Текст книги "Руки вверх! или Враг №1"

Глава №23
Высокий гость низенького роста

В главный штаб шпионской организации «Гроб и молния» специальным самолётом прибыл высокий гость. И хотя ростом он был ниже всех встречавших его на секретном аэродроме, гость считался высоким.

Высокий гость низенького роста был одет в чёрный мундирчик, но на головке у него красовалась белая детская панамка. На левой ножке у него был белый сапожок, на правой ножке – чёрный сапожок; на левой ручке – белая перчаточка, на правой ручке – чёрная перчаточка.

За высоким гостем низенького роста вышагивали три здоровенных субъекта, абсолютно одинаковых, одетых в серые полувоенные костюмы и в чёрных беретах. Голубые глаза их как бы застыли и как бы ничего не видели.

Когда встречавшие военные отдали честь приближавшемуся высокому гостю низенького роста, он вскинул вверх сначала левую ручку, чертыхнулся, вскинул ручку в чёрной перчаточке и заорал:

– Майль!

Три субъекта, как три автомата, в точности повторили его движения, тоже чертыхнулись и рявкнули:

– Фиг майль!

– Господа! – сказал генерал Шито-Крыто. – Позвольте представить вам нашего дорогого и высокого по значению гостя. Это и есть знаменитый господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер фон Гадке.

– Майль! – заорал высокий гость маленького роста.

– Фиг майль! Фиг майль! Фиг майль! – прорявкали три субъекта.

– А это мои любимые и в недалёком будущем тоже знаменитые гаврики, – с гордостью объяснил фон Гадке. – Я прихватил с собой лучшие образцы. Номер пятый, номер девятый и номер сорок седьмой. Такие экземпляры, вы себе представить не можете! – восхищённо, а вернее хвастливо, продолжал фон Гадке. – В багажник марш!

Три здоровенных субъекта-гаврика совершенно непонятным образом мгновенно оказались в багажнике автомашины и сами захлопнули крышку.

Несколько слов о высоком госте низенького роста. Из всех шпионов мира у него самый маленький рост (93 см 26 мм) и самый длинный чин (оберфобергогердрамхамшнапсфюрер). Но в определённых кругах он больше известен под короткой кличкой Дядя Съем. Он уже давным-давно не шпионил, а являлся крупнейшим специалистом по молодняку, то есть по подготовке агентов с грудного возраста.

Именно этим и заинтересовался генерал Шито-Крыто.

– Мои гаврики будут лучшими диверсантами в мире, – хвастался по дороге фон Гадке. – Они уже сейчас творят чудеса. Номер девятый, например, умеет зарываться в землю, как крот. Проходит под землёй до трёх-четырёх метров в час. Номер пятый – семьдесят две минуты под водой без акваланга и носа наружу не кажет! А номер сорок седьмой – чудо из чудес! – без промаха стреляет из двух пистолетов одновременно в разные стороны. Питается только сырым собачьим мясом, поэтому его ни одна собака не тронет. Парашют раскрывает, безобразник, всего в четырнадцати метрах от земли. Прыгает с восьмого этажа на асфальт.

– Меня особенно интересует, господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер, ваша работа с грудными младенцами. Вы первый в мире начали этот потрясающий научный опыт. Как пришла вам в голову поистине великолепная мысль о том, что шпионов надо начинать готовить именно с грудного возраста?

– Мною было замечено, – охотно ответил фон Гадке, – что с каждым годом вербовать на нашу работу людей всё труднее и труднее. Возьмёшь на службу вроде бы приличного негодяя, кормишь его, одеваешь, жалованье выплачиваешь, учишь, но нет никакой гарантии, что он не струсит или не предаст. И наша школа к тому же перестала выполнять план. Начальник Центрхапштаба барон Баран мне прямо заявил: либо план, либо вон. Да и заработки, надо отметить, упали. Ведь я получаю сдельно, то есть поштучно за каждого агента. И я решил: или найду новый, безотказный метод подготовки шпионов, или пулю в висок от позора!

