Текст книги "Джек Ричер, или 61 час"

Глава 13

Дважды Петерсон пытался выйти из участка, и дважды ему приходилось возвращаться, чтобы ответить на телефонный звонок. В конце концов ему удалось добраться до коридора. Он оглянулся на Ричера и сказал:

– Поедешь со мной?

– А тебе поможет мое присутствие? – спросил Ричер.

– Если ты захочешь меня сопровождать.

– Мне бы следовало побывать в другом месте.

– Где?

– Я бы предпочел представиться миссис Солтер.

– Зачем?

– Чтобы изучить местность. На всякий случай.

– Миссис Солтер надежно защищена, – сказал Петерсон. – Я об этом позаботился. Так что тебе не нужно о ней беспокоиться. – Он немного помолчал и добавил: – Что такое? Ты полагаешь, они собираются напасть на нее прямо сейчас? Ты считаешь, что адвокат был отвлекающим маневром?

– Нет, я думаю, что они разбивают цепь. Похоже, из-за снега я проведу здесь пару дней. Если сирена сработает в ближайшее время, то, кроме меня, у тебя ничего нет. Но сначала я должен познакомиться с леди.

Петерсон ничего не ответил.

– Я лишь пытаюсь помочь. Ничего больше. Чтобы расплатиться за гостеприимство.

Петерсон вновь промолчал.

– Я не тот, кого вы ищете.

– Я знаю.

– Но?

– Ты можешь оказаться полезным на месте преступления.

– Ты справишься. Ты ведь знаешь, что следует делать? Сфотографировать место с разных точек, обратить внимание на следы шин и отпечатки ботинок. Поискать гильзы.

– Хорошо.

– Но сначала позвони своим офицерам в доме миссис Солтер. Не хочу, чтобы началась паника, когда я появлюсь на подъездной дорожке.

– Ты не знаешь, где она живет.

– Я выясню.

Летом ему бы потребовалось десять минут, чтобы найти дом миссис Солтер. Во время снегопада ушло почти тридцать, потому что обзор был ограниченным, а идти приходилось очень медленно. Ричер прошел по пути, проделанному тюремным автобусом, преодолевая сугробы и целину, то и дело скользя по колее, оставленной колесами автомобилей. Продолжался сильный снегопад. Большие белые снежинки падали, кружась в медленном танце. Ветер дул в южном направлении. Ричер знал, что впереди находится ресторан. Дальше была припаркована полицейская машина. Он продолжал шагать вперед, хотя уже довольно сильно замерз. Новая одежда выполняла свои функции, но не более того.

Мимо него на север и на юг проезжали машины с включенными фарами и работающими дворниками, не слишком много, однако Ричеру приходилось брести по обочине, подальше от колеи, оставленной колесами, – там было бы идти заметно легче. Он догадался, что шоссе под снегом достаточно широкое, но сейчас использовались лишь две полосы, ближе к центру – четыре параллельные колеи. Каждый следующий водитель принимал решение, что не стоит съезжать в сторону. Постепенно колеи становились все более глубокими, а их боковые стенки росли вверх. Снег был сухим и твердым. На дне колеи оставались решетчатые отпечатки шин, местами чистые, местами коричневые и жирные.

Ричер миновал ресторан. Ленч был в самом разгаре. Окна запотели. Ричер побрел дальше. Через четыреста ярдов он заметил припаркованную полицейскую машину. Она съехала с южной колеи, пробила ее стенки и оставила два следа поменьше – новая железнодорожная ветка. Теперь автомобиль стоял параллельно основной дороге, полностью блокируя соседнюю улицу. Двигатель был выключен, маячок на крыше продолжал поворачиваться. Голова сидящего на переднем сиденье полицейского не двигалась. Он смотрел прямо через ветровое стекло, но Ричер не заметил в его взгляде ни сосредоточенности, ни энтузиазма. Ричер обошел автомобиль по дуге и приблизился к нему слева – чтобы водитель его увидел. Он не хотел его испугать.

Полицейский спустил стекло.

– Вы Ричер? – спросил он.

Джек лишь кивнул – у него слишком замерзло лицо для связной речи. На бейджике Ричер прочитал фамилию полицейского – Монтгомери. Небритое лицо, лишний вес, возраст – под тридцать. В армии ему моментально надрали бы задницу.

– Дом Солтер находится впереди и слева. Его невозможно пропустить, – сказал полицейский.

