Текст книги "Петр Конашевич Сагайдачный"

Таким образом, в Украине ни шляхта, ни Церковь, ни мещанство не могли играть роль ядра национальной консолидации. Остался только один социальный институт, который мог взять – и взял – на себя эту задачу: это казачество, центром которого была Запорожская Сечь.

Ой, Сечь-Матушка…

 
Конашевич в Острозі досить літ поживши
І науки у письмі в нашому заживши,
Здібність у душі відкрив сильну до звитяжства,
В Запорозьке він пішов славнеє лицарство.
 

Из «Віршів на жалісний погреб гетьмана Сагайдачного»

Эволюция Петра Сагайдачного от острожского школяра до запорожского казака, конечно, не могла произойти мгновенно. Из Острога Сагайдачный едет в Киев, где служит домашним учителем у городского судьи Яна Аксака. Точно известно, что в 1596 году, когда была заключена Брестская уния, он еще занимал эту должность. Итак, источники, указывающие на начало 1590-х годов как время пребывания Сагайдачного на Сечи, очевидно, опирались на недостоверную информацию.

Причины, побудившие юношу оставить должность и попытать неопределенного казацкого счастья, неизвестны. Есть версия, что это произошло из-за женщины, а есть и менее романтическая: честолюбивый молодой человек понял, что ученая карьера займет много времени и даст мало славы.

Возможно, к этому присоединились и меркантильные соображения: в те времена никто не стеснялся богатства, добытого саблей. Возможно, и патриотические соображения сыграли свою роль: в 1596 году казаки во главе с Северином Наливайко и Григорием Лободой были разбиты поляками под Лубнами; Сагайдачный, как подданный Короны и одновременно русин, не мог не переживать остро эту междоусобную резню в то время, как Османская империя усиливалась и крепла. Так или иначе, Петр Сагайдачный оказывается на Сечи и спустя несколько лет занимает там высший военнополитический пост.

Однако в каком именно году он впервые избран гетманом, неизвестно. Жан-Бенуа Шерер указывает в своей «Летописи Малороссии» на 1597 год, но это маловероятно – ведь Сагайдачному требовалось какое-то время, чтобы написать «Пояснение про унию» (принятую в 1596-м), и даже если считать, что он поехал на Сечь сразу после того, как закончил эту работу, трудно поверить, что молодой, неопытный в военном деле человек (ведь в то время ему было около 27 лет, а по хронологии П. Саса – вообще только 20, и у нас нет никаких сведений о том, что он обучался хоть сколько-нибудь военным наукам и искусствам!) сразу покорил сердца прожженных насквозь запорожцев. Так же невероятно звучит дата, указанная Григорием Конисским (Георгий, архиепископ Могилевский, Мстиславский и Оршанский, 1717–1795): 1598 год. К тому же у Конисского сказано, что «полки Малоросийские… согласясь съ Казаками Запорожскими, въ 1598 году выбрали себе гетманом Обозного Генерального, Петра Конашевича Сагайдачного, и онъ первый началъ писаться гетманом Запорожскимъ, а по немъ и все бывшие Гетманы въ титулах своихъ прибавлять войско Запорожское начали». То есть Сагайдачный ко времени избрания был генеральным обозным, а это уже немалая должность. Более реально звучит дата, указанная историком Дмитрием Яворницким: 1606 год. Конечно, и в этом случае возвышение Сагайдачного выглядит стремительным, а карьера – головокружительной. Но это уже свидетельствует скорее о его незаурядности как воина и организатора.

