Текст книги "Полное собрание сочинений. Том 5. Произведения 1856–1859 гг."

– Какже, неужели вы никогда не говорили: – Я васъ люблю, – спросила я смѣясь.

– Не говорилъ и не буду говорить навѣрное и на колѣно одно не становился и не буду, – отвѣчалъ онъ.

– Какіе вы пустяки говорите, – сказала я рѣшительно.

– Вотъ те на, – проговорилъ онъ.

Мы съ Машей засмѣялись.

– А знаете, что я нынче замѣтила, сказала я: – Вы ужасно ненатуральны. Вы самыя простыя вещи хотите сдѣлать еще проще и отъ этаго запутываете ихъ.

– Вотъ воспитанница какъ своего учителя учитъ! – сказала Маша.

– И я знаю отчего, – сказалъ онъ.

– Отчего?

– Знаю.

– Ну разскажите.

– Вѣдь это не легко, – сказалъ онъ, не глядя на меня.

– Ну дайте понять, я, право, ничего не понимаю.

– Хорошо, постараюсь. – Онъ задумался. – Я вамъ исторію разскажу, – и онъ взглянулъ на меня.

– Разскажи, разскажи исторію, – сказала Соня и сѣла къ нему на колѣни. Онъ обращался къ ней и не смотрѣлъ на меня.

– Ну, какъ бы вамъ это разсказать, – началъ онъ. – Есть такое царство, въ которомъ всѣ дѣвочки родятся заряженныя разнымъ вздоромъ – плясками, тряпками, романами и главное кокет<ствомъ и всякой дрянью>. И въ царствѣ этомъ такъ устроено, что дѣвочки эти не могутъ быть счастливы до тѣхъ поръ, пока они не выпляшутъ весь зарядъ пляски, не выносятъ всѣ тряпки и, главное, не выкокетничаютъ все кокетство.

– Что такое кокетство? – спросила Соня.

– А ты у Лизы спроси, – отвѣчалъ онъ.

– Вздоръ, ничего, – сказала я. – Ну....

– Только въ этомъ царствѣ, – продолжалъ онъ, – была такая дѣвочка, славная дѣвочка, очень заряженная всѣми этими штуками, и у нея былъ другъ одинъ – такъ, старичокъ, учитель, который каждый день ходилъ къ ней и старался потихоньку разряжать ее, чтобы ей легче было. Только разъ пришелъ этотъ учитель, хотѣлъ посидѣть съ ней, учить ее, а она какъ обернется къ нему, какъ выстрѣлитъ въ него, такъ что ему и больно немножко сдѣлалось, а главное онъ испугался, чтобъ она себѣ вреда не сдѣлала. Онъ и говоритъ: – Зачѣмъ вы въ меня стрѣляете, я вѣдь съ вами не воюю, вы стрѣляйте въ другихъ, а то ужъ я лучше уѣду отъ васъ. – А она такъ разсердилась, что стрѣляетъ себѣ и ничего слышать не хочетъ и все думаетъ, что это очень просто, и что напрасно старичокъ ее учитъ. Стрѣлять хочется, ну и стрѣляй. Старичокъ подумалъ, подумалъ да взялъ и уѣхалъ отъ нее. – Дай, говоритъ, вамъ Богъ счастья, а ужъ я вамъ не товарищъ, коли вы такъ хотите со мной обращаться.

Голосъ его немного дрожалъ, когда онъ кончилъ, и все время онъ избѣгалъ моего взгляда.

– И вся? – спросила Соня.

– Вся.

– Ну, это не хороша. А что же дѣвочка? – сказала она.

– Послѣ разскажу, когда увижу, – сказалъ онъ и всталъ.

Онъ смущенно улыбался и взглянулъ на меня, какъ будто ему совѣстно было за то, что онъ сказалъ. Я ничего не могла говорить и чувствовала, что неестественный румянецъ стоитъ на моихъ щекахъ. Мне страшно и больно, и досадно на него было. Тысячи мыслей кружились въ моей головѣ, мнѣ хотѣлось и по своему закончить сказку, хотѣлось сказать ему, что онъ видитъ то, чего нѣтъ, и все ищетъ трудностей, гдѣ все ясно и легко, но что-то сковывало мой языкъ, и я только смотрѣла на него. Онъ подалъ мнѣ руку и хотѣлъ уйти.

53-й лист рукописи второй редакции „Семейного счастья“.

Размер подлинника.

Я крѣпко сжала его руку и страннымъ шопотомъ, который удивилъ меня самое, спросила, когда онъ будетъ…

Былъ успенскій постъ, и я въ то же утро, къ удивленію Маши, объявила, что буду говѣть, и поѣхала въ Церковь. Онъ ни разу не пріѣзжалъ во всю эту недѣлю, и я не тревожилась, даже не жалѣла и спокойно ждала его къ дню моего рожденья. <Никогда ни прежде, ни послѣ, я не говѣла такъ искренно и добросовѣстно.> Я говѣла для своей души <для Бога>, но отчего не признаться – и, надѣюсь, Богъ проститъ меня – я говѣла тоже для него, для того чтобы снять съ себя всѣ старые грѣхи, все то, что я дѣлала дурнаго до него, и явиться ему раскаявшейся, спокойной и чистой и достойной его. Въ сравненіи съ свѣтлымъ состояніемъ моей⁶²62
  В подлиннике: моимъ


