Текст книги "Россия и Китай. Дружили, воевали, что теперь?"

Леонид Млечин
Россия и Китай дружили, воевали, что теперь?

© Млечин Л.М., 2019

© АО «Издательский дом «Аргументы недели», 2019

* * *

Все-таки есть нечто мистическое в этом совпадении: годы, которые оканчивались на цифру 9, меняли наши отношения с Китаем.

В 1949 году Советский Союз признал новую власть во главе с вождем коммунистической партии Мао Цзэдуном. В 1959 году отношения с Пекином стали враждебными. В 1969 году на острове Даманский советские и китайские солдаты стреляли друг в друга, мы оказались на грани большой войны. В 1979 году Китай атаковал соседний Вьетнам, и в этот вооруженный конфликт едва не вовлекся Советский Союз. А в 1989 году, когда генеральный секретарь ЦК КПСС Михаил Сергеевич Горбачев прилетел в Пекин мириться, на столичной площади Таньаньмэнь танки Народно-освободительной армии Китая давили «контрреволюционный мятеж».

И всякий раз эти драматические события становились сюрпризом для Москвы. Мы плохо понимаем Китай и китайцев?

В 1949 году, когда Мао Цзэдун взял власть в Пекине, измученный долгой войной и междоусобицей Китай отчаянно нуждался в помощи куда более развитого Советского Союза.

Сегодня китайцы считают себя главным партнером Соединенных Штатов в мировых делах и державой номер два. Россию в Пекине воспринимают как «ресурсный тыл». А к 2049 году, когда будет отмечаться столетие Народной Республики, Китай твердо намерен стать самой крупной державой и вернуть себе определяющую роль в мировых делах. Китай не ищет свое место под солнцем, как когда-то говорили о кайзеровской Германии. Скорее, Китай вновь занимает свое законное место Солнца!..

Глава КНР Си Цзиньпин в программной речи сказал:

– Мир нуждается в Китае. Никто не вправе диктовать китайскому народу, что он должен делать или чего он не должен делать. Китай не станет развиваться за счет интересов других стран, но никогда не откажется от своих законных прав и интересов.

Мир вступил в эру соперничества великих держав – Соединенных Штатов, Китая и России. Оптимизм, рожденный окончанием холодной войны, развеялся. Начался период нестабильности и неопределенности.

Кровь на Даманском

Я учился в школе, когда бешеные китайские толпы рвались через советскую границу. Помню, что все вокруг ждали большой войны.

Много позже в воспоминаниях советника президента Соединенных Штатов по национальной безопасности Генри Киссинджера прочитал, что и американцы были уверены: в ответ на попытку захватить остров Даманский Советский Союз нанесет ядерный удар по Китаю. И начнется большая – если не третья мировая! – война с огромными потерями и непредсказуемыми последствиями.

Наши военные действительно предлагали наказать Пекин. После гибели наших пограничников о войне с миллиардным Китаем говорили как о неизбежности.

Почему китайцы решили провести разведку боем в районе острова Даманский (китайское название Чжэньбаодао) на реке Уссури? Отчего выбрали именно этот остров?

Уже практически договорились на двухсторонних переговорах, что он перейдет к Китаю, поэтому в Пекине, видимо, полагали, что Советский Союз не станет так уж сильно его защищать.

Пограничные заставы появились здесь лишь недавно, и пограничников явно не хватало на огромный не оборудованный участок границы. 57-й пограничный отряд, которым командовал полковник Демократ Владимирович Леонов, находился в стадии формирования. Условия службы были тяжелые. Не хватало офицеров, старшин. Трудно было со связью.

Сначала на остров, нарушая государственную границу, приходили китайские рыбаки, обычные китайцы с плакатами, потом появились люди с оружием. Перед пограничниками стояла практически невыполнимая задача – малыми силами, не применяя оружия, раз за разом вытеснять китайцев с советской территории. Эти столкновения быстро перерастали в драки, в ход шли палки, колья, ломы. Пограничники обзавелись рогатинами и дубинами, обливали китайцев из огнетушителей. Потом доставили пожарную машину – мощная стена воды сметала китайцев. Постепенно схватки приобрели массовый, ожесточенный характер, запрещено было только одно – стрельба.

