Текст книги "От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов"

Вообще же, что касалось реакции Эдуарда на окружающую действительность в присутствии случайных людей, то она очень часто не понималась ими должным образом. Так, сравнительно недавно в бассейне он обратил внимание на какую-то пышнотелую тётю, подпрыгивающую на одном месте в воде с явным намерением похудеть. Она вдруг по-простецки обратилась к нему по-русски: «Я вам не мешаю?» На что Эдуард просто с вежливой улыбкой отрицательно покачал головой. Когда он отплыл от этого места, другая женщина, наблюдавшая за ними, указала ему движением головы на ту, что прыгала, и скептически сказала: «Зазря волны делает. Меньше кушать надо». У Эдуарда тут же возник экспромт, и он, чуть удалившись и думая, что не будет услышан, совсем тихо с ироничной улыбкой произнёс: «Не шевелитесь зря – худеют лишь не жря». И вдруг услышал голос пловчихи, пропагандировавшей умеренность в еде: «Как худеют? Не поняла». Эдуард повернулся к ней и со смущённой улыбкой сказал: «Извините. Это я так…». Женщина с превосходством посмотрела на него и гордо вразумила: «Если вы хотите говорить такие некрасивые слова, то грамотно будет сказать: «не обжираясь». Он же вежливо и с улыбкой поблагодарил: «Спасибо, буду знать».

Вера, конечно же, прекрасно понимала, насколько Эдуард и Майя были разными людьми, и вот даже сейчас, в совершенно неподходящий момент, она вдруг поймала себя на том, что ей жаль сидящего перед ней мужчину. И от этой мысли она очнулась, у неё дрогнули веки, и она страдальчески прошептала:

– Нет, Эдик, мне тяжело сейчас говорить обо всём, что тогда происходило. Просто поверь мне, что Марат – Петин сын.

– Да, но когда ты родила, – порывисто склонился к ней Эдуард, – во мне поселилась уверенность, что я – отец ребёнка. Всё так сошлось по срокам.

– А откуда она взялась, эта уверенность? – отпрянула от него Вера. – Ведь я вышла замуж за Петю сразу после нашего с тобой разрыва. И Маратик родился чуть недоношенным.

– Допустим, – продолжил настаивать Эдуард. – Но Петю-то как ты убедила в том, что так оно и было?

– Опять ты за своё, – рассердилась Вера. – Бред какой-то. Не было никакой надобности убеждать Петю. Он получил все доказательства того, что я не была беременна перед замужеством.

– Хорошо, будем считать, что это правда, – сделал вид, что сдался, Эдуард.

– Эдик, так оно и есть. Клянусь тебе. Я же не враг моему ребёнку, – устало выдохнула Вера.

– Хорошо, я верю тебе, – понурил голову Эдуард. – Но знаешь, этот разговор разбередил старую мою рану. Конечно, негоже об этом сегодня, при таких обстоятельствах….

Эдуард замялся, лоб его вспотел.

– В общем, я никогда… я никогда… не забывал тебя… – пробухтел он. – Несмотря на то, что через полгода уже сошёлся с Майей… Твоей подругой.

– Не надо об этом, – остановила его коротким движением руки Вера. – Перед памятью Пети.

– Да, прости, – отрезвел Эдуард. – Петя был единственным моим другом. Других так и не появилось. Жизнь – злодейка… Сначала то, что я был с тобой, а потом – ваша с ним женитьба привели к осложнению наших с ним отношений.

– Эдик, – устало сказала Вера, – да всё же переплелось тогда. Ведь, ко всему прочему, твоя Майя сохла по Пете, буквально липла к нему, но не находила взаимности. Ему никто не нужен был кроме меня. И потому после того, как вы с Майей поженились, семьями мы уже не общались. Что вполне естественно. Эдик, давай прекратим этот разговор, ведь всё же разъяснилось. Нашим детям ничто не мешает быть вместе.

Эдуард сжал руку Веры, и в этот самый момент вернулись Майя, Эмма и Дина. Вера зарделась, отдёрнула руку, и вошедшие заметили это.

– Надолго отлучилась, – вырвалось у Майи.

