Текст книги "Высшее мастерство"

9

Капелька биологической субстанции, некоторое время целенаправленно путешествовавшая по внутренним трубам корабля, наконец достигла сферичного отсека, расположенного в самом центре его огромного, вместительного брюха. Как только это произошло, стенки отсека резко сократились и расположенные на их внутренней поверхности железы выделили жидкость, насыщенную всеми необходимыми для развития зародыша веществами, а также целым набором стимуляторов. Через пару часов процесс синтеза завершился, и новенький исследовательский зонд, проделав неизбежное при появлении на свет путешествие, оказался на полу центрального исследовательского зала.

Несколько техников, вооружившись масляно поблескивающими, тоненько попискивающими, то и дело переговаривающимися на лингвокоде анализаторами, занялись его тестированием. Главный координатор-исследователь прикинул, что у него есть в запасе еще минут пятнадцать – двадцать, и попросил статс-ассистентку приготовить себе чашечку крепкого кофе. Облокотившись на клавиапульт, он еще раз окинул взглядом зал, убедился, что все заняты работой, и удовлетворенно кивнул.

Все верно. Работа и еще раз работа. А праздность приводит к сомнениям, неизбежно порождающим неуверенность в своих силах, и тут уже рукой подать до пораженческих настроений.

Интересно, коснулся ли этот процесс капитана? Может быть, он уже…

Главный координатор-исследователь покачал головой.

Нет, подобное невозможно. Капитан, конечно, устал, поскольку эта планета далеко не первая, которую они исследуют, и даже не пятидесятая, однако он не сломался, не мог сломаться. Если возникнут неприятности, он в стороне не останется. Вмешается и наведет порядок. Вот только пусть случится что-нибудь необычное.

10

Трабас-потрясатель основ думал о том, что хороший прикол здорово напоминает растение. Сначала возникает смутное ощущение, что он возможен. Это – зерно, из которого появится росток, а со временем и могучий ствол.

Однако, прежде всего зерно должно прорасти. Что для этого необходимо?

Да, вот именно – подходящая почва. Почвой в данном случае является разум того, в чью голову пришла идея прикола. Ум Трабаса-потрясателя основ был почвой более чем подходящей – удобренной, унавоженной, буквально жаждущей посева.

Что дальше?

Полив. В сухой почве зерно не прорастет. Нужна вода. Для идеи прикола водой является внимание. Осознание того, что это пока еще трудно определимое ощущение может закончиться красивой, запомнившейся надолго многим и многим мыслящим штукой. Если, конечно, ее создаст настоящий мастер.

Вот именно – настоящий мастер.

Кстати, о растениях…

Трабас-потрясатель основ вспомнил о жителях Уловки-23, вынужденных еще долгое и долгое время, даже в самых простых разговорах, через каждое слово упоминать некое произрастающее на их планете съедобное, безобидное растение, и на душе у него стало теплее.

Вот это был действительно настоящий, мастерский прикол.

Впрочем, кто знает? Может быть, сейчас получится не хуже? Главное – не торопиться. Рыхлить почву, обильно поливать зерно прикола водой и ждать нужного момента. А он подвернется. Судьба – дама капризная, но к настоящим мастерам, как известно, благоволит. Если они не халтурят, а целиком отдаются любимому делу.

11

– И это все? – спросил Хнор.

– Что, не согласен? – Эддун снисходительно усмехнулся и слегка пожал плечами. – Ну если так, можно попробовать более простой вариант. Например, с монетой. А что? Ничего нового, никакого излишнего риска, ни капли выдумки, но зато бесконечное количество раз проверено и поэтому очень надежно. Так?

Хнор покачал головой.

Ну нет, отступать он не намерен. И не нужен ему самый простой вариант. Линья, после того как он победит, должна иметь право им гордиться. А он обязательно победит. Даже беглый подсчет показывал, что после предложения Эддуна шансы на его победу не уменьшились, а даже увеличились до шестидесяти семи процентов.

– Хорошо, пусть поединок будет по новым правилам.

Эддун покрутил в руках мутгорскую палочку, аккуратно положил перед собой на стол и, заглянув Хнору в глаза, спросил:

– Может быть, прямо сейчас и приступим?

Собственно, а какой смысл тянуть время? Все и так ясно.

Хнор решительно сказал:

– Пусть так и будет. Начнем?

