Текст книги "Неизвестный сепаратизм. На службе СД и Абвера"

Лев Соцков
НЕИЗВЕСТНЫЙ СЕПАРАТИЗМ
На службе СД и Абвера

И смолкнул ярый крик войны:

Все русскому мечу подвластно.

Кавказа гордые сыны,

Сражались, гибли вы ужасно;

Но не спасла вас наша кровь,

Ни очарованные брони,

Ни горы, ни лихие кони,

Ни дикой вольности любовь!

Подобно племени Батыя,

Изменит прадедам Кавказ,

Забудет алчной брани глас,

Оставит стрелы боевые.

К ущельям, где гнездились вы,

Подъедет путник без боязни,

И возвестят о вашей казни

Преданья темные молвы.

А. С. Пушкин, «Кавказский пленник », Эпилог

На переплете: Представитель Верховного командования вермахта вручает Знак отличия рейха для участников формирований восточных народов в составе германской армии офицеру национальной гвардии

ВСТУПЛЕНИЕ

Сепаратизм на геополитическом пространстве государства Российского всегда имел заинтересованных внешних спонсоров. Соответственно формировались модели и способы расчленения страны, которые разнились по своим территориальным, военно-политическим и этническим форматам, но всегда имели конечной целью ее кардинальное ослабление, лишение способности сколько-нибудь существенно влиять на мировые процессы.

В тяжелые для нашей Родины времена Гражданской, а затем Великой Отечественной войн неизменно находились силы, которые поднимали знамя сепаратизма. Заметную роль при этом играла определенная часть послереволюционной эмиграции из СССР, от соблазна использовать которую не удержались в некоторых европейских и азиатских странах.

Работа с эмиграцией в двадцатые – тридцатые годы была определена для органов госбезопасности, в том числе внешней разведки, как одна из приоритетных задач, занимались ею и во время Второй мировой войны. Делалось это, конечно, по причинам прежде всего геополитическим и стратегическим, связанным с судьбами нашей страны в глобальных процессах мирового развития. Однако соображения партийно-политического свойства и идеологическое противоборство придавали всему этому комплексу проблем чрезвычайно острый, не разрешимый обычными средствами характер, тем более что в этой сфере были активно задействованы иностранные разведслужбы.

В программных установках и практической деятельности радикальной эмиграции, видевшей решение национального вопроса вне единого государства, которое по этим представлениям подлежало перекройке, усматривались угрозы национальной безопасности.

Попытаемся обрисовать, как виделись все эти вопросы на Лубянке, какова была степень информированности разведки, какие делались выводы, как оценивалось отношение в других странах к сепаратизму, каковы были опасности использования этого политического фактора в большой войне, как докладывались добытые загранаппаратами сведения политическому руководству.

Все упоминаемые в публикации факты, высказывания, документы и фамилии взяты из архивных материалов, предоставленных Службой внешней разведки Российской Федерации. Ряд документов, касающихся деятельности иностранных спецслужб, публикуется в виде приложений к основному тексту .

ВСТРЕЧА В КРЕМЛЕ

Сталин принял Идена 16 декабря 1941 года, между ними состоялся обстоятельный разговор, который был продолжен и на следующий день. Английский министр иностранных дел прибыл в Москву в связи с подготовкой к подписанию между Великобританией и Советским Союзом договора о взаимопомощи в войне против фашистской Германии. Ему хотелось также прощупать настроения в Кремле после успешно начавшегося и впечатляющего контрнаступления Красной Армии.

Правда, перед отлетом из Лондона посол Майский предупредил его, что советское руководство намерено также обсудить некоторые вопросы послевоенного устройства, но полагал, что это не выйдет за рамки самых общих представлений. Ведь сколько-нибудь существенного поворота в ходе войны, несмотря на поражение немцев под Москвой, пока не произошло.

Но Сталин изложил весьма конкретные и далеко идущие подходы к послевоенному устройству в Европе. Он полагал целесообразным заключить два договора: о взаимопомощи и разрешении территориальных проблем, приложив ко второму документу секретный протокол со схемой реорганизации европейских границ. Идеи вынужден был признать, что британское правительство намного отстало от советского в проработке этих вопросов и ему необходимо посоветоваться с премьер-министром.

