Текст книги "Простейшие"

Отель

Абдель-Керим уже закончил с поляками и направлялся к себе, когда услышал взволнованный голос русской, что заставило его обернуться. Женщина вскочила со своего места и спешила за портье с её чемоданом, смешно цокая каблучками по блестящему мраморному полу. Он улыбнулся. «Ясно. Ты впервые отдыхаешь в отеле такого уровня… а может, и вообще впервые в чужой стране», – сразу понял он. Остановился, посмотрел ей вслед. «Какая-то беспомощная, растерянная… глупая».

Женщина была совершенно не в его вкусе: слишком бесцветная, тонкокостная, хоть и не худышка, бледнокожая, пакля длинных светлых волос в беспорядке разметалась по плечам и спине. «Такие светленькие женщины – хорошая добыча для всякой местной швали…» – механически подумал он, испытывая и жалость, и отвращение одновременно. Русские женщины слишком беспокойны, как он не раз замечал, безалаберны и беспринципны. Такого мнения он придерживался, и ничто не заставит изменить его.

Абдель-Кериму нравились женщины совсем другого типа. Такие, как их египтянки… Женщина должна быть в теле: ему нравились соблазнительно изогнутые талии в сочетании с широкими тяжёлыми бёдрами, мягкие линии округлых животов, крепкие полные ноги с узкими щиколотками и маленькими, почти детскими ступнями, женственные черты лица, большие насурьмленные глаза под правильными дугами бровей, прямые тонкие носы, пухлые чувственные губы… И женщина должна уметь преподнести себя, таить в себе некую загадку, быть чуть медлительной, томной, не очень разговорчивой, вальяжной, уметь разжечь фантазию мужчины в нужном направлении… Абдель-Керим тяжко вздохнул, словно отгоняя грустные воспоминания и мысли.

«Подойду, объясню ей, успокою…» – подумал он, понимая, что туристка в замешательстве и может расстроиться окончательно.

– Мадам, – услышала Марина возле себя на хорошем русском почти без акцента, – вам не стоит беспокоиться. Ваши вещи отнесут к вашей комнате. И вас проводят, всё покажут и объяснят.

Абдель-Керим кивком показал Мухаммеду помочь.

– Не забудьте, скоро ужин, с семи до десяти. Ресторан вон там.

Голос и весь облик мужчины были настолько умиротворяющими и вселяли такое спокойствие, что нервозность как рукой сняло.

– Спасибо большое, – смущённо пробормотала Марина, поправляя волосы, и двинулась вслед за молодым человеком, который стоял в ожидании неподалёку и с искренней улыбкой приглашал её следовать за ним.

Всё для Марины было новым. Она шагала за своим провожатым, оглядываясь по сторонам. Территория отеля состояла из большого, изысканно выполненного архитектурно корпуса и множества разбросанных по всей территории домиков. Ей выделили очень милый домик. «У самого синего моря», – подумалось сразу. Чемодан уже стоял у двери, парень легко подхватил его, открыл своим ключом дверь и впустил Марину внутрь, зашёл за ней, показал, где сейф и как им пользоваться, проверил свет и воду в ванной, и, спросив на неплохом русском, не нужно ли ей чего, получил отрицательный ответ, пожелал ей хорошего отдыха и удалился, неслышно притворив за собой дверь.

Марина осмотрелась. Какая красота! Помещение блестело чистотой, было уютным, не большим и не маленьким, одна из стен от потолка до пола была застеклена и выходила через двустворчатую дверь на уютную с ротанговым креслом и небольшим столиком лоджию, утопающую в зелени и ароматных цветах, с которой к тому же был виден кусочек ярко-бирюзового моря. «Море-е-е-е», – пело в душе у Марины. Вокруг домика всё было во вьющихся растениях и разнообразных цветах необыкновенной красоты. Так пахнет жасмин, – отметила она про себя. Подумав, решила, что для пляжа уже поздно, к морю пойдёт с утра, после завтрака.

Двуспальная кровать в алькове была огромная и очень мягкая. По обе стороны – тумбочки. Напротив комод, там же Марина нашла небольшой холодильник, заправленный до отказа разнообразными напитками и снэками, над комодом висел огромный телевизор-плазма.

