Текст книги "Продажное королевство"

Часть третья
Кирпичик за кирпичиком

11
Инеж

Инеж и Каз все дальше удалялись от Западного Обруча, и молчание между ними растекалось черным пятном. Они выкинули свои плащи и маски на помойку за захудалым маленьким борделем под названием «Бархатная комната», где Каз спрятал для них сменную одежду. Казалось, весь город превратился в их гардеробную, это напомнило Инеж фокусников, которые вытаскивали метровые шарфы из своих рукавов и заставляли девушек исчезать из ящиков, всегда вызывавших у нее неприятную ассоциацию с гробами.

Они переоделись в широкие плащи и грубые штаны докеров, прикрыли волосы шляпами, подняли воротники, несмотря на теплую погоду, и направились в район складов. Восточный край района напоминал город внутри города, в основном населенный иммигрантами, которые жили в дешевых гостиницах, общежитиях или в трущобах из фанеры и гофрированной жести. Кварталы ветхих лачуг делились по языку и национальности. В такое время суток большая часть жителей была на работе на городских фабриках и доках, но в определенных местах, как заметила Инеж, собирались мужчины и женщины, в надежде, что к ним придет какой-нибудь бригадир или босс, чтобы предложить нескольким счастливчикам работу на день.

После того как ее освободили из «Зверинца», Инеж бродила по улицам Кеттердама, пытаясь освоиться в этом городе. Девушку поразили шумные толпы, гуляющие по улицам. Она не сомневалась, что если Танте Хелен или один из ее приспешников застанут ее врасплох, то притащат обратно в «Дом экзотики». Но Инеж также знала: если она хочет принести Отбросам пользу и заслужить себе свободу от нового контракта, то не может допустить, чтобы эти странные шумные мостовые взяли над ней верх. Она должна была изучить Кеттердам.

Инеж всегда предпочитала путешествовать по крышам, скрываясь из виду и избегая скопления тел внизу. Там она снова становилась сама собой – девушкой, которой была раньше кем-то, кто не знал страха, и тех жестокостей, которые мог преподнести ей мир. Она познакомилась с остроконечными крышами и подоконниками Зельверштрата, садами и широкими бульварами посольского района. Забиралась далеко на юг, где промышленный район уступал место дурно пахнущим скотобойням и солеварням, спрятанным на самой окраине города, чтобы их отходы можно было слить в болото на границе, и было меньше вероятности, что их вонь донесется до жилых районов. Кеттердам застенчиво открывал перед ней свои секреты, высвечивая как величие, так и убожество.

Теперь они с Казом оставили ночлежки и уличные тележки позади, погружаясь глубже в оживленный район складов, известный как Уток. Здесь улицы и каналы были чистыми и опрятными, а также достаточно просторными, чтобы перевозить товары и груз. Они миновали огороженную территорию с необработанным пиломатериалом и бутовым камнем, тщательно охраняемые запасы оружия и боеприпасов, гигантские склады, наполненные хлопком, шелком, полотном и мехами, а также хранилища, набитые аккуратно взвешенными пачками высушенных листков юрды из Нового Зема, которые обработают и упакуют в банки с яркими этикетками, а затем отправят на другие рынки.

Инеж до сих пор помнила, как ощутила внезапный толчок, увидев слова «Редкие специи», выведенные на стене одного из складов. Это была реклама, где рядом со словами красовались две сулийки с голыми коричневыми руками и ногами, в легких шелковых нарядах с намеком на вышивку, нанесенную золотыми мазками. Инеж стояла перед ней как вкопанная, не сводя глаз с надписи. Она находилась меньше чем в двух милях от того места, где право на ее тело было куплено, продано и превращено в предмет торговли. Ее сердце заколотилось в груди, паника сковала мышцы. Девушка не могла перестать пялиться на сулиек, на браслеты на их запястьях, на колокольчики вокруг лодыжек. В конце концов она заставила себя двигаться, словно разрушила какое-то заклинание, и побежала быстрее, чем когда-либо, обратно в Клепку, мчась по крышам и не обращая внимания на серый город, мелькающий под ее безрассудными ногами. В ту ночь ей приснилось, что нарисованные девушки ожили. Они оказались в ловушке кирпичной стены склада и кричали, чтобы их освободили, но Инеж ничем не могла им помочь.

