Текст книги "Ритмы Евразии: Эпохи и цивилизации"

Несмотря на то что авторы евразийского направления писали много, легко и увлекательно, их мысли были отвергнуты многими, даже слишком многими читателями. В отношении ученых-аборигенов Западной Европы это объяснимо и объяснено с исчерпывающей полнотой самим автором – кн. Н.С. Трубецким:

«Затаенной мечтой каждого европейца является обезличение всех народов Земного шара, разрушение всех своеобразных обликов культур, кроме одной европейской… которая желает прослыть общечеловеческой, а все прочие культуры превратить в культуры второго сорта».

Этот тезис входит в сознание каждого европейца с детства и, более того, с начала этногенеза современных европейских этносов, т. е. с IX в. Убежденные в своем превосходстве крестоносцы шли в Палестину и Прибалтику, на Константинополь и Болгарию, а потом в Америку – грабить индейцев, в Африку – захватывать невольников, в Индию, на Яву и даже в Китай, где индийский опиум находил широкий сбыт. И при этом у «цивилизаторов» не возникало никаких угрызений совести: ведь приобщение «дикарей» к культуре – это героика, «бремя белого человека». А то, что ограбляемые народы ничуть не хуже европейцев, последним не могло прийти в голову, ибо стереотип этнического поведения не может быть нарушен логическими доводами. Но эмоции европейцев, знакомящихся с евразийцами, однонаправленны. Да и в самом деле, как тут не обидеться?

Однако европейцы были настолько убеждены в своей правоте, что рассматривали направление евразийцев как несерьезный домысел русских оригиналов и поэтому давали им жить, зарабатывая изданием филологических и художественных шедевров. Иначе восприняли евразийство немецкие фашисты. Русские издания или запрещались, или задерживались. Русским патриотам угрожали преследования за убеждения и даже аресты. Н.С. Трубецкой не был арестован лишь потому, что он был князь, аристократ, но в его квартире производились неоднократные, причем весьма грубые обыски, вызвавшие инфаркт и раннюю смерть. Этот трагический эпизод мне рассказал Петр Николаевич Савицкий[12]12
  Но и чехи относились к евразийцам плохо. П.Н. Савицкий написал сборник стихов биографического жанра… и был посажен в тюрьму в Праге в 1964 г. и вызволен только заступничеством советского представителя, который, ознакомившись с делом, не обнаружил никакого криминала. Благополучно сложилась биография Г.В. Вернадского, уехавшего в Америку, где он попросту не был интересен американцам, ибо его темы были не актуальны для США.


[Закрыть] в Праге, когда в 1966 г. советские ученые ездили туда на археологический конгресс.

В русской эмиграции двадцатых и тридцатых годов было два направления: либеральное и монархическое. Либералы мечтали ввести в России парламентскую республику по образцу английской или французской, т. е. уподобить Россию Европе. Именно против такой оксидентализации или вестернизации России и возражали евразийцы, осуждая Петра I.

Русская эмиграция двадцатых и тридцатых годов отнеслась к евразийству в целом отрицательно. Как монархисты, мечтавшие о возвращении прошлого, так и либералы, стремившиеся превратить Россию в подобие Дании, обвиняли евразийцев в «сменовеховстве» – компромиссе с коммунизмом. Если сформулировать приведенные ниже ответы евразийцев, то возникает только одна фраза: «зачем нам прошлое, которое было беременно настоящим?» Конечно, это не означало, что евразийцы стремились примкнуть к коммунизму или даже испытывали симпатию к режиму в России того времени, но вспомним, что тот период был переплетением троцкизма со сталинщиной, так что требовать с эмигрантов?!

Н.С. Трубецкой работал на том уровне европейской науки, который ныне, безусловно, устарел. Мы внесем поправки и проверим концепцию кн. Н.С. Трубецкого на прочность, используя материал, неизвестный автору. Если концепция в целом верна, то выводы должны сойтись.