Ричер двинулся дальше. На боковой улице не было глубокой колеи. Только два одиноких следа – здесь проехала машина, сначала в одну сторону, потом в другую. Следы уже почти полностью занесло снегом. Смена патрулей, несколько часов назад. Ночные дежурные вернулись домой, заступили дневные. Они проехали чуть дальше перед тем, как развернуться, и автомобиль слегка занесло.

Улица плавно поворачивала, на обеих сторонах стояли большие старые особняки на больших плоских участках. Дома показались Ричеру викторианскими. Возможно, им исполнилось сто лет. Когда-то их обитатели процветали, у большинства дела и сейчас шли хорошо. Очевидно, дома появились во время предыдущего бума и на столетие опередили поток федеральных долларов на строительство тюрьмы. Сейчас многие архитектурные детали скрывал снег, но они производили впечатление надежности и основательности имбирной коврижки. Петерсон назвал Джанет Солтер бабушкой из сказок, и Ричер ожидал увидеть маленький домик с льняными занавесками. В особенности если учесть, что бабушка из сказок работала учительницей и библиотекарем. Возможно, Джанет Солтер – героиня совсем других сказок. Ричеру хотелось с ней познакомиться. Он не знал ни одну из собственных бабушек. Ему довелось видеть свои детские фотографии – женщина с суровым лицом держит его на коленях. Мать его отца, так ему сказали. Мать его матери умерла, когда ему было четыре года, она так и не успела его увидеть.

Он заметил машину второго полицейского. Габаритные огни не горели. Автомобиль был развернут в сторону Ричера. Сидящий внутри полицейский внимательно смотрел на него. Ричер с трудом продвигался вперед. Он остановился в десяти футах от патрульной машины, полицейский распахнул дверцу, выбрался наружу и подошел к Ричеру. Его ботинки разбрасывали снег.

– Вы Ричер? – спросил он.

Тот кивнул.

– Я должен вас обыскать.

– По чьему приказу?

– Заместителя начальника полиции.

– И что вы должны искать?

– Оружие.

– Ей больше семидесяти лет. Мне бы не потребовалось оружие.

– Верно. Но оно очень пригодилось бы вам, чтобы пройти мимо охраняющих дом офицеров.

Перед Ричером стоял мужчина среднего возраста. Невысокий, мускулистый и компетентный. Управление состоит из двух половинок, одна хорошая, другая плохая. Новый человек занял пост в конце улицы, опытный – возле дома. Ричер расставил ноги пошире, расстегнул молнию на куртке и развел руки в стороны. Холодный воздух тут же ринулся под куртку. Полицейский быстро его ощупал и с двух сторон проверил карманы куртки.

– Идите, вас ждут, – сказал он.

Подъездная дорожка оказалась длинной, а дом – красивым. Его вполне могли перенести из Чарльстона или Сан-Франциско. Множество мелких украшений. Широкое крыльцо, где могло стоять кресло-качалка; дюжина окон, чешуйчатая облицовка, башенки, витражей даже больше, чем в церкви. Ричер поднялся по ступенькам крыльца и принялся стряхивать снег с ботинок. Деревянную входную дверь украшала резьба. Сбоку свисал шнурок колокольчика с прикрепленным на конце грузиком, сам шнурок уходил внутрь дома сквозь маленький бронзовый глазок. Вероятно, его заказали по почте в «Сирс Роубак»[5]5
  «С и р с, Р о у б а к энд К°» – компания широкого профиля, владеет сетью одноименных универмагов. Основана как фирма торговли по почте в 1886 г.


[Закрыть] столетие назад и доставили в фургоне в деревянной коробке, упакованной в солому. А устанавливал колокольчик мужчина, чьи руки привыкли к колесам повозок и лошадиным копытам.

Ричер потянул за шнурок. Через секунду где-то в глубине дома послышался мелодичный звон. Еще через секунду дверь открыла женщина-полицейский. Миниатюрная, смуглая и молодая, в полной форме, с пистолетом в кобуре. Однако кобура была расстегнута, а женщина напоминала сжатую пружину. Полицейские офицеры в доме, сказал Петерсон, лучшие из всех, что у нас есть, их не менее четырех человек. Двое спят, двое бодрствуют.

– Вы Ричер? – спросила женщина.

Джек кивнул.

– Заходите.

