Текст книги "Струна истории"

А что же было в это время в Китае? В Китае еще с древности создавались могущественные династии. Но китайские династии отличались от всех прочих. Чем? Ну, как известно, Рим основали дети, вскормленные волчицей. У монголов были тоже (тотемные предки. – Ред.), дети Гоамарал – дети оленихи и (Борте-Чино. – Ред.) серого волка. То есть тоже воины и охотники. Какие-нибудь германцы почитали воинственных богов и своих прародителей – Вотана, Тора и других. У китайцев – основателем династии был инженер-мелиоратор. И это было не случайно. Предки китайцев – сто черноволосых семейств – пришли с запада, вот с этих гор (Л. Н. Гумилев показывает на карте. – Ред.), и поселились на берегу Хуанхэ (Желтой реки), вот в этих местах.

Для того чтобы понять, что такое Китай, нельзя не рассказать о режиме реки Хуанхэ. Она начинается в Тибете как горный ручеек, не очень большой, такой, что даже стрела легко перелетает с одного берега на другой. Перейти ее не сложно, хотя, чем ниже, тем быстрее она течет. Затем, проходя через вот эти Восточно-Тибетские горы, она набирает невероятную скорость и течет стремительным потоком в ущельях, которые она промыла среди гор. И тянет с собой в силу этого огромное количество аллювия – осадочного материала. Таким стремительным потоком, со скоростью курьерского поезда она выходит вот сюда (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.) и обтекает вот эту местность, называемую плоскогорье Ордос. Обтекает вплоть до конца этой огромной излучины. И тут она аллювий не теряет. Во время половодий количество взвесей в водах Хуанхэ доходит до 40 и 50 процентов. То есть перебраться через Хуанхэ во время половодья или зимой, когда она и лед несет (правда, лед так редко останавливается, но все-таки бывает – замерзает), практически нельзя. Поэтому Ордос – это, по существу, остров внутри континента, – так его защищает река.

А когда она выходит из гор и начинает терять скорость на равнине, она начинает откладывать аллювий. И она намывает дамбу величиной примерно в метров в пять-семь. И течет она на этой дамбе. И так как здесь река уже широкая, то в силу известного закона, связанного с вращением Земли, она начинает меандрировать – петлять из стороны в сторону. И подмывает то один берег, то другой, как у нас Терек. А это – великое несчастье, потому что, представляете себе, эта огромная масса воды с высоты пяти-, шестиэтажного дома вдруг устремляется на соседнюю равнину и тянет за собой большое количество всякой мути, всякой взвеси, осколков кремня, песка и, вообще, – всякой дряни. Тут спасаться надо!

Спастись не всегда удается. Но, во всяком случае, если человек сам и убежит, то имущество-то свое не возьмет. На этих полях, которые с большим трудом среди тропического леса китайские земледельцы устроили, – посадили там просо и что-нибудь еще, что им надо, – вдруг выпадает большущий слой камней и песка, то есть погребает гумус под собой, жить становится совершенно не возможно. Почва вся пропитывается водой и превращается в болото. Поэтому там вырастает огромный лес, в котором живут различные хищные звери: от леопардов (место-то ведь очень южное – 45-я параллель) и бамбуковых медведей и кончая настоящими медведями. Эта местность – ад, и ее превратили в рай.

Некто Юй (около 2278 г. до н. э. – Ред.) объездил эту самую реку по всей территории своего княжества и предложил проект, который сам провел своими руками. Его изображают всегда с большими мозолями на ладонях. Он стал чинить дамбу и укреплять ее. И древние китайцы в III тыс. до н. э. (это я рассказываю глубокую древность), они эту дамбу так укрепили, реку так ввели в определенное русло, что после этого они до 634 г. до н. э., то есть две с половиной тысячи лет, они жили спокойно и не знали, что такое наводнения. Потом эта река все-таки прорвалась, затопила низовья. Ее починили снова, уже новыми средствами, потому что это уже было первое тысячелетие до нашей эры, а не третье. После этого реку чинили каждые два с половиной года – вот до сих пор и продолжают чинить. Это называется технический прогресс.

