Текст книги "Пять сердец Сопряжения. Том 1"

Студенты, ведомые кураторами курсов, заняли положенные им сектора зала. Шло время, но огромные люстры на цепях не зажигались, а музыка затихала, покуда не тренькнул последний альт, погружая пришедших в тишину и полумрак, в котором светились аксельбанты гвардейцев и призрачная звездная дымка. Белке, стоящей между Дэль и Уолли, на какой-то миг показалось, что Фартум покачивается, будто огромный корабль на космических волнах. А уже в следующее мгновение она была ослеплена вспышкой, в которую превратился зал, и оглушена восторженными криками.

Они появились из ниоткуда, на возвышении, ранее полускрытом занавесями – император Парфилий и наследник Тсалин. Одетые в похожие камзолы, со шпагами на перевязях, украшенных драгоценными камнями, одинаково синеглазые, широкоплечие и улыбающиеся. Стоящий позади них ректор фор Тарс окидывал беснующуюся внизу толпу снисходительным взглядом и, кажется, прятал улыбку.

– Приветствую вас, дети Фартума! – произнес император, не напрягая голоса, но его услышали даже у самой дальней стены. – Сегодня пятый курс покинет стены университета, чтобы служить на благо Унии и Пяти миров! Сегодня первокурсники могут гордиться тем, что выдержали до конца сложнейшее обучение первых двух лет! Словом, сегодня у нас целых два повода, чтобы веселиться! Итак, Выпускной бал приказываю считать открытым!

Музыка полилась сверху чистейшей нотой, расширилась, как поток, захватывая пространство от стены до стены. Лидер-драконы медленно закружили под потолком, то в произвольном порядке, то группируясь в орнаменты. Их движение завораживало, и дабы не впасть в транс, долго смотреть на него не стоило.

Император с сыном спустились в зал, чтобы пригласить на танец лучших студенток пятого курса, за ними спешили разодетые тайшельские придворные, оживляя стесненную присутствием высочайших лиц толпу оживленными разговорами и завлекающими улыбками.

Дэль упорхнула танцевать, не дожидаясь Монти, однако тот не обиделся – подхватил какую-то старшекурсницу и повел в танце, крепко прижимая к себе.

– Хочешь танцевать? – шагнув к Изабелле, спросил Анджей, но она замахала на него руками:

– Уйди, я лучше посмотрю!

Пожав плечами, тайшелец скрылся в толпе.

– Признайся, что ты не умеешь танцевать! – раздался у самого уха вкрадчивый голос Виллерфоллера.

Наморщив нос, Белка каблуком туфельки наступила ему на ногу.

– Да прекрати! – захохотал Уолли, с легкостью поднимая ее и удерживая на весу. – Давай, я тебя научу!

Она посмотрела на него с сомнением.

– Ну, правда, давай, – он поставил ее на пол, – у нас, тайерхогов, врожденная способность к ритму! Главное в танце – слушать тело партнера и доверять ему свое, и все получится!

Изабелла покосилась на весело кружащуюся толпу и почувствовала желание влиться в нее, позабыв обо всем. Планида Спасителя, это ведь ее первый бал! Бал, который никогда не случился бы в ее жизни, если бы она осталась на Кальмеране!

– Давай! Учи! – решительно сказала она, протягивая к Уолли руки.

Обняв партнершу, он ступил в круг танцующих.

– Это очень… тесно! – возмутилась Белка, когда он прижал ее сильнее, и уперлась ладонями ему в грудь. – Как я буду двигаться, если ты меня блокируешь?

– Прости, – улыбнулся тайерхог, – в этом платье ты на себя не похожа! Я теряюсь!

– Прекрати теряться в моем платье и учи меня танцевать! – фыркнула девушка.

– Понял, – пригорюнился Уоллер.

Танцором оборотень был первоклассным. Ему были не важны стили, темп, громкость – он ловил мелодию моментально, всем телом. Казалось, его крепкие мышцы, пробить которые не могли прямым ударом даже сильнейшие на курсе парни, плавятся под музыку, как сливочное масло от жара. Поневоле Белка начала «плавиться» вместе с ним, теснее сплетая объятия. Близость и тепло тел, музыка, завладевшая разумом, ощущение нереальности происходящего привели к тому, что она перестала по привычке контролировать окружающее, полностью отдаваясь новым для себя ощущениям.

