Текст книги "Дикая степь"

Я, насколько мог, осторожно переместил под слоем дерна руку, нырнул под полу пиджака и нащупал в кармашке мобильник. Отвыкшая от работы система боевой машины по прозвищу Про тихонько скрипнула, пуская в кровь точно соответствующую развитию событий порцию адреналина. Дашь больше – замкнет. Недодашь – значит, полностью не выложишься, будешь работать вяло и быстро умрешь.

Боевая машина, в свое время филигранно отлаженная, ничего не забыла – выдала норму.

– Два…

Я напряг ягодицы, поискал пятками точку опоры, глубоко вдохнул и принялся аккуратно стравливать воздух через плотно сжатые зубы.

– Три!!!

Воспарив из кустов совместно с жирными кусками дерна, я рванул из кармана мобильник, рявкнул на конечной фазе выдоха: «Ложись, бля!!!» – и метнул свой коммуникатор «Siemens», целя в голову часового. Затем, мгновенно прихлопнув обосновавшегося за ухом наглючего букаша, на получетвереньках ломанулся вверх по склону, вкладывая в движения всю мощь, какую в этот момент было способно выдать мое сытое тело…

Часового подвели отменная реакция и богатый опыт. Действовал он не раздумывая, повинуясь наработанным автоматизмам, вбитым раз и навсегда в голову каждого нормального вояки. То есть, зафиксировав краем глаза летящий в него предмет и услышав сопутствующий крик явно недвусмысленного характера, мгновенно плюхнулся там, где стоял, и прикрыл голову руками.

В таком положении я его и достал. На последних трех метрах прыгнул вперед, отбивая брюхо, на ощупь словил левой рукой потный бритый череп, придавил к земле и с разбегу саданул правым кулаком в темечко. Примерился поточнее, долбанул еще раз – для фиксации результата. Контроль можно не производить: таким ударом я на тренировке разваливаю два положенных друг на друга огнеупорных кирпича.

«Пиу-пиу-пиу!» – скандально заверещал откуда-то из-под джипа чудом уцелевший мобильник.

«Ту-дух!» – шарахнул снизу выстрел.

Вытаскивать из-под недвижного тяжелого тела карабин было некогда – мне нужно было срочно вниз, к Бо. Не разгибаясь, я кубарем скатился по склону. Финишировав на заднице у кучи, которой занимался мой боевой брат, потратил полторы секунды, чтобы оценить обстановку.

Двое камуфляжных уже не подавали признаков жизни – лежали себе рядышком, неестественно вывернув шеи на юг. Простыли, наверно, бедолаги.

В момент моего приближения к месту событий Бо развлекался с двумя оставшимися и, судя по всему, испытывал страшную досаду по поводу того, что у него нет запасной руки. А еще лучше – двух.

– Ур-рр! – по-людоедски урчал Бо, всей массой пригвоздив к земле второстепенного «краеведа» и передавливая ему горло левой рукой. Другой рукой толстый держал за середину ствола карабин основного – метиса панамного – и отжимал его в сторону от своего черепа.

Метис, как и полагается, пока что пребывал в ступоре и давил только в одном направлении, пытаясь попасть зрачком ствола в габариты Бо. Был он достаточно крепок, и ствол угрожающе кренился к башке моего боевого брата.

Да, это хорошо, что – Бо. Другого в такой ситуации давно бы уже пристрелили. Хотя и для Бо такие силовые упражнения несколько в тягость – точно, руки не хватает. А спустя пару секунд метис придет в себя, сообразит, что нужно всего лишь сделать скрутку, и…

«Ту-дух!» – вторично взлаял карабин метиса, отчетливо вибранув в руке толстяка и опалив газами его макушку.

– Фули сел – возьми!!! – взвыл багровый от напруги Бо.

Почему не взять, если просят? Привстав с задницы, я со всего маху зарядил метису каблуком в висок. Тот дернулся, судорожно станцевал кроссовками по травке и затих.

– Уф-фф! – облегченно выдохнул Бо и одним движением додавил второстепенного. Пороховой фимиам омерзительно дополнился чужеродным компонентом – запахло свежим дерьмом. – Ну – слава яйцам. Теперь – все. Можем идти…

«Пиу-пиу-пиу!» – напомнил о себе мой коммуникатор, оказавшийся, ко всем прочим наворотам, еще и противоударным.

