Текст книги "Одержимый"

8

Вновь очутившись в оружейной, Доуз показала Алекс средство от ожогов, то и дело настойчиво повторяя, что все в порядке и ей просто хочется побыть одной. Конечно же, лгала, но если Памеле захотелось вдруг надеть наушники и на ближайшие пару часов сделать вид, что работает над диссертацией, Алекс мешать не собиралась. Она не стала брать «Мерседес», припаркованный позади Il Bastone, – Доуз начала бы нервничать, что Алекс поехала одна, – и вызвала такси, чтобы добраться до медучилища.

Тернер прислал адрес, но она плохо знала эту часть кампуса. Алекс лишь раз бывала в медицинской библиотеке; тогда Дарлингтон водил ее в подвал, в обшитую панелями комнату, вдоль стен которой тянулись полки со стеклянными сосудами. В закрытых черными крышками банках с квадратными этикетками плавали человеческие мозги – целиком или разделенные на части.

– Личная коллекция Кушинга, – пояснил Дарлингтон и выдвинул один из ящиков под полками, открывая ряд крошечных детских черепов. Натянув нитриловые перчатки, он выбрал два для запланированного «Черепом и костями» ритуала предсказания.

– Почему именно эти? – поинтересовалась Алекс.

– Они еще не до конца сформировались и могут показать все возможные варианты будущего. Не волнуйся, мы вернем черепа в целости и сохранности.

– Я и не волнуюсь. – В конце концов, это всего лишь кости.

Однако привилегию вновь любоваться коллекцией Кушинга она предоставила Дарлингтону.

Дом номер 300 по Джордж-стрит совсем не походил на прекрасную старую библиотеку с усыпанным звездами потолком. Большое серое здание психиатрического отделения, построенное в современном стиле, занимало большую часть квартала. Вопреки ожиданиям Алекс, здесь было тихо – ни полицейских машин, ни съемок места преступления, ни репортеров. Возле входа рядом с темным фургоном припарковал свой «Додж» Тернер.

Алекс долго стояла на тротуаре. В прошлом году она сама умоляла Тернера позволить ей участвовать в расследовании, но теперь, вспоминая существо, сидящее в золотом круге, которое может быть – или не быть – Дарлингтоном, отчего-то колебалась. Ей и так хватало поводов для беспокойства и выпавших на ее долю тайн, не стоило связываться еще и с убийством. К тому же тихий шепоток внутри – отголосок паранойи? – гадал: неужели Тернер прознал о той работе, что она выполняла для Итана, и сегодняшняя встреча была тщательно продуманной ловушкой? Так что же делать? Отправиться домой? Или ринуться в огонь? Вот только Алекс знать не знала, как при этом не обжечься.

Она написала Тернеру. Пару минут спустя входная дверь открылась, и он жестом пригласил ее внутрь.

Тернер, как всегда, выглядел неотразимо. Летний костюм цвета хаки с аккуратно отглаженными складками ясно сообщал – этот парень знает толк в одежде.

– Вы словно сбежали из колонии для несовершеннолетних, – заметил он, бросив взгляд на спортивный костюм, позаимствованный в Доме «Леты».

– Просто устроила пробежку. Кардиотренировки и все такое.

– Серьезно?

– Нет. Так в чем дело?

Тернер покачал головой.

– Вероятно, обычная смерть, никак не связанная с… трюками. Но после ваших прошлогодних клоунад я бы хотел услышать мнение эксперта.

– Вообще-то, Тернер, я раскрыла преступление. А вы чем занимались?

– Зря я вам позвонил.

– Это точно.

Они прошли через тихий темный вестибюль, освещенный лишь проникающим в окна светом уличных фонарей, и поднялись в лифте на третий этаж. В строгом коридоре с висящими над головой люминесцентными лампами Алекс заметила больничную каталку, а рядом двух мужчин в синих куртках из отдела судмедэкспертизы, которые, привалившись к стене, дружно уткнулись в телефоны.

Они явно ждали, чтобы забрать тело.

– Где все? – поинтересовалась Алекс. Ей невольно вспоминался балаган, устроенный вокруг убийства Тары.

– На первый взгляд это выглядит как смерть от естественных причин, поэтому мы пока держим все в секрете.

