Текст книги "Соскучилась…"

Успокаивает?

Тише, тише, прижмись. Успокаивает? Миллиарды погружений в выдуманную собственную реальность, зачастую принимая чужие правила и погружаясь. Швейцарские ученые публикуют забавные короткие очерки о мифе разумности индивидуума с его взрослением. Поступки, решения, мысли, выдуманная необходимость потребностей задает скорость окружения, выбранными проекты с погружением в создание ячейки, себе подобных, дерева, строений. Способы череды ускорений различны лишь с беглого взгляда, не торопясь, по крупинкам систематизируя происходящие действия, контент, под анализ, отшелушившая особенности регионов, стоимостей, обычаев и еще парочки факторов, в остатке – пугающее однообразие человеческих дорог. Схожие удары о лампочку во мраке, миллиарды обжигающих действий, но не меняющих сути глобально. В большинстве истерзанные странным бегом выживания с виражами, длиной от 6 до 7 десятилетий. Умудряясь до безумия раствориться друг в дружке, неустанно навязывая собственные выдуманными картинками восприятия шарика, предлагая участие в долгосрочных совместных. Отсчитывая сотни часов, взрослея, прорастают глупости, напичкав страхами, отставшие от стремительной смены правил на шарике, с изношенными внутренними аккумуляторами, уже не держат более восьми, с продолжением в ночи безумные. Демонстрация витрину с внутренними манекенами, зажатых в позах напускной серьезности, вводит некоторых окружающих в транс уважения, преклонения пред зачастую голыми. Лишь после 70 выдохнув, заглянув за занавес смысла пребывания, водружают на вешалку туманную репутацию. С облегчением наполнения счастьем погружаются снова в детство, в охапку собрав внуков, схожих по восприятию, сбрасывая напускное, осознавая короткий остаток, черпая жменями упущенную радость искорок, по сути растеряв в прошлых действиях, в насыщении знаниями.

Тише, тише, прижмись. Успокаивает? Лучшее понимание исключительно на практических примерах без болотца теории. Слишком частые обиды, не позволяя спутникам иметь свое собственное мнение. Поглощает ощущение собственности. Глупости. Туман. Развеется. Утопия. Накапливая мили молчания в обидах, зачастую надуманы. Накапливая советы от графитовых пошлых, зажаты лепестки, раскрывающие прекрасные создания, скручены ограниченными мыслями. Встречая по дорогам тысячи френдли – добрых снаружи, подлых с цинизмом внутри. Дефицит встреч злых людей снаружи, нежных, нужных внутри.

Тише, тише, прижмись. Успокаивает? Достаточно у зеркала выпустить оскал, отдать накопившуюся ярость хищную зеркальной поверхности, после – под ледяной душ, выбить каплями усталость, добавляя пару лишних процентов зарядки энергии. Внутренний персонаж накапливает агрессию, сущность воинственности для выживания, продолжения, сосредоточен исключительно на достижении результата, мало отвлекают любые ограничения и раздражители. Ждет разрешения. Рекомендовано выпускать в привычной среде обитания.