К её услугам были чайник с чайными и кофейными принадлежности, пара чашек с блюдцами и ложками, сверкающие чистотой и новизной, салфетки; рядом с чайником стояла плетёная корзинка с чипсами, печеньками и вафельками, что порадовало дополнительно. Она любила вечерние чаепития.

В ванной также всё блестело чистотой и пахло свежестью. Полотенец было множество: маленькие, чуть побольше и банные. На крючке возле ванны висел ослепительно-белый махровый халат в специальном запаянном пакете и такие же тапочки.

Кондиционер, установленный на потолке в комнате, работал тихо и давал достаточно прохлады. «Королевские покои!» – восхищалась Марина, осматриваясь.

Ей понравилось заселение: оно не заняло много времени и прошло приятно. Ребята на регистрации такие умелые, вежливые, никаких лишних вопросов. Её только спросили, любит ли она тишину, или предпочитает громкую музыку и движение вокруг. «Тишину», – ответила она, и её определили в такой замечательный домик. Зелень, цветы и пальмы вокруг… Это было здорово. По вечерам устроиться в удобном кресле и наслаждаться морскими пейзажами.

Скоро на ужин… Она направилась в душ – привести себя в порядок, потом разобрать чемодан, разложить по полочкам и развесить на плечики вещи и пойти перекусить. Ей взяли систему питания «всё включено», то есть завтраки, ланчи и ужины.

Разнообразие блюд и роскошь обслуживания на ужине поразили воображение. Огромное светлое помещение сверкало чистотой и было наполнено приятными ароматами, возбуждающими аппетит. Мимо столиков, сервированных хрустящими белыми и синими скатертями, начищенными до блеска бокалами и приборами, сновали официанты с подносами, на которых возвышались разные напитки: вино, пиво, бутылки с колой и прочей газировкой. В ресторане царила особая атмосфера изысканности.

Чего только Марина не увидела на стойках шведского стола, ассортимент был велик. И всякие салаты, и закуски из овощей и мяса, и сыры, и колбасы, десерты и фрукты, муссы и мороженое… Оформлено всё было так, что глаза разбегались, глядя на всю эту красоту, хотелось всего попробовать по чуть-чуть.

Ах, а эти повара… В белых фартуках и белых высоких колпаках! Настоящие профессионалы – держали под неусыпным контролем каждое блюдо. Они периодически выходили в зал, с гордыми улыбками, словно виновники торжества… В полупоклоне отвечали на вопросы гостей отеля. Марина обратила внимание на их отношения с отдыхающими. Было видно – с кем-то из них давняя дружба, были даже объятия и поцелуи со слезами на глазах одной очень пожилой дамы в инвалидном кресле и шеф-повара, что со стороны выглядело и мило, и комично одновременно. Марина наблюдала их трогательную беседу в центре ресторана.

Повара зорко следили, все ли гости довольны, у всех ли наполнены тарелки, убрана ли грязная посуда, все ли лотки на стойках полны снедью. Официанты работали очень быстро, сноровисто, умело.

Вскоре началось настоящее шоу поваров: они выходили в зал друг за другом, каждый с высоко поднятым над головой блюдом, в котором дымились и скворчали яства! Там была и румяная нежная утка с хрустящей корочкой под апельсиновым соусом и клюквой, и ароматный шашлык из бело-розового филе какой-то диковинной рыбы, курицы и мяса, всякие пироги, горячие суфле и муссы – ванильные, шоколадные, фруктовые, торты и всякое прочее… Не сразу было понятно, ужин это или конкурс поваров. Они гордо осматривались вокруг. Казалось, ещё чуть-чуть, и им бы начали аплодировать.

Пляж

После ужина началось настоящее шоу с артистами, устроенное на ярко освещённой террасе, куда перетащили все столы и стулья для гостей. Прибыла группа танцоров, которые били в бубен и плясали… Было много смеха и аплодисментов, Марина так увлеклась, что тоже кричала «Браво, бис!», так ей всё нравилось.

Потом пришёл гитарист и исполнял цепляющие за душу андалузские мелодии целых два часа. Исполнял он хорошо. Заворожило, на глаза навернулась слеза. После был танцор с танцем живота. Зрелище то ещё. Странное, если не сказать больше. Не понравилось. Но пришлось досидеть до конца. Было неловко встать и уйти посреди действа.

