Текст книги "Собачья работа"

Глава 1

– О-о! Ты с кем, красотуля? Или сама по себе? – Один из трех здоровенных секьюрити в смокинге загородил дверь ресторанного входа и не торопился уступать дорогу, впиваясь взглядом в острый угол Алисиного декольте, – еще чуть-чуть, и нырнет.

– Странно… а мне сказали, что здесь приличное заведение. – Алиса изобразила презрительную гримасу, извлекла записную книжку с ручкой и чиркнула фамилию атлета, красовавшуюся на пластиковом жетоне на его груди. – А тут хамят – не успеешь зайти. Или в вашей забегаловке принято всем тыкать?

– О как! – обескураженно пробормотал секьюрити, растерянно оглядываясь. – Извините, мэм… Я вас перепутал – показалось, раньше встречались – ну, в повседневной обстановке…

– Туда, где я бываю в повседневной обстановке, тебя разве что полы помыть пустили бы, – дерзко заявила Алиса. – А я с полотерами как-то не того… не мой стиль. Списочек посмотри, малыш, – двенадцатый столик, Сергеева.

Атлет выдернул из нагрудного кармана список заказов, нашел требуемую строчку и, слегка поклонившись, потянул на себя огромную стеклянную дверь:

– Проходите, мэм. И пожалуйста, не говорите об этом маленьком инциденте мэтру – у меня семья, знаете ли…

– Посмотрим на ваше поведение, юноша, – буркнула Алиса, заходя в вестибюль и направляясь к овальному зеркалу в золоченой старинной раме, расположенному между двумя витыми лестницами, ведущими в Большой зал. В вестибюле, кроме еще одной троицы стандартных шкафчиков в смокингах, никого более не было – по всей видимости, мэтр пошел провожать прибывших накануне завсегдатаев. Поправляя прическу, Алиса несколько секунд наблюдала за секьюрити – парни вели себя нормально, пялились на гостью и перешептывались с сибаритствующим видом.

– Поздравляю, старушка, – одними губами сказала себе Алиса. – На тебя смотрят здоровые самцы… Что, есть на что посмотреть? – и придирчиво оглядела свое отражение в зеркале.

Посмотреть действительно было на что – «старушка» выглядела на все сто. Метр семьдесят пять, шестьдесят пять кило, 96—65–100 – не голливудский, конечно, стандарт, но в комплексе все смотрится вполне завлекательно: длинные точеные ножки, осиная талия, попка кругленькая, да плюс ко всему – копна свежевымытых, хорошо уложенных воздушных волос цвета спелой пшеницы, большущие зеленые глаза под мохнатыми ресницами, не нуждающимися в туши, и чуть скуластое личико, некоторым образом нестандартное и вместе с тем весьма пикантное в этой своей нестандартности.

– А пасть? – усомнилась Алиса, доставая из сумочки помаду и критически делая губы бантиком. В этом плане у нее был пунктик – завкафедрой, старый маразматик, частенько грубо шутил над подчиненной, которая в ходе жарких дебатов на научные темы принималась громко доказывать свою правоту, что называется, «во весь рот».

– В такую пасть, рыбонька моя, да арбузы класть! – вот так говорил этот никчемный полумужикашка, вообразивший себя пожившим и все повидавшим знатоком жизни. Ну действительно, всю жизнь Алиса считала, что у нее непропорционально большой рот, – был такой грех!

– Враки все это! – сердито прошептала Алиса, подкрашивая губы. Из зеркала на нее смотрела очень даже симпатичная дама. Рот большим не казался – чувственные, слегка подкрашенные губы могли свести с ума любого мужчину.

– Вот тебе и синий чулок, – с некоторой растерянностью пробормотала Алиса, закончив осмотр. – Я вам еще всем покажу! – после чего украдкой извлекла из сумочки листок с планом, несколько секунд потратила на изучение расположения столиков, упрятала листок обратно и поднялась по правой лестнице наверх.

