Текст книги "Общая теория спорта и ее прикладные аспекты"

Использование теории адаптации и фактологии, которую она обобщает, в научно-образовательных дисциплинах, сложившихся в сфере физической культуры и спорта, активизировалось в последние десятилетия. Ее изложение содержится практически во всех крупных публикациях по общей теории физического воспитания, профилированной физической подготовки и особенно по теории спортивной тренировки [16, 18, 19, 24, 25, 32, 33 и др.]. В целом это, несомненно, сыграло положительную роль в расширении и укреплении естественнонаучных основ системы знаний о физической культуре и спорте. Вместе с тем стремление ускоренно ассимилировать интенсивно развивающуюся, но еще не вполне созревшую отрасль научного знания, какой является общая теория адаптации, оказалось несвободным от некоторых издержек, некорректностей и несогласованностей.

Обращаясь к публикациям последних лет, посвященным концептуальным представлениям о спортивной тренировке, нетрудно заметить, что в некоторых из них проявилась тенденция едва ли не весь общебиологический фундамент этих представлений рассматривать сквозь адаптационную призму. По всей вероятности, поводом к этому послужили не вполне корректные суждения о компетенции теории адаптации, заимствованные из смежной биологической литературы, такие, например, согласно которым считается, что «приспособление – самый универсальный и самый важный закон жизни» [7]. Таким образом подчас приходят к мысли, будто отправные пункты концепции тренировки проистекают главным образом из теории адаптации. Соответственно утверждают, что именно на ее (теории адаптации) «краеугольных положениях сформулированы и получают дальнейшее развитие методические принципы построения тренировочного процесса».[4]4
  Куликов Я.М. Управление спортивной тренировкой: системность, адаптация, здоровье. М.: ФОН, 1995. С. И.


[Закрыть]

Такого рода представления нередко принимают гипертрофированный вид. Так бывает, например, когда основные существующие положения теории тренировки пытаются переиначить с помощью термина «адаптация» и производных от него выражений. В частности, большие тренировочные циклы, имеющие многогранное содержание, никак не сводимое лишь к приспособлению, предлагают именовать большими адаптационными циклами (БАЦ), назначение которых усматривается в том, чтобы реализовать ТАР – текущий адаптационный резерв организма.[5]5
  Верхошанский Ю.В. Теория и практика физической культуры. 1998. № 7. С. 44–45.


[Закрыть] Если принимать странную логику таких терминологических преобразований и учитывать изначальный смысл термина «адаптация» (приспособление), придется, скажем, тренера называть не тренером, а чем-то вроде «адаптатора», иначе говоря «приспособителем», а тренирующихся – «адаптирующимися», т. е. «приспосабливающимися» или «приспособленцами» и т. д. Вот до чего могут довести поверхностные ассоциации между теорией тренировки и теорией адаптации! Опасность состоит не столько в деформации терминологии, сколько в обеднении, а значит, и в искажении смысла тренировочной деятельности тренера и спортсмена.

Даже при простом (но последовательном) сравнении понятий развития и адаптации выясняется, что эти понятия отчасти совпадают, однако в целом не сводятся друг к другу. Их сходство объективно обусловлено тем, что в применении к человеку они отображают реально происходящие на протяжении различного времени процессы изменения его свойств и состояний. Отличия же этих понятий вытекают из того, что адаптационные изменения далеко не все и не во всем равнозначны тем изменениям, которые характеризуют развитие. Это относится, в первую очередь, к тем адаптационным изменениям, которые относительно кратковременны, не включают качественных преобразований и подвержены обратимости. Иначе говоря, адаптация может быть одной из сторон развития, но может не стать его слагаемым. Исходя из этого было бы логично предположить, что в подобных же отношениях находятся теории, призванные отображать процессы развития и адаптации: они взаимосвязаны, но в полной мере не сводятся друг к другу. Отсюда следует, что при использовании положений одной из данных теорий в интересах обоснования принципов построения спортивной тренировки недопустимо игнорировать положения другой теории, как недопустимо и подменять их друг другом. В противных случаях (если их отрывать друг от друга, или недиалектично противопоставлять, или отождествлять) не избежать ошибочных или, как минимум, неточных суждений. Проиллюстрируем это на примере некоторых принципиальных положений теории спортивной тренировки.