«Редкие специи». Надпись находилась на том же месте, поблекнув от солнца. Она все еще имела какую-то власть над Инеж, ее мышцы сжимались, дыхание перехватывало. Но, возможно, когда у нее будет свой корабль, когда она схватит первого работорговца, краска осыплется с кирпичей. Крики тех девушек в шелках цвета мяты обернутся смехом. Они будут танцевать только для себя. Впереди Инеж увидела высокую колонну, увенчанную рукой Гезена, отбрасывавшую длинную тень на сердце керчийского богатства. Она представила, как ее святые обвязывают руку веревками и сваливают ее на землю.

Они с Казом не привлекали посторонних взглядов в своих бесформенных плащах – всего лишь два паренька, ищущих работу или направляющихся на следующую смену. Тем не менее Инеж не чувствовала себя спокойно. Городская стража регулярно патрулировала улицы складского района, кроме того, судоходные компании на всякий случай нанимали частных охранников, чтобы их двери всегда оставались запертыми и рабочие, занимающиеся складированием, укладкой и транспортировкой товаров, не могли прибрать к рукам лишнее. Район складов был одним из самых охраняемых мест в Кеттердаме и поэтому последним местом, где Ван Эк станет их искать.

Они подошли к заброшенному магазину постельного белья. Окна нижних этажей были выбиты, кирпичи над ними почернели от сажи. Должно быть, пожар случился недавно, но помещение не будет долго стоять без дела; его очистят, перестроят или просто снесут и возведут новое здание. В Кеттердаме очень ценилась полезная площадь.

Открыть замок задней двери не было большой проблемой для Каза, и они зашли на первый этаж, который сильно пострадал от пожара. Но лестница при входе неплохо сохранилась. Они поднялись наверх – если Инеж легко парила над ступеньками, то шаги Каза прерывались ритмичным постукиванием трости.

На третьем этаже Каз прошел на склад, где до сих пор хранились сложенные в гигантские пирамиды рулоны льна. В основном они не пострадали, но нижние испачкались в копоти, и от материала неприятно пахло горелым. Тем не менее они были достаточно мягкими. Инеж нашла себе местечко у окна, вытянула ноги на один из рулонов, а другой подсунула под спину. Она была рада просто посидеть, глядя в окно на водянистый дневной свет. Смотреть особо было не на что – только на кирпичные стены хранилищ и на скопление огромных сахарных силосов, маячащих над гаванью.

Каз достал жестянку из-под старой швейной машинки и передал ее Инеж. Она открыла ее и увидела лесные орехи, сухари, завернутые в вощеную бумагу, и закупоренную флягу. Значит, это один из конспиративных домов, о которых так хотел разузнать Ван Эк. Инеж откупорила флягу и принюхалась.

– Вода, – сказал Бреккер.

Она сделала щедрый глоток и съела парочку черствых сухариков. Девушка изголодалась и сильно сомневалась, что сможет поесть горячую пищу в ближайшее время. Каз предупредил ее, что они не могут вернуться на Черную Вуаль до наступления темноты, и, даже тогда навряд ли кто-то из них будет что-то готовить. Она наблюдала, как парень устраивается на стопке рулонов напротив нее, положив рядом трость, но заставила себя отвернуться к окну и не смотреть на точность его движений, на прямую линию челюсти. Теперь смотреть на Каза казалось опасным, хотя раньше он не вызывал у нее такого чувства. Перед глазами возникает поднятый молоток, поблескивающий в свете софитов в «Эйл Комеди». «Он ни за что не пойдет на обмен, если вы искалечите меня». Она была благодарна за тяжесть своих кинжалов. Инеж прикоснулась к ним руками, словно приветствуя старых друзей, и почувствовала, как напряжение внутри нее немного спадает.

– Что ты сказала Ван Эку на мосту? – наконец поинтересовался Каз. – Когда происходил обмен?

– Мы еще встретимся, но только раз.

– Очередная сулийская пословица?

– Нет, это клятва, которую я дала себе. И Ван Эку.