В зале было хорошо. Мастерски подобранное освещение и благородный бархат портьер скрадывали огромные размеры помещения. Ансамбль, состоявший из нескольких наиболее одаренных студентов Белогорской консерватории, на небольшой эстраде в углу ласково издевался над инструментами, разминаясь перед основной частью, – гонять «фанеру» в «Парадизе» считалось признаком дурного тона, до такого не опускались. Немногочисленная публика имела место – основная часть завсегдатаев подтянется часам к десяти вечера. От занятых столиков к кухонной двери незаметными тенями путешествовали вышколенные официанты, казавшиеся предметами интерьера, которые должны прилежно функционировать, не мешая посетителям отдыхать.

Танцующей походкой прошествовав по центральному проходу, Алиса добралась до своего столика, подождала, когда подскочивший парнишка в униформе отодвинет стул, и чинно уселась, не торопясь брать предложенное меню.

– Добрый вечер, сударыня, – неслышно возникший откуда-то сбоку мэтр был чудовищно элегантен и походил на Шона Коннери в эпоху расцвета. – Вы у нас впервые. Позвольте прокомментировать карту вин.

– А что – есть необходимость? – Алиса небрежно раскрыла меню на последней странице и хитро прищурилась на «Шона». – Или содержимое вашего погреба не соответствует стандартному европейскому набору?

– Так я это… из лучших, так сказать, побуждений, – сконфуженно забормотал мэтр. – У нас все самое лучшее, все настоящее… Гхм… Вот.

– Спасибо, тронута, – вальяжно произнесла Алиса, нащупав взглядом самую большую цифру в каталоге вин. – Это хорошо, что все настоящее. Пожалуй, подайте бутылочку ммм… вот – «Шато Бель Эвек». В вашем городе еще не научились подделывать «Шато Бель Эвек»?

– Господь с вами, сударыня! – улыбнулся мэтр. – Ну кто ж его будет подделывать?! Всего-то на всю Россию, так сказать, пять-десять тысяч бутылок ежегодно! И потом – цена, вы цену-то посмотрите. Одна бутылка стоит, как хороший ужин на троих в среднем ресторане. Это ж не себестоимость – просто редкость, потому так дорого… Кроме того, сударыня, – тут мэтр хитро прищурился и вежливо подмигнул Алисе, – если вы пробовали настоящий «Шато Бель Эвек», вы обнаружите фальшивку. Подлинный аромат и привкус – его ничем не заменишь… Итак?

– В смысле – «итак»? – притворно нахмурилась Алиса. – Я, кажется, сказала, что хочу. А из блюд… – тут она быстренько припомнила все, чему ее накануне учила Алина, и профессионально сделала заказ.

– Сию минуту, сударыня! – расплылся в обворожительной улыбке мэтр, отсылая официанта на кухню и предупредительно плеская Алисе в стакан минералки. – А вино я вам сам принесу – произведение искусства, так сказать, требует бережного обращения. Пять минут… – и тоже ушуршал в сторону кухни.

– Фу-ты Господи! – нервно выдохнула Алиса, оставшись в одиночестве и залпом осушая стакан с водой. – Ну, старушка, вроде все нормально. Пока эта забегаловка мне нравится…

А теперь, уважаемый читатель, предлагаю сделать небольшую паузу. Пока Алиса ожидает заказ и приходит в себя, давайте познакомимся с этой дамой и обсудим некоторые странности в ее поведении.

Итак, Алиса Рудольфовна Сергеева, 35 лет от роду, жительница Белогорска. Преподаватель романо-германского факультета Белогорского государственного университета (далее – БГУ), не замужем, поддерживает отношения с престарелой матерью, что живет в небольшом селе километрах в сорока от Белогорска, и сестрой Алиной, которая живет черт знает где. Проживает в двухкомнатной хрущобе, полученной от университета лет восемь назад, воспитывает сына Борьку – хулиганистое симпатичное существо одиннадцати лет. Зарплату в университете платят мизерную, и, желая подзаработать на жизнь, Алиса… нет-нет, не стоит кривить пухлые губы в саркастической ухмылке! Алиса вовсе не торгует своим прекрасным телом – не так воспитана. Эта дамочка уже давненько не обращает особого внимания на свое тело и не считает его прекрасным – все как-то недосуг. Алиса в совершенстве владеет тремя языками: итальянским, немецким и французским – с детства увлекалась постижением тайн чуждой речи. Она делает технические переводы для нескольких фирм и таким образом довольно сносно зарабатывает на жизнь, получая почти в два раза больше, чем за свой педагогический труд. Вот эта дополнительная работа отнимает много времени и делает такое понятие, как «личная жизнь», абстрактной величиной. Но Алиса привыкла – личная жизнь, собственно, ей не так уж и необходима. Зато они с сыном хорошо питаются, не ходят в обдергаловке доперестроечного пошива, как остальные обитатели хрущоб, и, кроме того, раз в неделю, наезжая в гости к матери и живущим по соседству родителям мужа – Борькиным бабодедам (сугубо Борькино определение, никакой отсебятины), Алиса может позволить себе роскошь притащить старикам объемистую сумку с продуктами – на пенсию сейчас не особенно и разбежишься.