Она пристально посмотрела на мужа, перевела взгляд на Веру и почти неслышно издала пресловутый крякающий звук. От этого «кашелька» у Эдуарда похолодело внутри, он сжался, да и Вера как-то неловко сгорбилась. А Майя мрачно прищурилась и, с трудом укротив внутреннее кипение, натужно сообщила:

– Мама звонила. Волновалась, что домашний телефон не отвечает. Интересовалась, как прошла наша поездка. Я её едва убедила разъединиться. Это же междугородный разговор на мобильник. Для них там это бешеные деньги. Вернёмся домой – я ей перезвоню.

Испытывая замешательство, никто из присутствующих не произнёс ни слова. И тогда Майя, превозмогая себя, почти ровно вымолвила в сторону Эдуарда и Веры:

– Мы там в коридоре говорили с Диной и с Эммой о Пете.

– Золотой был человек, – с готовностью подхватила Дина. – И учёный незаурядный. Для всех это большая потеря. А для вас, Верочка – и вовсе. Ведь ни для кого не было секретом, как он любил вас. Про него говорили, что он из породы однолюбов.

У Майи потемнело лицо, она опустила глаза, а Вера всхлипнула:

– Да, Петенька был очень хорошим мужем и отцом…

– Поплачьте, поплачьте, Верочка. Вам легче станет, – обняла её Дина.

– Нет-нет, я возьму себя в руки, – смахнула слезу Вера.

Майя, внутренне вскипев, сердито взглянула на неё исподлобья, но, как нельзя кстати, Эмма вдруг сменила направление разговора.

– А вы не обращались к представителям нетрадиционной медицины? – участливо спросила она Веру. – В газетах сейчас столько рекламы. Почитать – творят чудеса. Зося вот мотается к ним постоянно! Недавно Люсика своего водила, с ногой у него что-то случилось.

– Ой, оставьте! – с досадой махнула рукой Вера. – Вездесущая Зося. Получала я от неё советы по поводу специалистов-экстрасенсов.

Майя с Эдуардом опешили. Речь явно шла о Майиной двоюродной сестре и её муже.

– А откуда вы знаете Зоею и Люсика? – удивлённо спросила Майя. – Родственники они наши.

– Так с Зосей мы же вместе работаем! – блеснули любопытством глаза у Эммы. – Кстати, она сейчас придёт.

Эдуард и Майя переглянулись. Они недолюбливали эту свою родню.

– Рассказывала нам Зося, что работает в какой-то небольшой компании в области высоких технологий, – насупилась Майя. – И что специалисты там как на подбор, а один из них так совершенно незаурядный. Но мы же не поняли, что она имела в виду Петю! Впрочем, мы ведь с ней встречаемся очень редко. Уж не помню, когда и виделись-то в последний раз.

Тут отворилась входная дверь, и в квартиру бесцеремонно ввалилась крупная женщина достаточно крепкого телосложения. Решительная походка вразвалочку красноречиво свидетельствовала о её спортивном, скорее всего – легкоатлетическом, прошлом. Вошедшая выказывала полное отсутствие смущения. В голове у Майи мелькнуло: «Оторви да брось».

– Приветствую! – зыкнула Зося.

– Здравствуй, проходи, – поёжилась Вера.

Вошедшая поначалу не заметила присутствия своей двоюродной сестры и её мужа. А Эдуард при виде её поморщился. «Вот ещё одна верещалка, – подумал он. – Да к тому же ещё с полным набором противных качеств: хитрая, фальшивая, двурушная, завистливая и где-то даже подленькая. И ведь ограниченная, а шуму от неё – хоть отбавляй».

Он и Майя не могли забыть, как эти их родственнички, Зося и её муженёк Люсик, делали всё для того, чтобы отговорить Эдуарда занять достойное место в солидной компании, где он сейчас и работал. Кроме того, эта парочка не могла скрыть своей зависти по отношению к Майе, довольно прилично устроенной в поликлинике. И это притом, что Зося прочно сидела в хай-тековой конторе своего родственника Коварского, а Люсик работал в крупной государственной строительно-проектировочной компании.

Но первую оторопь Майя и Эдуард испытали от общения с Зосей и Люсиком сразу же после своего приезда.

