Текст книги "Отрицатели науки. Как говорить с плоскоземельщиками, антиваксерами и конспирологами"

Все эти истории, конечно, по-своему анекдотичны, но это не умаляет их важности. Рассказы об обращении наукоотрицателей слишком похожи друг на друга, чтобы от них можно было отмахнуться. Почти в каждом из тех, что мне попадались, обратившиеся антиваксеры, климатические диссиденты или другие антинаучники меняли взгляды в процессе личного общения, когда доказательства представлял человек, которому они доверяют. Доброта, сочувствие и готовность выслушать попадают в цель. Это главные рычаги, помогающие человеку переосмыслить его верования, потому что так ему легче изменить свою самоидентификацию. Одновременно это хороший способ удержать внимание наукоотрицателя, пока вы донесете до него информацию и устраните информационный дефицит, от которого он страдает.

Как философа, глубоко уважающего науку, меня огорчает, что я не могу назвать ни одной экспериментальной работы, подтверждающей эти предположения. Меня ободряет, что другие ученые, рассматривавшие эти свидетельства, например Майкл Ширмер и Стефан Левандовски, подтвердили выводы Питера Богоссяна и Джеймса Линдси о том, что уважительная личная беседа – лучший способ в чем бы то ни было переубедить человека.

А что же с отрицателями науки? Я позвонил Корнелии Бетш, и она заинтересовалась возможностью организовать подходящий эксперимент.

Глава 4. Близкие контакты с глобальным потеплением

Отрицание климатических изменений представляет собой самый распространенный и самый важный для нашего времени вид отрицания науки. Не только потому, что климатические диссиденты многочисленны и организованны (особенно в США), но и потому, что бездействие в этой сфере может обернуться катастрофой.

Выводы недавнего доклада МГЭИК, опубликованного ООН в 2018 году, приводят в оторопь. Человечеству не удается не только соблюсти «абсолютно предельный» лимит роста в 2 °C – это требовало бы ограничить общемировой выброс парниковых газов его текущим уровнем, – но в 2017 году выбросы парниковых газов достигли самых больших объемов за всю историю наблюдений[10]10
  Последний доклад МГЭИК (IPCC) уже включает анализ данных за 2019 год: рост действительно не остановился, только замедлился в первой половине 2020 года из-за пандемии. URL: https://www.ipcc.ch/report/ar6/wg3/downloads/report/IPCC_AR6_WGIII_SPM.pdf


[Закрыть]. Затем в 2018 году они снова выросли. Данные за 2019 год еще не обработаны, но, по предварительной оценке, это будет новый исторический максимум. «Ситуация с изменением климата бедственная», – резюмировал в 2018 году на открытии XXIV ежегодной климатической конференции ООН в Польше генеральный секретарь ООН Антониу Гутерриш. В Китае эмиссия парниковых газов выросла в 2018 году на 5 %, а в Индии – на полных 6 %. Пожалуй, неудивительно, что Соединенные Штаты, второй в мире эмитент парниковых газов (добавьте теперь еще трамповский курс на использование угля), в том же году нарастили эмиссию двуокиси водорода на 2,5 %. Хуже того, ученые сегодня прогнозируют, что даже двухградусный лимит (установленный Парижским соглашением) нас уже не спасет. Чтобы избежать худших последствий глобального потепления, мы не должны допустить нагрева атмосферы более чем на 1,5 °C.

Пожалуй, самый тревожный вывод состоит в том, что при нынешних темпах мы нагреем атмосферу на 1,5 °C уже к 2040 году. (Мы прошли уже две трети пути: со времен промышленной революции 1850‐х температура планеты выросла на 1 °C.) Более того, если мы ничего не предпримем, к концу столетия мировая температура вырастет на 3–5 °C (5,4–9 градусов по Фаренгейту), что означает катастрофу. К этому моменту глобальное потепление будет стоить мировой экономике более 54 триллионов долларов. Эта цифра включает разрушения инфраструктуры, потерянные рабочие места, утраченное имущество и другой ущерб хозяйству. Но социальный и человеческий ущерб будет еще страшнее, и его нельзя подсчитать. Погодные явления вроде небывалой жары, лесных и степных пожаров, наводнений, ураганов, засух и неурожаев обернутся миллионами смертей, потоками климатических беженцев и социальным коллапсом невиданных доселе масштабов.

