Текст книги "#Охотник на волков"

#Волк четвертый

До минуты, застывшей в настоящем, – в которой я стояла посреди грязного постоялого двора и смотрела, как Слэйто потянулся, чтобы собрать зеленые бусины, – осталось рассказать совсем немного. Хотя для меня словно вечность прошла, ведь переход через Янтарный перешеек изменил очень многое, в первую очередь, во мне самой. Колесики истории, которые так отчаянно завертелись, когда Слэйто за руку вытащил меня из «Хлипкого моста», сорвались со своих мест, ломая хрупкий механизм налаженной истории.

Но, пожалуй, стоит рассказывать по порядку.

ТОГДА

Наше путешествие превращалось в мучение. И дело было не в моей ране и даже не в излишней заботливости Аэле, которая каждые пару минут спрашивала, как я себя чувствую. Мне порой хотелось свалиться замертво исключительно назло ей с ее назойливой опекой. На мне все всегда заживало быстро, а учитывая, какой смертельный трюк я пережила в Сиазовой лощине и через что прошла во время одиночных рейдов «против всего мира» за два года, царапина от арбалетного болта казалась сущим пустяком.

Нет, я чувствовала, что теряю контроль над происходящим. Мир, который рухнул во время Взрыва и который я так старательно выстраивала кусочек за кусочком месяц за месяцем, вдруг стал опасным и непонятным. Во-первых, предательство доспеха я восприняла как личное оскорбление. Даже в самых тяжелых битвах заокраинское серебро выдерживала прямой удар меча-бастарда. Да, у меня при этом трещали ребра, но броня держалась. Глупый же болт в совершенно идиотской стычке пробил серебро ока насквозь! Это было маленьким намеком на то, что моя удача не может быть бесконечной.

Во-вторых, девочка-монстр возле телеги дала понять мне, что вокруг моего уютного мирка развивалась своя история. Я могла уплыть из Королевства, уехать куда угодно, да просто сдохнуть в канаве – но независимо от этого монстры продолжали свое странное шествие по этой земле. Их становилось больше, чем прежде, среди них были дети, и Войя меня подери, если я знала, к чему все это ведет.

Последним, что окончательно выбило меня из седла, стали мои спутники. Полная любви и надежд Аэле и мистический, холодный, как труп, Слэйто, объятый пламенем светлой магии. Я перебирала в уме все возможные варианты, кем могла быть эта пара. И самым простым и очевидным был тот, в котором эти ребята были просто юной красоткой и ее женихом, который, как и я, пострадал в каком-то магическом потоке. И эта простота злила больше всего. Ни на один свой наводящий вопрос я не получала прямого ответа, а те отрывочные и разрозненные сведения, которые мне удавалось выудить из этой пары, не давали мне ровным счетом ничего.

И вот мы двигались на юг. Там, за горами Хаурака, много чего произошло. Там все еще находилось место, где я родилась. Там было Поле песчаных мышей и Песчаная крепость, возле которых я познакомилась с Атосом. В общем, это было кладбище моих воспоминаний. И какой бы зарок я себе ни давала – проводить ребят через Перешеек, получить плату и вернуться на север, – по спине бегали мурашки от мысли снова оказаться на юге.

Конечно, далеко не все было так мрачно. Вырваться из смердящего Ларосса на волю стало особым удовольствием. Мы не проезжали лесов, но вокруг зеленело достаточно пашен, а иногда попадались и группки деревьев, и я полной грудью вдыхала аромат свежей листвы, который так любила. Совсем скоро равнинный ландшафт должны были сменить скалистые дороги Хаурака, и я старалась насладиться запахом подмерзшей травы, пока это было возможно.

В прошлый раз мы с Атосом и Гардио прошли горы в довольно высоком месте. Эта тропа связывала горные деревни, которые следовали одна за другой среди полей житицы, подобно звеньям одной огромной цепи. Та дорога была хорошо утоптана и довольно безопасна – там жили люди. Чего не сказать об ориентире, заданном Слэйто. Янтарный перешеек и в самое спокойное время был довольно мрачным местом. Хотя этот переход и был самым низким по восточную часть гор, а соответственно, и самым быстрым путем на юг, славу он себе приобрел дурную. Его название связано с тем, что дорогой пользовались контрабандисты и наемники, переправлявшие по ней на север в огромных тюках янтарь из южного порта Тонхи. Они не любили свидетелей, и вскоре все, кроме самих бандитов и хорошо вооруженных групп солдат, перестали пользоваться этой тропой.