[Закрыть] души какъ черно мнѣ казалось тогда мое дѣтское невинное прошедшее. Часто въ эту недѣлю я думала о немъ, но совсѣмъ не такъ, какъ думала въ ночь, когда узнала про его любовь. Я не желала, не боялась его какъ пре[жде], я была убѣждена, что онъ мой, и думала о немъ, какъ о себѣ, невольно примѣшивая мысль о немъ къ каждой мечтѣ, къ каждой надеждѣ. Подавляющее вліяніе, которое я испытывала въ его присутствіе, изчезало совершенно въ моемъ воображеніи, когда его не было. Я не только чувствовала себя равной ему, но съ высоты того духовнаго настроенія, въ которомъ я находилась эту недѣлю, я даже спокойно судила и жалѣла его. Судила за его непростоту и жалѣла за его притворныя,⁶³63
  Переделано из: притворную


[Закрыть] какъ мнѣ казалось, спокойствіе и холодность.

<Вотъ какъ я думала тогда о нашей будущей жизни. —

Мы женимся въ деревнѣ, пріѣдутъ его и мои родные, привезутъ музыку из города; дней 5, 6, недѣлю мы повеселимся, потомъ съ нимъ и съ Машей поѣдемъ къ нему въ его хорошенькой домикъ, который будетъ такой свѣженькой, веселинькой, съ коврами, гардинами и колонками. Онъ введетъ меня въ мой кабинетъ, убранный, какъ игрушечка, и спроситъ:

– Что, не скучно тебѣ будетъ тутъ со мной, моя фіалочка?

И мы одни будемъ въ комнатѣ. Я обхвачу его руками, я встормошу его волосы.

– Ежели бы тебя не было, мнѣ бы было хорошо, а съ тобой мнѣ вездѣ скучно, – скажу я.

И онъ улыбнется своей улыбкой и уйдетъ, чтобы мнѣ не скучно было съ нимъ и чтобы я не путала его волосы, и я побѣгу за нимъ черезъ весь домъ и въ садъ, и въ рощу, и нигдѣ не уйти ему отъ меня. Онъ кончитъ свои дѣла поскорѣе. Я ему помогу ихъ кончить, и къ зимѣ мы поѣдемъ за границу, и дорогой будемъ одни съ нимъ, только двое сидѣть в каретѣ, и въ Римѣ и въ Парижѣ только одни, двое будемъ ходить и ѣздить между толпой, которая будетъ любоваться нами. Такой сильный, мужеств[енный] человѣкъ и стройная, милая и мило одѣтая женщина. И вездѣ будутъ радоваться моей красотѣ и говорить, что счастье съ такой женой, съ хорошенькой женой, за которой многимъ бы хотѣлось поволочиться, ежели бы не видно было, что его однаго она любила и всегда любить будетъ. И ежели будутъ у него заботы, онъ придетъ и раскажетъ ихъ женѣ, и жена обниметъ его, поцѣлуетъ добрые глаза, и заботы пройдутъ, и сядетъ жена за фортепьяно и съиграетъ ему то, что онъ любитъ, и онъ потихоньку подкрадется и въ шею поцѣлуетъ ее. Одна Маша будетъ съ нами вездѣ, и его сестра будетъ моимъ другомъ. И много новыхъ знакомствъ и друзей у меня будетъ. И все, что онъ будетъ любить, буду любить и я. И ничего для меня не будетъ скрыто въ его жизни. Потомъ мнѣ приходило въ голову, что кто-нибудь влюбится въ меня, скажетъ мнѣ, что я хороша или что-нибудь такое, и эта мысль больше всего радовала меня. Я приду, скажу ему:

– Serge! знаешь, чтò мнѣ сказали?

Онъ разведетъ руками и скажетъ:

– Боже мой! какая прелесть!

А я притворюсь, что сержусь, что мой мужъ такъ холодно принимаетъ такое извѣстіе. И ежели онъ заболѣетъ, какъ дни и ночи я буду просиживать у его постели, и онъ будетъ ловить и жать мою руку, поправляющую подушку, и слабыми глазами благодарно смотрѣть на меня, и какъ онъ будетъ грустенъ и озабоченъ, и я все раздѣлю съ нимъ и утѣшу его! и какъ я на ципочкахъ буду подходить къ его двери и смотрѣть, что дѣлаетъ мужъ мой. Да, онъ мужъ мой. Мой мужъ… «Подите спросите у мужа. Я съ мужемъ пріѣду къ тебѣ… Мужъ нe любитъ этаго». Кто лучшій и добрѣйшій и прекраснѣйшiй человѣкъ на свѣтѣ? Это все мужъ мой, мой мужъ. – Одна эта мысль и слово доставляли мнѣ странное, невыразимое удовольствіе. Потомъ я думала, какъ мы опять вернемся въ деревню, опять милый домикъ, тишина, и мы одни другъ съ другомъ, и опять любовь, опять счастье. Опять у него какія-то дѣла, заботы и ангелъ, который облегчаетъ всѣ эти заботы и даетъ счастье. О дѣтяхъ я не думала, и, по правдѣ сказать, мысль эта портила созданный мною мірокъ, и я отгоняла ее.>

