Текст книги "Как разграбили СССР. Пир мародеров"

Глава третья
Бессилие силовиков: Чечня и истоки сепаратизма

Не знаю, как других, но меня все 1990-е годы не покидало чувство подавленного недоумения, когда в СМИ речь заходила о Чечне. Неестественность происходящего лишала даже возможности как следует осмыслить эту странную войну. Дать ей и ее ходу (что более важно) хоть какое-нибудь рациональное объяснение.

То есть поначалу все казалось очевидным. Чеченская Республика стала (и была на самом деле) рассадником не столько сепаратистских настроений, грозивших перекинуться на весь Северный Кавказ, сколько банального криминала. Фальшивых авизо для Цетробанка, открытых воздушных коридоров для Ирана и Турции, похищений людей с целью выкупа и так далее. Весь этот беспредел никак не пресекался местными властями, а значит, его следовало прекращать федералам. Что и произошло. Решительный Ельцин 11 декабря 1994 года подписал, наконец, Указ «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики».

Знать бы тогда, какая бомба замедленного действия подкладывается под всю национальную политику России на многие поколения вперед, не вздыхал бы с облегчением. (С достаточной долей равнодушия, впрочем.) Но, во-первых, кто из витиеватой формулировки президентского указа мог знать, что речь идет о настоящей войне. А во-вторых, даже в самых изощренных фантазиях нельзя было предположить, что эта война со временем перекинется за пределы Чечни, а на стороне врага открыто выступят, например, депутаты Госдумы и журналисты федеральных газет.

Лично я первое недоумение испытал на следующий же день, после того как министр обороны Грачев обещал взять Грозный силами парашютно-десантного полка. Никто, конечно, этим бравым словам Павла Сергеевича особого значения тогда не придал, но за реальными событиями следили внимательно. Помню, мы в компании, узнав о том, что на Чечню двинули танки федералов, стали прикидывать, как скоро они доберутся до места назначения. Выяснилось, никто четко не знает, сколько километров до Чечни. То ли неделю туда ехать, то ли месяц. И тут по радио объявили, что колонна российских войск находится в 60 километрах от Грозного. Горячие головы предложили выпить за успех и не ложиться спать до тех пор, пока наши не займут столицу мятежного генерала Дудаева. Спать все же легли: к чему себя мучить из-за такого пустяка, как Чечня, утром узнаем, как все прошло. И вот на утро следующего дня, когда выяснилось, что в Грозном как ни в чем не бывало по-прежнему царствует генерал Дудаев, и шевельнулось нехорошее чувство, что не все так просто с этим ельцинским указом, раз федеральные танки за несколько часов никак не могут достичь цели.

Виноват в таком упрощенном взгляде на вещи был, конечно, несовременный уже советский менталитет. Все помнили, что Сталин одним махом (и силами 100 тысяч солдат и 20 тысяч офицеров) выслал в 1944 году ненадежный 600-тысячный чеченский народ в Казахстан. Без единого выстрела. Без писка. В условиях тяжелейшей войны. А тут – мир. Армия. Супервооружение[6]6
  На самом деле российские войска, участвовавшие в первом походе на Грозный, были плохо подготовлены. Между различными подразделениями отсутствовало взаимодействие. У многих солдат не было боевого опыта. Средства связи не были оборудованы шифровальной аппаратурой. Войска имели устаревшие планы городов, да и то в ограниченном количестве.


[Закрыть].

Но тогда откуда брался в телевизоре домогающийся по телефону террориста Басаева премьер-министр, ныне покойный Виктор Черномырдин? (Знаменитую фразу ЧВС: «Шамиль Басаев, ты меня слышишь?!» потом цинично обыгрывал в передаче «Куклы» телеканал НТВ, хотя, казалось бы, вот уж где смеяться грех.) Или откуда брался Ельцин, плетущий байки[7]7
  Александр Коржаков в книге «От рассвета до заката» сообщил, что никаких снайперов тогда в станице Первомайская не было и что Ельцин взял их с потолка. Странные, согласитесь, были фантазии у первого президента России.


[Закрыть] о 37 снайперах, готовых уничтожить бегущих босиком по снегу боевиков Салмана Радуева? Или. Как было понимать портрет боевика Басаева во всю первую полосу «Московских новостей» с надписью что-то вроде «Горный орел». А уж уполномоченный по правам человека в России Сергей Ковалев, шатающийся среди чеченских боевиков, как по коридорам Госдумы, депутатом которой являлся в тот момент, вероятно, лишил веры в разумность всего происходящего не одну тысячу телезрителей.

