Текст книги "Бессмертные Вороны"

По закону показаний потерпевших должно хватить для того, чтобы вынести обвинение, однако Алиса и Югас, как сказал Рудской – хотя Белый так не считал, – «относительно легко отделались», и оттого дело оказалось сложным не только для следствия, но и для суда. Более того, окончательное решение психиатрического освидетельствования Невзорова до сих пор принято не было. Больше всего Александр Белый боялся того, что бывший напарник избежит наказания. Он потратил немало сил, был на грани увольнения, едва смог спасти двух девушек от страшной смерти и внутренне содрогался от мысли, что Вячеслав Невзоров может выйти сухим из воды.

– Осталось семь минут, – сказал мужчина у стены.

Александр Белый неуверенно закивал и заерзал на стуле. Вячеслав Невзоров поймал взгляд бывшего коллеги и улыбнулся, но выражение его лица от этого не стало приятнее. Напротив, оно было так же пугающе, как сверкнувшая на безоблачном небе молния. Его улыбка отозвалась раскатом грома в нервно вздымающейся груди Белого.

– Ладно, я тут зачем… – начал он и тут же замолчал, услышав, как сильно задрожал голос.

Александр избегал смотреть на Невзорова. Создавалось впечатление, что преступник здесь он, а не человек в наручниках. Испуганный, нерешительный, нервный Белый напротив пышущего уверенностью и превосходством Невзорова. Он понимал, что времени остается немного, и надеялся, что бывший напарник сам захочет что-то сказать ему.

– Пять минут.

Собрав всю ту немногую решимость, что в нем осталась, Александр Белый спросил дрогнувшим голосом:

– Почему?

Вячеслав Невзоров наклонился вперед, уперев сложенные руки в стол, и поймал блуждающий взгляд молодого следователя перед ним.

– Почему ты все это сделал? – повторил Белый, до боли сжав кулаки.

– Не понимаю, о чем ты, – скучающе ответил Невзоров, не отрывая пристального взгляда от бывшего напарника.

– Ты действительно считал меня идиотом… Да, я и был идиотом. И остаюсь им, похоже, раз пришел сюда в надежде узнать правду, – затараторил Александр, вдохнул и продолжил: – Ладно, если ты не хочешь говорить, как убивал всех этих людей… Сколько их вообще было? Это не дает мне покоя… Если бы я тогда не успел… Алиса… Ее бы… – запнулся он. – Ты хотел убить ее… Я никогда тебя не прощу. Ни за что на свете!

– Я и не собирался просить прощения, – сказал Невзоров, прищурившись.

– Но тебе есть за что! У меня столько вопросов… Но я только что понял, что не получу ответа ни на один из них. Ты – чудовище. Монстр. Я думал, что ты хороший человек, законопослушный… Мне хотелось быть похожим на тебя, черт возьми! – почти выкрикнул Белый и тут же осекся, тяжело задышал и перевел дыхание. – Боже… Зачем я здесь? Это же все не имеет смысла…

Вячеслав Невзоров приподнял плечи, продолжая смотреть и слушать, но не произнес ни слова. Мужчина у стены сообщил им, что осталось две минуты. Александр сжал кулаки до тихого хруста, который словно привел его в чувство. Он встретился взглядом с бывшим напарником и сказал:

– Что ты знаешь об исчезновении Бакуменко?

– Кого?

– Юлии Бакуменко. Пропала на прошлой неделе. Каким-то образом заявление попало ко мне. Это твоих рук дело? Как ты это провернул?

Невзоров закрыл глаза и покачал головой. Он был похож на теряющего терпение взрослого, который пытался объяснить ребенку кажущиеся совершенно очевидными для него вещи.

– Ты мне омерзителен! Зря я это затеял… С меня хватит, – сказал Белый, резко поднявшись со стула.

– Стой, – бросил Вячеслав Невзоров.

Александр застыл на месте, посмотрев на бывшего напарника сверху вниз. Тот поднял на него взгляд и невозмутимым, будничным тоном произнес:

– Ты мне должен.

– Я ничего тебе не должен, – возмущенно огрызнулся Белый.

– Выписка, – напомнил Невзоров. – Услуга за услугу.

Сердце ухнуло вниз. Он побледнел и открыл рот в изумлении. В ушах поднялся тоненький визг, и Белого качнуло в сторону. Парень запаниковал, но успел ухватиться за стол и удержаться на ногах. На лице Невзорова появилась улыбка победителя. Сейчас он и был победителем.