Перваго Сентября батюшка пріѣхалъ по обыкновенію въ домъ служить молебенъ съ водосвятіемъ. Погода наконецъ разгулялась и была прекрасная въ первый разъ свѣжая, осѣнняя. Все было мокро, пестро и солнечно блестяще. – Одинъ изъ тѣхъ первыхъ осѣннихъ дней, когда послѣ дождей и холодовъ вдругъ разгуляется, и на холодномъ свѣтѣ солнца въ первый раз видишь уже не лѣто, a замѣчаешь осѣннюю желтизну, оголенность и свинцовую блѣдность неба. – Онъ предоставилъ мнѣ назначить день сватьбы, объ одномъ прося только, чтобы не было никого гостей, не было вуаля невѣсты, флеръ доранжа и шаферовъ и шампанскаго. Машу это сердило; по его выраженью, ей хотѣлось бы натыкать мнѣ цвѣтовъ въ помаженную голову, шептать въ церкви, чтобъ не мяли вѣнцомъ прическу, и съ большимъ вкусомъ плакать, глядя на вуаль и бѣлое платье. Ей было точно досадно; но я понимала его. Мы не назначили день сватьбы, чтобъ никто не пріѣхалъ, и я, которой онъ поручилъ это, обѣщала объявить этотъ день наканунѣ. По правдѣ сказать, я ожидала только хорошей погоды, и поэтому, какъ только барометръ поднялся, и перваго Сентября открылось все небо, я рѣшила, что ежели онъ согласенъ, то мы завтра же будемъ вѣнчаться. Онъ смутился, покраснѣлъ и какъ-то офиціяльно, чтобъ скрыть свою радость, поцѣловалъ мою руку. Когда я ему объявила это, мнѣ смѣшно стало. Мы объявили Батюшкѣ о нашемъ желаньи, и старикъ поздравилъ насъ и въ сотый разъ разсказалъ ему, что онъ вѣнчалъ моего отца, крестилъ меня, и вотъ Богъ привелъ вѣнчать и дочку. Священникъ приготовился ужъ было служить, столъ былъ накрытъ, суповая чаша, стеклянные подсвѣчники съ восковыми свѣчами, кадило, крестъ съ мощами, все было на мѣстѣ. Маша попросила подождать, побѣжала къ себѣ наверхъ. Черезъ нѣсколько минутъ она принесла новый образъ Угодника Сергія въ серебряной ризѣ, которой она заказывала въ Москвѣ, чтобъ благословить меня, и только что получила. И я, и онъ – мы давно знали про этотъ образъ, но желанье ея благословить меня въ день сватьбы образомъ Ангела моего мужа, къ которому я имѣла большую вѣру, должно было быть тайной и сюрпризомъ для меня. И мы будто бы ничего не знали, не знали, какъ она сбила послѣднюю копейку на этотъ образъ, какъ посылала мѣрку, какъ получила ящикъ и совѣщалась съ нянюшкой, мы, стоя въ залѣ и дожидаясь службы, даже не замѣтили, какъ толстая, кругленькая Маша легкими шагами сбѣжала съ лестницы и, не глядя на насъ, прошла залу и поставила образъ на столѣ, такъ чтобы онъ не катился, шепнула батюшкѣ: – и Угоднику Сергѣю – и, строго взглянувъ на насъ, прошла къ своему уголку у двери, гдѣ и стала, слегка пошевеливъ губами и сложивъ руки.

– Благословенъ Богъ нашъ! – провозгласилъ давно знакомый голосъ Священника, и я перекрестилась и взглянула на будущаго мужа. Въ глазахъ его была нѣжность и умиленіе, но на губахъ его какъ будто готова была улыбка, которая не понравилась мне. Какъ будто онъ только за меня и за Машу умилялся и радовался, а не за себя. Я долго, пристально посмотрѣла на него. Онъ понялъ меня, отвернулся и перекрестился. Я изрѣдка взглядывала на него. Онъ стоялъ, нагнувъ голову и <молился, я чувствовала это> въ глазахъ его, которые я такъ знала, было искреннее <глубокое> чувство. Отходя отъ креста и обтирая платкомъ мокрые, окропленные глаза, я подошла къ нему и взяла его за руку.

– Я вами довольна, мой другъ, – сказала я.

Онъ вынулъ платокъ и отеръ имъ мои мокрые волосы.

– Вамъ, все вамъ я обязанъ <въ лучшемъ>. Вы мой ангелъ хранитель.

– Не говорите такъ, – сказала я, съ нимъ вмѣстѣ направляясь къ двери и чувствуя, что у насъ завяжется разговоръ, для котораго намъ нужно быть однимъ. – Это не хорошо, я грѣшница, такая же, какъ и всѣ. Иногда я замѣчала въ васъ то, что меня мучало. Вы какъ бы это только понимаете, а не чувствуете всего этаго. Я давно хотѣла сказать вамъ.

– Ахъ, мой другъ, не говорите про то, что было, какимъ я былъ, теперь берите меня, какимъ я есть, я вашъ, я вами думаю, я вами люблю. <Теперь съ вами молюсь и вѣрю и буду молиться.> Я чувствую, что мнѣ нельзя жить теперь безъ васъ <и безъ молитвы.> Я чувствую, какъ съ каждымъ днемъ таитъ мое сердце, и все прекрасное становится близко ему. Мнѣ опять 16 лѣтъ становится.

– И оставайтесь такъ всегда, увидите, какъ вамъ хорошо будетъ, – сказала я.

