, что это место в подвале… эта работа… и это настроение… устойчивые и свои… пусть не лучшие… но устойчивые и свои… иногда хочется превратиться в ведьму… как будто точно прицеливаясь взглядом и видя все насквозь… говорить обидные вещи… что-то разрушать… потом превратиться в фею… с мягкой улыбкой… со струящимися волосами… с теплом… с желанием помогать… и девочка в подвале… действительно научается слышать голоса зверей и птиц… рассказывать им сказки… и петь им песенки… и иногда превращаться… в этих зверушек и птичек… превращаться то в ласточку… то в мышку… помогать… другим зверям и птицам… и этот круг… на полу… в доме… в верхних комнатах старших сестер… у мачехи-ведьмы… со своей феей… этот круг превращений и перемещений… позволяет чувствовать, как в каждом состоянии… есть особые чувства… особая устойчивость… и только все вместе эти чувства… когда они собраны… составляют единое целое… целой палитры… ярких красок… из которых может строиться… и переживаться… любое состояние… любое другое путешествие… только все вместе… как все краски… они могут давать… единое переживание… того, что может быть достигнуто и пережито все что угодно… И каждый рисунок… может быть закончен… каждый рисунок может ожить… каждый рисунок может зазвучать… в каждый рисунок можно войти и почувствовать… всю окружающую картину… каждый рисунок можно уменьшить… и спрятать в особую книжечку… которую можно носить с собой… время от времени открывать… и, глядя на эту страницу… начинать с нее новое путешествие… новое путешествие… И ощущение… открытых возможностей и покоя… и устойчивых состояний… положений тела… страничек… красок… которыми можно пользоваться… ощущений путешествия… и права на самые разные состояния… и комфорт тела… комфорт и покой… комфорт и покой… И стоит только найти особое умение… закрываться и открываться… чувствовать тепло… расслабляться и чувствовать… хорошее напряжение в себе… как чувствует кошка… как чувствуют другие животные… спокойно и легко… И это тонкое ощущение своего тела… как ощущение тонких красок, из которых может быть выражена любая картинка… любое переживание… любое путешествие… любая дорисованная картинка… раскрашенная и озвученная… вызывает ощущение полноты… полноты и благополучия… и только отрывистые наброски… иногда оставляют за собой страхи и тревоги… желание их завершить… и так спокойно возвратиться к этим тревогам и беспокойствам… в спокойном состоянии… и улыбнувшись… и шагнув из своего спокойного тела… их дорисовать… докончить… и если иногда… ведьма хочет нарисовать карикатуру… а фея хочет нарисовать очень ласковую и теплую картинку… а девочка рисует зверей и птиц… и собирается на бал… а становясь принцессой… так ярко видит… сверкающие точки… окружающих людей… огни и звуки… полная гармония и покой… и путешествие по своим состояниям… путешествие по разным сказкам… перебирание дорог и возможностей… начинается со спокойного перебора… с нахождения своего тела… и разных его частей… и тепло в животе… и двигающаяся диафрагма… пульсирующая и двигающаяся… яркая и спокойная… яркая (Подчеркнутые слова произнесены с нажимом.) спокойная… ощущение, что по всему телу разносится кровь… и такое спокойное и легкое… такое энергичное дыхание… и такие яркие точки в веках… под веками… сменяющимся калейдоскопом… и интересные яркие картинки… то яркие, то темные… то светлые, то темные…

Сейчас мы пытаемся, сохранив оттенок постепенности, все-таки перейти к более ярким краскам. К ярким, потому что клиентке вообще свойственны крайние положения маятника состояний, яркие состояния. И вопрос в том, чтобы в этом качании и вспышек от яркости к блеклости, к отсутствию красок тоже были некие промежуточные состояния. Яркие, но не слишком резкие, не слишком кричащие. Яркие и разнообразные. Яркие, но имеющие оттенки, чтобы яркость не перехлестывала оттенки.