Эти и масса аналогичных картинок дезориентировали привычного к кинофильмам о Великой Отечественной войне постсоветского телезрителя, лишали его душевного равновесия и внушали отторжение от текущей политики вообще. И в этом тоже был, кстати, скрытый, сторонний смысл навязывания всего этого политического абсурда. (Политически пассивным народом ведь легче управлять.) Во вбитых у советского человека с детства клише враг был врагом, церемониться с которым и уж тем более дружить никому и в голову не приходило. А тут все с ног на голову. Стоит только включить телевизор, увидишь интервью с Шамилем Басаевым, а по соседнему каналу «слуги народа» во главе с Новодворской и Боровым требуют от США применить экономические санкции к собственной стране за позорную войну.

Согласитесь, было отчего пойти кругом голове советского обывателя. Именно поэтому, кстати, знаменитое путинское «И в сортире мочить будем!» легло в 1999 году бальзамом на душу россиян. (Тем более что вскоре выяснилось, что молодой президент слов на ветер не бросает[8]8
  Интересно проследить за судьбой президентов непризнанной Чеченской Республики Ичкерия в эпоху Путина. Преемник Дудаева Зелимхан Яндарбиев убит в феврале 2004 г. в Дохе (Катар), предположительно в результате операции российских спецслужб. Следующий президент (в 1997–2005 гг.) Аслан Масхадов убит в 2005 г. в результате спецоперации ФСБ в селе Толстой-Юрт. Абдул-Халим Садулаев, возглавлявший ЧРИ в 2005–2006 гг., убит в 2006 г. силовиками-федералами в г. Аргун. Доку Умаров – бывший глава ЧРИ, правда, пока жив, но, при существующей тенденции лидеров ЧРИ представать перед Аллахом, коптить небо ему явно осталось недолго.


[Закрыть].) Ибо смертельно устали они от реалий новой «холодной войны». А в том, что Чеченская война была удавшимся планом «холодной войны» спецслужб Запада против России, у меня, к примеру, никаких сомнений нет. Прямым доказательством этому служит опубликованная в этой главе беседа с генералом армии Куликовым, который в 1995 году командовал военной операцией в Чечне. Он расскажет, как Ельцин едва не отправил ему телеграмму с приказом прекратить наступление и о том, что в результате такого приказа федеральные войска оказывались в западне боевиков.

Понятно, что сам Борис Николаевич в военных операциях понимал, как свинья в апельсинах, поэтому куда интереснее узнать, кто подвиг президента России действовать в интересах боевиков. Ответ потрясает: сами боевики. Не лично, конечно, но с помощью своих людей в Кремле[9]9
  По сведениям некоторых СМИ, убеждал Ельцина принять этот приказ глава Администрации президента Сергей Филатов.


[Закрыть].

И скажите мне после этого, как должны были воспринимать такого рода информацию простые люди? Невдомек им было, что закрутило Россию в омут геополитической катастрофы, где не действуют законы логики. Что идет в России война пострашнее чеченской, ибо ее конечной целью являлся развал государства. Вспомните бесчисленные теледебаты о проблеме Чечни того времени. Каких только вариантов ее разрешения (мнимого, конечно) не выдвигалось. Вплоть до немедленного отделения. И говорилось это не забубенными либералами по науськиванию Запада, а солидными политиками продержавной ориентации. Юрием Лужковым, например. Или Станиславом Говорухиным, который возглавлял парламентскую комиссию по Чечне. (Подробности в главе «Конец фильмы».)

Как ни парадоксально, голоса этих, радеющих за Россию политиков звучали в унисон с мнением либералов-западников типа Новодворской. Первые требовали обнести границы с отделенной Чечней колючей проволокой, другие – просто предоставить ей независимость. (Жириновский, правда, как всегда, отличился оригинальностью, предложив сбросить на Чечню атомную бомбу.) Но и тот и другой варианты на деле означали начало распада России. Ибо за событиями на Северном Кавказе в оба глаза пристально следили такие тлеющие источники нового сепаратизма, как Татарстан и Башкирия. (О Северном Кавказе я уж просто молчу.) Стоило Чечне стать независимой, как от прокремлевских режимов Шаймиева и Рахимова остались бы рожки да ножки, а им на смену пришли бы радикальные исламисты, для которых пример Чечни был смыслом политической карьеры.