Есть, впрочем, слабая надежда: если к 2030 году мы сможем вдвое снизить глобальную эмиссию парниковых газов, то еще сумеем остановиться на цифре в 1,5 °C. (Но чтобы удержаться на этой черте, придется к 2050 году свести эмиссию к нулю.) Притом, как без обиняков сообщает отчет МГЭИК, «не существует документированных исторических прецедентов» столь всеохватных перемен, которые необходимы в энергетике, транспорте и других отраслях, чтобы остановить потепление на обозначенном рубеже. Может ли здесь помочь технический прогресс? Безусловно. В сущности, по мнению Роберта Соколоу и Стивена Пакалы из Принстонского университета, «человечество уже располагает базовыми научными, техническими и индустриальными ноу-хау, чтобы решить проблему климата и углеродной эмиссии на ближайшие полвека». Полезны ли будут экономические стимулы? Несомненно. Всемирный углеродный налог мог бы стать катализатором, который ускорит переход населения к новым моделям потребления, предполагающим более осмысленные в экологическом аспекте поступки. Но самое главное: нам придется отказаться от угля. Это будет тяжело, но есть все причины понести эти траты сегодня, пока они не так велики, а не откладывать их на будущее. Как заявил Гутерриш, «неотложность действий в этой ситуации трудно переоценить. Мы видим, как опустошительные климатические явления сеют хаос по всему миру, но все равно не делаем того, что следует, и не спешим реагировать, чтобы предупредить необратимый и катастрофический разлад климатических механизмов».

Насколько вероятно, что необходимые перемены произойдут без политической воли? Мы видим, что даже те страны, правительства которых признают глобальное потепление, не выполняют поставленных перед ними целей. В 2018 году во Франции начались массовые волнения из-за введенного администрацией Эммануэля Макрона небольшого топливного налога, который президент позже отменил со словами: «Ни один налог не стоит того, чтобы рисковать единством нации». Перед этим он говорил: «Нельзя в понедельник быть защитником экологии, а во вторник – противником подорожания топлива». Но хотя бы попытался.

У нас же в Соединенных Штатах политический лидер не способен и на это, поскольку на проблему глобального потепления он крепко зажмурил глаза. Широко освещалось, что президент Трамп воспользовался первой же возможностью (предоставившейся в ноябре 2020 года) вывести Соединенные Штаты из Парижского соглашения. А до того он изо всех сил старался дискредитировать тему глобального потепления. Вернул субсидии для угольной отрасли. Отменил принятые при Обаме регламенты выхлопа для новых автомобилей. Не признал связи лесных пожаров с потеплением и во время бедствия 2018 году в Калифорнии советовал пожарным более тщательно «собирать сушняк». В телеинтервью в октябре 2018 года репортер спросил Трампа, держится ли он своего прежнего мнения, что глобальное потепление – надувательство, после чего последовал следующий невероятный обмен репликами на камеру:

СТАЛ: Вы по-прежнему считаете, что глобальное потепление – надувательство?

ТРАМП: Я считаю, что-то там происходит. Перемены есть, но все изменится обратно. Я не думаю, что это надувательство; пожалуй, нечто другое. Но я не уверен, что виноваты люди. Я скажу так. Я не хочу тратить триллионы и триллионы долларов. Не хочу терять миллионы и миллионы рабочих мест. Не хочу связывать себе руки.

СТАЛ: Вот бы вы смогли поехать в Гренландию и посмотреть, как огромные массивы льда обрушиваются в океан, повышая уровень моря.

ТРАМП: Но вы не знаете, сыграл ли тут роль человек. Вы не знаете.

СТАЛ: Ну, ваши ученые, ученые…

ТРАМП: Нет, есть…

СТАЛ: …из NOAA и NASA…[11]11
  Национальное управление океанических и атмосферных исследований. – Прим. ред.


[Закрыть]

ТРАМП: …есть ученые, которые с этим не согласны.

СТАЛ: Знаете, я думал… думал: «А что, если он скажет: „Я убедился, что потепление действительно происходит“». И я думал: «Ого, вот был бы эффект».

ТРАМП: Ну… так я и не отрицаю.

СТАЛ: Какой эффект это произвело бы!

ТРАМП: Я не отрицаю климатических изменений. Но все спокойно может перемениться обратно. Понимаете, мы говорим о миллионах и миллионах…

СТАЛ: …но это и есть отрицание.

