Текст книги "Джек Ричер. Гость"

– Ну, со сбережениями такое случается, согласитесь.

– В настоящий момент вы живете на средства мисс Джейкоб, правильно? Вашей подруги и вашего адвоката. Вас не терзает совесть?

Прищурившись, Ричер посмотрел на обшарпанное обручальное кольцо, стиснувшее пухлый розовый палец Блейка.

– Наверное, не больше, чем вашу жену, которая живет на ваши средства.

Нахмурившись, Блейк помолчал.

– Значит, вы уволились из армии и с тех пор ничем особо не занимались?

– Да.

– В основном были предоставлены сами себе.

– В основном.

– Вас это устраивало?

– Вполне.

– Потому что вы одиночка.

– Чушь, он на кого-то работает, – вмешался Козо.

– Черт возьми, этот человек утверждает, что он одиночка! – огрызнулся Блейк.

Дирфилд поворачивал голову то вправо, то влево, словно судья в теннисе, следящий за полетом мяча. Стекла его очков сверкали в отраженном свете. Наконец он поднял руку, призывая к тишине, и остановил свой взгляд на Ричере.

– Расскажите про Эми Каллан и Кэролайн Кук.

– Что рассказывать? – спросил Ричер.

– Вы ведь знали этих женщин?

– Ну да. Это было давно, когда я служил в армии.

– Вот и расскажите про них.

– Каллан была маленькой брюнеткой, Кук высокой блондинкой. Каллан была сержантом, Кук – лейтенантом. Каллан работала секретарем в службе снабжения, а Кук служила в разведке.

– Где?

– Каллан служила в Форт-Уайте под Чикаго. Кук – в штаб-квартире НАТО в Бельгии.

– У вас был секс с ними? – спросила Ламарр.

Ричер пристально посмотрел на нее:

– Что это за вопрос?

– Прямой.

– Хорошо. Нет, не было.

– Они обе были симпатичными, верно?

Ричер кивнул:

– Посимпатичнее вас, это уж точно.

Ламарр отвела взгляд и замолчала. Вместо нее заговорил густо покрасневший Блейк:

– Они были знакомы друг с другом?

– Сомневаюсь. В армии больше миллиона человек, а эти женщины служили в ней в разное время, да еще за тысячи миль друг от друга.

– И между вами и ними не было сексуальных отношений?

– Нет, не было.

– Вы пытались с ними сблизиться?

– Нет, не пытался.

– Почему? Боялись получить отказ?

– Если уж вам так хочется знать, – ответил Ричер, – в обоих случаях у меня в этот момент была другая женщина, а с меня обычно хватает одной.

– Вы бы хотели заняться сексом с этими женщинами?

На губах Ричера мелькнула улыбка.

– Существуют вещи и похуже.

– Каллан и Кук согласились бы?

– Может, согласились бы, а может, и нет.

– А вы как думаете?

– Вы служили в армии?

Блейк покачал головой.

– В таком случае вы не знаете, как там решаются эти вопросы. В армии большинство людей вступит в половые отношения со всем, что шевелится.

– Значит, вы полагаете, что Каллан и Кук не отвергли бы вас?

Ричер посмотрел Блейку прямо в глаза:

– Да, я не думаю, чтобы с этим возникли какие-либо проблемы.

Наступило долгое молчание.

– Как вы относитесь к тому, что женщины служат в армии? – наконец спросил Дирфилд.

Ричер перевел на него взгляд:

– Что?

– Отвечайте на мой вопрос, Ричер. Как вы относитесь к тому, что женщины служат в армии?

– А как я могу к этому относиться?

– Вы полагаете, из них получаются хорошие военные?

– Глупый вопрос, – сказал Ричер. – Вам самому это прекрасно известно.

– Мне?

– Вы ведь воевали во Вьетнаме?

– Я?

– Уверен, что воевали, – сказал Ричер. – Вы сказали, что в тысяча девятьсот семьдесят шестом году работали в полиции штата Аризона и вскоре после этого перешли в Бюро. Вряд ли вам это удалось бы, если бы вы уклонялись от призыва. По крайней мере, в то время и в тех краях. Так что вы совершили экскурсию в Индокитай году этак в семидесятом или в семьдесят первом. С вашим зрением в авиации вам делать нечего. С такими очками вам прямая дорога в пехоту. И в этом случае вас целый год гоняли по джунглям, причем добрая треть тех, кто давал вам жизни, были женщины. Из них получаются отличные снайперы, правда? Насколько я слышал, очень упорные и усидчивые.