12

Исследовательский зонд нетерпеливо царапнул пол острым, размером с ладонь взрослого человека, янтарного цвета когтем. Ему было приятно ощущать, как энергия струится по его новенькому, совсем еще свежему телу, ему хотелось двигаться, действовать, жить, но более всего, конечно, ему хотелось немедленно приступить к выполнению задания, ради которого он был рожден. Со всем возможным рвением.

Один из суетившихся вокруг него техников сказал:

– Все показатели в норме.

И тотчас человек, стоявший в стороне от других и державший в руке стаканчик, из которого время от времени прихлебывал, скомандовал:

– В таком случае – запускаем.

Неподалеку от зонда с тихим чмоканьем открылся вход в туннель. Зонд нырнул в него и побежал к выходу, туда, где виднелась первая из двух эптоплазматических мембран, отделявших внутренности корабля от космического пространства. Мембраны, одна за другой, пропустили сквозь себя его округлое, покрытое полированной кожей тело, убирая с него мельчайшие частицы раствора, в котором он плавал до рождения, готовя его к свиданию с обжигающе ледяной пустотой, заботясь о сохранении ее невинности. Впрочем, зонд знал, что возвращаться ему придется тем же путем, и соответственно еще одной встречи с мембранами не миновать. Причем в следующий раз они позаботятся о том, чтобы ничего не попало из космоса внутрь корабля. Если ему удастся вернуться…

Но почему бы и нет? Почему?

Космос, как он и предвидел, ничего особенного собой не представлял. Хотя… неподалеку виднелся кругляш планеты. И вот она-то зонд интересовала, даже очень. Ее надлежало исследовать, для начала только самым поверхностным образом, а потом…

Мощно оттолкнувшись лапами от поверхности корабля, зонд устремился к планете. Сначала он летел по инерции, а потом, когда корпус корабля перестал закрывать от него светило, пришла пора солнечного паруса. Распустив его, зонд стал набирать скорость.

Ближе, еще ближе… Скоро притяжение планеты возрастет настолько, что придет пора, свернув парус, активизировать антиграв-железы… Очень скоро…

А потом зонд окутало неизвестно откуда возникшее зеленоватое облачко. Оно существовало всего мгновение, но для зонда встреча с ним не прошла даром. Он вдруг понял, что все прошедшее с момента его рождения время было потрачено зря, являлось лишь прелюдией к настоящему пониманию мира.

Какому?

Он не мог это описать словами. Просто теперь окружающий мир для него стал другим, наполнился неведомым ему ранее смыслом, выразить который… Впрочем, так ли уж невозможно их было подобрать, эти слова? А если попробовать?

Зонд попытался, и его попытка, как ни странно, увенчалась успехом. Определение не то чтобы было окончательным, но одна составляющая, по крайней мере, была найдена.

Красота.

Он теперь видел, буквально ощущал ее каждым своим датчиком.

Красота окружающего мира. Она завораживала, манила, звала к себе, требовала концентрации всех мыслей… Настолько, что зонд уже более не мог ни о чем ином думать. Только о ней. Думать, любоваться, впитывать, ощущать.

Он настолько увлекся этим процессом, что, оказавшись рядом с планетой, забыл свернуть парус. А еще он не вспомнил об антиграв-железах, даже тогда, когда стал нагреваться от трения об атмосферу планеты, даже вспыхнув, словно факел.

13

Трабас-гютрясатель основ думал о том, что самое ценное в настоящем приколе – эго его некая мистическая неотвратимость. Причем обычно устоять перед ней не в силах даже сам автор, вдруг с определенного момента начинающий ощущать свою сопричастность приколу, как если бы он был еще не отделившимся, не отправившимся в самостоятельное плавание по космическому пространству ребенком,

14

Выслушав доклад, капитан корабля взглянул на висевшую возле экрана мозга-навигатора гравюру, на которой был изображен бороздящий морскую гладь чайный клипер под всеми парусами, и мрачно хмыкнул.

Ну да, как он и думал, тестирование системы производства зондов не выявило ни малейших отклонений от нормы. Так что послужило причиной катастрофы? Недосмотр техников, готовивших зонд к полету?

Главный координатор-исследователь, вероятнее всего, с пеной у рта будет доказывать именно это. Вот только он, капитан, уверен в своих техниках на сто процентов. И если они не виноваты в гибели зонда, то почему тот все-таки сгорел?