Некоторые могут поинтересоваться: а что же бывший муж, который отец Борьки, – не помогает? Нет, не помогает – и совсем он не бывший. Его просто нет… Десять лет назад, когда Борьке едва исполнился год, семейная пара с коляской гуляла вечерком в парке. Лето имело место, духота стояла, Алиса была облачена в легкомысленное коротенькое платьице с бретельками, отнюдь не скрывавшее всех прелестей молодой цветущей мамы. Увлекшись беседой, они забрались в глухой уголок парка, где столкнулись с тремя подвыпившими ублюдками предармейского возраста, которые отличались весьма крепким телосложением и полным отсутствием цивилизованных манер. Не говоря лишних слов, троица набросилась на молодых супругов – мужа зверски избили, а Алису потащили в первые попавшиеся кусты, зверовато взрыкивая от вожделения. Алиса отчаянно кричала, на шум откуда-то прибежала целая куча запыхавшихся пацанов в кимоно – видимо, какая-то юношеская секция занималась неподалеку: сплошь мелочь пузатая, но настроены воинственно. Насильники ретировались ни с чем. Спустя трое суток муж Алисы от полученных побоев скончался в больнице, не приходя в сознание. Вот такая прогулочка получилась. Борька стал безотцовщиной, родители мужа едва оправились от горя, а Алиса… У Алисы вследствие перенесенного потрясения возник какой-то особый комплекс латентной сексуальной фобии. Вот уже десять лет она таскает джинсовые комбинезоны на пару размеров больше, чем надо, ужасные клетчатые платья по щиколотку да с глухими стоячими воротниками, стоптанные кроссовки и башмаки на рифленой подошве; косметикой и парфюмерией не пользуется, волосы стягивает резинкой в «конский хвост», носит большущие «нулевые» «хамелеоны» в преотвратной черепаховой оправе и показательно курит на людях – подспудно желая еще более походить на мужчину. Мужчины в жизни Алисы как таковые отсутствуют. За десять лет у нее было несколько мимолетных связей с коллегами по БГУ – как правило, во время групповых вечеринок внутрипрофессиональной ориентации да на пьяную голову, – на следующий день такая связь как-то спонтанно самоликвидировалась, не оставив и следа…

– Соблаговолите отпробовать, сударыня, – мэтр возник за спиной бесшумно, как китайский разведчик, серебряным штопором откупорил бутылку и плеснул самую малость в бокал. Алиса вспомнила, как в таких ситуациях поступают героини фильмов, покрутила бокал перед носом, разгоняя вино по хрустальным стенкам, пригубила чуть-чуть…

– Оставьте, это оно, – произнесла она небрежным тоном светской львицы, которая полжизни провела в лучших ресторанах Европы. – Я рада, что у вас все соответствует.

– Я постараюсь, чтобы вам у нас понравилось, сударыня, – бархатным голосом пропел мэтр, поедая Алису преданным взглядом. – Если что понадобится – всегда, так сказать, к вашим услугам. А пока – извините, дела…

«Шон» направился к выходу – встречать очередных посетителей. Официант притащил салаты, сок и сообщил, что основные блюда будут спустя некоторое время. Через несколько минут начали подтягиваться завсегдатаи – ресторанный зал постепенно наполнялся народом. Ансамбль в углу приступил к обязательной программе – все у них было отлажено и прекрасно звучало, не нарушая общей гармонии бархатного вечера. Алиса сидела, осматриваясь по сторонам, неспешно потягивала вино и наслаждалась непривычной атмосферой тотального празднества жизни.

