Текст книги "Джек Ричер, или Сплошные проблемы и неприятности"

Глава 13

В шесть часов утра Ричер поднялся в номер Нигли. Она уже встала и приняла душ, и Ричер предположил, что она целый час делала зарядку. У себя в номере или в спортивном зале отеля. Возможно, бегала на улице. Она выглядела спокойной, энергичной и бодрой, как бывает, когда по твоим жилам бежит насыщенная кислородом кровь.

Они заказали завтрак в номер и, дожидаясь, пока его принесут, предприняли очередную бесплодную попытку дозвониться до своих друзей. Никто не ответил ни в Восточном Лос-Анджелесе, ни в Неваде, ни в Нью-Йорке, ни в Вашингтоне. Они не стали оставлять сообщения, не стали еще раз набирать номера, а повесив трубки, не стали это обсуждать. Просто сидели молча, пока не пришел официант, и тогда они принялись за яйца, блины, бекон и кофе. Затем Нигли позвонила в гараж и попросила подогнать ее машину.

– Сначала к Францу? – спросила он.

– Франц у нас сейчас главный, – кивнул Ричер.

Спустившись вниз на лифте, они сели в «мустанг» и поползли на юг по Ла-Сьенега к почтовому отделению в Калвер-Сити.

Они припарковались перед разгромленным офисом Франца и зашагали назад мимо химчистки, маникюрного салона и аптеки. Внутри почты никого не оказалось. Вывеска на двери сообщала, что заведение открыто уже полчаса. Очевидно, если здесь и был какой-то наплыв народа, он закончился.

– Мы не можем это сделать, когда тут пусто, – сказал Ричер.

– Тогда давай поищем владельца дома, – предложила Нигли.

Они спросили в аптеке. Старик в коротком белом халате, стоявший за прилавком под устаревшей видеокамерой, сказал им, что все эти дома принадлежат хозяину химчистки. Он разговаривал с ними с той настороженностью, с какой жильцы дома обычно встречают тех, кто проверяет их платежи. Аптекарь поведал им историю быстрого успеха, в которой его сосед вернулся из Кореи и открыл химчистку, а позже на вырученные деньги скупил все близлежащие дома. Американская мечта в действии. Ричер и Нигли поблагодарили его. Пройдя мимо маникюрного салона, они вошли в химчистку и нашли того, кто им был нужен. Он метался по тесному рабочему помещению, пропитанному запахом химикатов. Барабаны шести больших машин с грохотом крутились, гладильные столы шипели. Вешалки с одеждой, упакованной в пакеты, ползли по движущемуся конвейеру над головой. Сам хозяин усердно трудился в поте лица. Похоже, он заслужил иметь целых два набора домов с лавками и самыми разными полезными заведениями. Или три. Или даже больше. Может, они у него уже были.

Ричер не стал терять время на обходные маневры и спросил:

– Когда вы в последний раз видели Кельвина Франца?

– Я его вообще почти не видел, – ответил тот. – Я не могу его видеть. Первое, что он сделал, – это закрасил окно.

Он произнес это с таким видом, будто его раздражал поступок Франца. Будто он знал, что, прежде чем сдавать помещение в следующий раз, ему придется отдирать краску.

– Но вы же наверняка видели, как он приходил и уходил, – сказал Ричер. – Могу побиться об заклад, что никто здесь не работает дольше вас.

– Ну, я видел его время от времени, – сказал хозяин химчистки и всего остального.

– А как вы думаете, когда вы перестали его видеть время от времени?

– Три или четыре недели назад.

– До того, как сюда пришли те парни и попросили у вас ключи от его офиса?

– Какие парни?

– Те, которым вы дали ключи.

– Это были копы.

– Вторые были копами.

– И первые тоже.

– Они показали вам свои документы?

– Естественно, показали.

– Естественно, не показали, – сказал Ричер. – Уверен, что они показали вам вместо документов бумажку в сто долларов. А возможно, две или три такие бумажки.

– И что с того? Это мой ключ и мой дом.

– Как они выглядели?

– Да с какой стати я должен вам отвечать?

– Потому что мы были друзьями мистера Франца.

– Были?

– Он мертв. Кто-то выбросил его из вертолета.

Хозяин химчистки пожал плечами и ответил:

– Я их не запомнил.

– Они разгромили ваши владения, – сообщил ему Ричер. – Сколько бы они ни заплатили за ключ, этого не хватит на ремонт.

