Текст книги "Идеальный крик"

Идеальный крик
Леся Герух

Сбежать можно от кого угодно, кроме смерти и самого себя.

© Леся Герух, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Каждые стены всегда хранят в себе какие-то тайны. Вы можете приложить к ним своё ухо, просто проходя мимо. Но они навсегда останутся безмолвными, навеки храня в себе молчание.

Стены никогда не расскажут вам о том, что они скрывают от постороннего взгляда. От стен вам никогда не узнать того, что происходит здесь с теми, кто всё-таки решается сюда войти.

Порой бывает так, что мы очень долго пытаемся найти куда-нибудь вход. Но вскоре, после того, как достигаем желаемой цели, всячески пытаемся найти выход. Найти вход гораздо проще, чем выход. Уверены ли вы в том, что вам удастся найти тот самый выход?

Человек попадает в закрытое пространство, из которого он не в состоянии выбраться. Только в этот момент он осознаёт, что находится в клетке. В клетке, которую он создал собственноручно, идя на поводу своих первичных желаний.

Именно так сюда и попал Джо, но сейчас он об этом не помнит.

Джо стоял около цирка. За несколько метров от входа он увидел десяток мешков с мусором. От них исходил зловонный, тошнотворный запах. Джо хотел подойти поближе и посмотреть что же находится в этих мешках.

Вдруг он увидел, как мальчик позади него дёргает свою маму за рукав пальто и говорит.

– Мам, давай быстрее. Представление вот– вот начнётся. Я не хочу ничего пропустить.

– Сынок, но ты же видишь, что мы стоим в очереди. Как только подойдёт наш черед, мы купим билеты и пойдём смотреть представление. Не переживай, ты ничего не пропустишь. – И она погладила сынишку по голове.

Голос, доносящийся из громкоговорителя, во всю вещал:

– Представление вот-вот начнётся! Не упустите уникальную возможность! Только на этой неделе своими собственными глазами вы можете увидеть любимца публики – обезьяну Джо!

Мысли снова поглотили Джо.

Сегодняшний день был какой-то странный. Я обнаружил у себя очередной провал в памяти. Я не имею ни малейшего представление о том, что я делаю и куда иду. Я стоял в очереди уже несколько часов.

Утром, после того как я встал, первым делом я посмотрел на себя в зеркало. На какой-то миг мне показалось, что на шее у меня виднелся след от верёвки. В ужасе я прикоснулся к своей шее. С ней всё было в полном порядке. После этого я внимательно осмотрел своё лицо. Никаках шрамов на нём не было. Джо был одет в светло-серый костюм. На нём была белая рубашка и чёрный галстук, завязанный под самое горло, маленькая чёрная шляпа и трость. Даже по внешнему виду можно было заметить, как сильно он отличался от других посетителей цирка, которые были одеты довольно просто. Было видно, что для этих людей это самый обычный, ничем не отличающийся от других день.

Джо полез рукой в карман и вытащил оттуда скомканный билет. Положив его на ладонь, он попытался его выровнить. Билет разорвался на две части. Свой билет Джо приобрёл за несколько дней до начала представления.

Пока Джо стоял в очереди, за это время его несколько раз чуть не сбили с ног, мимо пробегающие дети. Они не обратили на Джо никакого внимания. Как будто бы его на самом деле там не было. На детях были одеты маски обезьян. Они дрались друг с другом деревянными палками. Это были мальчишки лет девяти.

Казалось, что дети были искренне счастливы этой игре. После того, как они наигрались, двое из них стали позади него.

Джо посмотрел на них пристальным взглядом, но он никак не мог понять причину их безграничного счастья. Ему эти игры казались ничуть не смешными, как и многие другие, в которые обычно играют дети.

Самая приятная часть игры была догнать того, кому не удалось убежать, оседлать его словно лошадь и колотить палкой что есть силы. Даже у детей действовал закон естественного отбора.