Условившись в определении понятия Евразии – степная полоса от Хингана до Карпат, ограниченная с севера «таежным морем», т. е. сплошной полосой леса, а с юга пустынями и горами, у подножий которых располагаются оазисы, – нам надлежит охарактеризовать соседние суперэтносы, взаимодействовавшие с евразийскими народами: Срединную равнину, называемую ныне «Китай» (условное наименование), Афразию (Ближний Восток и Иран) и Западную Европу – романо-германскую целостность. Восточная Европа, точнее – Западная Евразия органически связана с Великой Степью, так как наиболее населенная ее часть – лесостепь, включающая на севере ополья, а на юге азональные ландшафты речных долин и несохранившиеся причерноморские леса, в античную эпоху именновавшиеся «Гилея».

В историческое время в Евразии протекали три витка этногенеза: скифский (до III в. до н. э.)[13]13
  Скифы (греч.) или саки (перс.) – история их темна; она не может быть использована для интерпретации.


[Закрыть], хунно-сарматский (с III в. до н. э. по XI в.)[14]14
  Хунны обитали рядом с Китаем в современной Внутренней и Внешней Монголии. В III в. до н. э. Китай объединился, и при династии Хань с 202 г. до н. э. по 221 г. н. э. население его выросло до 59 млн. чел. [144, с.270 – 274], тогда как хуннов было около 300 000 чел. Но при военных столкновениях обе стороны сражались как равноценные силы [66, с.63 – 144].


[Закрыть], монголо-маньчжурский – на востоке (XII–XX вв.). Четвертый – великорусский[15]15
  Великороссия как этнический термин означает сложный этнографический состав этноса, включивший многих соседей, в данном случае кроме славян: угро-финнов, тюрков-куманов, якутов, бурят, восточных балтов и монголо-татар, большая часть коих растворилась в ведущем этносе, а меньшая сохранилась как реликты.


[Закрыть], начавшийся в XIII в., еще не кончен.

За 2500 лет в Евразии сменилось несколько этносов, но при сопоставлении их в избранном параметре – взаимоотношение с соседями – просматривается общая закономерность. Каждый этнос имеет две культурно-политические доминанты:

I. Стремление к подражанию соседям, более богатым и многочисленным, – мимесис.

П. Стремление к оригинальности, на основе адаптационного синдрома или приспособления к вмещающему ландшафту – евтурофилия (любовь к Родине) – евразийство. Так у всех!

Весьма примечательно, что, к примеру, хунны не искали территориальных приобретений. Царица хуннов сказала мужу, шаньюю Модэ, окружившему авангард китайского войска вместе с императором в 200 г. до н. э.: «Приобретя земли дома Хань, не можешь жить на них» [30, т. I, с.51]. Шаньюй (правитель) согласился и заключил мир на основе «мира и родства», что означало брак китайской царевны с иностранным властителем и присылку установленного количества даров [там же] – замаскированную дань.

Четкую характеристику хунно-китайских противоречий дал евнух Юе, обиженный императором династии Хань, насильно отправленный к хуннам и отдавший свои симпатии шаньюю. Он говорил: «Прежде, т. е. после побед над китайцами, многие хуннские женщины сменили овчины на шелковые платья. Наряду с кумысом и сыром у хуннов появились вино, печенье и китайские лакомства, а с ними и упадок нравов. Если ты, шаньюй, изменишь обычаи, а Китай истратит одну десятую своих вещей на подкуп, все хунны будут на стороне Хань. Дерите на колючках шелковые ткани, продолжайте есть сыр и молоко, иначе вы потеряете свободу, а с нею и жизнь».

Но сила вещей могущественнее убеждений. За сто лет в державе Хунну сложились две партии, которые мы условно назовем: придворная и старохуннская. Первая принимала многочисленных эмигрантов из Китая, давая им возможность сеять просо и жить среди хуннов, не сливаясь с ними. Вторая хранила традиции покойных шаньюев: право «сражаться на коне за господство над народами» [30, т. 1, с.57–59].