Они вошли в маленький захламленный кабинет с большим окном, из которого днем, судя по всему, открывался великолепный вид. Теперь же оно представляло собой черное глянцевое зеркало, взглянув в которое Алекс испытала неприятное чувство – будто окунулась на миг в иную версию собственной жизни. В юности у нее были проблемы с полицией, и только по счастливой случайности, повзрослев, она смогла не угодить за решетку. Глядя на свое отражение, одетое в унылый спортивный костюм, рядом с Тернером в изысканной одежде, Алекс вдруг ощутила себя ребенком, и это ей вовсе не понравилось.

За столом ссутулилась женщина; опустив голову на вытянутую руку, она словно прилегла ненадолго вздремнуть. Заплетенные в косу, тронутые сединой длинные волосы были перекинуты через плечо, с шеи на разноцветной цепочке свисали очки.

– Кто она? – полюбопытствовала Алекс.

– Вы сидели у костра? – не отвечая, спросил Тернер. – Запах будто… – Он явно заколебался. Вполне понятно – чем бы от нее ни пахло, дым тут вовсе ни при чем.

– Последствия ритуала, – пояснила она.

– Сегодня не четверг. – Как и следовало ожидать, Тернер нахмурился. Не стоило забывать, что он по-прежнему оставался детективом.

– Пытаюсь освежить в памяти знания, пока семестр только начинается.

Он явно понял, что она лжет. Что ж, прекрасно, но Алекс вовсе не собиралась объяснять, что они с Доуз пытались вытащить из ада Дарлингтона, и результат вышел, мягко говоря, неожиданным. Тернер даже не слышал о сегодняшнем ритуале.

– Ее здесь кто-то обнаружил? – вновь задала она вопрос.

– Это Марджори Стивен, штатный профессор психологии. Работает в отделе почти двенадцать лет, заведует одной из лабораторий. Тело нашел ночной уборщик и позвонил мне.

– Вам? Не 9-1-1?

Тернер покачал головой.

– Он друг мамы, живет по соседству. Просто не хотел проблем с полицией.

– Я тоже.

– Тогда ведите себя соответственно. – Тернер приподнял бровь.

Сейчас Алекс от всей души хотелось послать его ко всем чертям.

– Зачем я здесь?

– Просто взгляните. Место преступления во всей красе.

Алекс, честно говоря, не горела желанием смотреть. С тех пор, как влилась в ряды «Леты», она повидала слишком много трупов, и этот был вторым за три дня.

Она обошла тело, стараясь держаться от него подальше, чтобы не ощущать холодного отсутствия.

– Господи, – выдохнула она, оказавшись с другой стороны. Зрачки широко распахнутых глаз женщины приобрели молочно-серый оттенок. – Что случилось? Яд?

– Пока не ясно. Может, ничего сверхъестественного. К примеру, инсульт или аневризма.

– У инсульта нет таких последствий.

– Нет, – согласился Тернер. – Я прежде такого не видел.

Насторожившись, Алекс подалась вперед.

– Здесь…

– Запах еще не появился. Судя по оценкам, смерть наступила в промежуток с восьми до десяти вечера. После вскрытия можно будет сказать точнее.

Алекс постаралась ничем не выказать облегчения. В голове по-прежнему крутилась высказанная Доуз мысль, что причиной смерти мог стать сегодняшний ритуал. Алекс отлично знала, что обрывки магии способны нанести реальный вред. Однако эта женщина умерла несколько часов спустя.

Под рукой профессора оказалась книга.

– Библия? – удивилась Алекс.

– Может быть, она почувствовала боль и попыталась найти в ней утешение, – предположил Тернер, потом неохотно добавил: – Или все это просто инсценировка.

– Серьезно?

– Взгляните внимательней.

Марджори Стивен сжимала книгу в руке, один из пальцев был зажат между страниц, как будто перед смертью она пыталась запомнить место, которое читала.

– Она отметила место, где закончила?

Затянутой в перчатку рукой Тернер осторожно открыл книгу. Алекс заставила себя склониться ближе.

– Судьи?

– Вы знаете Библию? – спросил Тернер.

– А вы?

– Довольно неплохо.

– Этому учат в полиции?

– Я шесть лет ходил в воскресную школу, хотя мог бы играть в бейсбол.

– Подавали успехи?

– Нет, но в Священных Писаниях тоже не силен.