полные разных красок… разных красок… разных цветов… контрастов и покоя… контрастов и покоя… И лицо легко меняет выражение… принимает самые разные состояния… и в каждом состоянии задерживается… как будто бы этот шарик… будучи наполненным и надутым в каждом состоянии… легко остается на месте… чувствует устойчивость и форму… устойчивость и форму… Полный покой и тепло… И ощущение богатства состояний… и то, что каждое из них может быть законченным… углубленным… желание не спешить… расслабление и покой… и тепло… как будто бы иногда… все тело становится единым шариком… как хорошо свернувшаяся кошка… единым и теплым… мягким и плотным одновременно… в котором что-то созревает и происходит… донашивается… покой и тепло… расслабление и покой… покой и тепло… И иногда так хорошо почувствовать… как веки становятся мягкими… и губы… как распускающиеся лепестки цветка… и каждое маленькое движение не мешает остальным… и так хорошо… попутешествовать по разным своим возрастам… и в разных картинках… погрустить и порадоваться… открывая для себя… давно забытые впечатления своего детства… своей юности… своей жизни… спокойно и легко… как будто бы разными дорогами… разными петельками… вы вспоминаете и двигаетесь… и чем больше разных живых впечатлений… картинок и звуков… и переживаний своего тела… и запахов и вкусов… вы вспоминаете… тем богаче и спокойнее… становятся ваши ощущения устойчивости… настоящего и будущего… из этих путешествий в прошлое… само собой выстраиваются… разные дороги для путешествий в будущее…

Сообщение, которое я пытаюсь передать, заключается в том, что если вы в хорошей форме, вам легко выбирать, и куда бы вы ни пошли, вы можете по этой дороге идти долго, и это вам интересно, приятно, вы можете вернуться к исходной точке, и у вас есть путь назад и возможность пойти по другой дороге. Когда вы в хорошей форме, то разные ваши возможные состояния, как ваши разные куда-то ведущие дороги, во многом равновероятны. И вам не нужно жалеть о том, что вы пошли не туда, делать окончательный выбор, главное, чтобы вы почувствовали состояние, которое вас ведет вдоль этих дорог.

на каждой из которых… вас ждет множество… действительно приятных и безопасных приключений… спокойно и легко… расслабление и покой… и дыхание ровное… и спокойное… и одновременно вы можете хорошо слышать все, что говорится… и путешествовать в тех картинках, которые мы упоминали… и одновременно с этим вы можете находиться в каком-то особом своем состоянии… в котором вам хорошо и интересно… и, кажется, что все эти разные миры… находятся рядом друг с другом… как матрешки, которые друг в друга вложены… и друг другу не мешают…

В этой части транса речь идет о наличии некоего алфавита возможностей. Алфавита проявлений, из которого могут складываться, как из букв, отдельные предложения, отдельные возможности. Она может входить в разные сказки, ездить в разные путешествия, испытывать различные ощущения. У нее есть возможность разъединения и соединения, существования части и целого, образа и фактуры. Тела и его частей. Переживаний и реальности, которая их определяет и на которую заново влияют переживания.

И в этом тоже может заключаться своя гармония… Переживание разных вещей, которые с вами происходят… И их возможная упорядоченность… и ясность… и можно представить себе, что через вас… через ваше тело… струится свет и тепло… свет и тепло… и что-то важное происходит… какая-то ясность и покой… покой и тепло… и расслабление… ясность и тепло… покой и расслабление… И, может быть, с каждым днем… и с каждым часом… вам будет все легче и легче… чувствовать себя в покое… останавливаться… оглядываться вокруг… (клиентка качает головой) улыбаться… и находить приятное в том… чтобы просто побыть… оглянуться и почувствовать… увидеть яркие картинки… услышать звуки… почувствовать покой всего тела… покой всего тела… И когда вы захотите… вы можете вернуться в одну из сказок… и пофантазировать себя в ней… попутешествовать… представить себя самыми разными персонажами… позволить себе самые разные чувства… найти особую целостность и полноту… как будто бы склеивая из разных частей… играя в детскую игру… где нужно собрать рисунок из отдельных… кусочков… и это ощущение целостности и гармонии… света и покоя… мягкости и тепла… может происходить с вами… все чаще и чаще… все проще и проще… легко и спокойно… спокойно и легко… (Длинная пауза, в течение которой клиентка сидит не двигаясь и не открывая глаз. Изредка едва заметно покачивает головой.) Если вы захотите… когда вы захотите… вы сможете открыть глаза… Но если вы захотите, то сможете сидеть с закрытыми глазами столько, сколько захотите…