В коридоре было темно, однако обшитые панелями стены производили впечатление. Ричер сразу обратил внимание на картины, написанные масляными красками. Впереди находилась широкая лестница, уходящая наверх. Вдоль коридора шли двери – как показалось Джеку, из горного дуба, – отполированные за сто лет уборок. Пол украшал толстый персидский ковер. Вдоль стен шли антикварные батареи отопления, соединенные между собой толстыми трубами. Отопление работало, и в доме было тепло. Сбоку стояла изогнутая деревянная вешалка, на которой разместились четыре новые зимние полицейские парки. Ричер снял свою куртку и повесил ее на свободный крючок. Она смотрелась рядом с новенькими парками не лучшим образом – он и сам чувствовал себя старым и усталым.

– Миссис Солтер в библиотеке, – сказала женщина. – Она вас ждет.

– А где библиотека? – спросил Ричер.

– Следуйте за мной.

Женщина, точно дворецкий, зашагала вперед. Джек двинулся за ней к двери слева. Она постучала и вошла. Библиотека оказалась большим квадратным помещением с высоким потолком, камином и стеклянными дверями, выходящими в сад. Все остальное пространство занимали книги на полках – тысячи книг. Перед стеклянными дверями стояла вторая женщина-полицейский. Она сложила руки за спиной, смотрела в сад и не двигалась. Бросила быстрый взгляд на партнершу, дождалась кивка и снова стала смотреть наружу.

В кресле сидела пожилая женщина. Очевидно, миссис Солтер. Учительница на пенсии. Свидетель. Она посмотрела на Ричера и вежливо улыбнулась:

– Я как раз собралась устроить ленч. Хотите ко мне присоединиться?

Был без пяти минут час дня.

Осталось тридцать девять часов.

Глава 14

Джанет Солтер сама приготовила ленч, а Ричер за ней наблюдал. Он сидел в просторной кухне, она же двигалась между холодильником, стойкой и раковиной. Впечатление, полученное Ричером по описанию Петерсона, не соответствовало действительности. Миссис Солтер, несомненно, было более семидесяти лет, седая, среднего роста, не худая и не толстая; она выглядела доброй и не склонной к излишней строгости, тем не менее ее спина оставалась безупречно прямой, а в поведении сквозило нечто аристократическое. Она выглядела как человек, привыкший к уважению и повиновению, – как если бы ей приходилось иметь дело с многочисленными подчиненными, которые сами занимали солидное положение. И Ричер сомневался, что она и в самом деле бабушка. Миссис Солтер не носила обручального кольца, к тому же у него создалось впечатление, что за последние пятьдесят лет дети не переступали порога ее дома.

– Вы один из тех двадцати пассажиров автобуса, которые попали в аварию? – спросила она.

– Мне кажется, остальным повезло значительно меньше меня, – ответил Ричер.

– Естественно, я предложила свой дом. У меня здесь полно места. Но шеф Холланд не стал меня слушать. При нынешних обстоятельствах…

– Думаю, он поступил мудро.

– Из-за того, что дополнительные люди затруднили бы работу его офицеров?

– Нет, потому что это могло бы привести к увеличению количества жертв в случае нападения.

– Что ж, вы дали честный ответ. Впрочем, мне сказали, что вы эксперт. Вы служили в армии. Насколько я поняла, вы были офицером с высоким званием.

– Некоторое время.

– И служили в элитном подразделении.

– Так мы себе говорили.

– Вы считаете меня мудрой? – спросила она. – Или глупой?

– Мадам, в каком аспекте?

– Когда я согласилась давать показания на процессе.

– Все зависит от того, что вы видели.

– В каком смысле?

– Если вы видели достаточно, чтобы этого типа посадили, то тогда я считаю, что вы поступаете правильно. Но если речь идет о несущественной детали, тогда нет смысла рисковать.

– Я видела то, что видела. И я уверена, учитывая все обстоятельства, что этого будет достаточно, чтобы его осудили. Или посадили, как выразились вы. Я видела разговор, видела, как шла проверка товара, видела, как пересчитывают и передают деньги.

– С какого расстояния?

– Около двадцати ярдов.

– В окно?

– Да, из ресторана.

– А стекло было чистым, не запотевшим?

– Да, оно было прозрачным.

– И между вами не было никаких препятствий?

– Нет.

– Погода?

– Стоял ясный солнечный день.