Единое «этническое поле» хуннов раскололось. Так разрывается комета, пролетающая слишком близко от большой планеты[16]16
  Хунну разделилось на две державы: северную и южную; обе погибли, но по-разному.


[Закрыть]. Следствием раскола стали междоусобные войны, восстания покоренных племен и подчинение Китаю. Трагедия затянулась лишь за счет узурпации Ван Мана, попытавшегося заменить традицию разумом, конечно собственным, поголовного восстания китайских крестьян – «краснобровых» – и аристократов против узурпатора и ослабления Китая (18–25 гг.), но к 93 г. Хунну было сокрушено и последний шаньюй, проиграв последнюю войну, погиб.

Хунны частью отступили на запад, где объединились с биттогурами (манси), а частью поселились вдоль длинной китайской стены и подчинились династии Младшая Хань.

Вернуться в Великую степь они не могли, потому что вековая засуха III в. превратила степи в пустыню Гоби, расширившуюся до того, что она стала непроходимой [81]. Разделение хуннов шло по отмеченному признаку: северную Хунну составили пассионарные удальцы, тяготившиеся ограниченностью возможностей при родовом строе, где богатырь не мог достичь почестей и власти, так как все должности занимались по старшинству. Поэтому на севере скопились предприимчивые честолюбцы и масса инертного населения. А на юг ушли носители родовых традиций: «старцы и почтительные отроки» [66, с.215 и след.], готовые служить китайским офицерам, лишь бы те обеспечили им спокойную жизнь. Естественно, северные хунны были евразийским вариантом развития, а южные создали хунно-китайскую химеру в III в. Но она оказалась нестойкой. Китайцы так обижали хуннов, что те восстали в 304 г. и сражались, пока не погибли в 460 г. [121, с.189–202].

С биттогурами хунны смогли объединиться, потому что те и другие были членами одного супеэтноса – евразийского. Они вместе совершили поход на готов и римлян в 451 г., но после поражения от германцев при реке Недао от хуннов остался только один осколок, но прославился он на весь мир. Они назывались «голубые тюрки» [94].

Древние «голубые» тюрки (мн.ч. тюркют) сложились из двух ветвей хуннов и одного сяньбийского (древнемонгольского) отряда, которыми командовал вождь по имени Ашина.

После долгих исторических коллизий они, оторвавшись от китайского и романо-германского суперэтносов, не только уцелели, но и сумели объединить вокруг себя всю Великую степь и даже оазисы Согдианы. Их государство называлось Великий каганат, или Вечный тюркский Эль-Орда и охузи (покоренные племена)[17]17
  Орда, по-тюркски, тюрк беглер будун – тюркские беги и народ; охузы – племена. Соединение орды и охузов – эль – держава [94, с.53 – 65.].


[Закрыть], и просуществовало с 545 по 745 г., но было уничтожено китайскими дипломатами, сумевшими вызвать восстание уйгуров и других племен.

Этот немногочисленный евразийский этнос оставил потомкам не только свое имя, но и свои традиции и славу одержанных ими побед. Реликтом тюрок (тюркютов) было племя телес на Алтае. К середине XX в. оно слилось с соседними теленгитами. Конец этого этноса был не насильственным, а естественным: от старости.

Тюрок сменили в Великой степи уйгуры (745–840 гг.). Они старательно избегали контактов с Китаем, как политических, так и культурных, но их соблазнила мысль иранских гностиков-манихеев (766–767 гг.). Это мистико-атеистическое учение было весьма логично и изящно, но совсем не подходило евразийским кочевникам. Убийство считалось грехом, а воевать было необходимо; пост был обязателен, причем запрещалось не только мясо, но и молоко, семья осуждалась, но разрешались оргии, ибо все материальное считалось порождением мрака, а жизнь рассматривалась как этап переселения душ. Это учение было для уйгуров экзотично и неприемлемо, но интеллектуалы его восприняли фанатично. Возникла коллизия, аналогичная разделению интеллигенции и народа в Москве XIX в. В Уйгурии она закончилась катастрофой в 840 г. Уйгурское ханство уничтожили сибирские кыргызы, а народ разбежался кто куда. Оказалось, что идеологическая агрессия может быть столь же губительной, как и военно-политическая [см. 94].