Один из основных принципов построения спортивной тренировки выражается, как известно, в установочных положениях, определяющих постепенное и полномасштабное нарастание развивающе-тренирующих воздействий на спортсмена (тренировочных нагрузок и других факторов, воздействующих на него в тренировке). Подробнее об этом в работах [16, 17, 25, 39]. В качестве базовых естественнонаучных данных при обосновании этого принципа использовались факты и концептуальные положения, сконцентрированные в теории адаптации. Однако только лишь из представлений об адаптации, какими бы они ни были детальными и содержательными, интегративное и строго адекватное содержание рассматриваемого принципа построения тренировки не вытекает (вообще это относится ко всем принципам, направляющим человекоразвивающую деятельность). Первостепенное значение для становления и разработки данного принципа имеют концептуальные положения, отображающие закономерную зависимость поступательных тенденций в развитии качеств и способностей индивида от динамизма его деятельностных свершений, в том числе от активной двигательной деятельности.

Естественные предпосылки этой зависимости, выраженные в свойстве живых систем развиваться посредством самоактивности, довольно давно замечены естествоиспытателями-мыслителями. Их усилиями добыты нестареющие знания о том, что «работа строит орган», что «частое и не ослабевающее употребление какого-нибудь органа укрепляет мало-помалу этот орган, развивает его, увеличивает и сообщает ему силу, соразмерную с длительностью самого употребления…» («первый закон – закон упражнения» Ламарка [11]). Позже было в деталях понято удивительное свойство живых систем, в отличие от технических механизмов – не только не изнашиваться от работы, но совершенствоваться, развиваясь, благодаря свойственной живому способности с превышением восполнять то, что потрачено им в процессе работы («суперкомпенсация», или «избыточная компенсация», по А. Ухтомскому [34]). В широком философском аспекте человекосозидательную роль активной преобразовательной деятельности проникновенно охарактеризовал, как повсеместно известно, Ф. Энгельс в своем знаменитом трактате «Роль труда в превращении обезьяны в человека» [15]. Существует огромное количество работ, раскрывающих исключительную и многогранную роль высокоактивной целесообразной деятельности как фактора саморазвития, самосовершенствования, самообразования, самовыражения, самоутверждения и воспитания человека [1,3,4,5,9,10,12,13,17,26,32,37,38 и др.].

В этом своем значении активно-деятельностный фактор нельзя ни приравнять к какому-либо иному фактору ни заменить другим фактором. С этим вроде бы все согласны, во всяком случае никто этого не оспаривает. Поэтому представляется по меньшей мере странным, когда в работах по теории спортивной тренировки в последнее время, нередко отводя просторное место для пересказа известных положений теории адаптации, забывают сопоставить их с положениями общей теории развития индивида, особенно с теми, которые не позволяют сводить суть, направленность и характер деятельности тренера и спортсмена лишь к достижению эффекта приспособления. Конечно, в любой самопроизвольной деятельности есть приспособительная сторона, но к ней суть человеческой деятельности никак не сводится. Во многих же видах преобразовательной деятельности (к таковой относится, несомненно, и спортивно-тренировочная) индивид часто не столько приспосабливается к условиям среды, сколько сам приспосабливает их и свое поведение к удовлетворению собственных потребностей и в этом смысле адаптирует среду по отношению к себе. (Правда, в нынешнее время он все чаще делает это не очень осмотрительно, вызывая экологические беды. Но это уже иная проблема.)

С учетом сказанного представляется весьма важным при использовании в теории спортивной тренировки положений теории адаптации непременно соотносить их общую суть с концепцией развития индивида. Это принципиально важно, и вот почему. Чрезмерный уклон в сторону приспособительного аспекта, при котором остаются в тени либо забываются идеи человеческого развития, чреват смещением генеральной установки на то, к чему следует стремиться при построении тренировки: ведь установка под давлением такой приспособительной доминанты может свестись к императиву «приспособить, приспособиться!». Но не слишком ли такая установка дисгармонирует с философскими, культурологическими, социоантропологическими и другими, возвышающими личность, представлениями о смысле человеческой деятельности?! Напротив, дисгармонии не возникает, когда в генеральной установке, направляющей тренировочную деятельность, предусматривается как основная цель оптимизация развития индивида в направлении, приводящем в общей тенденции к прогрессированию его жизненно важных качеств, способностей и достиженческих возможностей. Отсюда не следует, конечно, что адаптационные установки в тренировке вовсе противопоказаны. Они, разумеется, оправданы, но в качестве поэтапных парциальных установок, через реализацию которых частично реализуется и генеральная установка, если они подчинены ей.

