Текст книги "Кризисное сознание в контексте глобализационных процессов"

§3. Методология изучения кризисного сознания

Задачи параграфа: 1) проанализировать понятие «сознание» и производного от него понятия «кризисное сознание», 2) систематизировать подходы, принципы, парадигмальные установки изучения сознания в условиях кризиса.

Еще Аристотель в трактате «О душе» выделяет следующие виды способностей человека: «Питательную (растительную); стремление; ощущающую способность; двигательную в пространственном смысле; мыслительную» [8, с. 42]. Под мышлением автор понимает «то, чем душа мыслит и постигает, но не вся душа, а разумная охватывает идеи не в их действительной наличности, а потенциально» [Там же, с. 94]. Аристотель вводит понятие «душа», которым он обозначает весь психический мир человека. Он был одним из первых древних мыслителей, который ввел в оборот понятие «сознание» через его «свойства»: 1) формирование «образов»; 2) «утверждение» и «отрицание» «добра или зла»; 3) «единый центр познающей души»; 4) «многообразие проявления познавательного центра души» [Там же, с. 100]. Так, автор усматривает нетождественность природы и субъективного мира человека, а также нарушение различения человеком «я» и «не-я». Обратимся к трудам классиков философской мысли за разъяснением сознания и его кризисной природы.

Д. Юм в «Трактате о человеческой природе» отмечал: «Все перцепции [восприятия] человеческого ума сводятся к двум отличным друг от друга родам, которые я буду называть впечатлениями (impressions) и идеями» [315, с. 57]. Он различает впечатления и идеи в том смысле, что первые фиксируются сознанием как «чувствование (feeling) и мышление (thinking)» [Там же, с. 57-58]. Так, английский философ, классифицируя внутренний психический мир человека, на самом деле одним из первых мыслителей определяет «сознание» как способность различать психические образы предметов от них самих.

И. Кант в работе «Критика чистого разума», систематизируя работу сознания, излагает: «Наше знание возникает из двух основных источников души: первый из них есть способность получать представления (восприимчивость к впечатлениям), а второй – способность познавать через эти представления предмет… Посредством первой способности предмет нам дается, а посредством второй он мыслится» [105, с. 101]. Опираясь на концепцию И. Канта, мы приходим к выводу о том, что сознание – это возможность и способность психической деятельности человека различать: 1) внешний мир в его трансцендентных и имманентных характеристиках и свойствах; 2) внутренние состояния самого сознания как чувственные представления и абстрактные понятия.

Г.В.Ф. Гегель в работе «Феноменология духа» отмечает, что «сознание есть, с одной стороны, осознание предмета, а с другой стороны, осознание самого себя: сознание того, что для него есть истинное, и сознание своего знания об этом» [55, с. 58-59]. В другой работе «Философия духа» Г.В.Ф. Гегель пишет: «Сознание есть ступень рефлексии, или отношения духа, и наука о сознании есть наука о явлениях духа» [56, с. 197]. Сознание находится в противоречии с самим собою: оно признает, что предмет, с одной стороны, в нем самом; с другой – вне его и независим, подобно тому как мрак независим от света. Он классифицирует сознание как: «a) противоположное объекту; b) самосознание, которое имеет предметом самое я; c) единство сознания и самосознания» [Там же, с. 203]. В результате мы видим, что и И. Кант, и Г.В.Ф. Гегель проводят одну и ту же мысль: сознание – это человеческая способностью «различать» и «различать различенное».