От советского берега до острова Даманский – полкилометра, от китайского меньше – в разное время года от трехсот до семидесяти метров. Остров необитаемый, весной его практически полностью заливает река. Китайские солдаты несколько раз пытались его захватить. Однажды схватились в настоящем штыковом бою. Начальство требовало от пограничников – не открывать огонь. За месяц до кровавых событий на Даманском с бронетранспортеров сняли боекомплект, опечатали и отправили на склад.

В феврале 1969 года все вроде бы успокоилось. В Москве решили, что острый период миновал. Резервные группы вернулись в отряд. Остался только личный состав погранзастав. Но командиры 1-й и 2-й застав не верили, что китайцы оставят их в покое. Нарушив приказ, на свой страх и риск они вернули боезапас в бронетранспортеры.

В ночь на 2 марта 1969 года на остров Даманский скрытно проникли несколько сот бойцов Народно-освободительной армии Китая и замаскировались. Пограничники этого не заметили и не подозревали, что им устроена засада.

Нападение было неожиданным. Одна из самых мощных разведок в мире – советская – не смогла его предугадать.

Внешнюю разведку возглавлял генерал Александр Михайлович Сахаровский. Дважды в день Сахаровский передавал председателю КГБ предназначенные для членов политбюро ЦК сверхсекретные материалы разведки. Юрий Владимирович Андропов подписывал спецсообщения; их доставляли адресатам в запечатанных конвертах. Вскрывать и читать их не имели права даже помощники членов политбюро. Но в ту пору внешняя разведка не располагала агентурой внутри Китая и не могла разгадать далеко идущие планы пекинского руководства.

Утром 2 марта 1969 года дежурный наряд засек группу вооруженных китайцев, которые двигались к острову. Начальник 2-й заставы старший лейтенант Стрельников поднял личный состав и на трех машинах выехал на остров. Иван Иванович Стрельников закончил курсы младших лейтенантов и сам построил эту заставу в рыбацком поселке Нижне-Михайловка.

Стрельников, как положено, потребовал от китайцев покинуть остров. Вместо ответа китайцы внезапно открыли огонь. Они практически в упор уничтожили две группы пограничников. И только третья группа, задержавшаяся в пути – подвела машина – под командованием младшего сержанта Юрия Бабанского вступила в бой. Они бы тоже погибли, но подоспел с двадцатью двумя бойцами начальник соседней заставы – старший лейтенант Бубенин.

Виталий Дмитриевич Бубенин, закончив Алма-Атинское погранучилище, прибыл на Дальний Восток летом 1966 года. Сначала он был заместителем у Стрельникова. А на следующий год командующий Тихоокеанским пограничным округом отвез молодого офицера на вертолете на Кулебякины сопки и показал:

– Запомните, лейтенант, здесь будет пограничная застава. Построите ее к 7 ноября – будете ее начальником.

Когда подоспел Виталий Бубенин, двадцать два советских пограничника были убиты, один, тяжело раненный, попал в плен. Вернут его китайцы мертвым…

Командование отряда находилось на учениях и не подозревало, что рядом идет настоящий бой. Пограничникам не разрешалось брать с собой больше двух магазинов к автомату, то есть они должны были отстреливаться, экономя патроны. К исходу первого часа боя Виталий Бубенин был ранен и контужен при разрыве мины, но из боя не вышел.

Старший лейтенант отвел своих людей, а сам на бронетранспортере двинулся вдоль острова и, ведя огонь из двух крупнокалиберных пулеметов, оказался у китайцев в тылу. Он вел огонь, пока бронетранспортер не подбили китайские артиллеристы. При абсолютном численном превосходстве китайцы ничего не смогли сделать с небольшой группой советских пограничников. Ни один из наших солдат не сплоховал, ни один не поддался панике, ни один не отступил, хотя шанс выжить был минимальным.

