Текст книги "От перемены мест… меняется. Из жизни эмигрантов"

– Алло.

Услышав голос матери, она с облегчением выдохнула:

– Да, мамочка, здравствуй. Спасибо тебе, дорогая. Спасибо, спасибо. Да, тридцать лет! Страшно подумать! Я ведь наше бракосочетание помню в деталях, как будто бы это было вчера. Как я себя чувствую? Уже лучше. Да, говорят, сейчас такой коварный вирус. Не нравится моё настроение? Мамочка, ну какое может быть настроение у человека, потерявшего работу? Только я тебя ещё раз прошу, не говори об этом никому, а особенно тёте Миле. Что-о? Она уже интересовалась, работаю ли я? Ну и чутьё! Что-что? Спросила, работает ли Вова? Господи, постеснялась бы. Что, пытала тебя, не жалеем ли мы, что уехали из Союза? Надо же, столько лет прошло, а ей всё неймётся. Что-что?

Тут раздался почти неслышный, осторожный стук в дверь.

– Мамочка, – прервала разговор Галя, – кто-то идёт ко мне. По-моему, это Зина, племянница нашей соседки с верхнего этажа. Ну я же тебе говорила, это та, что иногда приходит ко мне убираться. Обычно она так скребётся. Целую тебя. Я позвоню позже.

Галя задвинула ногой коробку с архивом ещё дальше за кресло, так, чтобы она совсем не бросалась в глаза, и пошла открывать. При этом, будучи почти полностью уверенной, что это Зина, она всё же не могла отогнать от себя мучившую её мысль – а вдруг он?..

А на пороге действительно была Зина.

Женщина она была простая чрезвычайно. Совсем молодая – лет тридцати. Приехала с мужем Вадимом из какой-то российской глубинки уже после распада Советского Союза. Была довольно смазлива, но на лице её лежала печать провинциальности. Она и её тётя, Алла, жившая в этом же доме интеллигентная женщина, были совершенными антиподами. Как говорится, день и ночь. Можно даже было сказать, что между ними пролегала интеллектуальная пропасть. Потом уже выяснилось, что Зина была дочерью не родной, а двоюродной сестры Аллы.

Войдя, Зина потупила глаза и промямлила:

– Здрасьте, Галь. Можно к вам?

Галя скользнула взглядом по растрёпанным волосам, небрежно накрашенному лицу, скромному платьицу и стоптанным туфлям пришедшей и сухо, соответственно своему настроению, сказала:

– Здравствуй, Зиночка. Проходи.

Та бочком-бочком, явно смущаясь, прошла в гостиную и остановилась. Галя усадила её на диван, а сама пристроилась за столом.

– Я вот к тёте Алле наведалась, день рождения у неё сегодня, – смущаясь, сообщила Зина.

– Передай ей от меня поздравления, – думая о своём, вымученно улыбнулась Галя. – А она что, отмечать будет? Много гостей соберётся?

– Да нет, никого она не приглашала, я уж так к ней пришла, помочь. Она там с этой, с Асей, ну с которой её старший сын, Костя, живёт. А его самого нету, на работе, вот они его и ждут. А тётя Алла говорит, что хвораете вы. Чё это с вами? – осмелев, затараторила Зина.

– Вирус со мной. Уже несколько дней не разлучаемся, – вскинула на неё глаза Галя.

– Да где же это вы его подцепили? – по-простецки засокрушалась девушка.

– У зубного врача. Приглянулась я ему.

– Кому? Врачу? – округлились глаза у Зины.

– Не врачу, а вирусу. Нет, чтобы кому стоящему, – даже не улыбнулась Галя.

– Ой, уж чё вы такое говорите-то? – сконфузилась гостья.

– Такой у вас муж хороший. Очень он мне нравится!

– У нас с тобой отменный вкус, – раздираемая своими мыслями, безучастно произнесла Галя.

– Ой, юморная вы какая! – хихикнула Зина. – Да я же не то имела в виду, что он вам не нравится.

– Я поняла – ты имела в виду, что он тебе нравится.

Зина смущённо захлопала глазами:

– Ну, я же и говорю, что вы юморная, всё шутите да шутите. И чё же это к вам вирус прицепился?

– Дошутилась, – хмуро буркнула Галя.

Она отвечала Зине совершенно автоматически, судорожно перебирая в голове все возможные варианты развития свалившейся на неё ситуации. А девушка чувствовала себя всё более уверенно, радуясь тому, что с ней ведут диалог на равных. Она раскраснелась и хохотнула:

– Хи-хи… И чё это у зубных зараза такая?