Последние этносы хуннского этногенетического взрыва: кимаки, кыпчаки и гузы – медленно угасали, черпая пассионарность у соседей: в Средней Азии у мусульман, в Причерноморье у русичей (половцы), а в Маньчжурии у жителей Срединной равнины – кидани, от этнонима которых возник топоним – Китай. Только в XI в. новый взрыв этногенеза создал этнос – монгол.

Остановимся и сделаем вывод. Все евразийские этносы жили на своей родине сравнительно благополучно. Но, проникая в Китай, то как победители, то как гости, они гибли, равно и принимая китайцев к себе. Контакт на суперэтническом уровне давал негативные результаты. Даже идеологическая агрессия – манихейство у уйгуров – давала тот же результат.

Очевидно, что монголы не могли стать исключением. Вбирая в себя новые этносы, новые идеологические системы и новые стереотипы поведения, они должны были деформироваться и из евразийцев превратиться в химерные конструкции, всегда нестойкие.

После смерти Чингисхана его дети и внуки продолжали войны, так как против них выступила империя Южная Сун, стремившаяся вытеснить монголов из Северного Китая – земель империи Кинь. Багдадский халиф объявил против монголов джихад, а папа – крестовый поход. Только православная никейская империя заключила с монголами справедливый мир… и не пострадала.

К 1260 г. монголы-христиане, шедшие на освобождение Иерусалима, потерпели полное поражение в Галилее и были отброшены за Евфрат, а в Китае царевич Хубилай объявил себя великим ханом, не будучи избранным курултаем. Как только монгольские кони вышли за географические пределы Евразии, монголы начали терпеть поражения даже друг от друга – в междоусобных войнах. В Иране, в Средней Азии и в Поволжье мусульмане восторжествовали над своими победителями, а в Китае Хубилай из хана превратился в императора династии Юань, т. е. китайского. К 1370 г. господство монголов окончилось. В Китае воцарилась национальная династия Мин, а в Средней Азии и Иране – эмир Тимур, паладин культуры ислама. Евразийская традиция уцелела только в улусе Джучиевом.

Таким образом, евразийская концепция этнокультурных регионов и химерных целостностей в маргинальных (окраинных) зонах оказалась пригодной для интерпретации всемирно-исторических процессов. Там, где сталкиваются два и более суперэтноса, множатся бедствия и нарушается логика творческих процессов. Возникает подражание (мимесис) как противник оригинальности, и, таким образом, нарушается принцип «познай себя» или «будь самим собой».

Напротив, этносы, живущие на своих территориях-родинах, поддерживающие свою традицию – «отечество», уживаются с соседями розно, но в мире. Да и в самом деле, стоит ли делать из планеты Земля огромную коммунальную квартиру?

Мы заглянули в глубину веков. А теперь вслед за Н.С. Трубецким обратимся к Ветхому Завету и тем самым… к современности.

* * *

Случилось так, что практически все тезисы Н.С. Трубецкого о культуре и, шире, о судьбе евразийских народов, высказанные в 20–30-х годах, были поддержаны последующими событиями. Таким образом, читателю, знакомящемуся с трудами Н.С. Трубецкого, предоставлена удобная возможность соотнести посылки ученого с известными историческими событиями и процессами.

«Я отрицаю возможность общечеловеческой культуры» – так формулирует Н.С. Трубецкой идею евразийства о развитии национальной культуры, исчерпывающе полно изложенную им в статье «Вавилонская башня и смешение языков».