– Умница, – шепнул Уолли. – Стоит тебе забыться, как ты начинаешь двигаться, словно танцевала всю жизнь!

Следовало ли портить мгновения, наполненные волшебной музыкой и светом, правдой о том, как она всю жизнь убегала, скрывалась и дралась, вместо того, чтобы учиться танцевать? Изабелла помолчала и вдруг… ощутила руки Уолли на своих ягодицах. Тайерхог вжал ее в себя. Его золотые глаза завораживающе светились.

– И-за-бел-ла… – прошептал он ей на ухо.

Почти без размаха Белка въехала ему кулаком промеж глаз. Строй танцующих нарушился, покуда оборотень с ошарашенным видом мотал головой, разгоняя искры. Когда, наконец, он посмотрел на Белку, та ответила взглядом не столько оскорбленным, сколько возмущенным.

– За что? – вскричал таейрхог. – Я же просто попробовал!

И вдруг заржал, потирая наливающийся краснотой синяк на лбу. Спустя мгновение Изабелла, тоже хохоча, оттолкнула его от себя, выбралась из толпы и остановилась у окна, чтобы отдышаться. Уолли уже подхватил новую партнершу и скрылся их вида. Разглядывая проносящиеся мимо пары, Белка думала, какое, оказывается, это опасное дело – танцевать. Вот так не заметишь, как потеряешь голову и наделаешь глупостей!

– Отчего вы не танцуете, юная кальмеранка? – прозвучал бархатный голос из-за оконной портьеры.

Она шагнула назад, заглянула в проем между тканью и подоконником и… наткнулась на взгляд императора. Если от присутствия ректора фон Тарса она замерзала, то сейчас из легких будто выкачали воздух. Парфилий разглядывал ее своими невозможно синими глазами, в глубине которых вновь кривлялись насмешливые демоны, а исходившие от него волны властной энергии подавляли, едва не гнули Белку к земле. Но она предпочла бы сдохнуть, чем показать свою слабость перед тем, кто сильнее, поэтому упрямо вздернула подбородок и отбарабанила:

– Потому что танцевала один раз в жизни – сегодня! И для меня этого достаточно!

Демонов в его зрачках прибавилось.

– Как ваше имя?

– Студентка первого курса Фартума Изабелла Лакрими, Ваше Императорское Величество!

– Вы уверены, что не хотите танцевать, студентка Лакрими? – промурлыкал Парфилий. – Даже с императором?

– Планида Спасителя… – с ужасом пробормотала Белка, но император уже взял ее за руку и ввел в толпу.

Под кожу ввинчивалось ощущение устремленных на нее тысяч глаз. Изабелле казалось, шепот стал осязаем и плывет по воздуху, как дым. Она успела заметить изумленное лицо Дэль, восхищенное – Уолли, напряженное – Мирона Карвина, и утонула в синих глазах ведущего ее в танце мужчины.

– Для первого раза вы недурно танцуете, студентка Лакрими, даже ни разу не наступили мне на ногу! – усмехнулся он.

– Я стараюсь, – осипшим голосом произнесла девушка и тут же наступила на высочайший сапог. – Ой!

Парфилий едва уловимым движением приподнял ее над полом и шепнул:

– Поставьте вторую ногу на другой сапог.

Так они и танцевали – огромный император и маленькая Белка, среди всеобщего интереса и шепотков, будоражащих обнаженные нервы толпы.

Не желая еще больше смущать девушку, Парфилий смотрел в сторону, раздавая танцующим студенткам вежливые улыбки. Изабелла старалась на него не пялиться, но взгляд, словно прикованный, каждый раз возвращался к красивому хищному профилю седовласого мужчины. К его тяжелому подбородку. К морщинкам в углу глаза. К аккуратному императорскому уху, полускрытому вьющимися волосами, длиной чуть ниже плеч… В одном из па он тряхнул головой, и она успела увидеть чуть ниже уха мерцающий знак размером с ноготь мизинца – пятиконечную звезду в круге. Знак, вовсе не похожий на татуировку.

Когда музыка утихла, Парфилий вернул девушку к тому окну, где они встретились, галантно поцеловал ей руку и ушел.

– Белка! – появившаяся откуда не возьмись Дэль затрясла ее как грушу. – Ну как он? Хорошо танцует? О чем вы говорили? Он тебя прижимал?