Оксана: (открывает глаза, улыбается): Мне не хотелось открывать глаза, но я чувствую вину, что занимаю чье-то время… У меня был калейдоскоп картинок, они были не очень связные… Я запомнила такую вещь: как будто бы я в пещере, и выход из этой пещеры… что-то такое огненное, просто как высокая энергия… и такое чувство, что я начинаю меняться…

Вопрос участника семинара: С этой клиенткой вы провели несколько трансов. Как меняются их цели?

Терапевт: Мне она кажется довольно сложной клиенткой, и вначале я не чувствовал отчетливого направления работы. Хотелось разомкнуть ее одиночество, ее напряженный, активный темп жизни, который разрушает возможные для нее связи с окружающим. Это все равно как на деревьях не успевают дозреть плоды, потому что их слишком рано снимают. Поэтому одна из моих целей – побыть с ней, чтобы она не выгнала меня из нашего совместного пребывания. Трансы долгие, убаюкивающие, расслабляющие, создающие защитную оболочку и интерес к происходящему. Долго пребывать в подобном состоянии и вроде бы ничем не заниматься – это тоже цель.

Первый транс – это, скорее, введение, которое она должна запомнить. Его сообщение – не поток глубоких изменений, а сама возможность и безопасность этих изменений для нее. Он приучает клиентку к возможности чувственной жизни, потому что она очень оторвана от своего тела и чувств и для нее важно обрести не эту головную, а именно чувственную жизнь.

Следующий за ее ощущением кинжала транс передает клиентке состояние укачивания и путешествия, движения по своим возрастам, удерживая ее внимание на более длительный срок, чем она привыкла. Кинжал в данном случае является метафорой острого прерывания некоего процесса, и я думаю, что ей как раз свойственны такие прерывания и резкие, режущие состояния. Транс разворачивается вокруг сказочной темы с метафорическими образами, и в нем много чувственного – все это работает на ее дерационализацию. Вокруг каждого образа легко создается аура, паутина ассоциаций, что тоже оберегает клиентку от быстрых интеллектуальных прыжков. Из важных я бы назвал образ Золушки, который несет сообщение о возможности для нее разных эмоциональных состояний, а также образ старшей сестры как возможность быть суетной, завидующей, мелочной – в противоположность идеальной роли сестры. Эти образы – сплавы, связывающие разные состояния и, тем самым, высвобождающие большую энергетику. Таким образом, я совершаю попытку обратить ее вовнутрь, на синтез разных эмоциональных состояний взамен резкого перескакивания в них. Этому же плавному движению соответствуют и фоновые образы – струение воды, шелест травы, дышащая кожа, движение паруса под ветром, скольжение, полет…

На ковре-самолете

На клиентское кресло садится Лена, детский консультант и, произнеся «Мне говорить сразу, да?», начинает длинный и не очень связный монолог о своих взаимоотношениях с окружающими. Терапевт чуть наклоняется в сторону клиентки, слушает и долго не перебивает.

Лена: Мне еще в первый день хотелось сесть сюда, но я, как всегда, всего боюсь. Вижу свою проблему так: я слишком зависима от мнения других людей. В разговоре с другим человеком мне уже заранее кажется, что он негативно ко мне относится. И если я скажу что-то не так, мне кажется, что он тем более это заметит и ему тоже покажется, что что-то не так происходит. Когда в каких-то начинаниях что-то не получается – опускаются руки, и потом трудно уже начать все заново. Я решила, что если сюда не приду, это станет провалом в моей жизни, который я потом ничем не заполню.

Терапевт: А в чем проблема?

Лена: Проблема в том, что мне хочется всегда чувствовать независимость от мнения других людей. Может быть, думать о себе….

Терапевт (перебивает): Скажите, а как вы относитесь к детям, которые приходят к вам на консультацию и которым хочется быть независимыми ото всех?

Лена: Мне в первую очередь хочется, чтобы они почувствовали, что их любят, что они……

Терапевт (перебивает): А вас в детстве очень любили?