Александр даже не подозревал, чем обернется для него просьба получить выписку из лаборатории, которая, хоть и привела расследование в нужном направлении, по итогу не сыграла большой роли в суде. Он не хотел ничего делать для убийцы, который не признавал своей вины в смертях ни в чем не повинных людей, но Белый был человеком чести. Именно таким воспитали его родители, и ни разу за двадцать пять лет жизни ему не приходилось нарушать данное однажды слово.

– Что ты хочешь?

– Назови имя, – коротко ответил Невзоров.

Белый уставился на него в недоумении. Мужчина вздохнул и сказал:

– Ты не изменился. Все такой же тупой, как и твоя подружка. Я не верю в эту чушь с вещими снами твоей Алисы. Она не могла оказаться в том месте сама. Кто-то сообщил ей об этом. И я хочу знать, кто. – Невзоров сделал короткую паузу. – Имя. Мне нужно имя этого человека. У меня все.

Вячеслав Невзоров резко встал из-за стола. Александр сделал шаг к нему, желая что-то сказать, но мужчина у стены открыл дверь и без слов указал на часы. Время их общения закончилось. Сотрудник СИЗО увел Невзорова обратно в камеру.

Белый почти сбежал оттуда. Он надеялся, что тяжесть на сердце после этой встречи уйдет, но она только умножилась.

Оказавшись на улице, Александр достал телефон из кармана куртки и в тот же момент увидел, что ему звонит Антон Со́личев.

– Алло, – ответил он на вызов.

– Белый, срочно возвращайся в отдел! У нас инфа по делу Бакуменко. Быстро!

После чего в трубке раздались короткие повторяющиеся гудки.

Глава 5

И сила Их в том знании, что недоступно людям.

«О Великих Воронах»

I

Николай Александрович поздоровался с Алисой и пригласил ее последовать в кабинет. Расположившись на стуле напротив, она смущенно улыбнулась и поправила воротник водолазки. Сегодня Николай Картунин был одет в медицинский халат, серую рубашку и темные брюки с серебряной пряжкой на ремне. Он выглядел, как всегда, великолепно, держался уверенно и спокойно, чем легко располагал к себе.

– Как ваше самочувствие? – спросил Николай Александрович.

Алиса неуверенно покачала головой, издав протяжный звук на выдохе с закрытым ртом. Он посмотрел на нее, не торопя, спокойно ожидая ответ.

– Не очень, – призналась она.

– Расскажите, что именно вас беспокоит, – предложил Николай. – Можете переместиться на диван, если желаете.

Алиса сделала так, как он сказал. Приставленный спинкой к белой стене светло-бежевый диван был значительно удобнее стула и потому, откинувшись на нем, она смогла немного расслабиться. Сделала несколько медленных вдохов и выдохов, посмотрела на Николая Александровича и приступила к рассказу. Поведала ему все: подробности сновидения, свою прогулку до сеанса, пугающую дрожь в теле после пробуждения. Он слушал ее внимательно, время от времени делая пометки на бумаге, и подбадривающе кивал, когда Алиса замолкала в нерешительности.

– Я правильно понял, что вы избегаете заходить в кофейню, в которой работал Андрей?

– Да. Мне тяжело даже думать об этом…

– Что именно вы чувствуете?

– Вину. Что не смогла ничего сделать.

– Алиса, вы верно оцениваете свои возможности? Как хорошо вы знали Андрея?

– Он был моим бариста больше года. Ну, – поспешно пояснила она, – незнакомым человеком, с которым мне было на удивление легко. Андрей всегда выделял меня среди остальных посетителей.

– Общались ли вы за пределами кофейни?

– Нет.

– Значит, вы не можете сказать, что знали его хорошо?

– Наверное, да.

– Давайте смоделируем ситуацию. Вернемся в день, когда он еще жив. И вы знаете о том, что может произойти. Как вы поступите?

Алиса замялась и склонила голову. Капелька пота скатилась по виску. Ей стало невыносимо жарко. Заметив это, Николай предложил воды из кулера в кабинете. Он встал, взял бумажный стаканчик и наполнил его. Она забрала протянутую ей воду и сделала несколько коротких глотков.

– Спасибо… На самом деле я не уверена, что смогла бы предупредить его… Думаю, мне не хватило бы уверенности.

Николай Александрович вернулся за свой стол, посмотрел на нее и уточнил:

– Уверенности, чтобы заговорить с ним, или в том, что это может произойти?

– В том, что он мне поверит.

– Почему вы так думаете?