– Отстань, оглашенная! – рассердилась Изабелла, вырываясь из цепких объятий. Она только начала выходить из ступора, в который впала, когда утонула в его взгляде, и сейчас больше, чем когда-либо, нуждалась в тишине и одиночестве.

Фриммка тут же надулась. Подошел Монти, взглянул на напряженное лицо Белки и не стал шутить на тему ее знакомства с Парфилием, хотя поначалу и собирался. Вместо этого увел Дэль танцевать, чем заслужил благодарный взгляд Изабеллы. После их ухода девушка поспешила покинуть бал, ведь даже для первого в жизни бала впечатлений было более чем достаточно!

В комнате она торопливо стянула с себя платье, распутала прическу, ругаясь сквозь зубы, и без сил рухнула на кровать. События этого дня кружились перед глазами: фееричные вечерние наряды, пыльца Млечного Пути за окном, шепот Уолли и крепость его рук, дружеский смех, музыка без пауз, воля Его Императорского Величества, ощущаемая ей физически. Она угнетала, подавляла. Страшно подумать, как может один человек обладать такой силой и не сойти от этого с ума!

Лидер-дракон давно и сладко сопел на подушке у головы Изабеллы, а она смотрела в потолок, и сна не было ни в одном глазу. Как вдруг насторожилась, услышав громкие голоса в коридоре.

– Ты пьяна, Дэль, и не соображаешь, что делаешь!

– Прекрасно соображаю, Монти, отвали от меня!

– То есть ты предлагаешь мне смотреть, как пытаешься соблазнить наследника, едва не выпрыгивая из платья? В конце концов, хватит! Мне это надоело!

– Разве не ты говорил, что мы просто встречаемся, и никто никому ничего не должен?

– Черт возьми, Дэль, не так явно! Ты ведешь себя, как дешевая шлюха! Унижаешь себя и меня!

– Да что ты знаешь об унижении, золотой мальчик с Земли? Ни хрена ты не знаешь! И вот еще что – мы больше не встречаемся, понял?

– Завтра ты…

– Не забуду своих слов, потому что не так пьяна, как тебе кажется!

– Хорошо, Дэль, – голос Монти прозвучал на удивление спокойно. – Ты права, нам пора расстаться! Доброй ночи!

Белка невольно ощутила симпатию к нему, поборовшему собственное раздражение и обиду и не наговорившего подружке лишнего. Вздохнув, она поднялась, понимая, что Дэль сейчас будет нужна поддержка.

Фриммка ввалилась в комнату, на ходу расстегивая платье. Ее трясло, зубы стучали. Белка поймала ее, как бьющуюся птицу, усадила на кровать, накрыла одеялом. Молча принесла стакан воды и заставила выпить. И только после этого спросила:

– Расскажешь, что произошло?

– Дыхание Богини, ничего особенного! Я дважды танцевала с наследником, а у Монти съехала крыша. Тсалин пригласил бы меня и в третий раз, но Монтегю схватил меня за руку и потащил из зала! Никто, слышишь, никто не смеет указывать мне, что я должна делать! Я сама решаю, сама!..

И она разрыдалась, размазывая по щекам косметику и мотая головой.

Изабелла чуть не силком раздела ее, уложила в кровать и присела рядом, гладя белокурые локоны фриммки, до тех пор, пока та не провалилась в неспокойный сон. Во сне она продолжала плакать, тихо и жалостно, и у Белки сжималось сердце от этих звуков – так плакали уличные дети, которых обидели. Плакали в одиночку, забившись в щели и норы, чтобы никто их не увидел, ведь слабаков убивают. Глядя в потолок, Изабелла гадала, откуда у подруги, пришедшей из явно богатой и благополучной жизни, этот плач? Как вдруг лицо Дэль исказилось ужасом.

– Не надо! – прошептала она. – Не приближайтесь ко мне! Нет, прошу! Нет… не надо… мне больно, артан Разаль…

И она снова заплакала.

Ощущая, как от понимания противно засосало под ложечкой, Изабелла легла рядом с ней и обняла. До рассвета фриммку мучили кошмары, которые алкоголь выпустил из обычной тюрьмы сознания, до рассвета она умоляла насильника не трогать ее, не бить и не мучить. И до рассвета он не покидал ее снов. Только когда Млечный Путь в окне сместился левее, знаменуя окончание самого глухого часа ночи, Дэль забылась сном без страшных видений.

