Текст книги "И свет во тьме светит"

Явление девятое

Те же, без жандармского офицера и его писаря.

Священник. И как же вы так огорчаете начальство, не хотите исполнить долг христианина, послужить царю и отечеству?

Борис (улыбаясь). Я именно хочу исполнить долг христианина, оттого и не хочу быть воином.

Священник. Отчего же не желаете? Сказано: «положить жизнь за други своя», то истинный христианин...

Борис. Да, положить жизнь, но не чужую взять. Я самое это и хочу – положить жизнь.

Священник. Не так вы, молодой человек, судите. А Иоанн Креститель сказал воинам...

Борис (улыбаясь). Это доказывает только то, что и тогда солдаты грабили, и он им не велел.

Священник. Ну, а почему же вы не хотите присягать?

Борис. Вы знаете, в Евангелии запрещено.

Священник. Нисколько. А как же, когда Пилат сказал: «Заклинаю тебя богом живым, ты ли Христос?» Господь Иисус Христос провозгласил: «Я самый». Значит, клятва не запрещена.

Борис. Неужели вам не совестно? Вы старый человек...

Священник. Не упорствуйте, советую вам. Нам не переделать мир. А вот примите присягу, и покойно будет. А уж что грех, что не грех, предоставьте знать церкви.

Борис. Вам? И неужели вам не страшно? Столько греха брать на себя?

Священник. Какой же грех? Как я воспитан в твердой вере и как прожил тридцать лет священствуя, не может быть на мне греха.

Борис. На ком же грех, что вы обманываете стольких людей. Ведь что у них в головах? (Показывает на часового.)

Священник. Этого мы с вами, молодой человек, не рассудим. А нам подобает послушание старшим.

Борис. Оставьте меня. Мне жалко вас и, каюсь, гадко слушать вас. Если бы вы были, как тот генерал, а то вы с крестом, с Евангелием, во имя Христа приходите уговаривать меня отречься от Христа. Уйдите. (Взволнованно.) Уйдите, оставьте меня. Уйдите. Отведите меня, чтобы не видать никого. Я устал. Ужасно устал.

Священник. Прощайте, коли так.

Входит адъютант.

Явление десятое

Те же и адъютант. Борис сидит в заду сцены.

Адъютант. Ну что же?

Священник. Упорство великое. Непокорность.

Адъютант. Так что не согласился присягнуть и служить?

Священник. Ни в каком виде.

Адъютант. Стало быть, надо везти в госпиталь.

Священник. Что же, больным сделать? Оно, конечно, удобнее. А то пример соблазнительный.

Адъютант. На испытание в отделение душевнобольных. Так приказано.

Священник. Конечно. Мое почтение. (Уходит.)

Явление одиннадцатое

Те же, без священника.

Адъютант (подходит к Борису). Пожалуйте. Мне велено свезти вас.

Борис. Куда?

Адъютант. На время теперь в госпиталь, где вам будет покойнее и где вы будете иметь время обдумать...

Борис. Я давно уже прежде обдумал. Ну что ж, поедемте.

Уходят.

Занавес

Сцена третья

Сцена переменяется. Приемная комната в госпитале.

Явление первое

Доктора, старший и младший. Больной офицер в халате. Сторожа в блузах.

Больной офицер. Я говорю вам, что вы меня хуже губите. Я несколько раз уже чувствовал себя совсем здоровым.

Старший доктор. Да вы не волнуйтесь. Я согласен вас выписать. Но ведь вы сами знаете, что вам опасна свобода. Если бы я знал, что за вами будет уход.

Больной. Вы думаете, что я опять пить стану? Нет, уже я научен. А всякий лишний день, проведенный здесь, губит меня. Вы делаете обратное тому, что (горячится) должно. Вы жестоки. Вам хорошо.

Старший доктор. Успокойтесь. (Делает знак сторожам. Они сзади подходят.)

Больной. Вам хорошо рассуждать на свободе, а каково нам среди сумасшедших. (На сторожей.) Что подходишь? Прочь!

Старший доктор. Я вас прошу успокоиться.