Майя, Эдуард и Ольга уезжали из России уже в девяностые годы, когда многие россияне стали позволять себе переписываться с родственниками и знакомыми, отбывшими ранее. До того страх быть уличёнными государством в контактах с эмигрантами парализовал людей. И вот незадолго до отъезда Майя списалась с Зосей, которая с семьёй уехала значительно раньше них, так что она и Люсик к тому времени были хорошо обустроены в новой среде – уже работали и имели свою квартиру. Зося очень сдержанно среагировала на письмо Майи, по-видимому, боясь, что по приезде родственники обременят её просьбами. Но всё же после того, как ответ был готов, приписала на единственной оставшейся свободной узенькой полосочке на последней странице: «Я рада, что вы едете». Майя и Эдуард усмехнулись, дойдя до этой приписки. Но всё же выбрали для проживания город, где осела Зося. Всё-таки какая-никакая, а родня!

А так получилось, что месяца за три до отъезда из России Майя случайно встретила знакомую, которая отбывала с семьёй буквально через несколько дней. Когда выяснилось, что направляются они в один и тот же город, эта женщина пообещала, что постарается арендовать для Майиного семейства жильё. И действительно к их приезду скромная квартирка уже ждала их! Майя и Эдуард были рады несказанно, хотя плата за аренду была достаточно высокой, дом старый и без лифта, этаж последний, а мебель практически отсутствовала. В первое время им пришлось даже спать на полу, на матрасах, которые притащили им сердобольные соседи из местных. На следующий после прибытия день Майя позвонила Зосе и описала ситуацию, а та сказала ей, что вечером они идут на торжество по случаю юбилея компании, где работает Люсик. И добавила, что, мол, как же не пойти-то: ведь это же в самом лучшем ресторане да задарма. И что приглашены туда были только избранные, да вот Люсику в последний момент досталось приглашение, предназначавшееся кому-то из заболевших. «А то и не иметь бы нам такой привилегии!» – ядовито выпалила она. И торопливо заявила, что по пути на эту церемонию они непременно заедут повидаться. Майя и Эдуард опешили. Они ведь ожидали, что Зося пригласит их к себе! Но самым удивительным оказалось то, что Зося и Люсик заявились с пустыми руками, да ещё и вместе с сотрудником Люсика и его женой, на машине которых они направлялись в ресторан. Войдя и лобызнув Майю, Зося отвела её в сторону и прошептала на ухо: «Мы уж с ними вместе, чтобы свою машину не гонять».

Стола в квартире не было, и Майя бросилась расставлять угощение на кухонной мраморной столешнице. А угощением еду, которая была выставлена, можно было назвать очень условно. Майя и Эдуард смогли себе позволить лишь белый хлеб и самую дешёвую колбасу, приобретённые в соседней с их домом лавке. Но на обшарпанной хозяйской тарелке красовались ещё и три банана, которые для Майи, Эдуарда и Ольги были тогда роскошью, но они поддались искушению купить себе их, по одному на каждого. Пришедшие завели какой-то трёп, не имеющий никакого отношения к приехавшему семейству, и быстренько расправились со всем, что было подано, включая бананы. При этом Люсик заявил, что колбаска очень даже ничего.

Покончив с харчами и болтовнёй, гости заторопились, а Зося, уходя, уже в дверях осклабилась и бравурно бросила хозяевам: «Подпрыгивайте к нам!» С тех пор это «подпрыгивайте» Майя и Эдуард слышали неоднократно, но приглашены на конкретные даты за все эти годы были только раза два, когда Зося по каким-то случаям принимала считанных родственников и приятелей у себя дома, выставляя при этом весьма скудное угощение. Но вот на празднования, отмечаемые в ресторанах, Майя и Эдуард приглашались непременно. «Для количества», – говорил Эдуард.