Белка осторожно встала, надела форму и в сопровождении дракончика покинула комнату, направившись в библиотеку Фартума.

В центральном зале свет был погашен. Сегодня, используя составленные стопкой книги вместо подушки, здесь не уснул ни один студент – все веселились на балу. Лишь на длинных, разделенных переборками столах мерцали, напоминая гигантские снежинки, информационные гнезда.

Изабелла достала трансир, расправила и вложила в светящуюся рамку на столе, подключая к системе… Спустя час она знала все о высокородном клане Разаль. Клане, главой, т. е. артаном которого был Галертон Разаль, старший брат матери Дэль.

* * *

Пожилой рыцарь разглядывал менестреля, по-простецки подперев щеку рукой.

– Ты знаешь, что когда вспоминаешь что-то, у тебя глаза темнеют, как грозовые тучи? – усмехнулся он.

Усы скрыли ухмылку, и Белка не смогла разобрать ее оттенок. Горькой ли она была, язвительной или шутовской?

– Так было всегда… – добавил Монти. – О чем ты вспомнила?

Разглядывая его ненастоящее лицо, Изабелла раздумывала, рассказать ли ему о той неприятной правде, что открылась ночью после бала? Тогда, в Фартуме, Белка никому не рассказала об этом.

– О чем? – переспросил Монти.

Дэль уже четыре года как не было в живых, но от этого ее тайна не переставала быть ее тайной.

– О веере, – ответила Изабелла. – С ним ведь связано что-то еще? Ты не все рассказал мне?

Рыцарь покопался в наручи и положил на стол листок грубой желтой бумаги, которую использовали на Земле для упаковки товаров.

– Бери. Следов на нем все равно нет, я проверял.

Очень осторожно она развернула листок. Посередине было написано по-тайшельски: «Ты за все ответишь!» Изабелла вопросительно посмотрела на Монти. Тот пожал плечами.

– Знаешь, детка, я тоже вначале решил, что это чья-то глупая шутка. Но через неделю после этой записки сдох мой пес, стащив стейк с моей тарелки во время ужина, а через две – моя машина превратилась в кучу обломков. Я успел рекурсировать за мгновение до взрыва – отставного бойца Унии не подвела интуиция! Так что это не шутка…

Белка снова посмотрела на веер. Бред какой-то! Монтегю уже пять лет, как вместе с ней закончил Фартум и три года – как покинул боевое звено, вернувшись на Землю. С чего вдруг этот привет из прошлого?

Изабелла взяла изящную вещицу в руки, повертела. Сомнений быть не могло, она – та самая, что принадлежала Дэль.

Насколько Белке было известно, в последние годы Патрик Монтегю отошел от дел, переложив их на плечи сына, поэтому она спросила:

– Это может как-то быть связано с твоим бизнесом?

Монти поморщился.

– Если это так – я принял все возможные меры предосторожности. Но это не так…

– Поясни! – потребовала она.

– Твои глаза горят праведным любопытством! Прекрасное зрелище, я скучал по нему! – неожиданно рассмеялся Монтегю.

– Наверное, поэтому ты нас бросил? – съязвила Изабелла. – Чтобы наслаждаться скукой в одиночестве?

Рыцарь налил себе вина, залпом выпил и вперил в нее недобрый взгляд.

– Я просто понял, что гляделки со смертью – не мое!

Белка поднялась, понимая, что сейчас они опять поссорятся. Сколько их было, таких ссор, в тот год, что Монти рвался между ней, Изабеллой, и памятью о Дэль?

– Трус, – тихо произнесла она.

– Почему ты отказываешь мне в праве выбирать собственную жизнь? – пожилой рыцарь смотрел на нее потемневшими от гнева глазами.

– Планида Спасителя, да живи, как хочешь! – фыркнула Изабелла. – В чем проблема?

– Проблема в том, что некто пытается меня убить! – прошипел Монти. – И я подумал, что по старой дружбе могу поболтать с тобой об этом, вдруг ты что посоветуешь? Но вместо помощи нарвался на очередные упреки! Нет, Изабелла Лакрими, ты не изменилась! Все такая же упертая и нетерпимая! Все, что идет в разрез с твоим мнением, существовать не имеет права! Как ребята до сих пор тебя выносят?