Продолжая наш анализ, обратимся к некоторым современным естественнонаучным данным. Согласно серьезным концептуальным представлениям, опирающимся на множество исследовательских фактов [19, 20, 28, 29], реагирование организма на действие адаптирующих факторов радикально меняется в различных стадиях адаптационного процесса. В первой стадии (во время так называемой срочной, аварийной или неадекватной адаптации) происходят особенно активные стрессовые реакции, которые сопряжены со слишком резкой (избыточной) активизацией функций органов и систем, реагирующих на непривычные воздействия факторов среды или новой деятельности: причем реакции настолько активны, что вызывают временное разбалансирование гомеостаза организма. Во второй (переходной) стадии существенно активизируются морфофункциональные перестройки (выраженные, в частности, в гипертрофических изменениях в мышечной системе), которые сопряжены с активизацией генетического аппарата клеточных структур, синтезом структурных компонентов (нуклеиновых кислот и белков) и возрастанием функциональных возможностей адаптирующихся систем организма. Наконец, в третьей стадии (устойчивой адаптации) такого рода реакции постепенно минимизируются, то есть теперь организм менее активно и менее тотально реагирует на адаптирующий фактор. Как подчеркивает авторитетнейший исследователь закономерностей адаптации Ф. Меерсон, главной чертой адаптированной системы является экономичность функционирования [19]. Экстраполяция этих данных на теорию тренировки позволяет многое понять в естественных «механизмах» возникновения тренировочных эффектов. Но те же данные не позволяют сводить развивающий эффект тренировки лишь к эффекту адаптации. В связи с этим обратим внимание на следующие особенности.

Как видно из отмеченных закономерностей развертывания адаптации в ее последовательных стадиях, она сама по себе не характеризуется постоянной сопряженностью с поступательными изменениями того типа, которые неуклонно ведут к возрастанию достиженческих возможностей индивида (ведь с продвижением адаптации в свою вполне развернутую стадию – стадию устойчивой адаптированности – степень морфофункциональных поступательных изменений в организме закономерно убывает).

Уже одно это, как и другие факты, свидетельствует, что такого рода прогрессивные преобразования в организме было бы неверно считать чем-то вроде неотъемлемого свойства самой адаптации. Надо думать, они происходят в зависимости, кроме прочего, от комплексной способности живых систем неординарно, как бы суперактивно, реагировать на стрессорные воздействия и тем непроизвольно создавать при определенных условиях импульс к саморазвитию (путем тотальной мобилизации своих функциональных возможностей, суперкомпенсации энергоресурсов, затраченных на повышенное функционирование, а затем и путем морфофункциональных перестроек типа гипертрофии и гиперплазии мышечных и других структур и т. д.). Эта эволюционно отлаженная способность не сводится лишь к ее приспособительному значению. Более того, такое суперактивное реагирование организма на необычные воздействия по отношению к стихийным и ненаправленно возникающим адаптационным требованиям часто бывает избыточным. Не случайно первую стадию адаптации, где реакции организма на адаптирующий фактор особенно активны, наиболее вдумчивые исследователи характеризуют как неадекватную тенденциям адаптационного процесса, имея в виду, что для его завершающей стадии характерны функциональная экономизация и стабилизация результатов адаптационных перестроек [19, 20]. Но то, что является как бы избыточным в адаптационных реакциях, отнюдь не избыточно и не расточительно по отношению к процессу индивидуального развития, ибо именно через неординарную, в том числе предельную мобилизацию индивидуальных возможностей достигается расширение их пределов, реализуются генетические потенции развития, развертываются прогрессивные изменения индивидуальных качеств (разумеется, при адекватных условиях).