– Ремонт – моя проблема. Это мой дом!

– Что, если он превратится в вашу кучу тлеющих углей? Что, если я приду сегодня ночью и сожгу ваш дом дотла?

– Вы отправитесь в тюрьму.

– Не думаю. Если у вас такая плохая память, как вы утверждаете, вам будет нечего сказать полиции.

Хозяин химчистки кивнул.

– Приходили двое. Белые, в синих костюмах, на новой машине. Самые обычные люди.

– И все?

– Просто белые парни. Не копы. Слишком чистые и слишком богатые.

– В них не было чего-то особенного?

– Я бы вам сказал, если бы мог. Они разгромили мой дом.

– Ладно.

– Мне очень жаль, что ваш друг умер. Он был славным парнем.

– Это правда, – подтвердил Ричер.

Глава 14

Ричер и Нигли вернулись к почте. Она была маленькой и пыльной, отделанной как все государственные учреждения, и сейчас здесь царило умеренное оживление. Обычная утренняя суета. Работал один служащий, к которому выстроилась очередь. Нигли вручила Ричеру ключи Франца и встала в хвост. Ричер подошел к низкой стойке в задней части помещения и вынул из ящичка первый попавшийся бланк. Это оказалось уведомление о доставке. Взяв ручку на цепочке, Ричер наклонился, делая вид, что заполняет бланк. При этом он развернулся боком и положил локоть на стойку, продолжая шевелить рукой. Взглянул на Нигли – она находилась примерно в трех минутах от головы очереди. Ричер принялся изучать ряды почтовых ящиков, занимавшие всю заднюю стену.

Они были трех размеров: маленькие, средние и большие. Шесть рядов маленьких, под ними четыре ряда средних, и у самого пола – три ряда больших. Итого сто восемьдесят маленьких, девяносто шесть средних и пятьдесят четыре больших. В общей сложности триста тридцать ящиков.

Который из них принадлежал Францу?

Один из больших, это несомненно. У Франца был бизнес такого рода, который порождал огромное количество почты, самых разных почтовых отправлений, среди которых наверняка встречались толстые пакеты государственного образца. Отчеты о кредитоспособности, финансовая информация, протоколы судебных заседаний, фотографии восемь на десять. Большие плотные конверты. Профессиональные журналы. Иными словами, ящик должен быть большим.

Но какой из них?

Непонятно. Если бы у Франца был выбор, он бы предпочел ящик в верхнем ряду, третьем от пола, и крайний справа. Кому охота идти дальше, чем необходимо, от входной двери, а потом практически ложиться на линолеум? Но Францу явно выбирать не пришлось. Если тебе нужен почтовый ящик, ты берешь тот, который есть. Это все равно что наследство. Кто-то умирает или переезжает, их ящики освобождаются, и ты становишься наследником. Простая случайность. Лотерея. Один шанс из пятидесяти четырех.

Ричер засунул левую руку в карман и нащупал там ключ Франца. Он прикинул, что ему потребуется от двух до трех секунд на проверку каждого ящика. В худшем случае трехминутная прогулка вдоль рядов. У всех на виду. В самом худшем случае он вставит ключ в замок ящика в присутствии законного владельца, оказавшегося у него за спиной. Вопросы, жалобы, крики, вызов почтовой полиции, потенциальное дело. Ричер не сомневался, что он сможет без проблем убраться с почты, но не хотелось уходить с пустыми руками.

Он услышал, как Нигли произносит:

– Доброе утро.

Ричер взглянул налево и увидел, что она стоит у окошка. Она наклонилась вперед, приковывая к себе внимание служащего, который смотрел прямо на нее. Ричер положил ручку и достал из кармана ключи. Незаметно шагнул к стене с ящиками и попробовал открыть первый слева, в трех рядах от пола.

Неудача.

Он повернул ключ по часовой стрелке, потом против. Никакого движения. Он вытащил его и вставил в замок ящика среднего ряда. Неудача. Проверил нижний замок. Неудача.

Нигли задавала длинный, запутанный вопрос о стоимости авиапочтовых отправлений, положив локти на стойку.

Она держалась так, что служащий чувствовал себя самым важным человеком в мире. Ричер сдвинулся вправо, к следующему ящику в верхнем ряду, и предпринял новую попытку.

Неудача.