А спустя какое-то время после этого своего первого визита Зося сообщила по телефону, что Люсик через секретаршу своего начальника нашёл для Эдуарда работу в фешенебельном ресторане, где устраивали свадьбы очень обеспеченные люди. Работа эта заключалась в мытье посуды. И Эдуард, хотя и не просил Люсика о такой любезности, отправился в это заведение и оттрубил там неделю. Он, конечно, стыдился этого своего занятия и ёжился, когда наблюдал расфуфыренную публику, с важным видом фланирующую по заведению под живые звуки эстрадно-симфонического ансамбля. Но он мирился со своим положением, поскольку его в том помещении, где он работал, никто из гостей видеть не мог. Да к тому же, вместе с ним там трудились такие же, как он, эмигранты, в основном с высшим образованием. Они за гроши перемывали и затем перетирали полотенцами груды посуды, беспрерывно подносимой официантами. В первый же день чванливый тип из местных, бывший над Эдуардом начальником, спросил его, кто он по профессии. И опешил, услышав, что тот имеет учёную степень. А через неделю, во время очередного торжества, этот бригадир с ехидной улыбкой приказал Эдуарду выйти со щёткой, ведром и тряпкой в зал, где кто-то из гостей уронил на пол тарелку с едой. Эдуард категорически отказался и тут же был уволен. И этот случай сподвигнул его на более оперативные поиски работы по специальности. А Зося, возмутившись таким демаршем Эдуарда, сказала, что Люсик очень обижен на него, но что, тем не менее, у них на примете есть ещё одна подработка – быть на подхвате у садовника, который обустраивает дворы жилых домов. Эдуард и слышать об этом не пожелал, чем опять же вызвал недовольство заботливой семейки. А уж после того, как у него, Майи и Ольги всё наладилось с работой, учёбой и жильём, Зося и Люсик напрочь потеряли к ним интерес.

По паспорту Зосин муж был Александр, но бабушка с дедушкой стали с самого начала называть его Люсиком, и имя это к нему прилипло. Был он кандидатом архитектурных наук, но здесь, в эмиграции, представлялся всем доктором архитектуры. В принципе, в отличие от России, здесь понятия «кандидат наук» нет, и люди, имеющие учёную степень, называются докторами. Но фальшь заключалась в том, что и выходцам из России он представлялся как доктор. И более того, врал всем, что в Союзе он был профессором. Только вот о чём он умалчивал, так это о том, что здесь он фактически занимал место проектировщика.

Криводушие в этой семейке было во всём. На людях Люсик изображал любовь к своей якобы ненаглядной Зосеньке, а она публично поддерживала этот миф, хотя, как подумал сейчас Эдуард, в силу своей ограниченности вполне могла и верить в искренность его чувств. И называл Люсик на людях Зоею не иначе, как Зосик. Люсик-Зосик. Идиллия! Но вот как-то раз в присутствии Майи и Эдуарда они сильно поскандалили по совершенно пустячному поводу. А ещё до Майи как-то донёсся слух, что Люсик очень даже погуливает.

Майя вспомнила, как однажды, когда она и Эдуард в числе других гостей оказались по какому-то случаю у этих своих родственников дома, Люсик, подвыпив, пригласил её танцевать. Она почувствовала тогда, какой он пластичный и как от него исходят токи! И во время танца он ещё и смущал Майю. Этот ловелас буквально пожирал её глазами, дышал ей в лицо и даже несколько раз коснулся её шеи своей бородкой! А в какой-то момент его рука скользнула с её талии вниз и крепко и жарко сжала её ягодицу! Зося же этого жеста не усмотрела, но оттого, что он танцует не с ней, пронзила его взглядом дрессировщицы. Мол, «Ко мне!», «Сидеть!», «Место!» И он шустро так оставил Майю, вприпрыжку подбежал к жене и с фальшиво-умильной улыбочкой вовлёк её в танец. А Зося осклабилась и, томно повиснув на муже, одаривала гостей победными взглядами. Люсик же присмирел, притих, чмокнул после танца жену в щеку и покорно начал подавать на стол и уносить посуду.

И больше за вечер, кроме «Зосенька», никто от него ничего и не слышал. А Зося за столом к нему прижималась и обволакивала любящим взором. Идиллию семейную изображала. Он же молча сидел рядом и рассеянно улыбался. Сама кротость! Но хорошо их знавшим было понятно, что такая вот избрана Люсиком тактика – подыгрывать Зосе, когда на самом-то деле всё равно ему – что есть она рядом, что нет её.

И вот сейчас Майя и Эдуард наблюдали, как Зося с осознанием важности выполняемой миссии, вплотную подошла к Вере и с притворной скорбью обратилась к ней:

– Верочка, дорогая, хорошая ты наша, прими ещё раз мои соболезнования!