Когда в своих размышлениях о территориальных изменениях, которые надлежит осуществить после победы союзников, Сталин дошел до Турции, то сказал, что ее следует вознаградить за соблюдение нейтралитета и сделать это за счет Болгарии, которую надо наказать за прогитлеровскую позицию. Турция могла бы получить район Бургаса, а болгарам хватит и одного порта на Черном море – Варны. Кроме того, туркам можно отдать некоторые из Додеканезских островов и какие-то территории в Сирии. Через несколько минут глава Советского правительства вернулся к этой теме, давая понять собеседнику, что сказанное им хорошо продумано и серьезно.

То, что было сказано Сталиным, предназначалось не столько для английских, сколько для турецких ушей. С самого начала войны на стол председателя Государственного Комитета Обороны ложились тревожные донесения дипломатических представительств, внешней и военной разведок о все возрастающем нажиме немцев на Турцию с целью вовлечь ее в военные действия на стороне Германии. В условиях, когда вермахт готовился к броску на Северный Кавказ, операции турецкой армии в Закавказье могли бы иметь серьезнейшие, если не катастрофические последствия. Не случайно после нападения гитлеровской Германии на Советский Союз активизировалась деятельность горской и закавказской эмиграции, базирующейся в Турции, во всяком случае, той ее части, которая связывала свое политическое будущее с иностранной военной поддержкой.

В спецсообщениях разведки вновь замелькали имена и организации, которые были на слуху с того времени, как он, Сталин, стал Генеральным секретарем ЦК ВКП(б), – теперь они чувствуют, что может пробить их час. Вновь заявили о себе Саид Шамиль, Расул-заде и другие. Если Кавказ будет зажат в немецко-турецкие клещи и захвачен, то там могут начаться необратимые процессы. Потеря этого региона – родины вождя может стать непоправимой для судьбы всей страны. А горячие головы в Турции есть, как и в любом другом государстве. Контрразведка доложила, например, что турецкий военный атташе в частной беседе высказал убежденность, что немцам удастся захватить Кавказ и он намерен рекомендовать своему Генштабу в качестве превентивной меры подумать о занятии турецкой армией стратегически важных позиций в этом регионе.

По всему видно, что колебания в турецком руководстве большие. Посол Актай говорит Молотову одно, а министр иностранных дел Турции Сараджоглу, по информации разведки, заявляет германскому послу фон Папену нечто иное, что можно истолковать как готовность Турции уступить немецким домоганиям.

Турцию любой ценой надо удержать от вступления в войну, это задача военно-стратегического значения. Сказанное Идену, вполне очевидно, следует понимать так, что Россия по меньшей мере отказывается от своих вековых притязаний на Черноморские проливы, а это гораздо важнее, чем эфемерные выгоды от военного альянса с Германией, и даются эти заверения на таком уровне, что не вызывают сомнений. Гарантами же их соблюдения становятся Великобритания, а значит, и Соединенные Штаты.

Не приходится сомневаться в том, что англичане известят Анкару об услышанном Иденом из уст Сталина, у них с турками неплохие отношения. Недаром английский посол Криппс, встречаясь с наркомом по иностранным делам Молотовым, убеждает не требовать от Турции более того, что она в состоянии сделать, мол, Анкара и так действует в русле союзнических интересов. Так в конечном счете и получилось, правда, за исключением одного незапланированного нюанса, о чем стало известно только после окончания Второй мировой войны.

Уже через несколько дней после примечательной беседы Сталина с британским министром германский посол в Турции направил в Берлин телеграмму, в которой со ссылкой на слухи, курсирующие в дипкорпусе, почти дословно сообщил ее содержание. Вовсе это были не слухи, Папен просто закрывал источник информации. Германская разведка имела в английском посольстве своего агента, имя этого человека – Элайза Базна, он был слугой посла. С его помощью немцы получили доступ к сейфу, где хранились секретные документы, в том числе депеши из МИД Великобритании.

Не будем преувеличивать влияние этого оригинального дипломатического хода на позицию Турции в вопросе вступления или невступления в войну. Главным сдерживающим фактором были героическое сопротивление советских войск гитлеровской военной машине, разгром вермахта всего через полгода после начала войны под Москвой, а через полтора – под Сталинградом. Но это свидетельство той обоснованной обеспокоенности, которую испытывало советское руководство в отношении возможных действий южного соседа СССР.