Дирфилд медленно кивнул:

– То есть вам нравятся женщины-военные.

Ричер пожал плечами:

– Если вам нужны солдаты, в большинстве случаев женщины справятся с задачей ничуть не хуже мужчин. Вспомните Вторую мировую, русский фронт. У женщин там получалось совсем неплохо. Вам приходилось бывать в Израиле? Там женщины тоже на передовой, и мало какие американские части смогут сражаться на равных с израильской армией.

– Значит, вы не видите никаких проблем?

– Лично я – нет.

– Но есть какие-то проблемы помимо личных?

– Наверное, есть еще военные проблемы, – сказал Ричер. – Опыт Израиля показывает, что пехотинец, идущий в атаку, останавливается в десять раз чаще, чтобы помочь раненому товарищу, если этот товарищ – женщина. Это замедляет наступление. Приходится специально отучивать от этого.

– Вы считаете, солдат не должен помогать раненому товарищу? – презрительно спросила Ламарр.

– Должен, но в первую очередь надо думать о том, чтобы выполнить боевую задачу.

– То есть если бы мы с вами шли в атаку и меня бы ранили, вы бы просто меня бросили?

Ричер улыбнулся:

– Вас – без колебаний.

– Как вы познакомились с Эми Каллан? – спросил Дирфилд.

– Думаю, вам это уже известно.

– И все равно расскажите. Для протокола.

– А наш разговор протоколируется?

– Можете не сомневаться.

– И вы еще не зачитали мои права?

– В протоколе будет указано, что мы первым делом сообщили вам все ваши права.

Ричер никак не отреагировал.

– Расскажите нам про Эми Каллан, – снова сказал Дирфилд.

– Она обратилась ко мне с проблемой, с которой столкнулась в своей части.

– Что это была за проблема?

– Сексуальное домогательство.

– Вы отнеслись к Каллан с сочувствием?

– Да.

– Почему?

– Потому что я никогда не подвергался насилию из-за своего пола. Не понимаю, почему в случае с Каллан все должно было быть иначе.

– И что вы сделали?

– Арестовал офицера, которого она обвинила.

– А что вы сделали потом?

– Ничего. Я был полицейским, а не следователем. Я передал дело в военную прокуратуру.

– И чем все закончилось?

– Офицер выиграл процесс. Эми Каллан пришлось уйти из армии.

– Но карьера офицера все равно была разрушена.

– Да, – ответил Ричер.

– И как вы к этому отнеслись?

– Со смешанным чувством. Насколько мне было известно, это был хороший парень. Но в конце концов я поверил не ему, а Каллан. На мой взгляд, он был виновен. Так что, наверное, я был рад, когда он уволился. С другой стороны, все вышло очень некрасиво. Вердикт «невиновен» не должен рушить карьеру.

– Значит, вам было его жалко?

– Нет, мне было жалко Каллан. И мне было жалко армию. История получилась очень неприятная. В итоге оказались загублены две карьеры, хотя можно было бы обойтись одной.

– А что насчет Кэролайн Кук?

– С Кук дело обстояло иначе.

– То есть?

– Другое время, другое место. Это случилось за границей. Кэролайн Кук была в близких отношениях с одним полковником. Это продолжалось около года. По-моему, все было по обоюдному согласию. Кук подняла шум позже, когда не получила повышения.

– И в чем же тут отличие?

– В том, что одно никак не было связано с другим. Тот полковник трахал Кук потому, что она сама была рада этому, а повышение она не получила потому, что недостаточно хорошо справлялась со своей работой. Эти две вещи между собой никак не связаны.

– Быть может, Кук считала, что полковник должен был расплатиться с ней за год любовных утех.

– В таком случае речь могла идти только о нарушении договорных обязательств. Все равно как если бы клиент надул проститутку. Но сексуальные домогательства тут ни при чем.