А затем, даже не дождавшись реакции, она повернулась к Эмме и Дине с гримасой участия на лице:

– Привет, девчушки! Динулька, Эммулька, что же вы не подождали? Мне минут двадцать нужно было, чтобы закончить анализ. Как же вы, бедненькие, добирались?

– Да без проблем, – поморщилась Дина.

– Ну и ладушки, – отвернулась от них Зося.

И тут она заприметила Майю и Эдуарда.

– Боже мой! Майя? Эдик? Какими судьбами?

– Мы с Верой и с Петей дружили со студенческих лет, – холодно ответила ей Майя.

– Обалдеть! – сверкнули глаза у Зоей.

– Садись, помянем Петю, – мрачно обратилась Вера к пришедшей.

– Ой, сейчас достану то, что принесла, – засуетилась та.

Она стала выкладывать на стол содержимое своей сумки. Обнаружив какой-то непорядок, занегодовала:

– Господи, ну хоть бы мой Люсик что-то без моего присмотра мог сделать! Это же надо – положить кофе не в ту сумку! Как дашь задание, обязательно что-нибудь напутает. Просила же – кофе положить в красную сумку. Ну что за растяпа! В трёх соснах запутался. Видать, сунул в зелёную. Цвета не различает. Он же без меня пропадёт, чучело моё огородное!

Явно будучи довольна публично данной оценкой недотёпству Люсика и своей важной роли в их семейном союзе, она успокоила присутствующих:

– Ладно, кофе потом принесу.

И зычно призвала:

– Ну, давайте помянем нашего дорогого Петеньку!

Присутствующие переглянулись и, явно давя в себе чувство неловкости, вызванное несоответствием тона моменту, пригубили вина. Никто не произнёс ни слова, но Зося, не обратив на это никакого внимания, кокетливо промокнула уголки губ салфеткой и зычно сообщила:

– Я уверена, что Пете нанесли порчу.

– Кто? – удивлённо вскинула на неё глаза Вера.

– Недруги. Завистники.

– Я понимаю, был бы он баловнем судьбы, реализовался бы здесь… А то чему завидовать-то было? – почти с раздражением сказала Вера.

А Зося как будто бы этого и ждала. Она со смаком стала повествовать:

– Люди всегда найдут, чему позавидовать. Вон с Люсиком моим что недавно приключилось. Ходит он в тренажёрный зал. Так вот, занимается как-то он на беговой дорожке и чувствует на себе чей-то взгляд. Обернулся, а там наш сосед. Из местных. Как глазами встретились, тотразулыбался, ручкой помахал. Ну, вы же знаете, как они нас любят! – ядовито ухмыльнулась она. – И что выдумаете? Нога вдруг у Люсика моего подвернулась. С трудом до дому доковылял. Повела я его к нашему целителю. Так тот определил, что на нём сглаз. Амулет велел носить.

Тут Зося пристальтно уставилась на Веру и тоном, не допускающим возражений, провозгласила:

– И Петю надо было сводить к экстрасенсу. Я же тебя, Вера, упрашивала, умоляла.

Вера отмахнулась:

– Зося, не надо. Петя и слышать не хотел. Да и какой смысл сейчас поднимать эту тему?

Тут Майя встала и обратилась к мужу:

– Эдик, пойдём, может быть?

Эдуард послушно торопливо поднялся, а Майя объяснила всем:

– Мы только что с дороги.

Зося встрепенулась:

– Где были?

– В Питере. Родителей моих навестили. Впервые за то время, что мы уехали оттуда, – с трудом переборов себя, нехотя сообщила Майя.

– Ну и как съездили? – жадно полюбопытствовала Зося.

– Да всё нормально, – понимая неуместность этого разговора, отвернулась от родственницы Майя.

– Это главное, – фальшиво обрадовалась Зося.

И вдруг широко раскрыла глаза:

– Ой, кстати! Люсик завтра срочно уезжает в командировку, в Южную Африку. А чемодан сломался. Он ведь у нас ещё из Союза, видал виды. И купить некогда. Может, дадите попользоваться?

– Нет проблем, – заверил её Эдуард.

– Ну, такя сегодня же и подпрыгну, – по-свойски, без затей пообещала Зося.

Эдуард согласно кивнул, а Майя, не глядя на кузину, подошла к двери комнаты Марата.