– Какъ мнѣ ужъ теперь хорошо, мой ангелъ!

И онъ смотрѣлъ мнѣ въ глаза, и все глубже, глубже проникалъ его счастливый, довольный взглядъ.

Домъ нашъ былъ одинъ изъ старыхъ барскихъ домовъ, въ которыхъ со дня ихъ основанія ничего не измѣнялось изъ стараго порядка, а только въ томъ же порядкѣ прибавлялось новое вмѣстѣ съ измѣнявшимися поколѣніями и потребностями. Все отзывалось воспоминаніями о немъ, о его дѣтствѣ, о его матери, отцѣ, дѣдѣ. <Кабинетъ его былъ кабинетъ его отца и дѣда, еще дѣдовская, кожанная мебель съ гвоздиками стояла въ немъ и висѣли портреты его отца, дѣда и прадѣда и охотничьи гравюры, привезенныя дѣдомъ изъ Англіи и отцомъ его обдѣланныя въ рамки. Шкапы съ книгами въ библіотекѣ рядомъ были наполнены – одинъ философскими энциклопедическими книгами дѣда въ кожанныхъ переплетахъ съ золотыми обрѣзами, другой непереплетенными и неразрѣзанными историческими книгами отца и третій его книгами. Въ гостиной постарому стояла симетрично дѣдовская мебель и висѣли два въ золотыхъ рамахъ зеркала, картина снятія съ креста, всѣми принимаемая за Тицьяна, и два портрета бабушекъ>. Отцомъ его старая мебель была <отполирована за ново> и обита штофомъ, и картина снятія со креста и коверъ во всю комнату, теперь ужъ старой, были прибавлены къ украшенію гостиной. Татьяна Семеновна, уже вдовой, украсила гостиную перегородкой съ плющемъ и надѣла чехлы на мебель и протянула полосушки черезъ коверъ. Точно такія же прибавленія и украшенія замѣтны были и во всѣхъ другихъ комнатахъ, особенно на половинѣ и въ комнатѣ Татьяны Семеновны. Тамъ было столько дивановъ, диванчиковъ, ширмовъ, ширмочекъ, шифоньерокъ, шкапчиковъ, столовъ, столиковъ, часиковъ, вещицъ, все разныхъ временъ и цвѣтовъ и фасоновъ, дѣдовскихъ и нынѣшнихъ, что все это на первое впечатлѣніе поражало своей пестротой и разнородностью и загроможденностью, но потомъ все это очень пріятно соединялось въ одинъ общій характеръ домовитости и уютности, который особенно понятенъ былъ, когда среди всего этаго въ своемъ волтеровскомъ креслѣ сидѣла сама Татьяна Семеновна. Посуда, кухня, экипажи, старая прислуга, столъ – все было въ томъ же изобильномъ старинномъ и фамильномъ характерѣ. Всего было много, все было не ново, но прочно, опрятно и по старинному красиво. Отъ всего, начиная отъ тяжелыхъ мѣдныхъ подсвѣчниковъ, изображающихъ толстаго амура, дувшаго вверхъ, отъ тяжелаго трюмо съ рѣзными полками, до кіе[в]скихъ соусниковъ и старыхъ лакеевъ Татьяны Семеновны и особеннаго никольскаго манера дѣлать кашку, – отъ всего пахло хорошими старыми семейными воспоминаніями. Всѣ эти воспоминанія тотчасъ же сроднились со мною. Мнѣ казалось, что я сама помнила, какъ умиралъ его отецъ такъ [3 неразобр.] на большомъ кожаномъ диванѣ, какъ самъ Сережа, бывшій ребенкомъ самымъ прекраснымъ, живымъ и милымъ, въ мірѣ[?], разбился головой объ уголъ, сбѣгая съ лѣстницы, какъ изъ дѣтской въ первый разъ перевели внизъ къ гувернеру этаго самаго кроткаго ребенка въ мірѣ, и какъ онъ спрыгнулъ въ окно изъ залы, и его посадили въ этотъ самый чуланъ подъ лѣстницей, и какъ онъ, лучшій сынъ въ мірѣ, въ растопель въ первый разъ пріѣхалъ большимъ послѣ университета. Вся эта старина, отъ разсказовъ его матери, няни и его самаго, ожила въ моихъ глазахъ и слилась съ воспоминаніями о немъ въ то время, когда я не знала его.

Все время мое отъ поздняго утра и до поздней ночи принадлежало не мнѣ и было занято, даже ежели бы я и не выѣзжала. Мнѣ это было уже не весело и не скучно, а казалось, что такъ, а не иначе должно быть. Такъ было и въ то время, когда я надѣялась быть матерью. Внимательность и уваженіе ко мнѣ мужа какъ будто еще увеличились въ это время, но часто мнѣ больно и неловко было замѣчать, что какъ будто не одна я, были причины этой внимательности.

