Текст книги "Загадки и тайны холодной войны"

Американский представитель в ООН Эдлай Стивенсон обрушился на Советский Союз:

– Товарищ Хрущев создал свою гигантскую бомбу, цинично пренебрегая интересами Объединенных Наций. Тем самым Советский Союз еще и нарушил мораторий на ядерные испытания, отравляя окружающую среду. В Москве начали новую гонку смертоносных вооружений, попирая интересы Объединенных Наций и всего свободного мира. Угроза человечеству, которую представляют радиоактивные осадки, их совершенно не волнует. Это печальная новость для человечества. Сегодня мир сделал шаг к хаосу и катастрофе.

В Советском Союзе и Соединенных Штатах постепенно переходили на подземные взрывы, потому что атмосферные пробы после каждого испытания в воздухе позволяли довольно точно устанавливать характеристики новых взрывных устройств. Так что от взрывов в воздухе вполне можно было отказаться. Когда Кеннеди 10 июня 1963 года предложил запретить испытания в трех сферах – в атмосфере, в космосе и под водой, это всех устроило. Через полтора месяца министры иностранных дел Советского Союза – Андрей Громыко, Великобритании – лорд Хьюм и государственный секретарь США Дин Раск подписали первое соглашение о запрете ядерных испытаний.

– Впервые, – сказал президент Джон Кеннеди, – мы согласились установить международный контроль над ядерными вооружениями. Этот договор радикально сократит количество ядерных испытаний с обеих сторон. Он дает миру знак надежды и открывает возможность для будущих соглашений, которые остановят производство ядерного оружия.

Выступая в Американском университете в Вашингтоне, Кеннеди призвал американцев пересмотреть отношение к холодной войне. Он хотел смягчить тональность взаимных обвинений.

Вскоре последовало еще одно важное событие – Советский Союз впервые закупил в Соединенных Штатах зерно и согласился, что его доставят американские суда. С одной стороны, это говорило о плохом урожае – в шестьдесят третьем году с прилавков исчезли мясо, гречка, белый хлеб, кондитерские изделия, с другой, свидетельствовало об определенном уровне доверия между США и СССР.

Возможно, Хрущев и Кеннеди были готовы продолжить сближение, но 22 ноября 1963 года в 14:32 телетайпы информационных агентств сообщили, что президент Соединенных Штатов Америки Джон Фицджеральд Кеннеди скончался в больнице в городе Далласе. В него стреляли, ранение оказалось смертельным.

Жаклин с двумя детьми, которая следует за гробом мужа, – эту душераздирающую сцену видел, наверное, весь мир. Многие тогда плакали и думали, что ничего более печального представить себе невозможно. Все сочувствовали осиротевшим детям и очаровательной вдове, которую пуля убийцы лишила такого чудесного мужа.

Прямо в самолете после убийства Кеннеди вице-президент Линдон Джонсон был приведен к присяге и стал новым хозяином Белого дома.

Произнося свою первую речь в роли президента, Джонсон сказал:

– Это горькое время для всех. Мы понесли невосполнимую утрату. Для меня это еще и глубокая личная трагедия. Я уверен, что мир разделяет горе миссис Кеннеди и ее семьи. Я сделаю все, что смогу. И прошу помощи у вас и у Бога.

На президентских выборах в ноябре 1964 года Линдону Джонсону противостоял сенатор-республиканец Барри Голдуотер. Сенатор, пользовавшийся репутацией ястреба, легко отпускал фразы, недопустимые для политика:

– Я б хотел зашвырнуть одну из наших бомб в мужской туалет в Кремле и убедиться в том, что я попал.

«Наша страна, друзья мои, всегда должна сохранять свое превосходство и способность отвечать ударом на удар, – говорил Барри Голдуотер. – Мы должны убедить их в том, что они свершат самоубийство, если нажмут на кнопку».

В разгар избирательной кампании предвыборный штаб Линдона Джонсона запустил ролик об опасности ядер-НОГО оружия:

«Таковы ставки, – звучал голос за кадром. – Вы создаете мир, где все дети божьи могут жить. Или отправиться в темноту. Мы должны либо любить друг друга, либо умереть. Голосуйте за президента Джонсона 3 ноября. Ставка слишком высока для того, чтобы вы остались дома».

Барри Голдуотер проиграл выборы, и президентом остался Линдон Джонсон. 15 октября 1964 года в Лондоне власть перешла к лейбористам, премьером стал Гарольд Вильсон. И в этот же день мир узнал о свержении Никиты Хрущева.