Итак, доподлинно известно, что до избрания гетманом Сагайдачный служил генеральным обозным, то есть ведал артиллерией и, как теперь говорят, логистикой. А в то время артиллеристы составляли интеллектуальную элиту армии. Выбрав именно эту отрасль военного дела, Петр Сагайдачный показал немалую рассудительность: отчаянных разбойников в Войске Запорожском было хоть отбавляй, а спрос на интеллект существовал на протяжении всех веков. Кроме того, вполне вероятно, что еще в стенах Острожской академии юный Петр уделял внимание не только гуманитарным наукам, которые тогда считали вершиной всех наук, но и математике и механике. В библиотеке Острога он мог иметь доступ к работам Тартальи, Кардано, дель Ферра. Следует вспомнить, что именно в то время восходила звезда Галилео Галилея, и уже упоминавшийся в этой книге преподаватель Острожской академии Никифор Парасхес мог общаться с Галилеем в стенах Падуанского университета и принести его новаторские идеи из области механики в украинские земли. А так как латынью Сагайдачный владел хорошо, читать труды по механике и баллистике ему было нетрудно.

Именно артиллерия была наиболее значимой прикладной сферой для применения этих наук. И не исключено, что Сагайдачный пошел на Сечь под влиянием доводов рассудка, рассчитывая на знания в этих областях и спланировав свое восхождение на военной службе.

В те времена гетманов на Запорожье нередко выбирали в зависимости от конкретной ситуации: для организации похода или для проведения каких-то хозяйственных работ, возведения укреплений. Немало казацких предводителей называли себя гетманами по собственной инициативе. В частности, в письмах к польскому правительству гетманами именуют себя казацкие атаманы Федор Полоус, Матвей Шаула, Тихон Бай-буза, Северин Наливайко. В контексте первых десятилетий XVII века исторические источники называют гетманами нескольких запорожских начальников: это Самойло Кошка (погиб в 1602-м), Григорий Иванович (упоминается как гетман около 1606-го), Олевченко (1609), Григорий Тискиневич (1610) Дмитрий Барабаш (1617), Яков Неродич-Бородавка (1620–1621). В промежутках между гетманством некоторых из этих казацких вожаков неоднократно находился на гетманской должности и Сагайдачный. После поражения Наливайко в 1596-м в течение всего лишь десяти лет сменилось пятнадцать казацких гетманов. В 1606-м или 1609-м получает гетманскую булаву Петр Сагайдачный.

Центром тогдашней Сечи было устье реки Чертомлык. О дислокации запорожцев в этом месте свидетельствует посол германского императора Рудольфа II Эрих Лясота. Активно взявшись за организационные дела и обнаружив незаурядный талант руководителя, Петр Сагайдачный решает податься вверх по течению реки, к острову Большая Хортица, ниже последнего порога Вольного. Очевидно, именно с тех времен сохранились названия Пепелище Сагайдака и руины Кресла Сагайдачного – напротив «Верхней головы» острова Хортицы и немецкой колонии Кичкас, которая появилась значительно позже на левом берегу Днепра.

Сам кош, или крепость, был обнесен земляным валом, на котором стояли войсковые пушки, контролировавшие подходы к Запорожью со всех сторон, и особенно с юга – крымскую сторону. Шалаши, в которых размещалось товарищество, и склады, где хранились военные припасы, сделаны были из хвороста и покрыты лошадиными шкурами. Впрочем, казаки не любили жить в шалашах – вольной казацкой душе было тесно под крышей. Летом, весной и сухой осенью они предпочитали спать под открытым небом на траве или на разостланном плаще, с седлом под головой, а то и просто под деревом, где-нибудь у воды, чтобы утром глаза промыть, с кочками в роли изголовья.

Если казак ночью просыпался, то сразу мог узнать, какая часть ночи прошла и сколько времени осталось до утра. Ему помогали в этом звезды, которые он знал не хуже астрономов вавилонских и халдейских. Мог найти казак на ночном небе и Медведицу, и Орион, и Млечный Путь, и Пса, и Стожары. Все небо и Великая Степь были его родной стороной. Казак любил природу и пользовался ею. Никто так хорошо, как казаки, не осваивался в степи и на воде, в родной стихии и на море.