В последние же месяцы ко всему прибавился слух о новом, стихийно возникшем Уделе Мрака, который напрочь перекрыл Янтарный перешеек. Даже контрабандисты не были настолько отчаянными людьми, чтобы тягаться с Поглощающим. К сожалению, темный маг, так хорошо отпугивавший бандитов, совсем не останавливал Слэйто. А за ним, как на привязи, к логову тьмы бежала Аэле. Но что хуже всего, я начинала чувствовать безосновательную ответственность за эту пару блаженных и уже просто не могла позволить им одним идти в Удел. Сколько бы я ни повторяла мысленно, что мне плевать, плевать, плевать на них, – повернуть назад и все бросить я уже не могла.

В последний раз, когда я побывала в Уделе – Лисьем чертоге, если быть точной, – обитель высшего мага оказалась покинута хозяином. Как затухающий огонек некогда мощного костра, она хранила лишь малую частицу его мощи. Нас с Атосом ждал там другой неприятный сюрприз, но магии Сияющих и Поглощающих там было немного. К тому же тогда я еще не была облучена Взрывом, который наделил меня магическим нюхом на сильные проявления волшебства.

Но все равно я не была готова к тому, что увидела, когда мы выехали из-за поворота. Сначала мне показалось, что в паре десятков метров впереди стояла стеной ночь, хотя солнце довольно сильно пригревало мои доспехи. Это казалось безумием, но тьма простиралась от кромки земли до небес. Моя лошадь сделала еще пару шагов, и тьма перестала казаться просто отсутствием света, о нет – это был загустевший воздух. Словно долину между скал залили темным желе, и оно застыло. Хотя нет, подобно живой субстанции, плотная тьма подрагивала, будто в глубине ее билось громадное сердце. Она не обрывалась отвесно, точно отрезанная ножом, как скалы у Врат Ремира. Скорее, словно гигантский спрут, тьма раскинула свои щупальца, силясь захватить еще немного светлого пространства.

Меня объял ужас, но, обернувшись к Слэйто, который следовал за мной на своей лошади чуть позади, я решила не показывать страха. С этих ребят довольно и того, что их телохранитель получил стрелу под лопатку в самом начале путешествия.

Когда мы подъехали к границе Удела еще ближе, меня ждало новое потрясение. Совсем близко от тьмы на большом мшистом валуне сидела юная девушка. Аккуратно подоткнув под себя домотканые юбки и отодвинув ноги от шупальца-тьмы в двух метрах от нее, она сосредоточенно чистила яблоко маленьким перочинным ножиком. Она подняла глаза на нас, только когда мы оказались совсем близко. Обычная деревенская девочка возраста Аэле, с обветренным лицом и потрескавшимися на солнце и ветру губами. Темные жесткие волосы были заплетены в две косы.

Девочка окинула нас взглядом и отрезала ломтик от белоснежного яблока, после чего закинула его в рот и аппетитно хрустнула. Мы спешились, сохраняя молчание и не решаясь начать разговор. Юное создание так близко к Уделу Мрака – это было дурным знаком. Наконец, тщательно рассмотрев каждого из нас с головы до ног, незнакомка заговорила неожиданно низким голосом:

– Приветствую, странники. Вы бандиты или мирные люди?

– Да, – невпопад ответил Слэйто. Даже Аэле, обычно пропускавшая мимо ушей его глупости, взглянула на жениха с изумлением.

– Да – мирные люди, или да – бандиты? – безмятежно полюбопытствовала девушка, отрезая от яблока еще кусочек.

– Да – в смысле, будь мы бандитами, мы бы уже давно убили или ограбили тебя, – уточнил мой компаньон.

– А почему не изнасиловали бы?

– Ну, у меня есть невеста. – Слэйто кивнул на Аэле. – Она тоже вряд ли стала бы тебя насиловать. За Лис не отвечаю, она у нас странная.

– Эй! Это обидно!

– …но, по-моему, ей нравятся мужчины.

Девочка задержала на мгновение свои серые глаза на Слэйто, а затем обратилась ко мне:

– Он у вас всегда такой странный?