– Это твой дядя, – переводя дыхание, предположил я.

– А может, твоя новая подружка. – Бо ткнул было пальцем в сторону джипа и тут же навострил уши. – А ну… Слышь?

– Слышу. – Теперь к верещанию мобильника примешивался едва слышимый где-то вдалеке рокот вертолетных винтов. – Думаешь, одна банда?

– Труба, стволы, бинокль – быстро! – распорядился Бо, помогая сильно потрепанному старшине монахов облачиться в накидку. – Не отвечай – частоту сосчитают…

Отключив мобильник, я собрал карабины и слегка помародерствовал на предмет экипировки – кто знает, может, еще пригодится! Затем упаковал трофеи в те самые мешки, в которых до недавнего времени транспортировали нас с Бо, – мешочки, скажу вам, оказались очень даже прочными, из качественной плотной холстины.

– Джип забираем?

– Не пройдет там джип. – Бо мотнул в сторону лесистых холмов. – Да и видно его сверху… Бери верблюдов, погнали.

– Как их брать? – растерялся я – до этого как-то не приходилось управляться с кораблями пустыни, кроме того, я помнил на примере всем известного персонажа Савелия, как они безобразно ведут себя, будучи не в духе.

– Как получится, – буркнул Бо. – Тащи одного сюда – старшину посадим. И шевелись – надо сваливать, пока «вертушка» не подскочила…

* * *

…Шидар кя (командир личной охраны хана) Назар, ради прибытия которого откладывал смерть владыка Степи, вынужден был долго стоять рядом со своим господином, почтительно дожидаясь признаков внимания.

В отличие от остальных приближенных персон Назар в силу служебных обязанностей был избавлен от необходимости принимать коленно-локтевую позу в присутствии Повелителя. Главному телохранителю нет необходимости постоянно выражать свое почтение хозяину: его задача состоит в том, чтобы, постоянно присутствуя незримой тенью где-то рядом, зорко следить за всеми и вовремя пресечь любое вражье поползновение. А стоя на карачках лицом вниз, эту задачу выполнить достаточно проблематично.

Так и повелось от веку: все начальники ханской стражи имели право стоять в присутствии господина и таким образом чисто физически быть выше всех остальных вельмож.

Назар угрюмо смотрел на пребывавшего в тяжком забытьи Повелителя: устав бодрствовать, хан принял опий и надсадно похрапывал, привалившись спиной к своему боевому седлу. Смертная тоска железной рукой сжимала сердце могучего начальника ханских телохранителей.

Еще совсем недавно он охранял мудрого правителя, пребывавшего в самом расцвете сил и обладавшего мистической интуицией, о которой вся Степь слагала легенды. Обеспечивать безопасность Дондук-Омбо было достаточно легко и необременительно: звериное чутье хана всегда позволяло опередить на пару шагов какие бы то ни было происки соперников и коварных вассалов. Даже во время военных походов, когда каждый рискует в любой момент сложить голову, независимо от чина и сословной принадлежности, хан умудрялся в полной мере сочетать осмотрительность и стратегический расчет с незаурядной командирской решительностью, что позволяло ему оставаться в относительной безопасности и вместе с тем снискать репутацию храброго воина!

А теперь здесь, в черной юрте, убранство которой составляли драный войлок, брошенный на пол, пара шерстяных одеял, седло и оружие, надсадно храпел-постанывал одряхлевший за две луны старик, в короткое время выживший из ума и совершенно беспомощный…

– Беда мне, – забыв об этикете, задумчиво пробормотал Назар, устав раскачиваться с пятки на носок у изножия импровизированного ложа господина. – Придется сразу же после этого откочевать семьей в Джунгарию[27]27
  Джунгарское ханство – сформированное ойратами-буддистами (западные монголы) в XVII веке государство, простиравшееся от Семипалатинска и степного Алтая до Тибета на юге и Тувы на востоке.