– Время?

– Середина вечера.

– Была ли площадка освещена?

– Да, и очень ярко.

– У вас хорошее зрение?

– Я немного страдаю от дальнозоркости. Для чтения иногда надеваю очки. Но только для чтения.

– Что представлял собой товар?

– Кирпичи белого порошка, плотно запечатанные в вощеную бумагу. Бумага слегка пожелтела от времени. На бумаге карандашом нарисована картинка – корона с тремя зубцами, и на каждом зубце по кружочку, очевидно, он изображал драгоценный камень.

– И вы все это разглядели с расстояния в двадцать ярдов?

– Таковы преимущества дальнозоркости. К тому же рисунок был довольно крупным.

– И у вас нет никаких сомнений? Возможных вариантов, пробелов или догадок?

– Ни малейших.

– Я думаю, что из вас получится превосходный свидетель.

Миссис Солтер принесла ленч на стол. Она сделала салат в деревянной миске. Миска потемнела от времени и масла, салат был из листьев и разных овощей, к которым она добавила тунца из консервной банки и яйца, сваренные вкрутую, все еще теплые. У Джанет Солтер были маленькие руки, бледная тонкая кожа, аккуратно подстриженные ногти. Она совсем не носила драгоценностей.

– Сколько посетителей находилось в ресторане в это время? – спросил Ричер.

– Пять плюс официантка.

– А кто-нибудь еще видел, что происходит?

– Думаю, все видели.

– Но?

– Потом они сделали вид, что смотрели в другую сторону. Тех, кто живет к западу от города, хорошо здесь знают и боятся. Уже одно то, что они не похожи на других, пугает местных жителей и вызывает у них постоянную тревогу. На практике они не причиняют нам вреда. Мы сосуществуем в условиях «холодного нейтралитета». Однако я не стану отрицать присутствие скрытой угрозы.

– Вы помните армейскую базу, которую там строили? – спросил Ричер.

Джанет Солтер покачала головой:

– Шеф Холланд и мистер Петерсон множество раз задавали мне этот вопрос. Но мне известно не больше, чем им. Когда лагерь строился, я уезжала учиться в университет.

– Говорят, базу строили несколько месяцев. Дольше, чем один семестр. Неужели вы ничего не слышали, когда вернулись в город?

– Я училась за морем. И поездки стоили дорого. Я не возвращалась домой на каникулы. Более того, я отсутствовала тридцать лет.

– А где именно вы учились?

– В Оксфордском университете, в Англии.

Ричер промолчал.

– Я вас удивила? – спросила Джанет Солтер.

Ричер пожал плечами:

– Петерсон сказал, что вы были учителем и библиотекарем, и я решил, что вы закончили американский университет.

– Мистер Петерсон, как и всякий уроженец Южной Дакоты, испытывает отвращение ко всему возвышенному. Так или иначе, но он совершенно прав. Я была учительницей и библиотекарем, преподавала библиотечную науку в Оксфорде, потом помогала управлять Бодлианской[6]6
  Библиотека при Оксфордском университете.


[Закрыть] библиотекой, а когда вернулась в Соединенные Штаты, руководила библиотекой Йельского университета. После выхода на пенсию вернулась домой в Болтон.

– Какова ваша любимая книга?

– Такой нет. А ваша?

– И у меня такой книги нет.

– Мне все известно о кризисном плане в тюрьме, – сказала Джанет Солтер.

– Мне сказали, что он ни разу не приводился в действие.

– Однако можно себе представить – в особенности с учетом всех обстоятельств, – что рано или поздно это произойдет.

Платон пропустил ленч, что было для него редкостью. Обычно он любил ритуал, состоящий из трех блюд. Его персонал вовремя все приготовил, но Платон так и не пришел. Вместо этого он быстро шагал по извилистой дорожке, ведущей вдоль кустарника, по своим владениям и разговаривал по сотовому телефону. Его рубашка потемнела от пота.

Его человек в УБН делал обычную проверку расшифровок записей подслушанных разговоров и позвонил, чтобы его предупредить. Платон не любил таких предупреждений. Он любил решения, а не проблемы. Его человек в УБН это хорошо знал и уже успел связаться с коллегой. Предотвратить арест злополучного русского было невозможно, но оставался шанс притормозить процесс и сначала провести сделку, чтобы деньги благополучно растворились в воздухе, а Платон разбогател и не пострадал. Всего лишь за стоимость четырехлетнего обучения в колледже. У коллеги имелся шестнадцатилетний сын и полное отсутствие сбережений. Платон спросил, сколько стоит колледж, и, следует отметить, что ответ его слегка шокировал. За такие деньги можно было купить вполне приличный автомобиль.