Постановления польских сеймов с 1607-го по 1620-е годы и украинско-польские замковые переписи свидетельствуют о чрезвычайном росте украинского казачества. Если в 1594 году при гетмане Христофоре Косинском казаков насчитывалось всего 5 тысяч, то при Сагайдачном их количество возросло до 50 тысяч.

Казацкое войско имело свои клейноды, знаки различия, хоругви и знамена. Первой была хоругвь Запорожского Войска, или гетманская, за ней шли полковые и сотенные. В те времена казачье войско выступало под флагами государств, оказывавших им покровительство. Первый полк реестровых казаков в 1578 году имел шелковую хоругвь с польским орлом. В 1594-м запорожцы были на Цесарской службе и получили австрийские флаги. От польского короля Владислава IV в 1646 году Запорожское Войско получило голубую хоругвь с орлом – наполовину белым, наполовину красным. Позже, в 1654-м, царь Алексей Михайлович присылает Войску Запорожскому московский флаг, где были образы Спаса, Богородицы, Антония и Феодосия Печерских и святой Варвары.

Из клейнодов главными были гетманская булава и бунчук. Кроме того, у запорожцев были военная печать, бубны, трубы и литавры. К этому также приобщалась и «армата» – артиллерия. Эти признаки своей власти и идентичности запорожцы очень ценили. Булава была отличием гетмана с древнейших времен. Уже в 1581 году запорожцы отдают новому гетману Самойлу Зборовскому в руки булаву со словами: «Подаем тебе это отличие первых гетманов, что нам счастливо с доброй славой приказывали». Как выглядела булава, можно увидеть на портретах гетманов от Сагайдачного до Разумовского. Бунчук был тоже гетманским отличием. Это было копье до трех метров длиной, увенчанное металлическим «яблоком», из-под которого свисала кисть из конского волоса. Отличием полковников тоже были булавы – золотистые, украшенные драгоценными камнями. На печати Войска Запорожского был герб: казак в кафтане с ружьем, на левом боку сабля. На старейших печатях была надпись: «Копия Войска Запорозкого»; при польской власти – «Печать Войска Его Королевской Милости Запорозкого»; при московской власти – «Печать Царского Величества Малой России Войска Запорожского».

Отдельные печати имели военная канцелярия и суд. Запорожье также имело свою печать – тоже с казаком на гербе. Надпись гласила: «Печать Славного Войска Запорозкого Низового».

Большое значение имело казачье вооружение, которому уделял много внимания Петр Сагайдачный. Папский посол Кароль (Карло) Гамберини в 1584 году сообщает: «Оружие их – сабли и несколько ружей, из которых они никогда не промахиваются». Гийом Левассер де Боплан, инженер и картограф, побывавший в украинских землях в 1630-х годах, рассказывает, что в морской поход казак берет два ружья и саблю. Ружья – самопалы, рушницы, мушкеты – тогда были важнейшим оружием. Под Хотином казаки во главе с Сагайдачным составляли 30 тысяч «рушничих». Немецкий путешественник и хронист Вайнбер сообщает, что казаки под Смоленском имели длинные ружья «вроде шотландских». Из других родов ружей упоминаются янычарки, которые очень хорошо изготавливали на Слобожанщине. Запорожцы свои ружья называли также фузеями. Впоследствии на вооружении у казаков появились пистолеты, носившиеся за поясом или в кожаной кобуре. Ружье вытеснило лук, и известный портрет Сагайдачного с луком – это, скорее, дань рыцарскому образу славного гетмана. Сабля и копье также были неотделимы от образа запорожского казака.

Когда организовалось казацкое государство, военная служба стала бесплатной. Казаки заняли обширные пространства старинных королевских и барских земель, завели на «заимках» свое хозяйство и получали от этого достаточно средств. Из государственных доходов оплачивали наемные части и сердюков (наемников-добровольцев). Военными доходами занималась генеральная скарбовая канцелярия под руководством генерального казначея. Интендантские обязанности выполняли назначенные на определенный период времени комиссары, которых не приравнивали к старшине.