В Кремле, Белом доме и на Даунинг-стрит почти одновременно обосновались руководители, которые больше занимались внутренними делами и не были склонны к опасным акциям на мировой арене. Соединенными Штатами, Англией и Советским Союзом управляли люди одного типа: прагматики, которые ценили стабильность. Линдон Джонсон, Гарольд Вильсон и Леонид Брежнев, может быть, не слишком любили друг друга, но вполне понимали партнеров.

Проигравшим в Карибском кризисе считал себя только Фидель Кастро, которому хотелось, чтобы мир крутился вокруг него. Кубинский вождь был чудовищно разочарован, когда узнал, что ракеты с острова уберут. Хотя если бы их не убрали и разразился военный конфликт, больше всего пострадали бы кубинцы…

На этом дружба Фиделя с Советским Союзом закончилась. Впоследствии он рассматривал Москву как корову, которую надо доить во имя продолжения кубинской революции. Многие развивающиеся государства извлекали пользу из противостояния Запада и Востока.

Европа, где вспыхнула холодная война, жила в мире. Реальные битвы, в которых лилась кровь и гибли люди, разыгрывались в Азии, на Ближнем Востоке, в Африке и Латинской Америке. Люди с черной, коричневой и желтой кожей расплачивались своими жизнями за конфликт белых политиков.

Страны Азии, Африки и Латинской Америки деловито прикидывали, к какому лагерю присоединиться. Ориентация на Запад требовала открыть рынки для западных компаний. Ориентация на Советский Союз означала переустройство экономики на социалистический лад. Советские инвестиции были ограничены, помочь Москва могла в основном оружием. Американская блокада Кубы была свидетельством цены, которую придется заплатить за тесные отношения с Москвой.

Холодная война перенеслась в третий мир. Здесь она носила менее идеологический и более прагматично-циничный характер.

Президент застрелился из «калашникова»

Немецкий военный теоретик Карл фон Клаузевиц считал, что война есть продолжение политики иными средствами. Перефразируя Клаузевица, можно сказать, что мирное сосуществование двух лагерей было продолжением холодной войны иными, чем ядерное оружие, средствами. И в иных регионах. Латинская Америка и Африка, которые не участвовали в великих войнах, тоже стали ареной холодной войны.

Великие державы очертили зоны своего влияния и бдительно охраняли их внешний периметр. Появление чужаков в своей зоне или побег из нее – по идеологическим или экономическим соображениям – считались поражением в холодной войне. Конвой стрелял без предупреждения.

26 мая 1908 года англичане обнаружили в Персии нефть.

Англичане искали нефть несколько лет и вложили в поиски немалые деньги. Первый нефтяной фонтан ударил в четыре часа утра 26 мая 1908 года. Осенью 1908 года образовалась Англо-персидская нефтяная компания (ныне это «Бритиш петролеум»). В 1914 году британское правительство усилиями первого лорда адмиралтейства Уинстона Черчилля за два миллиона фунтов стерлингов приобрело больше половины акций компании, чтобы обеспечить военный флот недорогим и надежным источником нефти. С этой минуты интересы нефтяной компании и Англии тесно переплелись. В Абадане построили крупнейший в мире нефтеперерабатывающий завод. Главным покупателем был британский военный флот, который получал горючее с большой скидкой.

Находка нефти изменила страну, которая влачила жалкое существование из-за бездарной династии, правившей в Тегеране.

Четыре десятилетия Ираном правил шах Назир эд-Дин. Гарем, где он проводил большую часть времени, состоял из тысячи шестисот жен, любовниц и прислуживавших им евнухов. У него были сотни детей, которые уверенно залезали в государственную казну. Чтобы ее пополнить, шах торговал государственными должностями, вводил непомерные налоги, конфисковывал имущество богатых торговцев. Он продавал концессии иностранным государствам и компаниям. Русские купцы получили исключительное право торговать икрой. Право выращивать табак и торговать табачными изделиями он продал англичанам. Это вызвало волну протеста, потому что множество крестьян жили тем, что выращивали табак. В 1896 году шах был убит, когда приехал в мечеть. Один из его сыновей продолжил отцовскую политику, что только усилило возмущение.