К. Маркс в работе «Немецкая идеология» пишет, что «люди косвенным образом производят и самую свою материальную жизнь как осознанную. Производство идей, представлений, сознания первоначально непосредственно вплетено в материальную деятельность и в материальное общение людей. То же самое относится к духовному производству» [174, с. 24]. Отсюда «сознание [der Bewuβtsein], согласно К. Марксу, никогда не может быть чем-либо иным, как осознанным бытием [das bewuβtes Sein], а бытие людей есть реальный процесс их жизни» [Там же, с. 25]. В след за К. Марксом вторичность сознания и первичность бытия человека отстаивает Ф. Энгельс в работе «Диалектика природы»: «Природа приходит к осознанию самой себя в человеке, обладающем нервной системой, достигшей наиболее полного развития» [311, с. 17]. Сознание, с одной стороны, отражает человеческую историю, с другой – формируется этой историей. Следовательно, наука о мышлении, как и всякая другая наука, есть наука об историческом развитии человеческого мышления.

Ф. Ницше, в свою очередь, отмечает: «Сознательность представляет собой последнюю и позднейшую ступень развития органического и, следовательно, наиболее недоделанное и немощное в нем. Из сознательности происходят бесчисленные промахи» [203, с. 522-523]. Автор полагает, что сознание, по существу, «лишь коммутатор между человеком и человеком – лишь в качестве такового должно было оно развиваться» [Там же, с. 675]. Ф. Ницше приходит к важному выводу о том, «что сознание, собственно, не принадлежит к индивидуальному существованию человека, скорее, оно принадлежит к тому, что есть в нем родового и стадного» [Там же, с. 675-676].

Ф. Брентано в работе «Психология с эмпирической точки зрения» анализирует «сознание» с точки зрения его равнозначности «психическому феномену» или «психическому акту» и охотнее употребляет именно его [38, с. 45]. Иными словами, сознанием мы называем всякое обладающее содержанием психическое явление. Оригинальную трактовку сознания мы встречаем в творчестве У. Джеймса в работе «Введение в философию». Он видит «контраст между вещами и мыслями путем противопоставления терминов «перцепт” (ощущение) и «концепт» (понятие), но нужно признать, что концепты выделяются постепенно из перцептов и снова растворяются в них» [85, с. 34]. Но «в поток сознания входят все возможные чувственные данные, из которых каждое занимает значительную или незначительную часть общего поля сознания, образуя при этом одно нерушимое единство. Граница между этими частями не более отчетлива, чем граница между отдельными частями единого поля зрения» [Там же, с. 35]. В качестве «границ» У. Джеймс понимает и «вещи», находящиеся в промежутках в общем чувственном потоке. Сознание в процессе мышления проявляет себя через «различаемое и изолируемое нами в процессе мышления» [Там же, с. 35]. Так, мы получаем от У. Джеймса еще одну характеристику сознания – границу. С помощью этого понятия сознание предстает перед нами как процесс мышления, в котором «вещи то смешиваются, то изолируются как идеальные ˮотрезкиˮ в чувственном потоке» [Там же, с. 35-36]. В результате умственная жизнь человека, по мнению ученого, это непрерывная череда «замещения данных чувственного порядка, являющихся для него изначальным эмпирическим материалом, данными интеллектуального порядка» [Там же, с. 37]. Эти новые образования мысли безгранично разрастаются вследствие того, что «люди обладают чрезвычайно обостренной способностью различения, и того, что некоторые лица обладают исключительной способностью подмечать самые изменчивые черты в сфере происходящих пред ними явлений» [Там же, с. 37]. Исходя из творчества У. Джеймса, мы фиксируем «различение» как ведущую особенность сознания, если сравнивать его в то же время с мышлением как процессом, протекающим на «поле сознания». Обратимся далее к трудам отечественных философов и социальных мыслителей.

Философ и естествоиспытатель В.И. Вернадский в известной работе «Научная мысль как планетное явление» пишет: «Человек не есть случайное, независимое от окружающего – биосферы или ноосферы. Он составляет неизбежное проявление большого природного процесса, закономерно длящегося в течение, по крайней мере, двух миллиардов лет» [48, с. 21]. Автор как один из представителей теории «русского космизма» наиболее полно и точно отразил его положения в своём труде. Согласно В.И. Вернадскому, человек разумный, ограниченный своей телесностью и природной средой, взаимосвязан и взаимозависим от космоса. Вселенскость человеческого разума и вселенскость человеческого бытия – эта мысль нами поддерживается как ведущая. В условиях глобализации произошло очередное нарушение целостности сознания, которая нами определяется как нарушение механизма различий и различения сознания. Следовательно, чтобы вернуть сознанию его целостность, в эпоху глобализации необходимо формировать новое глобальное мировоззрение, которое возможно только в масштабах всего мирового целого.