Теперь у Платона осталась всего одна нерешенная проблема. База в Южной Дакоте имела многоцелевое назначение. Большую часть содержимого можно было продать, но не всё. Сначала кое-что требовалось вывезти, как при продаже дома – ты оставляешь плиту, но забираешь диван.

Платон никому не верил. Как правило, такая стратегия помогала, но иногда возникали дополнительные трудности. Как сейчас. Кого он мог попросить упаковать все необходимое и организовать пересылку? Он не мог обратиться в «Эллайд вэн лайнз»[7]7
  Компания, осуществляющая грузоперевозки, предоставляющая складские услуги.


[Закрыть]. Как и в «Федерал экспресс»[8]8
  Крупнейшая частная почтовая служба срочной доставки небольших посылок и бандеролей.


[Закрыть] или ЕСД[9]9
  Единая служба доставки посылок, транснациональная корпорация, предоставляющая услуги экспресс-почты.


[Закрыть].

Платону пришлось признать очевидный вывод: если хочешь что-то сделать хорошо, сделай это сам.

Джанет Солтер погладила воздух, призывая Ричера оставаться на месте, и начала убирать со стола.

– Что вам известно о метамфетамине? – спросила она.

– Вероятно, гораздо меньше, чем вам, – ответил Ричер.

– Но я совсем не такая девушка.

– Но вы именно такой библиотекарь. Уверен, что вы тщательно изучили данный предмет.

– Сначала вы.

– Я служил в армии.

– И что из этого следует?

– Некоторые ситуации и операции требуют состояния, которое инструкции описывают, как бдительность, сосредоточенность, высокая мотивация, ясность мышления, на длительные промежутки времени. Врачи выдают для этих целей самые разные таблетки. Когда я работал, использовали чистый «мет», но с тех пор прошло больше десяти лет.

Джанет Солтер кивнула.

– Это средство называется «первитин». Немецкая доработка японского открытия. Оно широко применялось во время Второй мировой войны. Вещество добавляли в шоколадные плитки. Fliegerschokolade, что означало «шоколад для летчиков», и Panzerschokolade – «шоколад для танкистов». У союзников имелось нечто похожее. И использовалось ничуть не меньше, быть может, даже больше. Они называли его «дезоксин». Удивительно, что кто-то вообще спал.

– Для этого использовали морфин.

– Но теперь такие вещи находятся под жестким контролем. Те, кто слишком часто обращаются к этому средству, наносят ужасающий вред своему здоровью. Сейчас подобные вещества производятся нелегально. Оказывается, получить их несложно даже в домашних условиях. Однако требуются вполне определенные виды сырья. Для производства метамфетамина необходим эфедрин или псевдоэфедрин. Их можно покупать в значительных количествах, если удается обойти ограничения. Или выделить из продающихся по рецепту противоотечных лекарств. А для этого нужно иметь красный фосфор и йод. Или литий – его добывают из некоторых видов батареек. Таков альтернативный метод, который называется «реакция Берча».

– Или можно получить это вещество непосредственно из акации, растущей в Западном Техасе, – сказал Ричер. – А также мескалин и никотин. Замечательное дерево – акация.

– Но мы не в Западном Техасе, – заметила Джанет Солтер. – Мы в Южной Дакоте. Я хочу сказать, что здесь возникают известные проблемы. Если изготовители отправляют отсюда большие количества готового продукта, им необходимо доставлять много сырья. А это невозможно делать незаметно. Речь должна идти о больших грузовиках. Почему шеф Холланд не может добраться до них таким образом, не прибегая к моей помощи?

– Я не знаю.

– Мне кажется, шеф Холланд обленился.

– Петерсон говорил мне, что вам предлагали отказаться от дачи показаний.

– Но как вы не понимаете? У меня нет выбора. Я не смогу жить дальше сама с собой. Это вопрос принципа.

– Петерсон утверждает, что вам предлагали участие в программе федеральной защиты свидетелей.