– Так что я упускаю?

– Не знаю. «Судьи» – чертовски скучный раздел. Списки имен, и больше ничего.

– У вас есть записи с камер наблюдения или что-то в этом роде?

– Есть. В это время в здании находилось множество людей. Придется внимательно изучить записи с камер в вестибюле, вдруг мелькнет кто-то лишний. – Он постучал пальцем в перчатке по настольному календарю. На листе с субботней датой, когда умерла Марджори Стивен, она – или кто-то другой – написал: «Укрой изгнанных». – Что-нибудь напоминает?

Алекс помедлила, затем покачала головой.

– Возможно. Вряд ли.

– Это тоже из Библии.

– Судьи?

– Исайя. Разрушение Моава.

Тернер внимательно следил за ней, надеясь, что в какой-то миг у нее мелькнет искра понимания. Алекс вдруг отчетливо ощутила, что не оправдала его ожиданий.

– А семья профессора? – поинтересовалась она.

– Мы сообщили мужу, завтра с ним побеседуем. Трое взрослых детей, живут отдельно, в скором времени приедут или прилетят.

– Он не сказал, увлекалась ли она религией?

– По его словам, ближе всего к церкви она была на воскресных занятиях йогой.

– Эта Библия говорит об обратном. – Алекс отлично знала, как выглядит любимая книга: сломанный корешок, загнутые уголки страниц, пометки на полях.

Теперь Тернер изогнул губы в улыбке.

– Так-то оно так. Но взгляните еще раз. На Марджори.

Алекс еще не пришла в себя после увиденного в «Черном вязе», теперь еще Тернер взялся ее испытывать. Ей вовсе не хотелось смотреть на тело. И все же, приглядевшись, она увидела.

– Кольца будто велики ей.

– Точно. Теперь взгляните на лицо.

Алекс ничуть не горела желанием вновь смотреть в молочно-серые глаза.

– Она выглядит как мертвая женщина.

– Восьмидесятилетняя мертвая женщина, – уточнил Тернер, потом добавил: – Марджори Стивен только что исполнилось пятьдесят пять.

Внутри все сжалось, сердце бешено заколотилось в груди. Вот почему Тернер решил, что в деле замешаны общества.

– Она не болела, – продолжил полицейский. – Любила ходить пешком по парку Ист-Рок, взбираться на Спящего гиганта, бегала каждое утро. Мы побеседовали с двумя сотрудниками, чьи кабинеты расположены в этом коридоре. Оба сообщили, что видели ее сегодня, она выглядела нормально и казалась совершенно здоровой. Когда мы показали фотографию тела, они едва ее узнали.

Все это отдавало сверхъестественным. Но при чем здесь Библия? Общества не цитировали Священное Писание, они использовали гораздо более редкие и мистические тексты.

– Не понимаю, – пробормотала Алекс. – Что-то не сходится.

Тернер потер рукой подбородок.

– Ладно. Можете сказать, что я гоняюсь за призраками.

Алекс с радостью бы это подтвердила, однако было здесь нечто неправильное. Не просто умершая в одиночестве женщина с Библией в руке; что-то скрывалось в ее молочно-серых глазах.

– Я могу поискать в библиотеке «Леты», – предложила Алекс. – Но хочу быть в курсе расследования.

– Так дела не делаются, Данте.

– Теперь я Вергилий, – сообщила Алекс, понимая, что это, возможно, ненадолго. – И будет так, как скажет «Лета».

– Вы изменились, Стерн.

– Подстригла волосы.

– Не стригли. И все же что-то в вас не так.

– Могу прислать подробный список.

Когда они вышли в коридор, Тернер махнул сотрудникам отдела судебной медицины, разрешая войти в кабинет. Им предстояло засунуть тело Марджори Стивен в мешок и отвезти в морг. Интересно, соизволят ли они сначала закрыть ей глаза?

– Сообщите, если что-то отыщете в библиотеке, – попросил Тернер возле лифта.

– Пришлите мне отчет токсикологической экспертизы, – проговорила Алекс, входя в лифт. – Он вернее всего сможет указать на связь с обществами. Впрочем, вы правы; возможно, здесь не случилось ничего странного, и я просто зря потратила часть вечера.

Прежде чем дверцы лифта успели сомкнуться, Тернер просунул внутрь руку, и они снова открылись.