– Надо позвать Оленьку, – обернулась она к Эдуарду. – Оленька! Мы собираемся уходить, – чуть подняв голос, произнесла она в направлении двери.

У Зоей от любопытства вспыхнули глаза:

– Ой, и Олечка здесь! Её, наверно, и не узнать.

В гостиную вышли Ольга и Марат, поздоровались с Зосей. Та осклабилась:

– Приветики! Олечка, да ты совсем невеста! Ты меня помнишь?

– Шутите? – удивилась Ольга.

Зося жалобно захлопала глазами:

– Ну, слава Б-гу, значит, ещё не скукожилась до неузнаваемости.

– Оленька, мы с папой уходим. Поехали вместе с нами на машине, – резко остановила кокетничанье родственницы Майя.

– Нет, мама, я вернусь сама, позднее. Я ещё побуду, – просительно посмотрела на неё Ольга.

– Оленька, но ты же только что с дороги, а завтра тебе на занятия, – еле сдерживая раздражение, возразила мать.

Ольга потупила глаза:

– Нет-нет, поезжайте…

– Дочка, но и Вере с Маратом тоже надо отдохнуть, – с каменным лицом отчеканила Майя.

– Нет-нет, пусть Оленька ещё побудет, – попросил Марат.

– Пусть останется, – поддержала Вера.

– Ну хорошо, – сердито сузила глаза Майя. – Держись, Вера, – повернулась она к бывшей подруге. – Что ещё можно тебе сказать?

– Не нужно утешений, – поднялась с дивана Вера. – Любые слова излишни.

Майя и Эдуард ушли. Все продолжали сидеть какое-то время молча. Ольга и Марат вернулись в комнату, из которой вышли, и затвороли за собой дверь. Зося немедля нарушила молчание. Она кивнула в сторону гипнотизировавшей её комнаты, пронзила Веру любопытствующим взглядом и выдохнула:

– А что…

Она не успела закончить, потому что зазвонил домашний телефон, и Вера подняла трубку.

– Да, Ларочка. Да…, – всхлипнула Вера. – Да-да, я успокоюсь. Извините меня, – обратилась она к женщинам и, продолжая разговор, ушла к себе.

Дина, хорошо зная свою сослуживицу Зоею и совершенно не сомневаясь в том, что та намерена развивать и дальше тему взаимоотношений Ольги и Марата, решительно пресекла возможное течение разговора, перенеся акцент с пищи духовной на физическую. Вторая в данном случае была стопроцентно конкурентоспособной. В этом Дина нисколько не сомневалась. Она театрально причмокнула от удовольствия, откусив от ломтика принесённой Зосей выпечки, и потрафила своей сослуживице:

– Зося, ты купила очень вкусные пироги.

– Ещё бы, – обрадовалась та. – Я велела Люсику скатать за ними в эту дорогую кондитерскую, что в торговом центре. Я всегда только там беру. Деньги не обманывают. Как говорила моя бабушка, лучше немножко, но хорошего. Не понимаю я тех, кто покупает такие вещи на рынке или в русских магазинах. Я и мясо беру только парное и только в супермаркете. Да, я не стесняюсь признаться, что я из России уехала и для того, чтобы хорошо и правильно питаться. Я знаю толк в еде.

– Молодец, Зосик, – похвалила её Эмма. – Зося – любит – кушать, – иронично произнесла она с расстановкой.

– И кушать тоже. Вкусно, – отвернувшись, тихо сказала Дина.

– Не поняла, – нахохлилась Зося.

– Да что тут понимать? – хихикнула Эмма. – Это – как в букваре: «Зося – мыла – раму».

– Зачем же сваливать на Зоею? – повернувшись к Эмме, с деланной серьёзностью спросила Дина. – По букварю раму мыла мама.

– Слава Б-гу, ни я, ни моя мама рамы не моем, – гордо парировала Зося. – К нам приходят уборщицы.

Тут Дина не выдержала и просверлила сотрудницу колючим взглядом:

– Русские, конечно! Такие же, как мы. Наверняка ещё и с высшим образованием, но не такие везучие. Ты бы хоть к ним ярлык уборщиц не приклеивала.