Войско уходило в поход, построенное по полкам и сотням, которые шли под своими знаменами, со своим обозом и артиллерией. Когда войско располагалось на привале, устанавливали палатки. Базой для казацкого войска, которое готовилось к бою, был лагерь. Лагерь окружали возами и соединяли их металлическими цепями. Таких рядов было пять или шесть. В центре располагалось войско. Когда подходил враг, пехота с возов открывала залповый огонь. К возам еще досыпали земли, делали земляной вал и оборонительный ров. Взять такую импровизированную крепость было трудно. Именно благодаря такому лагерю запорожские казаки под предводительством Сагайдачного сдержали яростное наступление янычар. Современник описываемых событий, участник польско-турецкой (Хотинской) войны 1620–1621 гг. польский писатель и историк Шимон Старовольский отмечает: «Их лагерь в сочетании с польской конницей имеет огромное значение, как мы в этом убедились в войне с турками». Позже, уже во времена Хмельницкого, казацкая конница стала серьезной ударной силой.

Первые пушки в казацком войске документально зафиксированы в 1580 году. Это была артиллерия из турецких крепостей. Позже запорожцы получили несколько пушек на австрийской службе. Под Хотином в казацком лагере было 22 пушки. Артиллерия казаков располагалась на замаскированном острове. Всего там было до ста пушек разного рода.

Как в XV–XVI веках, так и при казацкой власти в обороне Украины господствовали многочисленные замки-городки. На казацкой территории от Случа до московской границы их насчитывали более двухсот. Польский мемуарист, описывая казацкую фортификацию, отмечает, что казаки насыпали вал за палями, ворота сильно забили и закопали, перед городом от реки к реке бросили мощный вал, перед валом поставили укрепленный шанец с шестью пушками. Словом, «неусыпным своим трудом почти приравнялись нидерландским батареям».

Казацкий флот появился в XVI веке и наивысшего расцвета достиг при знаменитом полководце гетмане Петре Конашевиче.

Это было время, когда Восточная Украина наполнилась искателями свободных земель, видевшими, как за ними темной тучей движется угроза панского гнета. И люди быстро усваивали правило: кто присоединяется к казакам, на того не распространяется господское право, тот свободен. Само польское правительство, вынужденное предоставлять определенные льготы реестровым казакам, не желая того, стало катализатором этого процесса. «Казацкая формула» с жаром подхватывается широкими массами украинского населения конца XVI – первой половины XVII века. Обстоятельства восточно-украинской жизни тех времен, даже реалии хозяйствования и быта, заставляли здешнего «пионера-поселянина» быть одновременно и воином, и хозяином. Таким образом, желающие избавиться от панской власти, а вместе с тем и защитить себя от кочевников и различных чужаков с оружием в руках, заявляли о своей принадлежности к казацкому войску. Если раньше, в XVI веке, о казацких походах разносилось много молвы и слухов, а самих казаков не так легко было выделить среди украинского населения, то теперь рост казацкой прослойки опережает размах военной энергии казачества.

И также появилось множество людей, предпочитавших под его видом и прикрытием, под его главенством и охраной спокойно хозяйничать «на волости». Поэтому казачество очень быстро растет и меняет свой характер. Оно уже не является бытовым колонизационным явлением, буйством сил пограничного населения, инструментом в руках украинских магнатов. Оно становится категорией общественной жизни, многогранным социальным, а в дальнейшем и национально-политическим институтом. Формой, в которой кристаллизовались общественно-экономические отношения украинского демоса и его протест против польского режима, представителем национальных порывов украинского народа. Элемент буйного лихачества, конечно, не исчез. Но рядом с ним в большой массе казачества укрепился элемент совсем другой – хозяйственный, земледельческий, вполне положительный, который искал в казацкой жизни не вечного бурного произвола, а гарантий своих личных и имущественных прав, права на землю и результаты труда. Общность интересов трудового народа и казачества связала воедино эти два слоя. Для казаков хозяйственная деятельность стала своеобразным резервом, так как польское правительство не единожды отказывалось от своих «зарплатных» обещаний, оставляя рыцарей степи пользоваться «подножными продуктами». Для тех, кто присоединился к казакам «от сохи», военная казацкая машина была охраной и гарантом нормального хозяйствования. Она была щитом от посягательств государственной польской шляхты. И Петр Сагайдачный очень чутко уловил действие этих политико-экономических весов и впоследствии приобщал, как мог, к этому союзу также интеллектуальные и клерикальные круги.