Если осуществится худший сценарий, то заработает механизм сепаратизма, который имеет свои корни, да к тому же пестовался все те двадцать лет, что прошли после последней неудачной попытки отделиться от России после революции. При согласии идеологов кавказской независимости и их внешних спонсоров наиболее удобной формой достижения цели названа конфедерация независимых кавказских государств. Пусть Кавказ станет таким же привычным и устоявшимся в международной политике понятием, как, скажем, Балканы. О том, что в этом случае возникли бы десятки острейших проблем территориального, этнического и религиозного характера, помалкивали. Главное – уйти от России, чтобы получить власть и признание мировых держав, а там видно будет.

Немцы, в свою очередь, прилагали немалые усилия, чтобы воздействовать на Турцию, прибегая для этого к разнообразным средствам и методам, включая дезинформацию. Гитлер, принимая турецкого посла в Берлине Гереде, заявил ему, что на переговорах с Германией Советский Союз претендовал на Черноморские проливы и что якобы именно отказ немцев пойти на удовлетворение этих требований явился истинной причиной ухудшения советско-германских отношений.

В том же направлении должно было сработать сообщение германского радио в декабре 1941 года о том, что Великобритания и СССР поделили Европу на зоны влияния и Турция попала в советскую. Идеи сделал даже по этому поводу специальное заявление в палате общин британского парламента, в котором опроверг этот вымысел геббельсовской пропаганды. Такого рода германские «подачи» проникали даже в американскую печать. В журнале «Кольерс», например, появилась статья профессора Реннера из Колумбийского университета, в которой утверждалось, что в случае победы союзников к России может отойти все европейское побережье Черного моря, включая, разумеется, и проливы.

В приватных беседах с турецкими должностными лицами германские дипломаты говорили даже о возможности образования на Кавказе и в Крыму буферных государств под германо-турецким протекторатом. В качестве жеста уверенности в захвате этих советских территорий летом 1942 года, когда вермахт выдвигался на Северный Кавказ, в Анкару со своего рода демонстрационной миссией были командированы потенциальные гауляйтеры Азербайджана и Грузии, назначенные Гитлером в преддверии оккупации этих советских республик немецкими войсками.

В конце июля 1941 года резидент НКГБ в Турции писал в Центр:

«Оценивая нынешнюю обстановку и имеющиеся материалы о положении в эмиграции, можно сделать следующие выводы.

Турецкое правительство, стремясь не показывать в данный момент своих планов и заинтересованности в «кавказском» вопросе, дало установку политическим отделам Управления безопасности и полиции не допускать легальных форм работы эмиграции и не разрешать каких-либо действий, которые могли бы быть расценены как враждебные по отношению к СССР.

Но в то же время, как это видно из документа Анкарского отдела Управления безопасности и из бесед Якуба и Шамиля с фон Папеном, турки проводят нужную подготовку через свои разведывательные органы, а всю деятельность лидеров эмиграции, вплоть до их контактов с немцами и японцами, держат под своим контролем.

Такую линию можно объяснить тем, что турки не желают обострения отношений с СССР, считая это несвоевременным, но не хотят выпускать из своих рук «идейное» покровительство эмиграции и инициативу, если в ходе войны представится случай и, по их мнению, назреет момент предъявить свои права на территорию Закавказья, где они не хотят, конечно, иметь немцев.

Поэтому все стремления Мехтиева, Шамиля, Валидова и других получить разрешение и благословение на активную работу против Советского Союза турецкие власти отклоняют и сдерживают их, давая в то же время понять, что нужно организовываться, ждать событий и не вредить делу, а когда настанет время, можно будет действовать .

Одновременно турки не препятствуют персональному контакту их с немцами и японцами, которые используют лидеров эмиграции (Хосров-бека, Султанова, Шамиля, Амирджанова) как свою агентуру».