Тише, тише, прижмись. Успокаивает? Цитируем подсмотренное в швейцарских исследованиях, основанных исключительно на практических кейсах. Соприкосновение людей, схожих в увлечениях, совместном черпании удовольствий в избранных занятиях, беседах, оценке восприятия, остальные шероховатости сглаживают вежливостью, молчанием, абсолютная максимальность совпадения штекерами. Лишь со временем от перенапряжения начинают плавиться, трезвая оценка позволяет констатировать – поступки, ранее скрытые, вперемешку со словами взглядов истинных неразумны и глупы. По эмоциям, не несущих в себе действий, но так кровоточат в моменте от нанесенных. Ученые предполагают, что с учетом продолжительного совместного пребывания на виду друг у друга и невозможности утаивать требуется выгул иных, ранее скрытых обитателей внутренней гостиницы. Среди них зачастую присутствует персонаж с обугленной воспитанием интеллигентностью, требующий эмоций в грубости, недовольства, несдержанности, как бы властитель грязно-серого, как и с домашними обитателями, позволяет себе то, что не смог бы позволить в среде обитания, где он охотится. Напрашивается вывод – идеальны взаимоотношения, которые мы боимся потерять, понимание о необходимости выгуливать скрытых ранее вовне для сохранения игры, выдуманной сблизившимися индивидуумами. Приводят пример ощущений, как от обладания дорогой игрушкой из детства, позаимствованной у друга из песочницы лишь на ограниченное время прогулки, отведенное одним из родителей, а после – снова недосягаема. Продолжая погружаться в исследования, акцентируя особое внимание наблюдения на кипящее, совместные домашние коммуникации меж партнерами, заканчивающиеся истериками, спустя годы обнаруживают ранее не известные, а вернее, скрытые от внешнего черты характера, вернее, их другие лица внутри. Как же так? Ведь в изначальных клятвах, словах преданных, горячо предоставленных в клятвах, первые месяц – год – два слышим иное, зачастую желаемое, объединяющее, для взаимодействия. Давали один – два – три внешние, но не остальные внутренние. А после? Вежливость закипает со временем в сдерживании. Часто в описаниях упоминается о не контролируемом-хищном, решительном, ярком. Именно оно приводит зачастую к физическому сближению, но после наносит порезы душевные приблизившимся. В пылу не успевают сбросить доспехи, врываясь в деревушку домашнего спокойствия, разбрасывая отрезки фраз циничных, отравляя, выжигая созданное. Парадоксально, но характерно обоим полам в зависимости от ситуации. Что советуют признанные швейцарские? Не торопясь осознать природу, понять неизбежность происходящего. Предоставление часов для внутренних чудовищ, рыскать в чащах, вытрясая лишнее, избавляясь от ненасытного. Возвращаясь к уюту, по крупицам созданному. Человек же – осознанная личность? При наборе психологического спокойствия в насыщении свободой каждого, замеряя в моменте, при включенной внешней картинке – абсолютная адекватность и человечность во всех общепринятых канонах морали. Но еще раз подчеркивают, исключительно при погружении во внешнюю среду, где требуется предоставить привычный образ поведения, мыслей, фраз.

Кто и что влияет на внутренних? Предполагают, что скорость и количество взятых на себя обязательств, создающих неконтролируемо хаотичное количество задач, требующих зачастую незамедлительного принятия решений, несущих последствия на благополучие и иные факторы. Давление или понимание, что даже на отдыхе в уединении может осуществляться скрытое наблюдение, представители общества сохраняют прежнюю модель поведения. Не исключены ситуации, когда выбранная модель поведения подчеркивает статусность, доставляет, как в детстве, счастье от игры в данную минуту, но это вовсе не означает, что одновременно бурлит на пламени.

Захлопнула. «А проще? Для меня проще. Ты хочешь сказать, что как только ты прилетишь ко мне, вопьюсь зубками, погружусь на время, пока не утолю жажду соскучившейся? До последней капельки, пока не выгуляю свою внутри девочку, потрепанную без твоего внимания, но лишь на неделю, две, до тошноты… Пусть так, но я хочу обладать этими двумя, только одной, без твоих прошлых, настоящих, только одной. А после, снова простившись, буду копить соскученность по тебе пошлом! Прилетишь? Прилетай. От переизбытка энергии начала баловаться посещениями психолога. Слушает, после каждого сеанса исправно выписывает достижения фармы. Что делать? Слушаюсь. Пью. А после следующей бурной волны снова записываюсь и снова пью, пренебрегая по вечерам винными. Сними меня, пожалуйста, с часов циничного, чужого, с интереса на подсаживание, следующих чеках. Соскучилась. Знаю, ты умеешь убаюкивать, избавлять от грязного. Прилетай, правда, соскучились губы по небритой».