На помощь подъехала резервная группа с заставы Бубенина. Она доставила весь остававшийся боезапас, пулеметы и гранатомет. Старший лейтенант Бубенин (раненый и контуженный!) пересел в бронетранспортер Стрельникова и опять двинулся в сторону китайцев. Бубенин ворвался в их расположение с фланга. Появление бронетранспортера было неожиданностью для китайцев. Безостановочно работавший крупнокалиберный пулемет рассекал китайские цепи.

Бубенину повезло – он выскочил прямо на командный пункт китайцев и расстрелял его в упор. Оставшись без командования, китайцы запаниковали и побежали. Уже в последний момент бронетранспортер подбили, и Бубенин вторично был контужен.

Только потом на вертолете появилось командование погранотряда, перебросили подкрепление с 3-й заставы. В бою погибли тридцать два советских пограничника. В плен попал тяжело раненный ефрейтор Павел Акулов, его тело обменяли на труп китайского солдата в середине апреля 1969 года. Цифра китайских потерь до сих держится в тайне.

Из Москвы прилетела комиссия, которую возглавлял первый заместитель председателя КГБ генерал-полковник Николай Степанович Захаров.

«В Имане (нынешнем Дальнереченске), где квартировалось командование погранотряда, прошли первые похороны, – вспоминал собственный корреспондент «Известий» по Дальнему Востоку Павел Демидов. – Собрался чуть ли не весь город. Выступает начальник Иманского погранотряда полковник Демократ Леонов. Говорит хрипло, простуженно. Через несколько дней Демократ Владимирович погибнет, как и его соратники, с которыми он прощается сейчас. Оркестр исполняет Гимн Советского Союза, на этом фоне слышен стук молотков – забивают гвозди в крышки гробов. И вдруг, перекрывая все звуки, раздается пронзительный детский крик: «Па-а-па-а!».

На всем участке 57-го погранотряда перешли на усиленный режим охраны границы. Командир расквартированной по соседству 135-й мотострелковой дивизии получил приказ наметить маршруты выдвижения войск и артиллерии, если придется вступать в бой. Но вводить в действие армейские части не хотели, и пока что на помощь малочисленным пограничникам выдвинули всего две мотострелковые роты и два танковых взвода. Почему-то в Москве рассчитывали на то, что китайцы больше не полезут. И допустили непростительную ошибку, за которую опять пришлось заплатить кровью наших пограничников. Меньше чем через две недели вновь вспыхнули бои.

15 марта 1969 года заместитель министра иностранных дел Владимир Семенович Семенов записал в дневник:

«В восемь часов утра позвонил Ю. В. Андропов и сообщил о новых осложнениях на советско-китайской границе (у острова Даманского). Несмотря на субботу, было заседание политбюро. Приняли текст заявления советского правительства. Внутри МИДа создал оперативную группу, ввел круглосуточное дежурство, вертелся у телефонов, как пляшущий человечек».

Китайцы наступали с самого утра при поддержке артиллерийского и минометного огня. Противостояла им маневренная группа погранотряда, не имевшая тяжелого оружия. Пограничники просили военных о поддержке – рядом стояла минометная батарея, но ей запретили открывать огонь. Под напором превосходящих сил пограничники отошли. Китайцы заняли остров. Но пограничники не сдавались, хотя не располагали силами и средствами для общевойскового боя. На бронетранспортерах они пошли в контратаку, но китайская артиллерия жгла боевые машины.

Командир погранотряда полковник Леонов, не выдержав, буквально заставил четыре танка, не имевших приказа действовать, двинуться вперед. Он сел в головной танк, который подбили. Полковник Леонов выбрался из горящей машины, но китайцы забросали его гранатами.

Генерал армии Вадим Александрович Матросов был тогда начальником штаба пограничных войск. Через много лет он рассказывал в интервью, как в тот день ему позвонил домой сам генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Ильич Брежнев:

– Что там происходит? Это война?

Генералу Матросову предстояло на следующий день вылететь на место событий. Он просил дать ему время разобраться – тогда будет ясно. Брежнев требовал ответа немедленно:

– Мне из Генштаба докладывают, что там уже все признаки настоящей войны.