[Закрыть]. Иначе съедят потихоньку…

– Я с тобой, – отчаянно всхлипнул дежуривший у входа баурши. – Если тебя съедят потихоньку, то меня сразу освежуют! А двумя нутугами кочевать лучше…

Помолчали, удивляясь собственной смелости: впервые позволили себе заговорить вот так в присутствии Повелителя, чуткое ухо которого всегда с легкостью улавливало невесомые шаги борзой Зары, пробегающей по своим собачьим делам в двадцати саженях от шатра! Двое царедворцев с горечью глядели на умирающего степного царя, который при жизни воплощал в себе их благополучие и общественную значимость. Калмыцкий уклад не приемлет традиционного для многих европейских дворов фамильного наследования должностей и придворных титулов. Новый хан – новая свита. Свой главный телохранитель, которому можно доверить свою жизнь, свой баурши, умеющий хранить секреты господина. А старую свиту ушедшего повелителя ожидает закономерная обструкция, чреватая подчас смертельным исходом. Многие вельможи, которых в свое время приближенные к высшей особе обидели от имени хана либо по своему произволу, волей случая возвысятся при дворе и непременно пожелают поквитаться за былые унижения и позор…

– Похоронили меня уже… – не меняя положения, внятно произнес хан, внезапно размыкая веки и нашаривая Назара блуждающим взором. – Да?!

– Повелитель отдыхал. – Назар низко склонил голову, прикладывая правую руку к сердцу и краснея, как закат, предшествующий ветреному дню; баурши у входа в ужасе бухнулся на колени и, уткнувшись лицом в драный войлок, обхватил голову. – Его ничтожные слуги позволили себе…

– Похоронить его при жизни, – без эмоций закончил хан. – И подумать о своих шкурах. И правильно сделали. Как раз самое время… Как съездил?

– Распоряжение Повелителя выполнено, – доложил Назар, горделиво поднимая подбородок. – Хотя это было не очень просто…

– Давай. – Хан пошевелил пальцами правой руки: изобразить повелительный жест уже не было сил.

Назар дал команду: четверо нукеров втащили в юрту два шерстяных чувала, швырнули их наземь и тотчас же рухнули ниц, распростершись головами в сторону Повелителя.

Назар выдернул из-за кушака кривой нож и ловко перерезал горловины чувалов. Перед степным царем предстали двое связанных молодцев не старше тридцати, в окровавленных и мятых казачьих одеждах и с еще более мятыми лицами.

С первого взгляда было ясно, что нукеры хана приложили немало усилий, дабы придать казачкам то положение, в котором они пребывали сейчас. Молодцы обладали воинской осанкой и крепкой статью: особенно могучим выглядел один из них – высокий широкоплечий калмык с необычно белой для его народа кожей лица и большими светлыми глазами. Второй – русский, телосложение имел достаточно среднее, но мощные мышцы шеи и жилистые руки выдавали отличную тренированность и силу. Голова русского была обмотана грязной тряпкой, покрытой пятнами крови.

– Почему в полоне? – поинтересовался хан, скользнув мимолетным взором по русскому и пытливо всматриваясь в лицо калмыка. – Орса[28]28
  Орс – обиходное именование русских.


[Закрыть] зачем притащили?

– Сам идти не хотел, – угрюмо сообщил Назар. – Пришлось вязать. Орс с ним был, вступился. Голыми руками дрались против моих оружных воинов. Едва справились десятком – перевернули у них там весь двор. Троих воинов покалечили, а одному орс свернул шею. Хотели орсу отрубить башку, Бокта сказал – тогда я тоже себя жизни лишу. Вот, привезли на твой суд…

– Ну… здрав будь, Бокта, – дрогнувшим голосом проскрипел хан, обращаясь к «белому» калмыку. – Поприветствуй же своего господина, расскажи, как живешь…

Пленный не отвечал – смотрел зверем. Не было в его взоре не то что просьбы о пощаде, а даже намека на смирение: развяжи – тотчас бросится.

Хан невольно улыбнулся, почувствовал, как больную грудь тронуло непрошеное тепло запоздалой гордости…

Сын! Настоящий багатур, воин…

Бокта – болдыр[29]29
  Болдыр – полукровка, русско-калмыцкое дитя.


[Закрыть], сын русской ясырки, бывшей некогда у хана в наложницах, – давно уже жил в аманатах[30]30
  Аманат – официальный заложник по шертной записи.


[Закрыть] у русского императорского двора. Отдали как незаконнорожденного: ежели что случится – не жалко. Сладкая была русская, нежная – крепко любил ее Дондук-Омбо (тогда он еще не был ханом). И бастард получился на загляденье, кровь с молоком – не то что правильные дети от законных жен: мелкие, вредные да злоболикие.