В силу закономерностей адаптации, проявляющихся, естественно, и в процессе спортивной тренировки, тренировочные воздействия, приводящие к стабильной адаптированности к ним, раньше или позже, оставаясь постоянными, перестают вызывать поступательную динамику тренированности. По-своему это было давно (еще до созревания теории адаптации) подмечено вдумчивыми тренерами и методистами. Поиск путей неуклонного увеличения индивидуальных достиженческих возможностей, особенно активно развернутый в сфере спорта, постепенно (вначале преимущественно эмпирически, а затем и с интенсивно возраставшей помощью теоретических исследований) приводил к четкому уяснению закономерной зависимости поступательных тенденций в динамике тренированности от регулярного наращивания развивающих воздействий в тренировке. Это и получило свое нормативное отображение в одном из главных принципов ее построения. Обратим тут внимание, что такой принцип не вытекает прямо из теории адаптации (она ориентирует, скорее, на иное – на достижение стабильной адаптированности), хотя она, несомненно, значима для понимания закономерностей, имеющих отношение к тренировке. Повторим, что объективно нет никакой нужды смешивать или подменять друг другом, хотя и смежные, но по сути не тождественные теории. Есть, однако, проблема их научно корректного соотношения, взаимосвязи и взаимодействия применительно к решению конкретных познавательных и прикладных задач в той или иной профилированной отрасли знания. В рассматриваемом аспекте одна из важнейших задач заключается в том, чтобы детально выявить оптимальные соотношения в процессе тренировки адаптирующих и развивающе-тренирующих воздействий.

О происхождении термина «спорт». Слово спорт удивительно сходно звучит во многих языках мира. В наше время едва ли найдется кто-либо, так или иначе не соприкасавшийся с тем явлением, которое называют этим словом. Тем не менее смысловые границы понятия, с которым связывается этот термин в различных случаях, оказались в широком употреблении довольно неопределенными, «размытыми». Достаточно сказать, к примеру, что, наряду со строго определенным истолкованием этого термина, спортом в различных случаях называют чуть ли не любые занятия физическими упражнениями, прогулки на яхте, карточные игры, состязания на дальность плевков и количество выпитых кружек пива и т. д. И хотя специалистам ясно, что такое почти беспредельное расширение границ применения термина – враг точному пониманию его смысла, аккуратное применение его пока не стало всеобщей нормой.

Неоднозначность слова «спорт» имеет лингвистические корни в его генезисе. По свидетельству некоторых серьезных исследователей его происхождения (Г. Н. Сатиров и др.), первоначальной лингвистической основой данного термина стало французское выражение «дэспорт» (desport – разгрузка после работы), модифицированное в английской транскрипции в «спорт» (sport) и распространившееся за довольно долгий досовременный период его применения на самые разнообразные формы отдыха и развлечения. Однако с развитием Олимпийских игр нового времени и аналогичных типов собственно соревновательной деятельности понятийная основа этого термина стала приобретать все более определенное предметно локализованное содержание и теряло в строгом истолковании упомянутую «размытость». Кстати сказать, то, что подразумевается сейчас в строгом истолковании под спортом, было подмечено еще в древности, хотя и под другими названиями. В частности, в Древней Греции под названиями агон, агонистика, Олимпийские игры и т. д.

Наблюдается своего рода парадокс: несмотря на то что среди специалистов прочно утвердилось строго определенное понимание спорта, чрезмерно расширительное применение этого термина, придающее ему неопределенность, в некоторых кругах окончательно не исчезло. Этому способствует существование в культуре общества, в том числе в физической культуре, разнообразных явлений, в чем-то похожих на спорт, но не имеющих всех его специфических признаков. К примеру, в последние десятилетия в мире развернулось массовое движение, которое получило за рубежом название «Спорт для всех». В некоторых его разделах, несомненно, есть спортивные начала, но чаще в нем специфических черт собственно спортивной деятельности нет и оно принадлежит по сути не столько к спортивному, сколько к общефизкультурному движению. Не случайно появились даже предложения алогичного характера – называть это движение «неспортивным спортом» (!).

Как бы там ни было, те, кто претендуют на статус серьезных специалистов в области спорта, не имеют права невнимательно относиться к определению основополагающей категории своей специальности – категории спорта. Учитывая это, подчеркнем специфические признаки, которые нужно принимать во внимание при формировании понятий о спорте и оперировании ими.