Лена: Я бы не сказала, нет……

Когда речь заходит о детстве, она говорит сдавленным голосом, держится без отчетливой возрастной позиции, рассказывает о том, как к ней приходят дети, которым очень нужно, чтобы их любили… Мне кажется, все это говорит о том, что у нее было нелегкое детство, и она до сих пор не рассталась с переживаниями на эту тему. И я начинаю эту сессию как супервизор, причем моей задачей становится анализ и ее ситуации, и анализ того обстоятельства, как ее личные особенности и проблемы реализуются при работе с детьми. Я предполагаю, она переносит свою личностную проблематику на свою работу, причем в этой проблематике она весьма недалеко продвинулась.

Терапевт: У вас дома кто-нибудь кричал?

Лена: Сейчас нет, в детстве – да.

Терапевт: А кто?

Лена: Мама.

Терапевт: И как вы относитесь к крику?

Лена: Я сразу закрываюсь, и все.

Она села и начала длинный монолог. Ей не нужен был собеседник. Это первый круг беседы. Второй круг начинается с вопроса о проблеме. Лена начинает говорить чуть более конкретно, но тоже относительно длинно. И третий круг: я задаю ей конкретный вопрос, и она на него отвечает всего несколькими словами. Разница в том, что происходит некая концентрация, кристаллизация мысли и чувств. И каждый ответ на вопрос – это в какой-то момент уже образ и выбор, и преодоление.

Терапевт (говорит достаточно резко и быстро): Как вы закрываетесь?

Лена: Чтобы не слушать. Обычно эти крики были направлены не на меня, на отца. Мы жили очень долго, все детство, в коммунальной квартире. Комната была очень большая, но у меня был свой, отгороженный книгами уголок, где можно было……

Терапевт (перебивает): Что было предметом этих криков?

Лена (после небольшой паузы): Личные отношения. Папа во главу угла ставил работу и общение вовне, а мама все время хотела притянуть его домой и таскать его на концерты…

Терапевт (опять мягко перебивает): И это достигалось криком?

Лена: Это вообще не достигалось. Она каждый раз кричала, требовала этого, а он уходил, очень часто просто хлопал дверью, убегал. И эти уходы из дома были очень частыми.

Терапевт: Куда он уходил?

Лена: Отец, как правило, уезжал к родственникам, жил там в течение нескольких дней и ждал, когда мама первой сделает шаг навстречу. Тогда он возвращался. В итоге они расстались около пяти лет назад.

Терапевт (кивает головой): Вы были единственным ребенком в семье?

Лена: Да.

Терапевт: Вы были любимым ребенком все-таки?

Лена: Я считаю, папа меня любил, а мама – нет.

Терапевт: А почему вы появились на свет? Каков был мотив вашего рождения?

Лена (улыбается): Прямо подробно все рассказывать?

Терапевт: Нет, необязательно подробно.

Лена: Почему я появилась на свет? (Лена немного растеряна неожиданным вопросом.)

Терапевт: Да.

Лена: Я считаю, что это некоторая случайность, я вообще считаю, что то, что мои родители поженились, было некоей случайностью.

Терапевт (перебивает): Это всегда случайность. Но вот в вашем случае……

Лена (перебивает): Это была совсем случайность: у мамы были чувства, но по отношению к другому человеку и, видимо, у папы тоже. А когда там не состоялось, появилась безысходность. У мамы, видимо, возраст…. У папы умерла мама, когда она его рожала, он практически рос без родителей, потому что его отец не заботился о нем, а ему нужно было найти какой-то дом. (Пауза.) А я уже родилась……

Терапевт (перебивает): Кому вы были нужны, когда родились?

Лена (пауза, кивает головой): Никому. (Смеется с удивлением.) Никому.

Терапевт: У вас были бабушки, дедушки?

Лена: Да. Бабушка, очень хорошая, добрая, но у нее было очень много хлопот по дому, и……

Терапевт: Угу. Ей вы были нужны?

Лена: У меня такое ощущение, что……

Терапевт (перебивает): Или вы были еще одной заботой?