– Осторожно, Призрак. Ты не приспособлена к игре в месть. Сомневаюсь, что твои сулийские святые это бы одобрили.

– Мои святые не любят шпану. – Она протерла рукавом грязное окно. – Эти взрывы… Как думаешь, остальные в порядке?

– Никто из них не должен был находиться рядом с теми местами, где взорвались бомбы. По крайней мере те, что мы видели. Узнаем больше, когда вернемся на Черную Вуаль.

Инеж это не понравилось. Что, если кто-то пострадал? Что, если не все вернутся на остров? После долгих дней в страхе и ожидании сидеть смирно, пока ее друзья могут быть в беде, было новым поводом для переживания.

Она вдруг поняла, что Каз изучает ее, и повернулась к нему лицом. Солнечный свет просачивался через окна, окрашивая его глаза в цвет крепкого чая. «Он ни за что не пойдет на обмен, если вы искалечите меня». Она вспомнила, что эти слова как будто обожгли ей горло, когда она произносила их.

Каз не сводил с нее глаз, когда сказал:

– Он сделал тебе больно?

Девушка обняла свои колени. Какая тебе разница? Хочешь убедиться, что я готова подвергнуть себя новой опасности? Чтобы ты мог пополнить список ошибок Ван Эка, за которые его нужно привлечь к ответственности?

Каз с самого начала оговорил условия их соглашения. Инеж – инвестиция, актив, достойный защиты. Ей же хотелось верить, что они стали кем-то большим друг для друга. Ван Эк лишил ее этой иллюзии. Инеж была целой и невредимой. У нее не осталось шрамов или травм после испытания в «Эйл Комеди», которые не смогут исправить еда и сон. Но Ван Эк все равно забрал у нее кое-что. «Я больше не буду иметь для него ценность». Слова прорвались из какого-то потайного уголка внутри нее, правда, которую она не могла забыть. Ей стоило бы радоваться этому. Лучше горькая правда, чем сладкая ложь.

Девушка коснулась пальцами места, где молоток задел ее ногу, увидела, что Каз проследил за этим движением, и остановилась. Затем сложила руки на коленях и помотала головой.

– Нет, не сделал.

Бреккер откинулся на спину и медленно прошелся по ней взглядом. Он ей не верил, но у нее не было сил пытаться убедить его в этой лжи.

Каз уперся тростью в пол и соскользнул с кучи рулонов.

– Отдыхай, – сказал он.

– Куда ты идешь?

– У меня есть дела неподалеку от силосов. Заодно попытаюсь добыть новую информацию.

Он оставил свою трость у одного из рулонов.

– Ты не возьмешь ее с собой?

– Она слишком узнаваемая, особенно если Ван Эк подключил к делу городскую стражу. Отдыхай, – повторил он. – Здесь ты в безопасности.

Инеж закрыла глаза. Хотя бы в этом она могла ему довериться.

Когда Каз разбудил ее, солнце уже садилось, окутывая стоящую вдалеке башню Гезена золотистым сиянием. Они покинули склад, заперев его за собой, и присоединились к рабочим, расходящимся по домам. Дальше они двинулись на юго-восток, избегая людных мест Бочки, где, несомненно, патрулировала стража, и направились к жилым районам. В узком канале они сели в небольшую лодку, которую направили вдоль Графканала в туман, окутывающий остров Черной Вуали.

Инеж почувствовала, как нарастает ее волнение, пока они пробирались между мавзолеями к центру острова. «Пусть с ними все будет хорошо, – молилась она. – Пусть с ними все будет хорошо». Наконец она заметила тусклый свет и услышала тихое бормотание. Девушка бросилась бежать, не обращая внимания на то, что ее шапка соскользнула с головы на поросшую лозами землю. Распахнула дверь в склеп.

Пять человек, сидевших внутри, резко встали, подняв оружие и кулаки, и Инеж замерла.

– Инеж! – взвизгнула Нина.

Она быстро пересекла комнату и крепко сжала подругу в объятиях. Затем все окружили ее и начали обнимать и хлопать по спине. Нина отказывалась ее отпускать. Джеспер обхватил их обеих руками и радостно закричал: «Наш Призрак вернулся!», а Матиас отошел к стене, как всегда сдержанный, но улыбающийся. Девушка перевела взгляд с шуханца, сидящего за столом в центре, на точно такого же шуханца, крутившегося перед ней.

