Текст книги "Загадки и тайны холодной войны"

– Да, и очень много нефти, – добавил Ачесон.

Но и переговоры в Вашингтоне ничего не дали.

– Доктор Мосаддык, – сказал ему американский дипломат Вернон Уолтерс, – с вашим визитом было связано столько ожиданий. Но вы возвращаетесь домой с пустыми руками.

Мосаддык удивленно посмотрел на него:

– Неужели вы не понимаете, что, вернувшись с пустыми руками, я создаю себе более сильную позицию дома? А вот если бы я вернулся с соглашением, мне бы пришлось доказывать его полезность своим фанатикам.

В Лондоне к власти вернулись консерваторы во главе с Уинстоном Черчиллем. Он всю жизнь держал оборону против национализма в третьем мире, и на закате своей карьеры ему предстояла последняя схватка. Министр иностранных дел в правительстве консерваторов Энтони Иден в отличие от других дипломатов был хорошо знаком с Ираном. В Оксфорде он изучал персидский язык. Он считал его красивым, как итальянский, и читал поэму «Шахнаме» на языке оригинала. Иден, как и Черчилль, был защитником колониальной системы. Он свысока относился к интеллектуальным способностям народов развивающихся стран и не мог этого скрыть.

Иден с Черчиллем были убеждены, что Мосаддыка надо убрать, но не знали, как это сделать. Мешала позиция Соединенных Штатов. Администрация Трумэна считала, что Мосаддык прав и англичане должны платить.

Государственный секретарь Дин Ачесон опасался серьезного хаоса в Иране. Экономика Ирана разваливалась из-за невозможности продавать нефть. Американцы опасались, что Мосаддык обратится за помощью к Советскому Союзу и важный союзник в холодной войне будет утерян.

Дин Ачесон внушал Энтони Идену:

– Мы ведь имеем дело со страной, которая находится рядом с Советским Союзом. Это критически важный район.

В Лондоне больше думали о сохранении империи и поддержании курса фунта стерлингов.

– Нации, угнетаемые вероломными и алчными колониалистскими державами, – призывал иранцев к терпению Мосаддык, – должны проявить большую самоотверженность для того, чтобы обеспечить себе полную свободу и независимость, вырвать свои природные богатства из рук чужеземцев и использовать для своих нужд те доходы, которые ныне идут в карман иностранцев.

В 1952 году левая партия Туде была на подъеме. Англичане докладывали из Тегерана: левые добились того, что портреты шаха исчезли из витрин магазинов. Туде давила на Мосаддыка слева. 12 июня 1952 года начальник штаба иранской армии предупредил своих офицеров, что Туде может попробовать совершить военный переворот, но превентивные меры против коммунистов крайне опасны.

В июле 1952 года Мосаддыка пригласил к себе шах. Разговор был тяжелым. Иран был слишком мал, чтобы выдержать двоих. Разговор окончился, когда Мосаддык потерял сознание и упал к ногам шаха. Мосаддык требовал контроля над военным министерством. Шах понимал, что без армии он превратится в номинальную фигуру.

– Да я лучше соберу вещи и уеду, – сказал шах премьер-министру.

По конституции шах являлся главнокомандующим, но был обязан в политических вопросах сотрудничать с правительством. Считалось, что шах имеет право сам назначать военного министра. Мосаддык нарушил это правило. Когда шах отказался пойти ему навстречу, Мосаддык 17 июля подал в отставку. Он хотел видеть, кого поддержит Иран. А страна была в кризисе. Остановка нефтяной промышленности привела к тому, что десятки тысяч людей потеряли работу.

Шах попытался назначить главой правительства другого человека, предложенного англичанами. Но иранцы восстали. Они ценили Мосаддыка не только как патриота, выступившего против британского засилья, но и как премьер-министра, который провел важные социальные законы. Он освободил крестьян от рабского труда на крупных землевладельцев, заставил работодателей платить больным рабочим и рабочим-инвалидам, разработал систему пособий безработным.