Лена: Нет. Заботой я не была. Была таким очень тихим ребенком. Но… думаю, я ей была не нужна, но так как……

Терапевт (перебивает): Еще бы не быть тихим ребенком! Папе не нужна, маме не нужна. Не будешь тихой, так тут же возьмут и за дверь выкинут.

Лена: Нет, папе я была нужна, но только тогда, в те моменты, когда он был свободен.

Терапевт: Но таких моментов почти не было.

Лена: Вечером, когда он приходил домой…. Общение на уровне подзатыльников, еще чего-то. Мама всегда говорила отцу: «Это единственное, что ты ей смог дать». Но, вообще-то, для меня это очень много, вот эти какие-то……

Терапевт (перебивает): Вообще это хорошо звучит – «единственное, что он мог мне дать – это подзатыльники, и для меня это очень много».

Лена (смеется): Это действительно так. Я это так чувствую. Потому что мама очень много мной занималась……

Терапевт (перебивает): И вы ставите в качестве проблемы необходимость быть независимой от окружающих? Еще более независимой, чем были в детстве?

Лена: В детстве я была очень зависима.

Терапевт: Но в каком-то смысле…. Маме не нужна, папе не нужна – это верх независимости.

Лена: Когда мне что-нибудь хотелось сделать, я говорила об этом, но мне тут же отвечали: ты, наверное, ничего не соображаешь, раз ты хочешь сделать это. Будешь делать вот это, и я делала то, что мне говорили. Все равно это была полная зависимость от родителей.

Терапевт (после короткой паузы): Как бы получается, что у вас чужие родители. Папа любил другого человека, мама любила другого человека, они как бы случайно встретились. Папа должен был родить ребенка с другой женщиной, мама должна была родить ребенка с другим мужчиной. Они встретились и родили вас, как бы невзначай. Вы наполовинку из одной семьи, папиной, наполовинку из другой семьи – из маминой. Папа был недоволен, что вы наполовину его дочь (Лена кивает головой), мама была недовольна, что вы наполовину ее дочь. И вы как будто из двух половин состоите, которые не ощущают целого.

Лена: А я не ощущаю этих двух половинок, я ощущаю, что меня вообще нет. Для меня самое естественное положение – подняться над землей, где-то там зависнуть, чтобы никто не видел, не обращал на меня внимания.

Мое ощущение от нее таково: она очень киселеобразная личность, расплывчатая, не умеющая собрать своих отдельных частей, не очень знающая, чего хочет, не очень внятно чувствующая свои взаимоотношения, с неясными отношениями со своим телом, с непроявленными неясностями в своей бывшей семье. Если в других новеллах мы чаще имеем дело с людьми, которые чрезмерно на чем-то сфокусированы, то здесь мы, скорее, встречаем состояние расфокусированности, бытового транса. В связи с этим у меня возникает другой образ: клиентка немножко потеряна и даже не очень знает, кто она сейчас – мать своих детей или все еще ребенок своей матери. Она потеряна, и у нее много неясностей такого рода. Ее желание независимости можно понять как желание независимости от этого всепоглощающего состояния рыхлости, за которым, вероятно, скрывается сильная зависимость от родительских образов. Поэтому я использую в беседе такие фразы-иголочки, которые могли бы вызвать у нее хоть какие-то чувства, расшевелить ее. Речь идет о переводе ее из протопатического состояния в состояние оформленности, четких осознанных отношений. Именно это могло бы решить ее проблему зависимости-независимости.

Терапевт: Так когда-то собаку-лайку посылали в космос, вы знаете, на первых спутниках.(Лена улыбается). Вот и вас так же послали бы в космос в спутнике, и висите себе там. Папы нет, мамы нет. (Короткая пауза.) Это вам нравится?

Лена (после короткой паузы): Пожалуй, да. И не знаю, захотела бы я спускаться.

Терапевт (перебивает): Хорошо, а кто же все-таки вас любил в детстве? Кого вы любили в детстве? Ваши ощущения?

Лена: Я собак очень любила. Это было единственное спасение.

Терапевт: Я про лайку не случайно сказал.