Ну, вот. Как только реку остановили, оказалось, что можно очень легко и приятно жить в этой стране. Лес развели, сделали поля, засеяли их зерновыми, бобовыми растениями, развели домашний скот. Орошения не требуется – муссоны, воды сколько угодно, все растет! Детей можно было прокормить неограниченное количество. Поэтому китайцы, вообще говоря, очень чадолюбивые люди, и даже древние китайцы, – они старались своих жен освободить от всякой работы, – чтобы они по хозяйству, с детьми сидели, главным образом, и рожали каждый год. А впоследствии им даже (для того чтобы они, так сказать, не отвлекались на какую-нибудь работу) стали делать операцию, ломая ступню ног, для того чтобы женщина вообще не ходила, а сидела дома. И муж всё делал: стряпал, стирал, ухаживал за женой. Но, Боже упаси, если он считал, что она – изменщица! Всё! – у нее вырезали нижнюю часть живота бо-ольшим ножом.

В отличие от китайцев, кочевники-хунны тогда еще, а впоследствии, – тюрки и монголы, они женщину заставляли работать: ходить за скотом, шить, чистить оружие (нет, оружие сами чистили), в общем, юрту делать, ухаживать, смотреть, чтобы все было в порядке. Но – никто не спрашивал, от кого она принесла ребенка. Считалось, что если у нее есть ребенок, то все племя было радо и счастливо, – лишний богатырь или лишняя красавица. И имущество, которое муж приносил в дом, за исключением оружия, – всё принадлежало жене. Она распоряжалась и выдавала ему, сколько хочет. И он слова не мог ей сказать при этом.

Вот что такое этносы, вот как они отличаются друг от друга.

Теперь я прошу вас обратить внимание на то, что (мы сейчас сделаем перерыв), что то, что я вам рассказывал, – никакого отношения не имеет к расам, а имеет отношение исключительно:

– к какого-то рода явлениям, связанным с природой дневной поверхности нашей планеты;

– и к глубинным явлениям, которые иногда простому человеку зрительно не видны.

(Перерыв.)

Рассмотрим случай Китая. В это время – с III тысячелетия по X век до н. э. – Китай был очень маленький. Он занимал только самое нижнее течение Хуанхэ и частично реки Вэй. И за это время китайская историография насчитывает всего две династии.

Одна династия – Ся (2205–1766 гг. до н. э. – Ред.) – династия охотников, которая унаследовала Юю, этому первому мелиоратору, и которая процветала за счет того, что в этом субтропическом широколиственном лесу она имела возможность целиком и полностью использовать местные ресурсы края. Но династия эта продержалась не очень долго и была сменена династией Шан (1766–1123 гг. до н. э. – Ред.), которая объявила войну племени Ся, разгромила его, выгнала его и установила жестокую, деспотическую систему власти с великолепной культурой, с грамотностью. В эпоху Ся такой грамотности еще не было, а тут была изобретена иероглифическая система письменности. Писали на черепаховых щитках и сейчас читают эти иероглифы знающие люди, потому что система сохранилась до нашего времени. А разбитые, но оставшиеся в живых члены династии Ся бежали на север, в степь, в Ордос, и жили здесь вместе со степными народами. Затем пересекли пустыню Гоби и, по легенде, стали предками гуннов. Но не одни, а в сочетании с аборигенами современной Монголии.

Шан была вполне цивилизованной династией и вполне цивилизованной империей. Она распространялась вот таким образом. (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.) Там была великолепная столица, там были и приемы, богатые одежды, началось шелководство и очень распространился культ почитания предков, которым в сопровождение (после смерти) отправляли до пятисот убитых рабов. Ну, у людей победнее убивали меньше рабов, а для царей – до пятисот человек. Естественно, что вся эта цивилизация существовала за счет совершенно жуткого обжимания тех, кто работал – трудящихся масс. Поэтому она им была очень мало интересна. Я ее пропускаю, потому что она выходит за наши хронологические рамки.