– Великолепное решение! – воскликнул генерал Шито-Крыто, а польщённый фон Гадке продолжал:

– Кроме того, рушилась мечта моей жизни. Я ведь не собирался отправляться на тот свет, хе-хе, с пустыми руками. Я должен был преподнести человечеству что-нибудь такое, хе-хе, оч-чень неприятное! И вот, раздумывая над новым методом подготовки шпионов, я обнаружил: до чего же много вокруг плохих детей! Мне попадались почти законченные этакие мерзавчики десятилетнего возраста! Начал работать – майн бог! – блестящие результаты!

– Я весь внимание, – прошептал генерал Шито-Крыто. – Продолжайте, пожалуйста, высокий вы гость! Где вы берёте младенцев? Каков принцип отбора?

– Для нас это не проблема. Любой настоящий вояка считает за честь для себя отдать нам своё дитё. Тем более, мы неплохо платим. Принцип отбора – просто здоровые экземпляры.

– А питание, господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер?

– Опять же очень просто. Получив младенца, мы сразу вставляем ему металлические зубы и даём мяса. Младенец покричит-покричит, попищит-попищит да и начнёт жевать. Голод не тётка, а дежурный ефрейтор, хе-хе, не бабушка. Дальше обычный воспитательный процесс: натравливание друг на друга, основы драки и слежки, обучение языкам. Широко применяем убеждение голодом, жаждой, поркой. До семи лет гаврики живут под открытым небом, закаляются, хе-хе.

– Я преклоняюсь перед вашим умом, – сказал генерал Шито-Крыто, – какая высокая степень оболванивания!

– Ну, это ещё не всё! – совсем хвастливо воскликнул фон Гадке. – Самое главное в том, что гавриками можно управлять по радио. Всё просто. В возрасте пяти-шести месяцев мы делаем им трепанацию-операцию черепа и вставляем в мозг тонюсенькие пластиночки-антенки.

– Низко склоняю перед вами свою голову, – произнёс генерал Шито-Крыто, но даже и не пошевелился, и совершенно неподвижной осталась его огромная, без единого волоска голова, похожая на арбуз, футбольный мяч и глобус.

А головка фон Гадке, кстати, напоминала дыньку, на которой с трудом разместились, теснясь и мешая друг другу, круглые совиные глазки, острейший нос, широченный рот и длиннейшие уши.

Продолжение беседы состоялось в кабинете, где был накрыт огромный стол с множеством еды, а вокруг стояли пять слуг-солдат. Уши у них были заткнуты пробками, чтобы они не услышали ни слова. Командовал ими офицер Лахит. У него из ушей тоже торчали пробки, но можете быть уверены, что он слышал всё до слова!

Генерал Шито-Крыто ел редко, потому что всегда был занят, но уж если он принимался за пищу, то уничтожал её прямо-таки в нечеловеческих количествах. Подчинённые сплетничали, что у их шефа верблюжье устройство – внутренний жировой блок, который позволяет ему длительное время обходиться без еды.

Зато фон Гадке ел при каждом удобном случае и тоже нечеловечески много, так как при его маленьком росте большую часть организмика занимал пищеварительный аппарат.

– Я могу быть уверен, господин генерал, что ни одно моё слово не уйдёт дальше ваших ушей?

– Ни секунды не сомневайтесь, дорогой оберфобергогердрамхамшнапсфюрер! Один только вопрос для начала…

– Понимаю, понимаю! – Фон Гадке долго хихикал. – Все мои новые знакомые всегда недоумевают по этому поводу. Сапожки и перчаточки у меня разных цветов потому, хе-хе, что я путаю правое и левое. Старость не радость. Склероз на почве повышенной умственной деятельности.

– А панамка?

– Она для того, чтобы я не забывал о своей главной миссии – о работе с детьми и о борьбе с ними.