Послышалось

Что? Послышалось. Что-то стерлось, что-то потерялось, пока бродяжничала по рукам, забили гвозди циничные в дверцы ранее распахнутые, рождая местами агрессию, выполаскали в красках пепельных. Наблюдая, как смеешься, погружаясь, улавливая трепет ниточки внутренних, вздрагивают, дрожат от поданного напряжения, звон натянутого, картинка на внешнем экране краткая. Уже слишком потрепаны аккумуляторы, не хватает энергии на долгие вежливости. Усталость. Всепоглощающее уныние. Забавы с умилением от чужих, на экран выставленных, доверчиво предполагая, что у них по-другому. Пропадая в туманах контента яркого, листаешь, слегка завидуя. Пиная трезвым разумом, но, но как же так – очень, очень хочется. Констатируя, парадокс, при значительной разнице в возрасте намного больше усталости, по шею погружена в тишину болотца с тиною, вечерами кисти опущены, отобрав силы прежней сумасшедшей юности. Укрываясь теплым пледом, мерещится присутствие, венское, сладкое возвеличенное, это просто соскученность.

Что? Послышалось. Говорил шепотом? Ночью, иногда снится стук в дверь, просыпаюсь открывать, замираю. Также нет звонка, уютнее костяшками. Словно белоснежный пес, живущий ночным звуками, стригу кончиками ушей, предугадывая происходящее. Забавно, недостает игр в моменте, всплесков гейзеров, предоставлено для выводов на всеобщее – картинки постельные среди помятых простыней, спящий в черно-белом снимке. Глупая, лишь пример о шарике на схожесть роботов, не имеющего к… абсолютно никакого отношения.

Что? Послышалось. Набираешь кончиками, перебирая запросами на наличие случайно выставленного, оброненной в общедоступное информации. Словно та, прежняя, маленькая, с шоколадками и пироженками из-за нервов жменями, успокоить взбунтовавшиеся.

Что? Послышалось. Иногда сны погружают в реалистичные документалочки, пальцы чувствуют бархат кожи, губы, прикосновения к… видимо, не все канаты разорваны, и подсказывает шепот – прошлое еще повторится в недалеком будущем. Дольками. Понимание, фиксируя ощущения до абсолюта, без разницы, безразличие покойное о том, с кем-то в данную, обнуленная ревность к прошлому. Интерес исключительно к присутствующим, оттенками маячащим, роняющим фразы в ответ, разгребая среди соответствующую на данный интересам. Похищены мысли… Накапливающаяся соскученность, выбор из десятка персонажей в чуланчиках на самого ранимого с романтикой. Можно крепче запереть, можно бром подмешивать, но счет не на дни, счет уже давно идет на года, возможно десятки, а после? А после, разрывая верхние, клыками в обнаженное, словно голодные волки, насыщаясь друг другом, кусками отрывая плоть, наслаждаясь забытыми ощущениями прошлыми. Да, безусловно, временно, лишь выгулять, но до тошноты на последующие бесконечные…

Захлопнула. «А я соскучилась. Такое ощущение, солидарны внутренние обитатели в эгоистичном желании увидеться. Пусть исключительно за чашечкой. Пусть на пару. Пусть без слов, под мелодии французские. Одним из поздних винных, среди недели, пальцы сами по собственному заказывали билеты к тебе. Уснула. Вовремя. Как у тебя выходит сдерживать своих внутренних? Шмыгаю, простыла чуточку. А волны грохотом в барабанных, монотонно, выплескивая эмоции. Тихо у нас, прошли ливни, в унисон с моими всхлипами. А ты скоро? На всякий упомяну о своей летней соскученности. Вычитала, покорить знак – стать маленькой, предоставив заботиться, и так хочется. Стук? Как? Ты? Послышалось. Обнимешь оттуда? А я в ответ прижмусь губами шершавыми к черно-белой моей собственности».