«Умеют же некоторые жить, старушка, – с некоторым сожалением пробормотала Алиса, повторно наполняя бокал и рассматривая бутылку на свет. – И, судя по их гладким физиям, совсем не обязательно для этого обливаться кровавым трудовым потом. Вот метрдотель, скотинка, – ничего такого вроде бы не делает, холуйская рожа, а наверняка ведь не бедствует! „Сударыня“! „Так сказать“! Знал бы, кого принимаешь, наверняка, халдей, и пальцем бы не пошевельнул! А тут – распустил хвост…»

В это время «холуйская рожа» стоял по стойке «смирно» в большом кабинете на третьем этаже «Парадиза» и ел глазами крепенького смуглого мужичка, расположившегося в кресле у стеллажа с парой десятков цветных мониторов. Звали мужичка Геннадий Юрьевич Кулькин, он являлся коммерческим директором «Парадиза» и, несмотря на смешную фамилию, имел высокий рейтинг в социально-экономической табели о рангах Белогорской области. Десять минут назад Геннадий Юрьевич прибыл в ресторан, прошелся по залу и теперь пожелал мэтра кое о чем порасспросить.

– У нас новенькая? – Кулькин постучал кончиком текстолитовой указки по экрану монитора, который воспроизводил изображение Алисиного столика. – Ну ты погляди, какая прелесть… Конфетка! Кто оформил? Почему я не знаю?

– Это клиент, – торопливо сообщил мэтр. – Ну, Геннадий Юрьевич, – вы даете! Неужто без вашего разрешения…

– В смысле – клиент? – удивился Кулькин, оборачиваясь к начальнику службы безопасности «Парадиза» – симпатичному здоровяку Жеке Косорукову. – Чья-то дама? Почему я не знаю?!

– Ни к кому из наших крутых она никаким боком, – нимало не смутившись, заявил Жека, всматриваясь в экран, и, переглянувшись с двумя операторами, дежурившими у мониторов, уверенно добавил: – Я отвечаю, шеф.

– Был заказ – по телефону, – поспешил пояснить мэтр. – Сергеева Алиса. Столик на вечер. Так сказать, отдохнуть. Кстати, с ходу взяла самое дорогое вино, не вдаваясь в подробности, – хотя в каталоге имеются вина гораздо лучше и дешевле…

– Кто она такая? – Кулькин смерил здорового Жеку недовольным взглядом. – Нормальные люди в наш кабак не ходят – дорого. Если чья-то подружка, то чья? Если шлюха – почему без разрешения? Нет, ну наглость – такого у нас еще не бывало! Если… Черт! Почему я не знаю? Если сама по себе – то кто ж она такая? Ты за что бабки получаешь, мальчик?

– Я, между прочим, с тобой приехал, шеф, – буркнул побагровевший от смущения Жека, направляясь на выход. – Но вины своей не отрицаю… Короче, через десять минут будет тебе вся информация…

Между тем причина недовольства господина Кулькина, ни о чем не подозревая, наслаждалась жизнью. Вино Алисе понравилось – хотя особой разницы между двадцатирублевым каберне и этим диковинным напитком по сто пятьдесят баксов за бутылку она не заметила. Алиса не разбиралась в винах, потому как употребляла оные крайне редко. Обворожительная музыка и интимное освещение будоражили воображение, заинтересованные взгляды мужчин приятно ласкали не привыкшее к такому изысканному наряду тело. Казалось, сегодня особенный день, и на ум приходили дурацкие аналогии из сказки о Золушке.

