Текст книги "В сетях обмана и любви"

Глава 7

– Где он, Сент-Джеймс?

Увидев бабушку Николаса, Себастьян Сент-Джеймс потряс головой, чтобы вернуть ясность мыслей. Он чувствовал себя так, словно его настиг тигр-людоед, не утруждающий себя тонкостями вроде «доброе утро», прежде чем сожрать заживо.

– Разве его здесь нет? – хрипло пробормотал Себастьян и смущенно откашлялся, прочищая горло.

Он только что прибыл в Хартли-плейс, чтобы сопровождать Николаса в церковь. Хотя часы показывали почти одиннадцать, это было слишком рано для Себастьяна, обычно встававшего с постели после полудня. Особенно после ночи беспробудного пьянства. Столкновение с грозной герцогиней Темберлей, восседавшей в кресле посреди центрального холла, повергло его в дрожь. Он лихорадочно облизал губы, сорвал с головы шляпу и прикрыл ею, словно щитом, жизненно важную часть своего тела.

– Вам отлично известно, что его здесь нет. Где он?

Губы Себастьяна зашевелились, челюсти задвигались, но ни звука не вырвалось из его горла. Он пытался придумать учтивую отговорку, но сообщил только:

– Николас выходил вчера вечером, чтобы отпраздновать… радостное событие. Но он дал мне слово, что сегодня утром будет на месте вовремя…

Ясно было, что герцогиня не поверила ни единому его слову, и Себастьян умолк.

Он переступал с ноги на ногу, как провинившийся школьник, пытаясь придумать пристойное объяснение отсутствию Николаса, но голова у него нещадно гудела. Вчера они побывали на трех вечеринках. И было уже хорошо за полночь, когда Себастьян ввалился в ближайшую карету и приказал кучеру везти его домой. Поскольку утром он проснулся в собственной постели, значит, это была его карета. Он предполагал, что Николас продолжил развлекаться без него. У его друга был нрав и выносливость боевого коня.

– Он опоздает на собственную свадьбу, если не появится здесь в ближайшие пять минут, – раздраженно произнесла герцогиня. – Вы знаете, где его искать? Вероятно, у этой актрисы?

Себастьян покраснел. Бабушка Николаса была на удивление хорошо осведомлена. Конечно, она терпеть не могла своего младшего внука и, судя по всему, верила каждой бульварной сплетне о нем.

– О, не думаю, что он стал бы…

Герцогиня с силой ударила тростью по мраморным плиткам пола – громкий стук эхом разнесся по просторному холлу. Себастьян вздрогнул.

– Не глупите! Я хорошо умею читать, и слух у меня отличный. О пагубных привычках Темберлея судачат в каждой гостиной Лондона, как и в несчетном количестве мест весьма сомнительной репутации. Отправляйтесь и найдите его!

– Прошу прощения?.. – прохрипел Себастьян.

– Найдите его! И притащите в церковь, в каком бы состоянии вы его ни обнаружили, пьяным или трезвым, даже голым, – рявкнула старая леди, и голос ее отозвался в голове Сент-Джеймса как удар молота.

Себастьян попятился к двери, пытаясь поклониться и сбежать в одно и то же время. Дверь отворилась, прежде чем он успел добраться до нее.

– Сент-Джеймс, ты уже здесь? Я боялся, ты опоздаешь. – Николас дружески хлопнул друга по спине, едва не свалив с ног, и из груди Себастьяна вырвался свистящий звук. Ник был растрепан, всклокочен, все еще в вечерней одежде. Галстук его свободно болтался на шее, на жилете недоставало пуговицы. Он выглядел в точности как человек, проведший ночь в кутежах и распутстве.

Николас широко улыбнулся бабушке. Себастьян хорошо знал эту его улыбку. Ник приберегал ее для обольщения тех женщин, которых труднее всего было завоевать. Но на герцогиню его улыбка не возымела ни малейшего действия. Ее светлость только злобно посмотрела на него в ответ.

– Ты, болван! У тебя только несколько минут, чтобы помыться, побриться и одеться. Недопустимо опаздывать на собственную свадьбу, Темберлей.

Николас галантно склонился к ее руке, но бабушка раздраженно отдернула руку.