– Так там же рты раскрывают, – глядя в сторону и всё более мрачнея от собственных тяжёлых мыслей, уныло проронила Галя.

Тут Зина замолкла и растерянно уставилась на свою собеседницу, почувствовав что-то необычное в её реакциях. А Галя сжимала ладонью край стола и судорожно постукивала по нему пальцами. Почувствовав паузу, она остановила это нервное клацание, усилием воли уняла одолевавшее её беспокойство и чуть улыбнулась Зине. А та в ответ выпалила:

– Ну, тогда самая зараза у вас тут внизу на лавке. Рты у них не закрываются. Мозолят языки. Всё про всех знают.

Галя, с удивлением уразумев, что аллегория в замечании о раскрывании ртов понята, усмехнулась:

– Эта зараза – особая. Вроде СПИДа. Передаётся при общении и неизлечима.

– Ой, да не приведи господь, СПИД этот, – сделала испуганные глаза Зина. – Всё от любовников, от блядей да от проституток.

– А что, на лавке и про нас судачат? – пропустив эту тираду мимо ушей, уже совсем серьёзно поинтересовалась Галя.

– А то! – услышала она в ответ. – Тёте Алле они и сказали. И обижаются они на вас. Гордая, говорят, знаться не хочет. Да завидки их берут. Ну а как же иначе-то? Муж у вас и профессор, и начальник! Да вон и в квартире у вас всё есть! Галь, да вы на них ноль внимания! Даже два!

«Да, с математикой у неё полный порядок», – подумала Галя и вяло спросила:

– Ты-то как поживаешь?

– Да вот хочу вас попросить, может чё услышите насчёт работы для меня? – перешла наконец к цели своего визита Зина. – Я уж раньше-то не решалась вас попросить. Ведь за старухами я щас хожу. Ну, да вот убираюсь ещё иногда, как у вас. Вы только никому не говорите, стесняюсь я. А главное, чтобы эта Нонна Арнольдовна не дозналась. А то она такая гордая. Нос задирает.

– Видишь, не я одна в этом доме. А на неё-то не обижаются?

– Ещё как! Но только когда её на лавке нет.

– Гуманно, – лёгкая усмешка подёрнула губы Гали. – Зиночка, а о ком, собственно, речь?

– Ну, это та, у которой волосы обесцвеченные и укладка, – удивилась Зина Галиной неосведомлённости. – Только она не здесь живёт, а через три дома. Она приходит сюда к подружке к своей, к Юле с третьего этажа. Ну к этой, у которой шляпки всякие-разные, и все с цветочками. Знаете такую?

– Да-да, – ясно представила себе Галя этих всегда прожигающих её взглядами женщин. – И что же за предмет для гордости у этой Нонны Арнольдовны?

– Да преподаёт она в свои-то годы. Английский. И домой к ней ученики ходят, – на лице у Зины одновременно отразились и уважение к Нонне Арнольдовне, и непонимание того, как это возможно в столь преклонном возрасте.

– Так у этой блондинки во всех отношениях светлая голова!

– Ой, и то правда, – радостно осклабилась Зина, ещё раз удивив своей сообразительностью. – Ну вот, а дочка её в больнице работает, говорят – по специальности. Вот я и не хочу, чтобы эта Нонна Арнольдовна знала, что я таким делом занимаюсь.

– У тебя нет причины волноваться – гордая я, с лавкой не знаюсь. Так что не придётся им огорчаться из-за наших с тобой неудач, – успокоила Галя.

– Да кто же огорчаться-то, кроме самых близких, будет? Ой, скажете вы тоже! – всплеснула руками Зина.

Тут она что-то сообразила и испуганно выдохнула:

– Ау вас-то, Галь, какие неудачи?

Галя вздрогнула, поняв, что под гнётом своих мыслей сказанула Зине то, о чём той было знать необязательно. Но слово «неудачи» вылетело, и Галя, невесело сообщила:

– Зиночка, я тоже не хочу никому говорить. Уволили меня.

– Ой!

– Да, сокращение, – опять забарабанила Галя пальцами по столу.

Зина онемела, непонимающе на неё уставилась, но потом всё-таки нашла, что сказать:

– Вы, Галь, ко мне так хорошо относитесь. Вот поделились со мной.

– Да оставь ты, Зиночка, – отмахнулась Галя. – Ты хорошая девочка, добрая, не завистливая. Нравишься ты мне. Такие, как ты, цельные натуры – редкость.