Часто, сама размышляя о новомъ предстоящемъ мнѣ чувствѣ, я становилась недовольна вѣчной разсѣянностью и пустыми заботами, поглощавшими меня, и мнѣ казалось, что вотъ стоитъ мнѣ сдѣлаться матерью, и я само собой брошу всѣ старыя привычки и вкусы и начну новую жизнь. Я ждала и перерожденья, и счастія отъ материнской любви. Мнѣ казалось, что новое чувство безъ всякаго подготовленья съ моей стороны, противъ моей воли, схватитъ меня и увлечетъ за собой въ другой счастливый міръ. Но Богъ знаетъ отчего это случилось? отъ того ли, что я хуже другихъ женщинъ, отъ того ли, что я находилась въ дурныхъ условіяхъ, или это общая участь всѣхъ насъ, женщинъ, только первое и сильнѣйшее чувство, которое мнѣ доставилъ мой ребенокъ, было горькое оскорбительное чувство разочарованія, <смѣшанное съ гордостью, сожалѣніемъ и сознаніемъ необходимости нѣкоторой притворно-офиціяльной нѣжности.> Сгорая отъ нетерпѣнія узнать это сильнѣйшее новое чувство, обѣщавшее мнѣ столько радостей, я въ первый разъ ожидала своего ребенка. Ребенка принесли, я увидала маленькое, красное, кричащее созданьице, упиравшееся мнѣ въ лицо пухлыми ручонками. Сердце упало во мнѣ. Я взяла его на руки и стала цѣловать, но то, что я чувствовала, было такъ мало въ сравненіи съ тѣмъ, что я хотѣла чувствовать, что мнѣ показалось, что я ничего не чувствую. Я хотѣла отдать ребенка, но тутъ были няня, кормилица съ нѣжно улыбающимися лицами, вызывающими мою нѣжность, тутъ были его глаза, какъ-то вопросительно глядѣвшіе то на меня, то на Кокошу, и мнѣ стало ужасно больно и страшно.

– Вотъ они всѣ ждутъ отъ меня чего-то, – думала я, – ждутъ эти добродушныя женщины, ждетъ и онъ, а во мнѣ нѣтъ ничего, – какъ мнѣ казалось. Но я еще разъ прижала къ себѣ ребенка, и слезы выступили мнѣ на глаза. – Неужели я хуже всѣхъ другихъ женщинъ? – спрашивала я себя. И страшное сомнѣніе въ самой себѣ проникло мнѣ въ душу. Но этотъ страхъ, эти сомнѣнья продолжались недолго. Съ помощью вѣчнаго разсѣянья, частью притворяясь, частью признаваясь себѣ и другимъ въ своей холодности къ ребенку и полагая, что это такъ и должно быть, я примирилась съ своимъ положеньемъ и стала вести старую жизнь.

НЕОПУБЛИКОВАННОЕ, НЕОТДЕЛАННОЕ И НЕОКОНЧЕННОЕ (1856—1859)

ХУДОЖЕСТВЕННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ

Въ Iюлѣ мѣсяцѣ 1855 года, въ самое жаркое время Крымской кампаніи,⁶⁴64
  Зачеркнуто: Поручикъ


[Закрыть] Маіоръ Вереинъ ѣхалъ ночью одинъ верхомъ по дорогѣ, ведущей отъ Белбекской мельницы къ Инкерманской позиціи. – Онъ ѣздилъ на полковой праздникъ къ командиру гусарскаго полка и теперь возвращался къ себѣ въ лагерь. Часовъ съ двухъ въ этотъ день пошелъ рѣденькой дождикъ изъ желтоватой прозрачной тучи, составлявшей край большой черной грозовой тучи, и казалось долженъ былъ пройти скоро, но вмѣсто того дождикъ все усиливался и продолжалъ итти теперь во второмъ часу ночи, то мелкій, какъ сквозь сито, то какъ будто съ какихъ то невидимыхъ деревьевъ сыпались сверху съ вѣтромъ крупныя тяжелыя косыя капли. На сѣверо-востокѣ однако туча уже рѣзкой черной чертой поднялась надъ свѣтло-прозрачнымъ горизонтомъ,⁶⁵65
  В подлиннике: прозрачномъ горизонтѣ


[Закрыть] на которомъ поднимался вывернутый въ другую сторону, убывающій золотистый мѣсяцъ. На югѣ, – впереди по дорогѣ, по которой ѣхалъ Маіоръ, часто загорались на черномъ небѣ красноватыя молніи и слышался гулъ выстрѣловъ въ Севастополѣ.⁶⁶66
  По тексту рукописи наискось написано (карандашом): Изъ Севас храбр честол


[Закрыть]

Завернувшись въ отежелѣвшую и провонявшую мыломъ отъ мокроты солдатскую шинель, маіоръ сгорбившись сидѣлъ на тепло-сыромъ сѣдлѣ и безпрестанно поталкивалъ мокрыми склизкими каблуками въ животъ уставшей большой гнѣдой кавалерійской лошади. Старая лошадь, подкидывая задней ногой, въ которой у нее былъ шпатъ, пошлепывала по лужамъ дороги, болтала отвислой губой,⁶⁷67
  Зачеркнуто: притворялась, что закусы[ваетъ] покусывала удила


[Закрыть] изрѣдка при видѣ куста или рытвины поднимала одно ухо и сторонилась и безпрестанно кряхтѣла какъ то съ визгомъ, какъ будто натуживаясь изо всѣхъ силъ. – Маіоръ⁶⁸68
  Зачеркнуто: дремалъ