– Большую часть времени, – вздохнула я. – Кто ты и что тут делаешь? Тебе хоть известно, где ты находишься?

– Моя мама идиотов не рожала, – язвительно заметила девочка и выразительно посмотрела на Слэйто. – Я возле Удела Мрака. К слову, меня зовут Кошон.

– Я Лис, это Слэйто и Аэле. – Жених и невеста дружелюбно помахали ей, а девочка в ответ подняла руку с ножичком. – Не слишком ли ты опасное место выбрала, чтобы сидеть и есть яблоки, а?

– Я здесь за тем же, зачем и вы. Пытаюсь очень быстро попасть на юг. Зачем же еще сюда соваться, – пожала плечами Кошон. – У меня не было времени идти в обход по общим путям. Я ждала кого-то настолько же сумасшедшего, как сама, чтобы войти в Удел Мрака. На мое счастье, это оказались ребята, вооруженные мечами.

– Прости, но мы не берем попутчиков.

Я вскочила в седло и повернула коня, намереваясь пересечь границу Удела, но тут Кошон соскочила с валуна и воскликнула:

– Я не стану обузой, просто буду идти сзади! Если со мной что-то случится, это будет только моя вина. Я же не прошу вас меня охранять. Мне очень надо на юг!

Я лишь успела открыть рот, намереваясь сказать: «Нет. Определенно нет. Ни в коем случае. Нет!», когда Аэле подошла к Кошон. Они стояли рядом, две тоненькие фигурки, такие беззащитные и хрупкие, казалось, даже слабый порыв ветра может их сломить. В отличие от девочки в деревенской одежде, наша птичка была в платье, напоминающем розовый торт. Кружевные рукава, множество бантов, розовая атласная лента под маленькой грудью и кисея, кисея, кисея. Они выглядели, как принцесса и нищенка, но во взгляде нашей новой знакомой не было ни намека на зависть или недоверие. Каждый, кто встречал Аэле, начинал ею увлекаться. Сейчас она сложила свои маленькие кулачки у груди, и я мысленно застонала, потому что знала, что за этим последует.

– Мы же не можем просто оставить Кошон здесь? Она ведь решит пойти туда совсем одна. И это будет ужасно.

Словно в ответ на ее слова, стена-желе у меня за спиной тихо вздрогнула. Меня передернуло.

– Из нас троих только я умею обращаться с мечом. Сабля Слэйто не в счет, это даже не смешно. Ты в самом деле хочешь, чтобы, если мы встретим Поглощающего, я защищала не только вас, но еще и ее?

Маленькая упрямица в розовой кисее одарила меня суровым взглядом:

– Но ведь иначе она может встретиться с Поглощающим один на один!

Слэйто примиряюще поднял руки:

– Леди, леди, не ссорьтесь! Кошон вполне ясно дала понять, что ее безопасность – только на ее ответственности, и она это понимает. Она просто пойдет следом за нами. Я оплачиваю только сохранность нас двоих, Лис. Вернее, только сохранность Аэле. Но девочка может идти след в след за нами, на свой страх и риск.

Я могла спорить до хрипоты с умоляющей Аэле, могла препираться с приводящим разумные доводы Слэйто, но мне было не под силу переубедить их обоих. Я могла лишь попытаться сохранить лицо. И поэтому заключила:

– Учти девочка, твоя жизнь – твоя забота.

Кошон радостно кивнула, понимая, что любые слова могут изменить мое решение, и смело шагнула в область тьмы, похожую на щупальце; Аэле поспешила за девочкой. Я даже не успела их предостеречь. Мне пришлось снова спешиться и, взяв под уздцы коня, направиться в желеобразную тьму за ними.

* * *

Я помнила свое первое пребывание в Уделе близ Белой башни. Когда я пересекла его границу, мне показалось, что я нырнула глубоко под воду: уши заложило, и на миг стало нечем дышать. Сейчас я поняла, чем это было вызвано. Воздух в Уделе был концентрированной тьмой. Им невозможно было дышать. Это желеобразное вещество мигом забило мне нос, рот и легкие.