– Значит, вы не предприняли никаких мер?

Ричер покачал головой:

– Нет, я арестовал полковника, поскольку к этому времени порядки изменились. Сексуальные отношения между начальником и подчиненным были объявлены вне закона.

– И?..

– Полковника с позором уволили, жена его бросила, и он покончил с собой. Но Кук тоже пришлось расстаться с армией.

– А что сталось с вами?

– Я получил перевод из штаб-квартиры НАТО.

– Почему? Вы были разочарованы таким оборотом дела?

– Нет, я понадобился в другом месте.

– Кому? Почему именно вы?

– Потому что я был хорошим следователем. В Бельгии я напрасно терял время. В Бельгии ничего не происходит.

– После этого вам часто приходилось встречаться со случаями сексуальных домогательств?

– Естественно. Это стало очень распространенным явлением.

– И у многих хороших парней из-за этого оказалась поломана карьера? – спросила Ламарр.

Ричер повернулся к ней:

– Были и такие. По сути дела, началась охота на ведьм. На мой взгляд, большинство дел были обоснованными, но под горячую руку попадали и невиновные. Нормальные человеческие отношения двух людей вдруг оказывались противозаконными. Просто потому, что изменились правила. Среди невиновных жертв были в основном мужчины. Но встречались и женщины.

– В общем, это был настоящий бардак, да? – сказал Блейк. – И началось все с таких надоедливых женщин, как Каллан и Кук?

Ричер промолчал. Козо забарабанил пальцами по столу:

– Я все-таки хочу вернуться к вашим отношениям с Петросяном.

Ричер развернулся к нему:

– Никаких отношений с Петросяном у меня нет. Я никогда не слышал ни о каких Петросянах.

Дирфилд зевнул и посмотрел на часы. Сдвинув очки на лоб, он протер глаза кулаками.

– Уже полночь, вы знаете? – сказал он.

– Вы обращались с Каллан и Кук вежливо? – снова заговорил Блейк.

Прищурившись, Ричер бросил взгляд против света на Козо, затем снова повернулся к Блейку. Яркий желтый свет сверху отражался от красноватой полировки и делал его одутловатое лицо багровым.

– Да, я обращался с ними вежливо.

– Вы встречались с ними после того, как передали их дела прокурору?

– Наверное, раза два-три, мимоходом.

– Они вам доверяли?

Ричер пожал плечами:

– Думаю, да. Моя работа состояла в том, чтобы заставить их поверить мне. Мне нужно было вытягивать из них самые интимные подробности.

– Вам часто приходилось разбирать подобные дела?

– Они исчислялись сотнями. Думаю, пара десятков прошло через меня, пока не создали специальное подразделение.

– Назовите еще какую-нибудь женщину, чье дело вы разбирали.

Пожав плечами, Ричер мысленно перебрал свои кабинеты в жарких странах, в холодных странах, с большими письменными столами, с маленькими письменными столами, за окном кабинета солнце, за окном кабинета тучи, а перед столом оскорбленные и разъяренные женщины, рассказывающие подробности того, что с ними произошло.

– Ну, например, Рита Симека, – наконец сказал он.

Блейк переглянулся с Ламарр; та нагнулась и достала из чемоданчика толстую папку. Положила ее на стол. Блейк взял папку и стал ее листать. Провел пухлым пальцем по длинному списку и кивнул:

– Хорошо. И что произошло с мисс Симекой?

– С лейтенантом Симекой, – поправил Ричер. – Это было в Форт-Брэгге, штат Джорджия. Ребята назвали случившееся неудачной шуткой, она назвала это групповым изнасилованием.

– И чем все кончилось?

– Симека выиграла дело. Трое человек отправились за решетку, а потом были с позором уволены.

– А что стало с лейтенантом Симекой?

Ричер в который раз пожал плечами:

– Сначала она была вполне довольна исходом дела. Чувствовала себя отмщенной. Затем пришла к выводу, что армейская служба для нее безнадежно испорчена, и уволилась.

– Где она сейчас?

– Понятия не имею.

– Предположим, вы с ней где-нибудь встретитесь. Например, приедете в какой-то город и увидите ее в магазине или ресторане. Как она отреагирует?