– Ой, смущаете вы меня, – потупила глаза Зина. – Чё уж во мне такого особенного? Да и чё людям-то завидовать? Мне же от зависти от этой какой прок? Мне бы вот работу найти приличную. Я ведь воспитательница по образованию, училище окончила, да и поработала до отъезда по специальности. Не могу понять, как тут люди работу находят? Не знаю даже, с какого боку подступиться. За меня же и словечко-то некому замолвить. А мама меня ругает, говорит, что я плыву по течению, неспособна пробиться в этой жизни.

– Да, Зиночка, непросто это – найти хорошую работу без чьей-либо помощи, – тяжело вздохнула Галя. – Я, конечно, постараюсь тебе помочь. Поспрашиваю знакомых. Мне ведь самой в своё время посодействовал добрый человек, из местных.

– Ой, спасибо, Галь! – зарделась Зина. – Прям неловко мне! Сами ведь вы чай без работы.

Галя всё это время неотрывно смотрела на телефон. Она и аппарат как будто бы гипнотизировали друг друга. И первым молчаливого поединка не выдержал чёрный ящичек. Он пронзительно зазвонил. Галя вздрогнула, сжалась и неподвижно слушала невыносимые звуки, не в силах остановить их.

– Галь, телефон, – недоумённо посмотрела на неё Зина.

– Да-да, – подняла наконец Галя трубку и напряжённо приложила её к уху. – Алло, – тихо произнесла она.

Звонил Владимир. У Гали отлегло. Она оживилась, обрадовавшись этому звонку так, как будто бы не слышала мужа вечность. Ведь пронесло! На этот раз пронесло! Это был муж, а не его тёзка, мысль о звонке которого приводила её в ужас. Но ведь и обрадовалась Галя мужу искренне! Потому как сердце её давно уже принадлежало только ему.

– Да, Вовочка. Да, дорогой, спасибо. Хорошо. Всё нормально. Я тоже. Хорошо. Жду, – звенел Галин голос.

Галя положила трубку и поспешно заговорила с Зиной, чтобы не дать той в свойственной ей манере среагировать на услышанный телефонный разговор.

– Зина, скажи, а Вадик твой всё там же работает?

– Да, – появилось на лице у девушки жалостливое выражение. – Работа тяжёлая, посменная. Но ведь и плотят за это дополнительно. Хотя, конечно, лучше бы нашлось для него чё-нибудь в одну смену за хорошую зарплату. Так ведь где же тут найдёшь? Сердце у меня изболелось. Извожусь прям. Жалко его. Да и потом, разве для молодых супругов это нормальный режим, когда он по сменам? Галь, скажу уж вам по секрету, – доверительно понизила Зина голос, – ревнует он меня. Ну что ночью, мол, дома его нет. Я уж устала его увещать, что не гуляю я. А оно ведь, Галь, знаете, как? Настоящие изменщицы завсегда сухие из воды выйдут. А я так мокрая, хоть и не виноватая.

– Главное, что не виноватая, – с подъёмом, вернувшимся к ней после разговора с мужем, поддержала разговор Галя, удивившись такой глубине Зининой мысли.

– Так ведь ревнует же! – взвизгнула Зина. – А сам говорит, что любит без ума.

– А лучше бы без глупости, – лукаво улыбнулась Галя.

– Ой, ну вы прям в точку! – вытаращила глаза Зина. – А то ведь, и взаправду, то говорит, что обожает, а то – что под ногами верчусь.

Галя всё ещё пребывала в состоянии лёгкой эйфории, ею овладело даже какое-то озорное настроение, и она чуть было не ляпнула, что вертеться под ногами Вадика – это очень даже сексуально. Но она лишь улыбнулась этой своей мысли, а вслух успокоила Зину:

– Ничего, всё образуется.

И, решив пресечь тему ревности, спросила:

– А вы довольны, что приехали сюда?

– Да что вы, Галечка, конечно! Работаем только вот тяжело, но ведь всё у нас есть. Не-е, что вы, нам жалеть не о чем.

– Но квартира-то у вас здесь съёмная, – внимательно посмотрела на собеседницу Галя.

– Ну и что? – удивилась Зиночка. – Зато квартира какая! Мечта! Вот денег поднакопим и своё жильё будем присматривать.

– Неужели накопить надеетесь? – на этот раз удивилась Галя. – Возможно ли такое? Все ведь ссуды берут. И мы не так давно взяли.

– Так вы чё, съезжаете отсюда? – округлились глаза у Зины.

– Да. Мы дом купили с участком. Вот-вот переселяемся.