В рассказах о житье-бытье бастарда хан не нуждался: соглядатаи при русском дворе работали исправно, доносили о каждом шаге болдыра.

В аманатах Бокта бока не пролеживал. С отрочества преуспел в науках: изучал прилежно иноземные языки и естественные дисциплины, читал запоем все, что под руку подвернется. Когда подрос, с увлечением занимался ратным делом, вечно пропадал в казачьей слободе, а как случилась оказия с турками, записался на военную службу. Всю войну ратовал в пластунской[31]31
  Пластуны (от слова «пласт», лежать пластом) – название, присвоенное в черноморском войске казакам, высылавшимся вперед от сторожевой линии и устраивавшим в камышах и плавнях засады. В пластуны выбирались лучшие бойцы, в совершенстве владевшие ратным искусством, люди выносливые, способные целые дни проводить в воде, в камышах, среди мириад насекомых, под дождем или в снегу. Официальный статус подразделений получили лишь в 1842 г.


[Закрыть] команде, ранен был неоднократно, своим норовом и безо всякой протекции выбился в сотники. Ну разве не багатур?

– Гордый, значит, – криво ухмыльнулся хан, не дождавшись от болдыра подобающих знаков почтения. – Обиду носишь в сердце на господина своего… Ну-ну… Назар, орс лишил жизни твоего воина… Он – твой!

– Взять! – коротко скомандовал командир стражи. – На кол. В центре войскового куреня – чтоб все видели.

Двое нукеров резво подскочили, ухватили русского под локти, потащили на выход.

– Прощай, братка! – тоскливо крикнул казак – понял, что не на пир ведут. – Хорошо жили, умирать не жалко! Слободской Маньке-пирожнице подмогни – нагуляла от меня…

– Прости его, Повелитель! – Бокта бухнулся хану в ноги – а руки за спиной связаны, сдуру в кровь расшиб лицо! – Возьми мою жизнь, это я виноват! Он за меня вступился, не знамо, кто такие! Прикажи меня – на кол!

– А пошто так печешься об орсе? – Хан сделал знак – нукеры, тащившие русского, в нерешительности застыли у входа. – Что он тебе?

– Это брат мой, – тихо сказал Бокта.

– Брат?! – удивился хан. – Брат… Ха! Вот новости! И когда же это твоя мать умудрялась делить ложе с орсом?

– Моя мать была верна тебе, – скрипнул зубами Бокта, пряча ненавидящий взор под окровавленными бровями. – Это побратим мой: кровь мешали с ним. На войне жизни за меня не жалел, все у нас общее. Не по злодейскому умыслу, а бороня други своя вступил он в схватку с твоими воинами. А в схватке всяко бывает…

– Не нужен тебе такой побратим. – Хан неровно, с натугой подмигнул командиру стражи – тот кивнул воинам, русского тотчас же выволокли из юрты прочь. – Теперь ты будешь ханом. Сокровища, земли, красивые жены…

– Мне твое ханство – через коромысло! Пусть только развяжут руки – я убью всех, кто будет рядом, и лишу себя жизни, – глухо прорычал Бокта – шутку хана не понял, принял все всерьез. – Убьешь орса – почитай, убил меня.

– Стало быть, не хочешь ханом… – Хан хрипло рассмеялся, схватился рукой за сердце, задышливо захрипел. – А что… Ох-х-х… Что хочешь?

– Отпусти нас, Повелитель, – с надеждой поднял лицо Бокта. – У нас дел полно – не до ханства нам! А мы тебе на втору ночь пригоним малый табун – у ногаев сведем. За потраты воински да порушена нукера. Отпусти, а?

– Вот ты какой, болдыр, – раздумчиво протянул хан. – Недосуг тебе, значит, ханом быть… Ну да ладно. Назар – развяжи Бокту. Орса – ко мне в шатер. Умыть, дать кумыса с дороги, пусть манжик башку перевяжет. Ох-х-х… А теперь все – вон! Хочу сообщить сыну свою последнюю волю…

Глава 6

…Труднее всего, к вящему удивлению Шепелева, было добиться немедленной аудиенции. Как-то получилось, что за время работы Тимофея Христофоровича в комиссии необходимость экстренно пообщаться с работодателем в интимной обстановке ни разу не возникала. А когда вдруг возникла, оказалось, что это очень и очень непросто – заскочить между делом к бывшему коллеге и с порога подмигнуть: слушай, тут такое дело…