21 июля Национальный фронт призвал к всеобщей забастовке в знак поддержки Мосаддыка. Шаху пришлось пойти на попятную. Вечером он пригласил Мосаддыка. Он согласился с тем, что премьер-министр будет контролировать военное министерство. Он только спросил, намерен ли тот сохранить монархию. Мосаддык ответил утвердительно.

– Вы войдете в историю как невероятно популярный монарх, если будете сотрудничать с демократическими и националистическими силами.

На следующий день меджлис переизбрал Мосаддыка главой правительства. Он мог тогда легко избавить страну от династии Пехлеви и провозгласить республику. Но этому человеку часто не хватало решимости.

Англичане понесли тяжелое поражение. Их планы были сорваны новой силой – толпой. В Лондоне подумывали о военной операции, но Трумэн был категорически против. Оставался только заговор. Но Мосаддык в октябре 1952 года закрыл британское посольство, всем англичанам – дипломатам и разведчикам – пришлось покинуть Иран. Англичане попросили американцев о помощи. ЦРУ еще никогда не свергало премьер-министра, и Трумэн не хотел начинать.

Когда президентом стал Дуайт Эйзенхауэр, отношение к Ирану изменилось. Только один человек в новой американской администрации все еще надеялся на компромисс с Мосаддыком: сам президент. Он говорил Уинстну Черчиллю, что не хочет влезать в иранские дела. Черчилль не стал спорить. Он знал, что братья Даллесы на его стороне. Братья мыслили категориями холодной войны и видели во всем происки коммунистов.

Эйзенхауэра переубедили сообщениями о насилии в Тегеране и о том, что там власть может попасть в руки коммунистов: Иран не должен перейти на сторону Советского Союза. Эйзенхауэр пришел к выводу, что Иран распадается и спасти его не удастся, пока Мосаддык у власти.

18 марта заместитель директора ЦРУ Фрэнк Визнер сообщил англичанам о готовности сотрудничать в свержении Мосаддыка. Он предупредил англичан, что американская военная миссия продала Ирану радиопеленгующее оборудование, которое позволяет находить нелегальные передатчики.

25 июня 1953 года государственный секретарь Соединенных Штатов Джон Фостер Даллес дал зеленый свет операции по свержению «безумца Мосаддыка».

11 июля его решение одобрил президент Эйзенхауэр.

Резидент ЦРУ в Тегеране Роджер Гойрэн проработал в Иране пять лет. У него была мощная агентурная сеть – больше ста человек, она обходилась в миллион долларов. Это была немалая сумма, если сравнить с тем, что весь бюджет тайных операций ЦРУ составлял 82 миллиона долларов. Резидент скептически отнесся к новому поручению: переворот приведет к тому, что иранцы будут считать американцев такими же колониалистами, как и англичан.

Директор ЦРУ Аллен Даллес приказал отозвать его из Тегерана и поручил операцию специалисту по Ближнему Востоку Кермиту Рузвельту. Внук президента Теодора Рузвельта, он, как и многие представители этого семейства, был склонен к решительным действиям. Кермит Рузвельт родился в Буэнос-Айресе, где его отец занимался бизнесом. Он учился в Гарварде и представлял собой тип разведчика-бизнесмена. Он преподавал на историческом факультете Гарвардского университета, присоединился к Управлению стратегических операций.

Врачи требовали, чтобы Рузвельт срочно сделал операцию на почке, в он в июле 1953 года улетел в Тегеран, прихватив с собой на 100 тысяч долларов мелких иранских денег – раздавать протестующим на улицах. В то время в американских паспортах указывались особые приметы его владельца. Малограмотный инспектор иранской пограничной стражи с трудом ознакомился с паспортом и решил, что имя американца звучит так: «Мистер Шрам на лбу».

Кермит Рузвельт решил, что это неплохое начало для его миссии.