Лена: Причем, всегда в доме собак было много. Лето мы проводили у бабушки, в Подмосковье. В Москве собаки дома не было, но зато летом я отрывалась. Можно было залезть к собаке в конуру и сидеть там с ней…. Чувствовалось что-то большое и теплое рядом.

Терапевт (откидывается на спинку стула): Скажите, а в детстве вы каким считались ребенком? Вы рано или поздно научились читать? Вы были как бы «дурочкой» или, наоборот, таким «смышленышем»?

Лена: А вот с этим тоже очень интересно. Я действительно……

Терапевт (перебивает, говорит быстро): Или вы сначала были «дурочкой», а потом «смышленышем»?

Лена (кивает): С первого по третий класс……

Терапевт (перебивает): А до школы?

Я говорю достаточно резко и быстро, так как хочу разбить ее бесконечный и монотонный монолог на какие-то фрагменты, на отдельные реакции, ввести в него какие-то переключения. Я хочу вызвать ее из состояния бормотания на диалог между разными частями, на диалог между папой и мамой, диалог между ней и взрослыми, диалог между ней и детьми, диалог между самой собой – вместо единообразного бормотания вызвать двучленную реакцию. И в этом состоит интервенция.

Лена: До школы…. А до школы меня пихали в детский сад, где я стояла у калитки целый день и ждала, когда же будет шесть часов, и за мной придут. Я даже не помню……

Терапевт: Вы были таким потерянным человеком, потерянным ребенком.

Лена: Да.

Терапевт: В детском саду плохо……

Лена: И дома не очень хорошо. Но зато дома есть уголок, куда можно уйти, а в детском саду этого нет.

Она проигрывает мотивы бесплодности. Говорит: мне кажется, что меня вообще нет, меня потеряли в детстве, стояла у калитки совсем одна… Бесплодность сквозит и в том, что она говорит о родителях. Она их описывает так, будто ничего про это не помнит. Привязанностей никаких не чувствуется. Любил папа? Да, вроде бы любил. А мама любила? Вроде бы не любила… Если говорить об этом дальше, то у нее могут возникнуть и соматические проблемы, связанные с пустотой, сосанием под ложечкой.

Терапевт: А в первых классах?

Лена: А в первых классах я так хорошо выпадала. Могла выпасть на уроке и прийти в себя только к концу урока, совершенно не помня, о чем шла речь. И при этом я вызывала жуткое возмущение учительницы. Я помню, что она вызывала мою маму в школу и говорила о том, что я не хочу ее слушать……

Терапевт (перебивает): На вас кто-нибудь кричал при этом?

Лена: Да. После этого мама кричала.

Терапевт: А учительница на вас кричала? Вообще, она кричала в классе?

Лена: Она не кричала, но очень резко говорила, категорично и резко.

Терапевт: Вы замыкались при этом?

Лена: Да.

Терапевт (кивает): А когда вы начали книжки читать? Когда вы для себя открыли наличие других миров, в которых можно мечтать, уходить, в которых можно как-то перемещаться, чтобы быть независимой от остального мира?

Лена: Кстати, уходить и перемещаться куда-то я не умею, наверное, до сих пор. Со стороны на себя посмотреть – я ничего не умею.

Вообще «у меня ничего не получается» – так она говорит обо всем. Потому что не знает, что такое «получается». Очень мало людей, которые имеют реальные критерии. Просто у человека есть некое ощущение того, что у него получается, он из него и исходит. «Со стороны» в ее устах значит «если я вон там, со стороны, то я уже не внутри». Когда она раскачается, то сможет находиться и внутри, и снаружи, легко переходить туда-сюда. В этом смысл моих раскачивающих вопросов.

Терапевт (перебивает): Книжки читать вы умеете?

Лена: Да.

Терапевт: Когда вы прочли первую книжку, которая стала для вас открытием того факта, что можно путешествовать и забывать о той реальности, где вы находитесь?

Лена: Серьезно, правда, сказки, я начала читать где-то в пятом классе. Причем, мама опять говорила мне, чтó читать. Мне читать это не хотелось, я брала какие-то другие книги. Но постоянно был контроль: если ты это читаешь, то с твоим развитием что-то не очень хорошо. Лучше читать что-то другое.