– Ой, поздравляю вас, Галечка, – простодушно обрадовалась гостья, и глаза её в очередной раз увлажнились.

– Спасибо, Зиночка. Скоро в этом доме одной гордой меньше станет.

– Да вы не волнуйтесь, – утешила Зина, – они тут на лавке найдут, кому кости перемывать. Так вы чё говорите, что без ссуды нам не обойтись? А мы-то с Вадиком задумали накопить побольше. Экономим мы на всём. Деньги на ветер не бросаем. Я еду готовлю сытную, борщ, пирожки с картошкой, пельмени леплю. У нас на еду много не уходит. Отдыхать мы не ездиим, по гулянкам всяким не ходим, интернетов не подключаем. Хи-хи, зачем нам эти интернеты? Нам с Вадиком вживую-то как-то интереснее, хи-хи. Кондиционеры не включаем. Чай, не баре, не расплавимся и не закоченеем. На одежду мы почти не тратим. Куда нам тут ходить-то больно? Да и старухи мои, да и у кого убираюсь, мне такие вещи отдают! Загляденье! Вот и вам благодарствую.

– Ну, дай вам Б-г, – кивнула Галя. – Хорошо, что оба вы такие подобрались. В принципе, всё правильно – деньги есть не столько у тех, кто много зарабатывает, сколько у тех, кто мало тратит. Главное – это не остаться без работы.

– А у вас у самой-то есть чё-нибудь на примете? – по-простому полюбопытствовала Зина.

– Недавно была я в одной компании на собеседовании. И, знаешь, боюсь говорить, но у меня появилась надежда. Как-то расположился ко мне там начальник. Его заинтересовал опыт моей работы, – сообщила Галя, имея в виду интервью у Саймона, и удивилась своей разговорчивости.

– Ой, Галечка, как я хочу, чтобы вам повезло! Буду молиться за вас, – смахнула слезу Зина.

– Добрая ты душа, Зиночка, – взяла её Галя за руку. – Спасибо тебе. Ой, слушай, извини, я тебе ничего не предложила. Сейчас я тебя чаем напою.

– Нет, нет, Галя, не беспокойтесь, я ничё не хочу, – замотала головой гостья.

– Да не стесняйся ты, чувствуй себя, как дома, – улыбнулась хозяйка.

– Ну, я тогда заместо чая в туалет зайду, по-маленькому, ладно? – слегка зарделась Зина.

– Да что ты спрашиваешь? – успокоила её Галя, а сама подумала: «Полный отпад».

Зина поднялась с дивана, чуть качнулась от испытываемой неловкости и направилась в туалет. В тот момент, когда она вышла, в квартиру позвонили. Галя вздрогнула, испуганно посмотрела на дверь и медленно пошла открывать.

На пороге стояла соседка Шура с сумочкой и с прозрачным мешком с едой. В доме все её называли Шурочкой. Была она разухабистой решительной и бесцеремонной дамой лет сорока пяти-пятидесяти крепкого телосложения. Прибыла из маленького провинциального городка на Украине. Речь её представляла собой помесь обычного российского говора со свойственным для выходцев с Украины южным выговором с характерными словечками, специфическими ударениями и с произношением фрикативного «х» в словах, содержащих букву «г». В настоящее время Шурочка была в разводе и жила с дочерью. Работала на большом заводе, куда устроилась почти сразу после приезда благодаря своим пробивным способностям и полному отсутствию стеснительности. Галя чуть было не рассмеялась, увидев, как выглядит Шура. На ногах у неё были громадные сандалии наподобие мужских, из которых выглядывали коричневые капроновые носочки. Мощные ляжки были обтянуты вошедшими в моду нейлоновыми рейтузами, благородно именуемыми в народе тайцами. Внушительных размеров зад был прикрыт лилового цвета тонкой свободной блузой, сквозь которую сверху просвечивал чёрный кружевной бюстгальтер.

– Привет, соседка! Чи ты хвораешь, чи шо? – отодвинула она Галю в сторону и прошла в квартиру.

– Да, Шурочка, приболела я. А откуда ты знаешь?

– Та Нонна, которая Арнольдовна, с соседних домов, сказала. Я сейчас сюдой чопаю, а они на лауке хутарят, – цепким взглядом стала окидывать жилище гостья.

– Вот уж, действительно, этой Нонне Арнольдовне всё известно, – нахмурилась Галя. – А я ведь всего несколько минут назад узнала, кто это такая.