Когда Мосаддык закрыл британское посольство в Тегеране, Кермит Рузвельт подумал, что это благоприятный момент для ЦРУ. Англичане столько лет выстраивали здесь подпольную сеть, и теперь она осталась без руководства. Кто-то должен ее возглавить. Сотрудники ЦРУ поехали на Кипр, где обосновались изгнанные из Тегерана британские разведчики. Они не хотели раскрывать имена своих агентов и доверенных лиц, но все же сообщили, что их главные агенты – братья Рашидян, с которыми они связываются три раза в неделю по радио и которые получают десять тысяч фунтов в месяц – очень большие деньги. Они делали все, чтобы дестабилизировать ситуацию в Иране. Муллы, политики, журналисты резко критиковали премьер-министра.

Кермит Рузвельт разработал такой план. Сначала массированная кампания критики Мосаддыка, потом верные шаху офицеры требуют его отставки, толпа захватывает улицы, и тогда новый премьер-министр устанавливает порядок.

Проблема у Рузвельта возникла с 32-летним шахом, нерешительным от природы. Он ненавидел принимать решения. Ему не хватало морального мужества, и его легко можно было запугать. Большие усилия были потрачены на то, чтобы пробудить мужество в самом шахе. Натравили на него его сестру – решительную принцессу Ашраф, которая совсем не была похожа на брата.

Поначалу Кермит Рузвельт терпел неудачи. Мосаддык обещал, что Иран станет «сражаться до конца». Его поддержала вся страна. И левые, и священнослужители повторяли, что иранцы готовы умереть, защищая свою честь. Но контраст между амбициозными мечтами и жестокой реальностью нищей жизни становился все более очевидным.

«Мосаддык был честным, но сумасбродным и непредсказуемым человеком, – вспоминают современники. – По большей части из-за болезни он руководил делами либо лежа в постели, либо с балкона обращаясь к толпе, собравшейся у его дома. Обличая западный империализм, Мосаддык имел склонность плакать и переходить на крик».

Шах согласился сделать новым главой правительства отставного генерала Фазлолла Захеди, который получил большие деньги от ЦРУ.

Шах честно предупредил Кермита Рузвельта:

– Если по несчастливому стечению обстоятельств дела пойдут не так, мы с императрицей улетим в Багдад.

15 августа 1953 года после полуночи на двух джипах и с грузовиками, полными солдат, командир императорской гвардии полковник Нематолла Назири отправился к Мосаддыку с фирманом – шахским повелением отправить его в отставку. Полковник, который командовал семьюстами солдатами, был лоялен к шаху. Полковник должен был блокировать начальника генерального штаба, чтобы армия не выступила на защиту премьер-министра. Но начальника штаба не было в доме. Там было пусто: ни слуги, ни швейцара у входа. Полковник почему-то не насторожился. А начальник штаба уже поднял по тревоге своих солдат. Когда полковник прибыл к дому Мосаддыка, его разоружили. Начальник генерального штаба назвал его предателем и отправил в тюрьму.

Мосаддык вступил по радио и сообщил, что сорвана попытка государственного переворота, организованная шахом и иностранными элементами. Услышав это, испуганный шах в сопровождении шахини Сорейи, собрав вещи, сел в двухмоторный «бичкрафт». Шах занял кресло пилота и взял курс на Багдад. Оттуда они улетели в Рим, где нашли убежище. Министр иностранных дел Ирана Хусейн Фатеми на митинге назвал шаха предателем.

Начальник иранского отдела ЦРУ Джон Уоллер отправил Кермиту Рузвельту шифровку: возвращайтесь. Рузвельт мог улететь вместе с генералом Захеди и другими на самолете американского военно-воздушного атташе. Но он не хотел покидать поле боя. Он не считал кампанию проигранной. У него в руках была мощная агентурная сеть, и генерал Захеди был вполне популярным среди военных. Рузвельт решил распространить широко по городу шахский фирман о назначении генерала Захеди. В Вашингтоне никто не разделял его оптимизма. Фактически он продолжал действовать в одиночку.