В стране формировались тайные общества, которые клялись избавить страну от тирании. На Иран произвел впечатление пример соседней России, где царю пришлось в 1905 году ввести парламент. В конце года волнения начались в Иране, и шах тоже согласился на парламент. Проект конституции составили по бельгийскому образцу, который считался самым прогрессивным в Европе.

Одни члены 200-местного меджлиса избирались прямым голосованием, другие представляли цеховые корпорации – по одному депутату от мясников, печатников, бакалейщиков, часовщиков, врачей, портных. Первая сессия меджлиса открылась 7 октября 1906 года. 30 декабря была принята конституция.

Многие требовали свободы вероисповедания, введения светских школ. Муллы сопротивлялись: «Не приведет ли это к отказу от ислама? Не ослабят ли уроки иностранных языков, химии и физики веру учеников?» Эти споры светских реформаторов и исламистов продолжаются всю новейшую историю Ирана.

Русско-английское соглашение 1907 года поделило Персию на три зоны. На севере все политические и торговые привилегии получили русские. На юге – англичане. В нейтральной зоне концессии могли получать представители любой страны.

Большевики после революции отказались от своих особых прав и простили Ирану долг перед Россией. Англичане спешили заполнить вакуум. В 1919 году Англия навязала слабому правительству шаха Ахмада кабальное соглашение, которое наделяло Англо-персидскую компанию исключительным правом разрабатывать и продавать иранскую нефть.

Части Красной армии появились в Иране – для борьбы с английской интервенцией. С ее помощью 4 июня 1920 года была образована Гилянская советская республика. Сепаратисты брали верх в разных уголках страны. Страна ждала харизматического лидера, и в 1921 году он появился-сильный человек на лошади по имени Реза. Он родился в горном районе неподалеку от границы с Россией. Юношей оставил дом, чтобы по семейной традиции посвятить себя военной службе. Он служил в казачьей бригаде, сформированной белыми офицерами, бежавшими от революции. Это была лучшая часть в иранской армии.

Воинственный и склонный к авантюрам Реза стал заметным человеком в стране. На него делали ставку те, кто мечтал о сильной центральной власти, в том числе англичане. Вечером 20 февраля 1921 года Реза во главе двух тысяч бойцов приблизился к Тегерану. На следующий день он арестовал правительство. Через три месяца страна была у него в руках. Реза называл себя националистом, но он взял власть с помощью англичан и помнил, чем им обязан. Он следовал примеру популярного тогда турецкого властителя Кемаля Ататюрка. Реза тоже объявил Иран республикой, а себя – президентом.

Он был необразованным и малограмотным человеком, но понимал, как делается политика в Иране. Он как по нотам разыграл небольшую театрализованную драму. Удалился в деревню, чтобы думать и молиться, и объявил, что отказывается от всех постов. Меджлис пришел в ужас. Депутаты объявили прежнюю династию Каджаров низложенной и предложили трон Резе. 25 апреля 1926 года он провозгласил себя шахом.

Шах был невероятно жесток, но это многим нравилось. Однажды он приехал в город в западной части Ирана, и ему пожаловались, что булочники задрали цены и люди голодают. Первого же попавшегося ему на глаза булочника он приказал бросить в горящую печь живым. На следующий день во всем городе торговали дешевым хлебом.

В 1935 году он заявил, что не потерпит, чтобы страну называли Персией – это название придумали иностранцы. Новое название – Иран, так иранцы называют свою страну. Как и его предшественники, он брал взятки в особо крупных размерах, в основном от иностранных компаний. Конфисковывал земли и стал самым богатым землевладельцем.

– Шах Реза ликвидировал всех воров и бандитов в стране, – высказался один британский депутат. – Иранцы поняли, что в стране может быть только один вор.

От экспорта нефти страна получала копейки. Когда в мире началась Великая депрессия, доходы еще уменьшились. Шах Реза требовал от своих министров пересмотреть договор с англичанами, но это оказалось невозможно. Тогда шах бросил все документы в огонь и 27 ноября 1932 года заявил, что разрывает договор о концессии. Это означало, что нефтяная компания должна прекратить работы.

Британские власти обратились в Лигу Наций, но Иран сделал то же самое, заявив, что компания систематически нарушала условия договора и обманывала иранцев. Пришлось англичанам идти с шахом на компромисс. Договорились, что компания будет платить Ирану не менее 975 тысяч фунтов стерлингов в год, улучшит условия труда в Абадане. Шах согласился продлить срок действия концессии на тридцать два года. Заодно компанию переименовали – в Англо-иранскую.