– Я непременно буду там, ваша светлость. Если нет, вы с Дейзи[2]2
  От англ. «daisy» – «маргаритка».


[Закрыть] можете начинать без меня.

Себастьян с трудом сдержал улыбку. Ответ друга прозвучал дерзко и смело. Однако язвительность его слов больно ранила старую леди.

Николас стремительно взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки и призывая на ходу своего камердинера. Себастьян последовал за ним, но не так резво.

– Вы должны позаботиться о том, чтобы он прибыл вовремя, Сент-Джеймс. Вам ясно? – крикнула герцогиня. – Венчание назначено на одиннадцать. – Она встала и окинула Себастьяна презрительным взглядом. – Наверное, все же лучше мне самой проследить за тем, чтобы он туда попал.

Себастьян попытался изобразить порочную ухмылку Николаса, но она больше походила на гримасу.

– Пожалуйста, ваша светлость, поверьте. Я приложу все усилия, чтобы ваш внук явился вовремя. Он хочет ехать верхом, и свежий воздух явно пойдет ему на пользу.

«Или сделает похмелье Николаса еще более мучительным», – подумал Себастьян.

– В его распоряжении пятнадцать минут, или я поднимусь наверх и насильно спущу его оттуда. Вы слышите? – Слова герцогини прогремели под куполом холла и раскатом грома обрушились на голову Сент-Джеймса.

– Прекрасно слышу, ваша светлость. Я поднимусь и потороплю его. – И Себастьян ускользнул от герцогини, прежде чем она успела пригрозить кастрацией в случае неудачи, что относилось к нему, а не к Нику, поскольку она хотела иметь наследников.

Себастьян захлопнул за собой дверь в комнату друга и привалился к ней спиной. Волосы Ника были влажными после поспешной ванны, а его камердинер приготовился его брить.

– Господи, Дьявол, твоя бабушка – сущий дракон!

– Она такая же женщина, как любая другая. Просто нужно уметь очаровать ее и управлять ею, – ответил Николас.

– Да неужели? Ну, если ты знаешь, как с ней справляться, тогда почему ты так спешишь в церковь, где священник уже готов накинуть тебе петлю на шею? Похоже, это бабушка управляет тобой и принуждает жениться.

– Предоставим ей вволю насладиться этим событием. Пусть порадуется, верно? – сказал Ник, пересек комнату и отхлебнул кофе, ожидавший на подносе.

Себастьян взглянул на часы и поморщился.

– Поторопись, старина, иначе никому не придется радоваться. Ее светлость оторвет мне голову, поджарит ее и подаст к столу на свадебном завтраке, если ты опоздаешь. – Он подошел к гардеробу и распахнул дверцы. – Какой сюртук наденешь?

– Что ты посоветуешь, Партридж? – спросил Николас камердинера.

– Более всего подошел бы темно-синий или серый, ваша светлость. Что-нибудь элегантное и достойное.

Ник поставил чашку с кофе на поднос и усмехнулся.

– Ты слышал, Себ? В таком случае я надену зеленый. С красным в полоску жилетом.

Себастьян содрогнулся, когда Партридж достал эти вещи из гардероба. Сюртук изумрудного цвета больше подходил для посещения скачек. И даже там свидетельствовал бы о дурном вкусе.

– Вы уверены, что имели в виду именно этот сюртук, сэр? – спросил Партридж.

– Этот самый, – ответил Николас. – С черными бриджами и сапогами. Что скажете на это?

– Вы произведете на невесту неизгладимое впечатление, ваша светлость, – рассудительно произнес Партридж.

– В этом-то и весь смысл. Как хорошая лошадь, она должна знать, кто ее оседлал и в чьих руках хлыст. Я хочу показать ей это с самого начала.

Себастьян не понял, каким образом столь ужасный наряд мог способствовать достижению поставленной цели, но обсуждать это не было времени.

Он нетерпеливо поглядывал на часы, пока Партридж с его обычной аккуратностью завязывал хозяину галстук и надевал на него тошнотворно яркий жилет. Сюртук показался почти даром небес, поскольку скрыл большую часть полосок.

Ник взял из рук Партриджа цилиндр, вышел из комнаты и бегом спустился с лестницы. К счастью, вдовствующая герцогиня уже покинула свой пост.