Осталось пятьдесят ящиков. Потрачено двенадцать секунд. Шансы увеличились с одной целой восьмидесяти пяти сотых из ста до двух из ста. Ричер попытался открыть следующий ящик, расположенный ниже предыдущего. Неудача. Он присел на корточки и вставил ключ в замок ящика, находящегося у самого пола.

Неудача.

Оставаясь в том же положении, он сдвинулся вправо. Приступил к следующей колонке, двигаясь наверх. С нижним ящиком ничего не вышло, как и с тем, что был расположен над ним. Третий открыть тоже не удалось. Минус девять ящиков, потрачено двадцать пять секунд. Нигли продолжала разговаривать со служащим. Тут Ричер заметил, что слева от него появилась какая-то женщина. Она открыла свой ящик в самом верхнем ряду, достала оттуда целую кучу каких-то побрякушек и принялась их сортировать, стоя на месте. «Уходи отсюда, – безмолвно взмолился Ричер. – Встань около урны». Она отошла. Ричер шагнул вправо и принялся за четвертый ряд. Нигли продолжала говорить, служащий внимательно слушал ее. Ключ не подошел к верхнему ящику. Не подошел к среднему. И не подошел к нижнему.

Минус двенадцать. Шансы один к сорока двум. Лучше, но не слишком хорошо. Ключ не подошел ни к одному ящику в пятом ряду. И в шестом. Минус восемнадцать. Одна треть. Шансы постоянно увеличиваются. «Нужно во всем видеть светлую сторону». Нигли все еще говорила. Ричер слышал ее голос. И знал, что люди, стоящие за ней в очереди, скоро начнут терять терпение, переступать с ноги на ногу, оглядываться по сторонам. Им станет скучно, и они заинтересуются тем, что происходит вокруг.

Ричер занялся седьмым рядом, сверху. Попробовал покрутить ключом в замке – тот не сдвинулся ни на йоту. Ничего не вышло и со средним ящиком. И с самым нижним. Ричер еще немного переместился вправо. Нигли замолчала. Служащий что-то объяснял ей, а она делала вид, что не понимает. Ричер передвинулся немного правее. Восьмой ряд. Верхний ящик – не получилось. В помещении стало тихо. Ричер спиной чувствовал, как его разглядывают люди, стоящие в очереди. Он опустил руку и занялся средним ящиком в восьмом ряду.

Пошевелил ключом, и этот слабый металлический звук показался ужасно громким.

Неудача.

На почте царила тишина.

Ричер вставил ключ в самый нижний ящик в восьмом ряду.

Пошевелил ключом.

Он повернулся.

Замок открылся.

Ричер отошел назад, настежь распахнул маленькую дверцу и наклонился. Ящик был забит до отказа: пухлые конверты с защитным слоем внутри, большие коричневые, большие белые, письма, каталоги, журналы в пластиковой обертке, открытки.

В зал вернулся звук.

Ричер услышал, как Нигли сказала:

– Большое вам спасибо за помощь.

Ее каблуки застучали по плитке. Очередь, стоявшая за ней, зашевелилась, люди снова принялись оценивать свои шансы покончить с делами до того, как они состарятся и умрут. Ричер засунул руку в ящик и пододвинул его содержимое вперед. Собрал все в одну кучу, зажал ее между ладонями и выпрямился. Спрятал свою добычу под мышку, снова запер ящик, положил ключ в карман и направился к выходу, словно ничего особенного не произошло.

Нигли ждала его в «мустанге» в трех домах от почты. Ричер бросил все, что ему удалось добыть, на центральную консоль и сел в машину. Покопавшись в куче корреспонденции, он вытащил из нее четыре маленьких мягких конверта, адресованных Францу его собственным, знакомым Ричеру почерком.

– Слишком маленькие для дисков, – заметил он.

Глядя на марки, он разложил их по числам. На самом последнем конверте стоял штамп с датой того утра, когда Франц исчез.

– Отправлено накануне вечером.

Ричер открыл конверт и вытряхнул из него маленький серебристый предмет. Металлический, плоский, длиной в два дюйма и шириной в три четверти дюйма, тонкий, с пластиковой крышечкой. На нем было напечатано: «128 МБ».

– Что это такое? – спросил Ричер.

– Флешка, – ответила Нигли. – Новая версия дискеты. Никаких подвижных частей и в сто раз больше объем информации, который можно на ней хранить.

– Что мы будем с ней делать?

– Мы вставим ее в один из моих компьютеров и посмотрим, что на ней.