С момента создания внешней разведки как самостоятельного подразделения в системе органов государственной безопасности политическому руководству страны непрерывно поступал значительный объем информации о попытках некоторых держав оживить сепаратизм в СССР, используя настроения части эмиграции. В контексте политики в национальном вопросе, скажем, на съездах ВКП(б) или в партийной печати, эта проблема не дебатировалась, ее как бы и не существовало, во всяком случае в значимом масштабе. А между тем сепаратизм активно использовался иностранными спецслужбами, что особенно проявилось в предвоенные годы и в начальный период Великой Отечественной войны. Эта книга ставит цель сделать достоянием читателя закрытую до сих пор информацию, дающую представление о работе внешней разведки на упомянутом направлении .

АНКАРСКИЕ СЮЖЕТЫ

С середины двадцатых годов заметную активность как в части непосредственных связей с кавказской эмиграцией, так и в постановке этой темы перед турецкими должностными лицами проявляла польская дипломатическая миссия в Анкаре, и особенно посол Кнолль. Если древнеримский сенатор Катон любую свою речь заканчивал ставшей афористичной фразой: «Я также полагаю, что Карфаген должен быть разрушен», то Кнолль не только завершал, но и начинал все беседы с турецкими политиками призывом как можно скорее помочь организации восстания на Кавказе. Именно оно, полагал польский дипломат, поможет кардинально решить национальные задачи Польши и Турции, которые в ситуации с Кавказом полностью совпадают.

Турки, разумеется, не хуже польского дипломата разбирались в приоритетах своих национальных интересов, в том числе и в отношении такого чувствительного во всех отношениях региона, как Кавказ. Но имея в целом добрососедские отношения со своим северным соседом, который, кстати, поддержал новую Турцию и лидера в трудные времена, руководство страны не желало беспричинно осложнять их поспешными и рискованными шагами.

Поведение Кнолля выходило за рамки элементарных приличий дипломатической деятельности, и Варшаве дали об этом понять. Кнолля в конце концов отозвали, его преемник Бадер вел себя уже иначе, но это вовсе не означало снижения польской активности на кавказском направлении, они лишь переместилась на другой уровень.

Основную заботу взял на себя польский военный атташе в Анкаре Шетцель, кадровый военный разведчик, который лично работал с некоторыми деятелями кавказской эмиграции. В числе кавказских эмигрантов, на которых ориентировались поляки, оказался и Шамиль, что не прошло незамеченным для ИНО. Один из источников Стамбульской резидентуры в июле 1926 года сообщал, что «Шамиль, установив отношения с поляками, обязался снабжать их сведениями об обстановке на Кавказе. Последние, вообще падкие на кавказцев, тем более что Саид-бей все же известная фигура, согласились установить ему ежемесячное содержание в размере 200 лир и выделить специальные суммы на оперативную работу».

Шетцель же поддерживал контакт с представителями турецких спецслужб, в том числе по вопросам, касавшимся деятельности кавказской эмиграции в стране. В связи с завершением его загранкомандировки в Варшаве было решено поручить миссию поддержания контактов с турками по линии разведки офицеру 2-го отдела Генштаба Казировскому. Его снабдили рекомендательным письмом Шетцеля, адресованным полковнику Азиз Худан-бею, с которым тот поддерживал контакт в период своей работы в Анкаре. В нем говорилось:

«Господин полковник! Пользуясь случаем приезда капитана Казировского, позволю себе передать Вам мои приветствия. В то же время имею честь просить Вас удостоить Вашим доверием подателя сего письма, а также офицера, которого он представит Вам. Упомянутый офицер будет работать вместе с капитаном Казировским в той же области.

Буду чрезвычайно благодарен господину полковнику, если он окажет этим лицам свое покровительство и поможет им своим опытом.

Если речь идет о вопросах, поставленных перед капитаном Казировским, которые нельзя разрешить на месте, то я позволю себе возобновить свое предложение воспользоваться Вашим проездом через Варшаву, чтобы повидаться с Вами. Мы будем счастливы принять Вас как гостя, и это позволит нам поддержать личное знакомство и осветить интересующие нас обоих вопросы».

Что касается предмета сотрудничества, то в письме он предусмотрительно завуалирован, и мы только хотим показать, что для загранаппарата ОГПУ в Турции польско-турецкие связи по линии военной разведки не были секретом. Как и то, что Казировскому было поручено договориться с турецкими коллегами о передаче им польской стороной разведывательной информации по СССР, о чем сам Казировский сказал в первой же беседе с Азиз Худан-беем.