ТРАМП: …лет. Говорят, случались ураганы много свирепее, чем наш недавний «Майкл».[12]12
  Ураган 2019 года, третий по мощности за все время наблюдений, унес десятки человеческих жизней и нанес США многомиллиардный материальный ущерб. – Прим. ред.


[Закрыть]

СТАЛ: «Говорят»? Кто?

ТРАМП: Люди говорят. Люди говорят, что в…

СТАЛ: Да, но как быть с учеными, которые говорят, что хуже не бывало?

ТРАМП: Не надо мне кивать на ученых, Лесли, потому что они политически ангажированы побольше многих.

Помимо поступков других американских политиков, выдающих дикие умозаключения о «глобальном похолодании» или презрительные комментарии о климатологах-«паникерах», не стоит забывать и о трусливом и подлом приеме Трампа, выпустившего в 2018 году обязательный представляемый в Конгресс правительственный отчет о глобальном потеплении в черную пятницу, наутро после Дня благодарения. Это было сделано для того, чтобы газеты не уцепились за беспристрастное заключение государственных ученых, согласно которому, если ничего не будет предпринято, США к концу столетия ждет падение внутреннего валового продукта на 10 %.

Если плоскоземельцы кажутся безобидными, то вот такое наукоотрицание способно нас всех убить. К счастью, с каждым годом мы видим все меньше саботажа в области климатических проблем. По данным опроса, проведенного в 2018 году учеными Монмутского университета, 78 % американцев считают глобальное потепление реальным и согласны, что это «очень серьезная проблема». Но в это число входят лишь 25 % республиканцев. И в отношении причин потепления общество остается расколотым: лишь 29 % опрошенных вполне разделяют мнение 97 % ученых всего мира о том, что рост температуры планеты почти целиком объясняется деятельностью человека. Разумеется, не все несогласные – наукоотрицатели. Многие просто не видят фактов за дымовой завесой дезинформационной кампании, развернутой корпоративными лоббистами и коррумпированными политиками. Но именно поэтому для нас, тех, кто понимает всю серьезность и возможные последствия глобального потепления и доверяет выводам ученых, тем более важно не молчать.

Происхождение и причины климатического диссидентства

Зияющая пропасть разделяет представления общества о глобальном потеплении и физическую реальность. Среди наших народных избранников эта пропасть еще шире, если учесть дисбаланс республиканцев и демократов во властных структурах при администрации Трампа и широкое распространение климатического диссидентства в рядах Республиканской партии. Вряд ли удастся обуздать глобальное потепление, если США не возьмут на себя роль лидера. Но без политической воли граждан каковы шансы, что наши избранные руководители примут эту миссию (или что мы изберем новых, готовых к этому)?

Мы идем к неизбежному вопросу: если глобальное потепление настолько очевидно для науки, почему же столько людей его отрицает? Я не считаю нужным здесь приводить аргументы в пользу существования климатических изменений. Источников и так более чем достаточно. Как в первой главе у меня не было задачи доказывать читателю шарообразность Земли, так и здесь я не собираюсь приводить научные доказательства глобального потепления. А вот что нужно разобрать, так это мотивы и стратегии климатических диссидентов. Почему я причисляю их к «отрицателям», а не просто к скептикам? Дело в том, что доказательства потепления столь неоспоримы и согласие в научном мире столь единодушно, что тут, в сущности, не о чем спорить.

В 2004 году Наоми Орескес просмотрела все 928 статей, опубликованных с 1993 по 2003 год, на тему глобальных климатических изменений и убедилась, что ни в одной из них не оспаривается общепринятая в науке позиция. В 2012 году Джеймс Л. Пауэлл установил, что из 13 950 рецензированных статей об изменениях климата, вышедших с 1991 по 2012 год, только 24 (0,17 %) отрицают глобальное потеплениe. Просмотрев еще 2258 статей в 2014 году, Пауэлл обнаружил лишь одну такую, где авторы подвергают сомнению общее мнение ученых.