– Потому что я не уверена, что сама бы поверила, скажи мне кто-то нечто подобное.

– Какой из этого можно сделать вывод?

– Что это пустое переживание?

– Это решать исключительно вам, Алиса, – мягко ответил Николай.

– И как мне быть тогда? Что мне сделать, чтобы стало лучше?

– Вы можете сходить в эту кофейню. Лучше, если пойдете туда не одна. Наблюдайте за своими мыслями, но не подавляйте их. Позвольте им течь, как ручей. В этот момент вы можете испытать тревогу. Это нормально. Постарайтесь не зацикливаться на этом чувстве, не подавляйте, но и не отрицайте. Вы все еще ведете дневник эмоций?

– Да.

– Замечательно, – сказал Николай Александрович с улыбкой. – Продолжайте. После похода в кофейню запишите все, что посчитаете нужным – свои чувства, мысли, ощущения. И постарайтесь напротив негативных мыслей определить реалистичные. Вы помните, как это делается. Если нужна будет моя помощь, приносите дневник на следующий сеанс.

– Хорошо… Но с кем мне туда пойти? – спросила она, бросив скромный взгляд на него.

– Что насчет вашего нового друга Александра Белого? Вы ведь поддерживаете связь?

– Да, мы общаемся. Редко, конечно, но… – протянула Алиса, – я спрошу у него. Но про мой сон… Не знаю, что и думать.

– Кошмары вызваны тем негативным опытом, который вы ранее получили. Не по своей вине, хочу заметить. Вами двигали альтруистические намерения, за что вас можно только похвалить. Пережитое вами – ужасно. Психика любого человека, даже самого уравновешенного и здорового, подверглась бы не меньшему удару. Однако стоит ответить на вопрос: «Сейчас вы чувствуете себя в безопасности?»

– Конкретно сейчас?

Николай Александрович спокойно кивнул.

– Да, сейчас я в безопасности. Но Невзорова все еще не посадили… И если вдруг он окажется на свободе…

– К сожалению или к счастью, мы не можем предсказать будущее, – осторожно заметил Николай Картунин. – Но проработка различных сценариев со словом «если» способна привести как к негативной реакции, так и к позитивной. Предположим, если Невзорова осудят и посадят в тюрьму. Что вы тогда будете чувствовать?

– Спокойствие, наверное…

– Он сейчас под стражей, правильно?

– Верно.

– Получается, вам ничего не угрожает. Человек, который хотел лишить вас жизни, на данный момент находится за решеткой. И в ближайшем окружении есть люди, которым вы дороги. Те, кто готов оберегать и защищать вас.

Перед мысленным взором Алисы появилось улыбающееся лицо Александра Белого. Во взгляде светло-голубых глаз было столько тепла, что девушку буквально бросило в жар. Он смотрел на нее с такой нежностью, что белые, как первый снег, ресницы немного подрагивали от бушевавших в нем чувств.

Его образ встрепенулся, парень запрокинул голову и рассмеялся, прикрыв глаза. Она успела заметить, что Александр часто делал так, когда ему было по-настоящему весело. «Это на самом деле мило», – подумала Алиса. Они стояли так близко, что она могла почувствовать исходящее от него тепло. От его светлых волос пахло лаймом и мятой. И этот запах вызывал неожиданное покалывание в ладонях.

– Думаю, да. Сейчас я в безопасности, – прошептала Алиса.

– Что касается вашей симптоматики, я вынужден изменить план лечения и настоять на том, чтобы вы как можно скорее сдали анализы, – сказал Николай Александрович, щелкнув ручкой и начав что-то писать на чистом коротком листе бумаги. – Это необходимо для того, чтобы исключить иные патологии и сделать окончательный вывод о том, что она вызвана пережитым ранее стрессом. Или же приемом новых лекарств. Так или иначе, прием старых препаратов вы должны прекратить.

– Я все сдам… В прошлый раз как-то… Не до этого было…

– Возьмите, – сказал он, протянув ей лист со списком анализов. – Адрес моей почты указан внизу. Как только придут результаты, я ознакомлюсь с ними, и мы сможем провести следующий сеанс.

– У меня недалеко от дома есть клиника. Я завтра же приду туда и все сделаю. Единственное… Образ из моего сна… Который пел колыбельную.

– Вы узнали его?

– Мне кажется, да, – неуверенно ответила Алиса. – Такое чувство, что я знаю его. Но мы никогда не виделись. Это… Сложно объяснить…

Она подняла голову и посмотрела на настенные часы. Время их сеанса закончилось четыре минуты назад.