– Я понял, – вдруг произнес он. – Мне всегда казалось, что за вами трудно угнаться.

– И? – Алекс надавила на кнопку, закрывающую двери.

– Теперь вас словно бы загнали в угол.

9
Прошлое лето

В воскресенье в девять утра Алекс приземлилась в Лос-Анджелесе. Майкл Ансельм и «Лета» оплатили полет первым классом, так что она заказала две порции бесплатного виски и проспала всю дорогу. Ей снилась последняя ночь в Граунд-Зиро, лежащая рядом застывшая Хелли, сжимающая биту рука. На этот раз, еще до того, как она нанесла первый удар, Лен проговорил: «Не все двери запираются, Алекс». А потом замолчал навсегда.

Алекс проснулась вся в поту. Сквозь мутное стекло иллюминатора проникали лучи солнца Лос-Анджелеса.

В такую жару вряд ли кто-то стал бы надевать лишнюю одежду. Однако Итан мог следить за прибывающими пассажирами, так что Алекс на всякий случай предпочла не рисковать. Она натянула толстовку, застегнула молнию и велела таксисту отвезти ее к 7-Eleven рядом с квартирой матери. Поездка обошлась почти в сотню баксов.

Город казался мутным и унылым, каким-то тусклым, желто-серым, как переваренный желток. Алекс купила кофе со льдом и «Доритос» и затаилась примерно в половине квартала от материнской квартиры. Ей хотелось увидеть маму, убедиться, что с ней все в порядке. Конечно, можно было бы просто постучать в дверь, но Мира тут же запаниковала бы, появись она без предупреждения. И как бы Алекс объяснила, где раздобыла деньги на билет, чтобы прилететь домой?

Когда возле домофона возникла подруга матери Андреа, Алекс ощутила, как кольнуло в груди. Через минуту появилась Мира в штанах для йоги и безразмерной футболке с затейливым рисунком в виде руки Фатимы, с перекинутой через плечо хозяйственной сумкой. Они зашагали рядом, в нужном темпе двигая руками и ногами, и некоторое время Алекс шла следом. Мира и Андреа явно направлялись на фермерский рынок, где покупали костный бульон, спирулину или экологически чистую люцерну. Слегка загорелая Мира с недавно подкрашенными светлыми волосами выглядела счастливой – и казалась совсем незнакомой. Алекс привыкла, что мать вечно беспокоилась о чокнутой, обозленной дочери. Дочь этой женщины училась в Йеле, подрабатывала летом и слала фотографии соседок по комнате, весенних цветов и мисок с лапшой.

Алекс опустилась на скамейку возле входа в парк, наблюдая, как мать с Андреа растворяются среди белых рыночных палаток. Внезапно сдавило горло, на глаза навернулись слезы, а еще появилось абсурдное желание что-нибудь ударить.

Из Миры вышла дерьмовая мать; она слишком увязла в собственных тревогах, чтобы служить для дочери хоть каким-то подобием якоря. Ненависть, которую долгое время испытывала к ней Алекс, до конца так и не прошла. Ей не досталась по наследству способность матери забывать и прощать, равно как и светлые волосы с голубыми глазами, любовь к миру и книжные полки, на которых теснились советы быть сердечнее, чувствительнее, мягче и идти по миру, сея семена добра. Страшная правда заключалась в том, что, если бы Алекс сумела перестать любить мать, она бы так и сделала, позволила бы Итану осуществить свои угрозы и больше бы сюда не вернулась. Однако привычка любить Миру засела в ней навсегда, и тоска по матери, которую хотелось бы иметь, неразрывно была связана с желанием защитить ту, что есть.

Алекс набрала номер Итана. Он не ответил, но минуту спустя пришло сообщение.

«Приезжай после 10 вечера».

«Могу приехать прямо сейчас», – отправила она наиболее безопасный ответ, хотя руки чесались написать: «Ты ведь сказал в обед, расчетливый засранец».

Текли минуты. Ответа не было, но Алекс особо и не ждала. Король всегда поступал по своему разумению. Впрочем, если б он хотел ее убить, то не стал бы дожидаться вечера. Это почти успокаивало. Так чего же хотел Итан? Задумал заманить ее в ловушку? Или решил попытаться выведать у Алекс подробности о смерти Лена и своего кузена? Оставалось надеяться, что ей удастся как-то выкрутиться.