А в XI в. небольшое племя чжоу, западное племя (но опять-таки запад надо понимать внутри Китая, – выше предгорьев Тибета) разгромило огромную армию шаньцев, перебило и захватило в плен их аристократию. А народ сказал: «Какая нам разница, – кто над нами правит и кто нас будет обжимать?» Народ не шевельнулся. И так создалась первая историческая империя Чжоу (1123–960 гг. до н. э. – Ред.). Причем завоеватели захватили территорию уже до Голубой реки – Янцзы (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.), болота между этими двумя реками, которые сейчас уже стали культурными землями, а тогда еще не были, – то есть весь северный современный Китай. Чжоусцы были народ дикий, воинственный, храбрый и человеколюбивый. Особенно они своих подданных не обижали. И царя своего они не обижали. Они знали, что у них есть царь, но старались всегда держаться от начальства подальше, думая, что ничего хорошего от близости к начальству нет. Поэтому Чжоуская империя распалась на 1851 княжество. Списка этих 1851 княжества нет нигде, и он не нужен, потому что даже тогда китайцы, при всей их дотошности, не считали нужным давать перечисление забытым ими самими названий.

Что мы видим в этом процессе, который опять-таки совпадает с распространением:

арийцев – сюда, на запад (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.),

семитов – на север, то есть еврейского нашествия на Палестину,

а потом – арамейского нашествия на Сирию, –

вместе с началом образования кочевого быта.

Мы видим здесь естественное распадение большой территории с натуральным хозяйством на ряд мелких владений, из которых каждое было самостоятельной единицей. Никакой пользы, никакого смысла в объединении у них не было. Соседи у них были народы довольно тихие, спокойные. Гуннов они отогнали с чжоусцами (еще первые императоры), – отогнали за пустыню Гоби.

А кругом них жили только жуны. Это очень интересный народ жуны, которого сейчас нет. Это были люди светловолосые, со «стеклянными», то есть светлыми, глазами, с рыжими, очень густыми бородами – типичные европеоиды. И эти густые бороды у китайцев прослеживаются до начала нашей эры, даже после нашей эры, – до III–IV вв. н. э. Потом монголоидность вытеснила эти европеоидные признаки. Жили эти жуны отдельными племенами, в отличие от предков китайцев они не занимались трудоемкими земледельческими работами, а жили на холмах и на склонах гор. Каждый в своем ущелье имел свой замок, – там и жил. Но сами понимаете, что в горных долинах очень мало земли, то есть пищи у жунов не хватало для того, чтобы кормить большое количество детей. И поэтому размножались они крайне медленно, но были весьма воинственны.

Китайцы, подчинив себе жунов и отчасти использовав их при завоевании империи Шан, с ними долгое время уживались. Только позже, уже в VIII в. (я опять забегаю вперед, чтобы не возвращаться) в Китае начался процесс создания нового древнего Китая, эти жуны, будучи изолированными, не могли оказать сопротивления. Они были поодиночке перерезаны растущим китайским древним этносом. Но этот процесс начался в VIII в. Мы его сейчас, вот при этом рассказе, не затрагиваем.

* * *

А кто же жил за пределами Китая? Здесь вот, на юге (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.) жили племена, называемые мани. Но это название такое общее. Туда входили самые разные племена лесовиков. Похожи они на современных вьетнамцев, которых у нас на улицах можно было видеть недавно в больших количествах. Вот такие маленькие, очень подобранные, очень работоспособные, очень смелые, очень хитрые, умные, выносливые, очень самостоятельные. Завоевание Южного Китая и превращение его в Китай – весь этот исторический процесс занял около трех тысяч лет и еще сейчас он полностью не завершен. Да, потому что там большое количество южнокитайских инородцев, которые в древности назывались мани.

В Шаньдуни жили охотничьи племена и. Шаньдунь – это горный полуостров, так что наводнения на Хуанхэ были ему не страшны. И эти и изображались как охотники с луком. Уже к началу нашей эры их не стало, китайцы их всех «освоили» и подчинили себе.

А в горах жили горцы, кочевые скотоводы, которые назывались кяны. Это кочевые тибетцы, которых видел Пржевальский,[70]70
  Пржевальский Н. М. (1839–1888) – выдающийся русский путешественник, исследователь Центральной Азии, почетный член Петербургской АН, генерал-майор. Руководил четырьмя экспедициями в Центральную Азию (1870–1885), впервые описал природу многих районов, а также быт многих местных народов.