Матросов ответил, что, по данным разведки, китайцы своих войск к границе не придвинули. Так что пока это еще не война. Леонид Ильич несколько успокоился.

«Наверное, можно было бы и избежать такого обострения, – говорил генерал Матросов, – в чем-то уступить, но наши политики тогда на компромисс не пошли. В итоге мы получили на границе протяженностью в семь с половиной тысяч километров адскую обстановку. Люди находились в постоянном напряжении».

Генерал Матросов не мог понять логики высшей власти. Если не хотели пускать китайцев на Даманский, надо было сразу перебрасывать туда соответствующие силы и давать достойный ответ. Если, напротив, не хотели ничего затевать, зачем подставили пограничников, обрекли их на смерть?

Пограничники жаловались, что командование Дальневосточного военного округа не желало вмешиваться и им помогать: это ваше дело, а не армии.

К острову Даманскому вела всего одна дорога – развернуть войска было невозможно. Да и не хотели этого в Москве. Перестрелка между пограничниками – это инцидент на границе. Использование вооруженных сил – это уже настоящая война.

Только поздно вечером, после целого дня боев, пограничникам разрешили использовать четыре дивизиона ракетных установок залпового огня «Град». Это Брежнев дал согласие. После десятиминутной обработки острова ракетами, артиллерией и минометами китайцы отошли. На этом кровавый конфликт вокруг Даманского закончился.

«Два залпа нашей ракетной установки «Град», наконец, поставили точку в кровавом конфликте: противника как ветром сдуло, – писал известинец Павел Демидов. – Но к тому времени – к 16 марта – наши потери уже составили пятьдесят восемь человек убитыми и девяносто четыре тяжелоранеными…

Остров Даманский – тысяча семьсот метров в длину и пятьсот в ширину. Весной его заливало с макушкой, летом и осенью там косили траву для скота, а зимой – белое безмолвие… Через полгода было решено отдать Даманский Китаю. Соседи быстренько засыпали протоку между берегом и островом, и теперь о тех событиях напоминают могилы в центре Имана да детский вопль на пленке моего диктофона, перекрывающий стук молотков».

Во время событий на острове Даманском в марте 1969 года у себя в Комитете госбезопасности Юрий Владимирович Андропов устроил совещание. Что делать? Как реагировать? Горячо выступали сторонники мощного удара по китайцам. Андропов был против. Его поддержал Брежнев. Что бы ни говорили о Леониде Ильиче, он прошел одну войну и делал все, чтобы избежать новой.

Конфликт постепенно угасал. Хотя 16 и 17 апреля столкновения между советскими и китайскими пограничниками произошли на границе между китайской провинцией Синьцзян и советским Казахстаном. В мае и в начале июня продолжались столкновения вдоль всего Амура. 8 августа произошли новые стычки. Китайское информационное агентство Синьхуа обвинило Советский Союз в подготовке войны против Китая…

Критические ситуации на китайской границе возникали и позже, но таких потерь, как на Даманском, уже не было.

Если говорить о событиях вокруг острова Даманский, то китайские руководители поступили преступно и подло, устроив засаду советским пограничникам. Но было очевидно, что в соответствии с нормами международного права Даманский принадлежит китайцам. Была ли необходимость из-за него проливать кровь? Уже в перестроечные времена переговоры с Китаем привели к изменению линии границы. Остров Даманский отошел к Китаю и теперь называется Чжэньбаодао.

В Пекине тогда, похоже, действительно не хотели большой войны. Но я думаю, что если бы лейтенанты Стрельников и Бубенин, сержант Бабанский и другие пограничники не проявили в марте 1969 года поразительного мужества, стойкости, готовности сражаться и, если надо, умереть в бою, у китайских руководителей, пожалуй, могло возникнуть желание вновь и вновь проверять прочность советских границ штыком…

Что за жизнь без бомбы

Напряженность на советско-китайской границе росла в течение пяти лет, с осени 1964 года, когда в Москве сменилось руководство.