Джо смотрел на всё то, что происходило вокруг. На все те счастливые лица, которые светятся в предвкушении зрелища. Люди позади него постоянно подталкивали его. Как бы сильно Джо не пытался держать расстояние с этими совершенно незнакомыми ему людьми, в данном случае он не мог себе позволить такое удовольствие, как сохранение личного пространства.

В своей руке он всё ещё крепко сжимал билет, который был порван на две части. Он перекладывал их из одной руки в другую.

Подходила очередь Джо, но он долго не решался на то, чтобы зайти вовнутрь цирка. Каждый раз он пропускал того, кто стоял позади него. Его раздирали сомнения. А нужно ли мне заходить? Может быть, мне не стоит этого делать?

Но внезапно Джо услышал звук скрипки, который доносился из цирка. Музыка звучала идеально, но только не для Джо. Ему она показалась совсем не прекрасной. Скорее, совсем наоборот. Но эта музыка определённо обладала гипнотическими свойствами. Джо никак не мог понять почему, ему хотелось, чтобы эта музыка никогда не заканчивалась.

Как только Джо услышал эти звуки, он тут же упал на колени. В своём идеально выстиранном и выглаженном костюме он упал прямо в лужу. Несколько минут он пытался противостоять этим оглушающим звукам. Мелодия была настолько пронзительной, что Джо казалось, словно эта музыка отрезала ему уши. По его телу пробежала мелкая дрожь. Но он никак не мог объяснить, почему именно его вдруг пронзили такие ощущения.

Музыка закончилась, точно так же внезапно, как и началась.

К Джо подошла какая-то женщина.

– Я могу вам чем-нибудь помочь, сэр? Вам нужен врач? Сер?

Но Джо как будто её не слышал. Он оставался в такой позе до тех пор, пока эта музыка не прекратилась. Только после этого Джо смог встать с колен. Он посмотрел на свои брюки и начал обчищать с них грязь.

Он отчётливо понимал, что эта музыка доносилась из здания цирка. Джо ещё раз посмотрел в сторону цирка. Но у него не возникало никаких сомненений по поводу того стоит ли ему идти на представление или нет.

Джо не осознавал причины, по которой именно сегодня он должен был оказаться в цирке. Всё, что он знал так это то, что он должен оказаться там.

У Джо не было времени для того, чтобы поразмышлять над этим. Когда у него проверяли билет, то он весь был измят. На нём было несколько капель пота. Джо боялся того, что его билет не примут и что сегодня он не сможет попасть на представление.

Контролёр долго вглядывался в билет Джо, а потом он посмотрел на него. Проверяющий билеты был пожилого возвраста. У него не было зрачков, вместо них были только мутноватые белки глаз. На нём были огромные, с крупной оправой очки с несколькими линзами. Трясущимися от старости пальцами, он взял в руки билет Джо. Он с недовольством посмотрел на Джо, но ничего ему не сказал. Плавным движением руки он пригласил его вовнутрь.

– У меня проверили билет, после чего я смог попасть в цирк. Его билет всё-таки приняли. На той части входного билета, которая осталась у него в руке была нарисована улыбающаяся обезьяна. Она сидела у своего дрессировщика на плече и улыбалась. Джо какое-то время внимательно рассматривал свой билет. На той части, которую при входе у него забрали, была нарисована улыбка. А потом Джо вместе с толпой других постелей начал проходить дальше по коридору в помещение цирка.

Какое-то время он постоял в коридоре, ведь он никак не мог решиться на то, чтобы зайти вовнутрь. Он всё ещё стоял перед входом и слышал разговоры людей в зале. Все говорили только о предстоящем выступлении. Люди ждали, когда же оно начнётся.