Определения понятий о спорте в узком (собственном) и широком смысле. Спортом в узком смысле правомерно называть лишь собственно соревновательную деятельность. Это есть деятельность, исторически сложившаяся и выделившаяся в форме состязаний как особый тип достиженческой активности, которая выявляется в условиях четко регламентированного соперничества и направлена на максимальную реализацию достиженческих возможностей индивида (его сил, способностей, умений) в специально выделенных для этого вида действий с объективизированной оценкой достигаемых результатов. Такую деятельность, ее стержневые линии, формы и условия организации в настоящее время вполне отчетливо характеризуют следующие специфические признаки:

• система специальных стимулов, пробуждающих и усиливающих состязательно-достиженческие установки личности (присвоение спортивно-квалификационных разрядов и званий, определение спортивных рейтингов, моральные и другие поощрения, прогрессирующие пропорционально уровню достижений, и т. п.);

• унификация состава действий, разрешаемых в состязании, условий их выполнения и способов оценки достижений (что закрепляется официальными правилами спортивных соревнований, которые во многих видах спорта приобрели международный статус);

• регламентация поведения соревнующихся по принципам неантагонистической конкуренции, имеющим гуманную основу (что закрепляется официальными и неофициальными нормами спортивной этики, ряд которых получил мировое признание в Олимпийской хартии, Международном манифесте о спорте и в других международных установлениях);

• системное воспроизведение соревнований с последовательным возрастанием уровня конкуренции и требований к достиженческим способностям участников; связанное с этим определение рейтинга участников (своего рода ранжирование их) в прямой зависимости от уровня достижений.

Совокупность перечисленных признаков в их органическом единстве свойственна только спорту что и дает основания только его называть собственно соревновательной деятельностью, хотя те или иные черты соревновательных отношений бывают выражены в какой-то мере и во многих других типах и сферах деятельности (конкурсы в искусстве, конкуренция в производстве и сбыте товаров и т. д.). Последнее обстоятельство, однако, не дает сколь-нибудь серьезных оснований смешивать спорт с принципиально иными по сути явлениями.

Широкое понимание спорта. Сформулированное определение понятия спорт в узком смысле как собственно соревновательной деятельности не исчерпывает, разумеется, всей его сути как многогранного социального феномена, органично включенного в разветвленную систему межличностных, межколлективных и глобальных межчеловеческих отношений. В широком смысле (но не чрезмерно расширенном) понятие «спорт» охватывает собственно соревновательную деятельности, процесс подготовки к достижениям в ней, а также специфические межчеловеческие отношения и поведенческие нормы, возникающие на основе этой деятельности.

В таком широком понимании спорт предстает весьма непростым многофункциональным и многообразным явлением социальной реальности, занимающим незаурядное место в физической и духовной культуре общества. Он – и неординарное, по-особому действенное средство воспитания, позволяющее в максимальной степени выявить функциональные возможности организма и необыкновенно увеличить их, перешагнув за кажущиеся «пределы», и остро действенный фактор формирования личности, постоянно стимулирующий стремление к самоопределению и самоутверждению индивида; вместе с тем он – и популярнейшее средство удовлетворения потребностей в эмоционально насыщенном общении (включая и зрелищные интересы широчайших народных масс), и поразительно доходчивый, преодолевающий любые национальные границы (в этом отношении универсальный) «язык» межчеловеческого взаимопонимания, который как никакой другой позволяет установить, расширить и упрочить международные контакты; имеет и многие иные свойства и отношения. Его значимость в современном мире действительно незаурядна и полиаспектна, о чем подробнее пойдет речь в дальнейшем.

Некоторые частично совпадающие и производные понятия.

По мере развития спортивной практики и отображающей ее теории возник обширный комплекс понятий, отчасти совпадающих с категорией спорта и (или) производных от нее. Получая более или менее строгое определение, они входят в понятийный аппарат теории спорта. Затронем некоторые из них в порядке вводных определений. Выделим при этом преимущественно те из них, которые имеют относительно широкий объем, часто употребляются, но в специальной литературе пока не имеют вполне согласованных определений или являются предметом значительных расхождений. Речь пойдет о понятиях спортивной деятельности, подготовки спортсмена и спортивной подготовленности, спортивного движения.