Вождь китайской революции Мао Цзэдун просил советского руководителя Никиту Сергеевича Хрущева дать ему ядерное оружие. Летом 1957 года в Москве решили ответить положительно. На следующий год в Китай отправилась группа советских ученых и инженеров из ядерного центра Арзамас-16. Они получили такое задание:

– Китайские товарищи хотят сделать бомбу, и надо рассказать им, что такое ядерное оружие.

Они рассказали практически все о конструкции советской ядерной бомбы образца 1951 года. Китайцы спрашивали о более новых разработках, но ответа не получили. Никита Сергеевич предпочел проявить осторожность…

28 июня 1958 года глава правительства КНР Чжоу Эньлай обратился к Хрущеву с просьбой помочь в строительстве ядерных подводных лодок. 21 июля советский посол Павел Федорович Юдин в Пекине передал ответ: Москва предлагает общими усилиями создавать совместный советско-китайский подводный флот, который будет действовать с китайских баз…

Буквально на следующий день посла пригласили на заседание китайского политбюро, и Мао устроил ему настоящий разнос, обвинив Советский Союз в попытке превратить страну в советскую колонию:

– Вы никогда не доверяли китайцам! Для вас русские – люди первого класса, а китайцы – это низший сорт, дураки и неряхи… Если у вас есть несколько атомных бомб, то вы думаете, что можете контролировать нас… Мои замечания могут вам не понравиться. Вы можете обвинить меня в том, что я националист или новый Тито. Мой же контраргумент – ваш русский национализм простирается до китайского побережья.

Потрясенный реакцией китайского руководства Хрущев прилетел в Пекин объясняться.

– Я считал нужным, чтобы ваш приезд состоялся втайне, – объяснил Мао, – дабы империалисты не могли воспользоваться вашим отсутствием и произвести внезапное нападение.

– Не думаю, чтобы они на это решились, – ответил Хрущев, – соотношение сил не в их пользу.

Сам диалог руководителей двух огромных государств свидетельствовал о крайне примитивном понимании внешнего мира…

Переговоры проходили в Запретном городе – бывшей резиденции императоров. Поскольку воцарилась страшная жара, Никита Сергеевич и Мао сидели у бассейна. Объяснение проходило на высоких тонах. Вроде бы обо всем договорились, но атмосфера переговоров была не очень приятной для советской делегации. Беседы в Пекине насторожили Хрущева. Советским ядерщикам сказали в нашем посольстве:

– Хрущев уехал, и вы собирайте чемоданы.

Мао счел это предательством. Так Хрущев превратился в личного врага…

В декабре 1963 года на пленуме ЦК в заключительном слове Хрущев прошелся насчет китайцев. Замечательный поэт и редактор популярнейшего журнала «Новый мир» Александр Трифонович Твардовский записал его слова:

– Мне уже семидесятый, но я еще (некий петушиный жест)… (бурные аплодисменты, все даже встали – это в связи со словами о китайских расчетах). Они, китайцы, не против советской власти, не против даже партии нашей, даже ЦК, даже президиума в целом, а только против Хрущева. Они всякий раз, как объявляется наш очередной пленум, активизируются, всякий раз новая волна нападок на Хрущева. Словно надеются в информационном сообщении прочесть, что Хрущев, мол, выведен из состава пленума, снят…

Не прошло и года, как надежды китайцев сбылись.

Мао Цзэдун мечтал превратить Китай в мощное военное государство, которое никогда больше не станет жертвой агрессии и будет играть ведущую роль в мировой политике. Мао верил в силу оружия. Еще 4 ноября 1938 года, выступая на шестом пленуме ЦК компартии Китая, Мао произнес свой знаменитый афоризм:

– Винтовка рождает власть.

Вообще-то это его соперник Чан Кайши, который прежде управлял Китаем, любил говорить так: «Есть армия – есть власть», так что Мао всего лишь переделал его формулу.

Он стремился уравнять себя с великими державами психологически, сознавая слабость собственной военной машины. Доказывал, что не боится ядерного оружия, что смерть сотен миллионов китайцев не приведет к капитуляции страны, даже, напротив, ускорит торжество коммунизма. На публике Мао демонстрировал презрение к ядерному оружию, повторяя, что «атомная бомба – бумажный тигр».