В последнее время часто приходится слышать, что 97 % ученых согласны в том, что климат Земли меняется, а причиной тому служит прежде всего человеческая деятельность. Один из источников этой цифры – опрос, проведенный в 2009 году Питером Дораном и Мэгги Циммерман, которые подсчитали, что среди ученых-климатологов 96,2 % согласны с тем, что температура атмосферы с 1800 года выросла, а 97,4 % согласны, что важнейшим фактором, определяющим динамику среднегодовых температур на Земле, выступает человеческая деятельность. Эти данные в 2013 году подтвердили Джон Кук и его соавторы, проанализировав метаданные 11 944 статей о «климатических изменениях» за период с 1991 по 2011 год: из тех статей, где авторы четко обозначали свое мнение в аннотации, 97,1 % примыкают к научному консенсусу об антропогенном глобальном потеплении. Затем последовала поразительная работа Расмуса Бенестада с соавторами (2015), которые изучили статьи пресловутых 3 % ученых, отвергавших глобальное потепление, – общим счетом 33 опуса, появившихся за десять лет в рецензируемых журналах. Так вот: все они отступали от научного метода!

Вывод таков: в науке нет никакой дискуссии о реальности глобального потепления. Или, точнее, разброс мнений именно таков, которого можно ожидать в любом научном вопросе, где есть море доказательств, но нет возможности утверждать что-либо окончательно, – то есть ничтожный. И вот на этом фоне мы имеем дело с огромным разрывом между тем, что полагает наука, и тем, какое мнение приписывает ей широкая публика. То есть люди заблуждаются не только в том, происходят ли климатические изменения (и по чьей вине), но и в том, согласны ли ученые, что климатические изменения происходят (а виновата в них практически всецело цивилизация). Это следствие дезинформационной кампании, организованной в свое время корпорациями и политиками и сбившей общество с верного пути.

Дана Нуччителли (одна из соавторов Бенестада) пишет:

В опросе, посвященном последнему докладу МГЭИК, законодатели-республиканцы выдавали один и тот же ложный тезис: будто климатологи еще спорят, насколько в потеплении виноваты люди. Между тем еще в предыдущем отчете об этом было сказано четко: после 1950 года глобальное потепление на 100 % вызвано деятельностью человека. Как резюмирует ученый-климатолог из NASA Кейт Марвел, «в том, что парниковый газ вызывает изменение климата, мы уверены даже тверже, чем в том, что курение вызывает рак».

«При этом, – продолжает Нуччителли, – как показывают исследования Йельского университета и Университета Джорджа Мейсона, лишь 15 % американцев знают, что доля ученых, согласных с принятой теорией климатических изменений, превышает 90 %».

Как это вышло? Здесь политической истории предшествует экономическая, похожая благодаря участию корпоративных интересов на ту, что вышла с курением и раком легких в 1950‐х. Помните встречу табачных магнатов, на которой они придумали стратегию – оспаривать и замалчивать выводы ученых о курении и раке? Сорока годами позже состоялась почти такая же встреча: в 1998 году Американский институт нефти (членами которого стали, например, ExxonMobil, BP, Chevron и Shell Oil) собрался, чтобы разработать «План работы с данными мировой климатологии», то есть решить, как играть против науки в вопросе о глобальном потеплении. После подписания в 1997 году Киотского протокола, обязавшего многие страны снижать выбросы углекислоты, нужно было что-то предпринять. В итоге родилась стратегия затуманивания научной позиции по климатическим изменениям ровно с теми же схемами, которые десятилетиями ранее применили табачные фабриканты. Вспомним их печально знаменитый принцип: «Наш продукт – сомнение». План АИН не удалось сохранить в тайне на десятилетия. В нем утверждалось, например: «Победа настанет, когда средний обыватель „поймет“ (узнает) неопределенность климатологии» или «Те, кто выступает за Киотский протокол на основе данных нынешней науки, выглядят оторванными от реальности». Однако на сей раз важно другое. Позиции сторон четко размечены, и утечка секретного плана не произвела былого эффекта. Через несколько лет стало известно, что боссы ExxonMobil знали о реальности глобального потепления уже в 1977 году. Больше того, ExxonMobil, как воплощенное лицемерие, не только поддерживал климатическое отрицание, но и одновременно вынашивал планы разработки месторождений в арктических морях после того, как растают полярные льды.

Пожалуй, вспомнить это время непросто, но когда-то все было иначе. В конце 1980‐х, когда впервые широко заговорили о глобальном потеплении, президент Джордж Г. У. Буш пообещал противопоставить эффективность Белого дома эффекту зеленого. За этим последовало создание межправительственной комиссии по климатическим изменениям, которая немало сделала для просвещения широкой публики в вопросе глобального потепления[13]13
  Green house (буквально «зеленый дом») – название парника в английском языке. Greenhouse effect – парниковый эффект. – Прим. пер.