– А еще ведь и мужик будет, старушка! – с каким-то веселым ужасом пробормотала Алиса, и, обнаружив вдруг, что вина в бутылке осталось немногим более четверти, тут же махнула рукой официанту – потребовала вторую бутылку. – Н-н-ну, оторвусь – держите меня! Да, эта забегаловка мне определенно нравится…

Следует заметить, что «забегаловка» Алисе понравилась не потому, что являла собою самое фешенебельное заведение развлекательного типа в Белогорской области. Открою маленький секрет: Алиса – прекрасная дама, удостоенная в этот вечер внимания многих мужчин, была в ресторане впервые в жизни. Так уж получилось, что не довелось посещать учреждения подобного типа: обитатели круга, в котором вращалась Алиса, предпочитали оттягиваться в пределах квартирно-кухонного интерьера, не распространяя свои амбиции далее. Даже свадьбу Алисы играли во дворе родителей жениха, которые проживали в собственном доме, что по соседству с усадьбой родителей невесты. И вообще, если бы неделю назад кто-нибудь сказал Алисе, что она рискнет развлечься таким вот образом, она приняла бы этого сказателя за сумасшедшего и по простоте душевной двинула бы системным блоком по черепу (у нее дома компьютер стоит) за такие идиотские шутки. Судите сами – после десяти лет добровольного заточения в объемные джинсовые комбезы и отвратные клетчатые платья от подбородка до пят, мытья волос детским шампунем раз в неделю (все равно в «конский хвост» скручивать – стараться не стоит!), полного отказа от макияжа и парфюмерии, после всего этого и вдруг… Нет, вы только послушайте, как это звучит! Посетить салон красоты на предмет маски, маникюра, французской укладки и принятия специальной ароматной ванны – раз. Выслушать подробный инструктаж о правилах поведения в заведениях типа «Парадиз» и даже кое-что записать для верности – два. Натянуть дорогой, подчеркивающий все женские прелести костюм с чужого плеча – три. И последнее: надушиться чужими духами, взять чужую сумочку, чужие деньги и отправиться в самый дорогой кабак, чтобы… совратить чужого мужика… Ну и как вам?!

– Слушай, Ли, ты сдурела на старости лет? Или у тебя это от перенапряга? – вот так Алиса отреагировала два дня назад на предложение сестры развлечься указанным выше способом.

– А что тебе не нравится? – удивилась Алина. – Деньги я тебе даю. Отдохнешь в первоклассном ресторане, почувствуешь себя женщиной, если повезет – закадришь крутого мужика…

– Я, конечно, зарабатываю не в пример меньше тебя, радость моя, – с тихой угрозой в голосе начала Алиса. – И вариант стать проституткой из списка способов добычи средств к существованию полностью не исключала… Но я пока не настолько опустилась, чтобы…

– Ну что ты несешь?! – возмутилась Алина. – «Проституткой»! «Зарабатываю»! Слушать противно… Во-первых, никто не заставляет тебя с ним спать. Закадрить – это совсем не то, что ты себе представляешь. Достаточно будет, если ты с ним познакомишься, заинтересуешь его как женщина и дашь аванс на продолжение ваших отношений… Во-вторых, если я хоть что-то понимаю в людях, он должен тебе понравиться. У тебя сколько времени не было мужика?

– Я прекрасно обхожусь без этих… – попыталась было огрызнуться Алиса. – Они мне противны…

– Молчи, молчи! – Алина небрежно махнула на нее ладошкой и скривила свое хорошенькое личико в презрительной гримасе. – Этак у тебя скоро бешенство матки будет – я тебе гарантирую! На кого ты похожа? Старушка… В-третьих, если он тебе не понравится, ты можешь в любую минуту сделать ему ручкой. О'ревуар, мол, мон шер – у вас подмышки пахнут… И еще – учти такой момент: этот дядечка мне очень нужен. От того, насколько успешно нам удастся подбить к нему клинья, зависит успех моей фирмы, а значит, и мой успех. А я – напоминаю – я твоя сестра, твоя половинка. Мой успех – твой успех. Я же ради нас обеих стараюсь… Черт! Впервые в жизни я прошу у нее помощи, и она становится в позу! Ну что – что тебе мешает сделать это?!