А потом, отделить Чечню вовсе не означало разрубить гордиев узел проблем, с нею связанных. Чечню моментально признали бы все западные страны, и она на правах суверенного государства и в соответствии со всеми мировыми нормами стала бы качать права перед Россией. Какие? Да хотя бы аналогичные тем, что вот уже 60 лет без устали качает такое, казалось бы, цивилизованное государство, как Польша. Я имею в виду, конечно, Катынь. Не волнуйтесь, темных чеченов быстро кто надо обучил бы, что все произошедшее с ней в 1994 году – геноцид России в отношении маленького, но гордого горского народа. И Россия за это должна ответить по полной. Тем более страшные последствия войны и впрямь были налицо. И вот тогда в нашей стране начался апокалипсис под названием «Распад государства».

От злобных, назойливых соседей избавляются другими методами, в другой обстановке и с другим результатом. (Грузия, сколько ни выслуживается перед дядей Сэмом, из-за российского эмбарго на ее вино по-прежнему остается бедной страной.) И отнюдь не странно, что в этих самых иных политических реалиях, например, той же Чечне или ее собрату Дагестану сегодня уходить из России смерти подобно[10]10
  В «Московском комсомольце» 16 августа 2011 г. опубликована любопытнейшая статья писательницы дагестанского происхождения Алисы Ганиевой «Горская истина», где она, среди прочего, пишет: «Поборники шариата (салафиты) – единственные, кто на Северном Кавказе выступают за отделение от России. В Дагестане их ненавидят и подвергают всяческим репрессиям…»


[Закрыть]. Ибо новые поколения этих народов уже привыкли осваивать бюджетные миллиарды и не способны полноценно трудиться. Никакая Турция, Иран или Пакистан их, подобно России, содержать не будет. И на Кавказе это, в отличие от Украины, прекрасно понимают.

Эта глава затрагивает и сепаратизм в советской Средней Азии, предшествовавший Чечне. (Бывший генеральный прокурор СССР Александр Сухарев расскажет об ошской резне.) Но, конечно, апогеем безрассудства советской и российской власти в сфере национальной политики была и остается Чечня. Воспоминания Сухарева лишь отправят нас к началу трагедии.

И Рамазан Абдулатипов, и Сергей Кара-Мурза, беседы с которыми представлены ниже, в один голос утверждают, что истоки национализма на постсоветском пространстве заключаются в возникновении новой генерации людей – так называемых новых русских разных национальностей. Мол, их конфликт с людьми традиционно советского менталитета и есть настоящая трагедия. Взгляд, по-моему, крайне упрощенный, тем более что и среди новых русских немало приверженцев национального самосознания. Вспомните, кто с охотой пользуется символикой и атрибутикой России – и богатые тоже.

Расходятся наши уважаемые эксперты только в методах разрешения национальных проблем. Кара-Мурза утверждает – и здесь я на сто процентов на его стороне, – что в России со времен гибели Советского Союза нет никакой национальной политики. Конечно, признать это экс-министру национальностей Абдулатипову невозможно, но факт остается фактом: мы до сих пор живем в обществе, где взаимоотношения людей различных конфессий и национальностей основываются на случайности, хаосе и, само собой, под приглядом Госдепартамента США, вынудившего в начале 1990-х подписать Ельцина тайные соглашения.

И еще. Я сознательно предоставил читателю возможность ознакомиться с воспоминаниями генпрокурора СССР Александра Сухарева о мало известных деталях нашумевшего дела Гдляна – Иванова, казалось бы, выпадающих из тематики данной главы. Но. Во-первых, Гдлян и Иванов приложили, на мой взгляд, свои руки к делу разобщения русского народа с узбекским, а значит, и лили воду на мельницу сепаратизма. А во-вторых, как я уже говорил, мне искренне жаль опускать сенсационные подробности некоторых бесед в угоду содержательной целостности повествования. Уверен, читатель оценит «лирические отступления» наших героев, так как их ценность для истории непреходяща.

Куликов Анатолий Сергеевич – российский государственный деятель. Родился 4 сентября 1946 г. в Ставропольском крае. В 1995 г. был командующим Объединенной группировкой федеральных сил на территории Чечни. В 1995–1998 гг. – руководитель МВД России. Президент Клуба военачальников России. Генерал армии.

