Электронная библиотека » Леонид Млечин » » онлайн чтение - страница 5


  • Текст добавлен: 12 марта 2019, 14:20


Автор книги: Леонид Млечин


Жанр: Документальная литература, Публицистика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 5 (всего у книги 42 страниц) [доступный отрывок для чтения: 14 страниц]

Шрифт:
- 100% +

В историю эта победа Пилсудского вошла как «Чудо на Висле». Красная армия покатилась назад. Боевые действия продолжались и в сентябре, но судьбу войны решила варшавская битва. Красная армия отступала, и десятки тысяч красноармейцев попали в плен.

Ленин говорил потом о «катастрофическом поражении». После войны он объяснил товарищам по партии, что произошло: «Россия сказала: а мы посмотрим, кто сильней в войне. Вот как встал вопрос. Это – перемена всей политики, всемирной политики. Каковы же были результаты этой политики? Конечно, главным результатом было то, что сейчас мы оказались потерпевшими громадное поражение».

Политбюро 1 сентября 1920 года освободило Сталина от обязанностей члена Реввоенсовета Юго-Западного фронта. Ленин и Троцкий, по существу, обвинили Сталина в провале наступления на Варшаву и всей войны с Польшей. Сталин воспринял это очень болезненно, отвечал резко и зло, не испытывая ни малейшего пиетета перед Лениным.

Война с Польшей закончилась для Советской России крайне неудачно. После успешного контрнаступления польской армии осенью 1920 года Москве пришлось согласиться на границу, проведенную восточнее «линии Керзона». Эта граница была даже восточнее той, что установилась после мирного договора с немцами в Брест-Литовске. Ленин утешал товарищей: «Мы идем на территориальные уступки, потому что нам надо поскорее разбить Врангеля, а с Польшей мы еще сквитаемся».

Когда 12 октября был подписан Рижский мир с Польшей и Украиной, фактически закончилась и Гражданская война. Ленин и Троцкий победили, но какой ценой!

Данные о количестве погибших в Гражданскую войну очень разнятся. По мнению историков, которые специально занимаются этой темой, погибли четыре с лишним миллиона человек. Общие потери РККА в 1918–1922 годах составили около миллиона человек, примерно столько же потеряла Белая армия. Еще минимум два миллиона человек бежали из Советской России – это в основном получатели так называемых нансеновских паспортов. Известный исследователь Арктики норвежец Фритьоф Нансен, верховный комиссар Лиги Наций по делам беженцев, выдавал людям, оставшимся без родины и документов, удостоверения личности…

«Прошу дать мне отпуск»

Из войны Лев Троцкий вышел в ореоле победителя. Он создал армию. Он разгромил контрреволюцию и обеспечил безопасность страны. Всю войну он провел на фронтах. Его поезд стремительно перемещался по стране: Троцкий отправлялся туда, где революции грозила опасность. Никто не мог отказать ему в смелости и решительности. Вот каким Троцкий запомнился британскому дипломату Роберту Брюсу Локкарту, которого после революции отправили в Москву для налаживания неофициальных контактов с правительством большевиков: «Я имел случай убедиться в физической смелости Троцкого. Я разговаривал с ним в военном комиссариате на площади позади Храма Спасителя. Вдруг в комнату влетел его помощник в состоянии совершенной паники. Снаружи собралась огромная толпа вооруженных матросов. Им не платили жалованья, или оно было недостаточно. Они желали видеть Троцкого. Если он не выйдет, они разнесут дом.

Троцкий тотчас же вскочил со сверкающими глазами и вышел на площадь. Он не сделал попытки уговорить матросов. Он обрушился на них с яростной руганью. Это были «псы, недостойные флота, который сыграл такую славную роль в революции». Он рассмотрит их жалобы. Если они справедливы, они будут удовлетворены. Если нет, он заклеймит их как предателей революции. Они должны вернуться в казармы, или он отберет у них оружие и лишит их прав. Матросы поплелись обратно, как побитые дворняжки, а Троцкий вернулся ко мне продолжать прерванный разговор…

Он производит удивительно сильное впечатление, пока сохраняет самообладание. У него прекрасная свободная речь, и слова льются потоком, который кажется неиссякаемым. Это был человек действия… Он разбивал своих оппонентов с решимостью и явным удовольствием. Он вызывал необыкновенный энтузиазм.