Сама культура понимается автором как «…исторически непрерывно меняющийся продукт коллективного творчества прошлых и современных поколений данной социальной среды, причем каждая отдельная культурная ценность имеет целью удовлетворение определенных (материальных или духовных) потребностей всего данного социального целого или входящих в его состав индивидов». Аргументы Н.С. Трубецкого просты и убедительны. Культура какой-либо общности всегда производит «нивелировку индивидуальных различий его членов». Понятно, что это усреднение должно и может происходить на основе общих для всех «членов» национальной или социальной общности потребностей. Сильно различаясь в стремлениях духовных, люди общи в логике и материальных потребностях. Отсюда примат «логики, рационалистической науки и материальной техники» над «религией, этикой и эстетикой» в однородной общечеловеческой культуре неизбежен. Неизбежно и следствие – духовная примитивизация и бессмысленное строительство «вавилонских башен» (последнее понимается автором предельно широко).

Совершенно иначе развивается культура, опирающаяся на национальный принцип. Только она стимулирует «духовно-возвышающие человека ценности». Ведь идеальный аспект такой культуры органически, «интимно» близок «ее носителям».

Попробуем взглянуть на доводы ученого с точки зрения известной современности общей теории систем. Известно, что жизнеспособна и успешно функционировать может лишь система достаточно сложная. Общечеловеческая «культура» возможна лишь при предельном упрощении (за счет уничтожения национальных культур). Предел упрощения системы – ее гибель.

Напротив, система, обладающая значительным числом элементов, имеющих единые функции, жизнеспособна и перспективна в своем развитии. Такой системе будет соответствовать культура отдельного «национального организма». Из национальных культур составляется «радужная сеть, единая и гармоничная в силу непрерывности и в то же время бесконечно многообразная в силу своей дифференцированности».

Перейдя от «общечеловеческого» уровня к «национальному», передадим слово этнологии. Очевидно, что «радужную сеть» составляют этносы, находящиеся на тех или иных фазах этногенеза. Совокупность этносов, связанных единой исторической судьбой, составляет суперэтносы, которые соотносимы с «культурно-историческими зонами» Н.С. Трубецкого. И, наконец, именно этнос, состоящий из субэтносов и постоянно возникающих консорций, являясь дискретной системой, обеспечивает как необходимую для культуры дифференцированность, так и необходимое единство носителей этой культуры [136]. Необходимо отметить, что решая культурологические, исторические или современные ему политические проблемы, Н.С. Трубецкой в своих исследованиях все время отыскивал категорию этнологически значимого «целого». Ни класс, ни отдельный народ, ни целое человечество, по Н.С. Трубецкому, такой категории не соответствует. Этим «целым» в действительности может быть «совокупность народов, населяющих хозяйственно самодовлеющее (автаркическое) месторазвитие и связанных друг с другом не расой, а общностью исторической судьбы, совместной работой над созданием одной и той же культуры или одного и того же государства». Читатель, знакомый с сегодняшним уровнем этнологии, отдаст должное интуиции ученого.

Приведенная цитата взята из статьи Н.С. Трубецкого «Об идее-правительнице идеокрэтического государства», напечатанной в 1935 г. Дата делает понятным пафос статьи. В тридцатых годах к СССР, идеократически осуществляющему принцип классовой диктатуры, добавляются фашистские режимы, ставящие во главу угла идеократию националистическую. Обе идеологии, с точки зрения евразийства, принимают следствие идеократии – социализм или национал-социализм – за ее содержание. Обе идеологии, таким образом, не только далеки от истинной идеократии, но и находятся на пути, к ней не ведущем. Подлинной идеей-правительницей можно счесть лишь «благо совокупности народов, населяющих данный автаркический мир». Характерной чертой евразийства вообще и теории идеократического государства в особенности является взаимосвязанность и взаимозависимость всех теоретических элементов. Совокупность народов, живо ощущающих «общность культурных и исторических традиций», ведет автаркическое хозяйство на определенном «месторазвитии». Тем самым сохраняется преемственность взаимодействия этноса и кормящего ландшафта. Сохраняется национальный характер культуры как в «целом», так и в «индивидуациях», составляющих «целое». Важно добавить, что необходимым условием осуществления идеократии является сдвиг в самосознании людей и народа в сторону понимания ими своей исторически определенной функции в жизни «органического целого». Однако само существование идеократического государства оправданно и необходимо лишь тогда, когда осуществляется идея «блага народов» конкретно автаркического мира.