– Знаешь, я об этом не задумываюсь, – вскипела Зося. – Я что, виновата, что мне Б-г голову дал, так что я могу зарабатывать умственным трудом? – важно посмотрела она на своих сослуживиц. – Способные люди пробиваются, – поставила она жирную и, как ей казалось, победную точку в этой своей отповеди.

– Да, конечно, – отчеканила Дина, – только вот Петя, способнейший из способных, пахал на этого Коварского.

Эмма съёжилась, учуяв непредсказуемое развитие начавшейся перепалки, и наигранно озаботилась:

– Ой, девочки, что с нами-то будет? Кто же будет работу направлять? Мы же с Петей забот не знали.

– Да, конечно, – процедила Дина. – По сравнению с Петей многие специалисты мелко плавают. А подчас и просто выглядят лаборантами.

– Конечно, Петя был умный, но зачем же так принижать себя? – сердито отодвинула от себя стакан с недопитым вином Зося. – У меня, например, институтский диплом. И я бы не стала характеризовать себя как лаборанта. Почему ты за всех расписываешься?

Дина застыла, но, спустя мгновение, с металлом в голосе бросила коллеге:

– Потому что надо смотреть правде в глаза.

– Да, у Коварского сейчас проблема, – дрожащими губами, явно всё ещё надеясь разрядить обстановку, пролопотала Эмма. – Петя умер, нашу заведующую аналитической лабораторией переманили в другую фирму. Кто же будет руководить работой? Генерировать идеи, как говорится.

– Эммулька, тебе их точно генерировать не нужно, – ехидно хихикнула Зося.

– Что ты язвишь? Не место и не время, – сжалась Эмма.

– Ты же сама начала, – повысила голос Зося, явно готовая к противостоянию.

– Да прекратите вы перебранку! – прикрикнула на них Дина. – Не грызитесь! Найдут тех, кто будет генерировать, тем более что нас скоро сократят.

– А с чего это ты взяла, что нас сократят? – подбоченилась Зося.

– Да я тебя и Эмму не имею в виду. Вы же на особом положении, – еле сдержала гнев Дина.

– На каком это особом? – задохнулась Зося.

– Не прикидывайся, – рубанула Дина. – Ты же его родственница, этого Коварского. У нас вообще почти все женщины по блату пришли. Выполняют лаборантскую работу. Прилей-отлей, пальцем в нужную кнопку ткни. Да любую с улицы можно этому обучить.

Произносила всё это Дина с побелевшим от возмущения лицом. А Зося выгнулась, как пантера, готовая к прыжку на доставшую её сослуживицу. Негодованию её не было предела. С перекошенными губами она гаркнула:

– Ты что, с цепи сорвалась? Да я на самых современных приборах работаю!

– Не смеши, – хохотнула Дина. – Всё это красиво звучит для непосвящённых. А фактически-то, что там делать? Рутинная работа. Приготовь раствор, залей его в ячейку и на клавишу нажми. Ведь любую из вас спроси, что означают сокращённые названия приборов, так и не скажете ведь. И более того, у вас навыки заменяют знания. Показали вам, как работать, вы по-русски в тетрадочки школьные записали, и от них ни на шаг. Кто из вас по книгам умеет учиться? А если сбой какой-то в работе, сразу к Пете бежали. Или ко мне. Это же как в быту. Включить и выключить телевизор может каждый. А вот объяснить, как он работает, а тем паче отремонтировать его – нет. Так что нечего кичиться своим высшим образованием, тихохонько надо сидеть. Вот Петя действительно глубоко разбирался во всём.

– Ну и ты, конечно! – с гневной гримасой проревела Зося.

Дина какое-то время молча смотрела на неё, явно беря себя в руки, а затем с трудно дающейся ей выдержкой сказала:

– Знаешь, негоже себя хвалить, но и я тоже. Химик-аналитик я по образованию. Работала в Союзе заведующей лабораторией. И не потому, что меня кто-то толкал. Я понимаю сущность процессов, разбираюсь в приборах. Но здесь я и ещё трое-четверо попали на эту работу волею случая, когда заказов в компании прибавилось. Так нас-то, не блатных, уже и предупредили об увольнении. Всех, у кого нет связей.

– Каких это связей? – чуть не опрокинула локтем стакан Зося.