Шаху нравились фашистские режимы в Европе. Симпатия к нацистам ему дорого обошлась. Британские и советские войска вошли в Иран с двух сторон. 16 сентября 1941 года он оставил престол и покинул страну. Он умер в Йоханнесбурге через три года.

Новым шахом стал его сын Мохаммед Реза, ему был 21 год. Он учился в Швейцарии, окончил военное училище в Тегеране и весной 1939 года поступил на военную службу. Молодой шах больше всего интересовался спортивными автомобилями, скачками и женщинами.

После того как старший Реза отрекся от трона, из тюрем выпустили посаженных им политических заключенных. На свободу вышли левые интеллектуалы. Молодые идеалисты приняли участие в создании первой настоящей политической организации – Народной партии (Туде). Партия, состоявшая в основном из коммунистов, приняла прогрессивную программу, требуя защитить народ от эксплуатации.

1 мая 1946 года она вывела на улицы Тегерана и Абадана десятки тысяч демонстрантов. Несколько лидеров партии прошли в меджлис на выборах в 1946 году. Они помогли провести несколько социальных законов.

Партия Туде, которая была против любых концессий иностранным компаниям, заявила, что нефтяные месторождения Северного Ирана должны быть сданы в концессию Советскому Союзу. Это подорвало союз Туде с иранскими националистами. Националисты никогда не простят партии Туде и то, что она поддержала попытки иранского Азербайджана и Курдистана отделиться. Партия была запрещена, ее лидеры нашли убежище в Москве и Восточном Берлине.

И тогда в иранской политике появилась новая фигура – Мохаммед Мосаддык. Его мать принадлежала к шахской семье. Его род давал стране губернаторов, министров и послов, отец был министром финансов. Мальчик пошел по стопам отца. Он учился в Париже в Школе политических наук. Во Франции у него впервые проявилась болезнь, от которой он будет страдать всю жизнь. Точный диагноз поставить так и не удалось. У него периодически открывалась язва желудка, случались тяжелые кровотечения.

Несомненно, болезнь носила психосоматический характер. Когда он произносил речи, слезы бежали по его щекам. И это не была игра. Иногда он падал в обморок от нервного истощения. В мире его поведение казалось, мягко говоря, странным. Но в шиитском Иране открытое проявление чувств, даже наигранное, казалось соответствующим умонастроениям его граждан, которые считали, что страдают от несправедливости.

Проболев год, он вернулся к занятиям наукой. На сей раз в Швейцарии, куда он приехал с мамой, женой и тремя детьми. В 1914 году он защитил диссертацию по юриспруденции и стал первым иранцем, получившим докторскую степень в иностранном университете. Он решил просить швейцарское гражданство. А пока поехал на родину – собрать материал для книги об исламском праве.

Это были годы, когда в Иране группы интеллектуалов задумывались над будущим страны. Мосаддык вовлекся в эти дискуссии и остался. Через год его дядя – премьер-министр Фарман-Фарма предложил ему занять пост министра финансов. Он отказался – не хотел получить должность благодаря родственным связям. В 1917 году ему предложили пост заместителя министра. Дядя уже не руководил правительством, и он принял пост. Он поразил коллег тем, что требовал наказывать за коррупцию. Через два года его освободили от должности.

Он вернулся в Швейцарию, считая, что Иран не нуждается в нем. Однако иммиграционные законы Швейцарии ужесточились, и ему отказали в паспорте. А тут шах Реза пришел к власти, начались новые времена, возникли большие надежды. Мосаддык принял пост министра финансов. Это было место для него, но его антикоррупционные меры угрожали Резе и его друзьям, и его заставили уйти. Он стал губернатором иранского Азербайджана, но Реза отказался подчинить ему войска, стоявшие в провинции, и он отказался от этой должности. Несколько месяцев был министром иностранных дел, пока окончательно не разочаровался в Резе. Тогда он легко добился избрания в меджлис.

Мосаддык был высоким мужчиной с опущенными плечами, казалось, на него давит невыносимая тяжесть. Он производил впечатление осужденного, которого ведут на казнь. Он говорил с трибуны парламента, что иранцы сами должны определять свою судьбу, и возражал против той роли, которую в стране играли иностранцы. Он плохо относился и к коллегам-депутатам, обвинял их в трусости, отсутствии инициативы и патриотизма.