Жизнедеятельность бывшего коллеги была расписана по минутам, целая протокольная служба следила, чтобы в распорядке не возникла даже малюсенькая брешь. Шепелеву сразу, мило улыбнувшись, сообщили: да, вопросов нет, конечно, можно встретиться… Через две недели, во вторник, в 17.45. По графику как раз пятнадцатиминутное совещание с председателями всех подряд комиссий, бюро, отделов и палат. Какая такая аудиенция, дорогой вы наш? Вы кто у нас – премьер, секрсовбеза, наследный принц или что-то еще в этом роде? Нет, не в этом? Ну тогда – гуляйте. Нет-нет, исключений не делаем. У всех чрезвычайной важности государственные дела, все обещают грандиозные проекты… Гуляйте, гуляйте…

Погруженный всецело в свою сферу производства, Тимофей Христофорович до сего момента как-то не обращал внимания на такие официальные особенности учреждения, в котором работал уже достаточно много времени. А тут протер глаза, на скорую руку проанализировал случавшиеся за год акты общения и с удивлением отметил: да, правильно, практически все такие акты происходили на совещаниях. Вернее, по окончании таковых. И даже некая схема присутствовала, долженствующая обозначать принципы демократизма. Вопросы есть? Нету. Хорошо, верной дорогой идете, товарищи. И – на выход. А по дороге, мимоходом, за локоток – цап! И по ходу, в коридоре:

– Как дела, дорогой товарищ? Дом? Семья? Детишки?

– Да вроде…

– Понятно. Проблемы?

– Да вроде…

– А если нету, тогда – где результат?

– Да вроде бы работаем…

– А результата не видно. Давайте, давайте – активнее!

– Да мы и так…

– Ясно. Если что – сразу ко мне. Ясно?

– Ясно.

– Ну и славно. Удачи…

Пообщаться посредством техники связи тоже не дали: надежные ребята караулили каждый проводок, электронный адрес, радио– и телефонные частоты, пресекая любые поползновения несанкционированного доступа к персоне. А коллеги покрупнее, что имеют право доступа, презрительно поморщили носик: не лезь, товарищ, не докучай глупостями всякими! Нас таких – море, а он – один!

В общем, было не так просто все, как казалось на первый взгляд…

Ждать две недели Тимофей Христофорович не мог: события развивались так, что делом следовало заняться немедленно. Удивившись про себя такой надежной недоступности нужного человека, который находился совсем рядом и мог решить вопрос одним движением бровей, Шепелев, воспитанный системой в рациональном чекистском духе, впадать в уныние не спешил, а также не спешил бросаться с раскрытием тайны к тем самым коллегам покрупнее, что доступ имеют. Во-первых, перетопчутся коллеги – это его детище. Во-вторых, будучи опытным чекистом и приученный никому не доверять, Тимофей Христофорович в моральных качествах этих коллег был не совсем уверен и просто-напросто опасался утечки информации.

Руководствуясь приведенными выше соображениями, Тимофей Христофорович маяться и руки заламывать не стал, а просто сел в кабинете, вперился взором в окно и минут пятьдесят думал.

Через пятьдесят минут наступило время обеда, и товарищ Шепелев с легким сердцем отправился в столовую: придумал! Не зря на Старой площади суровые люди в свое время учили мыслить дивергентно, не зацикливаясь на имеющемся наборе исходных данных.

Вкусно пообедав, Тимофей Христофорович вернулся в кабинет и с полчаса провел над сооружением некоего эскиза на простом листке формата А4. Художественным ремеслам бывшего чекиста на прежней работе не обучали, но получилось в целом ничего – понятно и доходчиво. Кликнув «офицеров по особым поручениям» – Юру с Васей, Шепелев отправил их в типографию и заказал шесть срочных плакатиков 50 на 40.

– Название – «Бросок на заданную тему», – уточнил Тимофей Христофорович. – А фон – крупнозернистый песок и стоящая на песке кружка пива с обильной пеной. У них в компьютере все это есть – сам видел…

Юра с Васей исполненный заказ вручили шефу спустя час с небольшим, объяснив – очередь там, быстрее не получилось. Тимофей Христофорович полюбовался и в целом остался доволен, отметив, что в наш век продвинутой оргтехники даже самая лютая посредственность может вовсю развлекаться технологической сюрой, не опасаясь за последствия.