Мосаддык был уверен, что победил. А люди вновь и вновь выходили на улицы, протестуя против правительства, которое ничего не делает, чтобы жизнь стала лучше. Ему и в голову не приходило, что может последовать вторая попытка его свержения. Он наивно велел полиции не мешать людям выходить на демонстрации.

Искренний по натуре Мосаддык по-детски верил другим людям. Его несложно было растрогать. К нему пришел американский посол и стал жаловаться, что демонстранты угрожают даже семьям американцев. К тому времени вместо Грейди, который поддерживал иранских националистов, в Тегеран отправили послом Лоя Гендерсона. Он считал Мосаддыка «сумасшедшим, вступившим в союз с русскими».

Мосаддык возмутился и прямо в присутствии посла отправил полицию разогнать демонстрацию, которая на сей раз состояла из его верных сторонников. Потом он вообще запретил все демонстрации и приказал военным исполнить его приказ.

19 августа на улицы вышли только противники Мосаддыка. Его сторонники, исполняя его приказ, остались дома. Единственная партия, готовая защищать правительство – Туде, весь день совещалась: что делать? Один из лидеров партии позвонил Мосаддыку и предложил выдать им оружие.

– Если я когда-нибудь соглашусь вооружить политическую партию, – ответил Мосаддык, – путь Аллах лишит меня правой руки!

Но не по этой причине Туде осталась дома. Она, как считается, ждала указаний из Москвы и не получила их. Тем временем военные освободили полковника Назири, который немедленно мобилизовал императорскую гвардию против правительства. Большинство военных хранили верность шаху. Военные придали путчу ореол законности. В атаке на правительственные здания участвовали танк и артиллерия. Настоящая битва шла за резиденцию Мосаддыка. Восставшие захватили телеграф и сообщили всей стране, что правительство Мосаддыка низложено.

А шах ни о чем не подозревал. Он обедал в своем отеле в Риме вместе с женой и двумя адъютантами. Внезапно ворвалась группа репортеров. Они хотели знать мнение шаха о том, что происходит в Тегеране. Шах не сразу поверил этим сообщениям. Потом вскочил на ноги:

– Мой народ любит меня!

В ту среду погибло примерно три сотни человек, половина в бою за дом Мосаддыка. Резиденцию Мосаддыка захватили. Но самого премьер-министра не нашли. Его увезли его помощники. В американском посольстве пили шампанское. Во временном штабе генерала Захеди – офицерском клубе Кермита Рузвельта приветствовали как героя. Новый глава правительства Захеди приказал запретить все демонстрации, закрыть границы и вычистить всех сторонников Мосаддыка из армии и полиции.

Мосаддык не смог бы долго скрываться, даже если бы захотел. Вечером он позвонил в офицерский клуб, чтобы договориться об условиях сдачи. Его привезли в пижаме. Генерал Захеди больше всего боялся, что бывшего премьера попытаются убить.

А шах нанял голландский авиалайнер, чтобы прилететь в Тегеран. Его сопровождали восемь иракских истребителей. На аэродроме его встречал военный оркестр. Шесть дней изменили его жизнь! В воскресенье шах бежал из страны. Вернулся он триумфатором.

Шах пригласил к себе Кермита Рузвельта. Налили ледяной водки. Шах сказал:

– Я обязан своим троном Аллаху, моему народу, моей армии и вам.

Мосаддыка перевели в военную тюрьму. Он предстал перед военным трибуналом.

– Мое единственное преступление, – сказал Мосаддык своим судьям, – это то, что я национализировал иранскую нефтяную промышленность и избавил страну от колониализма, политического и экономического влияния великих империй.

Приговор: три года тюрьмы и домашний арест до конца жизни. Мосаддык отсидел срок от звонка до звонка. Летом 1956 года его отвезли домой. Его стерегли агенты шахской спецслужбы САВАК. К нему не допускали никого, кроме родственников и ближайших друзей.

