Текст книги "Около тайны. Драма с четырьмя перерывами"

III

Одна из комнат в нижнем этаже. Утро. Входят Толя и Тата.

ТАТА. Толя, куда ж ты теперь?

ТОЛЯ. Ты опять стала бояться. Я знаю… Сюда. Тут сейчас будет выход на террасу. А там я знаю дорогу к реке.

ТАТА. Пойдем лучше назад. Мисс Эми сейчас проснется и будет сердиться.

ТОЛЯ. А ты разве не хочешь на остров? Мы там будем жить как принц и принцесса. У нас будет своя лодка. Нам ничего мисс Эми не посмеет сказать тогда. Она нас не найдет.

ТАТА. Ты, Толя, всегда говоришь глупости! Я тебе больше не верю. Ты не знаешь даже дороги. Я говорила тебе.

ТОЛЯ. Подожди, я сейчас отворю дверь.

Тата. Ты только нашумишь и всех разбудишь. Мы не должны будить маму.

ТОЛЯ. А ты помоги мне, я один не могу отворить дверь. (Оба стараются открыть дверь.)

ТАТА. Нет, мы не можем ее открыть. Она заперта!

ТОЛЯ. Тише, ты очень стучишь.

ТАТА. Пойдем, Толя, наверх. Нас уже, может быть, ищут.

ТОЛЯ. Никто нас не ищет, а я в окно вижу: это лужайка у липовой аллеи, перед задней террасой. Я попробую открыть окно.

ТАТА. Ты упадешь. Тут высоко.

ТОЛЯ. Подожди, я сейчас открою.

ТОЛЯ влезает на подоконник.

Тата. Пойдем, Толя, я лучше расскажу тебе мой сон.

ТОЛЯ. Нет, окно, кажется, тоже заперто. Я не знаю, как его открыть.

(Слезает.)

ТАТА. Толя, кто эта дама с мисс Эми? Почему они спят в гостиной на диване? мы тоже спали на диване, одетые, точно в вагоне.

ТОЛЯ. Я думаю, что видел эту даму.

ТАТА. Когда?

ТОЛЯ. Не знаю, мне кажется, ночью во сне.

ТАТА. А я видела страшный сон. Я хотела тебе его рассказать, но ты все перебивал меня, и я не помню, что видела… Я видела, видела… Нет, я не могу вспомнить, что я видела, было очень страшно.

ТОЛЯ. Мне кажется, ночью кто-то плакал. Может быть, эта дама.

ТАТА. Это она забыла закрыть дверь. Толечка, пойдем скорее назад, наверх. Все спят. Почему все спят? Пойдем.

ТОЛЯ. Ты сейчас заплачешь. Ты – плакса.

ТАТА. Я видела страшный сон.

ТОЛЯ. Молчи, Тата, кто-то идет.

ТАТА. Да, кто-то идет и говорит. Мы спрячемся, Толечка, спрячемся.

ТОЛЯ. Это папин голос. Мне послышалось.

ТАТА. Папа?! Когда ж он приехал? Да, папа, только какой он смешной.

Входит отец.

ДЕТИ (бросаясь к отцу). Папа! Папочка!

Он молча отшатывается от них и стоит некоторое время в дверях. Дети боязливо останавливаются.

ТОЛЯ. А мы, папа, не знали, что ты приехал.

ОТЕЦ. Это вы? Боже мой, вы одни! Ничего, я вас не трону, – я только туда. Ведь там она? – вы знаете? Вы видели?

Он, стараясь не смотреть на детей, торопливо проходит к противоположной двери. Дверь заперта. Молчание.

ТОЛЯ (робко). Папа, ты опять уедешь от нас?

ОТЕЦ. Вы все тут? Зачем вы тут?! Кто вас пустил сюда? Не смотрите так на меня! вы еще маленькие, вы не можете судить, вы всего не знаете, вам рано.

ТАТА (почти плача). Папа, мы же не виноваты.

ТОЛЯ. Мы… мы, папа, уйдем, мы не знали, ты только не сердись!

Дети идут по направлению к двери. Молчание.

ОТЕЦ (нерешительно). Толя!

ТОЛЯ (быстро). Что, папа?

ОТЕЦ. Толя, ты ведь все знаешь? Вам все сказали? Да?

ТОЛЯ. Что, папа? Я не понимаю.

ОТЕЦ. Нет, ты скажи, ты только не подходи ближе. Не надо. Ты знаешь, что вчера случилось?

ТОЛЯ. Где, папа? – мы были вчера наверху!

ТАТА. Нас мисс Эми увела, папа, наверх, а мы думали, почему?

ОТЕЦ. А она вам сказала? Что сказала? Говорите же!

ТАТА. Она все плачет.

ТОЛЯ. Мы, папа, правда же, не знали, что ты приехал. Нам никто не сказал.

ОТЕЦ. Нет, Толя, Тата, вы меня не понимаете, вы не бойтесь, я не буду сердиться. Вы только скажите мне всю правду – вы ведь все знаете?

ТОЛЯ. Что, папа? мы же не знаем! Нам никто ничего не говорил.

ТАТА. А я спрашивала мамочку, когда ты приедешь.

ОТЕЦ. Мама? Да? – вы ее любите, вы плакали о ней? Что она?

ТАТА. Мама много плакала, мамочка скучала.

ТОЛЯ. А она, папа, тоже не знает, что ты приехал?

ТАТА. Она теперь спит. Мы ей, папа, скажем, что ты приехал.

ОТЕЦ. Спит! Вам сказали, что она спит. Теперь я понимаю. Да. Зачем им все знать? зачем? Но я больше не могу! (Безвольно опускается на стул.)

ТАТА. Папа, что с тобой!

ТОЛЯ. Папа, ты плачешь?

ТАТА. Папочка, тебе больно?

ОТЕЦ (рыдая). Больно? Да, дети, ужасно больно! и мне еще никто не сказал, что мне больно! Никто не знал, как мне было больно!

Дети тревожно и робко подходят к нему.

ТАТА. Я знала, папочка! У тебя болела головка?

ТОЛЯ. Папочка, не плачь! мы теперь большие, мы теперь все понимаем, мы тебя любим.

ТАТА. И мама тебя любит. Только ты не плачь!

ТОЛЯ. Никто не должен видеть, как ты плачешь!

ТАТА. Не плачь, миленький папа, я тебя поцелую, смотри, как я тебя целую. – Тебе не больно?

ТОЛЯ. И я, папа, поцелую тебя. Только ты не плачь!

ОТЕЦ (целуя их). Вы еще – дети. Вы еще ничего не знаете. Вы одни меня не осудите. Это все вздор, что они там говорят, что меня дети должны теперь бояться! Да, я знаю. Ведь это неправда, Толя? вы меня не боитесь. Меня? Вы любите, да?

ТОЛЯ. Мы же, папа, ничего не боимся. Мы тебя любим.

ТАТА. Я только думала, папа, что ты шутишь.

ОТЕЦ. Вы не смотрите на меня, дети, что я – такой, что я плачу. Вот бывает, что и папа плачет. Это ничего, это все сейчас пройдет. Вы расскажите лучше, вы гуляете тут, да? вам весело? Вы выросли, загорели.

ТОЛЯ. А ты, папа, нас не узнал тогда? Мы, папа, правда стали совсем большие? Мы ходим с мисс Эми в лес – а мисс Эми боится волков, а мы уж нет, мы ее пугаем. Мисс Эми тут ничего не знает и всего боится.

ТАТА. А у меня, папа, коса ниже плеч. Посмотри! мне мама подарила гребенку.

ОТЕЦ (гладя Тату по голове). Да, как это было давно! Мы ходили гулять все вместе. Я помню, как было светло, хорошо тогда!

ТОЛЯ. А мы, папа, пойдем с тобой за реку. Ты хочешь? Сегодня, днем. Теперь можно. Теперь и мама говорит, что сухо.

ТАТА. А там уже поспела земляника – вчера бабы приносили. Я уж видела. Я тебе, папочка, сама соберу. Ты хочешь? Ты будешь кушать? тебе и мамочке.

ОТЕЦ. Да, да хорошо, Таточка, только теперь не надо говорить про маму – про нее не надо. Мы пойдем потом гулять, после, и всем будет весело. А теперь…теперь говорите, дети, тихо, шепотом. Нас могут услышать. Я не хочу. Это наша тайна. Ее никто не должен знать.

ТОЛЯ. Да, папа?

ТАТА. А это – что, папа?

ОТЕЦ. Я вам сейчас скажу! Я вам все скажу, вы уж большие. Только подождите! Я затворю лучше дверь! (Он идет на цыпочках и затворяет дверь.) Нас никто не должен видеть, что мы вместе. Нас теперь только трое. Нас стало трое. (Молчание.)

ТОЛЯ (тихо). А мы, папа, были умники; знаешь, мы встали сегодня совсем тихо, одни, и нас никто не слышал.

ТАТА (тоже тихо). Все тогда спали, а мисс Эми, папа, спала в гостиной на диване. Как смешно!

ОТЕЦ. Пусть они спят! их не надо будить! А вы, дети, подите сюда – ко мне ближе. Совсем близко, вот так. Мне так лучше. Я вам скажу – только вы никому не рассказывайте, что я вам скажу! Слышите! Это наша и ваша тайна!

Дети молча кивают головой.

ОТЕЦ (таинственно тихо). Это в последний раз, что я – ваш папа. А ваша мама спит. Вы не смотрите так на меня, – смотрите лучше в окно! Я не хочу, мне тяжело. Я вам скажу, вы это запомните! Это я – я–ваш папа так сделал, что мама… ваша… спит… Таточка! Она спит, спит, ты это понимаешь?

ТАТА. Папочка, пусти! зачем ты так целуешь меня? Ты очень жмешь!

ТОЛЯ. Папа, пойдем лучше к маме, мы скажем, что ты приехал. Мы ее разбудим.

ОТЕЦ. Нет, не то! вы еще маленькие, вы еще всего не понимаете. Но это было ужасно! знаешь, Толя, ночью на широкой постели… Нет! Ты еще этого не можешь понять! Ты – еще маленький. Но это было ужасно! Когда я был один, я не мог спать, в ушах все звенело и жужжало так длинно, длинно, долго! О, это было невыносимо! Этого никто не поймет.

ТАТА. Папа, зачем ты так говоришь?

ТОЛЯ. Это была муха, папа?

ТАТА. Толя, я боюсь, папа никогда таким не был. Я не понимаю. Мы лучше уйдем.

ОТЕЦ. Муха? Муха! да, муха! пусть будет это муха. Это все равно! Вы вырастете! о, тогда вам будет страшно. Вы поймете – и вы будете молчать про своего папу. Я ее теперь убил! и теперь все тихо! Боже мой, как все тихо! Она больше не кричит! Она ужасно кричала! Зачем она так кричала? Я не знал, что она будет так кричать! (Молчание.)

ТОЛЯ (робко). Разве, папа, муха кричит?

ТАТА (шепотом). Толечка, лучше уйдем, лучше уйдем, папа будет сердиться. Я боюсь.

ОТЕЦ (вдруг вставая и поспешно целуя детей). Вы слышите? Вы никому этого не говорите, что тут было, никому никогда. Всегда молчите про папу, когда про него будут говорить, – молчите. Это ваша тайна! Тайна навсегда. Боже мой. Я вас любил, люблю; это помните! ваш папа – несчастный, ему больно. Вы за него помолитесь! Я уйду. (Быстро уходит.)

ТОЛЯ (растерянно). Папа, куда ты? (Бежит за ним, но дальше двери не решается идти.)

ТАТА (плана). Толя, зачем папа такой, зачем он так говорит? Толя, я не понимаю, пойдем наверх.

ТОЛЯ (возвращаясь). Ты все плачешь и плачешь! Папа сказал, чтобы мы молчали. А ты плачешь. Ты еще маленькая и ничего не понимаешь. А я знаю, я теперь большой – папа сказал.

ТАТА. Папу кто-нибудь очень обидел. Мы лучше уйдем скорее, тут чужие; уйдем, Толечка!

ТОЛЯ. Ты только не шуми и не плачь, а то нас услышат. Не надо теперь, Тата, плакать. Мы пойдем тихо наверх и сядем, как будто не уходили. Ты никому не говори! слышишь? Это наша тайна, теперь так надо, сам папа сказал! (Уходят.)

Занавес. Перерыв третий.

IV

Утро следующего дня. Опять комната в мезонине. Толя и Тата рассматривают новые черные платья.

ТОЛЯ. Мисс Эми в черном платье и мы будем, как большие – все в черном.

ТАТА. Я помню раз, мама надевала черное платье. Тогда она ехала на похороны. Нам это сказала Феклуша. Мама на нее сердилась! А когда вернулась, научила нас молиться за упокой души тети Лены. Как мы молимся за упокой души бабушки и дедушки.

ТОЛЯ. И тогда большие шептались. Я помню. (Молчание.)

ТОЛЯ. Когда есть смерть, все должны шептаться, чтобы не слышали маленькие дети.

ТАТА. Мы теперь не маленькие.

ТОЛЯ. Маленьких детей можно испугать. (Молчание.)

ТОЛЯ. У нас в доме не было смерти.

ТАТА. Я думаю, что смерть бывает только у чужих. (Молчание.)

ТОЛЯ. Тата, а как ты думаешь, какой он?

ТАТА. Кто?

ТОЛЯ. Он, мертвец?

ТАТА. Толя, зачем ты говоришь такие страсти? Это грех.

ТОЛЯ. Глупая, я думаю, что он длинный и белый.

ТАТА. Толя, перестань, он может прийти сюда.

ТОЛЯ. Ты совсем глупая. Разве мертвец может ходить? Его кладут в гроб и его носят

ТАТА. А Дуня – боится ходить в церковь, в темноту; там ходят мертвецы, ты этого не знаешь.

ТОЛЯ. То – другие. (Молчание.)

ТАТА. А вдруг у нас, Толя, кто-нибудь умер!(Толя молчит.)

ТАТА. Я думаю, нас мама все-таки не пустит туда. Мама не любит.

ТОЛЯ. Папа сказал, что мы теперь большие. Это папа велел нам сшить черные платья. Он велит нас пустить.

ТАТА. Мы не будем кричать как маленькие, мы уж знаем.

ТОЛЯ. Когда мы были маленькие, мы были ужасно смешные и глупые.

ТАТА. А теперь мы можем о всем говорить, как большие. Мы все знаем.

ТОЛЯ. Кто-то идет, Тата. Это нас позовут. Мисс Эми сказала.

ТАТА. А все-таки страшно, Толя; ты не боишься?

Входят мисс Эми и дама, обе в черном; у мисс Эми заплаканные глаза. Она, стараясь не смотреть на детей, проходит к окну и, всхлипывая, опускается на стул.

Дети жмутся друг к другу.

ДАМА. Здравствуйте, милые дети! не бойтесь! Я ваша соседка, я – тетя из Ясного. М-llе Эми была так добра, привела меня сюда. Дайте ручку, милая девочка. Вот так. Позвольте вас поцеловать.

ТАТА молча протягивает щеку для поцелуя. ДАМА целует.

ДАМА. Ну вот, мы теперь будем друзьями. Не правда ли? как вас зовут? Тата?

ТАТА. Тата.

ДАМА. Смотрите, как прекрасно, я уже вас знаю. А как зовут вашего брата?

ТАТА. Толя.

ДАМА. Дайте мне ручку, Толя! Познакомимся.

ТОЛЯ молча протягивает руку и отворачивается.

ДАМА. Вот так. Вы хороший мальчик. Мне m-lle Эми говорила, какие вы хорошие дети. У вас локоны сбились, Тата, хотите я их вам расчешу? Не бойтесь, я не больно.

ТАТА. А тут нет гребенки.

ДАМА. Ну ничего. Я их завяжу ленточкой. У вас ленточка развязалась. Вот так.

ДАМА завязывает ленточку. Дети молчат, оглядываясь на МИСС ЭМИ.

ДАМА. Ну, Толя, скажите же и вы нам что-нибудь, скажите: идет ли эта ленточка к сестре?

ТОЛЯ молчит.

ДАМА. Ну, что ж? Толя – Тата – вы еще не знаете, как меня зовут? меня зовут тетя Саша.

ТАТА собирается что-то сказать.

ДАМА. Да? что?

ТАТА. А отчего мисс Эми все плачет?

ДАМА. Мисс Эми? – у m-lle Эми болит голова, она нездорова сегодня.

ТАТА. Она нездорова?

ДАМА. Это ничего, дети, это пройдет у ней, скоро пройдет.

МИСС ЭМИ. Ничего, дети; не смотрите на меня! Мне теперь уже лучше. Я плохо спала. Я знаю, Толя, ты будешь умником, не будешь плакать. Вот вы наденьте новые платья, когда вас позовут. Не смотрите, что я плачу. Ты, Тата, сама не плачь! Вы ведь будете умниками? Я сейчас уйду. У меня болит голова. Вы ведь не будете кричать.

ДАМА. О, они будут умниками. Такие милые дети! Я думаю, им и говорить об этом нечего. Ведь правда?

МИСС ЭМИ. Да, да, так вы посидите тут еще немного, смирно! А когда придут, – когда придут – вас позовут, вы ступайте тихо, – не шумите, не кричите! Вы ведь теперь большие – ничего не бойтесь, что там будет, что увидите. Толя, ты – ведь мальчик, я знаю, ты – умник. Ты ведь скажешь сестре. Ты ничего не боишься. Я не могу – у меня, дети, болит голова. Я потом приду. А теперь – вы будете умниками.

Уходит, сдерживая рыдание.

ДАМА. Не бойтесь, дети, ничего! М-11е Эми нездорова. Это ничего, у ней пройдет.

ТАТА. Мне жаль мисс Эми. У ней, должно быть, очень болит голова – у ней давно болит голова.

ДАМА (обнимая Тату). Милая моя, добрая девочка.

ТАТА. У вас тоже болит голова? Вы плачете.

ДАМА. Да, да, деточка, у меня тоже болит голова. Это все ничего, это все пройдет.

ТАТА (плача). Я не могу, я не могу! У меня тоже болит голова. Все плачут, у всех болит голова.

ТОЛЯ. Тата Тата, не плачь! не надо! Я не хочу плакать!

ДАМА. Да, да – я виновата, простите, я вас расстроила. Не надо, деточки, плакать. От этого разболится головка еще хуже. Не плачь, Таточка. Развеселись, моя крошка; посмотри, какое солнце; птички щебечут, так светло, хорошо! Мы пойдем гулять. Ведь вы пойдете со мной гулять. Ты мне покажешь сад, Толя. Хорошо?

ТОЛЯ. Мы пойдем за реку.

ДАМА. Пойдем за реку, на поля, на луга! Будем собирать цветочки, слушать птичек, петь песни! Рассмейся же теперь, Таточка! Ведь ты – хорошая девочка! Да это и не ты плакала. Это плакала другая девочка. Ее больше нет. Теперь с нами Тата, веселая Тата! вот как!

ТАТА (утирая слезы). А мисс Эми тоже пойдет за реку?

Дама. Да, и m-lle Эми пойдет. Мы пойдем все вместе. Мы пойдем после завтрака – тогда у m-lle Эми пройдет голова – и всем будет весело, вот как.

ТАТА. Всем будет весело. Папа тоже сказал, что всем будет весело.

ДАМА. Да, да, вот и прекрасно, дети! Я так и знала, что вы такие умницы. Подите же сюда ближе. – Вот так, и ты, Толя. Я тетя – добрая, хочу вам только хорошего. Вас люблю и пришла поговорить с вами, как с большими и взрослыми детьми. Ты ведь большая, Тата? (Тата кивает головой.) Ты не будешь, значит, плакать и кричать? Да? А про Толю и говорить нечего, он мальчик. – Так вот что, дети, вы должны теперь помолиться о своих папе и маме. Молиться Боженьке об их душе. – Так нужно! – Бог любит, когда дети молятся. А это важная минута в вашей жизни, когда нельзя плакать и кричать, а нужно хорошенько молиться Богу. (Молчание.)

ТАТА. Да?

ДАМА (целуя ее). Да, деточка. Вы папу и маму – больше никогда не увидите!

Молчание. Дети глядят в стороны.

ДАМА. Маму Боженька взял на небо. Только вы не бойтесь и не плачьте – вашей маме там хорошо.

ТАТА. Да?

ДАМА. Да, милая. Мама теперь вместе с ангелами, на небе, смотрит на вас – и радуется, что вы такие умники, – она хочет, чтобы вы были хорошие, мама будет рада, когда увидит, что ее дети послушные и веселые. (Молчание.)

ТАТА. А папа?

ДАМА. Папа тоже… А теперь, дети, вы должны стать на колени и помолиться о них.

ТАТА. А здесь нет образа.

ДАМА. Ну, так просто. Бог сказал, все равно, где молиться. Вот станьте, дети, на колени, я вас научу. Перекреститесь и говорите за мной слова:

Дети становятся на колени и повторяют за дамой.

Упокой, Господи, маму во царствии небесном и прости, Господи, папе все прегрешения.

ДАМА. Ну вот – вы умники. Я так и знала, что вы будете такие послушные… А теперь вы должны будете надеть эти платья. К вам придет няня. А потом посидите тут смирно. За вами я скоро приду и мы пойдем вместе вниз, молиться о маме… Вы с ней должны будете проститься.

ТАТА. А где теперь мамочка?

ДАМА. Вы проститесь с ней внизу, в зале, с ней – с ее телом… Вы не бойтесь… Она не умерла… Нас Бог учил, что душа не умирает, а умирает только тело. А душа мамы теперь у Бога на небе… Мама смотрит на вас.

ТАТА. Да? это правда?

ДАМА. Правда, правда, моя хорошая, добрая девочка. Мама теперь счастлива, она смотрит на вас с неба и радуется, что у нее такие хорошие дети. Она видит вас. Мы ее не видим, а она видит и рассказывает про вас Богу.

ТАТА. И я хочу к маме… Это можно?

ДАМА. Да, да… Вот немного погодя, вы пойдете к маме проститься с ней… А теперь посидите тут, смирно. Вы ведь будете смирно сидеть? Вы ведь большие, серьезные дети?

ТАТА. Мы никогда не кричим. Это в городе есть такая у нас девочка Вера, она – плакса… А мы нет.

ДАМА. Ну вот, я так и знала. Тогда до свиданья, дети. Мне пора, я уж опоздала. Прощай, Таточка. (Целует ее.) Ну а вы, Толя… Вы не хотите со мной проститься?

ТОЛЯ протягивает руку и отворачивается.

ДАМА. Ну вот так, дети. Значит, до свидания. Я скоро, скоро за вами приду. А теперь посидите тут, переоденетесь – к вам сейчас придет няня. (Кивает головой и уходит.)

ТОЛЯ (шепотом). Как ты смела говорить им про папу, ты совсем глупая и маленькая. Ничего не понимаешь. Папа будет на тебя сердиться. Папа велел молчать. Мы теперь большие.

ТАТА. Я и не говорила.

ТОЛЯ. Нет говорила.

ТАТА. А сердиться теперь грешно.

ТОЛЯ. Я не сержусь. А только мы должны слушаться папу.

ТАТА. А сам папа говорит, что нехорошо сердиться.

ТОЛЯ. А эта дама глупая… Она говорит, как дядя Поль, она хочет, чтобы мы ее хвалили.

ТАТА. Это мамина новая знакомая.

ТОЛЯ. Она совсем глупая, она ничего не знает, она говорит про папу. А папа тут… Она говорит m-lle Эми… Зачем m-lle Эми, у нас мисс Эми. (Молчание.)

ТАТА. А почему все плачут, Толя?

ТОЛЯ. Они жалеют нас и плачут. Они думают, что мы совсем маленькие.

ТАТА. Я не буду больше плакать… А папа тоже плакал.

ТОЛЯ. А про папу нельзя так говорить. Его обижают. Это наша тайна, папа сам вчера сказал.

ТАТА. А вчера? Что он говорил? Мне было страшно.

ТОЛЯ. Папа нездоров… Все нездоровы… (Молчание.) Мы еще не совсем большие и этого не понимаем, но мы будем расти и тогда скоро все поймем. (Молчание.)

ТАТА. А ты, Толя, пойдешь к мамочке?

ТОЛЯ молчит.

ТАТА. Я хочу к мамочке. Я думаю, что мамочка больна. Отчего все так?

ТОЛЯ молчит.

ТАТА. А все-таки мне страшно. Зачем все чужие? Что там будет? Почему все плачут?

ТОЛЯ молчит.

Занавес. Перерыв четвертый.

V

Богато убранная детская в нижнем этаже. ТАТА в кроватке спит. Перед ней ТОЛЯ.

ТОЛЯ (тихо). Тата, Таточка, Тата – ты все спишь. Таточка, проснись! Все ушли. Мы одни, но я не смею кричать, я не хочу, чтобы меня услышали. Я говорю потому совсем тихо. А ты меня не слышишь – ты все спишь, спишь и спишь. Таточка!

ТАТА. Ах, кто тут? Толя, я спала. Где я теперь? Это детская?

ТОЛЯ. Ну вот, Таточка, ты наконец проснулась. Я так боялся! Я сидел один, и часы все били, били и били, и все было тихо. А ты все спишь и спишь. Я думал, что ты никогда больше не проснешься, Тата, я теперь не боюсь больше, я теперь все знаю.

ТАТА. А где мамочка? где мисс Эми? где все?

ТОЛЯ. Слушай, Таточка, слушай меня. Я теперь все знаю, то все неправда.

ТАТА. Что неправда?

ТОЛЯ. Что мама умерла… То все неправда. Ты не плачь!

ТАТА. Я не плачу, Толя. Я тоже знаю, что это неправда.

ТОЛЯ. А мне сказала сама мисс Эми. Я кричал и говорил, чтобы меня пустили к тебе. Я хотел знать, что с тобой. Ты закричала, и тебя унесли… Я заплакал, и меня увели оттуда… И все были чужие. А мисс Эми все плакала, и когда все ушли, я просил ее пустить меня к тебе и она мне сказала, что мама не умерла. Мама и папа уехали. Я всегда знал, что они уехали… Я мисс Эми сказал, что я не буду плакать и кричать и что мы с тобой большие, и мисс Эми добрая, она пустила меня к тебе, и я сидел тут долго смирно… А ты все спала.

ТАТА. Толя, я не буду больше спать, мне страшно. Он, Толя, лежал прямой, в белом, и у него вся голова завязана белым.

ТОЛЯ. Не говори, Таточка, лучше не говори! Не надо, ты опять заплачешь.

ТАТА. Они хотели, чтобы я его поцеловала. У него нос как свечка… Мне стало страшно, и я стала кричать.

ТОЛЯ. Оставь, Таточка… Не надо, а то мы опять будем бояться. Теперь не надо плакать и бояться.

ТАТА. Зачем мне его целовать? Я не хочу его целовать. А они понесли меня – я кричала – и они давали мне нюхать что-то, такое противное. Я не хотела и звала маму, потому что я знала, что это не мама. Папа не даст маме умереть. Зачем они говорят такие глупости, что это мама? У мамы красивые волосы – а этот совсем без волос, я видела. Мне страшно, Толя, я не буду больше спать. Я не хочу, я больше не пойду туда. Ты не уходи, Толя, будь со мной.

ТОЛЯ. Таточка, теперь не плачь, теперь больше не надо плакать! Его увезли. Я сам видел. Были и лошади в черном.

ТАТА. Зачем они говорят такие глупости, что это мама?

ТОЛЯ. Они злые, они хотели нас напугать. Мне сказала мисс Эми. Они думали, что мы маленькие, глупенькие и поверим!

ТАТА. Им должно быть стыдно, большим пугать маленьких. Мы ведь все-таки еще очень маленькие, Толя, и нам страшно без папы и мамы, мы не можем быть одни. Где мама и папа? Толя, где?

ТОЛЯ. Тата, подожди, ты теперь не бойся и слушай. Я тебе скажу. Это будет наша тайна.

ТАТА. Я слушаю, Толя, только я все-таки боюсь.

ТОЛЯ. Ты не должна бояться. Теперь нельзя плакать. Мы должны молчать, а то все узнают.

ТАТА. Ну хорошо, Толечка, хорошо. Только ты говори скорей. Мне страшно.

ТОЛЯ. Я тебе скажу, я знаю – я слышал, раз мама в столовой говорила дяде Поль. Тогда у тебя болело горло и ты лежала, а мама говорила с дядей Поль по-французски и плакала.

ТАТА. А мы все понимаем, когда мама говорит по-французски. Я, Толя, всё всегда понимаю.

ТОЛЯ. И я все понимаю. Мама хотела уехать, но маме было жаль нас. А дядя Поль был сердитый, он все ходил и молчал. Я боялся дядю Поль.

ТАТА. Дядя Поль не любит, когда мама говорит про нас.

ТОЛЯ. Он думает, что мы ему мешаем.

ТАТА. А он хочет, чтобы мы говорили про него маме. Он тогда нас любит.

ТОЛЯ. Он тоже был там у мертвеца. Он смешной. Он сидел один в углу; он был только совсем другой. У него длинные ноги и был виден белый носок. Я хотел ему сказать, что так неприлично и что так будут смеяться, – только я боялся, там все чужие. А мне было его жаль. У него на носу были слезы.

ТАТА. Он плачет оттого, что уехала мама. Он ее никогда не увидит – всем скучно без мамы. А я не хочу, Толечка, жить тут, тут духи и мертвецы, потому и мама уехала – мама не любит духов и мертвецов.

ТОЛЯ. Подожди, Таточка, я тебе скажу нашу тайну, ты все узнаешь, это большой секрет, ты наклонись – я тебе скажу на ухо.

ТАТА (наклоняясь). Ну?

ТОЛЯ (шепчет ей на ухо). Мы вырастем, Тата, большие, и тогда непременно найдем маму и папу, и тогда будем жить во дворце на острове, и тогда уж папа и мама никуда не уедут.

ТАТА. Ах, Толя, я уж думала. Я хочу большой, большой дворец и большой зал, чтобы у нас были всегда гости и танцы. Я буду, как мама, и буду всегда носить белое платье и белые перчатки, а маме подарю золотое. – Ах, Толя, помнишь…

ТОЛЯ. У меня будут усы – и у нас будет своя лодка.

ТАТА. Вот, Толя, ты слушай, ты помнишь? Раз мама надела белое платье. Тогда она ехала на бал, и тогда все уж, все говорили, что такой красивой, как мама, нет – это было в городе.

ТОЛЯ. Тогда папа надел фрак.

ТАТА. У нас мама очень красивая, я всегда рада, когда про нее так говорят чужие – все так говорят.

ТОЛЯ. Я тоже помню, мама вошла тогда к папе, а мы были уж в кровати, раздетые, и мы думали, что это не мама, а королева.

ТАТА. И няня Фекла сказала, что это не мама, а настоящая королева. Вот будет хорошо, Толя, когда мы все будем там жить – мы и мисс Эми позволим.

ТОЛЯ. Мы скажем папе, что она чужая, но она добрая, она не хочет, чтобы над нами смеялись.

ТАТА. А про дядю Поль мы скажем папе, что он тоже любит маму, как и папа. Он тоже добрый. Тогда все будут добрые. Ах, Толечка, это нужно скорее. Я хочу.

ТОЛЯ. Только ты, Тата, это никому не говори, это наша тайна. Ты помнишь, как папа говорил про тайну. Я теперь все понял.

ТАТА. А у меня, Толя, тоже есть секрет – я тебе скажу, я давно хотела тебе сказать, я только все боялась. Я не знала, что ты такой (шепчет ему на ухо). Ты, Толя, умный и я тебя люблю. Я хочу тебя поцеловать.

ТОЛЯ. И я тебя люблю, Таточка, мы теперь никогда не будем ссориться. Правда, Тата?

ТАТА. Да, Толя, мы скоро вырастем и тогда женимся.

ТОЛЯ. И будем, как папа и мама.

ТАТА. У нас папа и мама хорошие. Никто ничего не смеет про них говорить.

Занавес