В.И. Ленин в знаменитой работе «Философские тетради» пишет о том, что «сознание человека, как сущность, отражает субстанцию природы. Оно также есть внешнее по отношению к природе (не сразу, не просто совпадающее с ней)» [157, с. 147]. Наряду со многими авторами В.И. Ленин говорит о сознании как о продукте природы и общественной практики и добавляет: «Сознание человека не только отражает объективный мир, но и творит его. Понятие (= человек) как субъективное снова предполагает само-в-себе сущее инобытие (= независимую от человека природу). Это понятие (= человек) есть стремление реализовать себя, дать себе через себя самого объективность в объективном мире и осуществить (выполнить) себя» [Там же, с. 168]. Таким образом, к характерным признакам сознания добавляется еще один – способность человека самореализовать себя как существо самопознающее. Следовательно, у человека автор фиксирует два измерения – объективное (внешнее) и субъективное (внутреннее). В результате исследования В.И. Ленин вслед за материалистами К. Марксом и Ф. Энгельсом приходит к выводу: сознание человека (=общества) – продукт всей предшествующей истории. Сознание вторично, бытие первично. Именно сознание делает человека человеком – существом, способным различать «свой внутренний мир» и «мир внешний, противостоящий ему».

Русский философ С.А. Аскольдов в фундаментальном труде «Основные проблемы теории познания и онтологии» отмечал, что «познание состоит из трёх частных задач: 1) воспроизведения качественного содержания объекта; 2) воспроизведения этого содержания со стороны связей и взаимоотношений между его отдельными элементами и 3) приведения в связь данного отдельного познания со всеми другими имеющимися познаниями в единую систему знания» [15, с. 27]. Философ объясняет кризисы сознания исходя из нарушений его различий и различений. В работе «Мысль и действительность» С.А. Аскольдов исследует взаимодействие и отношение сознания и мышления, отмечая их противоречивую природу: «Сознанием мы называем всю область чистого опыта, внешние границы, т.е. где начинается уже что-то другое, а также сознание, понимаемое как «душа» [14, с. 178]. Таким образом, по мнению С.А. Аскольдова, сознание обладает кризисной природой, порождаемой противоречиями, возникающими время от времени между: 1) субъектом и объектом сознания на их «границах»; 2) различием и различением сознания [Там же, с. 178]; 3) статическими и динамическими свойствами сознания; 4) сознанием и мышлением; 5) средствами и целями [Там же, с. 323]; 6) формой и содержанием мысли, объединённых «железными скрепами самого бытия той или иной формы» [Там же, с. 321, 375]; 7) истинами факта и истинами рассудка, требующими их обоснования [Там же, с. 369].