Поэтому казачество – стихия, на первый взгляд разрушительная, спонтанная, – несла в себе творческую энергию народа, в отличие от польско-шляхетского элемента, который, гордясь своей державностью и культурой, по сути, был на украинских землях фактором деструктивным. Таким образом, предварительный период казацкой вольницы способствовал колонизационному и цивилизационному росту Дикого Поля. Это признавали даже старинные шляхетные недруги. Один из украинских аристократов того времени князь Юрий Збаражский прямо говорит об этом страхе шляхты перед казачеством как представителем украинских масс в социальной и религиозной сфере.

Украинская знать тоже поняла, что казацкое движение подрывает ее собственные экономические интересы. Не получая платы от правительства Речи Посполитой, казаки считали оправданным (как, впрочем, и польские солдаты. – Л. Т.) жить поборами с господских имений, а также «квартировать» в оных. Это оказачивание украинского населения в корне подсекало хозяйственные планы аристократии в Украине. Значительная часть населения (а местами подавляющее большинство) стремилась к казацкому иммунитету, отказывалась от всякой дани и повинностей, всякого послушания властям – магистратам и войтам в городах, старостам в селах и властителям в частных имениях. В своих инструкциях к местным сеймам король польский отмечает: «Домашний произвол казацкий так принялся, что уже действительно, забыв верность и подданство, заводят себе свое удельное государство. На жизнь и имение невинных людей наступают. Вся Украина им подчинена. Шляхтич в своем доме не свободен. В городах и местечках королевских вся управа, вся власть в руках казаков. Захватывают юрисдикцию, законы издают».

Со второго десятилетия XVII века дело казацкой юрисдикции в приватных землях на долгие годы становится предметом ожесточенного спора: казаки не мирились с господской властью как в королевских, так и в частных латифундиях.

Прозорливый правитель и политический деятель Петр Сагайдачный понимал, что казацкая военная сила может воплотиться в государственных учреждениях. Стихийно-демократическая «казацкая земля» начала вырисовываться в настоящее государство, пока «удельное». Поэтому поляки, увидев тщетность усилий на пути военного преодоления казацкой вольницы, поставили целью ограничить казацкий контингент. а еще они стремились к тому, чтобы привилегированное казачество существовало только в королевских землях, то есть на земле Польской Короны, а реестровые казаки должны были или переселиться со шляхетских на королевские земли, или отречься от казацкой юрисдикции.

Гетман Сагайдачный был образцом требовательного руководителя и предводителя войска. Якуб Собеский (1590–1646), государственный деятель Речи Посполитой, дипломат, отец польского короля Яна III Собеского, так упомянул в своем военном дневнике гетмана Сагайдачного: «В силу своего служебного положения всегда верный королю и Речи Посполитой, он был строгим в деле подавления казацких своеволий; нередко, не задумываясь, карал смертью за малейшие провинности».

Эта чрезмерная строгость обусловила то, что Сагайдачного часто отстраняли от должности гетмана. Однако именно установление строгой дисциплины стало предпосылкой крупнейших побед казацкого войска. Посланник австрийского императора Эрих Лясота характеризует Запорожскую Сечь как гибкую и боеспособную военную организацию, разделенную на полки, десятки, с развитыми командными структурами и управлением, канцелярией и отлаженным военным хозяйством. Понятно, что Польская Корона ценила казацкую армию. Под руководством Петра Конашевича Сагайдачного она прославила себя походами и победами.