Хозяин и гость разговаривали, не переставая есть. Офицер Лахит и пять слуг-солдат едва успевали менять пустые тарелки на полные.

– Вы, конечно, догадываетесь, зачем я пригласил вас, – сказал генерал Шито-Крыто, удивившись, как фон Гадке моментально съел целого гуся. – Вы – единственный мой коллега и единомышленник во всём мире.

– Хе-хе! – увовлетворённо ответил фон Гадке и приступил к уничтожению жареного поросёнка.

– Мы с вами первыми оценили роль детей в развитии общества, – возбуждённо продолжал генерал Шито-Крыто, разделываясь одновременно с бараньей ногой, курицей и несколькими салатами. – Во время последней большой войны вы прославились тем, что специализировались на массовых избавлениях от подрастающего поколения.

– О да! Да! – радостно, вернее, хвастливо воскликнул фон Гадке, положил в свой широченный рот цыплёнка, жевнул и выплюнул на тарелку одни гладкие косточки. – Меня даже судили за это, но я, хе-хе, выкрутился. Я спрятался в одном укромном местечке и писал свою ставшую затем знаменитой книгу «Сегодня – невинный младенец, завтра – твой враг». В ней я доказал, что дети наших врагов – наше главное зло, составил карту мира, на которой указал самые основные места скопления детей. Я считаю, что в детях будущее любой страны, значит, их надо своевременно, хе-хе, удалить подальше. Мы легко победим самого сильного врага, если предварительно расправимся с его молокососами и молокососками!

– Мудрейшие, мудрейшие мысли! – похвалил генерал Шито-Крыто, с завистью отметив, что высокий гость такого низенького роста успевает есть во много раз больше него. – Я давно слежу за вашей работой и безмерно восхищаюсь ею!

– Учтите, нам надо торопиться! – Фон Гадке ненадолго даже перестал жевать. – Ведь дети с каждым годом хоть понемногу, хоть не все, но умнеют. Надо торопиться, пока дети наших врагов ещё валяют дурака, учатся на тройки, не уважают старших, капризничают, бездельничают. Конечно, если бы случилось такое милое чудо, как новая большая война, мои бы гаврики запросто расправились с любым количеством детей. Они, мои гаврики, обожают их, детей, уничтожать.

Стол опустел.

– Не угодно ли отдохнуть, господин оберфобергогердрамхамшнапсфюрер? Вы с дороги…

– С удовольствием. Не забудьте приказать дать моему номеру сорок седьмому…

– Не извольте беспокоиться. Он съел уже двух щенков.

Проводив высокого гостя низенького роста отдыхать, генерал Шито-Крыто выпил семнадцать бутылок минеральной воды и стал думать.

Да, как он и предполагал, фон Гадке в принципе мыслит правильно, хотя и довольно ограниченно. Он угадал главного врага – детей. Но методы он предлагает устаревшие – убивать, убивать, убивать…

Так дело не пойдёт!

Развязать обычную большую войну вряд ли удастся. Поэтому «Гроб и молния» задумала нечто куда более оригинальное, коварное и результативное…

Изобрети он гавриков раньше, цены бы им не было. К сожалению, сейчас они могут выполнять только грязную работу. Они ведь всего-навсего болваны, управляемые по радио. Но болван и есть болван, каким бы способом им ни управляли.

Шпиончики – другое дело. У них хоть маленькие, да свои мозги. Попробуем их, шпиончиков, в драке с гавриками. Проверим: кто кого?

И самый важный вопрос: как быть с фон Гадке? Старик уже путает правое и левое. В любой момент его могут отправить в отставку, и тогда какой-нибудь барон Баран из Центрхапштаба пустит гавриков в дело, всполошит весь мир и сорвёт операцию «Братцы-тунеядцы»! Тем более, генерал Шито-Крыто не хочет иметь соперника в работе с детьми и в работе по уничтожению детей.

Он желает один во всём мире действовать против всех людей!

