Текст книги "Трансляция"

После просмотра Дэвид и Надим выглядят осунувшимися и побледневшими.

Надим поставил клетку на кухонный стол. Оба парня решились взглянуть на птаху. Дэвид никогда раньше не видел цыплят и был поражен, насколько правдоподобно выглядит их жертва.

Дэвиду кажется, что, возможно, в будущем он снова будет вегетарианцем.

– Хорошо. Когда я открываю клетку, ты его хватаешь.

Надим держит телефон, чтобы запечатлеть момент освобождения.

Цыпленок оглядывается, его глаза такие же тусклые и стеклянные, как и фотообъектив.

– Сейчас. Три, два, один!

В тот момент, когда Надим пытается открыть дверцу клетки, цыпленок вырывается вперед, пробегая мимо рук Дэвида.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь! Я пытаюсь!

Пара минут погони за цыпленком, и Надиму удается его поймать. Это мгновение предсказуемо трогает сердца обоих друзей и дарует цыпленку отсрочку казни.

– Мы зашли слишком далеко с нашим малышом, – объясняет зрителям Надим.

– Да, – соглашается Дэвид. – Мы с ним теперь лучшие друзья.

В конце видео молодые люди заваливаются на диван Надима с коробкой наггетсов из «Макдоналдса», а цыпленок пересекает журнальный стол, оставляя за собой след из перьев и экскрементов.

Уже через несколько минут после размещения видео получило вал просмотров. Отзывы – в подавляющем большинстве положительные. Каждый поднял большой палец. Народ назвал это видео отличным сотрудничеством Дэвида и Надима. Сара послала им обоим одновременно два сообщения: «Классная работа, ребята» и добавила смайлик.

– Мило, – говорит Надим, открывая крышку второй праздничной бутылки пива.

Его похмелье отступает с каждым глотком.

– А у Аманды в следующие выходные будет домашняя вечеринка. Ты – за?

– В следующие выходные? Я буду в гостях. Моему отцу нужно помочь в саду, и я вызвался это сделать.

– Посмотрите-ка, Мистер Сын Года.

– Едва ли. Все из-за чувства вины: не помню, когда в последний раз их навещал. Я занимался всякими глупостями и забыл про предков.

– Уверен, они все понимают. Ты ведь быстро выстрелившая онлайн-суперзвезда.

– Забавно.

– Как насчет сегодняшнего вечера? Я позову сюда ребят, и мы снимем убойное видео.

Дэвид водит пальцем по экрану.

– Извини, приятель. Никак не могу. Я пригласил Алису на ужин.

– Подожди-ка, Алиса – девица, работающая над твоей автобиографией? Это как, законно?

– Ты о чем?

– О приглашении твоего литературного негра на свидание. Разве у них нет этического кодекса?

– Во-первых, это не свидание. Наши встречи настолько скучны, что я подумал оживить их едой и вином…

– И сексом.

– Ты сильно ошибаешься. У нас – исключительно рабочие отношения. Кроме того, даже в случае моего интереса, я уверен – она меня ненавидит.

– Почему? Она говорила?

– Нет. Просто я ощущаю флюиды, которые исходят от нее. Хотя, наверное, я параноик.

– Точно. Разве кто-то может ненавидеть такого симпатичного парня? Мое мнение – не все еще потеряно. Подожди… Эмма?

– Элла. И нет, не она. Элла чокнутая. Уйти от нее было лучшим решением, когда-либо мною принятым.

– А ты поставил меня в тупик. Ты просто находка для психопатов.

Дэвид смеется, глотая последний наггетс.

– Я думаю, наоборот. А может, нас тянут друг к другу.

Перед тем как расстаться, друзья делают финальное селфи у двери и обнимаются.

Когда Дэвид пожимает руку Надима, он чувствует на своей ладони маленький пластиковый пакетик.

Дэвид отшатывается и смотрит на свою раскрытую ладонь. В пакете находятся две таблетки цвета лаванды, каждая проштампована короной.

– Что еще такое?

– Остались с прошлой ночи, – усмехается Надим. – Чтобы дела шли хорошо. С твоей писательницей.

– А этические границы? – смеется молодой человек. – Скажу яснее: ты думаешь, я бы мог достичь успеха с автором своей автобиографии, не переспав с нею? Бери, мне они не нужны.

Дэвид пытается отдать пакет, но Надим прячет руки за спину.

– Помни о них, дружище! Никогда не говори «никогда»!

Дэвид пожимает плечами, засовывая пакетик в задний карман, и направляется к лифту. Где-то пищит цыпленок.

– Позволь мне уточнить. Твоя мама – учитель английского, а кто твой отец? Он занимается финансами?