– Настоящих, – вспыхнуло раздражение в глазах у Дины. – Это когда тебя всовывают туда, где нет места. Как книгу на книжную полку. Как бы плотно там тома ни стояли, всегда можно ещё один втиснуть. Ежели постараться. Ну, а если всё же уплотнить не удаётся, то какую-то книгу вынимают, а на её место ставят нужную. Вот так-то!

– Да успокойся ты – окрысилась Зося. – Если бы Коварский относился ко мне, как к родственнице, платил бы не такие копейки.

– Это копейки? – взорвалась Дина. – Как у тебя язык поворачивается? Многие мечтали бы иметь такую зарплату. Петя ведь получал не намного больше, чем ты!

Зося удивилась дремучей непонятливости коллеги:

– Ну так я же начала работать раньше, чем он!

– Ах, да, конечно, вы же с Петей на равных были, только что стаж разный! – театрально разведя руками, деланно согласилась Дина.

– Слушай, ты что, с левой ноги сегодня встала? Что это ты вдруг развыступалась? – гневно выпятила подбородок Зося.

– Знаешь, – сердито двинула по столу тарелку Дина, – меня всё равно увольняют. Достала ты меня. Да и не только меня. Ты ведь и нашим, и вашим! Изучила я тебя вдоль и поперёк! Лапонька ты наша! Добрая ты наша! Любишь-то ты как нас всех! Обращаешься не иначе как Эммулька, Ди-нулька, Галюньчик! Только вот не успевает дверь за Эммульками да за Галюньчиками затвориться, как ты их уже склонять начинаешь на все лады. И масла в огонь ух как подлить умеешь! И Петя ведь был у тебя Петюньчиком, пока в опалу не попал. А как разругался он с профессором, так ты зубки ему стала показывать, огрызаться. Что ты о себе возомнила? Всему же есть предел, – нервно подалась назад вместе со стулом Дина. – Надо же уметь посмотреть на себя со стороны. Уж сегодня здесь-то хоть бы сдержалась. Мизинца мы ведь все Петиного не стоим.

Эмма во время этой Дининой тирады очень нервничала. Чувствовалось, что ей совершенно не хочется продолжения ссоры. А причина была банально проста. Её связывали близкие отношения с Саймоном, заместителем Коварского по внешним контактам. Эта связь ими скрывалась, но все прекрасно знали, в чём причина привилегированного положения Эммы, не отличавшейся какими-либо талантами. Так вот, она держала в себе то, что по секрету узнала сегодня от Саймона. А именно, что Дину не только не уволят, но и повысят в должности – назначат руководителем аналитической лаборатории, то есть сделают её и Зоей начальницей. Знала она и то, что ни Дине, ни Зосе это неизвестно.

Эмма сделала виноватое лицо и елейно обратилась к Дине:

– Дин, я могу понять твоё состояние. И, кстати, лично я и не обиделась на то, что ты сказала. Да, и тетрадочка школьная у меня есть. И к Пете, и к тебе за помощью обращалась. Спасибо.

Тут уж Зося смолчать не могла.

– Что касается увольнений, то что же тут можно сделать? – рявкнула она в сторону Дины. – Ещё раз скажу, что мы с Эммой раньше всех начали работать. И вообще, дело даже не в этом, а в том, что мы выполняем работу на уровне.

Тогда Эмма снова попыталась выполнить свою миротворческую миссию.

– Зосенька, – ласково проговорила она, – ну кто же спорит, что ты способная? И зарплату тебе поднимут.

– Да, она способная, – нервно застучала пальцами по столу Дина. – Любезная такая, с кем надо. И добрая. И щедрая. И образованная. Оперу «Манон Лескова» очень любит, фильм «Служебный романс»…

У Зоей зло сверкнули глаза:

– А что тебя не устраивает?

– Только не думай, что твой культурный уровень, – желчно усмехнулась Дина. – Это меня мало трогает. Но вот показушная ты и лицемерная. Знаешь, перед кем поплакаться, а перед кем щедрую из себя состроить. Мимикрируешь по обстоятельствам. Вон как распелась перед нами – пироги ты покупаешь в самой дорогой кондитерской и мясо только парное в супермаркете! Где уж нам! Не чета мы тебе! Только шушукаются, что обрезками колбасы и сыра ты не брезгуешь.