Арестовали шестьсот офицеров, близких к нему. Примерно шестьдесят расстреляли. В 1965 году умерла его жена. Через несколько месяцев у него самого нашли рак горла. Шах предложил ему полечиться за границей. Он отказался. Приехала бригада итальянских врачей. Мосаддыка привезли в Тегеран, где он лечился. Опухоль ему удалили, но подвергли слишком сильному облучению кобальтом. Это принесло больше вреда, чем пользы. 5 марта 1967 года в возрасте восьмидесяти пяти лет он умер. Публичные похороны не разрешили…

Однако Великобритании едва ли стоило торжествовать. 5 декабря 1954 года шах восстановил дипломатические отношения с Лондоном. Но англичане утратили свои позиции в Иране. Им пришлось поделиться с американскими нефтяниками. Англо-иранская компания была переименована в «Бритиш петролеум», за ней оставили только сорок процентов прежней доли в иранской добыче нефти. Остальное получили американские нефтяные компании. Этим занимался заместитель Джона Фостера Даллеса – Герберг Гувер-младший, который прибыл в Тегеран улаживать нефтяные дела. 30 октября 1954 года экспорт иранской нефти был поручен Международному нефтяному консорциуму, в который вошли девять нефтяных компаний.

Эта история стала поворотным пунктом в истории стран – экспортеров нефти. Впервые иностранную компанию лишили собственности. Все имущество отныне принадлежало Ирану, который начал путь к нефтяной независимости.

Джордж Янг, руководивший в британской разведке ближневосточным направлением, в 1955 году откровенно беседовал с шахом. Тот сказал, что после Второй мировой войны подталкиваемый британским и американским послами он пытался стать конституционным монархом. В результате вынужден был бежать в Рим, а Иран едва не превратился в республику. Так что он сыт по горло демократией и теперь намерен «править сам». Он понимает, что погибнуть от руки террориста – его судьба, но он верит в превентивные меры и не станет легкой целью для убийц. Первая группа американцев уже прибыла, чтобы готовить сотрудников его новой спецслужбы – САВАК…

Американцы уверились, что Англия дряхлеет на глазах. Физическое нездоровье Черчилля и Идена словно символизировало слабость распадающейся империи. После удачи в Иране Кермит Рузвельт в августе 1953 года пришел повидать британского премьер-министра. В два часа дня он нашел Черчилля еще лежащим в постели. Он перенес несколько ударов. Ему сделали в Бостоне операцию. Он жил на лекарствах, страдал лихорадкой и внезапными переменами настроения. Сэр Уинстон плохо слышал и с трудом говорил. Черчилль сказал, что если бы был помоложе, охотно вместе с Рузвельтом принял участие в иранском деле.

Кермит Рузвельт в 1958 году покинул ЦРУ. Шесть лет он работал одним из директоров нефтяной компании «Галф ойл». Потом успешно работал на «Нортроп корпорейшн», помогая получить ей ценнейшие контракты в Иране. Он умер в 2000 году. Государственный переворот пятьдесят третьего был звездным часом его карьеры.

Мохаммад Мосаддык оставался премьер-министром всего двадцать шесть месяцев. Но в каком-то смысле он изменил мир. Журнал «Тайм» назвал его человеком года в 1951 году, предпочтя его Трумэну, Черчиллю и Эйзенхауэру.

Партия Туде действовала в подполье и пользовалась полной поддержкой ЦК КПСС. Но в середине пятидесятых деньги Туде практически перестали давать, потому что советские руководители наладили отношения с правительством Ирана. В пятьдесят шестом году в Москву приехал шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви с шахиней Сорейей. Шах, как он пишет в своих воспоминаниях, говорил достаточно резко:

«Я напомнил гостеприимным хозяевам о том, что русские на протяжении нескольких веков беспрестанно пытались продвинуться через Иран к югу. В 1907 году они вступили в Иран. Во время Первой мировой войны они вновь попытались захватить нашу страну. В 1946 году создали марионеточное правительство, чтобы отторгнуть от Ирана богатейшую провинцию – Азербайджан».