Дэвид вздыхает, наливая себе теплого саке. Он пригласил Алису в суши-ресторанчик. Теперь на столе перед ними сложена груда пустых мисок. Они находятся здесь уже более двух часов, и разговор мучительно скучен – бесконечное пережевывание несущественных деталей.

– У-ух, – произносит он, протягивая руку, чтобы взять креветочную темпуру из конвейерной ленты. – Папа сорок пять лет вкалывал в финансовой сфере, но сейчас он вроде бы вышел на пенсию. Я так думаю. Родители, как я тебе уже говорил, женаты целый век. Мама и папа – невероятно счастливые, уравновешенные и скучные люди. Если честно, Эли, я не понимаю, почему ты хочешь обсуждать мои семейные дела. Разумеется, никого не будет волновать, чем зарабатывает на жизнь мой отец, сколько детей у моей старшей сестры или где мы провели летние каникулы. Им интересны только мои видео. Кстати, рассказать тебе о том, которое выстрелило как раз сегодня у нас с Надимом? Полное безумие! У него была живая курица!

Пока Дэвид что-то вещает, Алиса находится в прострации. Она откладывает ручку, снимает очки и трет глаза, массирует виски кончиками пальцев. Долгий рабочий день. Долгий месяц. Естественно, она уже смотрела видео с цыпленком – в придачу к другим роликам (а их было не меньше пятисот, причем точно таких же). Она провела целые ночи, сидя с блокнотом, глядя на квадратные глаза мужчины, с которым сотрудничает, на то, как он улыбается на произносимую им ерунду, раздающуюся из колонок ее ноутбука.

– Здорово звучит, Дэвид, – говорит Алиса, возвращая очки на переносицу и пытаясь сконцентрироваться. – Постараюсь включить раздел о цыпленке в книгу. Однако сейчас меня интересует предыстория. Мне хочется узнать настоящего Дэвида, а не того парня, который каждый день выкладывает видео в сеть.

Дэвид усмехается.

– Слушай, но человек на экране – это и есть я. Вот основная мысль. Я живу. Я делюсь своей жизнью с помощью своего канала. Я – открытая книга. Эли, может, пойдем куда-нибудь еще и закажем другой напиток? Не уверен, что в меня влезет еще стаканчик саке.

При этих словах терпение Алисы лопается.

– Я понимаю, что тебе наплевать на предысторию, но не мог бы ты мне довериться, раз я подчеркиваю важность определенных вещей? Ты должен стать одним из персонажей книги. Каждому персонажу нужен контекст. Читатель должен знать, откуда ты, какой прошел путь. Ты не обязан вызывать симпатию, но сюжет должен быть правдоподобным. Необходима суть: мечты и желания, надежды и страхи, вызывающие эмоциональный подъем. Почувствуй себя реальным человеком, а не двумерным шифровальщиком, Дэвид – иначе никого не будет волновать, что с тобой происходит.

Дэвид смотрит на девушку, его рот кривится, пока он переваривает ее речь.

«Симпатичный? Да, любопытно. Сколько же лайков я собрал с начала идиотского разговора?»

– Мне очень жаль. Получилось…

– Все в порядке, – отвечает Дэвид, хватая телефон. – Ого, неплохо! У моего видео – пятьдесят тысяч «пальцев вверх» за последние полчаса. Здорово. Особенно для ненастоящего человека.

– Дэвид, послушай. Я просто пытаюсь дать тебе совет. Я пишу истории с пятилетнего возраста. Пускай никто не хочет издавать мои книги, но три последние автобиографии моего авторства – международные бестселлеры. Веришь или нет, но я разбираюсь в своим ремесле, хотя, возможно, оно и убивает разочарованного писателя во мне самой. Так вот – есть четкая формула. Объекты, на которые нужно «давить»: из грязи в князи, триумф, несмотря на бедствие, смех сквозь слезы. Ты смешиваешь все воедино, и публика плюхается на колени. Фабрика по производству денег. Но сейчас только ты можешь дать мне подсказку, Дэвид. Правда, ты нуждаешься в помощи более опытного человека. Я имею в виду…

– Да-да, Эли. Ты считаешь, что я скучен, поскольку я происхожу из благополучной, полной семьи и с твоей точки зрения – малоуспешен. Это делает меня неполноценным в твоих глазах. Или, по крайней мере, неинтересным в качестве «персонажа». Я угадал, да? Но мне все равно, Эли. Ты можешь не уважать мою работу или не наслаждаться моими роликами, но существует много людей, уважающих меня и наслаждающихся моими видео. Я – артист. Я не претендую на высокое искусство или на что-то из того, о чем ты пишешь. Я тоже делаю свою работу. Если кто-то хочет посмотреть мой канал – пожалуйста. Если нет – тоже нормально. Никто их не обязывает.

Повисает неприятная тишина, Алиса рассеянно собирает остатки васаби с тарелки.