Больной. А я вас прошу, требую выпустить меня. (Взвизгивает и бросается. Но сторожа схватывают. Борьба, и уводят.)

Явление второе

Старший и младший доктор.

Младший доктор. Ну, опять началось. И чуть было он не задел вас.

Старший доктор. Алкоголик и... ничего нельзя сделать. Хотя все-таки есть улучшение.

Входит адъютант.

Явление третье

Те же и адъютант.

Адъютант. Здравствуйте.

Старший доктор. Доброе утро,

Адъютант, А я привоз к вам интересного субъекта. Некто князь Черемшанов, должен был отбывать воинскую повинность, отказался на основании Евангелия. Посылали к жандармам, те нашли себе не подлежащим, ничего неблагонадежного. Батюшка внушал, тоже не взяло.

Старший доктор (смеясь). И, как всегда, к нам, как последняя инстанция. Что же, давайте его.

Младший доктор выходит.

Явление четвертое

Те же, без младшего доктора.

Адъютант. Говорят, очень образованный молодой человек. И невеста у него богатая. Удивительно. Я прямо признаю, что у вас его настоящее место.

Старший доктор. Да, mania...

Вводят Бориса.

Явление пятое

Те же и Борис.

Старший доктор. Милости просим. Садитесь, пожалуйста. Мы побеседуем. Вы нас оставьте.

Адъютант уходит.

Явление шестое

Те же, без адъютанта.

Борис. Если бы можно, я бы вас просил, если вы меня будете запирать куда-нибудь, то поскорее запереть меня и дать мне отдых.

Старший доктор. Простите. Необходимо нам соблюсти правила. Только несколько вопросов. Что вы чувствуете? Чем страдаете?

Борис. Ничем. Я совершенно здоров.

Старший доктор. Да, но вы поступаете не так, как все,

Борис. Я поступаю так, как мне велит совесть.

Старший доктор. Вот вы отказались от исполнения воинской повинности. Как вы мотивируете это?

Борис. Я христианин и потому не могу убивать.

Старший доктор. Но ведь нужно защищать отечество от врагов, нужно удерживать от зла нарушителей порядка.

Борис. На отечество никто не нападает; нарушителей порядка гораздо больше среди правительства, чем среди тех, которых оно насилует.

Старший доктор. То есть как вы это разумеете?

Борис. А так, что, например, главная причина зла – водка – продается правительством, ложная вера, обманная, распространяется правительством, и вот солдатство, исполнения которого от меня требуют и которое есть главное средство развращения, требуется правительством.

Старший доктор. По вашему мнению, стало быть, не нужно правительства и государства?

Борис. Я этого не знаю, но знаю наверно, что мне не надо участвовать в зле.

Старший доктор. Но что же будет с миром? Ведь нам дан разум для того, чтобы предвидеть.

Борис. Тоже и на то дан разум, чтобы видеть, что общественное устройство держится не насилием, а добром и что отказ одного человека от участия в зле не представляет никакой опасности.

Старший доктор. Теперь позвольте вас немного исследовать. Потрудитесь лечь. (Начинает щупать.) Тут не чувствуете боли?

Борис. Нет.

Старший доктор. И тут?

Борис. Нет.

Старший доктор. Вздохните. Не дышите. Благодарю вас. Теперь позвольте. (Достает мерку и меряет лоб, нос.) Теперь, будьте добры, закрыв глаза, пройдите.

Борис. И вам не совестно делать все это?

Старший доктор. То есть что?

Борис. Все эти глупости. Ведь вы знаете, что я здоров, что меня прислали сюда за то, что я отказался участвовать в их зле, что им отвечать на истину нечем и что для этого они притворились, что считают меня ненормальным, и вы содействуете им в этом. Ведь это гадко и стыдно. Оставьте это.

Старший доктор. Так вам не угодно пройти?

Борис. Нет, не угодно. Можете мучать меня, как хотите, но делайте вы, а я помогать вам не буду. (Горячо.) Оставьте.

Доктор пожимает звонок. Входят два сторожа.

Явление седьмое

Те же и сторожа.