Хрущев отвечал, что они не несут ответственность за то, что делалось до того, как они приняли на себя руководство страной. Хрущев хотел подвести черту под старым. Иранские коммунисты лишились поддержки…

Свержение Мосаддыка не пошло на пользу стране. Шах установил единоличную диктатуру, которая закончилась исламской революцией в 1979 году. Американцы не могли понять причины ненависти к ним со стороны иранцев, а это было в немалой степени порождением переворота 1953 года.

Но тогда, в пятидесятые годы, переворот в Иране вдохнул новую жизнь в американскую разведку. Она увидела новую сферу приложения сил – третий мир.

Осенью 1950 года на выборах в Гватемале президентом был избран полковник Арбенс, профессиональный военный, министр в прежнем правительстве. Он сформировал умеренно социалистическое правительство и объявил широкую программу реформ. Арбенс установил дипломатические отношения с Советским Союзом, пригласил коммунистов присоединиться к его коалиционному правительству. В 1952 году он национализировал банановые плантации, принадлежавшие американской «Объединенной фруктовой компании».

Президент Арбенс предложил компенсацию. Компания отвергла предложение. Она доказывала Вашингтону, что Арбенс – марионетка в руках коммунистов. В условиях холодной войны долго убеждать не пришлось. В Белом доме решили свергнуть гватемальского президента. Операцию поручили ЦРУ.

В Гондурасе были сформированы отряды, которые в июне 1954 года подняли мятеж. Армия Гватемалы не захотела защищать своего президента. Через неделю Арбенс подал в отставку и покинул страну, жил на Кубе, потом – в Мексике. Он так и не вышел из депрессии, сильно пил. Когда-то его отец покончил с собой. Самоубийство совершила и его старшая дочь. Сам бывший президент Арбенс в 1971 году был найден мертвым в собственной ванной. Причина смерти так и осталась неизвестной.

Две удачные операции подряд – и Центральное разведывательное управление вошло во вкус. В начале 1960-х Англия осознала, что не располагает достаточными ресурсами, чтобы эффективно влиять на события в третьем мире. Зато ЦРУ стало активно проводить тайные акции в третьем мире.

Руководители американской разведки пришли к выводу, что агентурная разведка против Советского Союза и других развитых стран не может дать важную информацию. Конечно, будут перебежчики, но вербовка высокопоставленных фигур практически исключена. Зато появились большие возможности в третьем мире.

В шестидесятых годах роль ЦРУ сильно изменилась. В некоторых странах резиденты были очень близки к местным властителям, как минимум, они вместе выпивали. Сбор разведывательной информации и прямые политические действия тесно переплелись. Иные резиденты поддерживали с руководителями государства настолько тесные отношения, что их приходилось скрывать не только от этой страны, но и от американской публики. Рэй Клайн, резидент ЦРУ на Тайване, верный сторонник гоминьдана, установил тесные отношения с сыном Чан Кайши Цзян Цзинго и его женой. Они вместе выпивали в баре резидентуры ЦРУ.

В Вашингтоне поверили в фантастические возможности спецслужб как надежного инструмента в холодной войне. Соединенные Штаты считали необходимым вести непримиримую борьбу против коммунистической экспансии, в каких бы дальних уголках мира ни возникала коммунистическая угроза.

30 июня 1960 года Республика Конго, бывшая африканская колония, провозгласила независимость от Бельгии. Правительство возглавил лидер национально-освободительного движения Патрис Лумумба. Он принял решение, предопределившее его гибель: поднял зарплату всем государственным служащим, кроме военных. 5 июля возмущенные солдаты взбунтовались. Страна вышла из-под контроля.

11 июля Моиз Чомбе, глава провинции Катанга, богатой медью, алмазами и урановой рудой, перестал подчиняться центральному правительству. Страна начала разваливаться. Бандитизм грозил перерасти в хаос. Бельгия вернула в Конго армейский контингент, чтобы эвакуировать своих соотечественников. Генеральный секретарь ООН отправил в Конго «голубые каски» – миротворческие силы – в надежде стабилизировать положение.