После вечернего шоу Марина шла к себе в номер по стильно освещённым тропинкам, вдыхая пряный аромат ночного морского воздуха, свежескошенной травы и жасмина. Ароматы пьянили до головокружения. У неё было столько впечатлений за один вечер! Казалось, она здесь уже давно. Очень понравилась сама атмосфера отеля: при явной роскоши антуража никакого пафоса, персонал приветлив и улыбчив.

Особенно запомнился тот мужчина, что показался ей начальником над всеми. Позже она его видела и в ресторане, где он был во время всего ужина, прохаживаясь то возле входа и приветствуя входящих, то о чём-то тихо беседуя с распорядителем ресторана посреди зала. Не было в нём никакого высокомерия, хоть и чувствовалась определённая властность. Марине даже показалось, что он ведёт себя как хозяин этого отеля. «И очень хорош собой, заглядеться можно…»

«А теперь в душ и спать…» – решила Марина, стряхивая с себя ненужные мысли. Она успела выпить чашечку чая на своём балкончике и поговорить по телефону с невесткой: они условились созваниваться раз в день.

Постель была настолько удобна, что в сон Марина провалилась сразу же, как только её голова коснулась подушки.

На рассвете Марину разбудило очень мелодичное трогательное пение на арабском, доносящееся издалека и перекликающееся с такими же песнопениями. Вскоре полифония музыки, казалось, заполнила своим благословенным звучанием всё вокруг. Марина заслушалась. Она много читала о жизни мусульман и кое-что знала: это призыв к первой молитве, – поняла она.

Этой ночью ей приснился он, во сне они танцевали… кто этот «он», ответить себе она бы не смогла, – она не запомнила ни внешности, ни самих ощущений, впрочем, как всегда после таких снов… Мужчина вёл её в танце, чуть поддерживая за талию, он был очень близко от неё, и они смотрели друг на друга, не отрывая глаз. Как же ей это нравилось, просыпаться не хотелось. Она вдруг вспомнила, как неловко получилось тогда в холле: как же она взволновалась, когда схватили и куда-то потащили её чемодан… Но кто знал, что так принято в дорогих отелях. Побежала за носильщиком. Ну не дура ли?!

Этот день и последующие для Марины слились в один яркий солнечно-морской праздник.

Время летело незаметно. Утром она шла на завтрак, после – на пляж, где проводила восхитительные часы, проголодавшись, отправлялась в пляжный бар, где столы были накрыты лёгкими закусками и наливали прохладительные напитки, кофе, чай. Затем было время обеда, и Марина, приняв душ и переодевшись, шла в один из ресторанов. Потом обратно на пляж, где она загорала, купалась, читала книжку, а иногда и погружалась в послеполуденную дрему, загипнотизировано глядя на неподвижную, сверкающую отражением солнца гладь моря.

Интересны были пляжные обитатели, как она называла работников пляжа и барменов с официантами, и отдыхающих, которых было не так много, но публика собралась разношёрстная. Впервые Марина видела иностранцев, да ещё и в таком количестве. Её удивляло, как не стесняются многие дамы загорать топ лес, а некоторые и вовсе нагими. У самой Марины купальник был закрытый, как у женщины стеснительной и не очень довольной собственным, уже тронутым увяданием телом, и она носила длинные сарафаны или парео, скрывающие ноги от любопытных мужских глаз, коих полно было и на пляже, и на территории отеля. Где бы она ни появилась, везде её провожали долгими томными восхищёнными взглядами, а некоторые и шептали что-то ей вслед. Столько восхищения ей не выказали за всю её жизнь, сколько она получила всего за первые дни здесь. Один из официантов, засмотревшись на неё, даже поднос с посудой опрокинул. Было столько шума, грохота, насмешек и саркастичных похлопываний по плечу его сотоварищей. Пару раз к ней, когда она загорала на своем лежаке, подходили торговцы экскурсиями и массажа. Сколько-то денег она, конечно, с собой привезла, но твёрдо решила: в этот раз никаких экскурсий, кроме тех, что включены в пакет. А массаж… Это, конечно, нужная вещь, рассуждала Марина, но узнав, что массажисты в этом массажном салоне только мужчины, отказывалась, невзирая на уверения в профессионализме и опытности. «Знаем мы вашу опытность…» – в душе ворчала Марина, вспоминая ужасную историю своей случайной попутчицы Валерии. Хоть там и не массажист был, но какая разница. Мужчинам одно только и нужно! – таково было мнение Марины, и она решила и от массажа воздержаться. Чем не отдых – наслаждаться солнцем, морем, вкусной едой, вечерними шоу, не выходя за территорию отеля. Ей и здесь хорошо.