Старший доктор. Вы успокойтесь. Я понимаю, что нервы ваши подняты. Не хотите ли пройти в ваше отделение?

Входит младший доктор.

Явление восьмое

Те же и младший доктор.

Младший доктор. Тут приехали к Черемшанову посетители.

Борис. Кто такие?

Младший доктор. Сарынцев с дочерью.

Борис. Я бы желал видеть их.

Старший доктор. Что же, просите. Вы можете здесь принять их. (Уходит. За ним младший доктор и сторожа.)

Входят Николай Иванович и Люба. Княгиня глядит в дверь и говорит: «Идите, я после».

Явление девятое

Борис, Николай Иванович и Люба.

Люба (прямо подходит к нему, берет его за голову и целует). Бедный Борис!

Борис. Нет, не жалей меня. Мне так хорошо. Так радостно. Так легко. Здравствуйте! (Целуются с Николаем Ивановичем.)

Николай Иванович. Я пришел сказать тебе одно, главное: первое, что в таких делах хуже переделать, чем не доделать; и во-вторых, то, что в этом деле надо поступать, как сказано в Евангелии, не думать вперед: я так сделаю, я то скажу, «и когда поведут вас к правителям, не думайте, что будете говорить, дух божий будет говорить в вас». То есть не тогда делать, когда рассудил, что так надо, а когда всем существом чувствуешь, что не можешь поступить иначе.

Борис. Я так и делал. Я не думал, что я откажусь. Но когда увидал всю эту ложь, эти зерцала, бумаги, полицию, курящих членов, я не мог не сказать то, что сказал. И было страшно. Но только до тех пор, пока не начал, а потом так просто, так радостно.

Люба сидит и плачет.

Николай Иванович. Главное же, не делай ничего для славы людской, для того, чтобы одобрили те, чьим мнением ты дорожишь. Про себя я смело говорю тебе, что, если ты сейчас примешь присягу, станешь служить, я буду любить и уважать тебя не меньше, больше, чем прежде, потому что дорого не то, что сделалось в мире, а то, что сделалось в душе.

Борис. Разумеется, потому что если сделалось в душе, то и в мире перемена будет.

Николай Иванович. Вот я сказал тебе. Мать твоя тут. И она страшно убита. Если можешь сделать, что она просит, – сделай, это я хотел сказать тебе.

В коридоре слышны безумные вопли. Врывается больной, за ним сторожа и утаскивают его.

Люба. Это ужасно! И ты будешь здесь! (Плачет.)

Борис. Мне не страшно это, мне ничего не страшно теперь. Мне так хорошо! Мне одно страшно: твое отношение к этому. И ты помоги мне. Я уверен, ты поможешь мне.

Люба. Разве я могу радоваться?

Николай Иванович. Не радоваться, это нельзя, и я не радуюсь, я страдаю за него и с какой бы радостью заместил его, но я страдаю и знаю, что это хорошо.

Люба. Хорошо. Но когда же его выпустят?

Борис. Никто не знает. Я не думаю о будущем. Настоящее так хорошо. И ты можешь сделать его лучше.

Входит княгиня.

Явление десятое

Те же и княгиня.

Княгиня. Нет, не могу больше ждать. (К Николаю Ивановичу.) Ну, что же, уговорили его? Согласен? Боря, голубчик. Ведь ты пойми, что мне терпеть. Тридцать лет одной жизни для тебя. Растить, радоваться. И когда все готово, сделалось, вдруг отказаться от всего! Тюрьма, позор. Да нет. Боря!

Борис. Мама, ты послушай.

Княгиня. Что же вы не говорите ничего? Вы погубили его, вы и должны уговорить его. Вам хорошо. Люба, говори же ему.

Люба. Что я могу?

Борис. Мама! Ты пойми, что есть вещи, которых нельзя, так же нельзя, как нельзя летать. Так я не могу служить.

Княгиня. Выдумал, что не можешь. Вздор. Служили все и служат. Выдумали с Николаем Ивановичем какое-то христианство. Это не христианство, а дьявольское учение, которое заставит всех страдать.

Борис. Так и сказано в Евангелии.