Патрис Лумумба заявил, что готов пригласить в Конго советские войска, чтобы заставить бельгийцев уйти. Когда в Конго прибыла первая команда советских специалистов для помощи правительству, в Вашингтоне решили избавиться от Лумумбы.

Через две недели после ухода бельгийцев на заседании Совета национальной безопасности в Белом доме директор ЦРУ Аллен Даллес сказал, что Лумумба – это второй Кастро, если не хуже…

На следующем заседании 1 августа Даллес предупредил, что Соединенные Штаты должны быть готовы противодействовать советской военной интервенции в Конго.

Он отправил шифровку резиденту в Леопольдвиле:

«Если Лумумба останется на своем посту, то результатом в лучшем случае станет хаос, в худшем он позволит коммунистам взять власть в Конго. Поэтому мы пришли к заключению, что его устранение является первейшей и неотложной задачей».

18 августа резидент ЦРУ в Леопольдвиле телеграфировал, что «остается мало времени, чтобы принять необходимые меры для того, чтобы избежать появления еще одной Кубы». Резидентом был Лоуренс Девлин. А руководитель африканского отдела ЦРУ Бронсон Твиди ответил, что ждет санкции на проведение операции, которая «основана на вашем и моем убеждении, что Лумумба должен быть устранен».

На следующий день заместитель директора ЦРУ по оперативной работе Биссел отправил в Леопольдвиль шифро-телеграмму: «Вы уполномочены провести операцию».

25 августа Даллесу представили план с помощью взяток провести в парламенте Конго вотум недоверия правительству Лумумбы. На следующий день резидент в Леопольдвиле получил телеграмму, подписанную самим Даллесом, что было редкостью. Телеграмма требовала устранить Лумумбу. Резиденту ЦРУ не пришлось ничего делать.

14 сентября Лумумбу сверг полковник Жозеф Мобуту, командующий конголезской армией. Бывшего премьер-министра арестовали. Но в ЦРУ по-прежнему считали его опасным: Лумумба очень популярен, если он выйдет на свободу, народ его поддержит. Резидент телеграфировал в Вашингтон: «Лумумба в оппозиции так же опасен, как и у власти».

Пришел приказ отравить Лумумбу. В Конго отправили специалиста. Резидента предупредили, что 27 сентября он прилетит, позвонит по телефону и назовется: «Джо из Парижа». Это был уже упоминавшийся в этой книге Сидни Готлиб, который в ЦРУ занимался и ядами. В его багаже, который обозначался как дипломатический, были яд, маска, шприцы, медицинские перчатки. Но резидент не сумел добраться до зубной щетки Лумумбы, еды или каких-то других личных вещей, чтобы отравить его. Яд не понадобился. В хаосе, последовавшем за отделением Катанги, Лумумба попал в руки другого племени.

Пока великие державы обсуждали судьбу Конго в Совете Безопасности ООН, Патриса Лумумбу 17 января 1961 года расстреляли. Руководили расстрелом оставшиеся в стране сотрудники бельгийской разведки. Тело убитого премьер-министра растворили в серной кислоте.

Один из сослуживцев Эйзенхауэра, встретив Даллеса в Белом доме, сказал:

– Я вижу, вы наконец добрались до Лумумбы.

– Мы этого не делали, – ответил Даллес.

В холодной войне противники противостояли друг другу по всему миру. Любой успех противника воспринимался как собственная неудача.

В 1965 году пролилась кровь в Индонезии. Первый президент страны Сукарно, лидер движения за независимость, противник империализма и капитализма, считал, что западная демократия Индонезии не подходит. Ему нравилась идея «управляемой демократии». Он распустил в марте 1960 года парламент и сам стал назначать депутатов. В июле 1962 года Сукарно провозгласили пожизненным президентом. Он предпочитал называть себя отцом нации.