– Чеченская война – самое, пожалуй, наглядное эхо краха Советского Союза. И, наверное, самый сакральный вопрос, связанный с этой войной: кто в Москве выбивал из Ельцина приказы прекращать наступление федеральных войск, которыми в то время командовали Вы?

– Вы просите меня назвать фамилии, а потом мне за это придется нести ответственность, значит, надо быть готовым к судебным разбирательствам, имея неопровержимые доказательства. А их у меня нет. Я могу предположить, что это люди из окружения Бориса Николаевича Ельцина. Я далек от мысли, что сам Борис Николаевич продиктовал эту телеграмму. Ему наверняка предложили, он и продиктовал, не вникая в эти вопросы. Хотя по-хорошему верховный должен был позвонить командующему в Чечню или одному из министров – МВД или обороны – и сказать: «Мне предлагают подписать такую вот телеграмму. Как вы на это смотрите?» Уверяю вас, и оба министра были бы против, и я как командующий был бы против, потому что в тот момент мы только вклинились в горы на 15 километров и, кроме авиации, нас никто поддержать не мог, по ущельям артиллерийский огонь неэффективен, тем более с закрытых огневых позиций. Я не мог отдать на убой свои войска, понимал всю меру ответственности за эту ситуацию, и для меня было важно найти Ельцина, чтобы он отменил свое распоряжение. Что я и сделал. Иначе бы, повторяю, нас просто уничтожили. И этого, кстати, не скрывал Масхадов, который в своих переговорах говорил: «Продержитесь до полуночи, я им устрою концерт». Оказывается, в Москве в то время был Курбанов, представитель Дудаева, который кого-то убедил, не знаю, использовал ли он при этом какую-нибудь форму заинтересованности, в том числе и материальную, но после его встреч появилось вот такое распоряжение Ельцина.

– Кому, как не Вам, знать о причинах всплеска терроризма, уходящего корнями на Северный Кавказ.

– Причина всплеска террористической активности экстремистского националистического подполья на Кавказе состоит в том, что в свое время чеченизация конфликта – борьба с терроризмом руками самих чеченцев – принесла на определенном этапе тактический успех, меньше стали стрелять в Чечне, но стратегически мы этим успеха не добились. Экстремистская активность стала распространяться на соседние республики, за пределы Кавказа, вплоть до московского метро.

– Действительно в ходе чеченской войны сотрудники муниципальной милиции воевали на стороне боевиков? Введение института муниципальной милиции в 1990-е годы пошло во вред государству?

– Да, не секрет, что в первой чеченской кампании часть сотрудников муниципальной милиции Ингушетии воевала на стороне боевиков. Когда они гибли, их задним числом увольняли, а мы потом находили оружие, числившееся в МВД Ингушской Республики, при каком-нибудь убитом боевике. В условиях противоречий, имеющихся в нашем обществе, держать муниципальную милицию – значит иметь в некоторых регионах карманные армии. Они займутся не чем иным, как отстаиванием экономических интересов местной элиты. Все это уже было. Кстати, и в вашем городе, когда в Санкт-Петербурге на мясокомбинате появлялись ребята с юга, проводить разборки, и в Москве они уже появлялись со стрельбой на Ленинском проспекте.

– В бытность свою министром МВД России в 1990-е годы вводили какие-нибудь новшества, не нашедшие понимания у начальства?

– Перед самым освобождением от должности я подписал приказ, который обязывал работников патрульно-постовой службы и дорожно-патрульной службы иметь нашивку со своими данными: фамилия-имя-отчество; к сожалению, после моего увольнения этот приказ отменили. Такого рода, казалось бы, незначительная деталь кардинально изменила бы саму суть взаимоотношений между полицейским и гражданином. Тогда, кстати, отпала бы необходимость и предъявлять удостоверение, в том случае, конечно, если гражданин все-таки не станет на этом настаивать.

Кстати, я потом беседовал на тему этих нашивок со всеми последующими министрами МВД, они со мной соглашались – и Грызлов в том числе, – но внедрены они, к сожалению, так и не были. Объяснение было простое: зная имя-фамилию милиционера, бандиты будут мстить их семьям. Не думаю, что это корректное объяснение. Повторяю, эти нашивки не требуются оперативным работникам, работникам уголовного розыска или сотрудникам по борьбе с экономическими преступлениями, но почему мы должны прятать лицо полицейского, который работает непосредственно с населением? Да, есть сегодня у сотрудника ГАИ бляха с номером. Нас с вами сотни раз останавливали сотрудники ГАИ, мы помним номер хоть одного из них? А если у них вместо бляхи будет фамилия, то, уверяю вас, в случае нарушения полицейским закона на него будет гораздо больше жалоб. И тогда подразделениям собственной безопасности будет понятно, с кем надо работать в первую очередь.