– Возможно, мне следовало согласиться. Однако я предпочитаю оставаться в своем доме. Система правосудия должна держать в заключении преступников, а не свидетелей. Это также вопрос принципа.

Ричер посмотрел на кухонную дверь. Полицейский в коридоре, полицейский у заднего окна, двое спят наверху, чтобы заступить на дежурство ночью. У дома патрульный автомобиль, еще один в соседнем квартале, а третий – в конце улицы. Не говоря уже о держащихся настороже горожанах и едва ли не спятившем на этой почве руководстве полицейского участка. Ко всему прочему еще и снег повсюду.

Все хорошо, пока не прозвучит сирена.

– Вы бабушка? – спросил Ричер.

Джанет Солтер покачала головой:

– У нас не было детей. Мы хотели, но мой муж умер. Он был англичанином и намного старше меня. А почему вы спросили?

– Петерсон говорил о том, что вы очень хороший свидетель. Он сравнил вас с бабушкой из сказок.

– А как считаете вы?

– Даже не знаю. У меня не было книжек со сказками.

– Где вы выросли?

– На базах морской пехоты.

– На каких именно?

– Они все похожи одна на другую.

– А я выросла здесь, в Южной Дакоте. Мой отец был последним в длинной череде «баронов-разбойников»[10]10
  Презрительное прозвище основателей крупных промышленно-финансовых корпораций, сколотивших свои состояния во второй половине XIX и начале XX века.


[Закрыть]. Мы торговали, покупали землю у местных жителей по двенадцать центов за акр, приобретали тысячи правительственных акций через подставных лиц, добывали золото и вкладывали деньги в акции железных дорог. По сниженным ценам, естественно.

– Так появился ваш дом, – сказал Ричер.

Джанет Солтер улыбнулась:

– Нет, сюда мы перебрались, когда наступили тяжелые времена.

Послышался звон колокольчика, негромкий и строгий. Ричер встал и подошел к двери, молча наблюдая за происходящим. Одна из дежурных полицейских сидела на нижней ступеньке лестницы. В облаке снега и холодного воздуха вошел шеф Холланд. Он постучал ботинками о коврик и содрогнулся, когда ощутил тепло. Потом снял свою парку. Женщина-полицейский повесила ее на крючок, поверх взятой взаймы куртки Ричера.

Холланд пересек коридор, кивнул Джеку и прошел мимо него в кухонную дверь. Он сказал Джанет Солтер, что у него нет для нее важных новостей и что он заехал только для того, чтобы выразить свое почтение. Она попросила его подождать в библиотеке, сказав, что заварит кофе и принесет его туда. Ричер смотрел, как она наливает воду в старый кофейник из толстого тусклого алюминия со шнуром из матерчатой изоляции. Почти антикварная вещь. Вполне вероятно, что его отлили из обломков B-24 «Либерейтор»[11]11
  Американский тяжелый бомбардировщик, активно использовался на европейском театре военных действий против Германии.


[Закрыть] после Второй мировой войны. Ричер стоял рядом, готовый помочь, но она отмахнулась от него:

– Отправляйтесь в библиотеку и ждите меня там.

Ричеру ничего не оставалось, как присоединиться к Холланду в комнате, все стены которой были уставлены книгами.

– Как дела? – спросил Ричер.

– Какие дела? – поинтересовался Холланд.

– Я спрашиваю про машину с мертвым телом, найденную на восточной окраине города.

– Мы не уверены, что наша первоначальная оценка была правильной. В том смысле, что они начали рубить все концы. Возможно, это ограбление, которое сложилось неудачно.

– Почему вы так думаете?

– Убитый был адвокатом, но в машине мы не нашли портфеля. Вы когда-нибудь слышали о таком? Адвокат без портфеля? Может быть, его кто-то забрал.

– Бумажник лежал в кармане?

– Да.

– Часы остались на руке?

– Да.

– Его ждали в тюрьме?

– Нет, если верить спискам посещений. Его клиент не делал запроса. Но в офисе утверждают, что ему звонили.

– В таком случае это не обычное ограбление. И у него не было портфеля из-за того, что он не собирался ничего записывать, – не следует забывать, чем этот адвокат в последнее время занимался.

– Может быть. Мы рассмотрим все возможные варианты.

– Кто звонил ему в офис?

– Мужской голос. Тот же, что и в первые пять раз. Звонили с сотового телефона, который мы не смогли отследить.

– Кто был его клиентом в тюрьме?