Княгиня. Ничего не сказано, а если сказано, то глупо сказано. Голубчик, Боря, пожалей меня. (Бросается ему на шею и плачет.) Вся моя жизнь была одно горе. Единственный просвет радости, и ты из него делаешь муку. Боря! Пожалей меня...

Борис. Мама, мне тяжело ужасно. Но я не могу вам сказать.

Княгиня. Ну, не отказывайся, скажи, что подумаешь.

Николай Иванович. Скажи, что подумаешь, и подумай.

Борис. Ну, хорошо. Но и вы, мама, пожалейте меня. Мне тоже трудно.

Слышны опять вопли в коридоре.

Я ведь в сумасшедшем доме, можно и точно с ума сойти.

Явление одиннадцатое

Те же и старший доктор,

Старший доктор (входя). Сударыня, это может иметь очень дурные последствия. Ваш сын в возбужденном состоянии. Я думаю, надо прекратить свиданье. В дни свиданий – четверг, воскресенье – прошу, пожалуйста, до двенадцати.

Княгиня. Ну, хорошо, хорошо, я уйду. Боря, прощай. Подумай, пожалей меня и в четверг встреть радостно. (Целует.)

Николай Иванович (подает руку). Думай с богом, как будто ты наверно завтра умрешь. Тогда только решишь верно. Прощай.

Борис (подходит к Любе). Что же ты мне скажешь?

Люба. Я не могу лгать. Я не понимаю, зачем мучать себя и всех. Я не понимаю и ничего не могу сказать. (Плачет и уходит.)

Явление двенадцатое

Борис один.

Борис. Ах, как трудно! Ах, как трудно! Господи, помоги мне! (Молится.)

Входят сторожа с халатом.

Явление тринадцатое

Борис и сторожа.

Сторож. Пожалуйте переодеться.

Борис переодевается.

Занавес

Действие четвертое

В Москве. Прошел год после третьего действия. Зала в доме Сарынцевых приготовлена для танцевального вечера под фортепиано. Лакеи устанавливают цветы перед роялем. Входит Марья Ивановна в нарядном шелковом платье с Александрой Ивановной.

Явление первое

Марья Ивановна, Александра Ивановна и лакеи.

Марья Ивановна. Какой же бал? Не бал, а просто вечерок, une sauterie, как говорили прежде, для adolescents [29]29
  молодежи (франц.)


[Закрыть]. Ведь не могу же я посылать своих танцевать. И спектакль был у Маковых, и танцевали везде. Надо мне отплатить.

Александра Ивановна. Боюсь, Nicolas это очень неприятно.

Марья Ивановна. Что ж делать! (Лакею.) Сюда поставьте. Бог видит, как бы я желала не делать ему неприятного. Но я думаю, что он вообще теперь уже не так требователен.

Александра Ивановна. О нет. Он только не выказывает. Он прошел к себе после обеда очень расстроенный.

Марья Ивановна. Ну, что же делать? Что же делать? Ведь всем жить надо. Ведь их восемь человек. И если их дома не веселить, то они бог знает что будут делать. Я по крайней мере теперь об Любе так счастлива.

Александра Ивановна. Разве он сделал предложение?

Марья Ивановна. Все равно что сделал. Он говорил с ней, и она сказала, что да.

Александра Ивановна. Это опять будет ужасный удар для него.

Марья Ивановна. Да он знает. Он не может не знать.

Александра Ивановна. Он не любит его.

Марья Ивановна (лакеям). Фрукты поставьте на буфет. Кого? Александра Михайловича? Разумеется, не любит, потому что это отрицание всех его теорий: светский, милый, приятный и добрый человек. Ах, этот ужасный кошмар Бориса Черемшанова! Что он?

Александра Ивановна. Лизанька ходила к нему. Он все там же. Говорят, ужасно похудел, и доктора боятся за его жизнь или рассудок.

Марья Ивановна. Да, вот это жертва ужасная его идей. За что погиб? Я никогда не желала.

Входит тапер.

Явление второе

Те же и тапер.

Марья Ивановна (к нему). Вы для танцев?

Тапер. Да, я тапер.