Джо огляделся по сторонам, и увидев, что в коридоре кроме него никого нет решился на то, чтобы зайти в середину. На короткий промежуток времени Джо прикоснулся рукой к стене цирка и задержал свою руку в таком положении на несколько секунд. Ведь именно на этих стенах навсегда останутся отпечатки его пребывания. Перед тем как зайти он ещё долго рассматривал свой билет, но никак не мог найти своё место, которое было указано в его билете. Сегодня было воскресенье. Зал был полностью заполнен зрителями. В помещении оставалось несколько свободных мест. Джо занял своё место. Он чувствовал какое-то странное напряжение. Каждый раз, когда мимо него проходили люди, он обязательно задевал этого человека. От этого ему было очень неудобно.

– Извините, простите, я не хотел, – говорил он каждый раз, когда проходил мимо какого-то человека, сидящего в зале.

– Только бы они не включали свет, – думал Джо. Только бы они не включили свет…

В зале царил полумрак. Свет был слегка приглушён, но как только его включили, то все сразу смогли увидеть лицо Джо. Страх волной прокатился по залу. Было заметно, как им было не приятно смотреть на лицо Джо. По лицам сидящих в зале, проскользнуло отвращение к Джо.

Люди ненавидят меня за то, что я осмелился показать свою правду. Молодые мамочки прикрывали ладонями своим детям глаза только для того, чтобы они не могли видеть моё лицо. Дети не должны раньше времени видеть тот мир, который создали их родители, желая, чтобы их дети на какой-то промежуток времени были счастливы. Потом свет в зале опять выключился. И казалось, что все тут же успокоились.

Джо услышал чьи-то быстро приближающиеся шаги. Он попытался разгядеть кто именно это был, но в зале было настолько темно, что как бы он не пытался, он всё равно не мог рассмотреть кто именно это был. Шаги внезапно прекратились. Джо тут же почувствовал прикосновение чьих-то длинных пальцев на своём лице. Это был человек из администрации цирка, которого он видел на входе. Человек вежливо обратился к Джо.

– Месье, простите пожалуйста, но не могли бы вы одеть вот эту маску, – после чего, не дожидаясь ответа, длинноногий человек стал позади Джо и одел на его лицо маску, которая больше походила на намордник. Поверх этой маски была нарисована улыбка. Джо даже не шевельнулся, когда ему одевали эту маску. Он с ужасом слушал, как защёлки закрываются на его лице. Но Джо даже не сопротивлялся. Он был слишком напуган.

Когда Человек стоял за его спиной, то Джо молился, чтобы этот человек как можно быстрее ушел. Джо не оборачивался, так как он отлично знал этого человека. Он уже хотел было выдохнуть, так как услышал, что тот собрался уходить, но тут же услышал возвращающиеся шаги этого человека.

Долговязый, а именно так звали этого человека, подошёл к Джо. Его шея была очень тонкая и несоизмеримо длинная. На ней без особого труда просматривался щитовидный хрящ. А потом Долговязый, взяв обеими руками Джо за плечи, медленно нагнулся к его уху и прошептал:

– Я прошу у вас прощения, месье, но вы ведь осознаёте, что распугаете нам всех посетителей. Вы обращаете на себя слишком много внимания. Вы слишком вызывающе себя ведете, сэр, – при этом он покачал головой из стороны в сторону. Это значило, что Джо ведёт себя в несоответствии с правилами цирка.

– Люди приходят сюда не для того, чтобы смотреть на таких как вы. Цирк это место, где люди должны смеяться, а от вашего вида хочется лишь плакать.

Он узнал меня. Он наверняка меня узнал. Скорее всего, что у меня всё ещё остались клочки моей обезьяньей шерсти.

Но я и сам не хочу, чтобы кто-либо мог увидеть моё лицо. Оно ведь настолько отвратительно и мерзко. Но моё лицо всего лишь отображает всю правду моего существования.

Как бы нам этого не хотелось, но на лице всегда остаются порезы прошлого. И неважно как сильно нам бы хотелось их скрыть. А что может быть отвратительнее, чем ничем не прикрытая правда? – подумал, Джо.