– Ее зовут Роза, – напомнил, тяжело дыша, догнавший его Себастьян. – Не Дейзи.

Лакей отворил перед ними дверь, и друзья вышли из дома.

– Роза, – повторил Николас с нарочитой медлительностью.

– Роза, – подтвердил Себастьян, щурясь под безжалостным полуденным солнцем.

На губах Николаса играла дьявольская ухмылка, и Себастьян ощутил тревожный спазм в животе. Ему даже стало жаль несчастную невесту.

Ее ожидал ужасный день.

Глава 8

Флора все еще рыдала, когда Маргарита утром, одевшись для венчания, спустилась вниз. Двигаясь на звук материнского голоса, она подошла к малой столовой и отворила дверь. Гектор гладил Флору по руке, стараясь утешить.

Он удивленно ахнул и вскочил на ноги.

– Роза!

Флора, лишившись чувств, соскользнула на пол – Гектор не успел ее подхватить. Заметно побледнев, он уставился на невесту, стоявшую перед ним. Мэг слегка приподняла вуаль и посмотрела на мать.

– Что за дьявольскую игру ты затеяла, Маргарита? – Крестный наклонился, чтобы растереть запястья лишившейся чувств Флоры. – Посмотри, что ты сделала со своей бедной матерью. Мы приняли тебя за Розу.

Мэг полностью откинула вуаль с лица.

– Я не веду никакой игры. Я собираюсь выйти замуж за герцога Темберлея вместо Розы. Ему нужна жена – нам нужны его деньги.

– Ты в своем уме? – Гектор отпустил руки Флоры и выпрямился, переступив через ее распростертое тело, чтобы приблизиться к Мэг.

Маргарита села за стол и намазала маслом тост, хотя есть ей совсем не хотелось. Страх в ее душе сменился отчаянной решимостью.

– Послушай, дядя. Герцог ни разу не появился в этом доме, не прислал ни одного письма, не передал даже такой малости, как цветы. А мы ведь в Лондоне уже две недели. Ему, очевидно, все равно, на ком жениться. Так что и я сгожусь не хуже Розы. Если для него женитьба – это игра, то я подыграю ему, чтобы спасти нашу семью от нищеты.

– Но герцогине не все равно! Мэг, я не могу позволить тебе… – начал Гектор, но в этот момент Флора пришла в себя и ухватилась за его лодыжку.

Она села и посмотрела на дочь.

– Ты готова пойти на это, Маргарита? Ты согласна выйти за Темберлея вместо сестры? – В голубых глазах матери были и страх, и надежда.

– Да, мама. Я выйду за него замуж. У нас нет другого выхода. Мы не можем допустить, чтобы Минни и Лили росли в долговой тюрьме.

Флора поднялась на ноги. Глаза ее пробежались по платью Мэг и ее вуали.

– Ты делаешь это для меня? Для своих сестер? Выходишь замуж за незнакомца? Я хочу сказать, управляться со слугами и продавать серебро – это одно, но это… – Она взглянула на дочь так, будто видела ее впервые.

Мэг почувствовала, что слезы подступают к глазам. Она через силу улыбнулась.

– У меня нет желания остаться старой девой и служить гувернанткой до конца своих дней. Если я стану женой Темберлея, не нужно будет больше распродавать вещи Уиклиффов. Возможно, удастся даже кое-что выкупить. Например, папиных лошадей и мою кобылу…

Из всего, что они потеряли, эти лошади были особенно дороги Маргарите.

Флора удивленно посмотрела на нее.

– Я все же считаю, что это неудачная идея. В этом браке тебе придется нелегко, – вмешался Гектор. – Роза, возможно, справилась бы с этим, несмотря на ее склонность к истерикам. Стоит подарить ей сверкающее ожерелье, и она забудет обо всем на свете. Ты заслуживаешь большего, дорогая. И я не уверен, что этот мужчина способен дать тебе это.

Мэг отложила намазанный маслом тост в сторону, не в силах даже притвориться, что ест.

– Мне ничего не нужно, кроме его денег, – солгала она. – Просто с самого начала я установлю определенные правила.