Белка ощутила, как перехватило горло. Слова сами просились наружу. Слова о том, что боевое звено – это больше чем семья, и когда теряешь любого его участника, в сердце остается дыра, которая не затягивается. О том, что Джей и Уолли смогли пережить те страшные события и не сломаться, а он, Монти, так и не справившись с психологической травмой, позорно бежал из их рядов, предав друзей. И ее… Предав ее! Она-то думала, что Монтегю любит ее, но собственное спокойствие оказалось для него дороже! Когда он сказал, что бросает звено, она потеряла дар речи. Когда предложил и ей уйти вместе с ним – наорала на него. А когда он уходил, потащилась следом, как нищенка, заливаясь слезами и умоляя остаться. За рубашку цеплялась… Он остановился на пороге их квартиры, не поворачивая головы бросил: «Прости!» И ушел. Так и не заглянув ей в глаза.

Она бы не выжила, если бы не поддержка Джея и Уолли! Они тормошили и утешали ее, терпеливо выносили слезы и вспышки агрессии… Ей казалось, небо рухнуло, но они, как два Атланта продолжали удерживать его, даже основательно просевшее.

Планида Спасителя, она думала, что все это забыто и надежно заперто в дальнем уголке памяти! Эта боль… Эта невозможность дышать… Этот серый-серый-серый цвет, затянувший все вокруг с того момента, как Монти шагнул через порог… В последние годы она научилась ощущать себя свободной и состоявшейся личностью, которую не волнует прошлое и ждет безоблачное будущее… Ну и что, что ее любовники на одну ночь все как один были высоки, худощавы и темноволосы? Это просто любимый типаж мужчины, только и всего! Ведь ни с кем из них ей не было так хорошо, как…

– А не пошел бы ты в Выгребную яму Спасителя, высокородный господин! – прошипел менестрель.

Добавил еще несколько слов, которые менестрелям знать не полагалось, и, бросив на стол пару монет за ужин, выскочил из трактира под проливной дождь.

Изабелла рекурсировала сразу, как только скрылась из вида тех, кто мог бы наблюдать за ней из трактира, и спустя мгновение приземлилась на душной улице, освещенной нервным сиянием неоновых вывесок и электрических фонарей. Пахло разогретым за день асфальтом, бензином и машинным маслом. Ни следа аромата зелени или листвы. После свежего воздуха Кальмерана этот бил по легким тяжелым молотом, вызывая кратковременное удушье.

Земля?! На кой черт ее сюда занесло?

Место казалось знакомым. Белка огляделась – вон в том пабе когда-то она слушала непривычно тихий голос Монти, и в сердце прорастал, раня, шипастый страх потерять его. Потерять землянина навсегда.

Сейчас из паба раздавались громкая музыка и пьяные выкрики.

Выпивка!

Пожалуй, это то, что нужно! Все что угодно, лишь бы раскаленный нож воспоминаний не прокручивался в ране прошлого, вороша былую боль.

Она развеяла морок. Черный комбинезон, похожий на одежду мотоциклистов, и высокие ботинки, – как раз то, что нужно для посещения заведения подобного пошиба.

Внутри паба, на двух огромных экранах транслировался футбольный матч.

Футбол в частности и земной спорт в целом Белка презирала. Ей всегда хотелось увидеть длинноногих спортсменов-паяцев со смешными прическами и в ярких одеждах не на стадионе, а на поле, где сходились рыцарские отряды не поделивших что-то сюзеренов. Вот бы они тогда побегали от копий и мечей, от тяжелых копыт боевых скакунов!

Ни на кого не обращая внимания, Изабелла прошла прямо к стойке и села на высокий табурет. Стоящий за стойкой здоровяк в белой майке, весь покрытый татуировками и с серьгой в ухе, посмотрел на хрупкую посетительницу с сомнением.

– Хиросиму, – приказала та, – нет, две!

Раздавшийся позади рев ознаменовал очередной гол.

Белка поморщилась. С трудом дождалась, пока бармен подожжет трехцветный напиток, в слоях которого расползалась атомным облаком капля гренадина, и вылила его в себя. Спустя мгновение в желудке заворочалась горячая змея. Очень злая змея.

– Повтори! – она стукнула стопкой о стойку и подхватила вторую, уже подготовленную.