– И все?

– Если только там не стоит пароль. А он, скорее всего, стоит.

– Но разве нет какого-нибудь программного обеспечения, которое помогло бы нам решить эту задачу?

– Раньше было. Сейчас нет. Программы постоянно усовершенствуются, становятся лучше – или хуже, все зависит от того, как посмотреть.

– И что же мы станем делать?

– Пока едем, составим мысленный список. Возможные варианты для пароля. Старый, испытанный способ. Думаю, у нас будет три попытки, а потом файл сам себя уничтожит.

Она завела двигатель и отъехала от тротуара. Аккуратно развернулась и покатила на север, в сторону Ла-Сьенега.

Мужчина в темно-синем костюме провожал их взглядом, пригнувшись к рулю темно-синего «крайслера», припаркованного в сорока ярдах от почты, на стоянке, принадлежащей аптеке. Он открыл мобильный телефон и набрал номер своего босса.

– На этот раз они не стали заходить в офис Франца, – доложил он. – Они поговорили с хозяином дома. Потом довольно много времени провели на почте. Думаю, Франц посылал сам себе письма. Вот почему мы не смогли ничего найти. Скорее всего, это у них.

Глава 15

Нигли вставила флешку в отверстие на боку ноутбука, и Ричер стал смотреть на экран. Секунду ничего не происходило, затем появилась иконка – стилизованное изображение предмета, вставленного в компьютер. На нем было написано: «Без названия». Нигли провела пальцем по тачпаду и дважды легонько стукнула по нему. Иконка превратилась в требование пароля, занявшее весь экран.

– Проклятье, – пробормотала Нигли.

– Этого следовало ожидать, – сказал Ричер.

– Есть какие-нибудь идеи?

Во время службы в армии Ричер множество раз взламывал компьютерные пароли, применяя обычную методику: представить себе человека, поставившего пароль, и попытаться думать как он. Стать им. Параноики использовали сложные сочетания строчных и заглавных букв и цифр, ничего не значившие ни для кого, кроме них самих. Такие пароли взломать практически невозможно. Но Франц никогда не был параноиком. Он был спокойным человеком и относился к требованиям безопасности серьезно, но с определенной долей иронии. Кроме того, он предпочитал слова цифрам. Имел множество разных интересов и увлечений. Был верным и любящим. Обладал вкусами среднестатистического гражданина. И великолепной памятью.

– Анджела, Чарли, Майлз Дэвис, «Доджерс», Куфакс, Панама, Пфайфер, «Ронин», Бруклин, Хейди и Дженнифер, – выдал Ричер.

Нигли записала все на чистой странице блокнота.

– Почему ты выбрал эти слова?

– Анджела и Чарли – это очевидно. Его семья.

– Слишком очевидно.

– Может, да, а может, и нет. Майлз Дэвис – его любимый певец, «Доджерс» – любимая команда, а Сэнди Куфакс – любимый игрок.

– Понятно. А что такое Панама?

– Его отправили туда в конце тысяча девятьсот восемьдесят девятого года. Думаю, там он пережил самое лучшее время – с профессиональной точки зрения. Такое не забывается.

– Пфайфер – это Мишель Пфайфер?

– Его любимая актриса.

– Анджела немного на нее похожа, тебе не показалось?

– Вот-вот.

– «Ронин»?

– Его самый любимый фильм, – сказал Ричер.

– Так было десять лет назад, когда ты его знал, – заметила Нигли. – С тех пор появилось много хороших фильмов.

– Пароли обычно рождаются в глубинах человеческого существа.

– Слишком короткое слово. Сейчас большинство программ требует пароль, состоящий не менее чем из шести символов.

– Хорошо, вычеркни «Ронин».

– Бруклин?

– Он там родился.

– Я не знала.

– Мало кто знал. Их семья перебралась на запад, когда он был маленьким. Неплохое слово с точки зрения пароля.

– Хейди?

– Первая настоящая подружка. Насколько я понимаю, та еще штучка была. Он сходил по ней с ума.

– Я ничего про это не знала. Совсем. Меня, ясное дело, исключали из мужских разговоров.

– Ясное дело, – подтвердил Ричер. – Карлу Диксон тоже. Мы не хотели, чтобы вы знали, что у нас есть чувства.