– Вот уж не знаю. Наверное, поздоровается. Возможно, мы немного поболтаем, где-нибудь посидим.

– Она будет рада вас видеть?

– Думаю, да.

– Потому что она запомнила вас как хорошего парня?

Ричер кивнул:

– Ей пришлось пройти через ад. И я имею в виду не только то, что с ней случилось, но и судебный процесс. Так что следователю приходится устанавливать особую связь с потерпевшим. Он должен быть ему другом и опорой.

– Значит, жертвы становились вашими друзьями?

– Да, если я делал все правильно.

– Как вы думаете, что произойдет, если вы постучитесь домой к лейтенанту Симеке?

– Я не знаю, где она живет.

– Предположим, вы это узнаете. Она вас впустит?

– Не знаю.

– Она вас узнает?

– Скорее всего.

– И вспомнит, что вы друг?

– Думаю, да.

– Итак, если вы постучите к ней в дом, она вас впустит, верно? Откроет дверь, увидит своего старого друга, впустит вас к себе и угостит кофе или еще чем-нибудь. Поговорит с вами о старых временах.

– Возможно, – сказал Ричер. – Вероятно.

Блейк удовлетворенно замолчал. Ламарр тронула его за руку, он наклонился к ней и выслушал то, что она нашептала ему на ухо. Кивнув, Блейк повернулся к Дирфилду и в свою очередь принялся нашептывать ему на ухо. Дирфилд взглянул на Козо. При этом трое агентов из Куантико откинулись назад – едва заметное движение, которое, однако, красноречиво говорило: «Отлично, мы заинтересованы». Козо встревоженно посмотрел на Дирфилда. Тот подался вперед, уставившись сквозь стекла очков прямо на Ричера:

– Ситуация очень затруднительная.

Ричер ничего не ответил. Молча сидел и ждал.

– Что именно произошло в ресторане? – спросил Дирфилд.

– Ничего.

Дирфилд покачал головой:

– Вы находились под наблюдением. Мои люди вот уже неделю следили за вами. Сегодня вечером к ним присоединились специальные агенты Пултон и Ламарр. Они все видели.

Ричер удивленно уставился на него:

– Вы следили за мной целую неделю?

– Если точнее, восемь дней, – ответил Дирфилд.

– Почему?

– К этому мы вернемся позже.

Словно очнувшись, Ламарр снова нагнулась к своему чемоданчику. Достала еще одну папку. Раскрыла ее и вынула несколько листов бумаги. Четыре или пять, сколотые вместе. Покрытые убористым машинописным текстом. Одарив Ричера ледяной улыбкой, Ламарр перевернула листы и подтолкнула их по столу. Попав в струю воздуха из кондиционера, листы рассыпались. Скрепка зацепилась за дерево, и листы остановились прямо перед Ричером. В них он именовался «объектом». Это был подробный перечень всех мест, где он побывал, и всего того, чем он занимался в течение последних восьми суток. С точностью до секунды. С точностью до мельчайшей детали. Оторвавшись от листов, Ричер посмотрел в улыбающееся лицо Ламарр.

– Что ж, судя по всему, ФБР прекрасно умеет вести слежку, – сказал он. – Я ничего не заметил.

Наступило молчание.

– Так что же произошло в ресторане? – снова спросил Дирфилд.

Ричер ответил не сразу. «Искренность – лучшая стратегия», – наконец решил он. Обдумал свои слова. Сглотнул комок в горле. Кивнул в сторону Блейка, Ламарр и Пултона:

– Полагаю, эти крючкотворы назовут это «превышением необходимых мер». Я совершил маленькое преступление, чтобы помешать совершиться большому.

– Вы действовали один? – спросил Козо.

Ричер кивнул:

– Да, один.

– Тогда что означает фраза: «Не лезьте на нашу территорию»?

– Я хотел, чтобы мое предупреждение выглядело убедительно. Мне было нужно, чтобы этот Петросян – кем бы он ни был, черт побери! – отнесся к нему серьезно. Чтобы он решил, что столкнулся с другой организацией.

Перегнувшись через стол, Дирфилд забрал протокол о наружном наблюдении. Развернул и начал листать.