– Ну надо же! Если погонят с работы – займусь мазней…

Да, если не знать, что старался предкомиссии, можно приятно ошибиться: напряженная, предельно экспрессивная манера, построенная на контрастах цвета, порывистого ритма и свободной динамики, несколько напоминала труды простого нидерландского парня Винсента. Судите сами: темно-серый крупнозернистый песок в плавящемся пурпуре морского рассвета, слегка утопленная в этом песке кружка светлого пива, гротескно увеличенная, с перекипающей через края белоснежной пеной, а на фоне кружки – собственно бросок: небрежные штрихи невысокой коренастой фигуры, с овалом вместо лица. Фигура бросает через голову нечто объемное, без ног и рук, но с совершенно четко оформленным большущим горбатым носом, кучеряшками на голове и явно выраженной трехдневной щетиной. Прелесть! Только вот с названием подкачали: как всегда, чуть напутали.

– «Бросок в теме», – прочитал Тимофей Христофорович. – Что за черт! Я как сказал?

– Это наборщик. – Юра, только сейчас заметив огрех, заалел щеками и насупился. – Давайте мы сгоняем – пусть переделает.

– Поздно, – отказался Тимофей Христофорович. – Там же очередь. Пока вы там будете менять, рабочий день закончится. И так пойдет – ничего страшного…

И отправил парочку повесить плакатики где следует.

А где следует? Да ну, какие же вы недогадливые! Ну разумеется, не там, где Хозяин ходит, – туда на пушечный выстрел не пустят. Помните коллег покрупнее, что доступ имеют? Вот-вот. Они его, конечно, имеют, но ходят там же, где все простые слуги народа, – и сидят через стенку. И самое приятное: парочка этих особо приближенных коллег в курсе некоторых пикантных особенностей хозяйского прошлого. И умеют делать выводы – не зря хлеб с икрой едят.

Крупные коллеги отреагировали даже быстрее, чем предполагалось: спустя пятнадцать минут после злодейского повешения плакатиков Тимофея Христофоровича вызвали. Да не в рядом расположенные кабинеты, для разбора, а – к Самому. И брешь в распорядке для такого дела образовалась!

– Ты вешал?

– Я, – не стал отпираться Шепелев.

– Мне такие намеки не нравятся. Есть такие понятия, как дистанция, субординация, порядочность, наконец…

– Это не намеки. – Шепелев даже покраснел – за всю службу ни у кого не было случая упрекнуть его в фамильярности и небрежении субординацией. В учреждении, где он трудился раньше, такие вещи учат понимать на уровне подсознательного восприятия – а тех, кто медленно учится, долго не держат. – Просто… Нужна была срочная аудиенция. Потому и решил привлечь внимание.

– По-другому не мог привлечь? Или от безделья зашкаливает?

– Я вышел на проект, в случае успешной реализации которого мы можем поиметь сумму, равную как минимум половине годового бюджета страны, – глядя в сторону, сурово отчеканил Шепелев. – Все чисто, никаких афер. Но начинать работать нужно прямо сейчас. Две недели до совещания ждать не мог – мы просто опоздаем. А добраться до вас обычными способами невозможно. Не верите – попробуйте сами…

– Так-так… Что за проект?

– Сколько у нас времени? – деловито поинтересовался Шепелев, расстегивая предусмотрительно прихваченную папку с докладом.

– Пять минут. Мы болтаем во время, отведенное для релаксации. Через пять минут – совещание с председателем счетной палаты. Эм-м… Успеешь?

– Попробую…

Доклад оказался настолько актуальным, что Шепелеву понадобилось почти сорок минут, чтобы доходчиво разъяснить положение дел. Председателя счетной палаты передвинули на следующую неделю – подождет, не маленький!

– Так… Эм-м… Кто еще посвящен в это дело? – Вот такой закономерный вопрос возник в конце доклада.

– Так вы все же думаете, что я плакатиками баловался скуки ради? – даже обиделся Шепелев. – Ну, спасибо! Надо было не ломать голову, а сразу к главе Администрации пойти.