Итан считал Алекс пустым местом; пусть и дальше не воспринимает всерьез, для нее же безопасней.

Алекс еще некоторое время наблюдала за рынком, потом села в автобус, идущий по бульвару Вентура. Она твердила себе, что просто хочет убить время, но все же вышла на прежней остановке и прогулялась старым маршрутом до Граунд-Зиро. Для чего? Она не возвращалась с тех пор, как ее увезли отсюда на машине скорой помощи, и сомневалась, что готова вновь увидеть старый уродливый многоквартирный дом с грязной штукатуркой и смотрящими в никуда унылыми балконами.

Однако он бесследно исчез. Место, где прежде стоял дом, окружал сделанный из сетки забор, за которым виднелась лишь большая яма и куча арматуры, приготовленной для нового проекта.

В этом был смысл. Вряд ли кто-то захотел бы снять квартиру там, где убили сразу нескольких человек. Преступление так и не раскрыли, и никто не собирался ставить здесь памятник или хотя бы жалкий белый крест из тех, что обычно завалены дешевыми цветами, мягкими игрушками и написанными от руки записками. Никого не волновали умершие здесь люди – преступники, наркодилеры, неудачники.

Алекс пожалела, что не захватила что-нибудь милое для Хелли – розу, букетик дерьмовых гвоздик из бакалейного магазина или карту Таро из старой колоды Хелли. Звезду или Солнце. Хелли была и тем и другим.

Ожидала ли Алекс, что Хелли окажется здесь, продолжит в облике Серой бродить по этому жалкому месту? Нет. Если бы Хелли прошла обратно сквозь Покров, она бы, привлеченная громыханием скейтбордов, мороженым в вафельных рожках, облаками сладкого пара, исходящего от ларьков с попкорном, целующимися парочками в тату-салоне и бросающими вызов воде серферами, направилась на набережную, к океану. Алекс боролась с искушением отправиться на ее поиски, провести день в Венисе[10]10
  Венис – район в западной части Лос-Анджелеса, известный своими каналами.


[Закрыть], замирая при виде каждой белокурой головки. Это стало бы своего рода покаянием.

– Я должна была найти способ спасти нас обеих, – пробормотала она, ни к кому не обращаясь.

Алекс долго стояла на солнце, обливаясь потом, а когда сил терпеть уже не осталось, зашагала обратно к автобусной остановке. Весь город казался ей кладбищем.

* * *

Оставшееся время Алекс провела в музее Гетти, наблюдая сквозь смог за заходом солнца и грызя купленное в кафе шоколадное печенье. Она заставляла себя ходить по галереям, потому что чувствовала – так надо. Сегодня там выставлялся Жером. Алекс никогда о нем не слышала, но читала напечатанные описания рядом с каждой картиной и долго стояла перед «Скорбью паши», глядя на окруженное цветами мертвое тело тигра, вспоминая яму на том месте, где прежде находился Граунд-Зиро.

Незадолго до десяти вечера она поймала такси и попросила отвезти ее к дому Итана на Малхолланд-драйв. Она видела, как внизу, на 405-м шоссе, потоком крошечных огоньков движутся автомобили – словно лейкоциты и эритроциты по кровеносным сосудам. Сегодня вечером она может здесь умереть, и об этом никто не узнает.

– Мне вас подождать? – спросил водитель, когда они подъехали к автоматическим воротам.

– Нет, все в порядке. – Может, если постоянно повторять эти слова, они сбудутся?

Она подумывала перелезть через забор, но дом Итана охраняли собаки. Возможно, стоит написать Доуз? Просто чтобы та знала, где сейчас Алекс. Но какой в этом смысл? Неужели Доуз будет за нее мстить, а Тернер, потянув за несколько ниточек, заставит вплотную заняться ее делом и вызовет Итана на допрос в сопровождении одного из дорогих адвокатов?

Алекс уже хотела нажать на кнопку домофона, когда ворота начали бесшумно открываться. Подняв голову, она помахала рукой в камеру, висящую на стене. Я безобидна. Я никто, вам не о чем беспокоиться.