– Простите, я задерживаю вас… – сказала Алиса, вставая с дивана и хватая свой рюкзак.

– Это не страшно, – успокоил ее Николай Картунин, достал бланк для рецепта и стал писать на нем что-то. – Если вам сейчас сложно сформулировать мысль, не мучайте себя. Однако вы правы. К сожалению, время сеанса и правда подошло к концу.

– Думаю, это не так уж и важно… – пробормотала она на выдохе.

– Как посчитаете нужным. Решение все равно за вами, – сказал он, поставил подпись и печать на рецепте и протянул ей. – Уверен, что мы со всем справимся. Мы ведь команда?

– Да, мы команда, – подтвердила Алиса, забрала рецепт и расплылась в широкой глупой улыбке. «Боже, он помнит, что говорил тогда… Может, и то прикосновение тоже… – подумала она, бросая быстрый взгляд на мужчину, который встал и пошел к двери. – Нет, не нужно об этом думать. Он слишком хорош. Такой, как он, никогда не посмотрит на меня как на девушку. Вряд ли то прикосновение вообще что-то для него значило».

– Прошу, – сказал Николай Александрович, придерживая дверь перед Алисой.

Смущенно поблагодарив, она вышла из кабинета вместе с ним. Следующий сеанс был назначен на 25 ноября.

Общение с Николаем всегда действовало на Алису в хорошем смысле опьяняюще. Она вышла из клиники в приподнятом настроении и достала телефон из кармана куртки. Открыла переписку с Белым и прочла его последнее сообщение: «Хорошо. Я вечером уточню». Недолго думая, Алиса напечатала и отправила короткое: «Встретимся завтра».

II

Антон Соличев разговаривал с Савелием, когда Александр вошел в холл. Молодой следователь приблизился к ним, и они обменялись рукопожатиями. Он поинтересовался последними новостями, в том числе об исчезновении Юлии Бакуменко.

– Родителей у нее нет, – сказал Савелий. – Ее бабушка уже месяц в больнице после операции на почках. Какие-то осложнения. Так что девчонка неделю до исчезновения жила одна.

– А я успел удивиться, почему заявление писали не родственники, – признался Белый и посмотрел на Антона. – Что ты нашел?

– Таксиста, который довозил Бакуменко до дома, – ответил он.

– Я с тобой, – сказал Александр, повернувшись к Савелию.

Мужчина кивнул и сделал жест рукой, приглашая идти за ним. Белый попрощался с Антоном и последовал в допросную комнату.

Таксистом оказался невысокого роста круглолицый мужчина предпенсионного возраста по имени Константин. Озвучив всю запрошенную Савелием информацию, он расположился за столом напротив молодого следователя и оперативника.

– В какое время вы забрали Юлию Бакуменко? – задал первый вопрос Александр Белый.

– Э-э-э, прямо точно время не назову. В приложении где-то было, если прямо нужно, – ответил Константин, почесав за ухом. – Темно было. Три с чем-то. Четырех часов еще не было.

– Ее кто-то провожал или она села в машину одна?

– Парнишка какой-то. Высокий такой, с хвостиком на башке. Посадил ее, и все. Поехали.

– Во сколько и где вы высадили девушку?

– Минут двадцать или тридцать поездка была. Машин ночью почти нет, я потому в это время и таксую. Может, часа в четыре и ее привез. Рассвет еще даже не наклевывался. Высадил? Какую точку указали, там и высадил. У дома, наверное.

– Назовите адрес.

Константин накренился и попытался достать телефон из кармана брюк. Ему мешал округлый живот, выступающий под коричневым свитером, но через минуту он уже вводил пароль на экране.

– Я без очков плохо вижу, так что вот, – сказал таксист и протянул Белому телефон с открытым приложением.

Александр забрал его и открыл историю выполненных заказов. Найдя нужную информацию, он продиктовал ее Савелию, который сверил время и адрес, продиктованные ранее Димой. Вернув телефон, Белый задал следующий вопрос:

– В каком состоянии пребывала девушка во время поездки?

– Сонная была. Прямо пахло от нее. Алкоголем. Почти не говорила ничего. Когда довез до места, уснула, видать. Пришлось пару раз толкнуть, чтобы проснулась.

– И что произошло далее? – спросил Савелий.

– Она оклемалась. Пробурчала что-то, я не расслышал что, и вышла из машины. А я уехал прямо в центр. Оттуда заказов ночью больше, чем из спальников.