Май 1918 года начался внушительным парадом Красной армии на Красной площади. Троцкий принимал парад в присутствии дипломатических представителей… В этих плохо одетых, неорганизованных людях, которые маршировали мимо него, была несомненная живая сила. На меня это произвело сильное впечатление».

Эту способность Троцкого справляться с толпой высоко ценил Ленин. Когда в Саратове восстала Уральская дивизия, Ленин и Свердлов попросили Троцкого немедленно отправиться туда, «ибо Ваше появление на фронте производит действие на солдат и на всю армию».

Реальная опасность для большевиков возникла в июле 1918 года, когда подняли восстание левые эсеры. Они располагали вооруженными отрядами в Москве и вполне могли взять власть. Эсеры пользовались поддержкой в стране. Деревня вся голосовала за эсеров.

Председатель ВЧК Дзержинский, по существу, растерялся. Он позволил левым эсерам арестовать себя. ВЧК, органы государственной безопасности ничего не могли сделать. Не растерялся только наркомвоенмор Троцкий. Он вызвал из-под Москвы два латышских полка, верных большевикам, подтянул броневики и приказал обстрелять штаб мятежного отряда Попова из артиллерийских орудий. Через несколько часов войска левых социалистов-революционеров сложили оружие.

В те дни председатель ВЦИК Свердлов подписал распоряжение, которым отменил все ранее выданные пропуска. Действующими признавались пропуска «за подписью одного из следующих лиц: председателя Совета народных комиссаров Вл. Ульянова (Ленина), председателя Центрального исполнительного комитета Свердлова и народного комиссара по военным делам Л. Троцкого».

Лев Давидович, бесспорно, был вторым человеком в стране, и в советских учреждениях висели два портрета – Ленина и Троцкого.

«В годы войны в моих руках сосредоточивалась власть, которую практически можно назвать беспредельной, – не без удовольствия вспоминал потом Троцкий, – В моем поезде заседал революционный трибунал, фронты были мне подчинены, тылы были подчинены фронтам, а в известные периоды почти вся не захваченная белыми территория республики представляла собой тылы и укрепленные районы».

Ленин доверял Троцкому полностью. Летом 1919 года Ленин сделал фантастический для себя, такого хладнокровного человека, жест. Он взял бланк председателя Совета народных комиссаров и написал на нем:


«Товарищи!

Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело.

В. Ульянов-Ленин».


Ленин добавил: «Я вам даю такой бланк и могу дать их вам сколько угодно, потому что я ваши решения заранее одобряю. Вы можете написать на этом бланке любое решение, и оно уже утверждено моей подписью».

В последние годы открылись не только записки, но и целые речи, произнесенные Лениным в поддержку и защиту Троцкого от критических нападок товарищей по партии. Он считал военное ведомство образцовым. При Ленине эти документы были секретными, а при Сталине – и после него – ничего хорошее о Троцком сказано быть не могло.

Об отношении Ленина к Троцкому лучше всего говорят слова самого Ленина, записанные Горьким:

«А вот указали бы другого человека, который способен в год организовать почти образцовую армию да еще завоевать уважение военных специалистов. У нас такой человек есть… Да, да, я знаю. Там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много, и, кажется, особенно много обо мне и Троцком…»

Как создатель армии Лев Давидович был на месте: тут-то и пригодились его бешеная энергия, природные способности к организаторской деятельности, интеллект, мужество, решительность и жестокость. Всю войну Троцкий железной рукой держал армию. А после войны он остался не у дел. Создается ощущение, будто ему стало скучно. Напряжение борьбы спало, и его охватила какая-то вялость. Обычная повседневная работа или аппаратное интриганство – это было не для него. Он не знал, чем заняться.

Ленин искал Троцкому занятие. 16 июля 1921 года Ленин предложил назначить его наркомом продовольствия Украины, где свирепствовал голод. Троцкий не захотел. Ленин велел отменить постановление политбюро. Ленин предлагал ему пост своего заместителя в правительстве. Троцкий вновь отказался. Ему не хотелось быть заместителем. На посту председателя Реввоенсовета он привык к полной самостоятельности. Но война кончилась, и другой такой должности не было. В конце января 1922 года Троцкий написал заявление в политбюро:

«Я не хотел просить отпуска до февраля-марта, хотя за последние полтора-два месяца бессонница и невралгия головы сильно меня парализует.