– Уайлен? – спросила она ближайшего.

Его лицо расплылось в улыбке, но она быстро исчезла, когда он сказал:

– Прости за моего отца.

Инеж притянула его к себе и прошептала:

– Мы – не наши отцы.

Каз постучал тростью по каменному полу. Он стоял у входа в гробницу.

– Если все закончили обниматься, нас ждет работа.

– Подожди, – возразил Джеспер, все еще держа Инеж за плечи. – Мы не будем обсуждать работу, пока не разберемся, что это были за существа в Обруче.

– Какие существа? – спросила Инеж.

– Ты что, не заметила, как половина Обруча взлетела на воздух?

– Мы видели, как взорвалась бомба в «Белой розе», а затем услышали второй взрыв.

– В «Кузнице», – уточнила Нина.

– После этого мы убежали.

Джеспер глубокомысленно кивнул.

– Крупнейшая ошибка. Если бы вы остались, то могли бы быть почти убиты шуханцем с крыльями.

– Двумя, – поправил Уайлен.

Инеж нахмурилась.

– Двумя крыльями?

– Двумя шуханцами, – ухмыльнулся Джеспер.

– С крыльями? – продолжала выяснять сулийка. – Как у птицы?

Нина повела ее к захламленному столу, на котором расстелили карту Кеттердама.

– Нет, скорее, как у мотылька – очень смертельного, механического мотылька. Ты голодна? У нас есть шоколадное печенье.

– Ну конечно! – фыркнул Джеспер. – С ней-то ты готова поделиться запасами печенья!

Нина усадила Инеж в кресло и поставила перед ней коробку.

– Ешь, – скомандовала сердцебитка. – Там было два шуханца с крыльями, а также мужчина и женщина, которые выглядели не до конца… нормальными.

– Сила Нины никак на них не повлияла, – пояснил Уайлен.

– Хм-м, – уклончиво прокомментировала Нина, слегка покусывая край печенья. Инеж никогда не видела, чтобы Нина изящно и медленно принимала пищу. Аппетит к ней явно еще не вернулся, но девушка задавалась вопросом: может, дело не только в этом?

Матиас присоединился к ним за столом.

– Шуханка, с которой мы боролись, была сильнее меня, Джеспера и Уайлена, вместе взятых.

– Да-да, вы все верно услышали, – сказал Джеспер. – Сильнее Уайлена.

– Я старался изо всех сил! – возразил тот.

– Определенно, маленький купец. А что за фиолетовая штука там была?

– Мое новое детище. Оно основано на равкианском изобретении под названием «люмия». Пламя практически невозможно потушить, но я изменил формулу, чтобы оно горело намного жарче.

– Нам повезло, что ты с нами, – сказал Матиас с легким поклоном, от которого довольное лицо Уайлена покраснело до кончиков ушей. – Эти существа были почти неуязвимыми и не реагировали на пули.

– Почти, – мрачно произнесла Нина. – У них были сети. Они охотились и брали в плен гришей.

Каз прислонился спиной к стене.

– Они были под паремом?

Девушка покачала головой.

– Нет. Я не думаю, что они гриши. Они не проявляли никаких способностей и не исцеляли свои раны. Выглядело так, словно у них было какое-то металлическое покрытие под кожей.

Она быстро заговорила с Кювеем на шуханском.

Тот застонал.

– Хергуды. – Все недоуменно уставились на него. Он вздохнул и продолжил: – Когда мой отец создал парем, правительство тестировало его на фабрикаторах.

Джеспер склонил голову набок.

– Мне кажется, или твой керчийский стал лучше?

– Я хорошо знаю керчийский. Просто вы слишком быстро говорите.

– Ла-а-адно, – протянул стрелок. – Почему твои любезные шуханские друзья проводили опыты на фабрикаторах?

Он развалился в кресле, опустив руки на револьверы, но Инеж не вполне доверяла его расслабленной позе.

– Среди пленников много фабрикаторов, – ответил Кювей.