[Закрыть]. И даже в 2008 году еще сохранялась какая-то видимость межпартийного сотрудничества: вспомните социальную рекламу, в которой республиканец Ньют Гингрич и демократка Нэнси Пелоси, сидя на одном диване, обещали нам совместную стратегию борьбы с потеплением. К тому моменту в центр общественного внимания уже выдвинулись презентации Эла Гора, которые к 2006 году отлились в книгу и фильм «Неудобная правда» («An Inconvenient Truth»). Тема климатических изменений уже понемногу политизировалась, хотя тогда еще не вызывала той ожесточенной межпартийной борьбы, которую мы видим сегодня. Сначала политики должны были полностью капитулировать перед корпорациями, у которых была своя корысть увидеть, куда вывернут «дебаты».

Джейн Мейер в книге «Темные деньги» («Dark Money», 2016) подчеркивает, что отрицание климатических изменений организовали люди, делавшие бизнес на ископаемом топливе, такие как семья Кохов и концерн ExxonMobil. И верно, только братья Кохи спустили на эту кампанию астрономические суммы: «С 2005 по 2008 год лишь из одного источника, от Кохов, на счета десятков различных организаций, тормозящих климатическую реформу, поступило почти 25 миллионов долларов». То есть семья Кохов потратила в три раза больше, чем ExxonMobil. В другом месте Мейер пишет: «Если оставались какие-то сомнения в том, что братья Кохи – главные в США спонсоры отрицания климатических изменений, публикация „Кохленда“ должна их полностью развеять»[14]14
  «Кохленд: Секретная история Koch Industries и корпоративная власть в Америке» – книга-расследование Кристофера Леонарда 2019 года. – Прим. ред.


[Закрыть]. Другие авторы соглашаются, что «мало кто более ответствен за разразившийся климатический кризис, чем Дэвид Кох».

Разумеется, деньги поступали и от нефтяных и газовых концернов. Журнал Forbes в 2019 году сообщал:

Ежегодно пять крупнейших в мире нефтегазовых компаний с государственным участием тратили около 200 миллионов долларов США на лоббирование с целью контроля, торможения и блокирования политики климатического регулирования. Больше всех в антиклиматическое лобби вкладывал концерн BP – 53 миллиона долларов ежегодно; за ним следует Shell с 49 миллионами и ExxonMobil с 41 миллионом. Chevron и Total тратили по 29 миллионов в год.

Всего же, по оценке журнала Smithsonian Magazine, «на организацию кампании против международной климатической политики тратится почти миллиард долларов каждый год».

На что уходят все эти деньги? На экспертов. Конференции. Лоббистов. Исследования лояльных ученых. Публикации в прессе. Словом, на сомнения. В «Темных деньгах» Мейер упоминает политолога из Гарварда Теду Скочпол, которая считает поворотным моментом в битве за климат 2007 год. Этот момент наступил, когда Элу Гору дали Нобелевскую премию и вышла в свет его «Неудобная правда». Опросы показывают, что после этого глобальное потепление стало все больше тревожить широкую публику. И климатические отрицатели принялись оспаривать его влияние с особым рвением. Телевидение и радио, книги, отчеты перед Конгрессом – все это работало на то, чтобы заставить общество сомневаться в реальности климатических изменений. Скочпол подсчитала, что с того времени от 30 до 40 % населения США подверглись «антиклиматической» пропаганде через ежедневные информационные издания и программы. Результат был предсказуем: «Довольно скоро опросы общественного мнения стали показывать, что беспокойство о глобальном потеплении полностью улеглось среди граждан, исключая только самых убежденных либералов».

Не менее предсказуемой оказалась и реакция американских политиков. Изменение настроений в обществе, а также миллионы долларов, жертвуемых из года в год нефтегазовыми магнатами, привели к тому, что «в вопросах климата Республиканская партия, особенно в Конгрессе, вскоре резко качнулась вправо. Обычных людей партийно-климатический раскол коснулся не сильно, но избираемых политиков разделила зияющая пропасть». Автор книги «Кохленд» Кристофер Леонард в одном интервью заметил:

Империя Кохов сыграла центральную и исключительную роль в выжигании умеренной фракции республиканцев, признающей реальность глобального потепления. И это навсегда изменило политическую картину, так что сейчас любой порядочный республиканец, желающий собрать достаточно денег на переизбрание, не может себе позволить согласиться даже с самыми фундаментальными научными фактами.