Отчасти я предполагал провести месяц на положении полуотдыха. Но сейчас я вынужден просить о немедленном отпуске. Производительность моей работы минимальна как по причине нездоровья, так и по причине «клочкообразного» характера самой работы: множество разрозненных поручений, отнимающих время главным образом на переход от одного к другому, причем, по глубочайшему моему внутреннему убеждению, почти каждое из этих поручений политбюро или оргбюро могло бы быть выполнено легче и лучше тем, кому этим ведать надлежит.

Помимо физического расходования времени, я психически не выношу этого режима, как не выношу окурков на лестнице.

Из-за этого непрерывного и, по-моему, бессмысленного расхищения моего рабочего времени я нахожусь в состоянии постоянной неуверенности и тревоги, что совершенно парализует мою работоспособность.

Прошу политбюро дать мне месячный отпуск».

Отпуск ему дали, но с условием, что он сохранит контроль над военными делами и Гохраном, а заодно напишет брошюру «Между империализмом и революцией. Основные вопросы революции на частном примере Грузии».

Армейские проблемы все меньше интересовали Троцкого. Он провел демобилизацию и думал о том, как использовать вооруженные силы в восстановлении экономики. В 1920–1921 годах шла дискуссия о будущем армии. Победитель Врангеля Михаил Васильевич Фрунзе, которому предстояло сменить Троцкого в военном ведомстве, исходил из того, что армия должна быть классовой, пролетарской, а военная доктрина – опираться на опыт Гражданской войны.

Многие военные теоретики утверждали, что Красная армия создала свою пролетарскую стратегию. Так думали не только Фрунзе, но и Тухачевский, Гусев, Буденный, Ворошилов. Троцкий возражал: не может быть какой-то особой пролетарской военной науки. Он ехидно замечал: «Тот, кто думает, что с помощью марксизма можно наладить производство на свечном заводе, слабо разбирается и в марксизме, и в изготовлении свечей».

В статье «Военная доктрина или мнимо-военное доктринерство» Троцкий призывал учить командиров проявлять инициативу на поле боя, думать самим, а не заглядывать по каждому поводу в уставы и инструкции. Военные историки обращают внимание на то, что Троцкий от всех требовал учиться, даже на фронте в момент затишья. Доказывал, что нельзя считать огромные потери проявлением военного искусства. Критерий военного искусства – достижение наибольших результатов с наименьшей тратой сил.

23 февраля 1921 года Троцкий писал Ленину:

«Владимир Ильич, у нас сейчас в партийно-военных кругах идет дискуссия по вопросу о военной доктрине. Думаю, что в последнем счете от дискуссии будет польза, но сейчас много ахинеи и отсебятины. В частности, против Красной армии выдвигается обвинение в том, что в ее «военную доктрину» (вокруг этого напыщенного словечка и крутится весь спор) не входит идея наступательных революционных войн».

Общение с профессиональными военными пошло Троцкому на пользу. Троцкий увидел, что зарождающаяся советская военная наука недооценивает оборону. Он писал, что одним «фактором наступления еще не обеспечивается успех». Армию надо учить и обороняться. Надеяться на победу мировой революции пока нет оснований.

Фрунзе поспешил ему возразить и даже посоветовал выкинуть из брошюры «рассуждения, прославляющие оборону». Фрунзе писал и говорил только о наступлении. В те времена было принято по примеру Суворова клеймить оборону «подлой» и буквально «вытравливать дух обороны из Красной армии».

На XI партийном съезде, в рамках совещания делегатов-военных, с докладом выступил Троцкий, с содокладом-Михаил Васильевич Фрунзе, восходящая военная звезда. Фрунзе командовал войсками Украины. Перед съездом с ним беседовал Ленин, который дал понять, что намерен поддержать Троцкого. После этого Фрунзе сказал, что у него нет разногласий с председателем Реввоенсовета республики.