Маска приковывалась к лицу Джо железными цепями, на которых висел огромный замок. Затем Долговязый закрыл маску на ключ и тут же проглотил его. Джо услышал один короткий глоток и ключ исчез. После того, как Долговязый человек удостоверился, что маска на лице Джо прикреплена достаточно хорошо, он куда-то ушёл.

Всё это было сделано только для того, чтобы я замолчал.

Я опустил голову, для того чтобы не привлекать к себе лишнего внимания. И стал ждать, когда же в зале выключится свет и начнётся представление.

Знаете, я бы с удовольствием поменял своё лицо на какое-нибудь другое. Лицо, на котором способна держаться улыбка.

Но как только свет выключился и представление началось, то с моего лица тут же спала эта отвратительная маска лжи.

Я пытался снова одеть эту маску на своё лицо, ведь мне так не хотелось пугать детей. Они ведь пришли сюда для того, чтобы получать удовольствие. Но иногда в жизни случаются такие моменты, когда радоваться бывает достаточно трудно.

Джо попытался поднять маску с пола, чтобы одеть её обратно, но он никак не мог её найти. Джо засунул руку под соседний стул. Он случайно задел рядом сидящего с ним мужчину.

– Просите, – сказал Джо и поднял свою маску с пола. После этого он попытался одеть её на своё лицо. Но как только он собрался это сделать, то она тут же сорвалась с его лица. Маска никак не хотела держаться на лице Джо.

– Ведь за всё то время, что я провёл здесь в цирке, моё лицо уже больше не могло носить эту маску. Оно его отторгало. Я привык к тому, что мне приходилось носить ее. Вся эта ложь самому себе, которую я надевал на себя каждый раз, когда мне приходилось выходить на сцену.

Я пришёл в цирк в качестве дрессировщика. С самого начала, когда я только пришёл сюда, то в мои обязанности входило только избивать животных. Именно так и проходили наши репетиции, которые базировались на чувстве страха и беспрекословного подчинения животных. Но мне были нужны деньги. Об остальном я пытался не думать, но я вспоминаю об этом времени с сожалением. Но в один момент моя роль поменялась и я сам стал обезъяной.

Свет в зале снова погас. Воспоминания вернули Джо в тот момент, где он был на сцене. Но он не мог понять, что же с ним происходит. Джо огляделся по сторонам.

– Сейчас снова мой выход, – подумал он.

Каждый раз перед выступлением Джо намазывал себе на лицо белый порошок. После этого на которкий промежуток времни на его лице появлялась улыбка, а левый уголок рта непроизвольно поднимался вверх.

– Я думал, что моя зависимость это ненадолго. Я верил в то, что как только я смогу выбраться из своей клетки, то надобность в этом белом порошке отпадёт сама собой. Но на момент моего заключения в клетке он был мне крайне необходим. Казалось, что это было то единственное, что могло спасти меня на тот момент времени. То единоственное, что могло хоть как-то притупить боль от одиночества и чувство вины.

Улыбка… Большая, огромная улыбка на твоем лице – это именно то, что от тебя ожидает публика. Но зрители, присутствующие в зале, даже не догадывались о том, что они видели на самом деле. Это была вовсе не улыбка, а страх. Видимо, они думали, что эти выступления приносят мне удовольствие.

Всё, что мне было нужно так это скрыть то, что я чувствовал в те моменты, когда мне приходилось выходить на сцену.

После каждого выступления на моём лице появлялись новые порезы. Сначало я и сам не понимал откуда же они берутся. На мне было тысячи мелких порезов правдой. Правда – это тот нож, порезы от которой никогда не заживают. Правда– самый острый нож, который впивается вглубь твоей кожи каждый раз, когда ты начинаешь лгать самому себе. Когда ты пытаешься убедить себя в том, что виной всему стечение обстоятельств, а ты здесь абсолютно не причём. Что кто-то иной вынудил тебя к тому, что ты совершил.

Обстоятельства всегда влияют на наши мысли и поступки. Но обстоятельства– это лишь кусочек лакмусовой бумаги, который выявляет истинный характер человека. Именно трудности способны показать кем является человек на самом деле.