Не реви

По барам вечерами, вспоминая, улыбаясь от пройденного, выкристаллизовывая на неделю следующую, собирая силы, оттаивая. Сказал, не реви, не реви, сказано. Двери смешны, непостоянны, еще встретятся, столько клятв в сердцах мочки улавливали, после также быстро выветривались, нужны свои куранты для обоих. Никто не виновен в боли, никто – всхлипами, позволили нарушать дозволенное, а там уж рутина, подгрызая ржавчиной, допуская усталость от насыщенности наличия рядом. Требуя схожести в целеустремленности. Все до абсолюта меняют окружение, кроме застрявших на веточках, обложив себя одеялками, баюкаются, но и там нет достаточного спокойствия, со временем привычное окружение созревает, опадает, сгнивает и снова заново или в тишине. Не плохи, не хороши, своеобразны и особенны по-своему. Сказал, не реви, не реви, сказано. Еще меньше нитей общего, лопаются, а у вас еще затеи об игре захватывающей, любопытство веером о сути обитателей шарика. Липкая тишина, болотцем затягивающая, трясина хлюпает, перекрывая доступы к кислороду. Забавно. Мы можем просто дружить на те, оставшиеся несколько процентов, нет обид, нет претензий, просто жадно времени мало. Но один среди тех, десятка внутренних обязательно со временем затопает ножкою, требуя снова опоить виноградными, закусками с плесенью. Вспыхнул свет, титры на экране, пора из теплых, насиженных к новым сладостям, где-то там впереди будет приподнят очередной занавес, с точно другими картинками, с учетом роста ставок, очевидно просто пропахшими цинизмом, но с настоящим терпением, хребет за хребтом перемалывающих. Сказал, не реви, не реви, сказано. Тишина отсутствия очаровательна, капля за слезинкой требует времени накопить сосуды с бесноватой скученностью. Отчего? Так скудно начитаны, без гигабайтов воображения, мечта о ситцевом платьице, добытчике, авто, домике, так страшно из… так пугает новое, стеснительно, а еще – что подумают и репутация. Так быстро распространяются морщины на сером, увядают искорки в достаточно упругом теле. Сказал, не реви, не реви, сказано. Забавно. Сороки, с отсутствием мыслей собственных, все ворованное, бесстыжие, без стеснения собирают комплименты фейковые. Впрочем, как и тут, чуть больше мешанинки, салатика из букв, но по сути – переплетение плеточек ранее прочитанного. Маскируемся под солнечными строгостью восприятия, хотя пружинки сливают внутреннее, прорвав оболочку упругую, хаотично выглядывают. Балуемся по вечерам, словосочетаниями жонглируя, глубже, глубже эффект наслаждения от безмолвного наблюдения, вгоняя в безрассудство надуманности. До сумасшествия не похожи, набрасываемся голодные для заправки баков, до последней капли друг у друга вычерпываем. Отшвыриваем обессиленные. Сказал, не реви, не реви, сказано. Парадокс, ум в абсолюте никак не зависит от возраста, напротив, обнаруживаем стройную закономерность – чем старше, тем жестче погружены испугами, до дрожи от всплесков, шорохов. Кем-то обижены, возможно, шрамы сердечные побаливают, нанесенные шипованными розгами, превращая с секундой каждою в беззвучных очередных социопатов, завалив истинные истории валунами по пещерам серого. Вежливость, мягкость, приглушенные звуки в диалоге ответные, как резиновые противозачаточные натянуты, скрывая скляночки с успокоителями, нынче с докторами в доверии. По душам уже невозможно, слишком дорого. День за днем шаблонами, вздрагивая от любого непонятого дуновения, шарахаясь от легкости предложенной. Удовольствие от игр со сложностями, наигрывая про себя ноты собственные, располагая их в заданном, прогнозируемом порядке, не менее трех подуровней сложности. Парадокс, все, что на поверхности, надоедает за мгновения, насытившись средней прожаркой, далее подташнивает. Прошлое в прошлое. Смеемся над завернутыми в упаковки красочной вежливости – манипуляциями, погружаясь в режиссерские короткометражки, сюжет с легким вращением на огне вертела с тушкою, опаляя внутренности доверчивой буренушки. Затрагивая струны жесткие, заставляя кружить забавно, неожиданно. Холодна снаружи, аморфна внутри, балуясь интима игрушками, фригидна фантазиями, наслаждаясь ограниченностью материального. Так же и продолжишь жить на обустроенной полочке, интересуясь обыденностью, изредка персонажи внутренние обязательно захотят в грязи испачкаться до воя с наслаждением. Сказал, не реви, не реви, сказано.