– Значит, это пока – тайна, – обрадовался Хозяин. – Помнишь расхожую фразу – знают трое, знает и… эм-м… В общем, присваиваем мероприятию гриф… эм-м… какой гриф?

– Особой важности будет достаточно, – осторожно посоветовал опытный Тимофей Христофорович – не зря год в архивах ковырялся! – Чем выше гриф, тем больше желающих ознакомиться с секретом.

– В таком случае обойдемся вообще без грифа. Нет грифа – и знакомиться никто не захочет. Хм… Эм-м… Мероприятия просто нет. О нем знаем мы двое. Эм-м… Ну что ж – впрягайся. До исхода рабочего дня тебе задача: соорудить надежную и во всех отношениях эффективную легенду, под которой мы можем без оглядки работать в регионе. И это… эм-м… от моего имени найди специалистов-историков. Самых-самых. Хочу закрытую консультацию. Вопросник разработай так, чтобы конкретика не бросалась в глаза.

– Зря время потратим, – предупредил Шепелев. – Я вопрос изучил лучше любых специалистов. Тема вообще малоисследованная, так что…

– Я сказал – специалисты, – непреклонно хлопнул ладошкой по столу Хозяин, покосившись на часы. – В 18.35 у меня релаксация, пятнадцать минут. Я тебя жду. Тебе – допуск номер один. В любое время. Я распоряжусь. Свободен…

Легенду Тимофей Христофорович соорудил классную: Хозяин от удовольствия даже прищурился и энергично потер ладоши – так ему понравилась творческая находка бывшего коллеги.

– А ведь неплохая школа – наше бывшее ведомство! Таких стратегов воспитывает…

– Да и руководителей тоже – неслабых, – «прогнулся» Тимофей Христофорович и, не к месту припомнив почившего в бозе Юрия Владимировича, чуть было не ляпнул: «Жаль, помирают быстро!» – но вовремя сдержался.

Тут же Шепелев представил специалистов: от имени Хозяина с небывалой легкостью удалось вытащить с уютных дач троих светил вселенского масштаба, готовых давать консультацию по любой эпохе – вплоть до того момента, когда первый сообразительный австралопитек собрал в кучу своих волосатых корешей и предложил соседнему трудолюбивому племени «крышу» от посягательств другого, более агрессивного племени. Опросный лист был составлен грамотно и тонко: все интересующие проблемы разбиты по частям и даны вразброс, общий концептуальный акцент – на гипотетическом родстве Дондук-Омбо с Чингисханом. Сокровища – так, сбоку, мимоходом.

– Все правильно, – задумчиво молвил Хозяин, когда специалисты отбыли. – Все верно…

Да, как и предрекал Шепелев, консультация получилась по большей части весьма интересной, но малоэффективной в информативном плане: ничего такого, чего бы он не знал, специалисты не рассказали.

– Так… До утра доводишь легенду по всем пунктам. Утром: проект распоряжения по администрации, проект – хану, инструкции – команде, ведомости, документация, заявка на людей, имущество, оружие. В 12.30 у меня аудиенция с ханом – сказал, чтобы выдернули с Парижу. Бездельник, конечно, слов нет – в дому разруха, а он по заграницам прохлаждается… Эм-м… В 12.45 у тебя с ханом – закрытое совещание по теме. В 13.30 зайдешь – согласуем окончательно, проточкуем по всем пунктам. Все. Вопросы?

– Нету.

– Тогда – до завтра…

Тратить ночь на доводку легенды Тимофей Христофорович не стал: легенда и так была хороша, исправлять – только портить. Пошел домой пораньше, отдохнул как следует, плотно пообщался с супругой – она у него еще в соку, грех жаловаться. И пораньше лег спать.

– В командировку собрался? – догадалась супруга, поглаживая симпатичную плешь засыпающего предкомиссии. – Я уж думала, на этом месте тебя никуда посылать не будут…

– «Посылать», дорогая, – это некорректно, – сонно буркнул Тимофей Христофорович, ласково погладив пышный бок спутницы жизни. – Правильнее будет – «отправлять». Партия и правительство отправляют меня на важное задание. Я тебе с того задания гостинец привезу…

По прибытии на следующее утро к рабочему месту Тимофея Христофоровича ожидал сюрприз. Сюрприз имел от роду тридцать восемь лет, еще имел звание полковника ФСБ, назывался Сергеем Николаевичем Кирилловым и в недалеком прошлом являлся шепелевским сослуживцем.