– Вы видели, куда направилась девушка после того, как вышла из автомобиля?

– Нет, я не обратил внимания.

– Она вошла в подъезд? – спросил Савелий.

– Может быть, заметили кого-то подозрительного? – подхватил Белый.

– Не помню. Вроде на улице стояла, когда я уехал. А большего и не знаю.

Савелий озвучил записанную во время разговора информацию, получил от Константина подпись и коротко пожал ему руку. Мужчина пожелал им доброго дня, и все трое вышли из допросной.

Белый повернулся к совершенно спокойному Савелию и взволнованно спросил:

– Ты ему веришь?

Савелий равнодушно пожал плечами.

– Камеры проверяли? – уточнил Александр.

– Разумеется. Несостыковок нет.

– Я про камеры рядом с ее домом.

– Мы не в Москве или Питере, чтобы на каждом углу камера висела, – лениво заметил Савелий.

– Их там нет? Даже рядом? – удивился Белый.

– Спроси у Соличева. Я пойду делом займусь, – сказал он, похлопал его по плечу и направился по коридору к лестнице.

Александру не нравилось, как двигалось это дело. Стоило признать, что исчезновения были однозначно одними из самых сложных дел из-за своей неопределенности. С пропавшим человеком могло произойти все, что угодно. Причастен ли кто-либо к исчезновению девушки или это был ее осознанный выбор, после которого с ней произошло нечто, из-за чего она больше не вышла на связь? Исходя из имеющихся данных, Белый сделал вывод, что Юлия в полусонном состоянии вряд ли могла принять решение сбежать. Значит, кто-то приложил руку к ее исчезновению. Хотя в глубине души Александр надеялся, что спустя время девушка вернется сама и все закончится благополучно для всех: и для болеющей бабушки, и для переживающих друзей, и для следствия, и для самой Юлии.

Он достал телефон и написал Антону сообщение: «Нужна инфа с камер у дома Бакуменко. Получится?» Отправив его, Белый окинул взглядом пустой коридор: все были на своих рабочих местах. Ему стало неуютно от окружившей его тишины, перебиваемой только ленивым жужжанием лампы над головой.

Александр направился к себе. В холле темноволосая коллега тихо поздоровалась с ним, на что Белый ответил кивком. Переступив порог кабинета, он резко закашлял – воздух оказался спертым, тяжелым – и подошел к окну. Открыл его пошире и сделал глубокий вдох.

Холодный пыльный ноябрь медленно подходил к концу. Белый ждал зиму с надеждой на то, что вместе с первыми сугробами к нему придет долгожданное успокоение. Однако оно могло ему только сниться: выбранная им работа оказалась воплощением суеты и постоянной головной боли, а подаренный отцом пес добавил Александру дополнительных хлопот. Была еще Алиса, мысли о которой вызывали в груди приятное, ранее незнакомое Белому ощущение.

Когда-то Невзоров назвал его наивным дураком, указывая на быстро возникшую симпатию и, как следствие, доверие напарника к синеволосой девушке. И снова Вячеслав оказался прав. Поселившиеся в нем чувства к Алисе невозможно было отрицать. Белый не знал, как подступиться к ней, как расположить к себе настолько, чтобы она могла ощущать себя рядом легко и беззаботно. И это по-настоящему его волновало.

Раздался звук уведомления. Он переместил взгляд с окна на экран телефона и широко улыбнулся. Ему пришло сообщение от Алисы. Почувствовал удовлетворение с долей волнения, когда прочел ответ: «Встретимся завтра». Белый решил не давить вопросами и уточнить время и место ближе к вечеру.

Александр положил телефон на подоконник и прикоснулся ладонями к горячей батарее. Холодный воздух обдувал его лицо, а согревающее тепло поднималось от длинных пальцев к участившему свой ход сердцу. Телефон завибрировал, и на экране высветилось новое сообщение, на этот раз от Соличева: «Камер во дворе Бакуменко нет».

III

Она выдыхает стон, запрокинув голову назад. Его близость и такие желанные прикосновения поднимают в ней волну неведомой до этого страсти. Волосы струятся по подушке, спина изгибается, ноги дрожат от желания, что уже невозможно скрыть. По лбу стекают капельки пота. Комната наполняется мерцающим светом. Или у нее разыгралось воображение?

Алиса приподнимается на локтях и ловит на себе взгляд серых глаз. Мужчина хищно улыбается, положив подбородок на ее плоский живот. Сердце бьется с такой силой, что тело начало вздрагивать ему в такт.