Как-то я должна была выследить и уничтожить банду грабителей, терроризировавших одно из сел близ Ларосса, – но сама попалась. Те самые мерзавцы, которых я собиралась прикончить, первыми выследили меня, схватили, приволокли к реке и принялись топить. Тогда, беспомощно связанная, я пару раз вдохнула воду, и она обожгла мои легкие. Сознание уходило, и я вправду могла захлебнуться. Жизнь мне спасло то, что бандиты передумали меня топить и решили сначала изнасиловать. Это стало для них смертельной ошибкой.

Но вот ощущение удушья я запомнила очень хорошо. И сейчас, несмотря на то, что стоял погожий день, мне показалось, что я тону в чернильной ночи и что она забила мне легкие. Я не переживу это, подумалось мне, просто не переживу.

Внезапно на плечо мне легла рука в белой перчатке. И даже сквозь тьму в ушах я расслышала приятный скрип тонко выделанной кожи, из которой она изготовлена. Губы Слэйто оказались около моего уха, и он едва слышно произнес:

– Успокойся. Расслабься. Закрой глаза и найди точку опоры. Заставь свое сердце снова биться.

Это было плохим советом. Я тонула на суше, и мне требовалось уйти из Удела, только и всего. Но упрямство, Войя подери, не позволяло так просто сдаться. Я закрыла глаза. На что я могла опереться в этом мире? Что у меня в нем осталось? Что может стать точкой опоры? Рука невольно поднялась к груди, где на броне, прямо напротив сердца, раньше были впаяны бусины Карамина. Они служили самой истинной точкой опоры – но сейчас на броне их не было. Нет запасных жизней, нет бессмертия – есть только я и меч. Сердце сделало неуверенный удар и застучало, как и прежде, словно старые часы.

Я открыла глаза: со всех сторон возвышались скалы. Немного камней, кустов репейника и сухотравье. Впереди бодро шагали Кошон и Аэле. Юная невеста что-то рассказывала, энергично жестикулируя, отчего ее руки с розовыми кружевами на рукавах напоминали два птичьих крыла. Девушки смеялись.

Вокруг уже не было никакой осязаемой тьмы. Да, было чуть сумрачнее, в воздухе витал запах серы и тлена, но и только. Я обернулась к Слэйто, который продолжал держать руку у меня на плече.

– Откуда ты знал? Знал, что у меня будет этот… приступ и как с ним надо бороться?

Он улыбнулся своей обычной мягкой и слегка беззащитной улыбкой:

– Я же говорил раньше, что тоже был облучен магией. Когда я впервые зашел в Удел, у меня чуть сердце не заглохло. Я справился. И хотя чувство погружения остается, с каждым разом становится чуть легче.

– С каждым разом, – повторила я с ужасом. – Так ты часто бываешь в Уделах?

– Время от времени.

Он похлопал меня по плечу и поспешил за девушками. Аэле, беззаботно, словно ребенок, оставила свою лошадь возле него, и Слэйто покорно повел под уздцы обоих животных. Моя же лошадь пощипывала траву рядом и недоверчиво косилась на меня карим глазом. Я подмигнула ей и погладила по широкому лбу. Становилось все интереснее.

* * *

Кошон сколько угодно могла прикидываться смелой и отчаянной, готовой на любую авантюру, но под напором Аэле и она растаяла, словно масло в горячей каше, и теперь взахлеб рассказывала о своей жизни в маленькой деревне. О маме, местной ткачихе. О маленькой сестренке, которая серьезно заболела. Мы со Слэйто вполуха слушали этот наивный монолог, двигаясь за ней с Аэле.

Как и любая девочка, которая слишком рано решила, что она повзрослела, Кошон задумала содержать семью самостоятельно. В деревне это было тяжело, и, как тысячи непосед до и после нее, она отправилась на заработки в город. Но найти себе там применение так и не смогла: к ней грязно приставали мужчины, работать служанкой не получалось – а между тем отложенные матерью средства были на исходе. Когда она почти сдалась и пыталась наняться помощницей на небольшой баркас, занимающийся добычей краба, из родной деревни пришло письмо. Мать умоляла Кошон вернуться как можно скорее. Ее маленькая сестренка серьезно заболела, и хворь развивалась с пугающей быстротой. В доме требовались любые свободные руки. Пришлось Кошон увязывать вещи в узел и идти в горы. Да только путь до деревни по ближайшей дороге внезапно стал очень опасным. Поглощающий перекрыл самый короткий путь домой. Мы встретили ее, когда Кошон почти потеряла надежду найти попутчиков и собиралась с духом, чтобы войти в Удел в одиночку.