– Из того что мне известно о Николасе Темберлее, он из тех, кто сам устанавливает правила, – предостерег племянницу Гектор.

Мэг упрямилась:

– На этот раз ему это не удастся. Я выйду за него, рожу ему наследника и ясно дам понять, что не потерплю, чтобы мне ежедневно устраивали скандалы.

– Хотя ты и выглядишь сегодня бесподобно, – сказала Флора, покачав головой, – ты не из тех женщин, кто способен исправить повесу. У тебя нет опыта – знания тех женских хитростей и уловок, которые при этом требуются. Ты, безусловно, умна, но с ним тебе не справиться, дорогая.

– Уловки мне не нужны. Как только я рожу ему сына, мы будем жить раздельно. Я получу щедрое содержание, чтобы поддерживать вас, а он получит полную свободу. Это займет всего несколько недель. Я выросла на ферме, где разводили лошадей. Когда хотят получить жеребенка, на это уходит немного времени.

Гектор густо покраснел.

– Вы думаете…

Флора положила ладонь ему на рукав.

– Наверное, мать лучше подготовлена по этой части, Гектор.

На лице его отразилось явное облегчение.

– Прекрасно. Мне уйти?

– Да, – ответила Флора.

– Нет! – возразила Мэг.

– Маргарита, – прошептала Флора. – Тебе нужно узнать о браке много такого, о чем мне неловко будет говорить при твоем крестном. – Ты получила весьма строгое воспитание. Ты хотя бы представляешь себе, как беременеет женщина?

Мэг удивленно вскинула брови.

– Конечно. Папины породистые лошади все время этим занимались.

Гектор издал сдавленный стон и начал пятиться к двери, но Флора схватила его за руку, удерживая рядом.

– Между мужчиной и женщиной все происходит иначе, Маргарита. А этот мужчина… Ты ведь слышала, что сказала о нем герцогиня? – Флора потянула Гектора за рукав. – Скажите ей, Гектор!

– Сказать ей – что? – испуганно спросил он.

– Что о нем говорят!

– Она уже знает, что он повеса и игрок, и… – начал Гектор с несчастным видом.

Флора фыркнула, как одна из лошадей лорда Уиклиффа.

– Конечно она это знает! Они с Розой читали бульварные газетенки Эми.

– Мама! Как ты узнала? – спросила Мэг, но Флора не позволила ей сменить тему разговора.

– Вы понимаете, что я имею в виду, Гектор. Ходят слухи о его любовных подвигах. Говорят, у него… – Она вытянула перед собой руку примерно на фут.

Мэг нахмурилась. Гектор покраснел. Он подхватил Флору под руку и решительно увлек в коридор. Маргарита подкралась к неплотно прикрытой двери, чтобы послушать, о чем они говорят.

– Флора, не следует говорить невесте в день свадьбы, что ее муж… – Он прошептал слово, которое Мэг расслышать не удалось.

– Мне жаль, что Маркус настаивал, чтобы девочки воспитывались в полном неведении о подобных вещах. Ей нужно это знать, Гектор.

– Зачем? Она узнает это в свое время. Я уверен, Темберлей – не дикарь. Просто расскажите Мэг то, что вам говорила ваша мать, – посоветовал Гектор.

– Она велела мне лежать неподвижно и притвориться, что я сплю, – проворчала Флора.

Маргарита отворила дверь.

– И это все?..

Флора нервно вскрикнула от неожиданности.

Послышалось осторожное покашливание.

– Карета герцога Темберлея ждет вас, милорд, – доложил лакей.

Флора ахнула. Мэг выступила вперед:

– Можете сказать кучеру, что мы будем готовы незамедлительно.

Вошел дворецкий Гектора с букетом розовых роз. У Мэг замерло сердце: неужели от жениха?

– С наилучшими пожеланиями от ее светлости герцогини Темберлей, – пояснил дворецкий.

Мэг взяла букет с легким разочарованием.

– Могу я поздравить вас, миледи? – осведомился дворецкий.

Раздражение вновь закипело в ее душе.

– Спросите меня об этом позже.

Глава 9

Карета остановилась перед церковью Святого Георгия на Ганновер-сквер. Маргарита, глубоко вздохнув, оглядела серый фасад старинного храма. Здание смотрело на нее с явным неодобрением за ее обман. Девушка опустила взгляд на свадебный букет.