– Шла бы сама, – пробормотала Алиса, избегая смотреть сестре в глаза. – Ты у нас салонная львица – тебе такие приключения не впервой…

– Да в том-то и дело, что львица! – сокрушенно всплеснула руками Алина. – В том-то и дело… Понимаешь – он хищник. Плотоядный. Раззявы на такую высоту не забираются. Он уже давно пресытился обилием хорошо упакованного младого тела, которое его окружает, он чувствует каждый нюанс, каждую деталь в поведении женщины – я достаточно хорошо изучила заочно особенности его натуры.

– А я уже отнюдь не младое тело и вовсе не хорошо упакованное, – отпарировала Алиса. – И я не умею вешаться на шею мужикам – они мне противны…

– Не надо вешаться, – заверила Алина. – Он должен сам клюнуть – можешь мне поверить. Ты, как это ни парадоксально, для таких типов – лакомый кусок. Непрофессионалка… Понимаешь? Он сразу почувствует, что ты дилетантка, в мгновение ока распознает твою беззащитность и тщательно маскируемую чувственность, узреет в тебе непорочную нравственную чистоту… В общем, могу поспорить – на третьем медленном танце он припрется тебя приглашать. А я посажу тебя так, чтобы ему не нужно было далеко идти… Ну?

– Не нукай, не запрягла! – грубо рявкнула Алиса, в отчаянии закусив губу. – Мне надо подумать. Ну не могу я вот так сразу…

– Думай, радость моя, думай! – согласилась Алина, хватая со стола сигареты и отправляясь на кухню. – Не буду тебе мешать…

Алиса тяжело вздохнула и принялась расхаживать по комнате, пытаясь разложить по полочкам сложившуюся ситуацию. Нет, криминала, конечно, никакого нет. Прогуляться в ресторан, отдохнуть, закадрить… Смущала необычность мероприятия. Непредсказуемость последствий. Столько лет Алиса жила в замкнутом мирке, тщательно охраняемом ею от посторонних. Она привыкла к этому образу жизни и не хотела его менять. А сейчас, если все получится так, как задумала Алина, этот уютный и обособленный мир может разбиться вдребезги, потому что придется впускать в него чужого человека, который неизвестно как себя поведет…

– Черт, не ребенок! – в отчаянии пробормотала Алиса. – И откуда ты на мою голову свалилась?! Лучше бы тебя вовсе не было…

Алина «свалилась» год назад. Поздним вечером позвонила в дверь и, будто не отсутствовала безвестно более трех лет, как ни в чем не бывало швырнула на диван объемистые пакеты с подарками, чмокнула оторопевшую от неожиданности Алису в щечку и пробормотала устало: «Колонка работает? Мыться хочу – грязная как черт! На вашем паровозе прокатиться – что вагон угля разгрузить…»

История трагической разлуки близняшек и последующего чудесного воссоединения этих двух половинок некой общей сущности настолько заезжена деятелями кино и литературы, что при одном упоминании о намечающейся интриге в этом направлении у многих читателей начинает нервно дрожать нижняя губа – своеобразная аллергическая реакция на осточертевший сюжет. Расслабьтесь, я не собираюсь вас грузить надоевшими сюжетными перипетиями – никакого трагизма и лирики в истории близняшек Алисы и Алины не было. Росли вместе, жили душа в душу, носили одинаковые платьица и почти одинаковые имена (проявляя строптивый характер, Алина с детства требовала, чтобы ее звали Ли, а сестру упорно обзывала – Лиса), а как окончили школу, добровольно разъехались: Алиса поступила в БГУ, а Алина отправилась к родственникам отца в Прибалтику – дед с бабкой грозились пристроить внучку в какой-то престижный экономический вуз. Спустя некоторое время отец близняшек поехал на родину предков и утонул там в славной реке Даугаве – ногу судорогой свело. После этого Алина наезжала в Белогорск довольно редко – раз в полгода, чтобы навестить мать и сестру. Алиса знала, что сестра работает в какой-то крупной фирме с выходом на забугорное пространство, головной офис которой располагается в Москве, а три основных филиала – в странах Балтии. Чем она там занимается, Алина не распространялась – но судя по дорогим подаркам, сногсшибательным нарядам и неподдельному лоску светской львицы, который приобретается только в течение многолетнего вращения в определенных сферах, прибалтийская юность пошла впрок сельской девчонке. Замуж Алина не собиралась, а на увещевания матери каждый раз цинично отвечала: «У меня все есть, я сама зарабатываю – добытчик не нужен. Если мне нравится мужик, я беру его и пользуюсь, пока не надоест. А чтобы стирать чьи-то вонючие носки и терпеть пьяные выходки… Ну, мать, ты что – совсем?!»