Капитан еще раз взглянул на гравюру.

Как было хорошо всем этим древним мореплавателям… Скомандовал поднять якорь, приказал поставить паруса – и можешь отправляться хоть на край света. Все ясно и понятно. В самом крайнем случае любую тайну можно раскрыть с помощью обычной подзорной трубы.

Хотя – нет. Тайн тогда тоже вполне хватало. “Летучий голландец”, великий морской змей, кра-кен, утаскивающий на дно моря корабли, саргасы… Разгадать эти тайны в то время так и не удалось. Пришлось ждать изобретения систем наблюдения посерьезнее. И если сейчас нельзя вызнать о планете всю ее подноготную с помощью обычного зонда… Значит, необходимо нечто помощнее.

Что именно?

Капитан вздохнул.

У него эта штука была. Она лежала в дальнем углу главного трюма. Вот только по уставу любое действие требует определенного порядка. И значит, прежде всего надо узнать, отчего погиб зонд. Для начала надо было запустить еще несколько, получить с их помощью все необходимые данные… А уж потом, возможно, наступит время для кое-каких выводов. И сделает их он сам, лично, без помощи болтунов-ученых, способных только портить оборудование и тешить друг друга высосанными из пальца теориями.

15

– Неплохо сработал, – промолвил Эддун. – Сможешь сделать то же самое еще раз?

– Да сколько угодно, – заверил Хнор. – Если ты заметил, я совсем не устал.

Он хорохорился, но ничуть этого не стыдился, поскольку во время поединка только так и положено себя вести.

– В самом деле?

– Конечно.

Эддун смерил его испытующим взглядом и сказал:

– Хорошо. Жаль, сейчас мой ход, а то бы я тебе предоставил такую возможность. Хотя… Может, мне его и в самом деле тебе уступить? Э?

Хнор усмехнулся.

Бравада на браваду. Какой дурак уступит противнику свою очередность? Тот, используя добавочный ход, может такого наворочать… Хотя… Потом у Эддуна будет два хода подряд, и если он что-то придумал… А вдруг он не блефует?

Чувствуя, как от страха выпрямляются росшие у него на плечах волосы, радуясь, что надел просторную крутку и значит, это незаметно, он все же нашел в себе силы выдержать взгляд старого мастера и твердо ответить:

– Почему бы и нет? Я готов. Если ты намерен рискнуть…

– Нет, нет, – улыбнулся Эддун. – Пусть все идет, как идет. Не будем ради амбиций нарушать порядок поединка. Еще рано. Вот если…

– Если наступит время пустить в ход высшее мастерство, – с иронией подсказал Хнор.

– Возможно, до этого и в самом деле дойдет, – серьезно согласился Эддун. – Как я убедился, ты достаточно силен…

Хнор удовлетворенно улыбнулся.

Победа еще потребует от него многих и многих усилий, но сейчас он был рад, что схватка со старым мастером ведется именно таким образом, что есть возможность для маневра и время подумать. К счастью, состязание не превратилось в поединок по принципу “кто – кого пережмет”, в тупую борьбу за то, какой стороной упадет подброшенная в воздух монетка.

А победа…

Он еще раз заметил вероятность на свою победу и с удовлетворение убедился, что она увеличилась до шестидесяти восьми процентов.

– Прежде чем наши подопечные выпустят новый зонд, пройдет некоторое время, – сказал Эддун.

– Очевидно, – согласился с ним Хнор.

– А ты, кажется, нацелился именно на зонды?

– По крайней мере, пока они не убедились в том, что зонды к планете не прорвутся. После этого…

Хнор многообещающе улыбнулся.

– Не нужны мне твои планы, – промолвил Эддун. – Я просто хотел прикинуть, сколько у меня времени на обдумывание очередного хода. Успею ли я сварить хасс.

Манипулятор утонченного уровня покачал головой.

Не собирался он уступать даже в такой малости. Не собирался и все. Слишком дорога была цена этого поединка.

Эддун слегка улыбнулся.

– Думаю, времени хватит.

Взяв с ближайшей полки заварную емкость, он насыпал в нее синеватого порошкового хасса, залил водой и ушел в соседнюю комнату, к плите.

Хнору стало слегка стыдно за свою скаредность, но потом он вспомнил синий, с едва заметным, зеленоватым оттенком цвет второй пары глаз своей избранницы, и успокоился. Жалость к сопернику – штука неуместная. А любая победа является суммой крохотных, почти незаметных выигрышей.