– Как ты себя чувствуешь? – спрашивает Николай, немного наклонив голову так, что черные волосы изящно падают на его лицо.

Бархатный голос любимого мужчины вызывает в ней волну мурашек, скользящих от затылка по позвоночнику к ногам. Она одновременно хочет спрятаться от него и отдаться ему без остатка. Алиса и мечтать не могла о том, что однажды окажется в его объятиях, совершенно обнаженная и податливая. Однако теперь это происходит, и ничего уже не изменить.

Николай приподнимается, и она видит, как перекатываются мышцы под светлой кожей. Его широкие плечи, красивая шея и умопомрачительно соблазнительное выражение прекрасного лица – все это достойно кисти самого талантливого художника или долота непревзойденного скульптора.

– Я… Мне… – пытается сказать Алиса.

Он касается ее губ своими. Легко, невесомо, мягко. Этот поцелуй вызывает в ней тянуще-сладостное ощущение внизу живота. Она тихо стонет в теплые губы Николая, вызвав на его лице великолепную улыбку.

Мужчина вскидывает руку и нежно проводит пальцами от шеи девушки до лобка. Алиса вздрагивает. Голова кружится от этих едва ощутимых прохладных прикосновений. Она вновь сползает по мягкой кровати и падает головой на подушку.

Горячее дыхание опаляет внутреннюю сторону бедра. Ласковые губы оставляют цепочку поцелуев, приближаясь к самому чувствительному месту. Алиса сжимает пальцами простынью когда он подтягивает ее за бедра ближе к себе. Страсть между ними нарастает с каждым новым мгновением. Грудь девушки вздымается от частых прерывистых вдохов. Он обхватывает губами ее клитор и совершает осторожные круговые движения языком. Алиса вздрагивает каждую секунду, не в силах себя контролировать. Сладостные стоны срываются с пересохших губ. Она запрокидывает голову. Светлый потолок начинает кружиться перед глазами.

Алиса задерживает дыхание. Его движения становятся быстрее и резче. Ее бедра вздрагивают вслед за ними. Он знает, что делает, и она отдается ему без остатка. Напряжение достигает своего пика. Девушка несколько раз крупно вздрагивает, изгибаясь на кровати. Сладостное чувство разливается по телу, вызывая приятное покалывание в месте, где только что были его губы.

Уши заложило от нахлынувшего на нее оргазма. Он целует ее чуть ниже лобка и подтягивается на локтях. Все еще не пришедшая в себя от его ласк Алиса слышит приглушенный голос:

– Какая чудесная родинка.

Она не видит, а чувствует, как он ложится на нее. Девушка проводит пальцами по его животу и касается горячей твердой плоти, которая податливо ударяется ей в ладонь. Секунда – и мягкие влажные губы накрывают ее. Их языки сплетаются в страстном танце, что поднимает в ней волну новых мурашек и невероятного желания.

Она приоткрывает глаза, когда он немного отстраняется. Теплая ладонь скользит по ее щеке к ушку. Алиса видит в глазах напротив бескрайнюю синеву летнего неба с редкими невесомыми облаками. Эти густые светлые ресницы кажутся ей самыми красивыми на всем белом свете.

Он вновь целует, не давая ей опомниться. Свежий мятно-лаймовый аромат окутывает все вокруг. Его пальцы ласково гладят ее лицо. Головокружение становится невыносимым, и Алиса выдыхает ему в рот:

– Я…

Он на секунду отстраняется и страстно шепчет:

– Я тоже люблю тебя, Алиса…

И снова их губы сливаются в поцелуе. Он ласкает ее пальцами второй руки, совершая уверенные круговые движения. Их сознания затуманены желанием.

– Саша… – успевает прошептать Алиса, когда он отстраняется, чтобы вдохнуть.

Она прижимается к нему грудью, проводит ладонью по всей длине члена и обхватывает его. Белый возбужденно выдыхает, и этот звук срывает все запреты, поднимая в ней новую волну желания. Он едва слышно произносит:

– Я хочу тебя…

– И я…

Александр целует скулу Алисы и опускается к шее. Она тоже не прерывается, совершая быстрые ритмичные движения рукой. Эту страсть невозможно остановить и объяснить. И они намерены поддаться захлестнувшему их желанию.

Белый берет ее руку, мягко целует и опускается на локтях. Теперь их тела так близко друг к другу, как никогда прежде. Еще мгновение – и они становятся одним целым.