Но с уходом Троцкого из вооруженных сил пренебрежение к обороне усилилось. В дальнейшем это привело к тому, что Красная армия вступила во Вторую мировую войну, не умея вести оборонительных операций. Командиры просто не знали принципов оборонительного боя, штабы не понимали, что такое маневренная оборона. Цена этим теоретическим дискуссиям станет ясной в 1941 году.

Завещание Ленина

26 мая 1922 года у Ленина случился удар: частичный паралич правой руки, ноги, расстройство речи. Через полгода, 16 декабря – второй удар. В узком кругу Сталин хладнокровно сказал: «Ленину капут».

Иосиф Виссарионович несколько поторопился. Владимир Ильич оправился, но к полноценной работе уже не вернулся. Все партийное хозяйство оказалось в руках Сталина. Его ближайший помощник Амаяк Назаретян по-дружески писал Серго Орджоникидзе: «Ильич совсем поправился. Ему разрешено немного заниматься. Не беспокойтесь. Сейчас совсем хорошо. Вчера Коба был у него. Ему приходится бдить Ильича и всю матушку Расею».

Ленин скоро осознал, что ему не на кого опереться. В эти месяцы Ленин обращается к Троцкому как к союзнику и единомышленнику. Когда разгорелась дискуссия о внешней торговле, мнения Ленина и Сталина разошлись.

12 декабря 1922 года Ленин написал своим единомышленникам:

«Ввиду ухудшения своей болезни я вынужден отказаться от присутствия на пленуме. Вполне сознаю, насколько неловко и даже хуже, чем неловко, поступаю по отношению к Вам, но все равно выступить сколько-нибудь удачно не смогу.

Сегодня получил оттов. Троцкого прилагаемое письмо, с которым согласен во всем существенном, за исключением, может быть, последних строк о Госплане. Я напишу Троцкому о своем согласии с ним и о своей просьбе взять на себя ввиду моей болезни защиту на пленуме моей позиции».

15 декабря Ленин информировал Сталина, что заключил «соглашение с Троцким о защите моих взглядов на монополию внешней торговли… и уверен, что Троцкий защитит мои взгляды нисколько не хуже, чем я». Это напомнило Сталину о том, чего он боялся больше всего, – о блоке Ленина с Троцким. Сталин тут же отказался от своей прежней позиции, чтобы не оказаться под двойным ударом.

Вскоре Ленин вновь обратился к Троцкому за помощью, по существу, предлагая ему союз против Сталина: «Уважаемый товарищ Троцкий. Я просил бы вас очень взять на себя защиту грузинского дела на ЦК партии. Дело это находится под «преследованием» Сталина и Дзержинского, и я не могу положиться на их беспристрастие. Даже совсем наоборот. Если бы вы согласились взять на себя его защиту, то я бы мог быть спокойным…»

Состояние Ленина стремительно ухудшалось. 23 декабря он начал диктовать знаменитое «Письмо к съезду», которое воспринимается как завещание. Первая, более безобидная часть «Письма» касалась необходимости увеличить состав ЦК и «придать законодательный характер на известных условиях решениям Госплана, идя навстречу требованиям тов. Троцкого».

Затем Ленин продиктовал главную часть завещания, где охарактеризовал главных лидеров партии: Сталина, Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и Пятакова. Все характеристики очень жесткие, разоблачительные. Троцкого и Сталина он назвал «выдающимися вождями» партии, но предположил, что их столкновение погубит партию. По мнению Ленина, «тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью… Тов. Троцкий… отличается не только выдающимися способностями. Лично он, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хвастающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела».

4 января 1923 года Ленин продиктовал добавление к письму:

«Сталин слишком груб… Этот недостаток становится нетерпимым в должности генсека. Поэтому я предлагаю товарищам обдумать способ перемещения Сталина с этого места и назначить на это место другого человека, который во всех других отношениях отличается от тов. Сталина только одним перевесом, именно, более терпим, более лоялен, более вежлив… меньше капризности и т. д. Это обстоятельство может показаться ничтожной мелочью… Но с точки зрения предохранения от раскола и с точки зрения написанного мною выше о взаимоотношениях Сталина и Троцкого это не мелочь, или это такая мелочь, которая может получить решающее значение».

После Гражданской войны отношения Ленина и Троцкого усложнились. Пока шла война, у них практически не было разногласий. Когда встал вопрос, как восстанавливать нормальную жизнь, начались споры, иногда очень жесткие. Впрочем, и Ленин, и Троцкий считали споры и дискуссии естественным и необходимым делом. На личных отношениях это не отражалось.