Марья Ивановна. Пожалуйста, садитесь, подождите. А то не хотите ли чаю?

Тапер. Нет, благодарю вас. (Идет к роялю.)

Марья Ивановна. Никогда не желала. Я Борю любила, но все-таки это не была партия для Любы. Особенно когда он увлекся идеями Николая Ивановича.

Александра Ивановна. Все-таки удивительная сила убеждения. Ведь как он страдает. Ему говорят, что если он не согласится, его или оставят там, или в крепость. Он все то же отвечает. И Лизанька говорила, что радостен, весел даже.

Марья Ивановна. Фанатики. А вот и Александр Михайлович.

Входит во фраке блестящий Александр Михайлович Старковский.

Явление третье

Те же и Старковский.

Старковский. Я рано приехал. (Целует руку у обеих.)

Марья Ивановна. Тем лучше.

Старковский. А Любовь Николаевна? Она собиралась так много танцевать. За все пропущенное. Я взялся помогать ей.

Марья Ивановна. Она разбирает котильон.

Старковский. Я пойду помогу ей, можно?

Марья Ивановна. Прекрасно.

Старковский уходит. Навстречу ему идет Люба, несет подушку, звезды, ленты.

Явление четвертое

Те же и Люба.

Люба (в вечернем наряде, не декольте). А вот и вы. Отлично. Помогайте мне. Там в гостиной еще две подушки, несите всё сюда. Здравствуйте, здравствуйте.

Старковский. Лечу. (Уходит.)

Явление пятое

Марья Ивановна, Александра Ивановна и Люба.

Марья Ивановна (Любе). Послушай, Люба. Нынче будут знакомые, будут намекать, спрашивать. Можно объявить?

Люба. Нет, мама, нет, зачем? Пускай спрашивают. Папа будет неприятно.

Марья Ивановна. Да ведь он знает или догадывается, рано или поздно надо будет сказать ему. Я думаю, что лучше объявить нынче. Ведь c'est le secret de la comédie [30]30
  это секрет комедии (т. е., это всем известно) (франц.)


[Закрыть].

Люба. Нет, нет, мама, пожалуйста. Это значит отравить весь вечер. Нет, не надо.

Maрья Ивановна. Ну, как хочешь.

Люба. Так вот что: в конце вечера, перед ужином.

Входит Старковский.

Явление шестое

Те же и Старковский.

Люба. Ну, несете?

Марья Ивановна. Ну, я пойду Наташу посмотрю. (Уходит с Александрой Ивановной.)

Явление седьмое

Люба и Старковский.

Старковский (несет три подушки, поддерживая подбородком, и роняет дорогой). Любовь Николаевна, не трогайте, я подберу. Ну, наделали вы. Надо только уметь распорядиться. Ваня, иди.

Явление восьмое

Те же и Ваня.

Ваня (несет еще). Теперь всё. Люба, у нас с Александром Михайловичем пари, кто больше заслужит орденов.

Старковский. Тебе легко, ты всех знаешь, ты уже вперед заслужил, а я должен еще пленить прежде девиц, а потом уже получать награды. Я, значит, тебе даю вперед сорок очков.

Ваня. Зато ты жених, а я мальчик.

Старковский. Ну, я тоже не жених и хуже мальчика.

Люба. Ваня! поди, пожалуйста, ко мне в комнату и принеси на этажерке клей и подушечку с иголками.

Ваня идет.

Только ради бога не разбей там чего.

Ваня. Все разобью! (Бежит.)

Явление девятое

Люба и Старковский.

Старковский (берет ее за руку). Люба. Можно? Я так счастлив. (Целует руку.) Мазурка моя, но мне мало. В мазурке не успеешь сказать. А мне нужно сказать. Могу я телеграфировать своим, что я принят и счастлив?

Люба. Да, нынче вечером.

Старковский. Еще одно слово: как примет это Николай Иванович? Говорили ли вы ему? Говорили ли вы ему? Да?

Люба. Я не говорила. Но я скажу. Он примет, как он все принимает теперь из того, что касается семьи. Он скажет: делай, как знаешь. Но в душе он будет огорчен.