Бармен поджал губы, но ничего не ответил – принялся готовить новый шутер.

Спустя десяток ядерных взрывов в отдельно взятой стопке боль в сердце Белки немного притупилась, а точнее, была вытеснена. Гневом. Развернувшись на табурете, она прищуренными серыми глазами оглядывала уставившихся в экраны мужиков, подмечая детали, приятные и не очень. Вот они, земные мужчины! И ничего им не надо кроме кожаного мячика! Ни любви, ни заботы, ни преданности!

– Любишь футбол, куколка? – остановился перед ней один из посетителей.

– Дерьмо твой футбол! – хмыкнула Изабелла.

– Что ты сказала? – возмутился мужик. – Повтори!

– Шон, проходи мимо, – миролюбиво посоветовал бармен.

Выражение лица рыжей ему очень не понравилось. От такой хрен знает, чего ожидать! То ли отсосет всем прямо здесь, то ли глаза повыкалывает!

– Не-е-ет, пусть эта сука повторит, что сказала! – набычился Шон.

В трансляции как раз наметилась рекламная пауза и в павшей на зал тишине Белка четко и громко повторила:

– Дерьмо ваш футбол! И сами вы дерьмо!

– Ох, е… – бармен потянулся к телефону, но набрать полицию не успел, потому что Шон, занесший над посетительницей руку, вдруг перелетел через стойку, въехав головой в стеклянные полки с бутылками.

Резкий запах алкоголя наполнил воздух.

– А я говорю, что футбол – дерьмо! – упрямо наклонив голову, сообщила Белка ошарашенным посетителям паба. – Самое дерьмовое дерьмо в этом дерьмовом мире!

– Да сама ты… – взревел один из зрителей, градус которого вполне способствовал необдуманным решениям.

И бросился на рыжую, увлекая остальных.

Замелькали ноги, руки, головы… Чья-то бейсбольная бита… Монтировка… Заплакал плазмой и почернел разбитый экран… Вылетело оконное стекло…

Ярость – это жар сердец, пожирающий разум. И Белка щедро делилась своей яростью, обрушивая сцепленные в замок руки на чьи-то головы, выворачивая конечности, уходя из-под ударов. Битва пела в ее крови, и нота дрожала, поднимаясь в небеса. Ей бы следовало родиться валькирией, здесь, на Земле, в незапамятные времена, и носиться северным ветром по ледяным просторам, собирая души воинов, но вот поди ж ты, она родилась на Кальмеране, который в других мирах называли отстойником, но где, демоны всех побери, мужики бились на поле боя не за обладание дурацким мячиком, а за собственные жизни!

Кто-то обхватил Изабеллу сзади. К ее удивлению, выбить блок никак не удавалось. А незнакомец уже тащил ее к выходу. Озверев, она лягнула его в колено. Другой бы от такого удара лишился сустава, а этот продолжал невозмутимо нести ее на улицу, где уже слышался звук полицейской сирены.

Снаружи было немногим менее душно, чем в баре. Незнакомец поставил Белку на землю, развернул к себе и улыбнулся, приоткрывая чуть выступающие белоснежные клыки.

– Уоллер, твою мать, какого?.. – заорала она.

Боль не ушла, только притупилась! Хотелось назад – в потную, полную агрессии толпу, в которой было так радостно!

– Пора баиньки! – нежно сказал Виллерфоллер и вырубил ее коротким ударом.

Подхватил на руки, ступил в темноту проулка между двумя домами и был таков.

* * *

Шум ночного дождя рассказывал о несбыточном.

В комнате был приглушен свет, из распахнутого окна веяло духотой и влагой. Изабелла села, потирая лицо ладонями. Тоненько, будто комар над ухом, ныл висок.

– Проснулась? – не оборачиваясь от мерцающего экрана, уточнил Виллерфоллер. – Кофейник и кружка рядом с тобой.

Его пальцы порхали по клавиатуре компьютера, рождая на экране строки новой статьи.

– Спасибо, – пробормотала она, наливая себе кофе. – Компанию составишь?

– Дай мне десять минут. И, если пожелаешь, мы опустошим мой бар! – хохотнул тайерхог.

– Нет, благодарю! – Белка сделала внушительный глоток. – Пожалуй, на сегодня хватит!