Сейчас она не выглядела напуганной, но это скорее была заслуга Аэле. Нам предстояло два-три дня пути по скалистой местности, в которой обитало существо, привыкшее убивать так же, как мы привыкли дышать. Тут было чего бояться даже вооруженной мечнице, что уж говорить о деревенской девчонке.

Дорога была довольно широкой и совсем не крутой. Однако длительное запустение и обвалы сделали свое дело: то тут, то там на пути попадались огромные валуны, словно скинутые рукой великана с неба. Верхом мы бы не уехали далеко. Не привыкшие к таким нагрузкам ноги степных лошадок, нагруженных поклажей и с наездниками на спине, вряд ли бы выдержали передвижение по острым камням и бесконечное петляние среди завалов. Животные, к слову, совсем не боялись Удела, как и наши болтушки. Их не тревожили ни запахи, ни ощущения. Меня же они переполняли, но я очень надеялась, что мои инстинкты подскажут мне, когда опасность приблизится. С той секунды, как мы зашли в Удел, меня не оставляло предчувствие надвигающейся беды.

– …а потом мы принимали роды у Мэги. Это наша старая собака. Ей лет десять уже, никак не меньше. Я так переживала, что толком ничем не могла помочь, но зато моя сестра – вот кто умница! – вела себя, как заправский лекарь. Именно Сью помогла Мэги разродиться, ни одного щенка не потеряла, хотя это была уже четвертая носка. Аэле, ты бы видела, как потом Мэги на нее смотрела. Вот хоть собака слова сказать не может, а все понимает. Положила только свою огромную кудлатую голову ей на колени и заснула. Мы потом этих щенков пастухам раздарили. Мэги и сама в молодости пастушкой была отличной, только так волков гоняла, а из ее ощена выросли уж совсем медведи. Но ласковые и нежные, что твоя сметана.

Я остановилась и вздохнула, прижав пальцы к вискам.

– Снова началось? – поинтересовался Слэйто, подойдя сзади тихо, как обычно. С его плеча сорвалась лента светлой магии и долетела до моего серебряного наплечника. Соскользнув вниз на темный рукав рубашки, она еще пару секунд была видна, но затем растворилась, оставив после себя в воздухе серебристое мерцание.

– Нет. Я просто думаю… о боги, Слэйто, если встретим Поглощающего, что мы будем делать?

– Полагаю, я буду отвлекать его. – Голос прозвучал глухо, хотя лисий шлем не закрывал рта. – А вы побежите что есть мочи. Необходимо, чтобы через две луны Аэле оказалась далеко от гор Хаурака.

– Твоя готовность к жертвам похвальна, – усмехнулась я. – Да только будет ли в ней прок? Я видела работу Поглощающих, и мне кажется, что, если у здешнего Высшего мага будет желание, он прикончит сначала тебя, а затем всех нас. И ты его сильно не задержишь.

– Как ты думаешь, кто такие Поглощающие?

Этот вопрос прозвучал так серьезно, что мне даже не показалось это глупым, хотя любой малыш в Королевстве мог на него ответить.

– Высшие маги с неограниченной силой. Силой Тьмы.

– Ты называешь известное. А я спрашиваю о другом. Кто такие Поглощающие на самом деле? – В прорезях шлема блеснули глаза.

– Демоны из другого мира? – Я пожала плечами, разговор внутри Удела о таких вещах не придавал бодрости.

Внезапно Слэйто засмеялся, так громко, что идущие впереди девочки обернулись. Аэле досадливо махнула рукой и повела Кошон дальше. Их разговор продолжился, а смех Слэйто наконец прервался. Нехороший это был смех – я его узнала. Сама, Войя подери, так же стала смеяться. Сухо и безжалостно.

– Лис, это не демоны. Поглощающие намного ближе к людям, чем тебе кажется. Говоря грубо, это сама суть человечества. Выжимка из него.

– Люди не могут быть настолько равнодушны, жестоки и безжалостны. – Слова сорвались с языка, как всегда, раньше, чем я их обдумала.