Были на пляже и русские. Несколько семей с малолетними детьми, влюблённая парочка или молодожёны, одиноких женщин разных возрастов было больше всего. Были и смешанные пары – он египтянин, она русская. А может, и иностранка? Невольно обратишь внимание на них… такие пары очень контрастны. Интересно было наблюдать за ними. Он такой весь холёный, в солнцезащитных очках, при хорошем телефоне, молодой и знойный, с накачанным телом, всегда идёт первым, расстилает полотенце себе, ей. Она – в большинстве случаев старше. Во всех этих женщинах Марина усмотрела нечто общее – сильную привязанность к своему спутнику, гораздо более сильную, чем его к ней. Было в этих женщинах что-то заискивающее и покорное, но проскальзывало и властное, хозяйское. Она ловила себя на том, что ей нравятся смешанные пары гораздо больше, чем свои. Ещё она обратила внимание, что не видит ни одного одинокого мужчины… «Эх, жаль…» – вздохнула Марина про себя.

В первый же день привлекла к себе внимание некая одинокая пожилая дама в смешной панаме с эмблемой, изображающей голубя и планету под ним, и надписью красным на белой футболке «Справедливость против лжи!». Лет даме было чуть больше шестидесяти, она была очень активной и громкой – её крикливый голос был слышен постоянно и отовсюду, она то болтала по телефону, то общалась с пляжными обитателями. Сразу видно – здесь она завсегдатай, «своя». Небольшого роста, очень полная, зрительно казалось, в ширину она больше чем в высоту. Купальники у неё были все яркие, открытые более чем положено в её возрасте, а парео – прозрачными. Встречала её Марина только на пляже. Не было её видно ни на территории, ни в ресторанах. Она была знакома со всеми. С ней здоровались бармены и пляжные охранники, разговорившись, надолго усаживались возле её лежака продавцы экскурсий и массажа, о чём-то шелестели потихонечку, показывали друг другу что-то в своих телефонах, затем вместе дружно гоготали над какими-то шутками, которые отпускала то она, то они, ударяли по рукам и хлопали друг друга по плечам… Видно было, дама очень дружелюбна и контактна.

Лариса

Марина никогда не видела её в воде, словно моря вовсе не существовало. Она своеобразно проводила время: либо загорала с закрытыми глазами или стучала по клавиатуре своего огромных размеров телефона (а может, и планшета?), перед этим обильно опрыскавшись жидкостью для или против загара, либо в тени своего зонта болтала по телефону или общалась с пляжными обитателями.

Так получилось, Марина познакомилась именно с ней. В тот раз их лежаки оказались рядом, и не разговориться женщины не могли. «Зинаида Фёдоровна Жулина», – бойко представилась дама Марине, сразу же сунув ей в руку свою визитку, которую выудила из нагрудной сумочки. «Очень приятно, Марина…» – в ответ представилась собеседница. Глянула на визитку. Так и есть… Она не ошиблась в своих предположениях. Как и предполагала, дама высокого статуса: Зинаида Фёдоровна – депутат. Здесь она на отдыхе, на время депутатских каникул. Но остановилась не в отеле. Зачем ей отель, если у неё в Хургаде свое жильё, недавно приобретённое. Но питается она в отеле – показала Марине отельный браслет. «Всё включено!» – радостно сообщила она. Ей очень нравится здешний пляж, поэтому она и выбрала его. «И наших здесь много, русских. Многие знают меня… мало ли, вдруг кому чего понадобится. Депутатская корочка делает чудеса. Своих не бросаем». Марина восхищалась и кивала – какая же молодец, на чужбине, вдали от Родины, своим, конечно же, может понадобиться любая помощь! Зинаида Фёдоровна в свою очередь стала живо интересоваться жизнью Марины, что да как… кем трудится в Москве, замужем ли, есть ли у неё кто в Египте, мужчина, может, муж здесь? ОРФИ, не ОРФИ…

Но Марине было лень отвечать на вопросы, показавшиеся слишком фривольными от совсем незнакомого человека, ну и что, что депутат… К тому же зной становился всё более «кусачим», светило окончательно выкатилось в зенит, и с центра небосвода нещадно палило и жалило, не жалея ничего вокруг, так что не терпелось удалиться в прохладу своего номера. Вежливо попрощавшись, она стала собираться. «Разные бывают люди…» – заключила Марина.