Это очень просто сказать, что кто-то вынудил тебя к тому или иному поступку. Что ты просто не мог действовать по-другому. Именно в этом и заключается одно из главных отличий человека от обезьяны. Тебе может казаться, что ты не виноват в том, что происходит, но это не так.

Моё лицо было полностью исцарапано, иногда оно кровоточило. На нём всё ещё виднелись свежие царапины. Они сегодняшние. Свежие. Они всё ещё пахнут.

Свет в зале вдруг включился и представление началось.

Я сидел в зале среди множества других зрителей. А потом само представление началось.

Но сегодня, впервые за много месяцев, я занимал место зрителя. Это было довольно странное ощущение. Сидя в зале, я чувствовал порами свой кожи что то, что происходило на сцене было когда-то и со мной. Сквозь меня просачивался страх. На теле появлялись маленькие точки крови.

Частично мой мозг навсегда останется в клетке моего неправильного выбора. Но на тот момент мне казалось, что я просто не мог поступить иначе. Я всё ещё раз за разом переживал те моменты, которые мне приходилось переживать, когда я был на сцене.

Ещё совсем недавно я был непосредственным участником того, что происходило за кулисами. Я сам был животным.

Я внимательно смотрел на сцену. По ней прыгали две обезьяны. Они бегали по сцене, безоговорочно выполняя все команды дрессировщика. При этом улыбка с их лица не сходила ни на миг во время представления.

Я сидел в зале и всё ещё не мог понять, кем я являюсь на самом деле. Я всё ещё обезьяна или я снова человек? Я всё ещё глупо и беспричинно кричу или я уже научился говорить?

Обезьяны постоянно кричат, но они делают это абсолютно неосознанно. Они чувствуют боль и поэтому– кричат. Они чувствуют страх и поэтому– кричат. Но, когда они находятся в клетках, на них никто не реагирует. Их никто не понимает. Даже они сами не понимают причину по которой издают крик.

Джо пристально посмотрел на свои руки. Это были человеческие руки. Вены на его руках пульсировали. Внешне он больше не был похож на обезьяну. У него больше не было хвоста. И, пожалуй, что самое главное, у него больше не было какого-то непреодолимого желания цеплялся за решётки своей клетки. Джо больше не цеплялся за своё внушённое им самим спокойствие.

– Когда я был обезьяной, то мне казалось, что клетка это именно то место, где я могу спрятаться от внешнего мира и его ежедневных тредований.

Обезьяны не умеют говорить. Всё, на что они способны, так это беспомощный крик. Но их никто не понимает. Даже они сами не понимают, что они делают и зачем. Почему они кричат? Чего пытаются добиться своим омерзительным криком? Обезьяны начинают кричать лишь потому, что другие обезьяны так делают. Они лишь копируют то, что видят. Не более того. Они никогда не задумываются о последствиях.

Я думал о том, что людям в зале омерзительно смотреть на мои кровоточащие раны. Да, я полностью с ними согласен -моё лицо омерзительно. Моё лицо самое отвратительное, которое вы только можете себе представить. Но ведь я сам сделал эти царапины. Если вы действительно хотите знать, то я объясню вам, что же послужило причиной моего уродства.

Каждый день, который мне пришлось провести в клетке, я отмечал на своём теле одной царапиной. Каждый день я выцарапывал на своём лице длинную полоску для того, чтоб никогда не забывать о том, какой ценой приходиться расплачиваться за собственные ошибки.

Джо достал из своего кармана маленькое зеркальце. Каждый день отражение его лица напоминает ему о том, что ему пришлось пережить, который он провёл здесь – в цирке.

Я искренне сочувствовал тем обезьянам, которых я видел на сцене. На них ведь столько же порезов сколько и на мне. Только вот люди не способны этого видеть.

Мне казалось, что я видел их раны через густо заросшую шерсть. Люди не хотят видеть того, что животные скрывают под своей шерстью.