А.А. Богданов в работе «Тектология (Всеобщая организационная наука)» отмечает, что «сознание» представляет аппарат наиболее интенсивного подбора наиболее сложных и разнообразных комбинаций» [35, с. 22]. «Подбор», по его мнению, значит «соединение» в сознании тех элементов внешнего мира в памяти, полученных чувственным путем, что называется «по сходству» или ассоциативно. Иначе никакое сохранение и накопление опыта не было бы возможно, и он весь расплылся бы в хаос, если бы всякое содержание не фиксировалось в нем связью с определенными пунктами пространства и моментами времени. Следовательно, «комплексы сознания, как и всякие иные, могут быть исследуемы с точки зрения их положительного-отрицательного подбора» [Там же, с. 176], заключает он. В работе «Психический подбор: эмпириомонизм в учении и психике» А.А. Богданов описывает механизм функционирования сознания и предпринимает попытку его «измерения». Автор пишет: «Общий методологический принцип, которым мы будем руководствоваться, – принцип энергетики в сфере специально психического опыта» [34, с. 336-337]. Мы поддерживаем психоэнергетический метод с точки зрения определения: 1) тенденций – положительных, или организационных, и отрицательных, или дезорганизационных, 2) силы – возрастания энергии или ее уменьшения. А.А. Богданов отмечает: «Сознание по отношению к психической системе можно определить как область координированных изменений психической системы (причем формой их координации является ассоциативная связь). Поле сознания выражает совокупность координированных изменений, происходящих в психической системе» [Там же, с. 347-348]. Таким образом, сознание как одна из функций человеческого организма обладает следующими свойствами, которые, как говорит А.А. Богданов, могут быть применены в других областях человеческой деятельности – культурной, идеологической, партийной, производственной и т.п.: 1) сближение-соединение и отторжение-разъединение; 2) дополнение и замещение; 3) различение-неразличение одновременно и попеременно; 4) копирование устойчивых форм внешнего мира и отображение их в сознании с целью дальнейшей материализации в общественной жизни. К таковым относятся: система координат (верх-низ, влево-вправо), сетка и вектор времени и т.п.; 5) накопление-растрата активностей организма; 6) фиксирование – дегрессия или рассредоточение – дезингрессия чувственных образов, отображаемых в сознании. В работе «Наука об общественном сознании» А.А. Богданов пишет о том, что «сознание и «идеология» (наука об общественном сознании. – Л.Р.) зависят от способов производства и присвоения. Из этого закона вытекает общий путь исследования: для всех изменений в идеологиях искать причины в условиях трудовой и хозяйственной жизни» [33, c. 5]. Идеология – это орудие организации общества, производства, классов и вообще любых общественных сил или элементов, орудие, без которого эта организация невозможна. Согласно А.А. Богданову, «сознание служит живому существу – человеку, животному, – для того, чтобы организовать свою жизнь: чтобы свои движения, действия согласовать с потребностями, свои ощущения связать в стройный порядок памяти. Согласовать, стройно связать, это и значит – организовать» [Там же, с. 30-31]. Однако время от времени сознание, принимая различные формы, выполняет координационно-организационную консервирующую функцию общества и, таким образом, служит «благоприятным и необходимым условием для прогресса» [Там же, с. 55], заключает А.А. Богданов. Следовательно, сознание как одна из форм общественной жизни порождается экономикой, но, выйдя из нее однажды, начинает оказывать на нее свое влияние, координируя и организовывая ее.

С.Л. Франк в работе «Предмет знания» под сознанием подразумевает «совокупность данного, комплекс актуально переживаемого, как такового, которое выделено из его связи с «имеющимся», запредельным и взятым просто как самодовлеющая, замкнутая реальность потока впечатлений. С другой стороны, под «сознанием» я могу разуметь не только актуально переживаемое, как таковое, но и то, к чему оно относится, на что указывает вне себя» [276, с. 147-148]. Отсюда сознание – это поток актуальных и потенциальных переживаний как особая область противопоставления «данного» «неданному». В другой работе «Душа человека» С.Л. Франк уточняет понятие сознания: «То, что мы называем сознанием, есть единство «сознающего» (или «сознавания») и «сознаваемого», связь между процессами и деятельностями сознающей личности, с одной стороны, и теми предметами, на которые они направлены, – с другой» [276, с. 685]. Жизнь нашего сознания, согласно автору, «слагается из трёх указанных областей – 1) непосредственного переживания; 2) предметного сознания; 3) самосознания» [Там же, с. 731]. В работе «Реальность и человек» С.Л. Франк пишет, что «сознание шире знания тем, что оно охватывает и безотчетные, неуясненные состояния – самопроникнутости или «бытия-для-себя» [277, с. 52]. В результате обобщения подходов С.Л. Франка к сознанию выясняется, что сознание состоит из непосредственного переживания, предметного сознания и самосознания, оно уже понятия «душевная жизнь», но шире, чем знание.