Вечером после ужина, традиционно исполненного в стиле «шоу поваров», в баре Марина познакомилась с местной русской дамой – пианисткой Ларисой. Симпатичная молодая женщина с певучим голосом. Она была в вечернем поблёскивающем стразами длинном платье с открытыми плечами. Тёмно-русые волосы уложены в высокую причёску. Лариса была похожа на куколку. Она исполняла русские романсы, аккомпанируя себе. Были в её репертуаре ещё какие-то пьесы и композиции, но все присутствующие в баре заслушивались именно романсами в исполнении Ларисы. Марина даже всплакнула, когда прозвучали последние аккорды чувственного романса «Гори, гори, моя звезда». Ей захотелось сделать что-то приятное пианистке, и она заказала бармену свежевыжатый сок манго, который ей самой очень нравился.

– Безо льда, – на всякий случай предупредила она, – и поставьте на рояль пианистке, скажете – от меня.

– Ок, мадам, будет сделано.

Во время небольшого перерыва Лариса подошла к её столику поблагодарить за сок. Марина пригласила её присесть рядом. Разговорились. Оказалось, Лариса из Оренбурга. В прошлом учительница пения одной из школ, несколько лет назад прилетела сюда на отдых, да так и не улетела обратно, вышла замуж здесь, в Хургаде. Муж её – из местных коптов, по специальности фармацевт, они имеют небольшую аптеку на окраине города, она родила двоих детей. Бизнес – так себе, конкуренты «наступают на пятки». Поэтому, когда дети чуть подросли, друзья мужа помогли ей устроиться в этот отель. Приходит сюда, играет и поёт по вечерам. Работа по контакту, без выходных. Зарплата хоть и небольшая, зато стабильная.

– И работа непыльная, всего пара часов после ужина – и домой, машину предоставляет отель. Так распорядился мудир. Он очень человечный! – делилась с Мариной Лариса. – Кстати, а вот и он.

Она кивнула в сторону ступенек, где двое мужчин, один из которых – из числа гостей отеля, о чём-то оживлённо беседовали.

– Что такое «мудир»? – спросила Марина, глядя в том направлении, куда указывала Лариса. Второй – тот самый, который перекинулся с ней парой слов в её первый день при заселении.

– Это наш самый главный в отеле.

«Ах, вон оно что… Теперь ясно». Марина поняла, что опять не ошиблась в своих предположениях. Он и есть босс.

– Он наш управляющий. Строгий, но справедливый. Хороший человек! Жаль, одинокий. Ни семьи, ни детей…

Марина проводила его удаляющуюся спину заинтересованным взглядом.

– Ну а вы, Мариночка, замужем?

– Нет.

– Что же так? Такая милая женщина…

– Я вдова уже многие годы… Всё что-то мешало наладить личную жизнь. Но я надеюсь на достойную партию, – рассмеялась Марина, несколько смутившись.

Плюсы

Абдель-Керим Шуан эль Аденауи вот уже несколько дней пребывал в смятённом состоянии духа. То он как мальчишка беззаботно смеялся, испытывая юношеский запал, который когда-то потерял на долгие годы, то погружался в непонятную хандру и прострацию, становясь рассеянным, иногда раздражённым настолько, что не мог справиться с гневом, охватывающим его. Такая резкая смена настроений настораживала. «Лишь бы подчинённые не заметили…»

А всё началось с приездом этой русской… Правда, не сразу. Но день за днём его заинтересованность этой особой необъяснимо нарастала. Что такое? Почему она не выходит у него из головы? Все мысли были заняты ей одной. Причину он объяснить не мог. Влюбился? Но женщина эта была не в его вкусе, не из тех, кто мог бы «взять» его за сердце. Обычная, каких полно… Прилетают и улетают, когда заканчивается срок их ваучера. Она никакая, пытался себя убедить Абдель-Керим.

Да и не в его правилах было заводить романы, словно какой-то подросток, да и осуждал он других за такое!