Старковский. Оттого, что я не Черемшанов? Оттого, что я камер-юнкер, предводитель?

Люба. Да. Но я уже боролась с собой, обманывала себя для него. И не то что я меньше люблю его, что не делаю того, что он хочет, но оттого, что не могу лгать. И он сам говорит это. Я слишком хочу жить.

Старковский. И это одна правда – жизнь. Ну, а он, Черемшанов?

Люба (взволнованно). Не говорите мне про него. Мне хочется осуждать его, и осуждать его тогда, когда он страдает. И я знаю, что это оттого, что я виновата перед ним. Одно я знаю, что есть любовь и, я думаю, настоящая любовь, которой я никогда не любила его.

Старковский. Люба, правда?

Люба. Вы хотите, чтобы я сказала, что я вас люблю этой настоящей любовью. Но я не скажу. Я, да, я люблю вас...

Старковский. Вас...

Люба. Тебя другой любовью, но и это не то. И та не то, и эта не то; если бы смешать.

Старковский. Нет, я доволен своей. (Целует руку.) Люба!

Люба (отстраняет). Нет, давайте разбирать. Да вот и приезжают.

Входит княгиня с Тоней и девочкой.

Явление десятое

Те же и княгиня с Тоней и девочкой.

Люба. Мама сейчас выйдет.

Княгиня. Мы первые?

Старковский. Надо кому-нибудь, я предлагал сделать гуттаперчевую даму первою.

Выходит Степа, Ваня приносит.

Явление одиннадцатое

Те же, Степа и Ваня.

Степа. Я вчера думал видеть вас у итальянцев.

Тоня. Мы были у тети, шили бедным.

Входят студенты, дамы, Марья Ивановна, графиня.

Явление двенадцатое

Те же, Марья Ивановна, графиня, студенты, дамы.

Графиня. Николая Ивановича мы не увидим?

Марья Ивановна. Нет, он никогда не выходит.

Старковский. Кадриль, пожалуйста. (Хлопает в ладоши.)

Расставляются. Танцуют.

Александра Ивановна (подходит к Марье Ивановне). Он в ужасном волнении. Он был у Бориса Александровича и пришел, увидал бал и хочет уезжать. Я подошла к двери и слышала его разговор с Александром Петровичем.

Марья Ивановна. Что же?

Старковский. Rond des dames! Les cavaliers en avant! [31]31
  Дамы в круг! Кавалеры вперед! (франц.)


[Закрыть]

Александра Ивановна. Он решил, что невозможно жить, и уезжает.

Марья Ивановна. Что за мучитель этот человек! (Уходит.)

Действие пятое

Сцена переменяется. Комната Николая Ивановича. Слышна музыка издалека. Он одет в пальто, кладет письмо на стол. С ним оборванный Александр Петрович.

Явление первое

Николай Иванович и Александр Петрович.

Александр Петрович. Будьте спокойны, пройдем до Кавказа без гроша. А там уж вы устраивайте.

Николай Иванович. До Тулы доедем, а там пойдем. Ну, все готово. (Кладет письмо на середину стола и выходит. Встречается с Марьей Ивановной.)

Явление второе

Николай Иванович, Александр Петрович и Марья Ивановна.

Николай Иванович. Ну, для чего ты пришла?

Марья Ивановна. Как для чего? Для того, чтобы не дать тебе сделать жестокое дело. Зачем это? За что?

Николай Иванович. Зачем? Затем, что я не могу продолжать так жить. Не могу переносить этой ужасной, развращенной жизни.

Марья Ивановна. Ведь это ужасно! Моя жизнь, которую я всю отдаю тебе и детям, вдруг развратная. (Видит Александра Петровича.) Renvoyez au moins cet homme. Je ne veux pas qu'il soit témoin de cette conversation [32]32
  Вышлите, по крайней мере, этого человека. Я не хочу, чтобы он был свидетелем этого разговора (франц.)


[Закрыть].

Александр Петрович. Компрене. Тужер муа парте.

Николай Иванович. Подождите меня там, Александр Петрович, я сейчас приду.

Александр Петрович уходит.