– Их легче всего поймать, – вмешался Матиас, не обращая внимания на кислый взгляд Нины. – До недавнего времени они почти не получали боевой подготовки, а без парема их способности плохо подходят для битвы.

– Наши лидеры хотят проводить как можно больше экспериментов, – продолжил Кювей. – Но они не знают, сколько гришей им удастся найти…

– Может, им было бы легче, если бы они их не убивали? – предположила Нина.

Кювей кивнул, не заметив или проигнорировав сарказм в ее голосе.

– Да. У них мало гришей, а использование парема сокращает их жизнь. Поэтому они наняли врачей, работающих с фабрикаторами, которые уже зависимы от парема. Они планируют создать новый вид солдат – хергудов. Не знаю, насколько они преуспели.

– Думаю, я могу ответить на этот вопрос большим жирным «да», – вставил Джеспер.

– Специально скроенные солдаты, – задумчиво произнесла Нина. – До войны я слышала, что в Равке пытались сделать нечто подобное – укрепляли скелеты, работали над плотностью костей, вставляли металлические импланты. Ставили эксперименты на волонтерах из Первой армии. Ой, хватит кривиться, Матиас! Твои фьерданские начальники наверняка прибегли бы к тем же методам, если бы им дали время.

– Фабрикаторы специализируются на твердых материалах, – сказал Джеспер. – Металл, стекло, текстиль. Это больше похоже на работу корпориалов.

«Он до сих пор говорит так, будто не является одним из них», – отметила Инеж. Все они знали, что Джеспер – фабрикатор; даже Кювей обнаружил это в хаосе, последовавшем после их побега из Ледового Двора. Тем не менее Джеспер редко признавался в своей силе. Инеж полагала, что это его тайна, и ему самому решать, как ею распоряжаться.

– Портные размывают границу между фабрикаторами и корпориалами, – сказала Нина. – В Равке у меня была учительница – Женя Сафина. Она могла быть как сердцебиткой, так и фабрикатором, если бы захотела, но вместо этого она стала великой портнихой. Та работа, которую ты описываешь, на самом деле всего лишь продвинутый вид портняжного дела.

Инеж не могла представить себе этого.

– Но вы говорите, что видели мужчину с крыльями, каким-то образом срощенными с его спиной?

– Нет, они были механическими. Может быть, какой-то металлический каркас и парусина? Но это сложнее, чем просто нацепить кому-то между лопаток крылья. Им бы пришлось связать мышцы, сделать кости полыми, чтобы уменьшить вес тела, затем каким-то образом компенсировать потерю костного мозга, вероятно, полностью заменить скелет. Уровень сложности…

– Парем, – перебил Матиас, нахмурив свои светлые брови. – Фабрикатор под действием парема смог бы справиться с подобной перекройкой.

Нина оттолкнулась от стола.

– Торговый совет никак не отреагирует на атаку шуханцев? – спросила она Каза. – Или им позволено просто приплыть в Керчию и начать все подрывать и похищать людей?

– Сомневаюсь, что совет что-то сделает, – ответил он. – Если шуханцы, которые на вас напали, не были одеты в форму, шуханское правительство наверняка будет отрицать любую причастность к этой атаке.

– Значит, им сойдет это с рук?

– Может, и нет. Сегодня я потратил немного времени на сбор информации в портах. Помните те два шуханских военных корабля? Совет приливов осушил всю воду под ними.

Ботинки Джеспера соскользнули со стула и громко ударились об пол.

– Что?!

– Они создали отлив и заставили воду отступить. Всю. Использовали море, чтобы поднять новый островок с выброшенными на него двумя военными кораблями. С гавани можно увидеть, как они лежат на боку и пачкают паруса в грязи.

– Демонстрация силы, – пробормотал Матиас.

– От имени гришей или города? – полюбопытствовал Джеспер.

Каз пожал плечами.

– Кто знает? Но это может заставить шуханцев действовать осторожнее, когда они снова выйдут на охоту на улицы Кеттердама.

– Может ли Совет приливов нам помочь? – спросил Уайлен. – Если они узнают о пареме, их должно обеспокоить, что может произойти, если он попадет не в те руки.