Турецкие походы

 
Дізнавав не однократ турчин препоганий
Його мужність і прудкий у бою татарин,
Зна Мултянськая земля, відає волошин,
Їх-бо гетьман той не раз лицарсько полошив.
 

Из «Віршів на жалісний погреб гетьмана Сагайдачного»

Около 1606 года Петр Сагайдачный объединяет казачество для мощной атаки на турецкие берега. В 1607 году казаки опустошают два мусульманских города – Очаков и Перекоп. Следующие, 1608–1609 годы стали роковыми для берегов Анатолии. В 1612–1613-х Сагайдачный решительно заявляет о своем военном присутствии в княжествах Молдавии и Валахии, которые были вассалами Турции.

При детальном рассмотрении этих военных операций в первую очередь привлекает внимание их обдуманность – военная и политическая. Сагайдачный не просто водил казаков в походы ради добычи и славы: он постепенно и неуклонно наращивал людскую, оружейную и артиллерийскую мощь Запорожского Войска, прививал ему новые боевые навыки, развивал боевое взаимодействие между конницей, пехотой и артиллерией, обучал морскому делу.

В те времена полным и безоговорочным властителем на Черном море была Оттоманская Порта (Османская империя). Население ее составляло более 60 млн человек (для сравнения: население Московии едва перевалило за 10 млн, население Речи Посполитой насчитывало около 9 млн, из них в Украине – менее 1 млн, население Ирана (Персии) – 6 млн). Османский янычарский корпус составлял во времена Сагайдачного 116 тысяч человек.

С 1478 года Крымское ханство стало вассалом Османской империи. Важным источником поддержки его экономики была работорговля, а следовательно – захват пленных, рабов на землях Москвы, Польши и Украины. Обычной тактикой в таких случаях было углубление армии на территорию Украины или Московии по водоразделам на несколько километров, разделение войск на два крыла и стремительное обратное движение широким фронтом, с уничтожением всех поселений, вырезанием старых и малых и захватом в плен трудоспособных мужчин и женщин.

Ко времени начала гетманства Сагайдачного на Сечи основное внимание крымцы уделяли землям Московской Руси, и для предотвращения их набегов была построена «Белгородская полоса» – звено укрепленных городов и крепостей на главных маршрутах набегов. Казаки применяли несколько иную тактику: они не только патрулировали степь и атаковали татар на марше, но и нападали в перевалочных пунктах, крепостях, куда захватчики сгоняли свою живую добычу; атаковали корабли, везущие рабов из Крыма в Турцию, а под руководством Сагайдачного перенесли боевые действия на турецкие территории.

Основной боевой единицей морских боев были чайки – плоскодонные парусно-гребные лодки около 18–20 м длиной, 3 м в ширину, с высотой борта примерно 1,2 м и длиной шпангоута 4 м (по описанию Г. Л. де Боплана). Основу чайки составлял выдолбленный ствол липы, ивы или дуба. На нем наращивались борта, которые затем для повышения устойчивости и плавучести обшивали камышом: благодаря этому судно держалось на плаву, даже набравшись воды до краев. Спереди и сзади устанавливались рулевые весла, поэтому любой маневр чайка выполняла быстрее, чем более крупные корабли.

В зависимости от длины корпуса (единого стандарта не было) чайка имела от 10 до 15 пар весел и вмещала от 40 до 70 человек. Она могла нести до шести фальконетов (пушек калибром до 65 мм), но такое случалось редко: чаще всего если на какой-либо чайке и была пушка, то только одна.

Тактика морского боя была следующей: когда казаки замечали турецкую галеру (а они почти всегда замечали ее первыми), они заходили с солнечной стороны и преследовали ее, держась вне зоны видимости. В сумерках чайки резко ускорялись, догоняли галеру, и казаки взбирались на ее борт с помощью абордажных крюков или просто поджигали или расстреливали ниже ватерлинии, если не собирались захватывать.