Кофе был горяч и хорош. Его вкус и аромат почти разогнали дымку в сознании, заставив ясно вспомнить события последних нескольких часов.

Монти… Дьявол тебя побери!

Допив кофе, Изабелла направилась в ванную комнату. В квартире Уоллера она ориентировалась прекрасно, поскольку не раз здесь бывала. Из зеркала на нее глянуло бледное взъерошенное создание с синяком на скуле.

Белка стояла под ледяным душем до тех пор, пока от дымки в голове не осталось и следа. И только после вернулась в гостиную, стуча зубами от холода.

– Пей, – пододвинул к ней кружку Уолли.

Он был одет в простую белую футболку, подчеркивающую разворот плеч, и мягкие спортивные штаны.

Изабелла выдула вторую кружку и только хотела заговорить, как оборотень опередил ее.

– Вчера звонил Джей, сказал, что беспокоится о тебе, но сам проверить не может – занят… Ну, ты его знаешь! – пояснил он.

– Знаю, – кивнула Белка.

– Я отследил тебя по сигналу трансира и не дал разнести какой-то спортбар. Хотя, надо признать, завела ты их знатно! Меня прямо корежит от зависти, как завела!

Изабелла фыркнула, едва не расплескав кофе. Когда-то давно, в темном кальмеранском прошлом, она мечтала о брате: добром, сильном и веселом парне, который бы защищал и оберегал ее просто так, не требуя ничего взамен. Кого из богов пяти миров нынче благодарить ей за двоих – Джея и Уолли, ставших для нее семьей?

– Ты не торопишься? – уточнила она.

– Статью отправил, поэтому совершенно свободен, – тайерхог поставил свою чашку на стол, давая понять, что готов слушать.

– Я встречалась с Монти… – тяжело вздохнув, призналась Изабелла.

Уоллер поднял брови, но прерывать не стал. Белка знала – с тех пор, как Монтегю покинул звено, друзья не общались. Более того, до нее дошли слухи, как плохо они расстались, но знать подробности она не хотела. Ей и своих на тот момент было достаточно, а после Изабелла предпочитала вовсе не вспоминать о времени, когда даже дышать удавалось с трудом.

– В общем, я психанула и послала его, – завершая рассказ, снова вздохнула она, – а теперь жалею. Хотя мне по-прежнему хочется выцарапать ему глаза!

– Я тебя понимаю! И даже поддерживаю насчет глаз… – в подтверждение своих слов тайерхог на мгновение отрастил звериные когти и помахал ими. – Но то, что ты рассказала, настораживает. Из-за ерунды Монти не стал бы просить о встрече… Если только не решил вернуть тебя таким образом!

Как ни была Изабелла благодарна Виллерфоллеру за откровенность, сердце на мгновение пронзило застарелой болью. Однако после вспышки агрессии, а также холодного душа и горячего кофе она умело «держала лицо», и лишь равнодушно пожала плечами.

– Это невозможно, Уолли, ты и сам знаешь. Все давно в прошлом!

– Угу, – невнятно ответил тот. – Знаешь что, давай-ка снова ложись спать. А я пока поищу информацию о «Стальном звере», поскольку первое, что приходит в голову – разборки конкурентов корпорации. Завтра с утра скатаюсь в редакцию, а потом вернусь и договорим! Давай, топай в гостевую спальню!

Изабелла послушно поднялась и отправилась в указанном направлении. Долго вертелась под одеялом – сказывался кофе – а потом провалилась в сон без сновидений.

* * *

Уоллеру этой ночью поспать не удалось. Открывая файл за файлом, он неожиданно увлекся информацией о кознях в оружейном бизнесе, и про сон забыл. В шесть, ощутив, что голова гудит от обилия данных, тайерхог оторвался, наконец, от компьютера, потягал железки в тренажерном зале, оборудованном в одной из комнат, принял душ и приготовил себе нехитрый завтрак: стейк с кровью и стакан молока с желтком. Он наслаждался едой, когда на лежащем рядом на столе трансире высветился герб клана Виллерфоллеров – черный зверь, стоящий на утесе под луной.

– Мамочка, доброе утро! – заулыбался Уолли, увидев лицо Динны. – Ты выглядишь прекрасно, даже несмотря на то, что не выспалась!

Динна Виллерфоллер засмеялась. Позади нее слышалась какая-то возня и короткие взрыкивания.