[Закрыть] по ошибке приняв их за тангутов (тангуты – это другой народ). И они до сих пор живут своим бытом. У них есть племена – нгологи, банг-нголбги, бома,[71]71
  Об этих народах см. у Л. Н. Гумилева в книгах «Величие и падение Древнего Тибета», «Древние тюрки», «Хунну».
  Кяны – монголоидные племена тибетцев, на протяжении столетий отстаивавшие независимость в войнах с китайцами. Потомки кянов сохранили свой быт и дикую волю до XIX в.
  Нгологи – потомки монголоидных независимых пастухов-кянов, отколовшиеся от них до новой эры. Живут в Тибете в области Нголог, у истоков Желтой реки.
  Банг-нгологи (банг) – подданные, признающие подчинение нголги.
  Бома – племя, составившееся на основе браков монголоидных тибетцев кянов и земледельцев жунов.


[Закрыть] и, но эти племена мало кому известны, кроме них самих. До последнего времени, до конца XVIII в. они, находясь в составе огромной Китайской империи, никому не подчинялись. Жили своим племенным бытом, грабили проезжающих паломников, монголов или китайских купцов. Попробовали ограбить экспедицию Пржевальского, но когда наши начали стрелять, то они убежали и сказали: «Нет, с этими – лучше не связываться».

Вот. Но это народ (кяны. – Ред.) крайне неукротимый и дикий. Живут они в Северо-Восточном Тибете, иногда распространяясь на запад. А место это, я должен вам сказать, для жизни малопригодное.

Дело в том, что весь Восточный Тибет покрыт густым лесом, потому что все муссоны, идущие с южного Индийского океана, переваливают через Гималаи и в холодном тибетском воздухе выпадают дождями. А вот через Тянь-Шань и Куньлунь они уже не переходят. А здесь такое количество влаги, что растет огромный лес и большое количество травоядных животных, естественно. Но человеку там жить нельзя, потому что не из чего разжечь огонь. Ни одной сухой веточки. Каждая веточка, упавшая с дерева, немедленно загнивает. Кизяк – основное топливо для центральноазиатских кочевников – гниет тут же. И поэтому туда уходят охотники, с тем чтобы прожить пять-шесть дней, не разжигая огня. А потом уже возвращаются, греются, отдыхают, но жить там не могут. Туда китайцы так и не попали, вплоть до нашего времени.

Другая часть ся, убежавшие на север, образовали здесь первую кочевую династию хуннов. Китайцы опять же не смогли перебраться через пустыню Гоби иначе как путем организации легкой конницы, но это уже более позднее время. Именно пустыня спасла народы, жившие по соседству с Китаем, от истребления.

Какая здесь закономерность? – Да, она напрашивается сама по себе.

Этнос, оказывается, не будучи никак не связан с расой, связан с ландшафтом – через хозяйство, которое его кормит. То есть этнос – это понятие географическое. Вот то, что я доказывал постоянно, часто и буду доказывать, как говорил старик Рабле «от Сорбонны включительно до костра исключительно».[72]72
  Л. Н. Гумилев близко к тексту цитирует Панурга, персонажа французского писателя Франсуа Рабле (ок. 1494–1553) из романа «Гаргантюа и Пантагрюэль».


[Закрыть] (Шум в зале. – Ред.) – А вы не смейтесь и не улыбайтесь, – это совсем не так легко и просто.

Вы знаете, что возможности счета у разных млекопитающих ограничены. Белка считает до двух, кошка считает до трех, собака до четырех, человек считает до трех тысяч. А мой оппонент (ввиду многочисленности оппонентов, ф.и.о. уточняется. – Ред.), который меня обвиняет в том, что я не прав, – он считает до двух. У него либо социальное, либо – биологическое и ничего третьего – не может быть! Ну, сами понимаете, что при этом доказывать, что этнос – явление третьего порядка, связанное с ландшафтными особенностями нашей планеты, – это надо возвысить его счетные возможности до уровня кошки. Не знаю, удастся ли мне это к концу жизни.

Теперь от этого сделаем переступ, ну, на сколько? – На пятьсот, на шестьсот лет.

* * *

Возьмем такой же срез в IV в. – тоже до нашей эры. Что за это время произошло?