– И как ты их найдешь? – горько поинтересовалась Нина. – Никто их не знает, никто никогда не видел, как они приходят и уходят из тех обелисковых башен. – Инеж внезапно задалась вопросом, не пыталась ли Нина добиться помощи от Совета приливов, когда впервые попала в Кеттердам – шестнадцатилетняя девушка-гриш, находящаяся вдали от родины, без друзей, в незнакомом городе. – Шуханцы не будут бояться вечно. Они не просто так создали этих солдат.

– Умно, если задуматься, – отозвался Каз. – Шуханцы максимизировали свои ресурсы. Гриш, пристрастившийся к парему, долго не живет, так что они нашли другой способ использовать его силу.

Матиас покачал головой.

– Несокрушимые солдаты, которые переживут своих создателей.

Джеспер потер рукой губы.

– И которые могут отправиться на охоту за новыми гришами. Клянусь святыми, один из них обнаружил нас по нашему запаху.

– Это вообще возможно? – с ужасом спросила Инеж.

– Я никогда не слышала, чтобы гриши источали какой-то определенный запах, – ответила Нина, – но, полагаю, это возможно. Если обонятельные рецепторы солдат были улучшены… Может, обычные люди не могут учуять этот запах.

– Сомневаюсь, что это было их первое нападение, – сказал Джеспер. – Уайлен, помнишь, каким напуганным был шквальный в зале с редкими книгами? И что насчет того торгового судна, о котором рассказывал нам Ротти?

Каз кивнул.

– Его разорвали на части, моряки были найдены мертвыми. Тогда все подумали, что это сделал обезумевший шквальный, которого наняли в команду: мол, решил таким способом избавиться от своего контракта. Но, возможно, он не исчез. Возможно, его схватили. Он был одним из бывших гришей советника Худе.

– Эмиль Ретвенко, – прошептала Нина.

– Он самый. Ты его знала?

– Я знала о нем. Большинство гришей в Кеттердаме слышали друг о друге. Мы делимся информацией и пытаемся приглядывать друг за другом. У шуханцев должны быть здесь шпионы, раз они знали, где искать каждого из нас. Другие гриши… – Нина встала и схватилась за спинку стула, словно от резкого движения у нее закружилась голова.

Инеж и Матиас тут же вскочили на ноги.

– Ты в порядке? – спросила Инеж.

– Со мной все прекрасно, – неубедительно улыбнулась Нина. – Но если остальные гриши в Кеттердаме в опасности…

– То что ты сделаешь? – поинтересовался Джеспер, и Инеж удивила грубая напористость в его голосе. – Тебе повезло, что ты выжила после того, что произошло сегодня. Те шуханцы могут учуять нас, Нина. – Он повернулся к Кювею. – И за это нужно поблагодарить твоего отца.

– Эй, – попытался урезонить его Уайлен, – полегче.

– Полегче? Будто раньше гришам жилось недостаточно сложно! Что, если они проследят за нами до Черной Вуали? Нас здесь аж трое!

Каз постучал костяшками пальцев по столу.

– Уайлен прав. Успокойся. Сейчас в городе не более опасно, чем было раньше. Так что предлагаю нам всем сильно разбогатеть и переехать.

Нина уперла руки в бока.

– Мы действительно говорим сейчас о деньгах?

– Мы говорим о работе и о том, чтобы заставить Ван Эка расплатиться.

Инеж взяла подругу под руку.

– Я хочу знать, что мы можем сделать, чтобы помочь гришам, которые все еще в Кеттердаме. – Перед ее мысленным взором блеснул занесенный над нею молоток. – А еще, как мы заставим Ван Эка страдать.

– У нас есть проблемы и посерьезней, – отозвался Матиас.

– Не для меня, – фыркнул Джеспер. – У меня осталось два дня, чтобы наладить отношения с отцом.

Инеж не была уверена, что правильно все расслышала.

– С отцом?

– Ага. Воссоединение семьи в Кеттердаме. Вы все приглашены.

Сулийку не обманул беспечный тон парня.

– Заем?

Его руки вернулись на револьверы.

– Да. Так что мне очень хотелось бы узнать, как именно мы намерены свести счеты.

Каз оперся на трость.

– Кто-нибудь из вас задумывался, на что я потратил деньги, которые дал нам Пекка Роллинс?