И что, если старик в самом деле владеет этим таинственным высшим мастерством?

Хнор хмыкнул.

Да ничего подобного. Владей Эддун этим легендарным мастерством, почему он не применил его сразу? А он предпочел обычную схватку. Да и как же в таком случае быть с шестидесятью восьмью процентами?

Нет, все верно. Победа не за горами. Его победа.

Напротив, на стене, висело старинное каменное зеркало, и, заглянув в него, Хнор не удержался – сам себе подмигнул.

16

Главный координатор-исследователь обреченно вздохнул и отвел взгляд от экрана, на котором уже третий зонд, превратившись в огненный цветок, начал свое последнее путешествие к поверхности проклятой планеты.

Третий…

Это что такое происходит?

– Кофе?

Главный координатор-исследователь, даже не взглянув на статс-ассистентку, забрал у нее чашечку кофе. Не было у него сейчас времени даже ее поблагодарить. Эх, ему бы для начала сообразить, что происходит с зондами? Почему все они, едва подлетев к планете, выходят из строя и неизбежно гибнут? Случайное стечение обстоятельств? Три раза подряд? Да нет, тут надо говорить о системе. Кто или что их уничтожает? Найти бы для начала хоть одну точку опоры, один достоверный факт. Тогда уже можно будет делать какие-то предположения.

Впрочем…

Главный координатор-исследователь подумал, что иногда цепочка несчастливых совпадений может быть очень большой.

Три погибших зонда? Хм… А десяток не надо? А еще больше? А если, например, вспомнить цепь совпадений, известную под именем “большой стракерский переполох”, начавшуюся с того, что какому-то работнику службы натурализации подали в закусочной несвежий пончик, и спустя полгода завершившуюся гибелью целой планетной системы?

Главный координатор-исследователь отхлебнул из чашечки и поставил ее на край клавиапульта.

– Эй вы, – крикнул он техникам. – Работайте, работайте. Отдыхать будем потом. А сейчас мне нужен новый зонд. Через два часа здесь должен быть новый зонд.

17

Трабас переместился поближе к месту назревавших событий. Ему вовсе не улыбалось проворонить подходящий момент для прикола. В том, что он наступит, потрясатель основ был уверен абсолютно. Даже глупец, наверное, мог бы определить, чем закончится эта история. А Трабас глупцом не был.

Просто он был натурой увлекающейся, а такие встречаются даже среди очень умных мыслящих, да и увлечение приколами не самое худшее из возможных. Бывают чудачества, само упоминание о которых способно вызвать дрожь омерзения. Вроде собирания аметистовых улиток на планете двух солнц во время затмения ее светил. Причем собирать улиток следует только трехопорных, обладающих закрученными слева направо раковинами и восьмью парами усиков. Для гарантированного достижения полного удовольствия раковины улиток должны быть помечены четырьмя большими темными пятнышками.

Вспомнив об этом, Трабас содрогнулся.

Нет, надо подумать о чем-то другом, надо срочно подумав о чем-то другом.

К счастью, у него имелась тема, на которую он мог думать бесконечно.

Приколы. Их воплощение в жизнь. Воплощение идеального прикола.

Хм… идеальный прикол.

Будь Трабас гуманоидом, в этот момент он, наверное, должен был мечтательно улыбнуться.

Идеальный прикол…

18

Хасс был крепким. От него слегка пощипывало кончик языка. Допивая третью чашку, Хнор спросил:

– Ну хорошо, а что будет, если эти мыслящие сейчас улетят прочь? Мне кажется, их терпение должно рано или поздно кончиться. Эддун пожал плечами.

– Нет, они будут держаться до последнего.

– Почему?

– Мыслящие на низших стадиях развития почему-то просто одержимы идеей обнаружить собратьев по разуму.

– Неужели? – Хнор сделал экономный глоток из чашечки

Эддун развел руками.

– Им кажется, что это даст возможность ускорить собственное развитие. Они не понимают, что сами по себе технические знания не дают почти ничего. По крайней мере, они не способны изменить мир, если он к их появлению не готов. Понимаешь?

– Еще бы, – сказал Хнор.

Он знал, чувствовал, что вот сейчас старик не играет, не хитрит. Просто высказывает вслух свои мысли и пьет хасс, испытывая от этого удовольствие.