Она прошла по длинной дорожке, хрустя кроссовками по гравию. Снизу, от подножия холма, сюда долетал шум автострады – как будто звук крови, текущей по венам, слышимый, когда прижмешь ладони к ушам. Вокруг росли оливковые деревья, на круглой подъездной дорожке стояли шесть машин: «Бентли», «Рендж Ровер», «Ламбо», два «Шевроле Субурбан» и ярко-желтый «Мерседес».

Весь дом был ярко освещен, сияющие окна походили на слитки золота, бассейн отливал бирюзой. Алекс мельком заметила, что у воды собралось несколько человек – прилизанные мужчины в рубашках навыпуск и дорогих джинсах; высокие, грациозные женщины в бикини и развевающихся лоскутах шелка, которых словно бы вылили вместе с вином из какой-то дорогой бутылки. Позади них маячила Серая с растрепанными волосами в расшитом блестками облегающем платье, явно привлеченная возбуждением, всплесками похоти, всегда, казалось, окружавшей этот дом, сколько бы человек – двадцать или двести – здесь ни собиралось.

Прежде Алекс бывала на грандиозных вечеринках Итана – шумных, беспорядочных сборищах, сопровождаемых ревущими басами, сотрясающими склон холма, полуголыми телами в бассейне и ящиками израильской водки. Они с Хелли тащились сюда следом за Леном, а он восклицал каждый раз – как будто видел это место впервые: «Вот то, что нам нужно! Кусочек этого рая. Ну ладно, всему свое время. Итан не так уж умен».

Вот только Лен ошибался. Итан оказался достаточно умен, чтобы не давать Лену никакой реальной власти. И суметь понять, что с Алекс что-то не так.

Она взглянула на гостей у бассейна и подумала, что стоило одеться поприличней – просто в знак уважения, на вечеринку-то ее не приглашали. Впрочем, уже поздно об этом сожалеть.

– Привет, Цви, – поздоровалась она с телохранителем у двери.

Высокий, жилистый, внешне он совсем не выглядел опасным, но ходили слухи, что прежде Цви служил в «Моссаде»[11]11
  «Моссад» – ведомство Израиля, занимающееся политической разведкой, по своему назначению и функциям сравнимо с ЦРУ США.


[Закрыть]. Однажды Алекс видела его в действии. Тогда чей-то приятель-бандит выстрелил из пистолета прямо в разгар вечеринки. Еще не стихло эхо звука выстрела, а Цви уже успел выбить пистолет из рук парня, а самого его вышвырнуть за дверь. Позже она узнала, что он сломал несчастному руку в двух местах.

Цви кивнул ей в знак приветствия и жестом велел поднять руки. Быстрый эффективный обыск – никаких медленных поглаживаний или щипков за сиськи, как любили делать некоторые парни Итана, – и телохранитель провел Алекс в дом. Когда-то эти мраморные полы, роскошные люстры и высокие потолки, под которыми гуляло гулкое эхо, означали для нее богатство и роскошь, походили на сокровищницу, полную дорогих, желанных вещей. Но Йельский университет пробудил в ней здоровый снобизм. Теперь золотые побрякушки, утопленные в стены светильники и мрамор с прожилками казались грубыми и словно выставленными напоказ, кричали о новых деньгах.

Итан сидел на большом белом кожаном диване, сквозь огромные стеклянные двери снаружи доносились звуки музыки.

– Алекс! – с теплотой в голосе протянул он. – Какой сюрприз! Не думал, что ты придешь.

– А почему бы и нет? – спросила она. Безобидный, доверчивый маленький кролик, которого нет смысла ловить.

– Твоя правда, – рассмеялся он. – Вряд ли ты хочешь, чтобы я сам пришел за тобой. Хочешь есть? Выпить?

«Всегда».

– Не особо.

– Алекс, – с укором проговорил Итан, напоминая заботливую бабулю. – Нужно хорошо питаться.

Твою ж мать! Алекс, которой она перед ним притворялась, не стала бы нервничать. Ей нечего было скрывать.

– Конечно, спасибо.

– Как всегда вежлива, не то что Лен. Алица испекла пирог. – Он махнул рукой вооруженному мужчине, и тот исчез на кухне.

– Как Алица? – поинтересовалась Алекс, имея в виду повариху Итана; кажется, эта женщина не одобряла ничего, происходящего в этом доме.

– Вечно жалуется. – Итан пожал плечами. – Я покупаю ей… как уж он называется? Годовой абонемент в Диснейленд. Теперь она мотается туда каждую неделю.