За это время создалась и погибла великолепная культура греческих полисов (города-государства. – Ред.), которая дала начало всей нашей науке: философии, геометрии, математике, истории, географии, вообще всему, что мы знаем. К IV в. Греция, вспоминавшая только пережитый свой расцвет, стала добычей Александра Македонского[73]73
  Л. Н. Гумилев обобщил подвиги македонских царей. Грецию подчинил впервые Филипп (ок. 382–336 гг. до н. э.) – македонский царь и полководец. В 338 г. до н. э. при Херонее одержал победу над греческими городами-государствами и установил личное правление – гегемонию. Фивы разрушил в 335 г. до н. э. его сын Александр Македонский. – Ред.


[Закрыть] и его мало квалифицированных товарищей (я называю правильно, они назвались гетеры, то есть «товарищи» царя) и совершенно диких иллирийских солдат, с помощью которых он разгромил фиванское и афинское войско при Херонее (338 г. до н. э. – Ред.), разрушил Фивы и подчинил себе почти всю Грецию. Но были ли эти греки подобием ахейцев Агамемнона или Ахилла? Да ни в коей мере! Это был совершенно другой народ, относившийся к древним ахейцам, как современные итальянцы относятся к древним римлянам. То есть кое-какие традиции у них были, вероятно, элементы языка у них были, но устройства все, обычаи, нравы, стереотип поведения, – у них уже был совершенно другой.

То есть за какие-то 600 лет мы видим, что на территории Греции произошла не только смена этноса, – как системы, но и расцвет и уже наступил и упадок – уже второго, нового этноса. Процесс шел как будто довольно быстро.

* * *

Что было на Иранском плоскогорье и в Передней Азии? Ассирия, как я уже говорил, в 612 г. была разрушена и пала. Вавилон, захваченный халдеями, был самым богатым городом. Это был первый город-миллионер. Причем он отличался от современных городов с миллионным населением тем, что обходился без подвоза извне, – настолько богатая была местность, настолько было организовано хозяйство. Каждый квадратный сантиметр почвы был там обработан. Там стояли финиковые пальмы, а финики очень вкусные и очень питательные. Между ними пространство было засеяно чесноком (ужасно они чеснок любили). Где-нибудь подальше от реки Евфрата и оросительной системы были поля с ячменем. Ну, ячменные хлебцы не такие вкусные, но пиво – замечательное. И вавилоняне там и пьянствовали, и веселились, и сыты были. Город был из многоэтажных домов, там были лавки, и банки, и публичные дома, и трактиры, и даже университет, и, конечно, – дворец царя, который был – иноземец, чужой, но, так сказать, очень берег свой город – Вавилон.

Но к V в. до н. э. Вавилона не стало, то есть он превратился в захолустье, а к I в. он вообще превратился в еврейское местечко[74]74
  Местечко – поселок в местах компактного проживания евреев (в Польше, Украине, Белоруссии) с торгово-ремесленным населением в XVIII–XX вв.


[Закрыть] (да-да – в еврейское) и исчез как город. Остались только его развалины. Братцы мои! Как же это произошло, так быстро?! Давайте посмотрим.

Вавилон был завоеван, причем не пострадал при завоевании, персами. Персы – это народ маленький, живший вот здесь, на берегах Персидского залива. Главную часть Персии, наиболее богатую северную часть, занимал народ – мидяне. Это были люди храбрые, сильные, очень культурные, цивилизованные, в смысле градостроительства. У них были города, замки, архитектура. У них очень развилась наука, потому что у них были маги. Маг – это слово мидийское, «могуш» – это просто значит «специалист» – футуролог, как мы называем их сейчас. Они предсказывали будущее. Будущее всем интересно знать, и поэтому эта профессия очень древняя. Предсказывали, очевидно, верно, потому что они несли большую ответственность за ложные предсказания, и без достаточных оснований за эту специальность не брались. Но все-таки существовали, работали. У них была письменность, грамотность.