– Извини, – произносит она. – Я не хотела…

– Забудь, – отмахивается Дэвид, собирая вещи. – Я не должен тебе нравиться.

– Это несправедливо. Я не говорила, что ты мне не нравишься.

– Проехали, Эли. Поболтаем в следующий раз. Я попрошу Сару спланировать нашу встречу.

Дэвид встает, бросает пачку мятых купюр на стол.

– Как-то забавно. Учитывая, что твоя работа – проникнуть в мою голову, выясняется, что ты не знаешь обо мне ничего. Ты можешь считать меня занудой, но не далее как вчера мне предложили проект, который изменит весь мир. Я стану влиятельным, Алиса. И человечество будет за мной наблюдать. А потом посмотрим, кому на самом деле нечего сказать.

– Дэвид, может, что-нибудь закажем? Что за проект, Дэвид. Постой!..

Но парень уже направляется к двери, игнорируя зов молодой женщины и намереваясь заказать такси до дома.

Он шарит в своем кармане, чтобы взять телефон, и его пальцы натыкаются на что-то. Маленький пластиковый пакетик.

Незаметно Дэвид вынимает его.

Вот они – две крошечные таблетки цвета лаванды. Он колеблется. Ему есть чем заняться утром – снимать видео, встречаться с людьми Ксана.

Дэвид запускает ноготь большого пальца вдоль уплотнения пакетика и открывает его. Оглядывается через плечо, предполагая, что Алиса проследила за ним, но нет – она продолжает сидеть за столом, беспомощно уставившись в блокнот. Дэвид глотает обе таблетки, откидывая голову, и пакет падает на пол.

Ночь проносится черной бесконечной рекой, городские огни мелькают испуганной рыбой, а голова Дэвида вибрирует около окна такси. Он пытается разобрать, который час, но цифры на экране телефона ничего не означают – это просто знаки.

Уже поздно. Рано. Ну и ладно. Он пока не готов спать. У него мокрая рубашка, пропитанная пивом и потом. Он где-то был, но не помнит где. Бар? Клуб? Какая разница? Ничего не важно.

Парень снова смотрит на телефон и хочет отправить сообщение. Он бы с кем-нибудь поговорил, но ему трудно разблокировать экран. Таксист что-то спрашивает у Дэвида. Тот хочет ответить, но ему трудно говорить. Кажется, его челюсти склеились намертво.

Дэвид тяжело сглатывает, пробует заговорить снова.

Теперь слова действительно появляются, много слов, но сложно заставить их соединиться в правильные предложения. Кажется, каждое из них вращается в разных направлениях, когда Дэвид открывает рот, пытаясь выразить новые мысли. Через некоторое время Дэвид сдается.

Водитель, похоже, не понимает, что там бормочет Дэвид.

Таксист выглядит немного напуганным – Дэвид видит его в зеркале заднего обзора. Но и это не важно.

Дэвид таращится в телефон.

А экран-то разблокировался. Дэвид начинает набирать текст, но не может сосредоточиться. Он закрывает один глаз, что оказывается далеко не лучшим решением. У парня появляется очередная идея: он включает камеру, нажимает «Запись» и начинает говорить.

– Ты принял правильное решение. Конечно, тебе следовало сперва сообщить мне, прежде чем объявлять об этом всему миру. Ладно. Но я рада за тебя. Да и Ксан тоже в восторге. Я уже побеседовала с его людьми. Пока мы разговариваем, они отправляют документы. И они интересуются, есть ли у тебя время в ближайшую пятницу для установки импланта? Дэвид? Ты слышишь меня, Дэвид?..

– Я, – начинает Дэвид, его зрачки сужаются, а голос звучит не громче шепота. – Держись.

Он роняет телефон на пол. Даже с закрытыми глазами парень может сказать – что-то не так в самой структуре воздуха: слишком ярко, светло. Это не его кровать. Не его комната. Он делает глубокий вдох и затем с силой раскрывает одно веко. Постепенно мир обретает четкость, но Дэвид лишь через несколько секунд понимает, что лежит полностью одетый на полу своей гостиной.

– Эй! Дэвид, ты здесь?

Сара продолжает говорить где-то рядом, хныкает. Дэвид в ловушке. Он поворачивает голову, чувствуя сильную боль. Его взгляд затуманен. Все болит.

– Дэвид? Дэвид?

Парень шарит пальцами по полу, наконец находит телефон.

– Я тебе перезвоню.

Двадцать минут спустя Дэвид поднимается на ноги и плетется в душ. Он стоит в кабине неподвижно и долго, струи, как расплавленные иглы, бьют по его бедному телу. Парень чувствует одновременно и боль, и нежность, мышцы ноют, будто он только что позанимался в спортзале. Дэвид пытается вспомнить и собрать воедино события прошлой ночи. Катастрофическое интервью с Алисой, таблетки Надима и…

Больше ничего.