Ведь это мечта его жизни!

Но как-то не учитывал генерал Шито-Крыто, что оберфобергогердрамхамшнапсфюрер фон Гадке тоже мечтает сделать человечеству огромную пакость. И что объект его подлых замыслов – тоже дети.

И самым, пожалуй, опасным во всей этой истории было то, что ни генерал Шито-Крыто, ни фон Гадке ни при каких обстоятельствах никогда не могли изменить своей мечте.

Это были матёрые, опытные, упорные, убеждённые враги детей. Они были крупнейшими специалистами в мире по борьбе с детьми.

Явился офицер Лахит, доложил:

– Шеф, Стрекоза сообщила о благополучном прибытии на место задания.

– Подробностей нет?

– Надеюсь получить их в самое ближайшее время.

– Господин Лахит, – сказал генерал Шито-Крыто, – я, конечно, знаю, что от тебя ни слова правды не добьёшься. Напоминаю: если ты вздумаешь обмануть меня…

– Не беспокойтесь, шеф. Я не такой дурак.

– Тогда – брысь!

Генерал Шито-Крыто нежно погладил свою огромную без единого волоска голову. Она обязательно придумает, как быть с господином оберфобергогердрамхамшнапефюрером! Если он путает правое и левое, то и ещё что-нибудь напутает! А гавриков мы у него, хе-хе, отберём! Авось пригодятся…

Глава №24
Полковник Егоров и агент ЫХ-000 на рыбалке

Полковник Егоров сказал:

– Нам важно получить от вас твёрдое и искреннее согласие. Остальное – работа, в которой у вас огромный опыт. Вы будете действовать в знакомой обстановке. Мы создадим вам для подготовки все условия. Вам сделают пластическую операцию лица, и родная мать вас не узнает.

– Родная мать меня, конечно, не узнает, потому что не видела меня больше тридцати лет, – грустно сказал ЫХ-000. – Но врач Супостат, мой приятель, узнает меня за милю после любой операции. Да и Шито-Крыто обмануть трудно, почти невозможно. Мне надо подумать.

Полковник Егоров и не торопил его. Дело замыслили сложное и рискованное: заслать ЫХ-000 обратно, в самый центр бывшей организации «Тигры-выдры», чтобы узнать, что из себя представляет «Гроб и молния» и что это за операция «Братцы-тунеядцы»?

Была ли у полковника Егорова достаточная уверенность в том, что Фонди-Монди-Дунди-Пэк не подведёт? Была. Он ведь хорошо знал не только шпионскую породу, но и людей. И он понял, что ЫХ-000 – персона довольно необычная среди разных Бугемотов, Канареечек и Мяу. Раскусить его было не так-то просто, но полковник Егоров умел находить к каждому человеку совершенно неожиданный подход.

Он решил взять Фонди-Монди-Дунди-Пэка на рыбалку. Не подумайте, что это был опрометчивый или просто неразумный поступок. Нет, всё было тщательно продумано, согласовано, приняты были все меры предосторожности.

Последнее имя ЫХ-000 было Иван Иванович, и полковник Егоров предложил:

– Мы едем с вами на самую обыкновенную рыбалку и давайте на время станем самыми обыкновенными рыбаками. Вы Иван Иванович, я Константин Иванович. Проветримся, природой нашей полюбуемся, ушицу сварим на костре, чайку попьём с дымком да и побеседуем в неофициальной обстановке на темы жизни. Согласны?

– Зачем вам это, господин полковник? – поразился ЫХ-000. – Матёрый шпион на рыбалке – это, я понимаю, оригинально, но зачем? К природе я равнодушен, к рыбалке – тем более, а разговариваю я всегда одинаково – в любой обстановке.

– Едем на двое суток, Иван Иванович, – весело сказал полковник Егоров. – Мне с вами приятно иметь дело. Вы опытный специалист, мне есть о чём вас расспросить. Если хотите, то я испытываю к вам своеобразное уважение. В конце концов, вы не пропащий человек в отличие от ваших приятелей-предателей, как вы их называете. Они-то больше ни на что не годятся.