Когда Резу выбирали шахом, Мосаддык высказался против возвращения к институту монархии и призвал Резу, если он желает служить стране, самому возглавить правительство. Шах предлагал ему разные посты. Мосаддык отказывался. Его болезнь ухудшилась. У него были сильные кровотечения. Он поехал в 1936 году в Германию лечиться, но и немецкие врачи не могли найти причину его недомогания. И при всем при этом шах его боялся.

В 1940 году Мосаддыка арестовали и повезли втюрьму. По пути он наглотался транквилизаторов – в очевидной попытке совершить самоубийство. В камере он пытался перерезать себе вены бритвой, объявил голодовку. Через несколько месяцев его выпустили и поместили под домашний арест.

Мосаддык считал шаха Резу главным врагом Ирана. Его уход в сентябре 1941 – го многое изменил. В 1943 году в стране впервые прошли свободные выборы. Мосаддык вышел из своего укрытия и вновь был избран в меджлис.

В Иране сформировалась легальная оппозиция в форме Национального фронта, которую возглавил Мосаддык и которая пользовалась широкой поддержкой.

После Второй мировой доходы Англо-иранской нефтяной компании имели огромное значение для британской экономики. Компания платила налоги в Англии и только после этого отчисляла 10–12 % прибыли правительству Ирана. В 1950 году компания перечислила в Лондон сто миллионов фунтов. Вместе с малайским каучуком иранская нефть поддерживала курс слабеющего фунта стерлингов. Министр иностранных дел Эрнест Бевин признавался:

– Без иранской нефти мы никогда не сможем добиться такого уровня жизни, к которому стремимся.

Иранцы считали, что англичане их грабят. Но британские управляющие нефтяной компанией отказывались что-либо менять. Это сплотило против англичан все слои общества. Меджлис сформировал комитет по нефтяным делам во главе с Мосаддыком. Его поддержала даже немалая часть исламского духовенства. Кроме таких радикалов, как молодой священнослужитель Рухолла Хомейни, который считал, что Мосаддык и другие забыли об исламе.

Когда Арабо-американская нефтяная компания «Арамко» в декабре 1950 года договорилась с Саудовской Аравией о разделе прибылей пополам, британский посол в Тегеране телеграфировал в Лондон: иранцам надо предложить такие же условия. Министерство иностранных дел и нефтяная компания отвергли эту идею. Они упустили еще один шанс решить проблему.

В 1951 году начались демонстрации с требованием национализировать нефтяную отрасль. Эту идею поддержало духовенство. Они читали в мечетях фетву (заключение, приобретающее силу закона), в которой говорилось, что пророк Мохаммад из рая заклеймил шахское правительство за то, что оно продает природные ископаемые Ирана неверным иностранцам.

19 февраля 1951 года председатель комиссии меджлиса Мохаммед Мосаддык внес предложение о национализации нефтяной промышленности.

7 марта в Тегеране прошла демонстрация под лозунгом: «Смерть британцам!» Премьер-министр поехал в мечеть на похороны, и его застрелили. Полиция схватила убийцу. Он признался, что состоит в религиозной группе «Федаины ислама» и убил главу правительства, потому что он был пешкой в руках англичан.

Заседание меджлиса 15 марта стало историческим. Присутствовали девяносто шесть депутатов, даже те, кто накануне обещал шаху не приходить. Все проголосовали за национализацию. Через несколько дней столь же единодушно проголосовал и сенат, половину членов которого назначил сам шах. Мосаддык стал национальным героем эпических масштабов. Им восхищались все – от духовенства до партии Туде. Мосаддык был избран премьер-министром. Совершилось немыслимое. Власть в стране оказалась в руках человека, который символизировал иранский национализм.

Шах неохотно согласился с его назначением. 1 мая 1951 года шах подписал закон о создании национальной иранской нефтяной компании. Англичане возмутились. Они считали, что иранцы должны быть им благодарны: они получают от нефтяной компании работу, деньги да еще и «навыки благородного и культурного общения».

В Англии министром иностранных дел вместо ушедшего по состоянию здоровья Бевина стал Герберт Моррисон. Он 30 лет пробивался наверх внутри лейбористской партии, в международной политике не разбирался. Моррисон на заседании кабинета высказался за военную интервенцию в Иране. Его оборвал премьер-министр Клемент Эттли, который потребовал вопрос о применении силы снять с повестки дня. Он придерживался другой линии:

– Ждем, пока нищим не понадобятся деньги, – это поставит их на колени.