Четыре года назад Алина исчезла. Попытки обнаружить ее через родственников отца в Балтии успехом не увенчались: они знали о пропавшей примерно то же, что и Алиса с матерью. Никто не знал, на какую фирму она трудится и где можно отыскать какие-то намеки существования этой фирмы в природе. Погоревали, как водится, подали во всероссийский и всебалтийский розыск, а спустя три года она заявилась как ни в чем не бывало: похудевшая, повзрослевшая, покрытая бронзовым загаром… и какая-то чужая.

– Стучаться надо! – Алиса метнулась было вслед за сестрой в ванную, чтобы забрать тазик с отжатым чистым бельем, – и нарвалась на грубый окрик. Алина прикрыла тело банным полотенцем – в глазах ее сверкнул какой-то странный враждебный огонек.

– Ну ты… ты что – за три года пол поменяла? – обиделась Алиса. – Или у тебя третья титька выросла? Че орешь-то?

– Фу-ты черт! Извини… Привыкла, что постоянно в мужской компании. Этим яйцезаврам спуску давать нельзя – только зазевайся, моментально урчать пристроятся, – деланно улыбнулась Алина, – полотенце, однако, опускать не спешила. – Да и пацан у тебя уже взрослый…

С тех пор Алина появлялась в квартире сестры довольно часто. Приезжала поздно вечером, когда соседи уже укладывались спать и на улицах было безлюдно. Причину трехлетнего отсутствия освещать не пожелала – занята, мол, была по горло, и все тут. Алису и мать строго предупредила: в разговорах со знакомыми о ее появлении упоминать не стоит. В розыске так в розыске – пусть все будет по-прежнему. Алиса, естественно, потребовала объяснить столь странное поведение, на что сестра ответила довольно туманно: «Ты же в курсе, что все большие фирмы по сути своей полукриминальны. Моя – не исключение. Мы сейчас выходим на международный уровень – сложный период, катаклизмы и так далее. А о промышленном шпионаже слыхала? Нет-нет, никакой уголовщины, что ты! Но представь себе, ты разработала некую технологию, сулящую многомиллионные прибыли, а я эту технологию у тебя тривиально сперла… За это, детка, запросто могут шлепнуть – ресничками взмахнуть не успеешь. В общем, я как раз сейчас этим занимаюсь – готовлю трамплин для своей фирмы в нашем регионе…»

«Интересно, интересно». – Кулькин задумчиво смотрел на три экрана, дававшие крупный план Алисиного столика, и помахивал зажатым в пальцах левой руки листком, на котором в несколько скупых столбцов уместилась вся информация об интересующей коммерческого директора даме.

– Какая занятная штучка… Ох ты, ягодка сочная… Бабки, поди, полгода копила. Ага… По всему видать, неиспорченная, дилетантка… Этакая нравственная целка – куда ни сунь, везде печать запрета. Ммм-да, куда там нашим прости Господи…

– Что, шеф, на свежатинку потянуло? – ласково пошутил Жека, через плечо хозяина глядя на экраны и понимающе улыбаясь. – О какая, а?! Да еще ничья – ты посмотри…

– То-то, что ничья, – рассеянно пробормотал Кулькин, в третий раз бегло просматривая листок. – Пока ничья… А ты посмотри, кто там неподалеку сидит, – коммерческий директор покрутил ручку на одном из мониторов, приближая план. – Сидит и ест глазами, скотина, – скоро бросится… Угу-угу… Есть, знаешь ли, у меня мыслишка – насчет того, чего это ее к нам занесло. А к мыслишке – идейка. Ммм… Очень даже соблазнительная идейка. Так-так… Так. Ага! А ну – дуй вниз. Через пару минут начнется медленный танец…