– Чи ты не знаешь Нонну Арнольдовну, чи шо? – вытаращила глаза Шура. – Ты не от мира всего. Нонна эта ховорит, вирус у нас у доме.

– Так она, наверно, уже и санэпидстанцию известила? – сквозь зубы процедила Галя. – Иначе не приходила бы на нашей лавке сидеть.

– Та ты усё шуткуешь, – хватила её по плечу Шура.

– Ах, так значит – дезинфекция нам не грозит! – отпрянула от бесцеремонной соседки Галя. – Это успокаивает. Шурочка, а ты что, на работе сегодня не была?

– Шо это удрух не была? Была. И сразу вот к тебе. Даже не передалась. Нас сегодня на учения притащили недалеко от дома, а потом обратно на завод попёрли, на лекции. Так я слиняла. Чи я повёрнутая, чи шо, быть рядом с хатой и вернуться на завод носом клевать? Попросила я там одну, она меня отметит и часы отобьёт.

– Так это же запрещено, – удивилась Галя.

– Запрещено для бояк, – осклабилась Шура.

– Да, таких боевых, как ты, поискать!

– А то! – плюхнулась на диван незваная гостья.

Вернулась из туалета Зина. Поздоровалась:

– Здрасьте.

– Привет! Ты хто? – вылупилась на неё Шура.

– Шура, это Зина, племянница Аллы, что наверху живёт, – объяснила Галя.

– А-а! Я, это вот, Аллу уважаю. Культурная дама. Не то шо Сонька, соседка её. Интеллихенячую с себя строит, а придёшь – нохи просит раздеть! – продолжала зыркать глазами Шура.

– Видишь, я не прошу, вот вирус ко мне в дом и проник, – даже не улыбнулась Галя.

– Ой, Халь, та на ту Соньку у вируса и не пошевелится. Ха-ха-ха!

Поняв, что разговор перетечёт в привычную для Шурочки сферу интимных отношений, и не желая, чтобы разухабистая соседка начала сыпать скабрёзностями у неё в доме при Зине, Галя решила сменить тему.

– Шурочка, я смотрю, ты уже из магазина? – кивнула она на Шурин мешок с едой.

– Та це ж завтрак, шо я получаю, – сделала большие глаза Шура, выражая удивление дремучестью Гали.

– А ты на диете? Или голодаешь? – через силу улыбнувшись, подшпилила её Галя.

– Та ты шо! Та разве ж я моху схавать, сколько дають? Ещё и доце остаётся. Та и она у меня малоежка. С самого рождения страсть, какая неаппетитная дывчина. Не знаю, как её хавать заставить. Доца моя, прелесь моя, хде ж ей жениха хорошего споймать? Прохрамиста, адвоката, ну, инженера, на худой случай. Проблема! Ая ж люблю, когда у меня всё хорошо!

– Так вы в супермаркете работаете? Может, поможете мне тоже устроиться? – оживилась Зина.

– Я инженер с дипломом! – возмутившись таким наглым принижением её социального статуса, рявкнула и звучно треснула себя по ляжке Шура.

– А-а! – понятливо закивала Зина. – Ну, тогда всё ясно. А я ещё подумала – не инженер, а в супермаркете.

– У каком у таком у супермаркете?

– A-а, так вы тоже со старухами? – догадалась Зина. – А чё ж они завтраки вам пайком дают? Вы им ничё не готовите, что ли?

– Ты шо, совсем спятила? – зло подалась к ней Шура. – С какими старухами? Бэстолочь! Я работаю на большом заводе, и мне хотовить завтраки не надо, и обеды тоже. Я на работе обедаю.

– Да зачем же вам за столовские обеды-то платить? Домашние же лучше и дешевле, – захлопала глазами Зиночка.

– А хто тебе сказал, шо я плачу? – вскочила с дивана и подбоченилась Шура. – Пусть спасибо скажут, шо я за их хрёбаную зарплату у шесть утра встаю!

– А вы кто там по должности? – не унималась Зина.

– Та тебе может ещё доложить, сколько мне платят? – совсем разозлилась Шура. – Слухай, не зли меня! Халя, это вот, знает, шо я и врезать моху, шо отлетишь! У меня характер крутой.

– Шурочка, может, чаю, кофе? – решила остудить пыл соседки Галя.

– Та ты шо! – отмахнулась Шура. – Я утром на заводе своём, а потом на учениях на этих и похавала, и попала. У нас на работе условия вообще – зашибися!

– Ух ты! – завистливо поджала губы и замотала головой Зина. – Вон устроены-то как! Вот бы мужу моему на ваш завод! Помогли бы! Мы же ваш хлеб не отобьём!