Слэйто озабоченно глянул на меня:

– Ты сама-то веришь в то, что говоришь? Представь, что любому человеку в жизни дается выбор – одна возможность из сотни тысяч. Стать сильнее, чем когда-либо, могущественнее, чем кто-либо. Многие бы, по-твоему, отказались воспользоваться таким шансом?

– Но откуда.

– Представь: человеку придется пожертвовать его эмоциями, связями с обществом, семьей, если она у него есть, всей прежней жизнью – зато впереди его ждет удивительный приз, намного ценнее, чем любая магия!

У меня пересохло во рту. Перед внутренним взором явственно закачался на цепочке ключ с изломанной спиралью:

– Какой приз?

Но, видимо, Слэйто надоело откровенничать.

– Я же не Поглощающий, так откуда мне знать? – сказал он со вздохом и замолчал.

Несмотря на то, что я могла узнать намного больше, я обрадовалась, что разговор окончен. Если бы мы говорили дальше, мне бы пришлось поднимать тему проклятого ключа и его владелицы. Я еще не готова была обсуждать свое прошлое с моими новыми знакомцами, тем более посреди Удела Мрака. Но если мы выживем в этой безумной передряге, я знала, что смогу многое вытащить из Слэйто.

Мы продолжили путь в молчании. Нас окружал Удел, и он за нами следил.

* * *

– А это не опасно? – Я покосилась на горный ручей, вода в котором, на мой взгляд, напоминала жидкую сталь. Даже воздух оседал на языке с металлическим привкусом, а вода казалась тягучей, какой определенно не должна была быть.

– Для обычных людей вряд ли. – Слэйто, как и я, не подходил к воде, а вот наши спутницы в ней разве что не купались. Лошади также без опаски опустили свои морды в прохладную глубь ручья. – А для нас, вероятнее всего, эта вода смертельна.

– Получается, что чем ты восприимчивее к магическому, тем опаснее для тебя Удел?

– Ну, если речь только об окружающей среде. Но если говорить о самой Магии, как таковой, то она с одинаковой вероятностью убьет и нас, и их. Для наших хохотушек смерть будет не менее реальной.

Меня волновало многое. И свинцовые тучи над головой, и мерзкий привкус металла во рту, но более всего то, что мы находились на враждебной территории, и я не знала, с какой стороны ждать нападения.

– А разве мы с тобой не должны идти впереди, прикрывая безоружных?

– Если поблизости окажется Поглощающий – а мы с тобой это почувствуем первыми, – тогда и будем выстраиваться в колонну. А пока не стоит пугать наших птичек, – сказал Слэйто с улыбкой, наблюдая за смеющимися и отнюдь не испуганными Кошон и Аэле.

– А я думала, Поглощающий следит за всем Уделом… постоянно.

Кажется, обнаружилась причина моего раздражения. Отсутствие действия. Я думала, стоит нам только войти в Удел, и завяжется бой или что-то вроде того. Но выжидать, красться и бояться каждого шороха – это поистине сводило с ума.

Слэйто лишь тихо рассмеялся и покачал головой. Эксперт по Поглощающим, будь он неладен. Между тем Кошон начала показывать Аэле узоры, вышитые у нее на рубашке. Это, конечно, были не шелковые орнаменты на платках тонкой шерсти, но в руках мастера даже грубая льняная окрашенная нить превращалась в искусную вышивку. Красные маки усыпали подол рубашки и низ юбки. Казалось, они могут сорваться с ткани и прорасти на местной сухой почве.

– Восхитительно! – Аэле провела тонкими пальчиками по вышивке. – Это то, чем занимаются в твоем регионе? Выращивают маки?

Слэйто даже поперхнулся. Аэле была невинна во многих вопросах, в том числе и в сельском хозяйстве. Маки были сорной травой, а выращивать их в крупных масштабах могли только торговцы опиумом, что хотя и не поощрялось ни в одном регионе, но являлось необходимостью в годы войны. Однако Кошон удивила меня.

– Нет, эти цветы моя мама вышила в память о легионе Белых Маков.

– Я знаю только про легион Лиловых Маков, – сказала я, перетягивая шнуровку своих сапог. – Это самая обученная армия в Королевстве.

– Нет, – повторила маленькая крестьянка, наморщив лоб. – Белые Маки были первым легионом нашей страны, это было довольно давно. Именно от них пошли цветочные названия, вы же знаете почему?

– Не знаю, и мне это не интересно, – сказала я и отвернулась.