Г.Г. Шпет, представитель феноменологического направления, в работе «Философско-психологические труды» так ставит вопрос о сознании: «Первая задача философской науки может и должна состоять только в том, чтобы определить то, что человек непосредственно находит в данном ему сознании, от того, что он сам примышляет, к чему он заключает и т.п.» [308, с. 323]. Совершая переходы из одного мира в другой, мы «не уничтожаем» ни один из них, «не сомневаемся» ни в одном из них, легко «возвращаемся» из любого мира в любой. Одно только «объединяет» оба эти мира – «действительный» и «идеальный»: «они являются мне данными в моем сознании, спонтанные акты которого, постоянно меняясь и переливаясь, направляются на вне-данное, рассматривают его и исследуют, объясняют, выражают в понятиях и словах, описывают, сравнивают, различают, радуются на него, боятся его и т.д.» [Там же, с. 324]. Так, сознание сохраняется при этих переходах, и всякое переживание сознания сохраняет свою существенную особенность – быть сознанием чего-нибудь, быть направленным на что-нибудь, и в этом смысле всякое переживание остается “интенциональным переживанием”. Отсюда, полагает Г.Г. Шпет, каждый социально-культурный факт (подобно слову) означен и, следовательно, подлежит диалектической интерпретации, т.е. может быть осмыслен только в герменевтических актах логики диалектического сознания.

И.А. Ильин в работе «Путь духовного обновления» так описывает кризис надвигающейся эпохи: «Наше время ни в чем так не нуждается, как в духовной очевидности… Современный мир переживает глубокий кризис – религиозный, духовный и национальный» [100, с. 300-301]. Говоря о «духовном кризисе, охватившем все человечество», И.А. Ильин имеет в виду тот факт, что «вера в Бога заменяется верой в человека и его научное и техническое могущество». Отсюда он приходит к выводу о том, что сознание может быть понято не как «замена» или «секуляризация» религии через «научный рацио» путем «онтологизма» и «гносеологизма». Вопрос состоит в том, чтобы «целостно воспринимать мир и человека в мире», а не по частям или фрагментарно.

Э.В. Ильенков в главном философском труде «Диалектика абстрактного и конкретного в научно-теоретическом мышлении» отмечает: «Сознание с самого начала становится общественным продуктом и остается им, пока остаются люди» [96, с. 43]. Проблема сознания, полагает ученый, состоит в том, чтобы «понять – как и почему человеческий мозг приобретает способность отличать себя от образа, вызванного впечатлением, противопоставить его самому себе и, тем самым, обрести сразу и сознание предмета, и сознание себя самого, образ своего собственного действия – «самосознание» [Там же, с. 47]. В работе «Диалектическая логика: очерки истории и теории» Э.В. Ильенков пишет: «Мыслит не Я, не Разум, а человек, находящийся в непосредственном единстве с природой и с обществом, производящим свою материальную и духовную жизнь общественно-историческим коллективом, и не мозг сам по себе» [97, с. 164-165]. В результате обобщения концепции Э.В. Ильенкова мы приходим к выводу о том, что сознание – это идеальная способность человека отличать предмет впечатления от самого этого предмета, а также и оценивать свое самосознание.

М.К. Мамардашвили в работе «Символ и сознание» представляет свое понимание сознания: «Сознание – это не психический процесс – в классическом психофизиологическом смысле слова, – это уровень, на котором синтезируются все конкретные психические процессы, которые на этом уровне не являются самими собой, так как на этом уровне они относятся к сознанию» [168, с. 36]. По его мнению, «сознание – это уровень, на котором синтезируются психические процессы, оно может быть рассмотрено как отдельно, вне зависимости от субъекта и объекта, так и в неразрывной связи с ними» [Там же, с. 37-50]. В работах философа сознание трактуется не как «вещь» или «предмет», но облачённый в «символ» орган или орудие познания. Так, М.К. Мамардашвили усиливает онтологическую и гносеологическую составляющие сознания через собственное видение его как «символ», с помощью которого возможны различия самого сознания и акты различения сознания. В контексте исследования концепция мыслителя обогащает наше видение различий и различения сознания в кризисные периоды.