– Хлянь-ка! Я уж решила, ты совсем тупая. А щас хляжу – мышей ловишь. Хуба не дура! Та к нам на завод каждый бы за счастье посчитал попасть! Ух ты, аппетитная какая! Ты кохда приехала-то?

– Скоро семь с половиной лет будет, – оживилась Зина.

– Так ты ж тут без ходу неделя! – окинула её презрительным взглядом Шура. – Ты, подруха, ещё бы дольше у России пукала. Это я так культурно выражаюсь, хи-хи. С нами-то хлебать не хотела, пока мы тут з последних сил пробивалися, а щас вон подай тебе всё да сразу. А нос-то не дорос!

– Да не могли мы раньше уехать, – задрожал голос у Зины.

– Ну, раз не мохли, теперь не с нами, с друхими хлебай. Ты слыхала, небось, как было у Москве на дипломата попасть учиться? Слыхала?

– Да не надо нам на дипломатов!

– Скромная дывчина, – похвалила Шура. – Уважаю. Только вот знай, шо хде я работаю – сейчас устроиться трудней.

– Ой, ну, может, найдётся там чё-нибудь у вас для мужа моего в одну смену? Чтоб не по ночам. А то у меня сердце кровью обливается, – упрямо поджала губы молодушка.

– Во-первых, врачи ховорят – обливания пользительны, – довольная своим остроумием, по-жлобски осклабилась Шура. – А, во-вторых, к нам на завод, та шоб не по ночам! Ишь ты!

– Я же не больно пристала – вынь да положь, – затравленно выдавила Зина.

– А по мне так лучше – вынь та поставь! – подмигнула Гале Шура. – Поняла я всё за тебя. И вот шо скажу. Зря думаешь, шо мне кого-то на завод пристроить – шо раз плюнуть.

В глазах у Зины вспыхнуло упрямство:

– Ну не раз – так два!

Галя с Шурой переглянулись, и Шура, сделав руки в боки, сказала:

– Ух ты, вумная как вутка! Так ты знай, шо я на этот завод сама устроилась. Нихто не подсоблял.

– Как это? – ошеломленно всплеснула руками Зина.

– А так вот! Халя знает.

– Ничего я не знаю, – удивилась Галя, – ты мне никогда не рассказывала, как на этой работе оказалась.

– Та ты шо? – изумилась Шура. – Чи я тебя с кем-то попутала, чи шо? Шо это со мною стало такое? Склероз! Альгеймер!

Глаза у Зины вспыхнули любопытством:

– Ой, ну расскажите! А то прям не верится!

– Та шо рассказывать-то? – разухабисто пробасила Шура. – Хлавное, подруха, шобы пропеллер у заднице был. Наши русские по привычке тут, как приезжают, знаешь, шо делают? Знаешь?

– Что? – съёжилась Зина.

– Ха-ха! – победно посмотрела на неё Шура. – Задницей стулья протирают. Учатся. Язык долбят. Думают, шо без него ни на шах. Ну, так и я попёрлась.

– Тоже долбить? – по-простецки, вовсе даже без намёка на юмор, вопросила Зина.

– Ты шо думаешь, шо схохмила, да? – разозлилась Шурочка. – Так ты запомни, шо мне бабушка усехда ховорила, шо хто смеётся, тот усехда последний. Ты сначала как я пристройся, потом хохмить начнёшь. А пока тебе слезами умываться надо. Ха-ха, чище будешь! Так вот, хляжу, на переменках усе кучками стоят, хутарят за работу. Ну, я от одной кучки к друхой, слухаю, на ус мотаю. Вот один и ховорит, шо сосед его, русский, з тех, шо давно приехали, на большом заводе работает. Условия, ховорит, зашибись! И сосед этот пообещал ему, шо вот язык, мол, прикончишь, я тебя туда попробую пристроить. Ну я, это вот, и интересуюсь, а шо это за завод такой? Усе тут надо мной надсмехаться стали, мол, ты шо, чи немая робить хочешь, чи это – твой родной язык? А я шо мне бабуля-то ховорила, помню и на шутки на их положила. У общем, этот вумный мне и выдал, шо это за завод. Мол, шо с дуры-то возьмёшь?

– Кроме анализа, да? – радостно встряла Зина.