Мечтал когда-то ЫХ-000 иметь свою моторную яхту, а сейчас вот на чужой моторной лодке в чужой стране ехал, смешно подумать, на рыбалку!

Всё было так, как бывает в подобных случаях: солнце ещё не село; над водной гладью царил предвечерний покой; тишину нарушал только ровный гул мотора.

– А если я предам вас? – неожиданно спросил Фонди-Монди-Дунди-Пэк.

– Вряд ли…

– Почему вы так уверены?

– Потому что немножко разбираюсь в людях. А вон и наше местечко. Тут мы и остановимся.

И уже через несколько минут над обрывом запылал костёр, а полковник Егоров, вернее, просто рыбак Константин Иванович, стараясь не торопиться и не суетиться, невдалеке устанавливал удочки. Он умел и любил ловить не только шпионов, но и рыбу. Между нами говоря, рыбу он любил ловить даже больше.

А Фонди-Монди-Дунди-Пэк ненавидел и боялся самого слова ловить, потому что его самого ловили всю жизнь. Он же ни разу не держал в руках удочки. Рыбу он видел только жареную, маринованную, заливную, копчёную, солёную, а живую он видел лишь в аквариумах.

Он сидел на берегу, смотрел на воду и думал. Мысли его были невесёлые и тревожные. Не то чтобы он уж очень боялся генерала Шито-Крыто или не был способен на большой риск. Грустно ему было оттого, что он всё-таки зря прожил жизнь. А тревожно ему было оттого, что жить осталось не так уж много. И стыдно ему ещё было. И признаться во всём этом самому себе на старости лет – ох как не сладко!

– Иван Иванович! – позвал Константин Иванович. – Возьмите удочку! Авось повезёт! Клёв начинается!

Фонди-Монди-Дунди-Пэк отнёсся к этому предложению, как к приказанию, послушно взял удилище и стал равнодушно смотреть на поплавок.

А Константин Иванович вытаскивал рыбку за рыбкой. Фонди-Монди-Дунди-Пэк косил глазами в его сторону, с неприязнью чувствуя, что в душу настойчиво пролезает какое-то беспокойство. Потом к беспокойству примешалась зависть, и всё это превратилось в неожиданное и нелепое желание – тоже выдернуть рыбку из воды! Просто так, для интереса.

И когда поплавок запрыгал, сердце старого шпиона тоже запрыгало. Он схватился за удилище ещё и другой рукой и дёрнул что было сил.

По тому, как пружинно натянулась леска, ему показалось, что на его червяка клюнул по меньшей мере кит средних размеров. Но на крючке оказался малюсенький ёршик. Он улетел далеко-далеко в траву, и бывший ЫХ-000, который впервые сам ловил, а не его ловили, кинулся за ёршиком прыжками и в великолепном броске, будто заправский вратарь, накрыл ёршика своим телом.

Он сжимал рыбёшку в ладони и бормотал, морщась от уколов плавничками:

– Попалась… попалась… не уйдёшь… не уйдёшь… Константин Иванович помог ему насадить нового червяка и посоветовал:

– Спокойнее. Не дёргайте и сами не дёргайтесь.

Но Иван Иванович весь трясся от нетерпения. Он забыл обо всём на свете, кроме поплавка. Ему, начинающему рыболову и заканчивающему свою работу шпиону, хотелось ещё раз пережить то острое и одновременно блаженное ощущение, когда кажется, что крючок заглотил по крайней мере кит средних размеров.

И тут же подумалось, что у него не хватит сил выдержать такое нервное напряжение.

– Ещё хочу… ещё хочу… – бормотал он, до боли в глазах уставясь на поплавок.

Едва поплавок шевельнулся, начинающий рыбак Иван Иванович двумя руками дёрнул удилище и своими собственными глазами увидел, как в воздухе сорвалась с крючка рыба – раз в двадцать больше того, первого ёршика.