Итальянец Д’Асколли, которому пришлось видеть эти битвы, писал:

«Казаки настолько отважны, что не только при равных силах, но и 20 чаек не боятся на 50 галер напасть, как это бывает ежегодно».

Легкость изготовления этих малых судов позволяла казакам строить чайки в таком количестве, чтобы высаживать в Крыму несколько тысяч десанта. От устья Днепра до Анатолии казаки добирались за 40–50 часов.

Турки, в свою очередь, пытались предотвращать эти походы, поэтому устье Днепра и Буга контролировала крепость Очаков, были построены крепости Ислам-Кермен и Кизи-Кермен (современные Каховка и Берислав), Мустридкерман и Мюбареккерман (ныне под Каховским водохранилищем) и Эски-Таван, между которыми протянули железные цепи через Днепр. Река простреливалась по всей ширине даже ночью: турки пристреливали пушки заранее и открывали огонь, как только слышали звон цепей.

Запорожцы, чтобы преодолеть эту преграду, прибегали к различным уловкам. Например, можно было перетянуть судна волоком до рек, впадающих в Азовское море (например, к Молочной), и начинать поход оттуда. Можно было пустить по течению в ночное время несколько стволов, дождаться, пока из крепости расстреляют их пушками, а затем проскочить самим, пока турки перезаряжают орудия. Наконец, бывало и так, что казаки просто захватывали эти крепости – как было в 1576 году, когда 600 запорожцев захватили Ислам-Кермен. К сожалению, казакам не хватало живой силы для того, чтобы окончательно взять эти крепости в свои руки и держать там постоянный гарнизон.

Петр Сагайдачный руководил морскими походами казаков с 1606 года. Его звездным часом стал поход на Варну, описанный в народной песне:

 
Була Варна здавна славна.
Славнішії козаченьки,
Що тої Варни дістали
І в ній турків забрали.
 

Как Сагайдачный мог захватить крепость, считавшуюся в то время неприступной?

Из песни мы узнаем, что казакам как-то удалось выманить гарнизон из крепости, встретить его неожиданным шквальным огнем и на плечах у турок ворваться в город. Перед тем как добраться до Варны, казаки взяли Килию и Аккерман (ныне Белгород-Днестровский), и, возможно, Сагайдачный соблазнил турецких солдат перспективой вернуть добычу, взятую казаками в этих городах. После налета на Варну сечевая казна стала тяжелее на 180 тысяч золотых.

В 1607 году турецкий султан послал флот, чтобы перехватить Сагайдачного вблизи Очакова. Тот позволил себе «попасть в ловушку», в результате чего 10 турецких галер были захвачены, остальные крупные и мелкие суда просто сожжены.

В 1608 году казаки выступают в пеший поход на Перекоп. Возглавляет этот поход кошевой атаман Михаил Найманович. Казаки захватывают Перекоп, истребляют гарнизон и освобождают пленных.

В 1613 году еще одна эскадра, направленная турками к устью Днепра, терпит от казаков поражение. В руки запорожцев перешло шесть галер.

В 1614 году – новый поход. Но на этот раз жестокая буря разметала чайки, погибло много людей. Однако это не остановило Сагайдачного. Осенью этого же года он с двумя тысячами казаков снова выходит в море. На этот раз дорогу сечевикам показывали так называемые потурнаки – украинские пленники, под страхом смерти принявшие ислам. Они были впередсмотрящими казацкой флотилии. Неожиданно для врага казаки причалили в богатой и цветущей гавани Синопа. Штурмом взяли крепость, вырезали гарнизон, сожгли суда в гавани, освободили всех рабов-христиан. Хорошо «залили сала за шкуру» туркам – на 40 млн золотых. Взбешенный султан Ахмед I хотел казнить великого визиря Насаф-пашу, избил металлической булавой чиновников.