Клемент Эттли писал в мемуарах, что назначение Моррисона на пост министра иностранных дел было его «худшей кадровой ошибкой». В какой-то момент Эттли был расположен к компромиссу. Он все же был социалистом и сторонником национализации некоторых важных отраслей в самой Англии.

31 мая президент Гарри Трумэн телеграфировал Этлли, настоятельно советуя вступить в переговоры с Ираном, чтобы избежать ухудшения ситуации.

15 июля 1951 года в Тегеран прилетел известный американский дипломат Аверелл Гарриман, надеясь сыграть роль посредника. Ему устроили своеобразную встречу. Десять тысяч человек кричали: «Смерть Гарриману!» Митингующих по всему городу разгоняли конная полиция и бронеавтомобили. Гарриман поехал к Мосаддыку. Премьера-министра он застал в постели. Мосаддык сказал, что хотел бы понять: Соединенные Штаты – друг или марионетка англичан. Гарриман заметил, что работал в Лондоне и знает много хороших англичан.

– Вы их не знаете, – пробормотал Мосаддык. – Вы их не знаете.

Гарриман поинтересовался его внуком, спросил, где тот учится.

– В Англии, конечно, – ответил Мосаддык. – Где еще?

В трудные минуты Мосаддык демонстрировал беспомощность. Когда на него давили, он укладывался в постель в розовой пижаме и складывал руки на груди. Впрочем, он мог быть вполне живым и галантным. Когда его познакомили с Мэрри Гарриман, он принялся с большим удовольствием целовать ей руку и смог остановиться, когда почти достиг локтя.

Переговоры не задались. Мосаддык жил шиитскими представлениями. Он готов был добиваться справедливости даже ценой жертвы собственной жизни. Разговор о деталях нового соглашения, о добыче и продаже нефти его мало интересовали. Он постоянно говорил об англичанах:

– Вы не знаете, какие они изобретательные. Вы не знаете, сколько в них зла.

Гарриман пытался объясниться с аятоллой Кашани, спикером парламента, ставшим одной из самых влиятельных фигур в стране. Гарриман говорил о том, что решить нефтяной кризис можно только путем какого-то соглашения между Ираном и Англией. Аятолла отвечал, что ни один уважающий себя иранец не стал разговаривать с британскими «собаками» и напрасно Соединенные Штаты это предлагают. Что касается иранской нефти, то пусть она остается в земле:

– Если Масаддык уступит, прольется его кровь.

Не удовлетворенный этими угрозами, аятолла попытался прощупать самого Гарримана. Он спросил американца, известна ли ему судьба майора Эмбри. Гарриман ответил отрицательно. Аятолла пояснил:

– Он тоже был американцем, интересовался нашей нефтью и возбудил к себе ненависть народа. Когда он шел по улице, в него стреляли. Но не убили. Его отправили в больницу, тогда толпа ворвалась в больницу и растерзала его прямо на операционном столе. Понимаете?

Не без усилий Гарриман сдержался:

– Вы должны понимать, что я побывал во множестве опасных ситуаций. И меня так просто не запугаешь.

Аятолла как ни в чем не бывало заметил:

– Ну что ж, во всяком случае я должен был попробовать.

Англичане отправили к берегам Ирана боевые корабли. В середине апреля 1951 года три фрегата и два крейсера встали на рейд напротив нефтеперерабатывающего завода в Абадане. Англичане вели себя в Иране как колонизаторы XIX века.

Государственный секретарь США Дин Ачесон пригласил британского посла, чтобы сообщить: американское правительство категорически возражает против использования власти. Ачесон симпатизировал национализму в третьем мире, видя в нем освобождение от несправедливостей прошлого.

Высокий, стройный, он носил отлично сшитые костюмы, бабочку и выглядел патрицием, хотя вырос в маленьком городке в Коннектикуте. Его мать была наследницей денег, заработанных на канадском виски. Его отец, англичанин, был священником. Он часто говорил сыну: «Держи нос выше!»

Дин Ачесон учился в Йельском университете и на юридическом факультете Гарварда. Блистательный юрист, он рано начал работать в государственном департаменте. Ни один из девяти членов кабинета не имел такого влияния на президента Трумэна, как Дин Ачесон. У Трумэна не было ни личных советников по национальной безопасности, ни специальных представителей, каким был при Рузвельте Гарри Гопкинс. Все международные дела он передил Ачесону.