Вот как определяют сознание известные философы и ученые в периодических изданиях с конца XIX по начало XXI в. Согласно Ф.А. Брокгаузу, «сознание есть постоянная деятельность нашего «я». Различение субъекта от объекта, «я» от «не я», воспринимающего от воспринимаемого и в то же время соединение этих двух сторон в один нераздельный акт» [39, с. 1521]. В свою очередь С.И. Ожегов полагает, что «сознание – 1) мысль, чувство; 2) способность мыслить, рассуждать и определять свое отношение к действительности» [204, с. 731]. Д. Ушаков пишет о сознании следующее: «Сознание – 1. Мысль, чувство, ощущение. 2. Способность мыслить и рассуждать, свойство высшей нервной деятельности человека. 3. Сознание не только отражает объективный мир, но и творит его…» [267, с. 359]. М. Фасмер уточняет этимологию слова «сознание»: «Сознание – калька лат. conscientia» [269, с. 707]. С точки зрения А.К. Шапошникова, этимологическое значение слова «сознание» следующее: «Сознание – сознать, сознаться; человеческая способность к воспроизведению действительности в мышлении; психическая деятельность как отражение действительности; состояние человека в здравом уме и памяти, способность отдавать себе отчет в своих поступках, чувствах; мысль, чувство, ясное понимание чего-либо; то же, что сознательность (простонародное)» [302, с. 351]. В русском языке XI-XVII вв. известно лишь знание, познание, предзнание и др., сознание отмечено в словарях только с 1822 г. Поздняя собственно русская калька лат. conscientia, производного имени от глагола consciere «знать что-либо (за собою), сознавать что-либо (за собою)».

Определения сознания А.А. Грицановым [61, с. 632-633], Е.Ф. Губ-ским, Г.В. Кораблевой и В.А. Лутченко [67, с. 423], В.Е. Кемеровым [114, с. 652], В.Г. Кузнецовым [133, с. 526], В.В. Лопатиным [160, с. 726], Г.В. Осиповым [209, с. 474], С.М. Снарской [239, с. 1678], С.Ю. Солодовниковым [241, с. 76], на наш взгляд, с небольшими и непринципиальными нюансами мы можем обобщенно увидеть в творчестве А.Г. Спиркина. Определения сознания всеми этими авторами однотипно, и их можно сформулировать главным тезисом: «Диалектический материализм рассматривает сознание как отражение объективного мира в мозгу человека» [246, с. 7]. Исходя из материалистического понимания категории «сознание», выделим ключевые положения авторов, полагаясь на творчество А.Г. Спиркина. В итоге, «сознание есть субъективный образ объективного мира, а образ с необходимостью предполагает как объективное существование того, что отображается, так и сходство между образом и отображаемым» [Там же, с. 8]. В работе «Сознание и самосознание» А.Г. Спиркин пишет о том, что «проблема сознания первоначально практически встала перед человечеством уже в глубокой древности, прежде всего, в виде загадок, сновидений, пугающих людей явлений обморока, чувства ужаса перед неумолимой смертью» [247, с. 8]. Главный механизм формирования и развития сознания человека – это усвоение исторически выработанных и фиксированных в формах культуры видов практической и теоретической деятельности. Итак, мы заключаем, что ученые, занимающиеся изучением категории «сознание» в советский период, единодушны в том, что «сознание – это субъективный образ объективного мира».