Свидетельствует ли это о его полной уверенности в своих силах? А вдруг у старика просто вышел весь порох? Может, он уже мысленно сдался?

Хнор испытующе посмотрел на соперника.

Эддун долил ему в чашку еще хасса и продолжил:

– Все эти поиски иного разума не дают, да и не могут дать никаких реальных результатов. Попробуй, к примеру, объяснить, как действует вероятностное поле, тому, кто не способен его ощутить? Как можно рассказать о выращивании, к примеру, земняков с помощью подводимых все тем же вероятностным полем к их корням питательных веществ, об опылении с его же помощью кустов сладкого молочая? Как он может понять медицину, основанную на изменении с помощью вероятностного поля взаимодействия различных органов? Да обычный двигатель повозки, работающий вроде бы сам по себе, должен вызвать непонимание, а вслед за этим и страх. Страх же неизменно приводит к агрессии.

– А если ими движет простое желание убедиться, что они не одиноки во Вселенной? – предположил Хнор.

Эддун хмыкнул и спросил:

– Зачем? Поскольку Вселенная бесконечна и вмещает в себя всевозможные варианты развития, любой мыслящий после недолгих раздумий способен прийти к выводу, что он в ней не одинок. Ах, желание убедиться лично? Ну у меня есть достаточно сильное ощущение, будто оно сродни желанию ребенка проверить, действительно ли кухонный нож острый и способен нанести рану, если попытаться его ухватить за лезвие.

– Но если ребенок не убедится в этом на собственном опыте, у него не выработаются определенные рефлексы поведения.

– Все правильно, – согласился Эддун. – Только почему этим ножом должны быть именно мы?.. Кстати, что-то я разболтался. А ведь сейчас именно моя очередь делать ход.

Хнор пожал плечами.

– Я тебе не мешаю.

– Но время от времени подсчитываешь вероятность победы?

– Почему бы и нет?

– И какова она сейчас?

Хнор кинул на Эддуна испытующий взгляд.

А почему бы и нет? Что изменится, если он сообщит это старому пню?

– Шестьдесят девять процентов. Мало? Верховный манипулятор удовлетворенно кивнул.

– Прилично.

– А что показывают твои подсчеты?

– Я этим не занимаюсь, – сказал Эддун. – Мне незачем это делать.

– Ты настолько уверен в своем проигрыше?

– В выигрыше, сынок… в выигрыше… Я тебе уже не раз говорил, что ты не имеешь понятия о высшем мастерстве и, значит, просто обречен на проигрыш.

– Так в чем же оно состоит?

Эддун придвинул к себе чистую пепельницу, вынул из кармана новую мутгорскую палочку и, вздохнув, промолвил:

– Именно это мы только что с тобой и обсуждали. К определенным знаниям нужно быть готовым. Иначе они обернутся большой бедой.

Хнор улыбнулся.

Ну на такие штуки он не покупается.

Ему стало жалко Эддуна. Кто знает, на какие фокусы решится он сам, постарев и столкнувшись с молодым, полным сил соперником? Впрочем, не слишком ли он забегает вперед? Прежде всего ему нужно закончить этот поединок.

– И как же приобрести его, это высшее мастерство?

Эддун слизнул с мутгорской палочки капельку слада и ответил:

– Оно приходит само после того, как ты достигнешь определенного уровня. Это сумма твоего опыта и знаний, новая ступень мастерства.

– И поскольку я о нем не имею понятия, затевать с тобой поединок было бесполезно?

– Подобные поединки вообще бесполезны. Не нужно никуда спешить и не нужно ни с кем сражаться. Нужно просто совершенствоваться в своем деле. День за днем, год за годом… десятки лет…

– А потом?

– Потом, если у тебя хватит таланта, к тебе придет высшее мастерство. И я об этом узнаю.

– И ты добровольно отдашь мне свое место?

– Нет. Ты просто станешь таким же, как и я. Почему не может быть двух великих манипуляторов? Поверь, во всех этих схватках нет никакого смысла.

– Неужели? – ухмыльнулся Хнор.

Для того чтобы произвести анализ, ему хватило нескольких секунд.

Теперь вероятность его выигрыша составляла семьдесят процентов. За время разговора о высшем мастерстве она выросла на один процент. Не доказывает ли это, что старик самым беспардонным образом врет?