Ачесон знал, что Трумэн сентиментален и чувствителен к красивым жестам. Президент однажды написал Ачесону короткую записку:

«Хорошо, что вы пришли нас проводить. Вы всегда поступаете правильно. Я все еще ощущаю себя деревенским парнем, и когда государственный секретарь крупнейшего государства приезжает в аэропорт, чтобы проводить меня в отпуск, я не могу не почувствовать себя большой шишкой».

Все происходящее в мире рассматривалось под углом холодной войны. Трумэн и Ачесон пытались показать странам третьего мира, что Соединенные Штаты, а не Советский Союз их настоящий друг.

Разницу в политике Лондона и Вашингтона символизировали послы. Американский посол в Тегеране Генри Грейди считал Иран нищей страной, из которой англичане высасывают все соки, да еще и обращаются с шахом как со слугой. Британский посол сэр Фрэнсис Шеперд считал, что иранцы должны быть благодарны англичанам.

Встретиться с Мосаддыком британское правительство отправило лорда – хранителя печати сэра Ричарда Стоукса. Премьер-министр первым делом поинтересовался, не католик ли его гость. Стоукс кивнул: да, он католик.

– Тогда вы не годитесь для переговоров, – ответил Мосаддык, – католики не признают разводов, а Иран разводится с британской нефтяной компанией.

Лорд Стоукс заметил, что происходящее больше похоже на убийство, чем на развод.

Британское правительство ввело санкции против Ирана. Запретило экспорт в Иран важных товаров, например сахара и стали. Потребовало вернуть весь британский персонал из нефтяной отрасли. Блокировало все счета Ирана в британских банках.

Мосаддык назначил получившего образование во Франции инженера Мехди Базаргана управляющим иранской нефтяной компанией. Базарган полетел в Абадан и объяснил британским инженерам, что он теперь их начальник. Англичане отказались с ним сотрудничать и стали уезжать. Иранская нефтяная компания пыталась нанять специалистов в других странах. Но британское правительство убедило европейские правительства не давать им выездные визы.

Соединенные Штаты и Англия организовали бойкот иранской нефти. Семь крупнейших нефтяных компаний (из них пять американских) контролировали практически всю мировую добычу, большую часть нефтеперерабатывающих заводов и торговлю нефтепродуктами. Они отказались покупать национализированную иранскую нефть. Им не составило труда увеличить добычу в других странах Ближнего Востока, чтобы заместить иранскую нефть на мировом рынке.

В конце июня 1951 года англичане прекратили загрузку танкеров. Капитаны уже заправленных танкеров получили приказ перекачать нефть назад и покинуть порт. Иран входил в четверку самых крупных экспортеров нефти, но не владел ни одним танкером и сам не мог продать ни капли.

Ограниченные емкости хранилищ быстро заполнились. Иранская нефтяная промышленность остановилась.

Частная итальянская компания отправила в Иран танкер, чтобы заработать на дешевой иранской нефти. Британские корабли перехватили танкер. Британские юристы доказали, что танкер везет ворованную нефть. Это был удар по правительству Мосаддыка. Больше ни одна компания не решалась вести бизнес с Ираном.

8 октября 1951 года Мосаддык прилетел в Нью-Йорк. Прямо из аэропорта он отправился в больницу, где его осмотрели врачи и заключили, что он здоров. Он готовился выступить в ООН. 15 октября Совет Безопасности собрался, чтобы послушать Мосаддыка. Он был профессиональным юристом, европейски воспитанным человеком и свободно говорил по-французски. Может быть, дипломаты впервые услышали голос третьего мира.

Англия внесла жесткий проект резолюции в Совет Безопасности с осуждением Ирана. Но Мосаддык настаивал на том, что вообще никакой резолюции в данном случае Совет Безопасности принимать не должен. И к нему прислушались. Это было серьезное дипломатическое поражение Великобритании. Мосаддык стал фигурой мирового масштаба, человеком, к которому прислушивались.

В Англии шла предвыборная кампания. Уинстон Черчилль боролся за свое прежнее место и обвинял своего соперника премьер-министра Клемента Этли, что он недостаточно твердо противостоит Мосаддыку.

Трумэн решил вмешаться. Он пригласил Мосаддыка в Вашингтон. Премьер приехал на поезде 23 октября. Он играл. Говорил американскому президенту:

– Я представляю очень бедную страну, страну пустынь – у нас только песок, немного верблюдов и овец…