Проблемы сознания наиболее точно, на наш взгляд, сформулировал Д.И. Дубровский: «Проблема сознания в условиях информационного общества и процессов глобализации резко возрастает. Ее разработка способна служить разрешению глобальных проблем современности» [88, с. 3]. Философ выделяет следующие ключевые аспекты его анализа: 1. «Классические философские подходы: объективный идеализм, дуализм, субъективный идеализм, материализм» [Там же, с. 8]. 2. Основные категориальные планы исследования сознания определяются четырьмя фундаментальными категориями: 1) онтологическая, 2) гносеологическая, 3) аксиологическая, 4) праксеологическая [Там же, с. 15-41]. Из сказанного ясно, что сознание – это ведущая категория философского анализа в эпоху глобализации.

Уточняя понятие «кризисное сознание» в контексте философской категории «сознание», обратимся к творчеству В.И. Молчанова. Так, в работе «Исследования по феноменологии сознания» он отмечает, что «различие между пространством и временем (как опытами) – это изначальное различие опыта сознания» [191, с. 434]. Нарушение равновесия между этими опытами, по мнению автора, порождает кризис сознания, или кризисное сознание. Вследствие радикального различия между различением (опытом сознания) и различенным (предметом) сознание может быть понято как многообразие различений, предпочтений и идентификаций. В.И. Молчанов отмечает: «Это значит, что различие между различением и идентификацией составляет ключевой момент философской проблемы сознания. Как многообразие различений, сознание – это непосредственный и первичный опыт человека, пронизывающий все другие виды опыта и обеспечивающий возможность перехода от одного опыта к другому; источник и граница человеческого бытия» [Там же, с. 435]. Кризисное сознание, или кризисный опыт, может быть далее охарактеризовано как деформация отношений целого и его частей. Он считает: «Объективно» кризис означает угрозу целостности, «субъективно» – отсутствие четких различий между самостоятельными и несамостоятельными частями этой целостности» [Там же, с. 450]. Согласно философу, 1) «кризисное сознание – это попытка любой ценой удержать целостность, попытка, которая не находит своего основания в отношении частей к целому и во взаимном отношении частей» [Там же, с. 450]; 2) «кризисное сознание – это также деформация темпоральности опыта, разделение между прошлым, настоящим и будущим» [Там же, с. 450]; 3) «на языке Э. Гуссерля это можно определить как нарушение ретенционально-протенциальных функций внутреннего сознания времени [Там же, с. 450]; 4) «в кризисном сознании нет различий между передним планом и фоном времени: прошлое рассматривается только как то, что уже миновало, а не как прошлое настоящего. Будущее – как то, чего еще нет, а не как проект настоящего – проект, определяющий настоящее, и проект, определяемый им» [Там же, с. 450]; 5) «если кризисное сознание обращается к прошлому как к «своей опоре», тогда прошлое превращается в настоящее, а «настоящее настоящее» объявляется недействительным. Если опору находят в будущем, тогда живут в будущем как в настоящем» [Там же, с. 450-451]. Ключевой вывод из концепции В.И. Молчанова состоит в том, что кризисное сознание – это нарушение целостности сознания и нарушение опыта различений. Соответственно, сознание как опыт различения вступает время от времени в свою неизбежную стадию – кризис, который и порождает сознание как кризисное, т.е. сознание, которое претерпело кризис различения. Итак, в результате анализа работ зарубежных и отечественных философов и ученых мы можем сделать следующие существенные выводы: 1) законы сознания или идеального мира не тождественны законам бытия или материального мира; 2) понятие «кризисное сознание» производно от понятия «сознание»; 3) кризисное сознание – это сознание, испытавшее кризис в виде нарушения целостности сознания и нарушения опыта различений.