Они – вместе с халдеями – разгромили Ассирию. Потом они оказались жертвой персов, – маленького, достаточно воинственного, но никак не культурного народа. И создалась огромная страна – Персия, завоевавшая все Закавказье, всю Переднюю Азию. (Ок. 550 г. до н. э. Кир II Великий основал персидскую державу. – Ред.) Вот таким вот образом (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.), Египет, Киренаику, Триполитанию (области в Ливии. – Ред.), и Аравию, и часть Индии, и Среднюю Азию. Огромная монархия, которая управлялась небольшим народом – персами. В этой монархии было около 30 миллионов населения, а персов всего было меньше полмиллиона. И, тем не менее, персы каким-то образом ухитрялись держать это все в подчинении, пока опять же Александр Македонский (356–323 гг. до н. э. – Ред.) не напал на этих персов (334 г. до н. э. – Ред.) и за три года не уничтожил эту монархию. С потрясающей легкостью! Почему? Неужели восточные люди настолько слабее западных!

Ближайшее столетие показало, что – ничего подобного! Небольшая страна – Парфия, располагавшаяся в нашей Туркмении, в южной части разбила одного из наследников Александра Македонского – Селевка.[75]75
  Селевк II Каллиник (247–226 гг. до н. э.) – эллинистический царь Сирии, правнук Селевка Никатора, полководца Александра Македонского. Около 250 г. до н. э. сакское кочевое племя парнов (одна из ветвей племени дахов), обитавших к ю.-в. от Каспийского моря (на территории современного Туркменистана) во главе с Аршаком вторглось в сатрапию Селевкидов Парфиену (или Парфию) и завоевало ее.


[Закрыть] И отняла у него весь Иран (247 г. до н. э. – Ред.). Это примерно такое же положение, как если бы, скажем, – Туркменская ССР объявила войну – Персии, Афганистану, Грузии, Армении, Турции, Палестине, Сирии и Ираку – всем вместе объявило войну, – и победила! Ну, в наше время (лекция читалась осенью 1977 г. – Ред.), это казалось бы совершенно невозможным. А тогда – это совершилось! То есть здесь мы встречаем одну загадку за другой.

В IV в. до н. э. Китай объединился. Объединение это было весьма мало приятно китайцам. Но шло оно в течение четырехсот лет, с VIII в., совершенно неуклонно. Маленькие княжества воевали друг с другом и укрупнялись. (С 722 г. до н. э. наступила эпоха «Весны и Осени». Конфедерация княжеств разделилась на 124 самостоятельных государства, которые начали усердно поглощать друг друга. – Ред.) Причем это укрупнение шло способом, который сейчас (мороз по коже пробегает) – если один князь брал город другого, то там убивали все население, включая женщин и грудных детей. Это называлось «вырезать город». Местность заселялась членами этого княжества. И они размножались в этом китайском теплом климате (при наличии жен неработающих) с потрясающей быстротой. Так что ущерба в населении от этой резни не было. Но потом еще соседнее княжество – вырезало это. Точно так же приходили другие, поселялись и размножались с потрясающей быстротой. К 403 г. всего оказалось в Китае семь соперничающих государств. Я перечислять их не буду (если бы я говорил о Китае специально, – я бы это сделал, а сейчас не надо), которые страшно боролись друг с другом. (Период Чжаньго «борющиеся царства», 403–221 гг. до н. э. – Ред.) За что? Да за то, чтобы не быть убитым. Вот основной стимул борьбы, войны. Потому что пленных китайцы не брали. У них не было понятия плена вообще.

Что это значит – сдался? Сдался – это значит, что ты изменил, перешел к другому. Измена – это вещь страшная. Если ты не изменил, а просто не воюешь, то тебя надо убить! И такого закапывали живьем в землю. Сдаваться не имело никакого смысла.

Но победило княжество Цинь (в III в. до н. э. – Ред.), которое состояло из бывших, изгнанных, аристократов империи Шан и местных инородцев. Вот здесь (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.). Вот ее территория была. Оно победило всех.

Причем тут опять-таки сыграла роль не только какая-то странная (противоестественная, на первый взгляд, и, очевидно, – естественная по существу дела) смесь этносов, смесь наций. Ну, и … один географический момент.