В настоящем сборнике читатель найдет ответ на вопрос, как общие положения евразийства применимы к конкретным проблемам, современным Н.С. Трубецкому. Тот факт, что эти проблемы актуальны и в 90-е годы XX в., придает историко-культурным исследованиям ученого особую практическую ценность. К таким работам относятся статьи «К украинской проблеме» и полемический «Ответ Д.И. Дорошенку», касающиеся отношений России и Украины. То, что исследованию подвергается именно культурный аспект русско-украинских отношений, ни в коей мере не говорит об ограниченности идей Трубецкого областью культурологии. «Державная» сторона вопроса решается в рамках общей идеи о существовании Евразии. Взаимоотношения России и Украины, таким образом, сводятся к взаимосвязи двух культур, точнее, двух «индивидуаций» русской культуры. Причем, если «нижний этаж» каждого «краевого варианта» культуры национален, то именно в «верхнем этаже» русская культура достигает своего единства. Термины «нижний» и «верхний» этажи культуры находят пояснения у самого Н.С. Трубецкого. Не неся элемента оценки, эти понятия у автора означают лишь две функции культуры, в значительной мере противопоставленные друг другу. «Обращенный к народным корням» нижний этаж и «обращенный к высшей духовной и умственной жизни» верхний формируют многофункциональную культуру. При этом каких-либо барьеров между «этажами» культуры не существует. Вообще «устранение… пропасти между интеллигенцией и народными массами является одним из главных лозунгов всего евразийского движения». Естественно, что многофункциональная культура в своем едином «верхнем» этаже, проявляясь в деятельности таких людей, как Ф.М. Достоевский и Н.В. Гоголь, А.А. Шахматов и А.А. Потебня, столь же принадлежит народным массам, как и культура «нижнего этажа», непосредственно обращенная к народу и сливающаяся с народной эстетикой труда и творчества. Переходя через множество промежуточных уровней, культура «нижнего этажа» непременно получает «краевую дифференциацию». Для единой русской культуры это – краевые «индивидуации» Украины и Белоруссии, России, ее Севера, Дона, Сибири с множественными собственными дроблениями в каждом крае.

В соответствии с историко-культурными взглядами евразийцев, реформы Петра, подготовленные второй половиной XVII в., прервали культурную традицию Руси. Этот разрыв в разной степени коснулся как России, так и Украины – факт, совершенно упущенный оппонентом Н.С. Трубецкого – Д.И. Дорошенко. Петровская и послепетровская секуляризация оттеснила Православие, пронизывавшее, подобно нерву, все слои русской культуры, породила в русском обществе духовное опустошение. А при господстве откровенно антирелигиозной системы духовная опустошенность «дошла до кульминационной точки» (время публикования статьи – 1927 г.). Перспективным для развития единой русской культуры путем Н.С. Трубецкой считает путь восстановления религиозного начала как интегрирующего фактора всех «индивидуальных» культур.

Резюмируя общую теорию евразийства, сделаем исторический экскурс. С начала нашей эры евразийские народы объединялись несколько раз: хунны, сменившие скифов, Великий Тюркский Каганат VI–VIII вв., монгольский улус XII в. (см. статью «Наследие Чингисхана») и Россия (в широком понимании термина). Как государственное строительство, так и духовная культура евразийских народов давно слита в «радужную сеть» единой суперэтнической целостности. Следовательно, любой территориальный вопрос может быть решен только на фундаменте евразийского единства.

О нем следующий и последний раздел.