Весьма объемный пакет информационных сообщений, подготовленных поляками для турецкой стороны, был получен ИНО и сохранился в архиве внешней разведки.

Специальное сообщение посвящено оппозиционным настроениям в РККА, здесь констатируется неблагополучное положение в Красной Армии, прогнозируется перспектива вовлечения военных во фракционную борьбу.

В сводках о внутриполитическом положении в СССР говорится о депрессии в экономике, недовольстве населения, готовности оппозиции дать бой сторонникам Сталина и даже возможности внутрипартийного переворота. Делается заключение, что работа оппозиции по «выведению советского народа из инертного состояния» дает свои плоды, процессы эти идут по нарастающей, стихийное недовольство масс усиливается, и все это говорит о неизбежности внутренних потрясений.

Отдельно оформлены сведения о дислокации, штатной численности и боеготовности частей РККА в Закавказье.

Сами информационные сообщения составлены весьма солидно, с массой фактов и аналитических выкладок, цифр, фамилий. Их анализ на Лубянке показал, что часть сведений действительно могла быть получена польской разведкой от своих агентурных источников в Советском Союзе.

Вывод же из заинтересованного чтения документов, составленных во 2-м отделе польского Генштаба, напрашивался такой, что внутриполитическая ситуация в СССР чревата возможностью взрыва и для этого не хватает только детонатора. А тот, кому эта информация предназначалась, уже сам должен был осознать, что таковым реально может стать Кавказ и этому следует всячески содействовать.

Добавим, что полковник Азиз Худан-бей, в развитии отношений с которым была так заинтересована польская военная разведка, в свое время служил помощником начальника Стамбульской полиции, затем по линии Генштаба работал в Германии, в 1927 году он возглавил контрразведывательный отдел Стамбульского центра Службы национальной безопасности, некоторое время исполнял обязанности начальника центра, после чего в 1930 году его перевели на руководящую должность в центральный аппарат МАХ.

Теперь несколько пояснений о турецких разведывательных и контрразведывательных службах, которые и далее будут упоминаться в контексте жизнедеятельности эмиграции.

Три основные спецслужбы работали с этой категорией лиц в пределах своих функций и исходя из своих конкретных интересов:

военная разведка как структурное подразделение («Истихбарт бюросу») Генштаба;

Главное управление общественной безопасности МВД (Умум Эшниет Мюдюрлюгю»);

Служба национальной безопасности (Милли Амниет Хизмети – сокращенно МАХ).

МАХ с момента своего создания в кемалистской Турции стала основной разведывательной и контрразведывательной организацией, подчиненной непосредственно премьер-министру. В ее структуре функционировали амирлики (отделы) «А» – разведки и «Б» – контрразведки. Кроме того, имелись центры МАХ в крупных городах Турции, из коих наиболее важным считался Стамбульский, который контролировал деятельность эмигрантских организаций и их лидеров, традиционно базировавшихся в этом крупнейшем турецком городе, особенно таких видных фигур, как Расул-заде.

О подходе турецких спецслужб к этим делам красноречиво свидетельствует воспроизводимый с некоторыми сокращениями документ самой Службы национальной безопасности?

«Турецкая республика

МАХ

Отдел «Б»

№ 3694

29.12.1929

Анкара Начальнику Стамбульского амирлика «А»

1.При сем прилагаются: копии ответа Расул-заде на устный запрос Министерства внутренних дел о деятельности Кавказской организации и копия статьи, написанной тем же Расул-заде.

2. Я думаю, что Расул-заде в своем отчете не скрывал образа своих действий и описал их искренне. Несмотря на это, правительство не может в открытую поощрять в Турции подобного рода деятельность. Из МВД в Стамбульский вилайет уже послано письмо, в котором указано, что такая деятельность Комитета разрешена быть не может, а если они (комитетчики) будут продолжать ее, то будут высланы из Турции. Так обстоит вопрос с внешней стороны.