Дело в том, что когда китайцы жили в густом и очень высоком лесу на берегах Хуанхэ, то тогда степные ветры не могли нести песок в Китай. Они завихрялись, и песок выпадал в качестве как бы дюны, – здесь вдоль современной Великой китайской стены. Но когда китайцы, желая увеличить доходы от земледелия, свели лес, чтобы освободить место для полей, то ветер понес песок на их поля. И хорошего от этого было мало. Поля, переведенные песком, давали малые урожаи. И начались в Древнем Китае экономические кризисы. Воды стало не хватать, потому что этот песок в таком количестве падал в глубокие места, что засыпал мелкие ручейки. Тогда китайцы царства Цинь сделали гениальную вещь, – они ввели ирригацию. Вот здесь река Вэй течет (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.), а в нее впадают притоки. Они перегородили их плотинами, в частности реку Цинь, сделали там водохранилища и стали из водохранилища давать воду на поля. Ирригацию ввели. Это все было очень хорошо. Сразу в царстве Цинь получилось изобилие хлеба. А при изобилии хлеба можно содержать большую армию. Большая армия одерживает победы. И так они завоевали весь Китай.

Результаты из этого были следующие. Сначала скажем о плотинах. Плотины эти через некоторое время песок тоже перемывал и засыпал. Падал песок и в воду, падал он и на плотины, падал кругом. Поэтому водохранилища мелели и переставали быть пригодными для ирригации. Приходилось идти вверх по течению реки и ставить плотину за плотиной, для того чтобы собрать нужное количество воды. А ветер всё дул да дул, – песок всё нес и нес. Борьба китайцев со степным ветром продолжалась до XVII в. н. э. У нас уже Смутное время (конец XVI – начало XVII в. – Ред.) прошло, и про Ивана Грозного уже начали забывать, и Жанну д'Арк во Франции сожгли (1431 г. – Ред.); а китайцы – всё воевали со степным ветром! Америку открыли (Колумб в 1492 г. – Ред.), а китайцы – всё воевали со степным ветром! Испания – пала (гибель Непобедимой Армады, 1588 г. – Ред.); а китайцы – всё воевали со степным ветром. И всё! В XVII в. плюнули и бросили. Оказалось, что степной ветер их победил. И плотины эти сейчас стоят как памятники, потому что сейчас восстановить, при современной технике, невозможно.

А объединение Китая дало еще более радикальную болезнь. Цинь Шихуан[76]76
  Цинь Шихуанди (259–210 гг. до н. э.) – правитель (246–210) царства Цинь, император Китая (с 221 г. до н. э.). Создал единую централизованную империю Цинь (221–207). Противник конфуцианства.


[Закрыть] – император империи Цинь (царь сначала империи Цинь, объявивший себя императором всего Китая) решил, что побежденные им китайцы, завоеванные им с большим трудом, потому что они страшно сопротивлялись, – должны отработать то благо, которое он им принес, завоевав их и объединив. Для этого они должны работать. А чтобы они не отвлекались, было запрещено чтение всякого рода философских, поэтических, литературных произведений, – категорически. И всякие книги, которые были у китайцев, были сожжены и уничтожены. Осталось только три разряда книг: по агрономии, по метеорологии (дождь вызывать – надо? Надо – это каждый понимает) и по гаданиям. Гадать-то тоже надо уметь. Друзья мои, кто из вас откажется погадать у опытного гадальщика?

Ну, и Цинь Шихуан понимал, что это нормальные потребности его народа, а все прочее было категорически запрещено. А люди, понимаете, работают, работают, да иногда им – почитать охота, попеть песни, поплясать. Все это – запрещалось. Если ловили, то читателей книг казнили – рубили голову, а писателей книг – закапывали живьем в землю. Чтобы люди, которые работают на своих полях – ну, посеют урожай, соберут, и у них время свободное есть, – так чтобы они не валандались без дела (то есть ничего не делали. – Ред.), Цинь Шихуан построил Великую Китайскую стену (ок. 214 г. до н. э. – Ред.), – чтобы отделить Китай от набегов хуннов.

Пользы от этой стены никакой не было, потому что защищать стену, простиравшуюся от Ляодуна до Тибета, вот она так шла (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте, направляя указку с востока Китая на запад. – Ред.), – вот так, – это было совершенно невозможно. Там нельзя было даже и гарнизоны расставить, потому что нужно было занять слишком много людей, а смысла – никакого. Потому что, если, скажем, где-нибудь в этом месте – стоит гарнизон в десять воинов, а придет тысяча хуннов, так эти десять воинов – ничего с ним не сделают. А если будешь звать помощь со всех сторон, то пока соберется опять тысяча, – хунны уже прорвутся, перебьют эти десятки и уйдут из страны. То есть предприятие было абсолютно бессмысленное. Но, тем не менее, проведено.