Но вот сон… Как объяснить его сон? Абдель-Керим почти никогда не видел снов. А тут ему приснилось… Проснулся он среди ночи в холодном поту и уже не мог уснуть, так и пролежал с открытыми глазами до первого азана, слушая собственное сердцебиение. Без стыда не вспомнить тот проклятый сон, который позже постоянно всплывал в голове, преследовал его…

Сон тот так истерзал его душу и тело в течение всего последующего дня, что тем же вечером он вынужден был напроситься к той, которую посещал изредка. У знойной Сибель и провёл он всю следующую ночь. Но и это не помогло, принеся лишь временное успокоение. Мысли о русской с новой силой продолжали будоражить воображение генерального менеджера.

«Марина… Марина…» Он наизусть выучил срок её пребывания в отеле… Знает точную дату вылета, номер рейса, много раз заглядывал в скан её документов, изучая фотографию в паспорте. И день рождения её вот-вот… За три дня до отъезда. «Заказать торт к этой дате», – машинально подумал он. Отель всегда поздравляет именинников, если их даты рождения попадают в период отдыха в его отеле. А здесь случай особый… «Заказать большой розовый торт», – подумал он. Почему, шайтан побери, розовый?

Что-то было в её лице… Хоть и обычное, ничего особенного. Правильные, но слишком мелкие черты… светлые, распахнутые глаза под высокими тонкими бровями, взгляд какой-то беспомощный и испуганный, немного выдающиеся скулы, небольшой, немного вздёрнутый носик, он показался таким милым, когда он впервые увидел его в профиль… Её тонкие губы. Обратил внимание, что женщина не пользовалась косметикой.

У неё такие густые волосы, золотистые, блестят на солнце. Почему она собирает их в какую-то нелепую косу, которую закидывает на плечо? Всякие безумные идеи, связанные с её волосами, периодически кружились в его голове и наконец воплотились в его сне. Он то распускал их, чтобы они светлой волной разлились по спине, то грубо наматывал себе на руку, властно привлекал её к себе, то зарывался носом в копну этого золота, вдыхая их аромат, а затем…

«Влюбился… Влюбился… как мальчишка какой-то, как последний идиот», – злился он на себя.

Импонировало, что одевается она скромно: только длинные наряды, ничего вызывающего, блестящего или вычурно выставляющего те части женского тела, которые должны быть скрыты от всех. Это правильно.

«Замужем ли ты, Марина?.. Марина, Марина… На что ты живёшь там, в своей далёкой, непонятной чужой России, кто заботится о тебе?» – задавал он себе вопросы. Абдель-Керим пытался представить рядом с ней мужчину, но у него ничего не получалось. Выбросить её из головы он тоже не мог.

Он незаметно стал следить за ней и ненавидел себя за это. «Как охотник какой-то…» – досадовал Абдель-Керим. Он бывал всюду, куда, по его предположениям, должна была прийти она. Подстерегал её, как дичь, ждал её появления и незаметно наблюдал за ней, стоило ей оказаться в поле его зрения. Ресторан, холл, пляж, терраса, где проходили вечерняя анимация и шоу, бар… Везде его невидимое око следило за каждым её движением.

Он уже знал, что женщина была любительницей вставать рано, понял в первый же день. Ранним утром появлялась в ресторане, пока там почти никого не было. Сразу брала свежевыжатый сок. Выпивала его там же, возле стола с графинами и бойлерами. Затем обходила с тарелкой стойки с едой, внимательно изучала названия, затем накладывала себе приглянувшееся. Теперь он знает – она любит круассаны с горячим шоколадом. Это её ежедневный завтрак. Он усмехнулся… Наливала себе чашку кофе. Просматривала за завтраком свой телефон. «Кто тебе пишет, женщина? Кто звонит? Мужчина? Родственники?» – одолевали вопросы Абдель-Керима. Как узнать и не выдать себя?! Было и неловко, и неопределённость мучила.

Потом она шла на пляж. Он видел, как она проходит мимо лавки со всякой мишурой и бижутерией, как ей вслед кричат приветствие, а она только кивает смущённо, не останавливаясь. Надо будет разобраться с бесцеремонным лавочником, сделал он пометку у себя в голове.

Однажды он её засёк на обратном пути с пляжа в номер. Она задержалась у лавки. Стараясь оставаться незамеченным, он стоял и смотрел. «Женщины, женщины… Любите всё блестящее», – пронеслось в мыслях.