Захлопнула. «А я вот только твоими строками в последнее, балуюсь, разгадывая оттенки смысла. Странно, в зависимости от настроения, словно картины Дали, воспринимаю словосочетания по-разному, выплескивается вся палитра эмоций от раздражения до умиления. Грущу чаще. Солнце не балует. Океан обиделся. Дожди зарядили бессовестные. Пью. Больше времени в сетях. Нашла твои, разглядываю, танцую в фантазиях с тобой медленный. А все стучит, хочет дружить со мной. Что у тебя в голове? Как скоро? А ты? Скоро? Я дождусь. Соскучилась по тебе и в твоей голове осени. Знаю, не поглаживай, все будет хорошо. Может, такая для тебя одна-единственная».

Гостиница

С виду удачный день, рассосались сгустки дождливые. Уютное кафе в центре, привлекательно, обслуживание на уровне. День рождения, чей-то торт, поздравления, фоточки для сеточек, фоновая мелодия соответствующая. Возгласы. Две-три минуты, не более, потухли восторженные, милые, воцарилась тишина среди щебечущих. Гаджеты поглотили внимание. Словно чужие, на разных островках разбросаны. Вакуум. Счастье зафиксированное выложено, далее утерян интерес к происходящему, словно чужие, за столом за километры разбросаны.

Случайно прочтенная аксиома швейцарских ученых «О необходимости, во избежание расшатывания психологического равновесия, выгуливать каждого обитателя чуланчика во внутренней гостинице».

Не достаточно тысячи общих нитей, опутывающих внутренних персонажей, требуется чуть более семи тысяч. Может хищный обитатель гостиничных чуланчиков наслаждаться утехами, констатируя голодную схожесть в раскрепощении, насытившись за мгновения, выдворяется восвояси. Сменяя очередным, с уютными, мохнатыми, теплыми медвежьими лапами, убаюкивая ее маленькую, слегка расстроенную, в коротком платьице, укутывая в объятиях, шершавой ладоней поглаживая, наслаждаясь заботою, абсолютно не бесконечное состояние, также, наполнив сосуды, выгуляв, убирается, выпуская следующего. Тот, балованный, пахнет романтикой, за полночь отводя за руку в уютное, в мир волшебных теней, оттенков музыки, уединения, заказывая виноградное с бордовыми оттенками, с каждым глотком опьяняя ее сознание, наслаждаясь смущением, забавляясь раскатами грома, проблесками молний, вызванными колкостями, утолил и очередной. Сколько их?

Представляешь? По-прежнему без… собираются монетки горшочные. Горшки глупые. Выгуливая домашнего, пальцы самостоятельно занялись горшочными клумбами, чужая вотчина. Маттиола расцвела, напичканы стебельки хрупкие цветками. По закону… пропали запахи, так было ранее – пройдет, но момент счастья потерян, возможно, найдется в следующем. По-прежнему в Красной, особенные, позволившие себе роскошь ужина с «Бремя страстей…» и, заставив на автомате с пятнадцати, поставив на кон пироженку, преодолеть на последнем дыхании двадцать пять, хорошая. Опутав друг друга тысячей нитей, но их, к сожалению, не достаточно на долгую дистанцию. Терпение требуется, что редкость с бронзового века, бесценная. Вместо разрушения, сохраняя вежливое, могли бы угостить друг друга свежесваренным.

Поддержка – что знают о ней порхающие? Ухватила. Топнула. Пошли на уступки, далее конвейером. В абсолюте предложив провозгласить свои правила, разбалована, попирает предоставленную вежливость, сдерживая прикрытые лоскутками нотки стали. Наблюдая за подаренными вечерами, зная, что за последний десяток никто никогда вот так на руках, далее ожидая кусочек ответной благодарности – бесполезно, невоспитанная. Аппетиты в геометрической, с абсолютным отсутствием желания в ответ. Безобразно. Лишь по наивности предполагая, что, напитывая, направляя, на примерах демонстрируя, как это, изменится. Смешно, уважают среди всех обитателей лишь с холодом цинизма хищника. Каждая гипотеза нуждается в практике, жаль. Наших избранных обителей чуланчиков по-прежнему связывает тысяча нитей, пронизывающих, окутывающих, несмотря на бури внешние. Очнитесь, циничные, избалованные жалостью к себе. У березки останетесь, обиженные в одиночестве. Кроме щебета, тысячами звуков укрывшись в обустроенном гнезде чужими крыльями, со смешными паутинками. Фонтанирующие контентом многообещающим, но не несущим ни грамма ответственности, все больше акцент на прелестях, с желанием окучить, прополоть от лишнего, замахиваясь на годами проверенных-обслуживающих. Только память нашептывает, чаще именно громкие исчезают за мгновения, а тишиной обхаживающие, создавая заботу женскую на протяжении долгих лет, как швейцарские, своеобразная супруга без интима, покорная. Вместо разрушения, сохраняя вежливое, могли бы угостить друг друга свежесваренным.