Розы для Розы…

Маргарита закрыла лицо от лба до кончика носа самодельной вуалью.

– Красивая вуаль, дорогая, но я не помню, чтобы мы ее покупали. Где ты ее взяла?

Мэг склонилась к матери и прошептала ей на ухо:

– Вуаль, которую мы заказали для Розы, слишком тонка. Сквозь нее все видно. – Она ощутила легкий спазм в животе. – Он уже здесь?

Флора оглядела улицу.

– Другой кареты не видно, – возмутилась она. – А он должен дожидаться тебя.

Гектор взял их под руки и повел вверх по ступенькам.

– Учитывая сложившиеся обстоятельства, я думаю, даже лучше, что он опаздывает. Маргарита – не Роза…

– Как будто он может отличить одну от другой, – пробормотала Мэг, но страх не отпускал ее.

Даже если Темберлей не встречался ни с одной из сестер, наверняка герцогиня рассказала ему о легендарной красоте Розы, когда оформляла помолвку, а внука ее всегда видели рядом только с утонченнейшими красавицами Лондона. Мэг скривила губы: она, без сомнения, первая заурядная женщина, которая осмелится заговорить с ним.

Из-за угла показалась карета, и Флора вытянула шею, пытаясь разглядеть, кто внутри. У Мэг пересохло в горле, когда карета направилась к ним.

– Ну, Маргарита, мужайся, нельзя терять время. Темберлей, может, и не сумеет отличить тебя от Розы, но герцогиня-то тебя узнает. Если она остановит венчание в ту минуту, как ты войдешь в церковь, мы будем выглядеть еще большими дураками, чем если бы признались, что Роза сбежала из-под венца, – сказал крестнице Гектор, беря ее под руку, а другой рукой подталкивая Флору в спину, чтобы поскорее ввести их в храм. – Дурная примета: если жених увидит невесту в подвенечном платье до свадьбы, жди несчастья. В нашем случае это и в самом деле может обернуться большой бедой.

Он отвел их в небольшую каморку в стороне от главного входа.

– Я приду за вами, когда настанет время, – сказал Гектор, затворяя дверь. – Закройте задвижку.

– Ты волнуешься? – спросила Флора дочь. Она выдернула розу из свадебного букета и принялась обрывать лепестки.

Мэг сжала колени, чтобы подавить дрожь.

– Ничуть.

– Меня дважды стошнило, прежде чем я отважилась пройти к алтарю в день своей свадьбы, хотя хорошо знала твоего отца. А ты собираешься обвенчаться с совершенно незнакомым мужчиной… – Лицо Флоры сморщилось. Мэг обняла мать, чтобы та не разразилась слезами.

– Ты испортишь шелк, мама, – ласково сказала она и оглядела крошечное помещение.

Каморка была заполнена молитвенниками и сборниками церковных гимнов, уложенных шаткими стопками. Витраж в маленьком круглом окошке, расположенном высоко, изображал святого Георгия, устремившего глаза к небесам. Он выглядел вполне довольным тем, что там видел. Но Мэг, проследив за его взглядом, обнаружила только паутину на каменном своде.

– Мама, что ты имела в виду, говоря о его мастерстве как любовника? – спросила она. – Я не помню, чтобы об этом писали в бульварных листках.

– Это размер его… – Флора снова ударилась в слезы.

– Значит, он высокий, – задумчиво произнесла Мэг. – Я высокая женщина, и мне бы хотелось, чтобы он был хотя бы одного роста со мной.

Флора подняла на нее покрасневшие глаза.

– Высокий? А при чем его рост?..

Суета и шум перед входом нарушили тишину за стенами их укрытия. Заржал конь, и копыта зацокали по каменным ступеням. Створки двери главного входа в храм с шумом распахнулись и с ужасающим грохотом ударились о стены. Флора отскочила назад и схватила дочь за руку.

– Где моя невеста? Поспешим, пора приступать к венчанию! – раздался звучный мужской голос.

Маргарита в смятении закрыла глаза. Страх неистово забился внутри, тяжелым камнем давя на сердце.