В армии была введена совершенно жестокая, железная дисциплина. Приказ должен быть выполнен! И если он не выполнен, то несет ответственность не только командир части, но и все солдаты данной части, – коллективная ответственность. Население Китая в результате этого уменьшилось на две трети. Кончилось дело тем, что когда Цинь Шихуан умер, а его старшего сына, довольно талантливого и способного наследника, – интригами принудили к самоубийству (хитрая интрига была – не будем отвлекаться), евнухи захватили власть. А евнухи – это, надо сказать, очень ценились в те времена, потому что они сидели и вели всю эту дворцовую бухгалтерию и переписку. «А кто же, – говорили древние люди, – на это согласится? Каждый пойдет по бабам». А евнух никуда не пойдет, ему деваться некуда. Он сидит и пишет.

И когда евнухи захватили власть, то произошел эпизод, который повлек крушение величайшей империи того времени. Какой же эпизод? Одна воинская часть получила назначение передислоцироваться, – перейти на другие позиции и занять там местность. И пока они шли, а идти было далеко, – пошли дожди и реки разлились. И они не поспели к сроку, то есть они все должны были быть убиты – казнены за нарушение приказа. А объективные причины во внимание не принимались. Тогда они сказали: «Погибать, так с музыкой!» – и подняли восстание.

Ну, конечно, их всех перебили. Но пока их перебивали, то:

– целый ряд других воинских частей,

– отдельных уцелевших деревень,

– какие-то жуны, которые сидели в своих горах, не будучи зарезанными еще китайцами,

– какие-то кяны, которые пришли из Тибета на яках – все подняли восстание против Цинь Шихуана, то есть против режима Цинь Шихуана, – самого-то его уже не было. А цинские войска, одерживавшие только что грандиозные победы, вдруг потеряли всякую способность к сопротивлению – стали сдаваться. Причем их тоже закапывали живьем в землю, но они – сдавались! В общем, империя рухнула, и началась борьба за власть между разными атаманами вот в этих – повстанческих соединениях.

Победил тот – Лю Бан его звали (247–195 гг. до н. э. – Ред.), который, будучи простым крестьянином, имел хорошую голову. Он пригласил к себе трех интеллигентов: одного – военспеца, другого – политика, третьего – философа. И предложил им составить политическую программу и обнародовал ее. А программа была крайне простая: упразднялись все законы, кроме трех. Полагалась смертная казнь: за кражу (для крестьян кража – это вещь совершенно противоестественная); убийство и государственную измену.

Все остальное – было можно. И объявлялось, что будут теперь платить очень маленький налог. Еще государство брало на себя – монополию внешней торговли. И все население Китая, с которым раньше не разговаривали, а кричали: «Чего? Иди! Давай-давай!», вдруг увидело, что с ним разговаривают по-хорошему. Они перебежали к Лю Бану и поддержали его. И он стал основателем династии Хань, которая была самым крупным явлением в древнем Китае. И продержалась она до III в. н. э. (206 г. до н. э. по 220 г. н. э. – Ред.). То есть почти шестьсот лет.

* * *

А что же в это время – в IV в. – было в Риме? А здесь большое количество латинских племен, которые, так же как ахейцы в Пелопоннес (ок. 1000 г. до н. э. – Ред.), проникли (ок. 900–800 гг. до н. э. – Ред.) отсюда – с севера в Италию (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. – Ред.) и заселили ее. Жили вперемежку с племенами. Ну, там, – латины, самниты, галлы цезальпийские – это были арийцы (пришедшие ок. 2000 г. до н. э. из Центральной Европы. – Ред.). Насчет этрусков – дело не ясно, но были лигуры, венеды, умбры – это были доарийские племена. Но это не имело для них никакого реального значения. Потому что, если подружиться, поторговать или поухаживать за какой-нибудь девицей из соседнего племени, – это они великолепно делали, не считаясь с тем, кто ариец, кто – неариец.