– Я твой зам, – сообщил Кириллов, обнявшись с бывшим коллегой и непринужденно располагаясь в его кабинете. – На все время проведения операции.

– Операции? – удивленным эхом откликнулся Тимофей Христофорович. – Зам?

– Вот приказ по нам. Вот распоряжение по вам. – Кириллов протянул скоросшиватель с двумя листками. – Откомандирован на период проведения… Да ты почитай.

– Однако! – озадаченно молвил Шепелев, прочитав документы и вперившись взглядом в худощавого, невысоконького, с чистым личиком мужчинку, больше похожего на прилежного студента последнего курса, нежели на начальника оперативного отдела следственного управления ФСБ. – Начальство не дремлет… Ну что ж, зам, – впрягайся, как говорит наш Папа. Я пока подумаю, кого из наших привлечь, а ты тут давай – того… Ну, садись, что ли, ведомости составляй. Четыре штуки в трех экз. Оружие, связь, экипировка, материально-техническое обеспечение.

– Прошу. – Кириллов элегантно распахнул свой «дипломат» и достал папочку. – Все готово.

– Ну! – вскинул брови Шепелев, бегло знакомясь с документами. – Так… Так… Но позвольте – из какого расчета?

– Пятнадцать человечков, – с готовностью сообщил Кириллов. – Восемь – опера. Из них три – дамы. Пять – спецы. И – мы с тобой. Годится?

– Ты хочешь сказать, что и людей уже подобрал? – обескураженно поинтересовался Шепелев. – Тебя вообще когда оприказили?

– Вчера в восемнадцать тридцать. – Кириллов по-свойски подмигнул. – Ты здесь ожирел маленько – отвык от наших темпов. Тебе что-то не нравится?

– Людей я бы хотел – сам, – неуверенно пожал плечами Тимофей Христофорович. – Как-никак специфика…

– Мне в общих чертах разъяснили суть, – успокоил Кириллов. – Людей подобрал соответственно специфике. Они тебе понравятся – гарантирую.

«Интересно – тебе всю суть разъяснили или только легенду? – отчего-то удрученно подумал Тимофей Христофорович. – Исполнительный ты наш…»

Не нравилась ему такая инициатива. Понятное дело – зам, вроде бы удобно: он уже отставник, любые вопросы взаимодействия, силовые проблемы и так далее… Но с другой стороны, получается контроль на линии и некоторая опека. То есть мы тебе, конечно, верим, славный ты наш товарищ, но как бы ты там чего не напортачил…

– Инструкции, проекты распоряжений, документация… У тебя, случаем, в чемоданчике вся эта хренотень не лежит? – с некоторой обидой съязвил Шепелев. – Если лежит – все бросаем, идем пить пиво.

– Не лежит, – смущенно улыбнулся Кириллов. – Ты слишком хорошо думаешь о нашем ведомстве. Мне кажется, мы никуда не пойдем. Мне кажется, мы сейчас засучим рукава и начнем потихоньку выправлять всю эту, как ты правильно заметил, хренотень. Но ты не горюй: я тут на дискетку скинул наши формы – мы их только заполним да шапочки перебьем – к аудиенции в любом случае успеем.

– К аудиенции? – напрягся Тимофей Христофорович. – Однако! Тебе не кажется, что ты слишком много знаешь, коллега?

– Ну что ты, в самом деле, – засмущался Кириллов. – Ревнуешь, что ли? Вместе делаем одно дело – привыкай. Кстати, нам нужно прорепетировать на скорую руку разговор с ханом. Экспромт, знаешь ли, в данном случае вряд ли…

– Нам?! – взвился Тимофей Христофорович, ощущая себя если и не полным идиотом, то персоной весьма близкой к такому нехорошему состоянию. – Ты… Ты что – собираешься при этом присутствовать?

– Скурвился, – огорченно вздохнул Кириллов, театрально всплеснув ладошками. – Вот оно – гнилая атмосфера старых стен, гнет власти… Ты, Тимоха, чтобы себя не травмировать, сходи в сортир, встань перед зеркалом и десять раз произнеси: «Мы с Серегой теперь вместе». Привыкни, что я – твоя тень… Но-но, не расстраивайся ты так. Ты все придумал. Ты – главный. Тебе – все лавры…