Сегодня мы разгребаем последствия этой пропаганды и дезинформации. И хотя общественное мнение вновь повернулось к признанию глобального потепления, политики крепко держатся за прежние позиции. Отчего? Да оттого что придумали новый способ отрицания и сомневаются теперь не в реальности потепления, а в том, что мы знаем о нем достаточно, чтобы пытаться (или мочь) его обуздать. И партийный принцип здесь соблюдается еще тверже, чем раньше.

В последнем опросе Центра Пью впервые большинство американцев (52 %) соглашается, что важнейшим приоритетом для президента и Конгресса должно стать сдерживание глобального потепления. Но здесь мы сталкиваемся с глубоким партийным разломом. Среди демократов доля выступающих за активную климатическую политику за последние четыре года выросла с 46 до 78 %, но у республиканцев она росла едва заметно: с 19 до 21[15]15
  Pew Research Center – неполитический исследовательский центр, базирующийся в Вашингтоне. – Прим. ред.


[Закрыть]^%. Похоже, что вера в потепление уже не зависит от осведомленности, а превращается в маркер идентичности. Ровно как с плоской Землей, доказательства здесь больше ни к чему – это вопрос выбора стороны.

На каком основании я все это говорю? Так ли уж единодушны ученые в вопросе о глобальном потеплении? Куда девался старый добрый скептицизм? В самом ли деле доказательства глобального потепления столь же наглядны, сколь и свидетельства в пользу шарообразности Земли? И если так, почему ученые не могут доказать эту теорию? Ага, вот мы и оказались на знакомой дорожке, этот сценарий вы уже видели прежде. Как мы знаем, в науке всегда есть место разным мнениям. Постоянно появляются альтернативные гипотезы, которые могут быть истинными, но это не отменяет принятой теории. Объем свидетельств в пользу антропогенного потепления колоссален. Помните репортаж Reuters о том, что степень достоверности научной модели глобального потепления достигла 99,9999 %? Отвергать настолько подтвержденную теорию лишь потому, что верной может оказаться какая-то другая, просто неумно. Водятся ли на Южном полюсе полосатые единороги? Как мы можем узнать ответ, не побывав там? Это все та же тактика плоскоземельцев. Непризнание научного консенсуса и огромного массива доказательств – это не скептицизм, а наукоотрицание.

Так почему же мы позволили воротилам нефтегазовой индустрии и реакционным политикам так ловко посеять сомнения, будто они обнаружили какую-то гигантскую брешь в научной аргументации? Настала пора дать им отпор. Противоядие от климатического отрицания – полное раскрытие его коррупционной природы и идеологии, а также аргументации, которую применяют и другие отрицательские лжетеории, касающиеся эволюции, прививок и формы Земли. Возникает, однако, любопытный вопрос. Мы понимаем, что климатическое наукоотрицание имеет много общего с кампанией по отрицанию связи между курением и раком, но чем оно родственно верованиям вроде плоской Земли? Я, хоть убей, не могу представить субъекта, который мог бы как-то нажиться на плоской Земле. Да, из той публики, что воспользовалась шумихой, кому-то, наверное, удается срубить пару долларов или даже заработать на пропитание продажей маек, кепок, книжек и рекламы в интернете. Но чтобы плоскую Землю кто-то цинично придумал именно ради этого? Не думаю.

Наукоотрицание бывает и такой природы. В каких-то случаях оно рождается из очевидной корысти, но в других возникает как будто на пустом месте. У климатического отрицания родословная прозрачна. Работы Орескес, Конуэя, Леонарда, Мейер, Муни, Хоггана, Колла и других ясно показывают, из какого глубоко циничного и преступного замысла вышло климатическое диссидентство и как его год за годом вбивали в головы те, кто на нем наживался, и те, кто от этих людей зависел. Конечно, есть и такие, кто искренне верит. Они – пешки в этой истории. Но значит ли это, что субъекты, сфабриковавшие антиклиматический дискурс, сами в него не верят?