3. Наша служба будет продолжать с ними связь, как и раньше, однако с непременным соблюдением следующих условий:

а) Основательно втолкуйте им в качестве своего личного мнения и личных своих обязательств, что полиция будет вести наблюдение за их деятельностью, что правительство вынуждено идти по этому пути с целью сохранения дружбы с русскими, что если они будут работать скрытно, то Вы по-прежнему будете оказывать им поддержку в необходимых случаях, что о Вашей связи с ними никто другой не должен знать, что в противном случае и Вы отвернетесь от них.

б) Ваши встречи с Расул-заде должны проходить под большим секретом. Русские ни в коем случае не должны получить возможность установить канал связи Расул-заде с нашим правительством. В центре никто кроме Вас не должен знать об этом. Больше того, возможно, что даже губернатор не будет поставлен об этом в известность.

в) Тем, что они разглашают и рекламируют связи своей организации как с Вами, так и с нашим правительством, они хотят укрепить свои позиции, и это чувствуется из их же отчета. Однако это обстоятельство настолько же полезно их партийным интересам, насколько наносит нам вред. Не позволяйте им делать этого.

г) Они не должны искать связи ни с кем из правительственных служащих, кроме Вас. Это обстоятельство им тоже надо разъяснить.

Начальник МАХ Шюкрю Али».

На документе приписка его рукой:

«Имейте в виду, что ни одна, даже самая маленькая деталь содержания настоящего письма не должна стать известной Расул-заде и его товарищам».

В турецком Генштабе как нельзя лучше разбирались в обстановке на Кавказе, и не только в военно-стратегических измерениях. Несколько русско-турецких войн в прошлом не прошли даром, ставший уже традиционным театр военных действий был изучен достаточно хорошо. Но обстановка все время меняется, и ее надо знать детально. Командование Красной Армии принимает серьезные меры по усилению своего военного присутствия на Кавказе. Созданы два полнокровных военных округа, Северо-Кавказский и Закавказский, оборудуются военно-морские базы в Новороссийске, Батуми и на Каспии. Требуется по-новому организовать работу военной разведки на кавказском направлении, чтобы иметь возможность более квалифицированно отслеживать дислокацию воинских частей РККА, их оснащение боевой техникой и средствами связи, меры военных и гражданских властей, имеющих значение для боеготовности. Генштаб должен быть готов к любому развитию событий, остальное решать политическому руководству. В этом смысле совершенно очевидна недостаточность турецких агентурных позиций на советской стороне, которые могли бы быть источником всесторонней информации.

В этом деле, как показывает жизнь, не последнюю роль могут сыграть возможности здешней кавказской эмиграции. По крайней мере, у ее руководителей есть довольно регулярные связи со своими родными местами, частенько туда под разными прикрытиями выезжают эмиссары для решениях своих эмигрантских дел, что вполне хорошо корреспондируется с потребностями Генштаба. А события в некоторых местностях Кавказа разворачиваются так, что принуждают власти задействовать для их успокоения не только внутренние войска, но и регулярную армию. Кое-какая интересная информация на этот счет имеется.

Судя по тому, что к этой теме проявляют повышенный интерес посольства некоторых стран, не говоря уже о военных атташе, аккредитованных в Анкаре, в западных столицах также стремятся быть в курсе дела. Правда, дипломаты избегают каких-либо официальных обращений, предпочитая конфиденциальные беседы.

У английского посла в Турции Кларка возникли непредвиденные затруднения протокольного характера, которые создавали ему некоторые проблемы. По сложившейся в прошлые годы практике он намеревался устроить в третий день июня бал в Константинополе по случаю дня рождения Его Величества с приглашением английской колонии и турецких гостей. В их числе был высокопоставленный генерал из Генштаба. Предполагалось, что протокольное мероприятие, которое обычно продолжалось допоздна, позволит уединиться с генералом на некоторое время и прояснить ряд вопросов. А теперь все срывается…

От имени президента из протокольной службы главы государства послу пришло приглашение на раут, устраиваемый в недавно отстроенной представительской вилле в живописном пригороде Анкары. Поспеть туда и сюда по времени не получается, игнорировать приглашение нельзя.