– Насколько я понимаю, он наконец прибыл. – Флора сжала плечи дочери. – Еще не поздно. Мы можем потихоньку выскользнуть за дверь. Никто и не заметит, если мы поторопимся.

На мгновение эта мысль показалась Мэг соблазнительной. Теперь слышались громкие голоса других мужчин. Конь ржал, видимо, выражая протест. Кто-то смеялся. Должно быть, ее жених – в соответствии со своей дьявольской репутацией.

Маргарита посмотрела на дверную задвижку, затем взглянула на святого Георгия. Он как будто подбивал ее бежать, но она строго поджала губы: ведь она не сбежала, даже когда отец продал ее любимых лошадей, не поставив дочь в известность. Не сбежала, когда отец умер, а мать впала в депрессию от горя. Мэг продолжала жить и делала все, чтобы поддержать свою семью.

– Заметим мы – ты, я, Лили и Миньонетта, – когда нам придется покинуть Уиклифф, – ответила она матери.

Раздался тяжелый удар в дверь. Мэг отодвинула задвижку и слегка приоткрыла створку, но увидела лишь полные панического ужаса глаза коня, которого несколько слуг пытались стянуть вниз по ступенькам храма. Всадника с ее места видно не было. Сердце Мэг глухо забилось, живот свело спазмом. Она прекрасно понимала, как чувствует себя несчастное животное. У нее было не больше прав находиться здесь, чем у этого коня.

– Я с честью выдержу это венчание, – сообщила она коню и своей матери.

Появился запыхавшийся разгневанный Гектор.

– Что там чудит этот Темберлей? – воскликнула Флора. – Он что, собирается везти жену домой, перекинув через седло?

Гектор раздраженно оправил сюртук.

– Если ты хочешь пересмотреть свое решение, Мэг, я с радостью готов пойти и объясниться с герцогиней.

Сердце Маргариты едва не выскакивало из груди.

– Неужели он и впрямь такой порочный? – хрипло прошептала она. Затем подняла руку и заявила: – Нет! Я не уйду. Он ведет свою игру, я – свою. Мои ставки выше.

Она гордо выпрямилась, чувствуя себя скорее солдатом, отправляющимся на битву, чем невестой. Гектор сжал ее руку, и Мэг прочла восхищение в его глазах. Или неуверенность?.. Это заставило ее задрожать.

– Я провожу твою мать на ее место и тут же вернусь за тобой, – сказал дядя.

Оставшись одна, Маргарита прикусила губу. Дрожащими пальцами опустила вуаль и взяла в руки букет. Густой аромат роз заполнил маленькую каморку, как призрак ее сестры, напоминая, что не Мэг – настоящая невеста. И все же!

Мэг сжала в руках букет – шип вонзился ей в палец. Она почувствовала укол и увидела, как кроваво-красный цветок распускается на снежной белизне ее шелковой перчатки. Девушка попыталась умерить бешеное биение сердца. Возвратился Гектор. Настало время ему отвести крестницу в холодный полумрак церкви.

– Ты восхитительно выглядишь, Мэг. Твой отец гордился бы тобой…

Маргарита перестала слышать тихие слова ободрения. Она во все глаза смотрела на Дьявола, Николаса Хартли, герцога Темберлея.

Он в самом деле оказался высоким, широкоплечим и стройным. У него были темные, почти черные волосы, слегка завивающиеся над воротником. Цвет глаз невозможно было разглядеть, но она предположила, что они зеленые, какого-нибудь экзотического оттенка. Одет он был в странный изумрудно-зеленый сюртук и цыганский полосатый жилет. На нем были черные бриджи и начищенные до блеска черные ботфорты. Почему ее жених выбрал столь нелепый наряд?

Глаза Маргариты поднялись к его лицу. Даже издали было заметно, что он охвачен гневом: губы плотно сжаты, выражение лица грозное. Холодность его леденящего взгляда до дрожи напугала Мэг.

Гектор осторожно подтолкнул ее. Только тут она заметила, что стоит посреди прохода, как безмозглая дурочка. Собрав в кулак всю свою волю, Мэг заставила себя пройти последнюю дюжину шагов и оказалась рядом с женихом.