Она с шумом плюхнулась в воду, а бывший шпион едва не бросился за ней, упал на траву и забормотал:

– Я так не могу… я так не хочу… помогите мне… научите меня… проинструктируйте… проконсультируйте…

– Говорил я вам, не дёргайте и не дёргайтесь, – сказал Константин Иванович. – Возьмите себя и удилище в руки. Не тряситесь. Помогу, научу, проинструктирую, проконсультирую.

– Вы привыкли ловить. Вам легче.

– Рыбу будете ловить не хуже меня.

Вторую и третью рыбку Иван Иванович вытащил уже почти по всем правилам. Сам он всё ещё дёргался и трясся, но удилищем орудовал относительно спокойно.

«Господи, какой же я был дурак! – думал он, жадно следя за поплавком. – Научи меня кто-нибудь раньше рыбачить, и я бы ловил, а не меня ловили!»

Он стоял на берегу с удочкой в руках до тех пор, пока мог разглядеть своими зоркими шпионскими глазами поплавок.

Котелок уже висел над костром. Пахло лавровым листом и перцем.

– Мы и завтра будем рыбачить? – с надеждой спросил Иван Иванович.

– Обязательно. За тем и приехали. Завтра на так называемой утренней зорьке клёв будет отменный.

– А сегодня мы на чём ловили?

– Сегодня на так называемой вечерней зорьке. Вот отправляйтесь-ка на задание, выполняйте его, возвращайтесь и рыбачьте себе на здоровье. Характер у вас, Иван Иванович, рыбачий – азартный. Отличным можете стать рыбаком.

Сначала они ели уху. Такой вкусноты Фонди-Монди-Дунди-Пэк не пробовал ни разу в жизни. Он обсосал все косточки и даже чешуйки с пальцев слизнул. Ему верилось, что те рыбки, которые он ел, именно он и поймал.

Потом они пили чай, пахнущий дымком, и с угольками. Бывший ЫХ-000 выпил четыре кружки. Он всё поглядывал на часы, торопя наступление так называемой утренней зорьки.

Впервые в жизни, сидя в лесу у ночного костра, Фонди-Монди-Дунди-Пэк ничего не боялся. Ведь впервые в жизни его не ловили (хотя бы потому, что уже поймали). Не надо было опасаться, удачно ли спрятан парашют, не надо было бояться чихнуть или кашлянуть. Не надо было вздрагивать от каждого шороха и поминутно хвататься за оружие.

И дров в костёр можно было подкладывать сколько угодно: пылай, пылай, ведь никто тебя не выслеживает!

– Неужели, господин полковник, вы настолько уверены во мне, что будете спать?

– Не знаю, как господин полковник, а рыбак Константин Иванович заснёт наикрепчайшим сном. Чего и вам желает, Иван Иванович.

Но бывший ЫХ-000 заснуть не мог. Он лежал на хвойных ветках, смотрел в звёздное небо и ждал так называемой утренней зорьки.

«Наплевать мне на всё, – думал он, – мне бы только поймать хоть несколько рыбок!»

Костёр погас, и он пошёл собирать сучья. Отойдя далеко в сторону, Фонди-Монди-Дунди-Пэк остановился, оглянулся назад… вздохнул и начал собирать хворост.

Вот и снова вспыхнул огонь… Некуда бежать Фонди-Монди-Дунди-Пэку. И не к кому ему бежать. Один он во всём мире. Никого у него нет. И ничего ему больше не надо. Одно у него осталось – возможность хоть немного загладить свою вину перед людьми и – порыбачить!

– Господин полковник, – прошептал он, – я согласен. Я отправлюсь в «Гроб и молнию» с вашим заданием.

– И прекрасно, – сквозь сон ответил полковник Егоров, зевнул и, честно говоря, громко захрапел.

КОНЕЦ ПЯТОЙ ЧАСТИ