Понятие спортивная деятельность можно с достаточным основанием истолковывать как частичный синоним понятия спорта. Строго говоря, под спортивной деятельностью следует подразумевать именно то в спорте, что воплощено в поведении спортсмена в процессе его подготовки к спортивному состязанию и в ходе самого состязания. При такой трактовке спортивной деятельности логично различать два ее подтипа: спортивно-подготовительную и собственно состязательную деятельность. Детальный анализ их будет дан в последующих главах.

Понятие подготовка спортсмена (частичный синоним – спортивная подготовка) мы будем распространять на развертываемый в сфере спорта процесс направленного использования всей совокупности факторов, которые обеспечивают более или менее избирательное воздействие на достиженческие возможности спортсмена и обусловливают их возрастание, сохранение и реализацию в спортивных результатах. В современном спорте подготовка спортсмена, если ее строят квалифицированно, имеет многостороннее содержание и системную структуру. В качестве основных слагаемых она включает спортивную тренировку (как главную часть и форму спортивной подготовки, построенную на основе системного использования методов упражнения), подготовительно-соревновательную практику, а также вне-тренировочные и внесоревновательные факторы подготовки спортсмена – экзофакторы его подготовки (прикладно-гигиенические, диетологические и другие факторы, адекватно используемые в связи со спортивной деятельностью). Без этого не мыслится построение современной системы эффективной подготовки спортсмена и потому все они являются предметом детализированного рассмотрения в настоящей книге.

Целесообразные следствия подготовки спортсмена, которые воплощаются в росте его достиженческих возможностей, оптимизируют их и содействуют их реализации, принято называть обобщенно термином подготовленность спортсмена. О состоянии и динамике его подготовленности судят по ряду показателей: интегративно – по уровню и динамике демонстрируемых спортсменом спортивно-технических результатов и по результатам его тестирования в целостных контрольных упражнениях; дифференцированно – по отдельным показателям тренированности, приобретенной спортсменом в результате тренировки, по состоянию сформированных и отлаженных благодаря подготовке умений, навыков, знаний, по сдвигам в уровне развития тех или иных физических и сопряженных с ними психических способностей спортсмена, а на биологическом уровне – и по вызванным спортивной подготовкой преобразованиям и усовершенствованиям функциональных и морфофункциональных свойств различных систем организма спортсмена. Разносторонность подготовки спортсмена находит свое отражение в различных сторонах его подготовленности – в физической, психической, технической и тактической.

Исходя из сказанного, можно считать, что соотношение подготовки спортсмена и его подготовленности в какой-то мере подобно соотношению причины и следствия. Вместе с тем, зависимость подготовленности спортсмена от его подготовки не однозначнопрямолинейная, а в значительной мере вероятностная. Это обусловлено тем, что динамика подготовленности спортсмена зависит не только от структуры и содержания его подготовки, но и от генетических и других факторов, воздействующих на онтогенез спортсмена. Заметим, кстати, что, как следует из предыдущего, принципиально недопустимо полностью отождествлять сформулированные ранее понятия подготовки и подготовленности. К сожалению, такому отождествлению способствует все еще не изжитое в литературе и обыденной речи применение термина подготовка в двояком смысле, когда им обозначают без каких-либо разграничений как сам процесс подготовки, так и то, что при строгом словоупотреблении следует называть подготовленностью. Смешивать то и другое так же недопустимо, как не различать причину и следствие. Проблематика детального познания и умелого использования закономерностей, связывающих динамику подготовленности спортсмена с динамикой его подготовки – одна из центральных в теории и технологии спорта. Мы вновь обратимся к ней в последующих разделах курса.

На основе практики культивирования спорта в обществе возникло и развернулось сопряженное с ним социальное течение, получившее название спортивное движение. В наше время это широкое социальное течение, в русле которого происходит приобщение к спорту, его распространение, упорядочение и развитие. Оно расширилось до грандиозных масштабов, став движением интернациональным и общечеловеческим (олимпийское движение и другие формы международного спортивного движения, в том числе отчасти движение «Спорт для всех» под эгидой ЮНЕСКО). В то же время в региональных формах спортивное движение не теряет определенных черт национальных культур и развивается в зависимости от особенностей тех или иных общественных формаций. Взаимодействие национального и интернационального – один из источников прогресса спорта.