– У одного из твоих племянников режутся клыки, Уолли. Звук разгрызаемой кроватки как-то не способствует сну, знаешь ли!

– И сколько кроваток вы уже сменили? – уточнил тот.

Из-за маминого плеча выглянуло симпатичное личико Телли – жены его младшего брата Билли.

– Три! – с гордостью сказала она и снова пропала.

– Ты разгрыз пять, – одними губами произнесла мама и сделала сокрушенное лицо. – Твой младший брат никак не желает покидать родной дом, хотя с его двумя сорванцами уже давно пора иметь собственный!

– Нам здесь нравится, ма! – послышался обиженный голосок Телли.

– Да! Почему это Ленн может здесь жить, а мне нужно переезжать? – в экране показалось лицо Билли Виллерфоллера, пославшего брату воздушный поцелуй и снова скрывшегося. Взрыкивания тут же усилились.

– Потому что Ленн – старший сын и будет главой клана, горе ты мое мохнатое! – всплеснула руками мать. – Бери пример с Уолли, который живет, как и полагается каждому уважающему себя тайерхогу, своим домом!

– У Уолли нет детей, – возразила Телли, – а кто лучше всех поможет с детьми, как не любящая бабушка!

Динна закатила глаза.

– Это не семейство, а рассадник льстецов! – воскликнула она, оборачиваясь назад.

На мгновение глазам Уоллера открылась пара лохматых маленьких оборотней, которые пытались вырвать старую шубу из зубов большого. Ни дети, ни папа первыми сдаваться не желали.

– А ну-ка все на улицу! Билли, бросай дурачиться – опоздаешь на работу! – приказала Динна, и спустя мгновение на кухне стало тихо.

– С ума с ними сойдешь! – пожаловалась она среднему сыну и с тревогой заглянула в его глаза: – Как ты, мохнатик мой?

Уолли коснулся трансира, будто погладил ее по щеке.

– Все хорошо, мам! Недавно вернулся с Эвереста.

– Один ходил? – требовательно спросила Динна.

Уолли виновато отвел глаза. Была бы мать рядом – оттаскала бы за ухо!

– Один, мам!

– И в кого ты такой одиночка? – вздохнула Динна. – Знаешь, я мечтаю хотя бы об одном черном волчонке! Детки Ленна и Билли все как на подбор моей масти!

– Ма-а-ам! – взмолился Уоллер. – Ты всегда говорила, что всему свое время! Видимо, мое время еще не пришло! Да и повесь я на тебя еще пару-тройку зверенышей, ты бы вряд ли обрадовалась!

– Дурень ты, – искренне сказала Динна, – успешный, здоровенный дурень!

– Ну любимый же? – расплылся в улыбке Уолли.

– Конечно – любимый! – серьезно ответила мать. – Уоллер, у меня неспокойно на сердце… Будь осторожен!

– Мама? – он тут же подобрался. – Что-то случилось?

Она покачала головой, и будто сразу состарилась на несколько лет.

– Ничего, сын… Просто предчувствие!

– Хочешь, я приеду? – предложил он. – Ты посмотришь на меня вблизи и поймешь, что у меня все хорошо!

Динна легко улыбнулась.

– Приезжай просто так! Племянники будут рады! Они ждут не дождутся, когда ты возьмешь их на охоту на дерчей! И ребят прихвати!

Со двора послышался дружный скулеж.

– Кто-то кого-то покусал, – философски заметила Динна, – все, сын, я сказала тебе, что хотела! Передавай привет Анджею и Изабелле! До встречи!

Она отключилась прежде, чем Уолли успел что-то сказать. Он в задумчивости дожевал мясо, допил молоко, сунул посуду в мойку, полюбовался на спящую в гостевой кальмеранку, и отправился на работу.

Свен Тартарауч, главный редактор журнала «Цели», одного из самых популярных на Земле изданий, был не слишком высоким, но таким широкоплечим и грузным, что проходил в дверь родного кабинета только бочком. Чернокожий, с маленькими глазами, почти скрытыми в складках толстых век, он отчего-то напоминал Уоллеру старого дерча, сидящего в засаде на вершине скалы, чтобы мгновенно спланировать на интересующую его добычу. У Свена был нюх на сенсации, и как опытный крылатый ящер он без промедления бросался туда, где чуял ее, или отправлял по следу выводок своих репортеров.