У Инеж свело живот.

– Ты взял взаймы у Пекки Роллинса?

– Я бы ни за что не стал должником Роллинса. Я продал ему свои акции Пятой гавани и «Клуба Воронов».

«Нет!» Каз возвел эти места из ничего. Они были свидетельством того, что он сделал для Отбросов.

– Каз…

– На что, по-вашему, ушли деньги? – повторил он.

– На оружие? – спросил Джеспер.

– Корабли? – с сомнением сказала Инеж.

– Бомбы? – предположил Уайлен.

– Взятки политикам? – выдвинула свою версию Нина. Затем все посмотрели на Матиаса. – Тут ты должен сказать, что мы все ужасны, – прошептала она.

Тот пожал плечами.

– Все варианты кажутся практичными.

– Сахар, – ответил Каз.

Джеспер подтолкнул к нему по столу сахарницу.

Бреккер закатил глаза.

– Да не для кофе, дурень! Я использовал деньги, чтобы скупить акции на сахар, и поместил их на личные счета для каждого из нас – под псевдонимами, разумеется.

– Мне не нравятся подобные спекуляции, – сказал Матиас.

– Кто бы сомневался. Тебе нравится то, что ты можешь увидеть. Например, груды снега и благожелательных древесных божков.

– О, вот и он! – воскликнула Инеж, опустив голову на плечо Нины и радостно улыбнувшись Матиасу. – Я скучала по его сердитому взгляду.

– Кроме того, – продолжил Каз, – это едва ли можно назвать спекуляцией, если знаешь, какой будет результат.

– Тебе что-то известно об урожае сахара? – полюбопытствовал Джеспер.

– Мне что-то известно о поставках.

Уайлен сел ровнее.

– Силосы! Силосы в Сладком Рифе.

– Очень хорошо, купчик.

Матиас покачал головой.

– Что еще за Сладкий Риф?

– Это район, расположенный к югу от Шестой гавани, – пояснила Инеж. Она помнила вид огромных силосов нависающих над складским районом. Они были размером с небольшие горы. – Там хранится меласса, сырой тростник и находятся перерабатывающие предприятия для рафинированного сахара. Сегодня мы были как раз неподалеку. Это не случайно, не так ли?

– Нет, – ответил Каз. – Я хотел, чтобы ты осмотрела местность. Большая часть сахарного тростника поступает из Южных Колоний и Нового Зема, но следующие три месяца нового урожая не будет. В этом сезоне урожай уже собрали, обработали, очистили и поместили в силосы Сладкого Рифа.

– Всего тридцать силосов, – подал голос Уайлен. – Десять из них принадлежат моему отцу.

Джеспер присвистнул.

– Ван Эк управляет одной третью мировых поставок сахара?

– Он владеет силосами, – поправил его Каз, – но лишь малой долей сахара внутри них. Он содержит силосы за свой счет, нанимает охранников и шквальных, которые контролируют влажность, чтобы сахар оставался сухим и не слипался. Торговцы, владеющие сахаром, выплачивают ему небольшой процент с каждой продажи. Так что его траты быстро окупаются.

– Такое огромное богатство под защитой одного человека, – размышлял Матиас. – Если с этими силосами что-то случится, цена на сахар…

– Выстрелит, как дешевая пара револьверов, – закончил Джеспер, поднимаясь на ноги и начиная мерить шагами помещение.

– Цены взлетят и продолжат расти, – кивнул Каз. – А с недавних пор мы с вами владеем акциями компаний, которые не хранят сахар у Ван Эка. Прямо сейчас они стоят столько, сколько мы за них заплатили. Но как только мы испортим сахар в силосах Ван Эка…

Джеспер начал качаться на пятках.

– Наши акции будут стоить в пять, а то и в десять раз больше, чем сейчас!

– А в двадцать не хочешь?

Стрелок охнул.

– Я только «за».

– Мы сможем продать их и получить огромную прибыль, – сказал Уайлен. – Мы разбогатеем за одну ночь.

Инеж подумала об узкой шхуне, вооруженной тяжелой пушкой. Она может стать ее.

– Разбогатеем на тридцать миллионов крюге? – спросила она. Награда, которую задолжал им Ван Эк за работу в Ледовом Дворе. Которую он никогда и не собирался им выплачивать.