В середине июля 1922 года уже тяжело больной Ленин, откликаясь на какое-то обострение отношений в политбюро, писал Каменеву: «Выкидывать за борт Троцкого-ведь на то Вы намекаете, иначе нельзя толковать – верх нелепости. Если Вы не считаете меня оглупевшим уже до безнадежности, то как Вы можете это думать??? Мальчики кровавые в глазах…»

На одном партийном совещании во время XI съезда партии в марте 1921 года Ленин говорил, что, несмотря на разногласия, «мы с Троцким сойдемся». И тут же добавил: «Он в аппарат влюблен, а в политике ни бе ни ме». Троцкий, наверное, обиделся, узнав, что о нем говорил Владимир Ильич. Но Ленин был недалек от истины.

Почему Троцкий вел себя так вяло и безынициативно, когда Ленин фактически выталкивал его на первые роли? Троцкий оказался наивен: он не верил в то, что его могут свергнуть с вершины власти. Он по-настоящему не стремился к первой роли. Ему нравилась роль мудреца, который с недосягаемой вершины взирает на происходящее. Он не был охвачен той неутихающей страстью к власти, поэтому и проиграл.

Завещание Ленина, как его ни толкуй, содержит только одно прямое указание: снять Сталина с должности генсека, остальных менять не надо, хотя Ленин и указал – довольно болезненным образом – недостатки каждого из самых заметных большевиков. Но Сталин – единственный, кто остался на своем месте. Остальных он со временем уничтожил. Более того, само завещание Ленина стали считать троцкистским документом, чуть ли не фальшивкой.

Ленин готовил это письмо к очередному, то есть XII съезду, который состоялся еще при его жизни. Как и всякий человек, он не верил в скорую смерть и надеялся на выздоровление. Но Сталин сделал все, чтобы письмо Ленина не дошло до делегатов съезда, которые – при жизни Владимира Ильича – могли бы и потребовать исполнения ленинских указаний.

Троцкий, обиженный резкостью ленинских слов, и совершенно не понимая, что последует дальше, не позаботился о том, чтобы письмо Ленина стало известно делегатам. На съезде выступление Троцкого было встречено такой бурной овацией, таким длительным, несмолкаемым громом аплодисментов, что Сталин и другие члены политбюро позеленели от зависти и злобы. А Ворошилов сказал, что «подобные овации просто неприличны, так можно встречать только Ленина».

Увидев, как вслед за Троцким в зал заседаний входит член ЦК Карл Радек, Климент Ворошилов сказал: «Вот идет Лев, а за ним его хвост».

Остроумный Радек ответил ему четверостишием:

 
У Ворошилова тупая голова,
Все мысли в кучу свалены,
И лучше быть хвостом у Льва,
Чем задницей у Сталина.
 

Делегации, которые приходили приветствовать делегатов съезда, провозглашали: «Да здравствуют наши вожди Ленин и Троцкий!» Имя Сталина они не вспоминали. Троцкий увидел в этом признание партией его таланта и авторитета. Западные коммунисты вообще говорили о нем как о символе революции, Сталин и другие твердо решили, что от Льва Давидовича нужно избавиться. С XII съезда Сталин и его сторонники повели против Троцкого настоящую борьбу.

Троцкий, окруженный множеством восторженных поклонников, не считал нужным готовить себе базу поддержки. Он не понимал, что это необходимо. За послереволюционные годы он так привык к аплодисментам, восторженному приему, восхвалениям, что искренне считал – так будет всегда.

Карл Радек в марте 1923 года, когда Ленин еще был жив, в статье «Лев Троцкий – организатор побед» писал: «Русская революция действовала через мозг, нервную систему и сердце этого великого своего представителя… Труд и дело Троцкого будут предметом не только любви, но и науки новых поколений рабочего класса, готовящихся к завоеванию мира». В октябре Радек выдает еще одну порцию комплиментов председателю Реввоенсовета: «Если тов. Ленина можно назвать разумом революции, господствующим через трансмиссию воли, то тов. Троцкого можно охарактеризовать как стальную волю, обузданную разумом. Как звук колокола, призывающего к работе, звучала речь Троцкого…»

В.А. Антонов-Овсеенко: «Троцкий – вождь, организатор и вдохновитель победы революции».