[Закрыть] много выпилъ на праздникѣ, голова у него не кружилась, но отяжелѣла и глаза слипались. Изрѣдка только онъ открывалъ ихъ, взглядывалъ на вытянутую шею и мокрую гриву лошади, на бѣлую полосу дороги, блестящую рябыми лужами, которая однообразно измѣняясь въ одинаковомъ разстояніи бѣлѣла передъ нимъ, и повторялъ фразу: хорошо у бабушки на свѣтѣ жить, – которая Богъ знаетъ почему уже давно пришла ему въ голову, и которую онъ безъ всякой мысли умственно повторилъ уже разъ триста, и снова закрывалъ глаза и задремывалъ.⁶⁹69
  По тексту рукописи наискось написано: Адъютантъ хорошъ собой. Шубинъ отличился. Ну что же


[Закрыть]

Маіоръ Вереинъ былъ человѣкъ лѣтъ 35-ти, очень высокой ростомъ, съ длинными ногами, широкимъ тазомъ и сутуловатой и угловатой спиной. Круглые каріе глаза, выгнутой широкой носъ средь худаго желтоватаго лица и очень длинные чернѣющія къ скуламъ бакенбарды зачесанные внизъ, давали ему выраженіе изнуренія, доброты⁷⁰70
  Зачеркнуто: и мечтательности


[Закрыть] и общаго всѣмъ старымъ военнымъ спокойно-мужественнаго равнодушія. Вглядѣвшись ближе въ его совсѣмъ круглые глаза, зрачки которыхъ далеко не доходили до краевъ векъ, въ нихъ замѣтно было кромѣ того выраженіе сильной мечтательности или постояннаго увлеченія одной идеей. – Вереинъ уже лѣтъ 17 служилъ въ военной службѣ и все въ томъ же драгунскомъ полку. Товарищи и начальники говорили про него: «офицеръ примѣрный, службу знаетъ, какъ самъ уставъ, хозяинъ отличный, эскадронъ у него въ порядкѣ какъ ни у кого, съ людьми строгъ, правда, но иначе нельзя. Строгъ, но справедливъ, за то и любятъ его. Кромѣ того человѣкъ образованный, говоритъ по французски, по немѣцки, кажется, и по итальянски. Живетъ прилично. Какъ слѣдуетъ быть эскадронному командиру». – Вереинъ дѣйствительно былъ таковъ, какъ описывали его товарищи и главное то, что это знаніе службы и служебныхъ отношеній какъ то само собой, безъ труда съ его стороны, далось ему.⁷¹71
  По тексту рукописи наискось написано: Что то грызло его, какой то червь. Воспоминанія Московскія; рѣдко одна дѣвушка, которую онъ любилъ, потому что случайно сошелся [?] Имѣнье продалъ. Талантъ музыкальн[ый]


[Закрыть] – Онъ сначала страстно любилъ службу, [но] охота мало по мало пропадала, осталась одна привычка, и теперь уже давно ему все казалось, что напрасно онъ на нее посвятилъ лучшіе годы и силы молодости, которые бы онъ могъ употребить лучше. Несмотря на то, ежели бы у него спросили, какъ бы онъ желалъ устроить свою жизнь, онъ бы не умѣлъ отвѣтить. Уже 17 лѣтъ весь міръ, исключая своего военнаго круга, былъ закрытъ для него. Всѣ интересы, нетолько общечеловѣческіе, но личные людей невоенныхъ были непонятны для него. Развѣ изрѣдка, читая газеты или слушая разговоры, онъ любилъ заставить себя подумать о какомъ нибудь случайно представившемся ему вопросѣ: то о устройствѣ свеклосахарныхъ заводовъ, то о китайскихъ инсургентахъ, то о новооткрытомъ минералѣ. – Всѣ воспоминанія его были только военныя, набравшіяся за эти 17 лѣтъ службы. Воспоминанія эти были: время юнкерства, дежурство на конюшнѣ, ссоры фелдвебелей, лихіе успѣхи въ верховой ѣздѣ, кутежи съ товарищами,⁷²72
  Зачеркнуто: въ жидовской корчмѣ


[Закрыть] потомъ счастливая эпоха производства, поѣздки къ помѣщикамъ и снова кутежи и манежъ; потомъ отличіе и усердіе въ службѣ и надежда на эскадронъ и наконецъ осуществленіе этой надежды. Воспоминанія предшествовавшiя службѣ, его жизнь въ богатой деревнѣ отца, ласки матери, игры съ братомъ, какъ то непріятно дѣйствовали на него, и онъ безсознательно отгонялъ ихъ. Перебирать эти полковыя воспоминанія, которыя какъ ни кажутся ничтожными, для него были полны значенія и жизни, составляло главное занятіе Вереина.⁷³73
  Зачеркнуто: Товарищи говорили, что онъ хандрилъ


[Закрыть] Онъ часто по цѣлымъ днямъ просиживалъ съ трубкой въ зубахъ на одномъ мѣстѣ, перебиралъ свои воспоминанія,⁷⁴74
  Зачеркнуто: и злился.


[Закрыть] внутренно тоскуя и досадуя на кого-то за то, что воспоминанія эти были такъ пошлы и пусты.⁷⁵75
  По тексту рукописи наискось написано: Общество надоѣло, все знаешь


[Закрыть]

Въ эти времена хандры онъ бывалъ особенно холодно строгъ съ людьми, ежели случались какіе нибудь дѣла по эскадрону. – Походъ въ Крымъ расшевелилъ его. Ему представились тотчасъ же двѣ стороны этаго обстоятельства. 1) Въ походѣ содержаніе значительно больше; 2) могутъ убить или искалѣчить. И вслѣдствіи 2-го разсужденія ему пришла мысль выйти въ отставку и жениться. Долго и много онъ размышлялъ объ этомъ дѣлѣ и рѣшилъ, что прежде надо сдѣлать кампанію, а потомъ выйти въ отставку [и] жениться.⁷⁶76
  Слово: жениться зачеркнуто и восстановлено.