– Вычеркиваю из списка Хейди. Всего пять букв, к тому же он слишком любил Анджелу и наверняка посчитал бы неправильным использовать имя прежней подружки в качестве пароля, какой бы классной штучкой она ни была. Вычеркиваю Мишель Пфайфер по той же причине. А кто такая Дженнифер? Вторая подружка? Она тоже была той еще штучкой?

– Дженнифер была его собакой, – ответил Ричер. – Когда он был ребенком. Маленькая черная дворняжка. Прожила восемнадцать лет. У него чуть не разорвалось сердце, когда она умерла.

– Это годится. Он мог использовать ее имя в качестве пароля. Но у нас только три попытки.

– У нас двенадцать попыток, – возразил Ричер. – Четыре конверта – четыре флешки. Мы можем позволить себе спалить три из них, посланные первыми. Информация на них все равно устарела.

Нигли разложила четыре флешки на столе в строгом хронологическом порядке.

– А вдруг он менял пароль каждый день?

– Франц? – удивился Ричер. – Ты шутишь? Такие, как он, выбирают слово, которое для них что-то значит, и уже никогда его не меняют.

Нигли вставила самую первую флешку в порт и стала ждать, когда на экране появится иконка. Потом кликнула по ней и перевела курсор в рамку для пароля.

– Итак, – сказала она, – выбирай, в каком порядке мы будем их вводить.

– Первым делом имена людей, – решил Ричер. – Потом названия мест. Думаю, так будет правильно.

– А «Доджерс» – это люди?

– Конечно. В бейсбол играют люди.

– Ладно. Но мы начнем с музыки.

Она напечатала: «Майлз Дэвис» – и нажала на «Enter». Возникла короткая пауза, и на экране снова появилось диалоговое окно и надпись: «Ваша первая попытка была неправильной».

– Минус один, – сказала Нигли. – Теперь спорт.

Она напечатала: «Доджерс».

«Неправильно».

– Минус два.

Она набрала: «Куфакс».

Компьютер заворчал, и экран потемнел.

– Что происходит? – спросил Ричер.

– Он стирает данные, – ответила Нигли. – Куфакс тоже не подошел. Минус три.

Она вынула флешку из компьютера, и, та, вспыхнув серебристым светом, полетела в мусорную корзину. Нигли вставила вторую флешку и набрала: «Дженнифер».

«Неправильно».

– Минус четыре, – сказала она. – Не собака.

Затем она ввела слово «Панама».

«Неправильно».

– Минус пять, – прокомментировала Нигли и напечатала: «Бруклин».

Экран потемнел, а жесткий диск принялся ворчать.

– Минус шесть, – сообщила Нигли. – И не место, где он родился. Осталось всего шесть, Ричер.

Вторая флешка полетела в корзину вслед за первой.

– Есть идеи?

– Твоя очередь. Что-то у меня не получается.

– Как насчет его личного номера?

– Сомневаюсь. Он предпочитал слова цифрам. Кроме того, что касается меня, мой личный номер совпадает с номером социального страхования. Возможно, у него то же самое. Значит, это не годится для пароля. Слишком очевидно.

– А ты что взял бы для пароля?

– Я? Я предпочитаю цифры буквам. Верхний ряд клавиатуры, все в одну строчку, легко пользоваться. Не требуется умения печатать.

– Какое число ты бы выбрал?

– Шесть знаков? Наверное, я написал бы день, месяц и год своего рождения и нашел бы ближайшее простое число к тому, что получилось. – Он на секунду задумался и добавил: – Вообще-то тогда возникла бы проблема, потому что оказалось бы два равноудаленных числа, одно ровно на семь меньше, а другое ровно на семь больше. Поэтому я, скорее всего, извлек бы из полученного числа квадратный корень и округлил его до трех десятичных знаков. Потом отбросил бы запятую и получил новое шестизначное число.

– Странно, – проговорила Нигли. – Думаю, можно не сомневаться, что Франц никогда не сделал бы ничего подобного. Наверняка никто во всем мире не придумал бы такого пароля.

– Превосходный получился бы пароль.

– А его первая машина?

– Скорее всего, какой-нибудь дерьмовый кусок железа.

– Но мужчины любят машины, верно? Какая у него была любимая марка?

– Я не люблю машины.

– Думай как он, Ричер. Он любил машины?

– Он всегда хотел иметь красный «ягуар ХКЕ».

– Может, стоит попробовать?

«Человек, имеющий множество интересов и увлечений. Любящий и верный».