Вернувшийся охранник принес огромный кусок вишневого пирога с шариком ванильного мороженого наверху.

Сквозь стеклянную дверь Алекс видела, как Серая в облегающем платье, подняв руки над головой, кружилась по танцполу, то и дело прижимаясь призрачным телом к ничего не замечающим гостям.

Сделав над собой усилие, Алекс взяла кусочек пирога.

– Господи, – пробормотала она минуту спустя, все еще с набитым ртом. – Ничего вкуснее я в жизни не ела.

– Знаю, – согласился Итан. – Поэтому и держу ее.

Он больше ничего не добавил и некоторое время просто наблюдал, как она ест. Когда молчание слишком затянулось, Алекс поставила тарелку на большой стеклянный кофейный столик и вытерла рот.

– Я думал, что тебя, возможно, уже нет в живых, – проговорил он. Вполне закономерное предположение. – Умерла в какой-нибудь канаве. Или познакомилась с очередным плохим парнем.

Вполне убедительная версия.

– Да, я кое-кого встретила, – тут же согласилась Алекс. – Он милый. Мы планируем переехать на Восточное побережье.

– В Нью-Йорк?

– Возможно.

– Там сейчас очень дорого, даже в Квинсе. Я так и не нашел тех, кто убил Ариэля. Даже слухов никаких нет. Обычно ночи вроде той у всех на устах. Но я внимательно слушаю, и люди мои ловят даже обрывки сплетен. И ничего.

– Сочувствую.

Итан снова пожал плечами.

– Да, странное дело. Ведь убийцы действовали грубо, мерзко. Явно любители. А такие люди не заметают следов.

– Я не знаю, что произошло той ночью, – проговорила Алекс. – К чему мне защищать тех, кто убил моих друзей?

– Лен был твоим другом?

Этот прямой вопрос заставил ее вздрогнуть.

– Что-то вроде того.

– Сомневаюсь. – Он жестом указал на задний двор. – Вот они мне вовсе не друзья. Им просто нравится здешняя еда и этот дом. Одним словом – вампиры. Знаешь, как в песне Тома Петти?

– Конечно.

– Люблю эту песню. – Он нажал несколько кнопок на мобильнике, и комнату наполнили звуки гитары. – О, Цви уже закатывает глаза. – Алекс бросила взгляд через плечо на телохранителя, застывшего с непроницаемым лицом. – Он думает, пора мне сменить музыку. Но я люблю эту. Не верю, что Лен был твоим другом.

Алекс провела рядом с Леном не один год, жила с ним под одной крышей и делила постель, выполняла его поручения, ради него крала вещи из магазинов, спала с незнакомцами и позволяла ему трахать себя, даже когда вовсе не испытывала ни малейшего желания. За все эти годы он ни разу не довел ее до оргазма, зато – что тоже немаловажно – смешил время от времени. Его смерть ее ничуть не огорчила. Алекс даже не удосужилась узнать, где он похоронен и приезжали ли родители за телом. Она не ощущала ни вины, ни раскаяния, и уж точно не испытывала чувств, которые обычно вызывает потеря друга.

– Может, и нет, – призналась Алекс.

– Хорошо, – заключил Итан – словно психотерапевт во время сеанса, добившийся каких-либо успехов с пациентом. – Проблема полиции в том, что они смотрят… – Раскрыв ладонь, он поднес ее к лицу. – Лишь сюда, на самое очевидное. Проверяют дорожные камеры, ищут машины. Ведь кто пойдет в чужой дом, чтобы совершить такое злодеяние, пешком? – Он сделал движение пальцами, изображая человечка, шагающего в пустоте. – Пешком. Глупо даже думать об этом. Но ведь нашелся мудрый дурак.

Sophomore. Второкурсник. От греческих слов sophos – мудрый и moros – дурак. Шуточка, отпущенная одним из ее профессоров.

Алекс не нашлась с ответом. Итан же продолжил как ни в чем не бывало:

– Вот я и решил – дай-ка посмотрю. Хуже никому не будет.

Алекс в этом сомневалась. Неужели Итан смог узнать, что она убила Ариэля? И попросил прийти сюда, чтобы свести счеты? А она покорно явилась, как последняя дура?