– Здесь указано, что у Ричера не было никаких контактов ни с кем, кроме мисс Джоди Джейкоб. Она не имеет никакого отношения к рэкету. Что насчет телефонных звонков?

– Вы прослушивали мой телефон? – спросил Ричер.

– Мы и в вашем мусоре копались, – заверил его Дирфилд.

– С телефоном тоже все чисто, – сказал Пултон. – Ричер разговаривал только с мисс Джейкоб. Он ведет очень замкнутый образ жизни.

– Это так, Ричер? – спросил Дирфилд. – Вы ведете замкнутый образ жизни?

– Как правило, – подтвердил Ричер.

– Значит, вы действовали в одиночку, – заключил Дирфилд. – Просто обеспокоенный гражданин. Ни личных контактов с гангстерами, ни инструкций по телефону. – Он вопросительно посмотрел на Козо. – Джеймс, ты удовлетворен?

Тот нехотя сказал:

– Полагаю, у меня нет выбора.

– Значит, обеспокоенный гражданин, да, Ричер? – спросил Дирфилд.

Ричер молча кивнул.

– Вы можете это доказать? – продолжил Дирфилд.

Ричер пожал плечами:

– Я мог бы забрать оружие. Если бы я был связан с преступностью, я бы обязательно так поступил. Но я этого не сделал.

– Да, вы бросили пистолеты в мусорный контейнер.

– Но предварительно вывел их из строя.

– Забив грязью механизм. Зачем вы это сделали?

– Чтобы если их и нашли, то все равно не смогли бы использовать.

– Обеспокоенный гражданин, – понимающе заметил Дирфилд. – Вы увидели несправедливость и решили ее исправить.

– Ну да, – согласился Ричер.

– Кто-то же должен этим заниматься.

– Наверное.

– Вы терпеть не можете несправедливость.

– В общем, да.

– И вы видите разницу между добром и злом.

– Надеюсь.

– Вам не нужно вмешательство компетентных органов, потому что вы сами принимаете решение.

– Обычно.

– Вас полностью устраивает ваш личный моральный кодекс.

– Наверное.

Наступило молчание. Дирфилд долго смотрел Ричеру в лицо.

– Так почему же вы забрали деньги? – наконец спросил он.

Ричер пожал плечами:

– Наверное, боевая добыча. Трофей.

Дирфилд кивнул:

– Часть кодекса?

– Вроде того.

– Вы ведете игру по своим правилам?

– Обычно.

– Вы не возьмете ни цента у пожилой дамы, но нет ничего плохого в том, чтобы отобрать деньги у пары плохих ребят.

– Наверное.

– Личный кодекс.

Ричер снова пожал плечами. Ничего не сказал. Молчание затягивалось.

– Вы что-нибудь знаете о построении психологического портрета преступника? – вдруг спросил Дирфилд.

Ричер ответил не сразу.

– Только то, что читал в газетах.

– Это наука, – заговорил Блейк. – Мы много лет работали над этим в Куантико. В настоящий момент специальный агент Ламарр является нашим ведущим экспертом в этом вопросе. Специальный агент Пултон ей помогает.

– Мы изучаем места преступлений, – сказала Ламарр. – Изучаем скрытые психологические признаки, определяем, какие черты характера может иметь преступник.

– Изучаем жертвы, – подхватил Пултон. – Пытаемся предположить, перед кем они были особенно беззащитны.

– Что за преступники? – спросил Ричер. – Какие места преступлений?

– Сукин сын! – выругалась Ламарр.

– Эми Каллан и Кэролайн Кук, – сказал Блейк. – Обе стали жертвами убийства.

Ричер молча уставился на него.

– Каллан была первой, – продолжил Блейк. – Очень характерные обстоятельства, но одно убийство – это всего лишь одно убийство. Затем была убита Кук. Те же самые обстоятельства. То есть преступления приобрели серийный характер.

– Мы стали искать связь между жертвами, – сказал Пултон. – И найти ее оказалось несложно. Обе служили в армии, обе судились из-за сексуальных домогательств, обеим пришлось уволиться.