[Закрыть] Съ этаго времени къ воспоминаніямъ его присоединилась мечта о семейномъ счастіи, которую онъ ласкалъ и лелѣялъ съ необычайною нѣжностью. Все время свободное отъ службы въ Крыму, онъ сидѣлъ одинъ у себя въ палаткѣ, съ мрачнѣйшей физіономіей курилъ трубку, смотрѣлъ въ одно мѣсто и рисовалъ себѣ одну зa другою картины семейнаго счастья: – жена въ бѣломъ капотѣ, дѣти прыгаютъ передъ балкономъ и рвутъ цвѣточки для папаши; и онъ вставалъ изрѣдка,⁷⁷77
  Зачеркнуто: сладк[о]


[Закрыть] улыбался и въ волненіи выходилъ изъ палатки на коновязь, – и бѣда была солдату, у котораго на лошади находились подсѣды или плоть, или бока впалые.⁷⁸78
  По тексту рукописи наискось написано: Онъ былъ набоженъ и суевѣренъ


[Закрыть] Полкъ, въ которомъ онъ служилъ, не принималъ участія въ военныхъ дѣйствіяхъ, во все время кампаніи, слухи доходившіе изъ Севастополя были часто ложны, да и по правдѣ сказать, онъ вовсе не интересовался ими. – Что наша возьметъ, онъ твердо былъ увѣренъ въ этомъ, а война выражалась для него тѣмъ, что стояли дивизiи лагеремъ, кормились по справкамъ и получали раціоны. – Сегодня утромъ онъ поѣхалъ къ полковому командиру только потому, что его затащили товарищи, но пріѣхавъ туда, онъ не раскаивался. Праздникъ былъ блестящій. Гостей почетныхъ и изъ Главнаго Штаба много, обѣдъ и вина отличныя.

Хозяинъ былъ Генералъ, гусаръ стараго времени, и давно знакомъ съ Вереинымъ.⁷⁹79
  В подлиннике: Вереиномъ


[Закрыть] Онъ принялъ его хорошо, посадилъ⁸⁰80
  Зачеркнуто: рядомъ съ собой


[Закрыть] на верхнемъ концѣ стола между адъютантомъ Главнок[омандующаго] и Ф. А. Во все время обѣда пѣли пѣсенники, на другомъ концѣ стола корнеты и поручики, сначала робко смотрѣвшіе на верхній конецъ – оживились и говорили громко. Крымское вино и портеръ замѣнились шампанскимъ. Адъютантъ спорилъ, что онъ выпьетъ больше всѣхъ. В[ереинъ] сталъ пить съ нимъ и выпилъ пропасть. За бланманже закурили сигарки, и разговоръ о Севастополѣ и ошибкахъ начальства замѣнился разговоромъ о женщинахъ, лошадяхъ, не потому, чтобъ находили его веселѣй, но такъ, по привычкѣ, будто такъ надобно.⁸¹81
  По тексту рукописи наискось написано: Онъ георгіевской Кавалеръ храбръ и скоро пошелъ, но тутъ былъ еще храбрѣй


[Закрыть] Притворялись, что интересны дѣла военныя и справки, хотя всякой зналъ, сколько получаетъ дохода К. И.; теперь притворялись, что весело пить и говорить объ лошадяхъ.

Вереинъ никогда не думалъ, что притворяются, но онъ ужъ такъ привыкъ къ этому, что зналъ впередъ все, что будетъ: какъ сниметъ сюртукъ одинъ, потомъ другой, какъ пойдутъ къ пѣсенникамъ, какъ будутъ пѣть гусарскія пѣсни, какъ Р. Вал. будетъ махать руками, какъ будутъ пить за здоровье полка, за здоровье гостей почетныхъ, за защитниковъ Севастополя, а потомъ такъ будутъ пить за шуточныя здоровья, какъ подойдутъ къ пѣсенникамъ, какъ гусары будутъ комедію ломать. И пить ему не хотѣлось, но ужъ такъ вино на столѣ, будто весело, и другимъ бы было непріятно. Другіе думали то же самое. Особенно такъ думалъ адъютантъ, но надо mettre другихъ en traіn,⁸²82
  [расшевелить, пустить в ход,]


[Закрыть] и пошелъ плясать. Генералъ притворился, что радъ и смѣется, несмотря на то, что съ секунду въ глазахъ его при этомъ выразился испугъ, что это неприлично и не удержать ли его. Потомъ адъютантъ сказалъ Маіору, что онъ перепилъ его. Маіоръ сдѣлалъ, какъ будто, это ему непріятно, и выпилъ цѣлый стаканъ. Стаканъ этотъ былъ лишній. Голова у него закружилась, а тутъ адъютантъ потащилъ его плясать. Генералъ истинно устыдился; но онъ, злобно стиснувъ зубы на свою глупость, прошелъ таки казачка. Длинныя ноги зацепились одна за другую, и онъ упалъ. Онъ сдѣлалъ ужасную гримасу, будто смѣется, бакенбарды мокрыя какъ то жалобно отвисли, онъ всталъ и пошелъ прочь отъ палатокъ въ садъ. Въ саду надъ канавкой онъ остановился, уперся головой объ дубъ и долго силой воли не могъ остановить круженья головы. Вода текла, камары по ней, трава, на которую онъ вдругъ открылъ глаза. Вдругъ ему вспомнилось дѣтство, семейство отца и старуха бабка. Онъ легъ головой на траву и мгновенно заснулъ.⁸³83
  По тексту рукописи наискось написано: Воспоминаніе о свиданіи, когда она замужемъ. Несколько ниже: Убьютъ опять, вотъ и всё