…В 21.55, как и обещала Алина, появился объект. Сначала в зал зашли три мальчугана в одинаковых костюмах – не шибко здоровые, но элегантные и высокие, под стать хозяину. Зашли, прогулялись как бы между делом по центральному проходу, протиснулись между танцующими парами, осмотрели столик, стоявший через кактус от Алисы, и, усевшись за соседний стол, сообщили по «уоки-токи», что все в норме. Спустя пару минут появились еще четверо – высокие, стройные, в одинаковых костюмах, оттопыривающихся под мышками. Одного из четверки усадили за столик через кактус – теперь было заметно, что он старше телохранителей как минимум в два раза, остальные трое сели за стол напротив. Таким образом, ловкие телохранители взяли хозяина в клещи: сзади – стена, справа и слева – по тройке со стволами, прямо по курсу, метрах в пяти, кактус, а за кактусом – Алиса, потенциальный субъект нападения.

«А я, пожалуй, могла бы тебя шлепнуть, красавчик, – подумала Алиса, припоминая аналогичные ситуации из просмотренных ею боевиков. – Ручку под столик – раз! – в сумочку. Пистоль достала и…» – Тут Алиса шаловливо полезла рукой под стол, нащупывая на соседнем стуле свою сумочку. Объект что-то говорил подскочившему мэтру, не обращая на нее никакого внимания. Зато ребятишки за соседними столами как по команде уставились на Алисину руку и синхронно расстегнули верхние пуговицы пиджаков.

– По-шу-ти-и-ила, – одними губами прошептала Алиса, осторожно кладя сумочку на стол и медленно доставая из нее сигареты. – Ух, овчарки! Одно неверное движение – в щепки изрубят. Нет, в боевиках что-то не то показывают. То ли там всегда телохранители полные дегенераты, то ли сценарист конченый алкаш…

Вечер продолжался. Мужик за столиком напротив пил коньяк, ждал заказ и с интересом рассматривал Алису. Алиса медленно цедила последний бокал вина, изображала томность и косилась на мужика. Ничего себе объектик. Виктор Борисович Круглов. Президент корпорации «Технотрон»…

«Чего делает? Ну, оргтехникой торгует. – Так Алина отрекомендовала накануне объект внимания. – Да, очень крутой – круче некуда. Суммарное состояние, по самым скромным подсчетам, около полумиллиарда баксов. Близкий друг одного из соучредителей концерна „Микрософт“, владелец дочернего филиала, выпускающего патентованные сидиромы… Как это „ни о чем не говорит“?! Да ты что, радость моя! Вон у тебя „четыреста восемьдесят шестой“ стоит – так практически все, что на нем есть, – это „Микрософт“… Нет, я поняла, что ты только тексты набираешь, но такие вещи нельзя не знать! Нет, ну темная ты – слов нет…»

Круглов Алисе понравился. Элегантный, сдержанный, холеный – в каждом движении чувствуется скрытая сила. Вопреки ожиданиям, он не стал бросать на сидевшую напротив даму мимолетные пренебрежительные взоры пресытившегося ловеласа – сразу, как обратил внимание, впился взглядом и не отпускал. Настойчиво этак рассматривал, с видимым интересом – сейчас еще пару фужеров засадит, подскочит и начнет трусики рвать!

– Ох ты наглый! – прошептала Алиса, стараясь не встречаться взглядом с объектом и продолжая изображать томность. – Смотрит тоже… Можешь не смотреть, я не такая…

Заиграли очередной медленный танец. Круглов привстал было, подался вперед – у Алисы сладко екнуло что-то внизу живота, в голове кто-то вредный отчаянно крикнул: «Щас отдамся!!!», но глазки потупила, неиспорченность изображать нужно до последнего, чтобы все было натурально…

В этот момент откуда ни возьмись подскочил здоровенный мужлан в смокинге, тоже симпатичный, с разбойничьим взглядом и разухабистыми манерами.

– Потанцуем, мэм? – обдав приятным ароматом хорошего ликера, вежливо склонился, наполовину заслонив дородным телом объект, – однако видно было, что оный объект водрузил задницу на стул и грустно скрестил руки на груди – сдался без боя! – Обожаю танцевать с прекрасными незнакомками…