– Ты знаешь ломбард на улице Вановен? – Конечно, Алекс знала «Ломбард в долине». Как-то раз она сама, отчаянно нуждаясь в деньгах, заложила там дедушкин бокал для киддуша. – У них постоянно работает камера на тротуаре возле входа, – продолжил Итан. – Записи они обычно не просматривают, если не возникает каких-либо проблем. У меня как раз были проблемы. У Ариэля тоже. Вот я и посмотрел.

Он протянул ей телефон. Алекс уже поняла, что сейчас увидит, но все равно послушно взяла мобильник.

Асфальт на тротуаре слегка отливал зеленым, дорога, на которой почти не было машин, казалась черной, как река. В поле зрения камеры возникла девушка в одной лишь майке и нижнем белье, сжимающая что-то в руках. Алекс знала – это сломанные остатки деревянной биты Лена. Той самой, которой она убила его, Бетчу, Коркера, Кэма. И кузена Итана Ариэля.

Алекс провела пальцем по экрану, перематывая запись. Она чувствовала, как Итан наблюдает за ней, что-то прикидывая, но не могла отвести глаз от девушки на экране – слишком яркой, будто светящейся, чьи глаза в зеленоватом свете камеры ночного видения казались незнакомыми. «Со мной была Хелли, – подумала она. – Внутри меня». В ту последнюю ночь Хелли придала ей сил, помогла избавиться от улик, заставила дочиста отмыться в реке Лос-Анджелес. Хелли защищала ее до конца.

– Маленькая девочка, – протянул Итан. – И так много крови.

Отрицать, что видеокамера засняла именно ее, не имело смысла.

– Я была не в себе. И не помню ничего…

Алекс не дали закончить. Мясистая лапища сомкнулась у нее на горле, перекрывая доступ воздуха. Цви.

Вцепившись ногтями в кожу телохранителя, Алекс попыталась оттолкнуть его руку, чтобы сделать вдох. И ощутила, как ее сдернули с дивана и подняли в воздух. Она молотила ногами, надеясь достать обидчика, но бессильно пинала лишь пустоту. Алекс хотела закричать, но из сдавленного горла не вырвалось ни звука.

Итан, развалившись на белых подушках дивана, со спокойным интересом наблюдал за ней. В окно она видела гостей, по-прежнему толпившихся вокруг бассейна и знать не знающих о том, что происходит в доме. Мертвая девушка в блестящем платье все еще танцевала.

Даже не задумываясь, Алекс вскинула руку и мысленно потянулась к Серой, настойчиво прося ее силы. Рот тут же наполнился вкусом сигарет и вишневого блеска для губ, в горле запершило, как будто она только что втянула слишком много дыма. В нос ударил запах пота и парфюма. По телу заструилась сила.

Алекс схватила Цви за руку и крепко сжала, ощутив, как прогнулись под ладонью его кости. Удивленно хмыкнув, он резко отпустил ее, и Алекс мешком свалилась на диван, но тут же вскочила на ноги. Схватив со столика первую попавшуюся скульптуру, она швырнула ее в Цви. Однако, несмотря на бушующую внутри силу, Алекс по-прежнему была нетренированной девчонкой. Цви же привык действовать быстро. Он легко увернулся, и скульптура с силой влетела в стену, пробив ту насквозь. Алекс судорожно вздохнула, когда кулак Цви ударил ее в живот, а потом, упав на одно колено, схватила телохранителя за ногу, пытаясь с помощью силы Серой свалить его на пол.

– Хватит, довольно! – воскликнул Итан и хлопнул в ладоши.

Цви мгновенно отступил назад и поднял руки, словно успокаивая дикое животное. Прищурившись, он смотрел на скорчившуюся на полу Алекс. Она пыталась отдышаться и в то же время в любой момент была готова вскочить на ноги и броситься бежать. Следы от ее пальцев на предплечье телохранителя уже начинали темнеть, постепенно становясь синяками.

Итан все так же сидел на диване, но теперь его губы расплылись в улыбке.

– Когда я увидел останки Ариэля, то решил, что такое невозможно. Обычная девчонка не способна нанести такой вред.

И Алекс поняла, что совершила ужасную ошибку. Итан вовсе не хотел ее убивать – в противном случае Цви взял бы нож или удавку и всерьез напал на нее, а не просто ударил в живот.