– Как вице-премьер правительства при Ельцине Вы в государственном масштабе курировали борьбу с экономическими преступлениями. С чьей помощью Россия оказалась в череде экономических неурядиц?

– Все объясняется очень просто. Ельцин, заряженный на борьбу с коммунизмом и Горбачевым, слишком быстро добился своей цели. Когда он «поднял» власть, подготовленной команды, чтобы управлять страной, у него не было. Но зато в его окружении оказалось очень много случайных людей, а поскольку свита делает короля, эти случайные люди и сыграли роковую роль в тех провалах, которые произошли в экономике страны. Одни пригласили американских экономистов-монетаристов. Другие начали проводить преступную приватизацию: своим за бесценок – пожалуйста, чужим задорого и ни в коем случае. Отсюда появились и все остальные издержки, которые мы будем расхлебывать еще не один год.

Москва, октябрь 2010 г.

Абдулатипов Рамазан Гаджимурадович – ректор Московского государственного университета культуры и искусств. Родился 4 августа 1946 г. в Тляратинском района Дагестана. В 1990–1993 гг. – председатель Совета национальностей Верховного Совета РФ, экс-министр национальной политики России.

– Мало кто сомневается, что всплеск национализма на постсоветском пространстве прежде всего связан с гибелью Советского Союза. Мы могли избежать радикальных межнациональных конфликтов в России? Чеченского прежде всего.

– Радикальных межнациональных проблем можно было избежать, если бы мы не затянули подписание Федеративного договора. В течение почти двух лет я был руководителем группы по подготовке Федеративного договора между Федерацией и ее субъектами. Ельцин и Хасбулатов делали все, чтобы затянуть процесс подписания этого договора. Говорили, что он вредный для России, а при этом уже параллельно с нашей работала группа, которая готовила договор между Россией, Казахстаном, Белоруссией и Украиной, который в обрезанном варианте был подписан позже в Беловежской Пуще.

В октябре 1991 года, еще до прихода Дудаева к власти, в Верховном Совете в присутствии всех руководителей регионов я поставил на голосование подготовленный Федеративный договор. «За» проголосовали все, кроме Бориса Николаевича Ельцина. Зато я помню руки голосовавших Шаймиева и Завгаева (тогда руководитель Чечни. – Прим. авт.)… Потом, к сожалению, процесс вышел из-под контроля. Случился приход Дудаева к власти, который иные люди в Верховном Совете именовали «национальной демократической революцией».

Кстати, процессы в Чечне были похожи на то, что происходило в Кабардино-Балкарии. От Верховного Совета на Северный Кавказ поехали две группы: во главе с Полтораниным в Грозный, во главе со мной – в Нальчик. Когда я туда приехал, то увидел большой пожар в центре города, на том месте, где еще недавно стоял памятник Ленину. Парламент и правительство были изгнаны. Я встретился с представителями национальных движений, и мы через пять часов договорились, что вернем парламент, примем закон о выборах президента, и пусть они избирают кого хотят. Напряжение было снято. Через три месяца Кокова переизбрали президентом. Так же надо было действовать и в Чечне. Но там искусственно раздули проблемы.

– Вам не кажется, что Сталин справился с чеченской проблемой куда менее болезненно, чем российская власть в 1990-е годы?

– Один умный человек мне по этому поводу сказал, что можно было бы переселить и украинцев, но их слишком много. Был такой Герой Советского Союза Нурадилов, чеченец из Дагестана, который вспоминал, что когда приехал с фронта в отпуск, то не нашел никого из родных в своем селе. Ему даже не сказали, что их выселили в Казахстан – мол, поезжай туда. Настолько секретной была эта операция! Повторяю, он – Герой, а его родителей выселили как предателей. И кроме того, я считаю, что предателей тогда среди чеченцев было не больше, чем среди любого другого более-менее крупного народа.