Автор «Кохленда» Кристофер Леонард в интервью по случаю выхода книги рассуждает о том, считают ли Дэвид и Чарльз Кохи, что стоят за правду, хотя распространяют и финансируют дезинформацию:

Я не пытаюсь паясничать: это чистая правда… Как журналист со стороны, я не могу из своего кресла дать вам точный ответ. Может быть, они считают, что потепление – надувательство или преувеличение? Может, искренне верят, что рыночные механизмы сами займутся проблемой и решат ее?.. Чарльз Кох не станет говорить со мной на диктофон или отвечать на мои вопросы об этом предмете; корпорация этого не допустит. Но вот что могу сказать: я беседовал с большими, большими людьми в Koch Industries, которые служат там не один десяток лет, и эти люди абсолютно искренне верят, что глобальное потепление – надувательство. В общем, я не понимаю, насколько это система верований, которую ты усваиваешь, если принадлежишь миру нефтяной индустрии, а насколько – сознательное бегство от научных фактов. Вот просто не знаю.

Значит ли это, что климатическое отрицание и плоская Земля – разные истории? Что аргументационный сценарий зависит от того, идет ли речь о расчетливо выстроенном или естественно зародившемся движении, от того, стремишься ли ты запутать других или сам искренне веришь в свое отрицание? Ничуть. Климатическое диссидентство следует ровно тому же набору клише, что и плоская Земля. Нет, эти клише не были специально придуманы для того, чтобы завлекать людей в плоскоземельство, но все равно плоская Земля держится именно на них. Вот и климатическое отрицание, пусть злонамеренно выдуманное с корыстными и идеологическими целями, кроится по тем же лекалам. Эта схема уже существовала, она – наследство табачной стратегии 1950‐х, и она прекрасно подходит практически всем видам антинауки. Словом, ничего удивительного, что в эту классическую схему вписываются и климатические диссиденты.

Отсев фактов

Безусловно. Мы уже видели это в истории с Тедом Крузом: чтобы доказать антинаучное утверждение, будто среднегодовые температуры не росли в течение 18 лет, за точку отсчета взяли 1998 год. Примечательно, что климатические диссиденты повторяют эту басню даже после ее опровержения.

Конспирология

Еще какая. Президент Трамп из года в год выступал с заявлениями, что глобальное потепление – подтасовка, придуманная Китаем, чтобы нанести удар по американской промышленности, что ученые политически ангажированы и тому подобное. Во время так называемого Климатгейта (2009) отрицатели, завладев электронной перепиской ученых из Университета Восточной Англии, пытались некоторые легкомысленные пассажи объяснить тем, что авторы состоят во всемирном заговоре климатологов.

Фальшивые эксперты

Здесь ситуация чуть сложнее. Некоторые работы, к которым отсылают климатические скептики, написаны настоящими учеными (иногда даже имеющими отношение к климатологии), однако эти работы были целенаправленно выбраны именно для подтверждения заданной точки зрения – отрицания антропогенного потепления. В каких-то случаях отрицателям пришлось опираться на авторов, не имеющих признанных заслуг в климатологии, в других они делают ставку на тех, кто разделяет принятую теорию о том, что потепление есть и вызвано оно деятельностью человека, но не видит в этом большой беды. Таких ученых приглашают на конференции климатических диссидентов, где встречают как рок-звезд. Если хотите посмотреть, эти конференции проходят ежегодно, и ближайшая состоится в апреле 2021 года в Лас-Вегасе.

Ошибки в логике

Примеров не счесть, а один мы уже рассматривали. Помните подмену тезиса из второй главы, когда климатический диссидент заявляет, что деятельность человека – не единственный источник эмиссии парниковых газов? Может, и не единственный, но – главный.

Нереалистичные требования к науке

Это мы только что разбирали. Климатические диссиденты неизменно твердят, что модели глобального потепления – это всего лишь модели и, пока сохраняется какая-то неопределенность или погрешность, нужно ждать и собирать информацию. Конечно, этот подход смехотворен, и им это понятно. Это и есть наукоотрицание: цепляться за любое сомнение, сколь бы ничтожным оно ни было, выдвигать его как весомую причину недоверия; затягивать дело, получая тем временем прибыли.

Одним словом, климатический скептицизм – это вовсе не скептицизм. При такой лавине доказательств упорно защищать противоположную точку зрения на основе лишь собственной надежды, что она окажется верной, – чистой воды антинаука. Может показаться, что климатическое отрицание более разумно, чем плоскоземельство, но это не так. Оно также растет из сфабрикованного сомнения, которое внушается целенаправленной дезинформацией и искажением фактов, чтобы люди не могли прийти к разумным выводам, несмотря на сложившийся в науке консенсус. Это точно та же стратегия, которой придерживаются плоскоземельцы. Как мы уже не раз видели, все виды антинауки – в принципе, одно и то же.