А ты? А ты по-прежнему прячешься. Находя утехи в силе способных предоставить покровительство. Не позволяя себе роскошь уснуть в объятиях, скорости, страхи, без погружения. Обманут, знаешь сама, но так доверчиво снова граблями – так устроена. Сильная для внешнего, растоптана страхами внутренними. Пьешь? Да, иногда, мысли рабочие виноградное или более крепкие перезагружает, упрощая сложное, очень хочу сдвинуть с мертвой задуманное. Вспоминаешь? Конечно. Глупая девочка. Нас связывает тысяча нитей, восхищаясь целеустремленностью, погружаясь в бездонные. Поисковики балуются картинками, букетами пестря, хорошая. Всеобщее признание, уважение, щепоточку с обожанием, а после никому, никак, даже мне прежнему, мог подыграть, сказать, что мечтаю… Получив пощечину, со своими моралями, не вовремя… Хватает и без, не для того прихорашивалась. Зачем? Сама пьешь? Даже если выслушивая бред подружек… Вместо разрушения, сохраняя вежливое, могли бы угостить друг друга свежесваренным.

Знаешь, должно выстрелить настенное, все больше собирая данные, все чаще обнаруживаем наличие в предоставленной оболочке разных внутренних персонажей, опираясь на одобрение швейцарских ученых с дрожащими. Общаясь даже с тобой, применяя манеры и уровень общения как с маленькой, прикрывая ладошками, одновременно подключая к беседе соблазнительницу, чередуя в сообщениях, высекая до 2—3 минут, поддерживая беседу в соответствующих тональностях, получаем на противоположном проводе счастье. Пока заняты элементарной фиксацией, какие именно персонажи в данный момент на прогулке, не более двух, по статистике, экспериментируем, тестируем ключевыми фразами, тональностью звуков, сканируя фразы с вопросами, если все верно распознано, выпускаем от милости до хищника. Терапия до 2—3 минут, напитываются, получают пищу для энергии выпущенные, фиксируем влюбленность, возможность дальнейшего манипулирования по усмотрению. Всплывают клятвы о не причинении, ограничиваемся фиксацией. При этом приняв за аксиому повтора обитания схожих персонажей вне зависимости от региона. Подключаем горячих на эмоции, предполагая гипотезу, что априори у них чаще выгуливают определенные, не мешая существованию других обитателей гостиницы. Утомил? Сворачиваемся.

«Захлопнула. Мудрено. Балуешься?» «Любезный, счет, пожалуйста, кофе, виски и икра – это мое». «А ты можешь проще и рассказать именно обо мне? Признаться. Обнять теплом сквозь расстояния. Написать, что соскучился именно обо мне… Понимаешь? Так хочется только обо мне. Только обо мне, с другими не путая? А меня вот лишь на неделю хватило. Подташнивает быть прислугою у возомнивших обладателей сундучка с фантиками, водрузивших набекрень корону с ржавчинкой, так мало осталось в них человеческого. Плетут, подкрадываясь окутывают, пестря болотным добродушием, а за кулисами клыки хищные щелкают. Отошла вовремя. На перекладных выбралась, разглядывая лишь лучшие черты попутчиков. Снова аэропорт, снова лечу туда, где все изучено, родной плещется, пятки утопают в золотистых песчинках. Я соскучилась по тебе. Ножкой в ночь топаю. Бывает, в одиночестве бью посуду, после всхлипывая, подбирая осколочки. Провести по губам кончиками. Кораллами надкусывая мочку, вдыхая с жадностью ноздрями родные запахи. А ты же скоро? Прилетай же. Соскучилась же».