– Почему в позднеельцинском правительстве, в которое Вы входили в ранге вице-премьера, не нашлось сильного человека, способного прекратить кровопролитие пускай даже жесткими методами, как это сделал потом Путин?

– К величайшему сожалению, не нашлось… Но хотел бы сказать вот что. Да, Владимиру Владимировичу в целом удалось стабилизировать обстановку на Северном Кавказе. Но нельзя забывать, что преступные тенденции, которые там раньше выходили наружу, теперь загнаны внутрь. Об этом говорят события в Дагестане, Ингушетии… И очень трудно спрогнозировать, когда они решат вновь выйти на поверхность. Более того, сегодня сложно понять, как и где существуют эти боевики, потому что во многих регионах – и не только на Северном Кавказе – часть власти сомкнулась с этими коррумпированными группировками. Многие из боевиков вошли во власть и теперь стали от нее неотличимы.

Помню, ехал я в конце 1990-х с одним из руководителей МВД на Кавказ и передал ему список бандитских группировок с адресами и домашними телефонами их лидеров. И что вы думаете? Многие из этих людей до сих пор контролируют ситуацию в некоторых регионах Кавказа. Почему их тогда не взяли?! Поэтому проблема очищения власти, которая во многом решена Путиным, еще существует. И тут еще многое предстоит сделать.

– Какие явления после распада Советского Союза способствовали и способствуют разобщению нации?

– После распада СССР появилась «новорусская» часть народа, которая стала считать остальную часть народа «совками» и быдлом. Скажу больше. По мере развития нашего общества усиливаются противоречия между этими двумя частями нашего народа. И дело не в национальностях или профессиональной принадлежности «новорусской» части нашего народа. Этот мир интернационален. На мой взгляд, для того, чтобы противоречия между этими двумя частями народа не получили должную оценку, их переводят в чисто национальные противоречия. Экономические и социальные трудности, кризис культуры и духовности – этим проблемам придается этнополитическая окраска.

– Разве такое разделение в 1990-е годы не было естественным?

– Это разделение народа неестественно и очень опасно. Потому что ни одна из его групп не допустит нарушения своего положения. Если первая часть – остатки советского народа – имеет хоть и устаревшую, но определенную базу ценностей, на которую может ориентироваться – на «отсталое» чувство единства и дружбы народов, например, то «новая» часть народа еще не приобрела никакой собственной культурной идентичности. Этот «новый» народ не интересует ни культура, ни другие духовные ценности. У них одна идеология, одна национальная идея – деньги и власть. Недопустимо, чтобы деньги и доллары стали национальной идеей России.

Некоторые говорят, что есть «хороший» и «плохой» национализм. Но зачастую «хороший» национализм от защиты идей своей культуры и традиций автоматически переходит к унижению других национальностей и их культур. Этнополитический экстремизм всегда будет слугой той части народа, которая не заинтересована в благополучной атмосфере в государстве. Я не говорю, что одни плохие, а другие хорошие. Но процесс развития страны сегодня определяют «новые русские» всех национальностей. При этом этот новый класс до сих пор не дал никаких конструктивных идей, позволяющих консолидировать российское общество. Как только с ними начинаешь говорить о культуре, они начинают отмахиваться.

А культура – это опыт социального бытия того или иного народа, и этим опытом нельзя пренебрегать. Существует закон преемственности культур – просто так отвергнуть какую-либо из культур – значит создать вакуум. Именно так получилось после развала СССР. Этот вакуум теперь заполняется невежеством. Поэтому основное противоречие современной России – это борьба культуры и невежества.

– Надо ли адаптировать нации друг к другу, как это делала советская власть, или такие процессы должны идти стихийно?

– Надо помогать адаптации, потому что собственная идентичность нации предполагает познание соседних наций. И тут все зависит от того, насколько народы культурно адаптированы друг к другу. Если адаптированы, то отношения будут ровными. В остальных случаях будет так, как получилось после развала Советского Союза, когда была разрушена как внутренняя система устойчивости, так и система адаптации народов друг к другу.

В связи с этим немаловажно подчеркнуть, что потеря культурной идентичности – как этнонацией, так и многонациональным сообществом типа России – обрекает народы на поиск своего этнонационального и многонационального смысла. И если они его не находят, то начинают считать, что дело не в них. Ищут тех, кто мешает жить, – чужих, врагов – по самым разным признакам, вплоть до интонаций и манеры поведения, смеха.

Москва, январь 2010 г.