– Американских атомных бомб, – пренебрежительно замечал он, – слишком мало, чтобы уничтожить всех китайцев.

И при этом спешил обзавестись собственной бомбой.

Мало кто знал, что в те годы он чуть ли не каждое заседание высшего руководства страны открывал словами сожаления о том, что «у нас нет атомных бомб». Когда в провинции Гуанси нашли большие запасы урана, Мао пожелал увидеть образцы драгоценной руды.

«Я разложил урановую руду на столе, – вспоминал министр геологии Лю Цзе, – и провел над ней счетчиком Гейгера. Счетчик затрещал. Председатель Мао рассмеялся как ребенок, и сам взял счетчик, провел над рудой, слушая его треск. Когда я уходил, Мао задержал мою руку в своей и сказал: «Ах, Лю Цзе! Я хочу, чтобы вы знали: вы сделали то, что решительно изменит нашу судьбу!»

Созданием ядерной бомбы занимался специальный комитет под руководством главы правительства Чжоу Эньлая. Мао боялся превентивных мер со стороны Соединенных Штатов: а вдруг американцы попытаются силой остановить китайскую ядерную программу? Американцы следили за ходом работ с помощью самолетов-разведчиков У-2.

1 августа 1963 года президент Джон Кеннеди предупредил мир: сталинистский Китай, нацеленный на войну с ядерным оружием, представляет самую большую опасность для мира со времен Второй мировой войны. На совещании в Белом доме Кеннеди попросил своих генералов обсудить идею превентивного удара по китайским ядерным объектам. Летчики доложили, что это практически неисполнимо.

После убийства Кеннеди новый президент Соединенных Штатов Линдон Джонсон обсуждал со своими помощниками другую идею: сбросить тайваньских диверсантов над китайским ядерным полигоном Лоп-Нор, чтобы они там все взорвали. Этот полигон в пустыне Гоби был изолирован от остальной страны. Рабочие и инженеры, участвовавшие в ядерном проекте, годами жили здесь в глиняных хижинах и палатках и не видели своих семей. Что такое отпуск, в Китае не знали. Но и идея Линдона Джонсона отпала.

Весной 1964 года подчиненные доложили Мао Цзэдуну, что осенью можно будет провести первое испытание. На всякий случай он хотел заручиться поддержкой Советского Союза. Он написал неожиданно теплое поздравление Хрущеву по случаю его семидесятилетия, призвав к солидарности:

«В случае мирового кризиса мы встанем плечом к плечу против нашего общего врага… Пусть империалисты и реакционеры дрожат перед нашим союзом».

Вот тут американцы оценили возможности разведывательных спутников. Директор ЦРУ Джон Маккоун объехал руководителей европейских государств, чтобы их предупредить – вскоре Китай испытает ядерную бомбу. Он вспоминал: «Я рассказывал им, что Китай может взорвать свою бомбу в течение ближайших месяца-двух. Китайцы провели испытание через месяц. Европейцы смотрели на меня, как на пророка».

Первая бомба взорвалась 16 октября 1964 года на полигоне Лоп-Нор в пустыне Гоби.

Первое ядерное испытание вызвало у китайцев невероятный восторг. Солдат без колебаний бросили прямо в эпицентр взрыва, чтобы доказать: китайская армия готова к войне с применением ядерного оружия. Испытание китайской бомбы сделало баланс сил еще менее предсказуемым. В Вашингтон прилетел премьер-министр Японии Эйсаку Сайто. Его приняли президент Линдон Джонсон и министр обороны Роберт Макнамара. Сайто умолял Соединенные Штаты в случае войны Японии с Китаем прийти на помощь и пустить в ход ядерное оружие.

Совершенно счастливый Мао сочинил короткое стихотворение:

 
Атомная бомба взрывается по приказу.
Какая безграничная радость!
 