Гектор сухо поклонился и предложил руку невесты Николасу. Тот выжидал оскорбительно долго, прежде чем принять ее. Но когда их ладони соприкоснулись, Маргарита почувствовала, как кровь бросилась ей в лицо. Она посмотрела на его руку, крепкую и загорелую, темневшую рядом с ее белоснежной перчаткой. Тонкий белесый шрам тянулся от большого пальца, скрываясь под манжетой. Как и когда он получил этот шрам? В схватке с врагом? В любовных утехах? Или упал с лошади, накачавшись алкоголем?

Жених держал ее руку крепко, но абсолютно равнодушно, пока вел к алтарю.

Мэг смотрела прямо перед собой, пытаясь унять нервную дрожь, распространявшуюся по ее руке от его прикосновения. Наконец сосредоточила взгляд на кольце неопрятных седых волос священнослужителя. Пастор приступил к обряду, произнося положенные слова нараспев, звучным раскатистым басом. И слова его эхом разносились по церкви. Мэг смотрела на святых и ждала, затаив дыхание, что они спустятся с небес и разоблачат ее как мошенницу. Но святые и сам Господь хранили молчание.

Маргарита повторила за пастором свои обеты, всей душой осуждая себя за обман, и только раз слегка запнулась, когда прошептала собственное имя вместо имени своей сестры. Она искоса глянула на незнакомца, стоявшего рядом, но он со скучающим видом смотрел вперед.

В досаде Мэг попыталась выдернуть свою ладонь из его руки – Николас только крепче сжал ее пальцы, удерживая руку железной хваткой, и даже не шевельнулся, не взглянул на нее.

Темберлей произнес свои клятвы низким рокочущим голосом, больно бившим по ее нервам. Он подтвердил, что берет в жены некую Дейзи. На этот раз, когда она взглянула на него, он имел наглость улыбнуться захватывающей дух дьявольской, умопомрачительной улыбкой. Мэг судорожно вздохнула: да, это был Дьявол из бульварных газет, повеса, пылкий любовник, распутник, а с финальным «клянусь» – ее муж.

Тепло горячим потоком распространялось от их сомкнутых ладоней и жгучим огнем растекалось по ее телу. Слишком поздно было жалеть о случившемся. Маргарита пошатнулась. Николас снова крепко сжал ее руку, словно приказывая не терять самообладания. Мэг ни разу в жизни не падала в обморок. И хотя сейчас был самый подходящий момент, чтобы лишиться чувств, она гордо выпрямилась.

Николас почувствовал, что новобрачная пошатнулась, и не позволил ей упасть. Обморок – глупая женская уловка, которую он терпеть не мог. Ее пальцы в его ладони были ледяными, лихорадочно бился пульс. Девушка сильно нервничала, возможно, даже боялась его.

Прекрасно.

Он нахмурился, всматриваясь в ее густую вуаль, испытывая одновременно жалость и смятение. Должно быть, она просто уродина.

Когда невеста шла к нему по проходу, он не видел ее лица, только рот. У нее были полные губы, нежно-розовые, влажные, чуть приоткрытые. Николас с интересом наблюдал, как она прикусила ровными белыми зубами сочную нижнюю губу, когда увидела его. Он окинул взглядом ее всю, с головы до ног. Бледно-розовое платье было почти того же оттенка, что и ее кожа, так что на расстоянии казалось, будто на ней вообще ничего нет. Девушка была высокой, но фигуру ее невозможно было разглядеть за пышным букетом роз.

Внезапно Николас почувствовал огромное разочарование и гнев – на нее, на бабушку, на самого себя. Зачем он согласился на этот фарс?!

Он нахмурился – она тут же остановилась.

Граф Брайант увлек ее вперед. Ее прелестный рот решительно сжался в жесткую линию, и она преодолела последние несколько футов, разделявшие их. Жилка лихорадочно билась у нее на шее, розы тревожно трепетали у груди. При других обстоятельствах он бы постарался ее утешить…

Но эта женщина решилась выйти за незнакомца, и ей за это хорошо заплатили. Зачем ей его сочувствие?

Она оглянулась на графа Брайанта, вкладывая свою ладонь в ладонь жениха. И Николас отметил ее тонкую талию, хрупкость сложения. Он крепче сжал руку своей невесты, и она подняла на него глаза. По крайней мере, он так подумал. Нельзя было с уверенностью утверждать это, поскольку плотные кружева вуали почти полностью скрывали ее лицо.