– Ты шо, образованная, да? – удивилась такой наглости Шура. – Или обратно схохмила, я так поняла, да? Так ты со своими хохмами ещё долхо тухнуть будешь. Ишь ты, перебила! Если хочешь знать, шо дальше, так ты эти прикольчики мужику своему на ночь приберехи, шоб у него на тебя больше злости було. У койке. А это вот я пошутила, ха-ха. Ну, слухать будешь?

– Буду, – испуганно пискнула Зина.

– Ну так и помалкивай, – цыкнула Шурочка. – Так вот, на следующий день села я у автобус, шо до этого заводу едет. Хляжу, женщина у окошка пристроилась, я сразу поняла, шо наша, русская. Я наших с закрытыми хлазами узнаю.

– Ой, и я тоже, – обрадовалась Зина.

– Слухай, ты! – оборвала её Шура. – Если ты такая сообразительная, шо ж ты без работы? Слухай молча, не отвлекай, экстрасенс-любитель. Ну, так вот. Я, значит, к ней так культурно, мол, разрешите з вами присесть? И опять же так вежливо: «А не на том ли самом заводе трудитесь?» А она на том самом и трудится, у отделе технического контроля. Вообще-то на заводе подвозка для рабочих есть, а она у этот день кровь сдавала, ну и поехала на рейсовом.

– Так вы ж в рубашке родились! – вытаращила глаза Зина, уразумевшая, откуда пришла помощь, и сражённая таким совершенно невероятным чужим везением.

– Та ты слухай, не сбивай с мысли! – притопнула Шура. – Ну вот, я так слёзно стала её просить, мол, мать-одиночка, одна тут на чужбине, как перст, на любую работу сохласная, ну и так, и далее. А она и ховорит, шо у них там одну на пенсию отправляют, и шо она, так и быть, узнает. Ну, доехали мы, она мне: «Подождите, я щас».

– Ну прям как в сказке! – вытянулось лицо у Зины.

– Это для тебя сказка, а для умных людей – это быль, – гаркнула Шура. – Короче, привела она меня к начальнику, а он по-русски худо-бедно хутарит. Вы, ховорит, хто по образованию? Ну, я ж не тупыца, как ты. Я девушка находчивая. Ховорю, шо инженер, но обожаю качество контролировать, шо у Союзе только этим и занималась и шо, мол, сохласная на любую должность, шо мы, это вот, так приучены, шо любая работа у почёте. Увобщем, узял он меня длину та ширину мерить.

– Хи-хи! – прикрыла рот кулаком Зина.

– Не то ты подумала, ха-ха-ха! – довольно загоготала Шура. – У деталей, ха-ха-ха! Ну так вот! Мне шо, их язык там нужен, чи шо? Уже давно ветеран я там. Так шо, подруха, хлавное – людей-то не слухать, а свою линию хнуть, у бараний рох. Поняла? А щас к нам без блату не попасть, даже уборщицей.

Тут Шурочка взглянула на часы и засуетилась:

– Ой, ладно, Халь, пошлая, попозже зайду. Может, те шо покушать принести?

– Так вы ей из завтрака из своего чё-нибудь дайте, – по-простому участливо посоветовала Зина.

– Ты хлянь, до чего упорная! – сердито топнула Шура. – Продолжает встревать. Так ты, темнота, знай, шо при вирусе молочное и овощи нельзя. Я те, Халь, потом диэтического занесу и сухариков.

– Да уж, конечно! – проныла Зина. – Вам эти булки с работы и девать-то, наверно, некуда, только сухари сушить.

– Ты хлянь, шо творится! – удивлённо вытянула губы и прищурилась Шура. – Зенки завидущие!

– Да больно мне надо завидовать-то! – задрожали от обиды ресницы у Зины. – Я просто…

Зина не успела закончить, потому что Шурочка грозно прикрикнула: «Цыц, шалава!» и повернулась к Гале:

– Побехло я. Дел навалом. Стирка, хлажка.

Тут Шура по-жлобски захохотала и, давясь от смеха, пробасила:

– Ха-ха-ха! Ха-ха-ха! Увспомнила! Ха-ха-ха! Захлажку! Ха-ха-ха! Ой, усикаюсь! Ты, Халь, знаешь, какхладят колхоткм? Ха-ха-ха! Ха-ха-ха!

– Знаю. От коленок и выше, – мрачно взглянула на соседку Галя.

– Ой, Халка, тебя убивать пора, усё ты знаешь, – опешила Шура. – Неужто сама доханулася?

– Да что же ты думаешь, у меня колготок не было? – осталась совершенно серьёзной Галя.

– Вот это, Халка, по-нашему! – огрела её по плечу Шурочка. – Не хляди, шо профессорская жинка.

