Текст книги "Кризисное сознание в контексте глобализационных процессов"

§2. Способы проявления общественных кризисов

Задачи параграфа: 1) изучить общественную природу кризиса и 2) показать на практических примерах способы существования кризиса.

Этимология слова «кризис», согласно М. Фасмеру, через нем. Krisis (с 1519 г.) из лат. crisis от греч. ϰρίσις «решение, исход»: ϰρίυω «различаю, сужу» [268, с. 376]. Н.М. Шанский и Т.А. Боброва отмечают: «Кризис заимствовано в конце XIX в. из франц. яз., где crise «кризис»< «кризис» из латинского crisis «кризис». Кризис. Заимствовано в первой половине XIX в. из нем. яз., где Krisis – через лат. посредство восходит к греч. krisis «кризис, переломный момент», суффиксальному производному от krinō «разделяю». Кризис буквально – «граница, водораздел» (между двумя состояниями). Сравним кроить» [300, с. 155]. В исследовании общественной природы кризиса особая роль принадлежит философским категориям «сущность» и «явление», которые составляют диалектическую пару. Сущность – это бытие само-в-себе-сущее, безразличное отношение ко всему другому, возвращенное в простое единство с собой, лишенное чувственности и предстает как понятие, в обобщенном абстрактном виде. Явление – это мир вещей, которые человек, общество отображают в сознании чувственно, как эмпирическую реальность, представляя ее. Н.А. Князев, анализируя учение Г.В.Ф. Гегеля, отмечает, что в завершенном, целостном виде сущность предстает в виде сложной по содержанию, структуре и уровням общности категории. В онтологическом разделе диалектики Гегеля категория сущности представлена следующими тремя уровнями: 1. «Сущность предмета, соответствующая его бытию» [117, с. 29]. 2. «Сущность предмета, соответствующая его существованию» [Там же, с. 29-30]. 3. «Абстрактно-всеобщий уровень сущности предмета, где этот уровень актуализируется в тех познавательных ситуациях, когда исследуется субстанциальная природа предмета, обусловленность его развития принципом всеобщей связи, законами диалектики» [Там же, с. 31]. И.Т. Фролов полагает, что сущность как совокупность глубинных связей, отношений и внутренних законов определяет основные черты и тенденции развития материальной системы. Явление – конкретные события, свойства или процессы, выражающие внешние стороны действительности и представляющие форму проявления и обнаружения некоторой сущности [281, с. 481, 556]. Путь изучения кризиса – это движение от существования кризиса или эмпирической реальности, где мы впервые наблюдаем кризис, к его сущности, т.е. к понятию кризиса как форме мышления на абстрактном уровне, в которой обозначается изучаемый нами объект.

Изучая сущность кризиса и способы его проявления, мы обращаемся к методу анализа, цель которого в философии наиболее точно, на наш взгляд, выразил С.Л. Франк: «Не останавливаясь на поверхности жизни и ее текущих запросах дня, направляться вглубь, в вечное, непреходящее существо предмета» [278, с. 17]. Изучать общество и общественные явления, согласно И.А. Ильину, – значит «открывать законы, единообразного понимания отдельных сменяющихся явлений; находить в социальной жизни некоторую закономерность» [98, с. 7-8]. Для установления сущности и существования кризиса мы выделяем понятия «динамика» и «статика», а также линейное и циклическое представление о мировых и общественных процессах. Наше исследование, основываясь на принципе детерминизма (от лат. determinare – определять), неизбежно исследует всю совокупность условий и предпосылок кризисов: 1) причины, которые приводят к кризисам; 2) связь кризисов с другими общественными явлениями; 3) специфику протекания кризисов; 4) факторы, влияющие на кризисы; 5) среду, в которой они зарождаются и проявляются; 6) следствия кризисных явлений и т.п. Принципиальное значение для исследования кризисов общества имеют наряду с философскими категориями сущности, явления и другие философские категории: необходимость, случайность, возможность. Необходимость – это то, что вытекает из внутренних, существенных связей объекта, что неизбежно должно произойти именно так, а не иначе. Случайность – это то, что имеет причину в другом, что вытекает из внешних связей. Поэтому может быть, а может и не быть или может происходить в другой форме. Категория «необходимость» нами используется во взаимосвязи с категорией «возможность» или как потенция в структуре бытия и сознания, характеризующая кризисные условия и методы их разрешения. Субстанциальную основу, формирующую кризисные процессы общества, их «строительный материал», на наш взгляд, можно выразить философской категорией «изменчивость» (движение) в неразрывной связи с ее противоположностью – устойчивостью (покоем). Для типологии кризисных процессов в обществе воспользуемся наработками школы русского «циклизма» («космизма»), обобщая которые Ю.В. Яковец отмечает их главные черты и особенности: «а) «исследования охватывают практически все процессы в развитии природы и общества»; б) «теория приводит в единую систему различные виды циклов по сферам их применения, включая общественные процессы»; в) «в центре теории находятся циклично-генетические закономерности, определяющиеся в процессе спиралевидной динамики, сохраняющие и обогащающие наследственное ядро (генотип)» [317, с. 10-11]. Таким образом, применяя основные положения диалектики и основные положения теории циклично-генетической динамики, выделим следующие виды кризисов общества:

– глобальные антропогенные (цивилизационные) кризисы и революционные переломы, охватывающие человеческую цивилизацию в целом и протекающие в форме резко обострившихся противоречий как внутри человеческой цивилизации, так и между обществом и природой;

– кризисы видов или сфер человеческой деятельности: духовные, управленческие, экономические, научные, культурные, образовательные, политические, правительственные, экологические и т.п.;

– конкретно-исторические или актуальные: терроризм, малообеспеченность, СПИД, безработица, наркомания, локальные межнациональные и интернациональные войны и т.п.;

– кризисы социально-психологические: жизненные, возрастные, личностные, семейные;

– социальные кризисы как острейшая форма проявления социального противоречия, связанные с нарушением социальной стабильности, осознание социальной ситуации как критической, ощущение «пределов», «тупиков», «заторов», невозможности дальнейшего движения. Чрезмерно обостряют проблемы социально незащищенного населения;

– кризисы социальной сферы как системные кризисы общества, нарушающие процесс воспроизводства общества. Проявляются, в частности, в депривации насущных потребностей общества, девальвации ценностей института семьи, снижении рождаемости, увеличении смертности, росте преступности и т.п.;

– кризисы общественного сознания как форма отражения кризисных процессов общества. Антиподом кризисного сознания является стабилизационное сознание. Кризисное и стабилизационное сознание – это «два полюса» современной общественной ситуации и сопровождающего ее общественного сознания.

Кризис как явление – это поворотный момент, изменение направления движения всей системы и ее элементов; переход из одного качественного состояния в другое. Как понятие кризис – это абстракция, с помощью которой в мышлении выделяются его сущностные свойства – наиболее общие, типичные, устойчивые, но и изменяющиеся время от времени: 1) разрывы-соединения-трансформации связей; 2) перемещения границ между элементами системы; 3) невозвратность системы или отсутствие возможности перейти в прежнее, исходное состояние; 4) неотвратимость качественных изменений системы, которые происходят рано или поздно, знаем мы об этом или не знаем. Следовательно, мировое целое и его элементы развиваются исключительно через кризисы и благодаря кризисам. В контексте нашего исследования кризис – это способ существования общества в условиях глобализации, а также в условиях переходного от нестабильного состояния к стабильному. Глобализация, в свою очередь, это процесс общественной жизни, характеризующийся усложнением, затягивающийся во времени, расширяющийся в пространстве и не имеющий ясного представления в теории и четких ориентиров на практике. А.А. Богданов в свое время решал задачу, аналогичную нашей, утверждая тектологию как науку, изучающую изменения мировой среды и общественного целого с точки зрения их «системной организации» и «кризисных форм». Ученый отмечал: «Мировая среда вообще изменчива; а ей, в конечном счете, определяется конкретная среда всякой данной формы. В одном случае – это систематический, устойчивый прогресс, который понимается как расширение и усложнение среды. В других случаях – это систематический, устойчивый регресс, понимаемый как сужение и упрощение среды» [35, с. 275]. Следовательно, прогресс и регресс – это два взаимосвязанных процесса, следуют один за другим и один сменяет другой в своих кризисных переходных состояниях, и новообразования, где между частью и целым, системой и элементом системы отношения носят характер приспособления, изменения, равновесия, переходного состояния.

Рассмотрим явления общественных кризисов на примере социального кризиса как системного, типичного и охватывающего общество, все уровни и элементы духовной и материальной сфер общества. В частности, свои трактовки кризиса на примере анализа современного российского общества дают многочисленные ученые. Например, А.Н. Медушевский и В.Н. Кудрявцев фиксируют в российском обществе «полный разрыв преемственности, радикальную модификацию, сохраняющие, тем не менее, известные элементы преемственности, но крайнюю степень социальных деформаций» [183, с. 7]. С.А. Кузь-мин, анализируя логику и причины взаимопереходов состояний социума, исходит из того, что социальная система в своем развитии переживает как минимум три состояния: «нормальное саморазвитие, предкризисное состояние (образование предпосылок), кризисное состояние» [135, с. 108]. Н.И. Лапин видит кризис российского общества с точки зрения кризиса наиболее важных сфер общества: «политической, экономической, социальной, духовно-нравственной, этнической, экологической» [141, с. 10-11]. В коллективной монографии «Анатомия кризиса» авторы А.Д. Арманд, Д.И. Люри, В.В. Жерехин и другие отмечают: «Кризисы – необходимое условие эволюции в природе и обществе, как события, которые только и делают возможной структурную перестройку системы» [12, с. 115]. Таким образом, начиная с древности и до наших дней отмечается в трудах философов и социальный мыслителей, что общество развивается через кризисы и благодаря кризисам, которые в основе своей имеют циклическую природу. Следовательно, кризис характеризуется: 1) скоростью движения – быстрым или медленным наступлением; 2) временем протекания – продолжительностью или непродолжительностью; 3) масштабами охвата объекта – глобальностью или локальностью; 4) глубиной воздействия на системные свойства общества – поверхностное или проникающее; 5) тяжестью испытания для общества – разрушающее построенное (к чему уже привыкли) или строящее неведомое (чего еще не было); 6) типическими характеристиками – переходом в новое качественное состояние или обнаружением новых качественных характеристик. Основу понятия социального, согласно В.С. Барулину, составляет «вся система взаимодействия институтов общества в конкретно-исторический период развития общества» [19, с.7]. Д.И. Грядовой уточняет понятие «социальное», которое имеет следующие основные значения:

1) «социальное как надприродное бытие человека;

2) понятие «социальное» как синоним понятия «общественное»;

3) социальное как социетальное, относящееся к анализу всей общественной жизни, всех общественных отношений между индивидами, социальными группами, этносами и т.д.» [65, с. 375]. Таким образом, социальное – это не природное, а созданное людьми в процессе взаимодействия. Под социальным кризисом мы имеем в виду кризис всей совокупности социальных взаимодействий и отношений в обществе и его социальных институтов и групп.

По мнению С.А. Кузьмина, «кризис социальный – это острейшая форма проявления социального противоречия, связанная с нарушением социальной жизни; осознание социальной ситуации как критической, ощущение «пределов», «тупиков», невозможности дальнейшего движения» [135, с. 140]. К этому определению А.И. Прохоров добавляет: «Для пика кризиса характерен распад общества на множество его индивидуальных и новых элементов» [226, с. 216]. С.А. Яворская уточняет: «Кризис как динамическое явление, характеризующее общество, проходит следующие фазы: предкризисную, разгар (кульминация кризиса, достижение предела развития), разрушение системы или ее переход в новое состояние либо создание новой системы» [316, с. 44-45]. Следовательно, социальный кризис – это качественное изменение формы общественной системы и связей между ее элементами, которое характеризуется снижением деловой и жизненной активности, болезненными проявлениями в информационно-коммуникативных средах и расстройством организационного комплекса, социально-культурного национального механизма воспроизводства общества.

Таким образом, кризис – это понятие, с помощью которого мы абстрагируемся от многообразия явлений эмпирической реальности кризисного (изменяющегося или изменившегося) характера, а также класс явлений или состояний объектов, который мы наблюдаем эмпирически, находящихся в переходном или измененном состоянии, форме. Анализируя общество в целом, мы говорим «общественный кризис», подразумевая качественные изменения всей системы «общество». Анализируя систему взаимодействия индивидов, групп и институтов, мы говорим о «социальном кризисе», которому подвергаются элементы «социальной системы», т.е. компоненты общества.

Аналогичный подход мы наблюдаем в творчестве зарубежных отечественных философов и социальных мыслителей, изучающих мировое целое и способы существования общества. «Под социальными явлениями, – говорит Л. Гумплович, – мы понимаем отношения, возникающие из взаимодействия человеческих групп и общений» [72, с.105]. Э. Дюркгейм считает, что «всякий агрегат индивидов, находящихся в постоянном соприкосновении, составляет общество.

Принудительность – характерная черта социального явления, – очевидно, уже предполагает взаимодействие» [90, с. 221]. Г. Зиммель говорит, что «социальное явление или общество существует там, где несколько индивидов состоят во взаимодействии» [94, с. 31]. Г. Спенсер пишет о «постоянстве отношений» [244, с. 277]. Г. Тард полагает, что «интерментальный процесс и его формы: подражание, противоположение и приспособление суть только иные слова для обозначения того же принципа взаимодействия и его разновидностей» [255, с. 59-60]. У этих и других ученых прослеживается одна и та же мысль, высказывание о том, что общество – это постоянство отношений, где общественное/социальное проявляется в виде длительного, непрерывного, многостороннего и необходимого взаимодействия. Следовательно, социальное явление в обществе существует там, где несколько индивидов или человеческих групп состоят во взаимодействии и общении.

П.А. Сорокин в какой-то степени обобщает мысли вышеперечисленных философов: «Общество означает, прежде всего, совокупность нескольких единиц (индивидов, существ, особей), взаимодействующих между собой, оказывающих друг на друга и имеющих между собой ту или иную связь» [243, с. 27]. Общество как система взаимосвязанных между собой субъектов (индивидуальных, коллективных) в своем развитии проходит одну стадию за другой. В работе «Кризис нашего времени» он отмечает: «… настоящий кризис представляет собой лишь разрушение чувственной формы западного общества и культуры, за которым последует новая интеграция» [Там же, с. 433]. Следовательно, П.А. Сорокин имеет в виду, что замена одного образа жизни у человека на другой вовсе не означает его смерти. Замена одной фундаментальной формы культуры на другую не ведёт к гибели того общества и его культуры, которые подверглись трансформации.

Исходя из анализа трудов вышеперечисленных философов и ученых, мы приходим к выводам:

1) общество – это система взаимодействия общественных субъектов (общностей);

2) элементом общества выступает социальная связь, взаимодействие;

3) способом существования общества служит трансформация социальных связей и взаимодействия общественных субъектов, входящих в его состав. Итак, сущность кризиса, или его природа, предстает перед нами в виде понятия, а существование – в виде явлений.

§3. Духовный кризис как форма проявления кризисов общества

Задачи параграфа: 1) изучить работы отечественных и зарубежных авторов в области духовного кризиса и 2) продемонстрировать способы существования кризисов общества на примере анализа духовного кризиса.

С.Л. Франк, изучая духовные основы общества, писал: «Под духовной жизнью разумеется именно та область бытия, в которой объективная, надындивидуальная реальность дана нам в форме реальности, присутствующей в нас самих, изнутри с нами сращенной и нам раскрывающейся» [278, с. 72-73]. Согласно автору, реальность дается внутреннему живому знанию, в котором она сама раскрывается внутри нас. Мы понимаем духовный кризис в контексте философских понятий «дух эпохи» или «дух времени», как суммарную характеристику присущего исторической эпохе внутреннего единства, печать которого лежит на всем, что делается в данную эпоху. Соответственно, под исторической эпохой мы понимаем переходный период общества, называемый глобализацией. Следовательно, духовный кризис – это распад основ над-природно-общественно-человеческой реальности, которая мыслится и переживается в сознании общества в настоящий период времени. Таким образом, мы полагаем, что духовный кризис: 1) составляет ядро кризиса общества в целом; 2) влияет на все остальные области общественного бытия; 3) имеет свое собственное существование.

Но что составляет ядро кризиса духовности? Мы полагаем, что центральным и связующим элементом духовности выступает ценность. Под ценностью мы понимаем отношение между представлением субъекта о том, каким должен быть оцениваемый объект, и самим объектом. Еще Платон в этическом учении, изложенном в диалоге «Государство», стремился преодолеть разрыв между моральным сознанием и практическими нравами людей. По его убеждению, «высшая нравственная цель – овладение Богом, которое мыслится как очищение и возвышение души. Душа бессмертна, для нее нет, видимо, иного прибежища и спасения от бедствий, кроме единственного – стать как можно лучше и как можно разумнее» [213, с. 100-108]. Аристотель в «Этическом учении» писал: «Назначение человека – деятельность души, согласованная с суждением или не без участия суждения. Дело человека – некая жизнь, а жизнь эта – деятельность души и поступки при участии суждения, дело же добропорядочного мужа – совершать это хорошо и прекрасно в нравственном смысле. В жизни благо достигают те, кто совершает правильные поступки» [11, с. 117-118]. Следовательно, в основе этики или «правильных поступков» человека лежат суждения, обращенные к «нравственному смыслу» и «добродетели». Так, древнегреческий философ систематизирует понятие ценности.

В свою очередь И. Кант считал, что основу морального сознания составляет априорный принцип, требующий, чтобы нравственные нормы носили всеобщий и необходимый характер. При выборе своего поведения человек должен руководствоваться общечеловеческими правилами, являющимися для него категорическим императивом (безусловным повелением). Автор выдвинул три таких максимы: «1. Поступай согласно правилам, которые могут стать всеобщим законом. 2. В своих поступках исходи из того, что человек является высшей ценностью; его никогда нельзя использовать только как средство. 3. Все поступки должны быть ориентированы на общее благо» [290, с. 355]. И. Кант любил повторять, что нет ничего более ценного, чем звездное небо над нами и нравственный закон в нас.

Г. Риккерт полагал, что «под признаваемыми общими ценностями подразумеваются ценности некоторой общественной группы, которая, в свою очередь, разделяет эти ценности и следует им» [221, с. 424]. Лишь в организациях, созданных членами какой-либо общественной группы, ценность становится всеобщей и индивидуальной. Иными словами, ценность – это всеобщее и необходимое в жизни общества или общественной организации. В знаменитом труде «Философия жизни» Г. Риккерт подходит к понятию «ценность» со стороны суждения: «Мы как люди теории связаны с миром ценностей, дающим нашим суждениям прочный критерий. Поэтому мы можем поставить себе задачу открыть путем познавания порядок, от которого мы зависим точно так же, как воля действующего человека от окружающего его внешнего мира» [222, с. 104]. Суждение как форма мышления тесно связана с сознанием, которое «вообще не есть метафизическая реальность, но она возникает только как понятие границы, когда познающий субъект все индивидуальное рассматривает как объект» [Там же, с. 105]. Так, категория «ценность» в контексте сознания может быть воспринята через противоречие между «я» и «мы», которое, в свою очередь, обращается за ответом к культуре. Г. Риккерт полагает: «Лишь найдя ценности с вневременнóй значимостью, мы сможем отнести к ним всю массу эмпирически констатируемых культурных ценностей, возникших в течение исторического развития, и попытаться, систематизировав их, вместе с тем критически отнестись к ним» [Там же, с. 241]. Согласно Г. Риккерту, 1) «мировая проблема, порождаемая противоречием объекта и субъекта, шире этого противоречия, так как им противостоит другая часть – ценности» [Там же, с. 460]; 2) «в культурных благах как бы осела, окристаллизовалась множественность ценностей в результате исторического развития» [Там же, с. 464-465]. Таким образом, в каждой эпохе существенным и генерализирующим является то, что подпадает под общее понятие о ней. Согласно Г. Риккерту, ценность может быть понята только в результате отделения ее от проблем действительности – субъективной и объективной реальности – и возведения до жизненно необходимого и подготовленного всей историей существования человечества как идеальный продукт или «кристалл».

Г.В.Ф. Гегель, анализируя понятие «ценность», отмечал, что «в области моральной, рассматриваемой в сфере бытия, имеет место переход количественного в качественное» [54, с. 170]. По его мнению, количество и качество предстают в человеческой истории как величины «больше» и «меньше». Отсюда, например, мера легкомыслия как отошедшая от «большего» переходит в преступление – «меньшее». Это «меньшее», в свою очередь, общественным сознанием порицается как несоответствие с ценностью, т.е. «большим». Таким образом, ценность с течением времени обретает общественную оценку как «большее», а «меньшее» обесценивается.

Ф. Ницше свое представление ценности видит в контексте «воли к власти» [200, с. 214-217]. Общий вывод философа: прежние высшие ценности суть частный случай воли к власти, сама мораль есть частный случай неморальности, поэтому на место «моральных ценностей» приходят исключительно натуралистические ценности или происходит «натурализация морали». С этим трудно не согласиться.

Л. Лаудан, американский философ и методолог науки, предложил концепцию ценностных измерений науки и «сетевую модель обоснования» научных теорий, в которой, в отличие от «иерархической модели», аксиология методология и фактуальные утверждения взаимодействуют на всех уровнях исследования. Так, в работе «Наука и ценности» в главе «Две загадки науки: размышления о кризисных явлениях в философии и социологии науки» автор пишет: «Теории в науке изменяются быстро – общим местом является то, что вчерашняя научная фикция становится сегодняшней ортодоксией» [142, с. 302]. По мнению автора, методологические правила часто понимаются либо как средства для реализации познавательных целей, либо как инструменты для решения задач. Однако «между познавательной целью и связываемым с ней методологическим правилом отсутствует взаимно однозначное соответствие» [Там же, с. 319]. Поэтому замена иерархической модели сетевой моделью – это необходимость для современной науки. Л. Лаудан считает: «Сетевой подход показывает, что мы можем использовать наше знание о доступных методах как инструмент оценки жизненности познавательных целей. В сетевой модели предполагается, что наши суждения о том, какая теория заслуживает своего имени, могут действовать против явной аксиологии в направлении снятия напряжения между нашей ценностной структурой и ее явным аналогом» [Там же, с. 338-339]. Сетевая модель в отличие от иерархической модели пронизывает все три уровня научных состояний – цели, ценности и методы. Обоснование течет как вверх, так и вниз по иерархии, связывая цели, методы и фактуальные утверждения. Аксиология, методология и фактуальные утверждения с неизбежностью переплетаются в отношениях взаимной зависимости. Сетевая модель, состоящая из системы «цели-ценности-методы», вполне подходит к теории и практике анализа общественных явлений, включая и кризисное сознание.

Ж. Дидье полагает, что «ценность – все желанное (а не только «желаемое» [86, с. 495]. Ценность, согласно автору, это то, что выделено историей общества и разделяется обществом или регулирует его жизнедеятельность. В результате анализа наиболее представительных работ зарубежных ученых о ценности мы можем сделать следующие выводы. Итак, ценность со времен Платона и Аристотеля в традициях зарубежных мыслителей предстаёт в дифференцированном виде, равно как и другие категории философского анализа. И. Кант видит ценность как один из элементов человеческого бытия – субъективного и объективного. Г. Риккерт пытается уравновесить «я» и «мы», объект с субъектом в их взаимодействии и апеллирует к понятию «культура», выделяя основание для ценности в виде «кристаллов», сформированных всей историей общества, которые и служат регулятором жизни человечества. Г.В.Ф. Гегель, разрабатывая философское учение, видит ценности через закон взаимного перехода количественных и качественных изменений, где ценность подвержена количественным и качественным изменениям и может быть исследована с их помощью. Ф. Ницше смотрит на ценность сквозь призму «воли к власти». Л. Лаудан предлагает динамичный взгляд на теорию в целом, где ценность, теория и методы неразрывно связаны между собой. Это значит, что теория может гибко реагировать на общественные изменения и общественные запросы.

Несколько отличается анализ ценностей отечественных ученых от анализа зарубежных ученых. В частности, Н.О. Лосский в работе «Умозрение как метод философии» отмечал: «Вопрос о методе философии я буду обсуждать с точки зрения гносеологического направления, называемого мною интуитивизмом. Согласно этому учению, всякое знание есть непосредственное созерцание (интуиция) предмета моим я, вступление предмета в кругозор моего сознания в подлиннике» [3, с. 143]. Для краткости автор обозначает иногда все виды нечувственной интуиции словом «умозрение» как «чистую интеллектуальную интуицию, т.е. случаи интеллектуальной интуиции, когда к ней присоединяется чувственное восприятие, но лишь как подчиненный момент и мистическую интуицию» [Там же, с. 144]. Его метод применим к любому предмету философского анализа, в том числе и к ценностям. Он пишет: «Чтобы принять учение об интуиции, направленной на Абсолютное, нужно развить в духе интуитивизма теорию отношения между субъектом и объектом, резко отличную от кантианских и неокантианских учений об объекте. В противном случае мы попадем в безвыходный тупик вроде того, в каком томится мысль Фихте (в «Wissenschaftslehre», 1804), который усматривает подлинное Абсолютное как необходимую сверхмировую основу мира через гносеологическое оправдание этого начала» [Там же, с. 149]. Однако все попытки западных философов терпят крушение, сталкиваясь с вопросом «конструирования неконструируемого», где невозможно дать понятие того, что принципиально невыразимо через понятие.

Мысль об интуитивизме, но уже с точки зрения логического анализа, проводит И.Е. Орлов в работе «Исчисление совместимости предложений», изданной в 1928 г., которая на самом деле оказалась первой в мире работой по теории логического исследования. Ученый так пишет о своем методе: «… та система, которую мы имеем в виду, может трактовать в символической форме смысловые связи между предложениями. Можно также утверждать, что разработка указанной теории является проблемой, стоящей на очереди, ввиду необходимости согласовать символическую логику с новыми приемами, введенными интуиционизмом» [205, с. 263]. Далее он конкретизирует свой подход следующими положениями: 1) «требование совместимости предложений является достаточным, а требование их совместной истинности – чрезмерным» [Там же, с. 264]; 2) «но из совместимости предложений не следует их истинность, так как совместимыми могут быть также и ложные предложения» [Там же, с. 264]; 3) «исчисление совместимости предложений позволяет производить операции не только непосредственно над предложениями, но и над их функциями» [Там же, с. 285]. Таким образом, И.Е. Орлов идею интуитивизма, которая довольно активно поддерживалась философами и логиками начала XX в., захотел реализовать через «смысловые связи» предложений любых систем, использующих символы и слова. В то же время он, как и Н.О. Лосский, в интуитивизме видит метод философии, реализуемый через «введение предмета познания в кругозор моего сознания в подлиннике». Другие интуитивисты, например Н.А. Васильев, М.И. Каринский, по сути, говорят об одном и том же. В отличие от западного гносеологизма и онтологизма как методов познания разделенные на субъект и объект познания требуют введения связующего элемента. Интуитивизму не нужны «связки» и «посредники». Интуитивисты подошли к изучению вопроса сознания, главная особенность которого состоит не в заимствовании законов материального мира, а в развитии системы знания именно согласно законам сознания. Поэтому в нашем исследовании мы обращаемся к интуитивизму, активно развиваемому в начале прошлого века, для того, чтобы сегодня продолжить прерванную традицию и применить интуитивизм для анализа центрального элемента кризисного сознания – ценности.

В свою очередь, О.Г. Дробницкий в монографии «Понятие морали: историко-критический очерк» (1974 г.) приходит к выводу о том, что суммарными признаками морали как системы требований являются «действенно-регулятивная», «мировоззренческая», «идеал-полагающая», «духовно-критическая» функции, где «центральным элементом выступает сознание» [87, с. 253]. Наконец, А.А. Ивин полагает, что «человеческая деятельность невозможна без оценок и норм: науки, изучающие человека и общество и имеющие своей конечной целью рационализацию человеческой деятельности, всегда содержат оценки и устанавливают имплицитные и эксплицитные ценности» [95, с. 295]. Отсюда он фиксирует проблему обоснования объективности выдвигаемых оценок в структуре сознания. В этимологическом словаре А.К. Шапошникова читаем: «Ценность, важность, значимость чего-либо; то, что имеет высокую стоимость, ценный предмет. В русском языке XI-XVII вв. известно ценный «денежный», ценный отмечено в словарях с 1704 г.» [302, с. 508]. Обратимся к анализу ценности как центральному элементу сознания, испытавшего кризис в контексте глобализационных процессов. А.Н. Чумаков полагает: «Глобализация как эпоха в различных концептуальных моделях исторического процесса реконструирована из прошлого, объясняется настоящим и, в конечном счёте, ориентирована на будущее – это следующий этап после эпохи, называемой цивилизацией» [297, с. 331]. Для нас важно, что глобализация приемлет основные характерные черты и свойства цивилизации. Поэтому далее мы будем анализировать кризисное сознание в контексте глобализационных процессов, которые наделены типическими чертами цивилизации в их преемственности.