[Закрыть] Проснувшись, онъ нашелъ въ палаткахъ игру. Пропонтировалъ 100 р. и, притворяясь, что ему все равно, съ мрачнымъ лицомъ пошелъ ужинать. Опять невольно всѣ притворились, что празднуютъ что-то: Полкъ кавалеріи, духъ, и онъ выпилъ много, но нестолько. Почетных гостей не было, ужинъ былъ проще.⁸⁴84
  Зачеркнуто: Въ 12 часовъ онъ


[Закрыть] Онъ пропонтировалъ еще 150, которыхъ у него не было, и поѣхалъ домой.⁸⁵85
  Зачеркнуто: Покуда я разсказывалъ его характеръ и проведенный день, онъ уже подъѣз[жалъ]


[Закрыть] Дорогой опять привычная грусть начала сосать его. Какой то непонятный вопросъ – зачѣмъ? безпрестанно представлялся ему, и ему было все грустнѣе и грустнѣе, и вмѣстѣ съ тѣмъ онъ вспоминалъ, что говорилъ про справки и говоритъ: хорошо [у] бабушки, и дремля твердилъ это теперь. Шинель становилась сырѣй и сырѣй, лужи больше и больше. Но вотъ кусты, кажется эти.⁸⁶86
  По тексту рукописи наискось написано: Картина Крымска[я]


[Закрыть] Да, надо завтра взять деньги изъ ящика, отдать, этаго каналью фуражира выпороть, что сѣно купилъ по 80, а у Генерала по 60. Пріѣду домой – небось палатка насквозь промокла, и постель мокра, а Николаевъ пьянъ навѣрно, – и онъ снова закрылъ глаза. Сказано, что если вѣруешь, то горы подвигнешь. Господи, подумалъ онъ, дай мнѣ семейную тихую жизнь, выведи меня отсюда.

⁸⁷87
  Зачеркнуто: Черезъ минуты 2 онъ открылъ глаза. Картина


[Закрыть]Онъ посмотрѣлъ кругомъ, мѣсяцъ совсѣмъ уже выплылъ, но его перерѣзала тонкая черная тучка. Темная полоса тучи такъ же⁸⁸88
  В подлиннике: также


[Закрыть] рѣзко отдѣлялась отъ горизонта. Мелкій дождь сыпалъ сверху изъ сплошнаго сѣраго неба. Направо ровная даль, налѣво огни Севастополя. Дорога бѣлѣла рѣзче, извиваясь между чернымъ кустарникомъ, изрѣдка узкими тропинками огибая его. Такъ вотъ, за этими кустами, полверсты небольше будетъ, подумалъ онъ, снова закрывая глаза. Онъ совершенно забылся минуты на двѣ. Когда онъ открылъ глаза, дождикъ переставалъ, едва сыпался, когда приносило его вѣтромъ изъ дальней тучи; было свѣтлѣй, тѣже кусты виднѣлись съ обѣихъ сторонъ дороги, но кусты эти были выше и чаще, точно аллея. Чѣмъ больше онъ вглядывался, тѣмъ болѣе измѣнялись они; онъ поглядѣлъ на право: кусты мѣшались съ высокими деревьями, которыхъ, онъ твердо зналъ, небыло въ этомъ мѣстѣ. За деревьями между ними блестѣла вода, двигаясь между корней, которые сами бѣжали, одинъ застилая другой. Онъ сталъ вглядываться: это похоже было на садъ. – Онъ оглянулся на лѣво, гдѣ не смотря чувствовалъ свѣтъ и принималъ его за огни выстрѣловъ Севастополя. Эти дальніе огоньки не мелькали, а стояли на мѣстѣ ровнымъ четвероугольникомъ. Не было сомнѣнья, это домъ съ освѣщенными окнами. Куда я заѣхалъ? Однако онъ толкнулъ впередъ лошадь. Вотъ и въѣздъ въ аллею, по которой лошадь пошла сама какъ домой веселой иноходью. Онъ посмотрѣлъ на лошадь, – и лошадь была другая, вороная, съ толстой шеей и острыми ушами и длинной гривой. Въ ней чувствительна была сила и игривость, она бойко раскачива[ясь] потопывала по лужамъ и подкидывала спиной и подергивала поводья, поварачивая голову, то направо, то налѣво.⁸⁹89
  По тексту рукописи наискось написано: Мокрые листы [1 неразобр.] облипали его. Несколько ниже: Узнаетъ продан. имѣнье


[Закрыть]

Едва она подъѣхала къ крыльцу, какъ въ темное окно высунулась сзади освѣщенная женская фигура и по лѣстницѣ послышался топотъ. Вышелъ старикъ дядька его и взялъ лошадь.