А.В. Луначарский: «Ленин и Троцкий давно уже числились в наших рядах людьми столь огромного дарования, столь бесспорными вождями, что особенного удивления колоссальный рост их во время революции ни в ком вызывать не мог».

Писательница Лариса Рейснер, которая провела Гражданскую войну на фронте, описывала чувства и настроения того времени: «С Троцким умереть в бою, выпустив последнюю пулю, в упоении не чувствуя ран, с Троцким-святой пафос борьбы, слова и жесты, напоминающие лучшие страницы Великой французской революции».

Он производил сильное впечатление не только на революционных писателей. Сергей Есенин после встречи с Троцким сказал, что председатель Реввоенсовета – «идеальный тип человека».

Троцкий обладал даром увлекать за собой людей и не меньшим даром рождать врагов. Сталин и другие видные партийные деятели просто ненавидели его. Троцкий же сторонился этих людей и в итоге остался в одиночестве: «Хождение друг к другу в гости, прилежное посещение балета, коллективные выпивки, связанные с перемыванием косточек отсутствующих, никак не могли привлечь меня. Новая верхушка чувствовала, что я не подхожу к этому образу жизни. Меня даже и не пытались привлечь к нему. По этой самой причине многие групповые беседы прекращались при моем появлении, и участники расходились с некоторым конфузом за себя и с некоторой враждебностью ко мне. Вот это и означало, если угодно, что я начал терять власть».

Его положение в партии зависело от Ленина… Когда Ленин умер, его звезда закатилась.

И по сей день историки ведут споры: кто же был вторым человеком в стране и партии после Ленина – Сталин или Троцкий?

Рассекреченные спецсводки ОГПУ, которые после смерти Ленина составлялись ежедневно, свидетельствуют о том, что народ считал наследником Троцкого: «Население не верит, что Троцкий болен… Среди масс наблюдается недовольство тем, что тов. Троцкий отстранен… В связи с партдискуссией и болезнью тов. Троцкого ходят толки, что портреты тов. Троцкого уничтожаются, что тов. Троцкий выступает против коммунистов ввиду того, что угнетают рабочих, что он арестован и находится в Кремле».

Имя Сталина в спецсводках не упомянуто ни разу. В народе его мало знали. Именно потому, что Троцкий многим казался законным преемником Ленина, он вызывал страх и ненависть у товарищей по Политбюро. Они все сплотились против Троцкого. И Зиновьев, и Каменев, и другие подозревали, что, если Лев Давидович станет во главе партии и государства, он выбросит их из партийного руководства. Поэтому недавние соратники сделали ставку на Сталина, ненавидевшего Троцкого. И тем самым подписали себе смертный приговор – со временем Сталин их всех уничтожит…

В конце 1923 года Троцкого фактически изолировали. Шестеро остальных членов политбюро собирались без него и все решали, на официальное заседание выносилось уже готовое решение. Если Троцкий возражал – он оставался в полном одиночестве. Он пытался сопротивляться, говорил, что в партии исчезает демократия, дискуссии становятся невозможными, партийные организации привыкают к тому, что не избранные, а назначенные сверху секретари ими просто командуют.

5 октября 1923 года Троцкий написал письмо в политбюро, в котором отметил, что «секретарскому бюрократизму должен быть положен предел… Партийная демократия должна вступить в свои права, без нее партии грозит окостенение и вырождение».

Верх в партии брали именно секретари, но в партийных массах Троцкий все еще был популярен, и политбюро вынуждено было заявить: «Будучи несогласным с тов. Троцким в тех или иных отдельных пунктах, политбюро в то же время отметает как злой вымысел предположение, будто в ЦК партии есть хотя бы один товарищ, представляющий себе работу политбюро, ЦК и органов государственной власти без активнейшего участия тов. Троцкого…» Это означало, что исход борьбы был еще неясен. Но в решающий момент Троцкий сам вышел из игры, сильно заболев осенью 1923 года – после охоты на уток. Пока он лежал в постели, Сталин, Зиновьев и Каменев убирали сторонников Троцкого со всех ответственных постов.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации