Текст книги "Воля богов! Повесть о Троянской войне"

Воля богов!
Повесть о Троянской войне
Леонид Свердлов

Дизайнер обложки Галина Коржавина

Иллюстратор Галина Коржавина

© Леонид Свердлов, 2017

© Галина Коржавина, дизайн обложки, 2017

© Галина Коржавина, иллюстрации, 2017

ISBN 978-5-4485-9722-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Часть первая.
Олимпийское спокойствие

Карлик: Не боюсь я нового шута, ибо новых шуток нет на свете. Есть шутки о желудке, есть намёки на пороки. Есть дерзости насчёт женской мерзости. И всё.

Евгений Шварц.

Дон-Кихот

Героический век

В давние времена миром правили могучие и мудрые боги. Дети титана Крона, свергнув отца, поделили между собой мир: Зевсу и его жене Гере досталась суша, Посейдону море, Аиду подземное царство, куда после смерти отправляются души умерших.

Дети Крона построили дворцы на горе Олимп. Кроме них там жили богиня любви Афродита – мать проказника Эрота, стрелы которого несли любовь не только смертным, но и богам, богиня плодородия Деметра, дети Зевса: мудрая воительница Афина, посланец богов Гермес, бесстрашный бог войны Арес, трудолюбивый кузнец Гефест – муж Афродиты, прозорливый красавец Аполлон, прекрасная охотница Артемида, вечно пьяный бог вина Дионис, скромная юная Геба, разливавшая богам вино во время их пирушек.

Побеждены и свергнуты в Тартар титаны, разгромлены гиганты, осмелившиеся спорить с богами, подавлен мятеж Прометея, пытавшегося сделать людей равными богам, сам Прометей прикован цепями к Кавказским горам. Можно было бы и его свергнуть в Тартар, но Прометей знал тайну, не известную никому другому: он знал, откуда придёт мститель, который свергнет власть Зевса, ради этой тайны он должен оставаться где-то под рукой.

Мир процветал под мудрым руководством олимпийцев. Они всегда были с людьми. В храмах, которые им посвящали, боги находились в виде статуй, и если людям что-то было от них надо, они обращались к богам, придя в храм с соответствующими просьбе дарами. Но и сами боги частенько приходили к людям, приняв какой-нибудь образ. После таких посещений рождались герои – полубоги, силой не уступавшие богам.

Они прославили время, которое поэты впоследствии назвали веком героев. Их подвиги были воспеты во многих поэмах. Даже бессмертные боги не могли превзойти их своей славой.

Герои, как и все смертные, отжив положенный срок или погибнув в жестокой битве, отправлялись в царство Аида. Если только боги не принимали их к себе. Но такое случалось нечасто, поскольку богов и так было слишком много. Весь мир был ими заселён: леса, горы, реки – везде жили боги, во всяком укромном месте ничего не стоило наткнуться на нимфу или сатира. Они были бессмертны, как и положено богам, могли иногда превращаться во что-нибудь, однако до могущества олимпийцев им было очень далеко.

Красота открывает все двери, и Олимп заволновался, когда там узнали морскую нимфу Фетиду. Прекрасная нимфа была желанной гостьей везде. Все боги, даже Зевс с Посейдоном сходили по ней с ума. А богини злились и завидовали.

Наиболее прозорливые олимпийцы поняли, что с появлением Фетиды начинается история, которая разрушит весь сложившийся в мире порядок, но и они не могли ничего поделать, поскольку даже боги не могут противостоять судьбе.

Героическому веку скоро должен был настать конец.

Зевс и Фетида

По безоблачному небу, сверкая в лучах солнца как звезда, чаруя изяществом движений, бежала Фетида. За ней, пыхтя и тяжело ступая, гнался громовержец Зевс.

«Нимфа! Богиня! Ух ты, шустрая какая! Ну, погоди, догоню ж я тебя!» – бормотал он, на ходу подкручивая усы.

Впереди уже показались вершины Кавказа. Фетида ничуть не устала. Время от времени осторожно оглядываясь, она заметила, что грузный и уже не молодой Зевс начинал выдыхаться, и снизила темп. Расстояние между ними стало уменьшаться, но тут вдруг до Зевса донёсся чей-то бестактный смешок откуда-то снизу. Громовержец недовольно глянул на скалу, откуда на него, усмехаясь, нагло пялился прикованный титан.

Зевс прервал погоню и плавно опустился на уступ рядом с нахалом.

– Привет, Прометей! – сказал он, ухмыляясь. – Огня не дашь?

Прометей не обиделся на злую шутку и только снова рассмеялся в ответ.

– Нет, Зевс. Огонь давать я зарёкся. Придётся тебе потерпеть.

Зевс усмехнулся:

– Шучу. Я некурящий. Это я тебя испытывал.

– Знаю. Я тоже шучу, – ответил Прометей и опять засмеялся.

Титан вёл себя вызывающе, но Зевс был в слишком хорошем настроении, чтобы из-за этого обижаться. Ни одно облачко по-прежнему не омрачало небосвод.

Он толкнул Прометея локтем и с таинственной улыбкой кивнул в сторону Фетиды, которая зависла в воздухе немного в отдалении и с великолепным изяществом разминала суставы.

– Солнышко! Звезда!

– Ага, – согласился Прометей, – небесное тело. Какая физическая форма! Какое здоровье! Самка хоть куда.

– Физиолог! – фыркнул Зевс.

– Я стараюсь во всём видеть главное, а главное – какие дети у неё будут. – Прометей ещё раз внимательно рассмотрел Фетиду, будто сравнивал её с каким-то эталоном. – Так вот, дети у неё будут выдающиеся. Её сын во всём превзойдёт отца. Во всём.

По доселе ясному небу чередой побежали густые облака. Зевс посмотрел на Прометея. Лицо титана в первый раз за весь разговор было совершенно серьёзно. Солнце скрылось за облаками.

– Какого ещё отца он превзойдёт? Меня, что ли? – сурово спросил громовержец.

В ответ Прометей снова расхохотался.

Тучи сгустились, где-то вдалеке сверкнула молния.

– Знаешь, Прометей, что меня в тебе больше всего раздражает? Смех этот идиотский. Пока вести себя не научишься, ни на какое снисхождение не рассчитывай.

Впрочем, тот ни на какое снисхождение, видимо, и не рассчитывал. Он только ещё громче расхохотался. Ему нечего было терять: наказать его ещё больше было невозможно, а настроение Зевсу он своим смехом вконец угробил.

Не попрощавшись, громовержец оттолкнулся от скалы, одним рывком настиг Фетиду и решительно взял её за плечо.

– Ах! – воскликнула она. – Это вы, Зевс Кронович!11
  Обращение по отчеству у древних греков, как и у нас, считалось более вежливым, чем обращение по имени. Отчества у них, правда, были не такие, как у нас, и переводить их не принято, но, раз уж книга написана на русском языке, то пусть и отчества будут русские: Кроновичи, Атреевичи, Нереевны, а не Крониды, Атриды и Нереиды, как их обычно пишут.


[Закрыть] Как вы меня напугали! А я всё думала, что это за мужчина за мной гонится.

Зевс окинул её быстрым взглядом и отвёл глаза.

– Дело у меня к тебе, Фетида, – сухо сказал он.

– Я вас слушаю, Зевс Кронович, – страстно, с придыханием произнесла Фетида, теребя пояс своего спортивного хитона. – Как же здесь жарко! Я, кажется, вся пылаю!

Солнце выглянуло из-за тучи. В душе Зевса насмерть сражались две его божественные ипостаси: мужчина и политик. Политик победил, и солнце вновь скрылось.

Конечно, от Прометея можно ждать любой гадости, но врать он никогда не умел. Он сказал правду: сын превзойдёт отца. Зевс знал, к чему это ведёт, он ведь тоже когда-то превзошёл отца, и теперь Крон томится в Тартаре, а Зевс правит Олимпом.

Он в последний раз взглянул на Фетиду. Она смотрела на него страстно и преданно.

– Замуж тебе надо, Фетида. За Пелея.

Нимфа тихо пискнула от неожиданности.

– За смертного? Это вы так шутите? – осторожно спросила она.

– Парень он хороший, – продолжал Зевс, глядя куда-то в сторону. – Внук мой, царь. Спортсмен тоже. Счастливо с ним жить будешь.

– Не хочу я ни за какого Пелея! Не заставите! – взвизгнула Фетида и вдруг расплакалась: – За что? В чём я провинилась?

Небо озарилось яркой вспышкой.

– Ты с кем споришь, Фетида! За кого скажу, за того и пойдёшь! Не добром, так силой!

Нимфа резко развернулась, закрыла лицо ладошкой и, громко всхлипывая, побрела обратно в Элладу. Зевс печально смотрел ей вслед.

Домой он вернулся уже под вечер. Тихонько прикрыл за собой дверь, зашарил в темноте рукой по стенке. Вдруг что-то полыхнуло во мраке прихожей. Комета с шипением пронеслась мимо головы громовержца, он едва успел увернуться от тут же полетевшей в него планеты второй звёздной величины, которая бесшумно унеслась прочь, скользя по эклиптике, поймал на лету брошенную в него звезду, отшвырнул её в сторону и затряс обожжённой ладонью. При этом другой рукой он, изловчившись, схватил за запястье свою жену Геру, которая уже собралась ещё чем-то в него запустить.

– Явился, кобель! Явился, козёл старый!22
  Возможно, непривычно читать про древних греков, использующих в речи русские поговорки, пословицы, простонародные выражения и бранные слова. Конечно, они так не говорили – они вообще не говорили по-русски. Слова они употребляли другие, но их смысл был именно такой.


[Закрыть] – завопила Гера. – А ну, быстро всё рассказывай!

– Про что рассказывать? – печально спросил громовержец.

– Про что?! Про эту шлюху Фетиду, ох уж и доберусь я до неё!

– Фетида не шлюха. – В голосе Зевса послышалась неподдельная боль. – Она за Пелея замуж идёт.

Гера перестала вырываться и замерла от неожиданности.

– Как за Пелея? За смертного? Почему это?

Молния ударила прямо перед дворцом, и оглушительный гром потряс Олимп.

– Потому, что я так сказал! Потому, что такова воля Зевса!

Метеорологический гнев мужа не произвёл на Геру никакого впечатления.

– Так ты, братец, гнался за ней до самого Кавказа, только чтобы сообщить эту свою волю? Какой-то новый вид спорта в нашей олимпийской программе.

– Оставь меня, Гера, я устал, – сказал Зевс и, отодвинув жену, вышел из прихожей.

Весь вечер непрерывно шёл дождь. Тоненькие струйки лились уныло и безостановочно. Где-то вдали порой погрохатывало, но не грозно, а жалобно и печально.

В Дельфах, под сводами храма Аполлона три бога прятались от непогоды.

– Разошёлся сегодня старик, – проворчал Дионис, разливая очередную амфору.

– Переживает Кроныч. Это из-за Фетиды, – ответил Гермес. – Гонялся за ней всё утро, а потом велел выходить замуж за смертного и теперь вот дождём горе заливает. Не понимаю, что там у него с Фетидой случилось, что она ему такого сделала?

– Спрашивать надо, скорей, чего она ему не сделала, – похабно усмехнулся Дионис.

– Хорош богохульствовать! Зевсу ещё никто не отказывал. Тут что-то другое. Хотелось бы узнать, что по этому поводу скажет дельфийский оракул.

– Ближайшую неделю над всей Элладой проливные дожди, – неохотно отозвался Аполлон.

– И это всё? – настаивал Гермес. – Бежал за ней как мальчишка, а потом переговорил о чём-то с Прометеем – и вот Фетида прибегает домой вся в слезах и по всей Элладе проливные дожди. Это нормально? Кроныч тысячу лет с Прометеем не разговаривал. После последней беседы он пришёл в такое бешенство, что наслал на мир Пандору с её дурацким ящиком. И чего же нам теперь ждать?

– Хочешь понять замыслы Зевса? – иронически усмехнулся Аполлон.

Дионис рассмеялся:

– Да уж, непредсказуемый дед.

«Старый маразматик!» – неожиданно для себя подумал Гермес и, вздрогнув от такой мысли, осторожно посмотрел на Аполлона.

– Ты не прав, – очень серьёзно сказал тот. – Старый он только для солидности. Он ещё всех нас переживёт.

Дионис снова расхохотался:

– Как это он нас переживёт? Мы ж бессмертные. Мы всегда жить будем.

– Будем. Только мы будем жить в детских сказках, а ему будут строить храмы и жертвы приносить.

– Ерунда! Он что, из всех богов один останется? Не может такого быть! Бог не может быть один. Не справится, да и тоскливо это.

– Ты за него не беспокойся, – ответил Аполлон.

– Представляю, что он в одиночку устроит, – задумчиво сказал Гермес. – Я-то уж его хорошо узнал: столько времени служу секретарём по особым поручениям. Тот ещё начальник, скажу я вам. Уж на что я сам без комплексов и ограничений, а от него меня вечно в дрожь кидает.

Аполлон пожал плечами:

– А кто сказал, что бог должен кому-то радость приносить? При Кроне, говорят, жизнь лучше была, и где теперь тот Крон? Глупости, что боги должны людей счастливить – это Прометей по дури так считал и теперь на цепи сидит. У бога совершенно другая задача.

– Какая другая?

Аполлон на мгновение задумался и ответил:

– Не быть дураком. Станешь обо всех заботиться и всех миловать, а другие и обрадуются, что ты такой добренький, – свергнут тебя, перевоюются все между собой, и не останется от твоего благоденственного рая камня на камне. А оставшиеся в живых будут тебя такими гекзаметрами материть, что и в Тартаре тебе покоя не будет. А поставишь себя так, что о тебе и подумать плохо никто не решится, то будет и спокойствие, и порядок, и чем хуже ты будешь с людьми поступать, тем лучше они жить будут – и тебе хорошо, и людям.

– И слава богу! – сказал Дионис, разливая очередную порцию. – За это и выпьем.

Леда и лебедь

На берегу реки Еврот стояла влюблённая пара. На днях они поженились и были счастливы.

Тиндарей нежно обнял жену. Она положила голову ему на плечо и что-то прошептала, но муж не расслышал её слова. Хлопанье крыльев заглушило голос красавицы Леды, и перед молодожёнами приземлился посланник богов Гермес. Крыльями хлопали его волшебные сандалии.

– Приветствую тебя, любимец богов Тиндарей!

Тиндарей растерянно поклонился.

– Здравствуйте, – пробормотал он, – право же, не знал, что я любимец богов.

Гермес рассмеялся и дружески похлопал его по плечу:

– Конечно, ты любимец богов, дорогой Тиндарейчик, кто ж ещё! После твоей свадьбы на Олимпе только и разговоров, что про неё да про несравненную Леду. Такое говорят, что я сам решил прилететь, чтобы тебя поздравить и взглянуть на ту, чья красота, по слухам, затмила всех олимпийских богинь.

Тиндарей покраснел от удовольствия и шепнул Леде: «Ну, покажись же богу, он хочет с тобой поздороваться».

Леда оторвалась от мужа и повернулась к Гермесу. Тот восторженно всплеснул руками:

– Я правильно не верил тому, что о ней говорят! Я думал, её красоту преувеличивают, но теперь вижу, что это невозможно. В древнегреческом языке не хватает слов, хотя слов в нём очень много. Про такое не надо слушать, такое нужно видеть.

Леда скромно опустила глаза и что-то невнятно возразила.

– Нет-нет! – настаивал Гермес. – Это чистая правда, и не один я так считаю. Ой, вы только посмотрите, кто к нам прилетел!

К ногам Леды опустился красивый крупный белый лебедь с умными зелёными глазами.

– Какая прелесть! – умилился Гермес. – Вы любите пернатых? Я их просто обожаю, мои сандалики не дадут соврать. И даже птицы от неё без ума. Смотри, Тиндарей, как они выглядят вместе!

Лебедь ласково закурлыкал и погладил крылом колено Леды.

– Да, красиво, – согласился Тиндарей.

Лебедь между тем скользнул длинной шеей вверх по ножке его жены и ущипнул её за ягодицу. Та сердито, но не сильно хлопнула нахала по голове. Лебедь самодовольно хрюкнул.

– Кажется, они понравились друг другу, – сказал Гермес, беря Тиндарея за локоть. – Давай не будем им мешать. Пусть Леда пообщается с этой милой птичкой, а нам надо обсудить серьёзные дела.

С этими словами бог повёл молодожёна к столику, накрытому за ближайшим кустом. Тиндарей хотел было расположиться так, чтобы видеть Леду, но Гермес сам занял это место, и Тиндарей вынужден был устроиться напротив него, спиной к реке.

– Нектар и амброзию не предлагаю, – с гостеприимной улыбкой говорил Гермес, – но это вино, сделанное самим Дионисом, право же, не уступает по вкусу нектару. Это чтоб ты не сомневался, что на Олимпе тебя любят. А чтобы ты окончательно убедился в благосклонности богов, проси что захочешь. Впрочем, молчи-молчи, дружище Тиндарейчик. Богам и так известны все твои желания. Ты хочешь стать царём Спарты. Я угадал?

– Да! – с жаром ответил Тиндарей. – Я…

– Не надо ничего мне доказывать. – Посланец богов улыбнулся очаровательной, одному ему свойственной улыбкой, полной доброжелательности и ласки. – Уж боги-то знают, что ты имеешь на это право и что тут налицо ужасная несправедливость. А устранять несправедливости – любимое занятие богов, так что выпьем за это. Конечно, ты станешь царём Спарты очень скоро.

– Спасибо, – пробормотал Тиндарей, – но…

Гермес удивлённо поднял брови.

– …боги ведь не делают ничего просто так, я думаю. От меня, наверное, ждут какого-то подвига. Я не отказываюсь, конечно, но я боюсь не справиться. Я не герой, в общем-то.

Бог милостиво усмехнулся:

– Свой подвиг ты уже совершил, Тиндарей, дорогой ты мой! Какую жену отхватил, молодчина! И запомни, боги знают возможности каждого смертного и никогда не станут требовать от человека того, что он не в состоянии совершить. Я, по крайней мере, в тебе не сомневаюсь. Ты сможешь. Только… Тиндарей, тебя что, блохи кусают? Что ты всё дёргаешься? Я с тобой говорю, а ты отворачиваешься. Это невежливо.

– Я… Что там за шум?

– Где? Не волнуйся, всё под контролем. Леда мило проводит время с белоснежной птичкой, пока мы с тобой ведём мужскую беседу.

– Но этот лебедь… Что он делает с моей женой?

– Ничего. Ничего такого, что ты сам с ней не делаешь.

Тиндарей попытался встать, Гермес нежно, но решительно вернул его на место.

– На всё воля Зевса, – сказал он. – Раз Зевс такое допускает, значит, так нужно.

– Так этот лебедь?..

Бог многозначительно кивнул. Тиндарей растерянно опустил взгляд.

– Какая честь…

– Именно! – одобрил Гермес. – Ты нашёл очень верное слово. Это действительно большая честь, говорю без всякой иронии. Только не надо сидеть с такой кислой рожей, будто у тебя семейная драма. Это ведь не так. У тебя всё отлично: красавица жена, достойная богов, ты без пяти минут царь Спарты, и скоро у тебя будут дети – чудесные птенчики, полубоги всем на зависть. Этому надо радоваться.

– Я радуюсь, – пробормотал Тиндарей.

За спиной у него послышался вскрик Леды, сразу после которого раздалось радостное клокотание лебедя.

– Ну вот и всё, – сказал Гермес. – А ты боялся. Не справлюсь, говорил. А я в тебе с самого начала был уверен. Вот ты и царь Спарты. Молодец, заслужил. Кстати, всё это, – бог указал на накрытый стол, – вам с Ледой остаётся. Сейчас она к тебе присоединится, а мне, извини, недосуг – пора домой.

Он взмахнул крыльями сандалий и вспорхнул, догоняя уже улетавшего лебедя.

Они отлетели до ближайшей скалы и уселись на её краю, спугнув стайку голубей.

– Ну как, Кроныч, хорошо отдохнул? – спросил Гермес.

Лебедь издал гортанный звук, исполненный глубочайшего удовлетворения:

– Хороша девка!

– Скажи, что не хуже Фетиды.

– Хуже. Но всё равно хороша. А как там Тиндарей ко всему этому отнёсся?

– Ну ты ж знаешь смертных. Был в диком восторге, говорил, что это большая честь, звал снова приходить.

Зевс засмеялся.

– Теперь главное, чтоб супруга твоя, Гера Кроновна, не узнала, – продолжил Гермес.

– Пустое! – махнул крылом Зевс. – Откуда ж она про это узнает?

Сказав это, он взлетел, и они вместе направились в сторону Олимпа.

На скале осталась только одна голубка, которая не улетела с остальными птицами.

«Действительно, откуда я про это узнаю?» – подумала она, смахнула крылом набежавшую слезу и вслух сказала:

– Потаскуха ты, Леда, и дочери твои будут потаскухи. Никому они счастья не принесут, только горе будет всем, кто с ними свяжется: несчастья, война и смерть.

Охота Пелея

Олень появился перед охотниками неожиданно, будто сгустился из воздуха. Никто не видел, откуда он пришёл и как оказался на опушке прямо перед Пелеем. Пелей первый его заметил и бросился за ним, а потом долго преследовал, когда остальные охотники уже отстали. Олень стремительно убегал, скрываясь в чаще, а потом вдруг снова появлялся перед Пелеем, будто дразня его. Охотник и не заметил, как забрался в глушь, где он раньше никогда не бывал и понятия не имел, где это. Оленя он потерял и побрёл наугад через кусты. И тут на опушке он вдруг увидел свою жертву всего в нескольких шагах от себя. На этот раз олень не убегал, а стоял спокойно. Ничто в нём не говорило об усталости, просто ему надоело бегать, и он остановился, насмешливо поглядывая на своего преследователя.

Пелей бесшумно достал стрелу, вложил её в лук, натянул тетиву, мысленно моля богов, чтобы олень не хватился и не бросился бежать в самый последний момент. Но олень и не думал никуда бежать, он смотрел на смертоносный лук Пелея так, будто происходящее его никак не касалось или как если бы оно его только забавляло. Свистнула тетива, стрела понеслась к оленю, тот на лету поймал её и ехидно подмигнул охотнику.

В первый момент Пелей не мог понять, что в происшедшем его больше всего потрясло: мгновенная реакция четвероногого шутника, то, что олень поймал стрелу, не имея рук, или это ехидное подмигивание. В следующий момент Пелей понял, что перед ним не олень, а посланец богов Гермес. Пелей не стал щипать себя, тереть глаза или как-то ещё пытаться проснуться и отогнать наваждение: олень ведь превратился в бога, а не в какой-нибудь пень – дело обычное, боги часто так шутят.

– Привет, Пелей! – развязно сказал бог. – Надеюсь, ты не обиделся на мой невинный розыгрыш. Понимаю, конечно, досадно гнаться за оленем и вдруг вместо него наткнуться на такое вот лесное чудо вроде меня. Но на богов нельзя обижаться. Они ведь если и отбирают чего-то, то дают что-нибудь взамен, а оно порой бывает ещё лучше.

Тут он схватил Пелея за руку и потащил его за собой.

– Идём-идём, – говорил он. – Я сейчас такую дичь тебе покажу, что ты враз забудешь того дурацкого оленя, а уж как все охотники обзавидуются!

Он тащил Пелея вглубь леса – туда, откуда доносилось журчание ручья. Чем ближе и отчётливее становился этот звук, тем медленнее и тише шёл Гермес. Опытный охотник Пелей, замечая это, тоже ступал всё осторожнее. Наконец они вышли на берег ручья и, притаившись за кустом, увидели, как из прибрежного грота вышла к воде девушка такой красоты, какой видавший виды Пелей ещё никогда не встречал. В первый раз за этот день он не поверил глазам и почувствовал, что видит настоящее чудо – что там ухмыляющийся олень, ловящий стрелы на лету!

Девушка подошла к ручью, сняла сандалии, пальцами ноги пощупала воду, распустила волосы и, отойдя на шаг назад, скинула с себя одежду. У Пелея потемнело в глазах и защемило сердце.

– Ну как тебе эта зверушка? – шёпотом спросил Гермес, всё это время внимательно наблюдавший за своим спутником.

– Кто это? – прошептал Пелей.

– Богиня, как видишь, дочка морского старичка Нерея, вроде русалки, только без хвоста и с ногами, что её, впрочем, нисколько не портит. Плавает как рыба, а бегает так, что не догонишь. Фетидой эту нимфу зовут.

Пелей судорожно вздохнул. Гермес кивком головы согласился с его мыслями и продолжил:

– Конечно. И не один ты так вздыхаешь. Посейдон на неё глаз положил, и сам Зевс тоже, но судьба распорядилась иначе, и даже боги не могут ничего изменить.

Пелей как зачарованный следил за волнами, расходившимися от плывущей Фетиды. Всё время, пока она купалась, он не пошевелился и, кажется, даже не моргнул. Когда же нимфа вернулась к берегу и, изящно склонив голову набок, стала сушить волосы, он вдруг вспомнил, что подглядывать за купающимся богинями не только некультурно, но и может быть очень опасно, и хотел было шепнуть Гермесу: «А ничего, что…» – но Гермес уже понял его мысли и ответил:

– Да, скверное занятие. Недостойное героя. Но ты говоришь, она тебе понравилась? Так что ж ты смотришь? Действуй!

– Как это – «действуй»?

Гермес раздражённо поморщился:

– Только вот этого вот строить из себя не надо! Ты прекрасно знаешь, как действовать. Не в первый раз чай.

Лицо Пелея вспыхнуло. На мгновение он даже забыл о Фетиде.

– Неужели и боги верят этой стерве Астидамии?! Да я её и пальцем не тронул! Она сама ко мне приставала.

Гермес с усмешкой пожал плечами:

– И что ты сразу оправдываешься, будто я тебя в чём-то обвиняю? Эка невидаль, царицу изнасиловал! Вот если б ты козу изнасиловал, то, пожалуй, стоило бы устыдиться, а царица – дело молодое, с каждым случалось. Однако если тебе непременно нужны указания, то вот: Фетида женщина горячая, что и говорить, огонь-баба. Так что действовать с ней надо пожёстче. Мямлей она не любит, так что никаких цветочков и вздохов – бери сразу дело в свои руки и держи крепко. Помни: бегает она быстро, так что упустишь – не догонишь. Не смотри, что она сейчас такая лапочка: она разной бывает, но ты её всё равно не отпускай, какой бы она ни стала. Отпустишь – всю жизнь потом жалеть будешь, удержишь – тоже не раз пожалеешь, но, поверь, она того стоит.

Он слегка подтолкнул Пелея, давая понять, что больше инструкций не будет.

Бывалый охотник бесшумно подкрался к ничего не подозревавшей нимфе и вдруг, бросившись к ней, крепко обхватил её талию. Фетида вскрикнула и обернулась, посмотрев на него не столько с испугом, сколько с изумлением.

– Ты кто?

– Пелей.

Услышав ненавистное имя, Фетида вспыхнула, полыхнула самым настоящим пламенем, опалив лицо и одежду Пелея. Но тот знал уже, что любит огонь-бабу, и эта вспышка его не обескуражила, а только раззадорила. Ещё крепче сжал он в объятьях горящую головню, и огонь потух.

Теперь он сжимал уже не сгусток пламени, а разъярённую львицу. Но Пелей любил темпераментных женщин, именно о такой львице он мечтал, и ни грозное рычание, ни могучие прыжки не заставили его разжать объятья.

Фетида обратилась змеёй, но человека, знающего женщин, и таким превращением трудно удивить. Каждая женщина бывает порой змеёй, и тот, кто узнал об этом ещё до свадьбы, избавлен от многих разочарований в будущем, а кто полюбил львицу, должен полюбить и змею. Нежно, но твёрдо сжимал Пелей шипящую и брызжущую ядом Фетиду. Он любил её и такой.

Наконец, поняв, что силой силу не пересилить, Фетида размякла, разлилась, растеклась потоком слёз, но и такой она была мила Пелею, и даже теперь он удержал её, бестелесную, жидкую, текучую.

– Ладно, сдаюсь, – сказала выбившаяся из сил Фетида.

– Засчитано! – торжественно объявил Гермес, выскакивая из кустов. – Ну уж после такого Пелей просто обязан на тебе жениться, как честный человек.

– Так это ты всё подстроил? – устало вздохнула Фетида.

Гермес покрутил поднятой кистью руки, как бы говоря: «Ну, если и подстроил, то так, самую малость».

– Ну и сволочь же ты всё-таки! – произнесла она печально и беззлобно – не как обвинение, а как общеизвестный факт.

– На таких, как я, весь Олимп держится, – то ли возразил, то ли согласился Гермес и, ласково улыбнувшись, добавил: – Не грусти, Нереевна, сейчас свадебку сыграем, и заживёте вы счастливо, в любви и в совете. Ты же искала достойного мужа, так вот и сама убедилась: жених во всех отношениях первостатейный, а дети ещё лучше будут. Сын во всём отца превзойдёт, как ты и хотела.

Фетида бросила на него злобный взгляд:

– Я ещё расквитаюсь, только не с тобой, Гермес, а с твоим хозяином.

– Этих слов я не слышал, – галантно ответил посланец богов.