– Какой-то дурачок, от которого мы ничего не можем добиться. Его арестовали восемь недель назад за поджог дома. Мы до сих пор ждем оценки психиатра. Он говорит только с теми, кто ему нравится. А с остальными не произносит ни слова.

– Похоже, ваш друг байкер сделал удачный выбор.

Из кухни донеслось громкое бульканье кофейника. Ричер его слышал вполне отчетливо. Воздух наполнился ароматом свежего кофе. Колумбийский, определил Джек, грубого помола, достаточно свежий.

– Мы с миссис Солтер беседовали о поставках сырья, необходимого для лаборатории, которая у вас здесь работает.

– Вы считаете, что мы проявили халатность? Думаете, мы подвергаем ее ненужному риску и у нас были другие варианты?

– Я этого не говорил.

– Мы пытались, поверьте мне. Через Болтон ничего не доставляют. Мы в этом совершенно уверены. Значит, их снабжают с запада. За автостраду отвечает дорожно-патрульная служба. Шоссе находится вне нашей юрисдикции; мы контролируем лишь двухполосные дороги, которые идут на север до лагеря. Мы расставляем там машины случайным образом. Действительно случайным. Я бросаю кости у себя за столом.

– Я их видел, – сказал Ричер.

Холланд кивнул.

– Я поступаю так потому, что мы не можем действовать предсказуемо. Но до сих пор нам ни разу не сопутствовала удача. Наверное, они очень внимательно за нами следят.

– Вполне возможно.

– Но суд решит нашу проблему. Или сделка о признании вины. Раньше ничего не получится. Еще один месяц, и всё.

– Петерсон сказал, что нет никакой возможности обойти кризисный план.

– Он прав. Конечно, мы возражали, но соглашение подписано мэром. Речь идет о серьезных деньгах и связях. Департамент юстиции осуществляет постоянный надзор.

– Предложение, от которого нельзя отказаться.

– По мне, так неприятностей от такой сделки больше, чем пользы, – сказал Холланд. – Впрочем, я не владею мотелем.

Окруженные стенами владения Платона занимали сотню акров. Дорожка, петляющая среди кустарников, тянулась на три мили. Когда он находился в самой удаленной от дома точке, у него возникла новая мысль. Как и следовало ожидать, она была на удивление дерзкой. УБН намеревалось арестовать русского, как и планировалось; впрочем, Платон не собирался вставать у них на пути. Необходимо, чтобы агенты увидели, что парень не пустой. Только вот что им следует у него найти? Конечно, им должно хватить улик, чтобы предъявить ему обвинения. Но вовсе не обязательно, чтобы русский заплатил за все. Это было бы избыточно в данных обстоятельствах. Получился бы маленький бонус. На самом деле даже большой. Возможно, почти вся оговоренная сумма. Проклятье, что способен сделать русский? Орать и беситься из-за несправедливого устройства жизни в одной из камер с максимальным уровнем безопасности? Он поведет себя так в любом случае. Значит, Платон может забрать его деньги, после чего толкнуть товар кому-нибудь еще раз. Как при продаже дома, только на сей раз ты заберешь с собой плиту, электрические лампочки и оконное стекло.

Такой план вдвое усложнит проблему перевозок, но с этим он справится. Платон не сомневался, что решение появится само собой. Детали встанут на свои места.

Потому что он Платон, а они – нет.

Джанет Солтер принесла в библиотеку кофе на серебряном подносе. Китайский кофейник, немного сливок, сахар, три крошечные чашки, три блюдца, три чайные ложки. Очевидно, женщины-полицейские не будут пить кофе с ними. Наверное, профессиональные вопросы оговорены заранее. Ричер не сомневался, что женщин все устраивало – он много раз оказывался на их месте. Так легче сосредоточиться на главной задаче.

Джанет Солтер разлила кофе. Чашка оказалась слишком маленькой для руки Ричера, но кофе ему понравился. Он вдохнул его аромат и сделал глоток. Затем зазвонил телефон шефа Холланда. Держа чашку с кофе в одной руке, он вытащил из кармана сотовый телефон и посмотрел в окно. Слушал восемь секунд, потом отключил связь и широко, радостно и благодарно улыбнулся.

– Мы только что поймали парня, который стрелял в адвоката, – сказал он.

Было без пяти минут два.

Осталось тридцать восемь часов.