– Ничё не понимаю. Чё их гладить, колготки-то эти? – недоумённо растопырила глаза Зина.

– А это шоб тебе работу харную для мужика твоего лехче було сыскать! – загоготала Шура. – Халка, если щас не слиняю, придётся, это вот, полы у тебя подтирать, – повернулась она к Гале. – Ба-а-ай!

Шура, икая от смеха, вразвалочку направилась к двери. Зина проводила её отупелым взглядом и недоумённо обратилась к Гале:

– Ничё не поняла! При чём тут колготки и работа? А вообще какая она молодец! Пристроилась! А тут бьёшься об заклад, как рыба об лёд, – и всё без толку.

Галя среагировала на очередной речевой изыск Зины пренебрежительно вытянутыми губами и, согласно кивнув, сказала:

– Да, Шурочка хорошо устроена. Завод большой. Условия прекрасные. Путешествует она постоянно. Уже полмира объездила.

– Надо же, – затрепыхали веки у Зины, – один раз проехала на автобусе и нате вам, устроилась, да ещё как! А я каждый день ездию и никакого толку.

Галя хмуро усмехнулась:

– Да, Зиночка, у каждого свой автобус. Кто-то сядет и с первого раза своё счастье найдёт, кто-то, не дай Б-г, жизни лишится, а кто-то так никогда в свой автобус и не угодит.

Это судьба. Но фокус ещё и в том, что пассажиром тоже надо уметь быть. Вот Шурочка умеет.

– Ой, Галь, какая вы умная!

– Оставь, Зиночка, – отмахнулась Галя. – Успокойся, вам с Вадиком обязательно повезёт.

– Скорей бы уж, – жалобно поджала губы Зина. – А то мне всё только на волос в супе везёт.

– Ну что за мрачный взгляд на вещи? – опять угрюмо, одними уголками губ усмехнулась Галя. – И ты, и Вадик устроитесь.

– Да разве ж устроишься, как эта Шура? – увлажнились глаза у Зины.

– Зиночка, всё у вас будет. И работа приличная, и квартира. Хорошим людям Б-г обязательно помогает. Так что ты головы не вешай. Это очень важно – не терять присутствие духа.

– Ой, спасибо вам, Галь, на добром слове. Да уж, квартиру бы нам купить, такую же, в какой мы сейчас живём.

– Купите, обязательно купите, – успокоила Зину Галя, продолжая лихорадочно думать о свалившейся на неё проблеме. – А, кстати, ваш дом далеко отсюда? Ты мне как-то говорила, да я уж запамятовала.

– Да семь остановок на автобусе. Кстати, в нашем доме тоже один профессор из Москвы живёт.

– Профессор? Из Москвы? – наморщила лоб Галя.

– Ну! – дёрнула плечом Зина. – Там в этом нашем доме квартиры просто шикарные, просторные и по последнему слову оборудованы. А вид какой из окон открывается! Загляденье! Люди там у нас все хорошо устроенные. Вон и этот профессор, из Москвы который – он прям как ваш Вова. Архитектор он по специальности. Вид у него солидный. Мне соседка рассказывала, что когда они въехали, он к ним зашёл и представился, что он профессор.

Зазвонил телефон. Галя напряглась и боязливо подняла трубку.

– Алло… Алло… Алло…

Не получив ответа, она дала отбой.

– Вот так вот звонят и молчат, – презрительно скривила лицо Зина. – Любовники да любовницы бесстыжие.

Галя вздрогнула, прикрыла глаза, какое-то время безмолвствовала, а потом, вспомнив, о чём они говорили, обратилась к Зине:

– Да, соседи у вас хорошие, интеллигентные.

Зина уставилась на Галю, какое-то время сохраняла молчание, явно борясь с собой и не решаясь сообщить то, что её распирало. Наконец всё-таки желание освободиться от груза информации победило, и она, понизив голос, заговорщически сказала:

– Ой, Галь, знаете, профессора-то разные бывают! Таких семей, как ваша, нету! Уж не хотела я говорить, но ладно уж, вам скажу. Этот профессор из Москвы, так ему, конечно, по культурности до вашего Вовы далеко. На людях-то он важный вид на себя напускает, а на самом деле совсем не такой.

– А ты-то откуда знаешь? – косо взглянула на неё Галя.

– Да наши окна над ихним балконом, – увлечённо начала сообщать Зина. – Так слышно мне иногда всё, как дверь балконную они забудут закрыть. Они ведь громко разговаривают, бранятся часто.