Румелийский беглербек (наместник султана на Балканах) верховный командующий ахмет-паша собрал 4 тысячи янычар и множество других солдат. У Хизилер херем (Переправы воинов) казаки потерпели поражение, и только небольшая часть их прорвалась вперед и ушла в Черкассы и Канев.

Но уже в следующем году запорожцы отомстили за поражение. Весной 1615 года Сагайдачный возглавляет морской поход на 80 чайках. У Константинополя казаки сжигают две пристани – Мизевну и архиоку. Султан, который в то время был на охоте, возвращается в столицу. Турецкая флотилия в устье Дуная настигает казаков. После жестокого боя все турецкие суда или потоплены, или захвачены казаками. Командир турецкого флота попал в плен, предлагал 30 тысяч золотых выкупа, но так и умер в плену. Казаки же благополучно прибыли на Сечь.

Военная слава Сагайдачного достигла апогея в 1616 году, когда он возглавил поход на Кафу (ныне Феодосия) – один из крупнейших невольничьих рынков региона. Приготовления к этому походу были замечены татарами, крымский хан запросил помощи, и под Очаков прибыли значительные военные силы Османской империи. Сагайдачный пошел на прорыв и, нанеся туркам тяжелый удар, захватил 15 галер и более 100 мелких судов, вывел свой флот в Черное море и направил на Кафу. Казаки взяли крепость штурмом, устроили в городе резню и сожгли корабли в гавани.

Осенью того же года казаки отправились на Синоп, но ветер отнес их к Трапезунду. Две тысячи запорожцев высадились на берег, штурмом взяли город, захватили много невольников. Из-за грабежей замешкались и попали под удар турецкой флотилии, которой руководил Цикали-паша. Но бесполезно! Казаки потопили три галеры и сбежали от остальных.

Султан бросил флот наперерез, под Очаков. Узнав об этом, Сагайдачный прибег к дерзости – он повел казаков на Стамбул. Их было слишком мало для того, чтобы захватить столицу Османской империи, но достаточно, чтобы ограбить и разорить пригороды. Напрасно адмирал Ибрагим-паша ожидал их под Очаковом: казаки вошли в Азовское море, поднялись по Молочному лиману, а оттуда – по реке Молочной, и волоком перетащили суда в Конку – левый приток Днепра.

Пока не было казаков, Ибрагим-паша ограбил запорожские жилища, захватил пленных и возвращался обратно. Но на реке Конские Воды его встретил Сагайдачный, разбил турок и освободил пленников. Удивительная смелость, совершенная военная стратегия казацких походов, прекрасные тактические маневры – все это можно объяснить тем, что во главе войска стоял талантливый полководец, отважный воитель Петр Конашевич Сагайдачный.

Из рассказа Г. Л. де Боплана: «Так собравшись, продвигаются они по Днепру. У атамана свой значок на мачте, и плывет он, конечно, впереди. Лодки плывут дружно, почти касаясь друг друга бортами. Турки, как правило, знают о походе и держат несколько галер у устья Днепра, чтобы не дать им выйти. Но казаки, перехитрив их, выходят темной ночью под новой луной, прячась в камышах, растущих на Днепре на 3-4 лье (около 15 км. – Л. Т.). Галеры не рискуют туда заходить, потому что там не раз встречали свой конец; поэтому довольствуются тем, что ждут их в проходе. И казаки проскальзывают, тогда идет алярм (тревога. – Л. Т.) по всем краям, до Царьграда. Султан рассылает гонцов по побережьям Анатолии, Болгарии, Румелии, предостерегая население, потому что казаки на море. Но это мало что дает, потому что они выбирают настолько подходящее время и пору, что за 36 или 40 часов они уже в анатолии. Прибыв, оставляют в каждом корабле только двух человек для охраны, а сами, каждый с ружьем в руках, нападают на города, захватывают, грабят и жгут, иногда заходят за лье от берега, но быстро возвращаются и со своей добычей садятся на корабли. Как подвернется им встретить несколько турецких галер и других судов, они идут за ними, нападают и захватывают».