Губы Каза растянулись в слабом намеке на улыбку.

– Плюс-минус миллион.

Уайлен начал грызть большой палец.

– Мой отец сможет справиться с потерей. Но другие торговцы, те, кто владеет сахаром в его силосах, пострадают больше.

– Верно, – кивнул Матиас. – И если мы разрушим силосы, все сразу поймут, что это действие было нацелено на Ван Эка.

– Можем попробовать сделать это похожим на несчастный случай, – предложила Нина.

– Так и будет, – ответил Каз. – Изначально. Благодаря долгоносику. Расскажи им, Уайлен.

Тот подался вперед, как школьник, желающий доказать, что знает ответ, и достал пузырек из кармана.

– Эта версия сработает.

– Это долгоносик? – спросила Инеж, рассматривая его.

– Химический, – ответил Джеспер. – Но Уайлен до сих пор не придумал ему имя. Я голосую за Уайленосик.

– Это кошмарно, – прокомментировал тот.

– Это гениально, – подмигнул Джеспер. – Прямо как ты.

Уайлен залился всеми оттенками розового.

– Я тоже помогал, – добавил Кювей с насупленным видом.

– Это правда, – подтвердил Уайлен.

– Мы непременно сделаем ему мемориальную доску, – сказал Каз. – Объясни им, как он работает.

Парень прочистил горло.

– Я позаимствовал идею у тростникового паразита – одна крошечная бактерия может испортить весь урожай. Как только мы кинем долгоносика в силосную башню, он продолжит внедряться глубже, используя рафинированный сахар в качестве топлива, пока тот не станет ничем иным, как бесполезной кашей.

– Он реагирует на сахар? – спросил Джеспер.

– Да, любого вида. Даже нескольких сахаринок хватит, если будет достаточно влаги, так что держите его подальше от пота, крови и слюны.

– Не облизывайте Уайленосика. Кто-нибудь хочет это записать?

– Эти башни огромны, – заметила Инеж. – Сколько же долгоносиков нам понадобится?

– Один пузырек на каждую башню, – ответил Уайлен.

Инеж ошарашенно посмотрела на маленький стеклянный флакон.

– Серьезно?

– Крошечный и свирепый, – заявил Джеспер и снова подмигнул. – Прямо как ты.

Нина разразилась смехом, и Инеж не смогла сдержать ответной улыбки. Ее тело ныло, и она бы предпочла проспать целых два дня подряд, но девушка все равно почувствовала, как тугой узел внутри начинает разматываться, высвобождая весь ужас и злость, накопившиеся за последнюю неделю.

– Долгоносик сделает так, чтобы уничтожение сахара выглядело как несчастный случай, – сказал Уайлен.

– Так и будет, – кивнул Каз, – пока другие торговцы не узнают, что Ван Эк скупал сахар, который не хранится в его силосных башнях.

Глаза Уайлена расширились.

– Что?!

– На наши акции я потратил лишь половину денег. На остальное я приобрел акции от имени Ван Эка – ну, если точнее, то от его холдинговой компании, созданной под именем Элис. Не мог же я действовать настолько очевидно. Акции были приобретены за наличные, так что их нельзя отследить. Но сертификаты со всеми нужными печатями, подтверждающие их покупку, будут найдены в офисе его адвоката.

– Корнелис Смит! – удивленно воскликнул Матиас. – Обман на обмане. Ты не просто пытался выяснить, где держат Элис Ван Эк, когда пробрался в его кабинет.

– Нельзя выиграть, ведя лишь одну игру, – ответил Каз. – Когда сахар испортится, это сильно ударит по репутации Ван Эка. Но когда люди, которые платили ему за хранения сахара, узнают, что он нажился на их беде, они решат более внимательно осмотреть силосы.

– И найдут остатки долгоносика, – закончил Уайлен.

– Уничтожение имущества, махинации с рынком, – пробормотала Инеж. – Это станет его концом. – Ей вспомнилось, как Ван Эк жестом приказал своему лакею взять молоток. «Мне не нужен обычный перелом. Раздроби кость». – Его могут отправить в тюрьму?