По странному стечению обстоятельств именно в эти дни в Москве убрали главного оппонента Мао – Никиту Хрущева. В Пекине это восприняли как двойной подарок…

– Советский Союз захватил слишком много земель, – заявил в 1964 году председатель ЦК коммунистической партии Китая Мао Цзэдун.

Слова Мао прозвучали как прямое обвинение. У Китая есть территориальные претензии к Советскому Союзу. И сразу возник вопрос: не намерен ли Мао силой решить этот спор?

В июле 1964 года Мао Цзэдун принимал представителей социалистической партии Японии. Гости из Токио поинтересовались у Мао, что он думает относительно давнего конфликта между Японией и Советским Союзом из-за Курильских островов. Он ответил неожиданно резко:

– На Ялтинской конференции Монголии номинально предоставили независимость, номинально отрезали ее от Китая. Фактически же она находится под контролем Советского Союза. Мы в свое время ставили вопрос о том, нельзя ли возвратить Монголию Китаю. Они нам отказали. Они отрезали от Румынии кусок, называемый Бессарабией, отрезали от Германии кусок Восточной Германии. Они еще отрезали кусок и от Финляндии. Они отрезали все, что можно было отрезать. Более ста лет назад они отхватили земли к востоку от Байкала, включая и Хабаровск, и Владивосток, и полуостров Камчатка. Этот счет не погашен, мы еще не рассчитались с ними по этому счету.

Вернувшись домой, японцы опубликовали текст беседы с Мао. Вспыхнул скандал. Отношения между Советским Союзом и Китаем уже были испорчены. Но до этого дня спор двух компартий носил большей частью теоретический характер: кто большие марксисты? Мао же превратил идеологический спор в межгосударственный. Слова насчет того, «что мы еще не рассчитались», в Советском Союзе восприняли как прямую военную угрозу.

15 сентября 1964 года первый секретарь ЦК КПСС и председатель Совета министров Никита Хрущев тоже принимал японскую делегацию. Он дал публичный ответ Мао. В его голосе звучал металл:

– Конечно же, если нам войну навяжут, мы будем сражаться всеми своими силами и всеми средствами. А средствами войны мы располагаем достаточно мощными, я бы сказал неограниченными.

И если агрессоры развяжут войну, то они в ней погибнут. Я вынужден был вчерашний день потратить на осмотр новых видов оружия. Мне пришлось этим заниматься, потому, что пока в мире есть еще волки, надо обязательно иметь средства для того, чтобы защищаться от этих волков…

Что означали слова Мао Цзэдуна, сказанные японцам, о том, что Советский Союз «захватил слишком много земель»? В Пекине с февраля 1964 года шли территориальные переговоры. Китайцы предложили упорядочить линию границы и заключить новый договор. Москва согласилась. Дипломаты работали вполне успешно. Но Мао, похоже, хотел подтолкнуть переговоры.

«Он не собирался требовать от Советского Союза возврата территорий, – считают сегодня историки. – Он стремился оказать давление на Москву, поставив ее перед суровым выбором: или результативное завершение переговоров о границе, или пугающая перспектива «получить к оплате» счет на полтора миллиона квадратных километров».

Мао промахнулся. Переговоры были прерваны. Вражда усилилась. Мао, похоже, сам испугался. Он объяснял гостям из Северной Кореи:

– Мы сейчас говорим некоторые пустые слова. Говорим, что правительство царской России отрезало у нас миллион пятьсот тысяч квадратных километров. Хотим ли мы требовать возвращения этих районов? Мы и не думаем требовать этого. Цель состояла в том, чтобы привести Советский Союз в напряженное состояние и благодаря этому добиться сравнительно рационального договора о границе.

Примерно то же самое Мао повторил албанскому министру обороны:

– Мы стремились к тому, чтобы на пограничных переговорах находиться в наступлении. Возможно, вы считаете, что мы и вправду хотим возвратить миллион пятьсот сорок тысяч километров земель, захваченных царями. Мы отнюдь этого не хотим. Это и называется произведением холостых выстрелов. Хрущев такой человек, что если ты в него не произведешь несколько холостых выстрелов, то он будет чувствовать себя нездоровым…