– В обоих случаях преступления были спланированы безукоризненно, – сказала Ламарр. – Возможно, это указывает на армейскую организованность. Никаких следов. Никаких улик. Преступник определенно был человеком очень доскональным, и определенно он был знаком со следовательской практикой. Возможно, он сам опытный следователь.

– В обоих случаях никаких следов насильственного проникновения в жилище, – сказал Пултон. – Жертвы впускали убийцу в дом, не задавая вопросов.

– То есть они обе его знали, – подытожил Блейк.

– Обе ему доверяли, – сказал Пултон.

– К ним в гости заглянул друг, – сказала Ламарр.

В комнате наступила тишина.

– Вот кем он был, – снова заговорил Блейк. – Гостем. Человеком, которого жертвы воспринимали как друга. С которым их что-то связывало.

– Друг приходит в гости, – сказал Пултон. – Звонит в дверь, ему открывают и говорят: «Привет, как я рада снова видеть тебя».

– Он заходит в дом, – сказала Ламарр. – Все так просто.

В комнате опять наступила тишина.

– Мы исследовали преступления с точки зрения психологии, – снова заговорила Ламарр. – Чем эти женщины так провинились, что у кого-то возникло желание с ними расправиться? Поэтому мы стали искать военного, который хотел свести старые счеты. Возможно, человека, приходящего в бешенство от одной мысли, что какие-то склочные девки разбивают карьеру отличным солдатам, после чего все равно бросают армию. Похотливые стервы доводят отличных мужиков до самоубийства.

– Мы стали искать человека с четкими представлениями о добре и зле, – подхватил Пултон. – Человека, имеющего личный моральный кодекс и считающего допустимым самостоятельно исправлять несправедливость. Человека, который готов действовать сам, не привлекая компетентные органы, понимаете?

– Человека, которого знали обе жертвы, – добавил Блейк. – Которого они знали настолько хорошо, что впустили к себе в дом, не задавая вопросов.

– Человека, умеющего быстро принимать решения, – сказала Ламарр. – Который, задумавшись всего на секунду, отправляется покупать машинку для распечатки ценников и тюбик клея, чтобы решить неожиданно возникшую маленькую проблему.

Опять наступила тишина.

– Армия пропустила Каллан и Кук через свои компьютеры, – вновь заговорила Ламарр. – Вы были совершенно правы, они не знали друг друга. У них было очень немного общих знакомых. Практически не было. Но одним из этих общих знакомых были вы.

– Хотите узнать один любопытный факт? – сказал Блейк. – В свое время серийные убийцы предпочитали ездить на «фольксвагенах-жук». Практически все. Это не поддавалось объяснению. Затем они перешли на минивэны. А теперь на джипы, большие, полноприводные, совсем как у вас. Это чертовски надежный показатель.

Нагнувшись к Дирфилду, Ламарр забрала лежащие перед ним листы и постучала по ним пальцем:

– Они ведут замкнутый образ жизни. Общаются максимум с одним человеком. Живут за счет других, родственников или друзей, как правило женщин. Они не занимаются тем, чем занимаются нормальные люди. Почти не говорят по телефону. Они очень молчаливы и скрытны.

– Они хорошо разбираются в работе правоохранительных органов, – сказал Пултон. – Прекрасно знают законы, в первую очередь все малоизвестные судебные решения, которые помогают им защищать свои права.

Снова тишина.

– Составление психологического портрета преступника, – наконец сказал Блейк, – это точная наука. В большинстве штатов она считается достаточным основанием для выдачи ордера на арест.

– Эта наука никогда не ошибается, – решительно заявила Ламарр.

Не отрывая взгляда от Ричера, она откинулась назад, обнажив кривые зубы в удовлетворенной усмешке. В комнате снова наступило молчание.

– Ну и?.. – наконец спросил Ричер.

– Итак, кто-то убил двух женщин, – сказал Дирфилд.

– И?..

Дирфилд посмотрел направо, на Блейка, Ламарр и Пултона.

– И эти агенты считают, что это сделал человек, в точности похожий на вас.

– Ну и?..

– Поэтому мы задали вам все эти вопросы.

– И?..

– И я пришел к выводу, что они были абсолютно правы. Это действительно сделал человек, в точности похожий на вас. Быть может, даже вы.