Незнакомка заняла место рядом с ним и гордо выпрямилась, расправила плечи, черпая утешение в собственной храбрости, поскольку он не предложил ей поддержки. В душе его шевельнулось восхищение, но он сразу же подавил это чувство.

Николас ощущал тонкий запах ее духов, не заглушенный ароматом роз, нежный и соблазнительный, чуть пряный, определенно интригующий. Он отвернулся. Мелькнула мысль: что если сейчас выскочить из церкви, оставив эту неведомую невесту здесь?..

Он не услышал слов ее клятв – она что-то шептала, задыхаясь.

Когда пришло время поднять вуаль и поцеловать невесту, Николас затаил дыхание, набираясь храбрости, чтобы не вздрогнуть, как бы она ни выглядела. Не ради нее, а чтобы не доставить удовольствия бабушке. Он все это время чувствовал на себе неодобрительный взгляд старой герцогини, как лезвие кинжала у горла.

Набравшись мужества, Николас поднял вуаль. Новобрачная оказалась вовсе не уродиной. Напротив, она была прекрасна.

Он заглянул в широко раскрытые глаза, сверкающие калейдоскопом – золотой, коричневый, зеленый, – окаймленные бахромой длинных каштановых ресниц. У нее были тонкие черты лица, изящный нос с бледной россыпью веснушек. Много бывает на воздухе и не всегда надевает шляпку или пользуется зонтиком, решил Николас.

Под его изучающим взглядом девушка покраснела. Он попытался припомнить, когда последний раз видел стыдливый девичий румянец. Ее губы были слегка приоткрыты. Может, от страха перед ним, а может, в предвкушении поцелуя, призванного завершить их брачные обеты.

Ник наклонил голову, намереваясь завладеть этими неожиданно восхитительными губами, но девушка вся напряглась от страха, и поцелуй, к его разочарованию, получился холодным и безразличным. Поцелуй девственницы. Ник нахмурился, когда она отпрянула и снова опустила на лицо вуаль. Разочарование в его душе боролось с гневом, и он резко отвернулся, уставившись на священника.

Маргарита почти не слышала последних слов, которые произнес над ними священник. Когда Темберлей вел ее по проходу, крепко сжав запястье, ее колотила дрожь. Ей приходилось торопиться, чтобы поспевать за широко шагавшим Николасом. В этот момент она думала о его глазах. Они не были зелеными. Они были серыми, холодными и грозными, как зимнее море. Что она успела заметить в глубине его глаз? Смирение, покорность, удивление, любопытство и что-то еще, чему Мэг не знала названия, но что заставило ее с необычайной остротой ощутить, что она впервые оказалась всего в нескольких дюймах от горячего, сильного мужского тела.

Когда Темберлей наклонился, чтобы поцеловать ее, Маргарита почувствовала легкое дуновение его дыхания на своих губах. Ощутила пряный аромат его мыла, резкий запах выделанной кожи. Внезапно ее охватил такой страх, какого она не испытывала никогда в жизни. Она закрыла глаза и зажмурилась. Он отстранился и помрачнел. Мэг успела прочесть смущение и гнев в его глазах. Кровь бросилась ей в лицо, и она поспешно опустила вуаль, чтобы скрыть свое смятение.

Не произнеся ни слова, он сжал ее запястье и широким шагом направился к выходу, буквально волоча за собой.

Мать плакала, когда они проходили мимо, и звук ее горестных рыданий эхом отдавался под куполом храма. Гектор мрачно хмурился.

Герцогиня, чопорно поджав губы, молча стояла у фамильной скамьи. Она, конечно, знала, что ее внук женился не на той женщине, но виду не подала.

Осознание свершившегося потрясло Мэг, когда начали звонить колокола. Мужчина, который буквально тащил ее из церкви, был теперь ее мужем. К счастью или к несчастью – скорее последнее, – они были женаты.

Дьявол Темберлей больше не казался ей таким уж занятным.

Когда они выходили из церкви, Мэг метнула взгляд на святого Георгия и прошептала молитву. Но святой убил своего дракона, а она осталась со своим.