– О, сколько у вас красивых штучек, – восхищалась женщина.

– Да-да… и все они могут оказаться на ваших прекрасных запястьях, – без запинки ответил лавочник и начал суетиться вокруг неё.

– Ну… не все… Но вот этот, этот, этот и вот ещё вон тот отложите-ка, чтоб я потом начала выбирать…

– О, без вопросов, мадам, всё что скажете… а смотрите, мадам, этот вообще точно вам подойдёт, еще тот и тот. Всё это сделано как будто для вас… Так красиво, так мило, так подходит. Всё это я тоже снимаю и складываю рядом с теми, что вы приказали. Ок?

– Нет, не ок! Я сама всё выберу, потом будем разбираться, что мне взять, а что оставить.

Руки её, наконец дорвавшись до шариков, ромбиков, кубиков, которые висели там и шуршали, шелестели, звенели, перебирали всё подряд…

Он любовался ею, испытывая умиление. В итоге она накупила всяких стекляшек, торговалась смешно и, как ей показалось, сбила цену, что вызвало в душе Абдель-Керима усмешку и захлестнуло волной нежности… Это всё барахло и десяти центов не стоило, милая, а ты отдала за него целых десять долларов! Нет, всё же надо будет обязательно разобраться с лавочником…

И ещё кое-какие мысли у него появились: женщина любит украшения. «Я бы подарил тебе золото…» – чуть не сказал он вслух, сам не ожидая от себя подобной мысли. Что с ним происходит?

Он видел её и на пляже, как бы невзначай заходя туда, якобы переброситься парой-другой фраз с пляжными охранниками. Импонировало, что она быстро отгоняет от себя продавцов экскурсий и массажа, не позволяя им надоедать ей. Это тебе в плюс, женщина, – отмечал для себя Абдель-Керим. И пляжный наряд у неё более чем скромный: тёмного цвета закрытый купальник, даже с маленькой юбочкой, прикрывающей полноватые бёдра… «Лучше бы, конечно, буркини смотрелось на тебе», – прикидывал он, представляя женщину в мусульманском наглухо закрытом пляжном костюме, и это наполняло его желанием. Но он давно смирился с тем, что у европеек свои эталоны красоты, моды и традиций, и махнул на всё это рукой.

Её поведение свидетельствовало о ней как об очень стыдливой и скромной даме, и это его дополнительно заводило, и заводило не на шутку.

За столько дней её пребывания здесь – и ни одного знакомства, за исключением какой-то странной пожилой дамы в панаме, но та не в счёт. Ни разу не вышла за территорию отеля… Хоть он не раз видел восхищённые мужские взгляды ей вслед, и она не могла не заметить их. С этим он ничего не мог сделать, и он ловил себя на том, что это его неимоверно бесит. Она лишь краснела и опускала глаза, замечая горячие мужские взгляды. Ни разу не застал он её за разговором с мужчиной (не считая лавочника). Один из официантов, засмотревшись на неё, выронил поднос с посудой. Был большой скандал по этому поводу с распорядителем ресторана, и парню тут же сменили вид работы, отправив в глубины кухни мыть полы.

Во время ужина эта русская приходила неизменно в вечернем наряде – платье или лёгком брючном костюме – и лодочках на каблуке, в руках блестящая сумочка. Это было не просто изысканно, а в глазах Абдель-Керима считалось данью уважения ресторанной традиции. Никогда не заказывала алкогольных напитков. Только минеральная вода или сок… Ещё один плюс.

Абдель-Керима умиляло то, что русская ни разу не пропустила вечернего шоу. Хохотала до слёз, весело хлопала в ладоши, восторженно кричала «Браво! Бис!» Значит, нравилось! Его заслуга… Не зря он старался, выбирая, как на конкурс, команды аниматоров и приглашённых артистов.

И пианистка Лариса, тоже русская, его протеже, исполняет хорошо на рояле всякие мелодии. В один из вечеров он с удивлением смотрел, как Марина расчувствовалась после какой-то заунывной русской песни: песня ей понравилась настолько, что она угостила пианистку то ли коктейлем, то ли соком… Знак уважения, – подчеркнул для себя Абдель-Керим, ещё один плюс. Потом женщины сидели вместе и разговаривали. Обе русские – конечно, найдут тему для разговоров, к тому же Лариса давно не была на родине.