Особое место в методологическом разделе нашего исследования мы уделяем логике – науке о познании, учитывая сложность изучаемой темы, ее «идеальный», «субъективный» характер. Э.В. Ильенков считает, что «предмет логики – объективные законы субъективной деятельности» [97, с. 188]. Известный зарубежный логик Х. Бавмейстер, современник Ф.В.Й. Шеллинга и Г.В.Ф. Гегеля, полагал, что существуют «два пути к познанию всякой истины: 1) опыт; 2) разум или доказательство» [17, с. 124]. Опытом, по его мнению, называется познание, приобретаемое вниманием к тем предметам, которые подлежат чувствам. Доказательством называется связь умозаключений, в которой употребляются все посылки несомнительные; или доказательство есть утверждение какого-нибудь предложения, основанное на твердых и несомненных началах. Другой автор начала первой половины XIX в., И.Г.К. Кизеветтер, отмечает в работе «Логика», опубликованной в 1831 г.: «Методоучение (методика) предлагает правила, с которыми, соображаясь, человеческий ум составляет из этих мыслей согласное и совершенное целое, – составляет науку» [116, с. 5]. В результате И.Г.К. Кизеветтер, обращаясь к сознанию, как и многие другие логики того времени, формулирует законы мышления: «Истина этих законов очевидна для всякого, кто только понимает слова, выражающие оные. Об истине их нужно только вопросить внутреннего судью (conscientia sui ipsus) – сознание» [Там же, с. 12].

Итак, Х. Бавмейстер и И.Г.К. Кизеветтер, как и многие другие философы и логики конца XVIII начала XIX в., формулирует одинаково логику, а также роль и место в ней сознания, которое выступает как «судья» или как способность «различать», «соединять» или «разъединять» понятия в процессе суждения.

Наш соотечественник М.И. Каринский (1840-1917), философ, логик, в курсе лекций «Логика» (1884) так описывает роль сознания и его логическую работу: «1) человеческое сознание предполагает существование внешней действительности; 2) у человека нет и не может быть представлений, которые могли бы считаться более или менее верной копией действительности; 3) можно установить связь между неведомыми нам состояниями вещей, знаками которых служат наши представления» [106, с. 275-277]. Следовательно, главная задача науки логики, согласно автору, – определить связи между предметами в восприятии или между предметами независимо от восприятия, познать существующее или познать явление человеческого сознания. Логика как наука о познании предполагает не явления сознания, а научную форму познания в виде суждения. В работе «Критический обзор последнего периода германской философии» (1873) М.И. Каринский публикует отчеты о годичной заграничной командировке в Германию, где он тщательнейшим образом ознакомился с работами И. Канта, И.Г. Фихте, Ф.В.Й. Шеллинга, Г.В.Ф. Гегеля и других значимых немецких философов. Так, он отмечал, что в философии сложились два направления под названиями «объективная, или реальная, логика», опирающаяся на положение о тожестве мышления и бытия, и «формальная, субъективная логика». М.И. Каринский полагает, что «общая черта направления этой науки состоит в том, что она не отожествляет форм мысли с бытием, как делает логика Г.В.Ф. Гегеля. Но и не изолирует их в такой степени от всякого отношения к бытию, в какой степени делает это так называемая формальная логика» [107, с. 99]. Таким образом, мы подходим к ключевому пункту методологии – связь субъекта с объектом, где метод занимает среднее положение, играя роль связующего звена между познающим субъектом и познаваемым объектом. Классики немецкой философии решали эту задачу и не решили, как отмечает М.И. Каринский. Он пишет: «В самом начале «Критики разума» И. Кант предположил ни более, ни менее, как ту мысль, что есть суждения, которые должны быть признаны достоверными в качестве суждений всеобщих и необходимых, не имея на то логического оправдания (курсив М.И. Каринского. – Л.Р.), т.е. что должны считаться логически правомерными суждения, которые не представляют действительных ручательств этой правомерности. Это нельзя не назвать противоречием. Удивительно ли, что постановка вопроса, в которой лежало противоречие, могла вести и к результату не менее противоречивому?» [Там же, с. 332-333]. Следовательно, немецкие философы, согласно М.И. Каринскому, изучая сознание, пользовались законами материального мира для объяснения идеального мира сознания.