Президент Сукарно рассорился с западными странами. Зато укрепил связи с Китаем и после поездки в Москву получал советскую военную помощь. Компартия Индонезии стала мощной политической силой. Сукарно ввел коммунистов в правительство.

В Соединенных Штатах Индонезия воспринималась как часть коммунистического лагеря. В ЦРУ делали все, чтобы подорвать власть Сукарно. На него было совершено несколько покушений. Сотрудники американской разведки пытались поднять восстание против Сукарно. Но индонезийские войска подавили восстание.

Считалось, что некоторые спецслужбы охотно знакомят президента Индонезии, падкого на женскую красоту, с девушками без комплексов. Но попытки ЦРУ распространять компрометирующие видеоматериалы окончились ничем. Выяснилось, что соотечественникам Сукарно очень даже нравятся подвиги президента, который укладывал в постель белых женщин. Это воспринималось как компенсация за колониальное прошлое.

В ночь на 30 сентября 1965 года шесть индонезийских генералов были убиты солдатами батальона президентской гвардии. Осталось невыясненным, кто и зачем это сделал. Считается, что крайне левые пытались взять власть в стране.

Командование армией принял на себя генерал Сухарто. Военные сразу заявили, что это компартия по указанию Советского Союза и Китая пытается совершить государственный переворот. Генерал Сухарто был героем войны за независимость. 1 марта 1949 года он атаковал голландские войска и овладел столицей Индонезии Джакартой. Это был звездный час Сухарто. Второй звездный час наступил, когда он взял власть в стране.

Президент сам выдвинул генерала на первые роли.

– Я, президент и верховный главнокомандующий, – сказал Сукарно, – назначаю генерал-майора Сухарто командующим войсками по восстановлению безопасности и порядка.

В стране началась вакханалия насилия. Коммунистов хватали и расстреливали. Военные залили страну кровью. Считается, что без суда и следствия убили полмиллиона человек и еще полтора миллиона посадили. Положение в стране контролировала армия. Президент спохватился слишком поздно. Сукарно пытался вернуть власть, но было поздно. Компартия, которая его поддерживала, перестала существовать, а военные вышли из повиновения. Генерал Сухарто сам стал президентом, а Сукарно держал под домашним арестом до самой его смерти…

Страх перед экспансией коммунизма приобрел в Соединенных Штатах острый характер после того, как Фидель Кастро взял власть на Кубе. Остров воспринимался как форпост Советского Союза у самого порога Соединенных Штатов.

Руководители Соединенных Штатов были намерены любыми средствами искоренить коммунистическую заразу в опасной близости от своих границ, в Латинской Америке. В апреле 1965 года в Доминиканской Республике произошел очередной военный переворот. Не разобравшись, американские разведчики донесли в Белый дом, что там идет революция, устроенная кубинскими коммунистами, и что кубинская разведка переправила в республику оружие.

Президент Линдон Джонсон заявил:

– Мы не потерпим марксистское правительство так близко от нашей страны.

В Доминиканской Республике высадились американские морские пехотинцы. Советник президента по национальной безопасности Макджордж Банди признал впоследствии, что следов кубинского вмешательства найти не удалось. ЦРУ напрасно втянуло Соединенные Штаты в гражданскую войну…

Когда во время каникул в 1961 году студент из Парижа Режи Дебре взял билет до Нью-Йорка, пересел там на самолет до Майами и направился на Кубу, он, вероятно, и не подозревал, что эта поездка определит всю его дальнейшую жизнь.

Молодым человеком он выступал против попыток Франции силой оружия удержать колониальный режим в Алжире. Теперь Дебре прилетел на Кубу и предложил революционному правительству Фиделя Кастро свои услуги в качестве учителя. Кубинцы радовались каждому человеку, который хотел им помогать. Острый ум и готовность служить революции привлекли к нему внимание Фиделя Кастро и Эрнесто Че Гевары, который был после революции вторым человеком на Кубе.