– Вы же служили в легионе, как вы можете не знать?

– Почему ты так думаешь? – подала голос Аэле. – Лис – наемница из Ларосса, а все легионы на юге.

– Не надо быть шибко умной. Я пока работала в одной таверне, перевидала наемников больше, чем грязи. Достаточно видеть, как Лис крепит перевязь с ножнами: всегда одинаково. К тому же мы в пути не более шести часов, а она уже дважды проверяла свой меч. Это то, что вбивают в голову легионерам по семь раз на дню: солдатские привычки.

– Даже если и так, мне плевать.

– Расскажи, Кошон, – неожиданно попросил Слэйто. – Я не слышал истории про цветочные названия.

– Это красивая легенда, – начала та, а я выругалась про себя. Ненавижу чертовы легенды. – Как-то на юге шла кровопролитная битва за одну крепость. Так случилось, что две армии, нанятые высокородными лордами, схлестнулись на маленьком поле, покрытом белыми маками. Там творился настоящий ад, места было мало, а отступать некуда. Испуганные люди вдвое невнимательнее, говаривала моя матушка. Когда обе стороны решили дать друг другу временную передышку, один из командиров среди истоптанных маков нашел своего убитого брата. Совсем юный воин был повержен стрелой лучника своей же армии. В этой бойне погибли очень многие, и некоторых из них по неосторожности убили товарищи по оружию.

Кровь брата командира окрасила яркими каплями истоптанные маки в красный цвет. И командир приказал каждому солдату своего легиона вдеть в волосы цветок белого мака, и ни в коем случае не поднимать руки на брата. Так они и бросились в бой с цветами в волосах. И победили. В честь этой победы безродный капитан взял себе штандарт, что было ранее положено только дворянам, и повелел вышить на нем нежными девичьими ручками маки. Алый, как кровь его брата, атлас и шелковые белые маки.

Именно этот легион первым заявил, что может быть не просто бандой, а братством, сплоченным единой идеей. Людьми, которые могут поручиться друг за друга, и проливать кровь.

– Какой возвышенный идеализм, – взорвалась я. – Война – это в основном грязь и дизентерия, а вчерашние братья норовят всадить отравленный клинок тебе в спину.

Лицо Кошон помрачнело:

– Мой папа был легионером. Я его не видела, но мама рассказывала, что он умер как герой.

– Легионеры сражаются за деньги, девочка. Среди них нет героев, только те, кто убивает за еду.

Бац. Что и говорить, получила по заслугам. Кошон влепила мне такую звонкую пощечину, что у меня в ушах зазвенело. Ее большие серые глаза налились слезами.

– Это неправда, – покачала головой Кошон. – Мой папа сражался за старого короля, он верил, что защищает страну.

Я потерла щеку. После арбалетного болта в спине пощечина – пустяк. Зря я, наверное, разозлила девчонку, надо было быть взрослее и мудрее, но остановиться я уже не могла.

– Когда твой отец защищал страну? Когда наши легионы под руководством короля вторгались в Край, оттяпывая от него кусок за куском? Или когда наша мирная миссия в Тиль закончилась открытыми военными действиями? В какой из этих историй твой отец стал героем?

– Ты… ты… мерзкая и злобная, – прошептала Кошон, закрывая лицо руками. – Я думала, что шрамы у тебя только на лице, но в душе их не меньше. Пусть тебя простят боги.

– Кстати о богах.

– Довольно!

Слэйто положил руку мне на плечо. Спасибо ему, остановиться самой у меня бы не хватило сил. Он сделал едва заметный знак Аэле, и та, подхватив под руку плачущую девушку, отвела ее в сторону от нас.

– Ты остановил меня, потому что считаешь, что я не права? – тихо поинтересовалась я.

– Вовсе нет. Ты права, но это еще не дает тебе повода тыкать в лицо людям своей правотой. Готов спорить, когда-то ты была таким же ребенком, свято верившим в какие-то идеалы. И каждый, кто вторгался в твой идеальный мир, казался тебе чудовищем.

– Чем раньше Кошон покончит с глупыми фантазиями, тем для нее будет лучше.

Слэйто с силой сжал мое плечо:

– Не смей указывать людям, когда им оканчивать свои фантазии, Лис. У каждой птички свой срок.