Каждый раз, когда я приходил в цирк мне приходилось одевал на своё лицо маску. И знаете, почему? Когда ты знаешь правду, то улыбаться становиться очень трудно. Когда тебе известно, что происходит во время представления за кулисами цирка, то ты больше не в состоянии улыбаться. Твое лицо не может выдавить из себя что-то даже что-либо на подобии улыбки.

Я раз и на всю жизнь запомнил, что происходит за кулисами цирка, побывав там однажды. Я не только видел всё своими глазами, но я был непосредственным участником того, что там происходило.

Каждый раз, когда я прихожу в цирк, то мысленно я всегда нахожусь за кулисами. В зрительном зале находится только моё тело. Всё дело в том, что моя обезьяна навсегда останется жить внутри меня. Она всегда будет тем криком, который будет заставлять моё сердце биться о клетку моих воспоминаний.

И если вам не слишком страшно и не слишком отвратительно, то вы можете отправиться вместе со мной в мои воспоминания о тех временах, когда я был обезьяной. Вы можете присесть вот здесь, рядом со мной, на том месте, где ещё совсем недавно умирал мой друг.

Ещё совсем недавно я и сам был обезьяной, но мне повезло. Мне удалось найти способ того, как обратно стать человеком. Но в этом нет моей заслуги. Мне удалось навсегда покинуть мою клетку только благодаря одной очень хорошей обезьяне. Он научил меня тому, что обратный путь тоже возможен. Он показал мне, что я могу стать человеком, если сам этого захочу, конечно же.

Я ни разу и не видел его живым. Но именно он помог мне найти выход. Он помог понять мне из чего состоит моя клетка. И из чего состою я сам.

Я вернулся в свои воспоминания и сегодня я ощущал всё тоже самое, через что мне уже приходилось когда-то проходить.

Я никак не мог понять, что более реально– я в зрительном зале или же я в опять оказался в клетке. У меня возник вопрос к самому себе. Действительно ли то тело, которое сейчас спит в зале принадлежит мне?

Что важнее, так это то, что я чувствую прямо сейчас. И это именно то, что кажется мне кажется правдой.

Если хотите, то я расскажу вам о том, как несколько месяцев назад я оказался в цирке. Но это возможно лишь в том случае, если вы не побоитесь притронуться к моему оголённому скальпу. Если вы не побоитесь засунуть свою руку в мой распоротый живот.

В жизни каждого человека есть тяжёлые моменты, в которых твоё положение кажется тебе безвыходным. Когда тебе начинает казаться, что ты заперт в клетке.

Твоё положение таково, что ты полностью зависишь от внешних обстоятельств. И ты никак не можешь повлиять на то, что с тобой происходит. Но от того, какое решение ты примешь и будет зависеть, каким человеком ты являешься. Достоин ли ты носить человеческую кожу или нет.

В моей жизни наступил момент, когда я был переполнен чувством безысходности. Я понимал, что нахожусь в тупике. В обычной жизни я чувствовал себя, как в клетке.

Это было время, которое я хотел бы закрыть в клетку и выбросить куда-нибудь подальше.

Но, к сожалению, я сам был в клетке. Я не знал, что мне делать. Все мои деньги куда-то магическим образом растворились. У меня не было денег даже на еду. Я был голоден. В полуобморочном состоянии, я долго слонялся по городу, пытаясь найти что-нибудь, что я мог бы бросить в свой желудок, лишь бы избавиться от чувства голода. Но всё оказалось безрезультатным. Я не мог найти ничего съедобного.

На улице была зима. Меня не покидало ощущение того, что холод разъедал мне кости. Я упал от бессилия на землю. Возможно, что у меня оставались ещё какие-то резервные силы для того, чтобы встать, но том этапе мне этого уже совершенно не хотелось. Я слишком сильно устал от этих безрезультатных скитаний.