– Возможно, – сказал Ричер. – Для него этот «ягуар» был чем-то особенным. Что-то вроде талисмана. То, к чему следует стремиться, постоянный предмет желания и привязанности. Так что это может сработать.

– Ну что, попробуем? У нас осталось всего шесть попыток.

– Я бы непременно попробовал, если бы у нас оставалось шестьсот.

– Подожди минутку, – встрепенулась Нигли. – Помнишь, что сказала Анджела? Он постоянно повторял наш лозунг: «Не связывайтесь с отрядом спецрасследований!»

– Слишком длинно для пароля.

– Так давай его сократим. Либо «спецрасследования», либо «не связывайтесь».

«Великолепная память». Ричер кивнул.

– Хорошие тогда были времена по большей части, верно? Воспоминания о них могли вызывать у него теплые чувства. Особенно учитывая, что он сидел в Калвер-Сити и не делал ничего серьезного. Люди ведь любят погрустить о своем прошлом. Как в песне «Какими мы были».

– Еще и фильм такой есть.

– Вот видишь. Универсальное чувство.

– Что попробуем сначала?

Ричер вспомнил маленького Чарли и его детский голос, пропевший начало их любимого лозунга.

– «Не связывайтесь», – сказал он. – Четырнадцать букв.

Нигли напечатала: «Несвязывайтесь».

Нажала на «Enter».

«Неправильно».

– Вот дерьмо! – выругалась она, напечатала «Спецрасследования» и задержала палец над клавишей «Enter».

– Слишком длинное сочетание для пароля, – сказал Ричер.

– Да или нет?

– Попробуй.

«Неправильно».

– Проклятье, – выдохнула Нигли и замолчала.

Ричер не мог отделаться от мысли о Чарли и о маленьком кресле, на спинке которого аккуратно выжжено его имя. Он почти видел, как Франц твердой рукой выписывает буквы. Чувствовал запах горящего дерева. Подарок отца сыну. Наверное, Франц думал, что этот подарок будет первым из многих. Любовь, гордость, обязательства.

– Мне нравится Чарли, – сказал он.

– Мне тоже, – ответила Нигли. – Славный малыш.

– Нет, в качестве пароля.

– Чересчур очевидно.

– Франц относился к подобным вещам не слишком серьезно. Выполнял, конечно, все необходимое, но только потому, что проще следовать принятым правилам, чем заново все программировать, чтобы их обойти.

– Все равно слишком очевидно. И по-моему, ты ошибаешься. Он не мог относиться к таким вещам несерьезно, по крайней мере на этот раз. Он попал в большие неприятности, если вынужден был посылать письма самому себе.

– А если предположить двойной блеф? Это слово настолько очевидно, что никто даже проверять не станет. Получается очень надежный пароль.

– Возможно, но маловероятно.

– Что мы рассчитываем обнаружить в этом файле?

– То, что мы очень хотим увидеть.

– Попробуй для меня «Чарли».

Нигли пожала плечами и напечатала: «Чарли»[2]2
  В английском написании этого имени семь букв.


[Закрыть].

«Неправильно».

Жесткий диск заворчал и стер информацию.

– Минус девять, – констатировала Нигли, бросила третий диск в корзину и вставила четвертый, и последний.

– Кого он любил до Чарли? – спросил Ричер.

– Анджелу, – ответила Нигли. – Это еще более очевидно.

– Попробуй.

– Ты уверен?

– Я игрок.

– У нас осталось три попытки.

– Попробуй, – повторил Ричер.

Она набрала: «Анджела».

Нажала на «Enter».

«Неправильно».

– Минус десять, – сказала она. – Осталось две попытки.

– Анджела Франц?

– Еще хуже.

– А какая у нее девичья фамилия?

– Я не знаю.

– Позвони и спроси.

– Ты серьезно?

– Давай хотя бы узнаем.

Нигли перелистала записную книжку, нашла номер и взяла телефон. Она снова представилась, немного поболтала о пустяках, затем задала вопрос. Ричер не слышал ответа Анджелы, но увидел, как глаза Нигли слегка расширились, что для нее было равносильно падению в обморок.

Она отключила телефон и произнесла:

– Пфайфер.

– Любопытно.

– Очень.

– Они родственницы?

– Она не сказала.

– Попробуй. Отличное имя с двойным значением. Франц использует его, получает удовольствие, но при этом не чувствует себя предателем.

Нигли напечатала: «Пфайфер».

Нажала на «Enter».

«Неправильно».