А встреча с высокопоставленным военным крайне необходима именно сейчас. Из Лондона сообщили, что, по имеющимся сведениям, заместитель наркома по иностранным делам Карахан имел беседу с турецким послом в Москве, в которой (в советской терминологии) был затронут вопрос о бандитизме на Северном Кавказе. Надлежало, используя возможности посольства, получить более предметную информацию о содержании этой беседы, а также об оценке ситуации турецкой стороной. Поэтому так важны сведения из первых рук, от компетентного источника, который до сих пор не подводил. А тут эта протокольная накладка.

Выход посол в конце концов нашел. Свое мероприятие он перенес в новую столицу, правда, для этого пришлось пойти на дополнительные расходы, да к тому же заново оповещать приглашаемых, извиняться и все прочее. Конечно, не следует ограничиваться только точкой зрения военных, надо будет во время приема побеседовать и еще кое с кем, чтобы информация была полной. Ведь в Лондоне прекрасно владеют этой темой и осведомлены о сложных этнических и религиозных факторах на Кавказе. Ясно, что угли сепаратизма там продолжают тлеть, и здесь, в Турции, есть немало влиятельных людей, выходцев с Кавказа, которые также не устают их ворошить. Активен небезызвестный Саид Шамиль из рода Шамилей, заявляют о себе и другие. Словом, возможности получения информации имеются.

Встреча с генералом стоила того, чтобы потрудиться над ее организацией. Гость счел возможным поделиться весьма любопытной информацией, которая наверняка заинтересует не только Форин офис[1]1
  Министерство иностранных дел правительства Его Величества


[Закрыть].

По словам генерала, в Москве весьма обеспокоены положением дел в Чечне, поэтому Карахан и поставил перед турецким послом вопрос о том, чтобы не допустить поступления туда оружия из-за границы (конечно, имелась в виду советско-турецкая). МИД согласовывал ответ с Генштабом в том смысле, что турецкие власти делают все от них зависящее, чтобы предотвратить нелегальное движение оружия, и полагают, что со своей задачей справляются. Послу в беседе с соответствующим советским должностным лицом рекомендовано высказать как бы личное суждение, что на Кавказе со времен Гражданской войны осталось, очевидно, немало оружия. Возможно, тамошние власти ожидают очередной вспышки в Чечне, да и наши люди из горцев сигнализируют об этом, отсюда и беспокойство.

Мы, продолжал генерал, с сугубо военной точки зрения проанализировали операцию русских по разоружению Чечни, как она именовалась ими, которая проводилась четыре года назад, в 1925-м. У нас ведь своя забота – курды.

В этой войсковой операции были задействованы большие силы и средства Северо-Кавказского округа, всего до двух стрелковых дивизий и кавалерийская бригада, действия войск обеспечивали авиационный отряд и части поддержки. Общее руководство осуществлял сам командующий войсками округа Уборевич, непосредственно группировкой командовал известный командир Гражданской войны Апанасенко. Армия двигалась с трех направлений, по сути лишив мятежников возможности маневра. Вся территория Чечни быстро была взята под контроль, в ряде случаев при блокаде населенных пунктов использовалась артиллерия. По всем селениям проводилась фильтрация, несколько горских авторитетов были пленены, другие скрылись. Потери регулярной армии были незначительными, захвачено большое количество стрелкового вооружения. Словом, заключил генерал, у нашего северного соседа не все так благополучно во внутренних делах, как об этом публично заявляется. Кавказ живет своей жизнью, и в Турции это понимают.

Летом 1932 года Шамиль имел несколько встреч с начальником турецкой военной разведки Надми-беем, на которых обсуждались вопросы организации так называемых военно-разведывательных пунктов вдоль советских границ, приспособленных для работы с агентурой, засылаемой на советскую территорию, и приема связников от людей, действующих на той стороне.

Были согласованы и общие принципы взаимодействия. Генштаб в лице военной разведки берет под свое покровительство работу, направленную на освобождение Кавказа от русской зависимости, оказывает Шамилю техническую помощь в деле организации связи с его людьми на родине и предоставляет для этого необходимые средства. Другая сторона обязуется использовать свои возможности в регионе для создания там агентурной сети с явками в Тифлисе, Баку и Владикавказе для регулярного осведомления о военных мероприятиях на советской территории, а также подбирает несколько молодых людей для направления их на спецподготовку с последующей заброской в СССР.