Я смотрел на фонарь, который стоял в самом конце улицы и этот свет казался мне светом надежды. Я думал о том, что было бы не плохо оказаться там– на другом конце улицы. Поближе к свету. А потом у меня в глазах потемнело.

У меня закончились силы на то, чтобы дойти домой. Я потерял сознание. Провалился в никуда.

Если это была смерть, то я был бы счастлив такому исходу событий. Ведь все мои резервы уже давным-давно закончились. Всё что у меня осталось, так это притуплённое желания держаться когтями за свою жизнь. И именно это желание заставляло пассивно пульсировать моё холодное сердце. Всё о чём я только мог мечтать было хоть как-нибудь пережить эту ночь.

Я лежал на земле в парке. У меня не хватало сил для того, чтобы даже пошевелиться. Для того, чтобы встать и дальше бороться. Продолжать искать выход. Я приучил себя к той мысли, что обстоятельства иногда сильнее нас. Так легче жить, находя оправдание собственной слабости.

Начался снег. Я представлял, что он вот-вот покроет меня целиком. И я стану одним большим ничем. Но меня это не пугало. Ничего, собственно говоря, в моей жизни не измениться.

На тот момент у меня оставалось лишь две потребности– еда и тепло. Это то, что снилось мне всю ночь.

Я уснул, но был уверен в том, что я уже умер. А потом, сквозь сон, я увидел мелькающие огни. Я почувствовал тепло, которое наполнило моё тело. Боль постепенно начала уходила. Я был счастлив. Я не понимал, что со мной происходило, и почему мне вдруг стало так хорошо. Но я даже представить себе не мог насколько коротким окажется моё счастье.

Я оказался в каком-то странном месте, которого раньше никогда не видел. Как я потом узнал, это был цирк.

Прежде я никогда не видел цирки и понятия не имел о том, что это такое. Но на тот момент мне показалось, что это было лучшее место в которое я мог попасть. Там было тепло и пахло едой. Но по-прежнему было темно. Внезапно ниоткуда появился луч света и я увидел, что прямо передо мой лежит лист бумаги с ручкой, на который падал яркий свет. Чуть дальше лежал кусок хлеба, который был накрыт прозрачным колпаком. И хотя хлеб был плотно накрыт крышкой, я всё равно чувствовал его запах. Это было всё, о чём я только мог мечтать.

Вдруг я услышал чей-то мягкий, почти гипнотический голос, который сообщал мне о том, что я могу получить этот кусочек хлеба. Всё, что мне было нужно, так это подписать бумагу, которая лежала прямо перед моим носом. Бумага пахла молоком.

У меня не было ручки, поэтому я прокусил собственный палец и поставил на бумаге роспись кровью.

Я был настолько голоден, что не задумываясь подписал все требующиеся от меня бумаги. Мой пустой желудок диктовал свои собственные правила.

Как только бумага была подписана, колпак с хлеба исчез и я в ту же секунду проглотил этот злополучный кусок. Казалось, что это были самые счастливые секунды моей жизни.

Как только я проглотил этот хлеб тьма исчезла. Помещение наполнилось светом, а вокруг меня была толпа улыбающихся людей. Их было так много. И все они пристально смотрели на меня и безудержно смеялись. Я не мог понять почему они смеются. Я хотел сбежать, но я ударился об что-то. Только сейчас я понял, что нахожусь в клетке. И что это я только что совершил собственноручно.

Я продал себя в цирк. Но мне пришлось это сделать. Потом я всё же взял себя в руки. Прямой угрозы моей жизни не было, и казалось, что всё не так уж и плохо. Если, конечно, не брать во внимание того факта, что я превратился в обезьяну.

Зрители улыбались мне, а я улыбался им в ответ. Мне даже бросили на сцену несколько монет. В голове у меня промелькнуло, что это не такой уж и плохой способ заработать немного денег. Я убеждал себя в том, что как только заработаю достаточно денег, то сразу же смогу покинуть свою клетку.

Но спустя какое-то время я понял, что покинуть клетку мне никогда не удастся. Я просто больше не в состоянии её покинуть. Во мне поселился животный страх того, что как только я покину своё маленькое мрачное убежище, то меня сразу же убьёт кто-нибудь из вечно смеющихся зрителей. И этот страх не покидал меня ни на секунду.

Я был уверен в том, что у одного из зрителей в кармане лежит нож. И всё, о чём я мог думать во время моих выступления было, то у кого именно из них находиться этот нож?

Порой мне казалось, что начал видеть сквозь одежду. Я был уверен в том, что у всех зрителей в карманах были какие-то предметы, при помощи которых они могли нанасти мне какие-нибудь увечия. Я не поддавал сомнениям тот факт, что все они пришли сюда только с одной целью – убить меня. Ведь я мог рассказать всю правду. Я знал всё о том, что происходит за кулисами цирка. Я был уврен в том, что единственное чего они жаждут, так это чтобы кто-нибудь вонзил в меня нож. Это и будет главная часть выступления. Ради которой все сюда и пришли. Это некий бонус для зрителей, которые вели себя хорошо для того, чтобы заслужить такое зрелище.

Иногда на месте лиц у зрителей, я видел лики животных. Тех, которых ещё совсем недавно я избивал собственноручно. А это было именно тем, что я делал перед тем, как оказаться на их месте. Это была моя работа. Мне платил за это деньги, а больше меня ничего не волновало.

Но трепетание под кожей у меня всегда вызывали дети. Они всегда смеялись намного громче, чем взрослые.

После того, как я попал в цирк я постепенно начал зарастать шерстью. С каждым днём всё больше и больше. Я начал бриться по несколько раз в день, но это не помогало. Вскоре у меня вырос хвост, а через несколько месяцев я и вовсе превратился в обезьяну.

После того, как я стал обезьяной я был не в состоянии улыбаться. То что вы видели на моём лице была вовсе не улыбка. Это была белая маска страха, которую мне пришлось приобрести для того, чтобы выжить здесь.

Если вы попали сюда, то можете не рассчитывать на то, что вам когда-нибудь удастся найти отсюда выход. Здесь у вас сразу же появляется режущий страх того, что тебя могут избить палками до полусмерти ещё до того, как ты выйдешь на сцену. Во время репетиции… За кулисами… Такое случается. А потом с твоего ещё дышащего тела снимут рубашку, аккуратно почистят, и оденут на другую обезьяну, которой в этот день посчастливилось остаться в живых.

Но сцена — не место для страха. Никто не должен видеть твой страх.

Но даже если ты когда-нибудь захочешь рассказать кому-нибудь об этом, то тебя всё равно никто не поймёт. Твоя правда никому не нужна.

Всё что от тебя требуют в цирке это улыбка. Больше здесь никого и нисего не волнует. Ты должен выполнять всё, что тебе прикажет твой дрессировщик. Здесь всегда довольно жестко пресекалось всякое желание даже думать о свободе, а именно-при помощи дубинки.

Если тебе скажут танцевать с ножницами в животе, то ты будешь это делать. Ведь все мы отлично понимали, что будет с тем, кто посмеет ослушаться. За непослушанием всегда сразу же последует наказание.

Но самое ужасное было остаться один на один вместе с дрессировщиком. Именно к этим людям обезьяны испытывали самый большой страх.

Но один из них был отчаянно жесток. Его звали Клэн. Он был совсем ещё молодой парень, но возраст не имеет никакого значения, когда дело касается жестокости.

Все дрессировщики в цирке были вынуждены носить какие-то маски. Маска, которую носил Клэн была похожа на фортепианную клавиатуру.

Когда он впервые пришёл в цирк ему было всего 14 лет. Ещё с самого детства он хотел стать музыкантом, как его мать, либо мясником, как его отец. И только в цирке он мог воплотить эти два желания воедино.

Найти повод для наказаний никогда не составляло особого труда. Поэтому почти каждый день он избивал животных палками.