Дэвид царапает пятно на тыльной стороне руки – штамп из ночного клуба, откуда он взялся, парень не помнит. У него на бедре – темный синяк. Опять же Дэвид понятия не имеет, откуда он взялся. Похоже, у него амнезия.

В конце концов ему удается выдернуть себя, ошпаренного, из душа и начать одеваться. Шатаясь по квартире, Дэвид находит загадочные предметы, остатки бурной ночи: полная бутылка пива на столешнице, битое стекло на кухне, ключи и кредитки, разбросанные на полу. На клочке бумаги незнакомым почерком нацарапан номер телефона. Парень открывает банку с кофе, но его тошнит уже от запаха. Дэвид уговаривает себя выпить стакан воды и набирается мужества проверить телефон. С тех пор как рано утром позвонила Сара, он оттягивал этот момент. Одно из главных, но не единственных видеоправил – не снимать себя впустую. Хотя блогерам вроде Дэвида явно не требуется делать ролики с ограниченным рейтингом, значительная часть онлайн-зрителей – подростки, и в отсутствие ярких новостей какой-нибудь дикий журналист может раздуть что угодно из нейтрального комментария. Даже удаление видео не гарантирует выход из ситуации, скорее наоборот – привлекает нежелательное внимание, делая неизбежным подглядывание – серию скриншотов, извлекаемых из недр интернета.

За годы работы Дэвид видел слишком много примеров краха бизнеса его друзей, когда их неосторожные пьяные замечания подхватывали новостные ленты журналистов-стервятников. Введя логин/пароль, он видит, что три видео были загружены между четырьмя и пятью часами утра. Желудок сжимается. Первое видео – просто несколько секунд длинных, мрачных кадров из клуба – абстракция из неоновых огней и сухого льда, а искаженная линия баса заглушает это бессвязное безумие. Последний ролик, впрочем, сделан в такси. К счастью, в салоне было темно, и даже Дэвид не может разглядеть свои запавшие щеки и зрачки, похожие на блюдца.

Голос Дэвида удручающе бесцветен, когда он нечленораздельно бормочет что-то о встрече с Ксаном, рассказывает о своем потенциальном участии в новом шоу и сообщает о том, что в ближайшее время он поделится с поклонниками целым ворохом подробностей. Видео заканчивается. Тридцать тысяч лайков. Дэвид судорожно вздыхает. Тут нет ничего компрометирующего, кроме разве что крохотного нарушения конфиденциальности. Главное, он уже попал. Решено. Он будет участвовать в шоу.

Он уверен, что тогда все встанет на свои места. Он ведь просто отпраздновал этот факт, верно? И завалился спать.

А шоу уже не избежать. Но сегодня ничего не произойдет.

Парень с трудом поднимается на ноги. Внезапно раздается звонок в дверь. Дэвид замирает. Насколько он помнит, он не ждет никаких посылок. Никто из друзей не пришел бы без звонка. Дэвид смотрит на экран. Он уже отправил около дюжины сообщений и получил ответы, в которых его поздравляют. Никто не упоминает о личной встрече.

Снова звонок – пронзительный и настойчивый.

Испытывая тревогу, Дэвид бредет в холл.

Он делает глубокий вдох, старается придать лицу осмысленное выражение и приоткрывает дверь.

– Привет, Дэвид! Извини, что я на несколько минут раньше.

Алиса делает паузу, глядя на его взъерошенные волосы и растерянную физиономию.

– Если не ошибаюсь, мы условились на двенадцать?

– Гм…

– Черт. Не помнишь? Я поняла, что ты был пьян. Ты оставил мне голосовое сообщение рано утром. Ты жаждал рассказать мне о сногсшибательном шоу, но потом я увидела твое видео и… Слушай, не переживай. Очевидно, ты в порядке… Все хорошо, но ты немного запутался. Может, встретиться в другой раз, да? Когда будешь лучше себя чувствовать…

– Нет, я в порядке, – отвечает Дэвид, заставляя себя улыбнуться. – Точно. Я уже оклемался. И я прекрасно помню, как звонил тебе прошлой ночью. Я помню. Заходи.

Он делает шаг назад, но вдруг передумывает.

– Может, нам стоит выйти и поговорить снаружи? Сегодня классный денек, – самообладание Дэвида дает трещину.

Он неловко улыбается, как ребенок, пойманный на лжи.

– Еще я думаю, что, видимо, потеряю сознание, если не выйду на свежий воздух.

– Куда ты меня ведешь?

Дэвид пока слишком деликатен, чтобы принимать какие-либо решения. Он тащит Алису по шумным полуденным улицам. Хотя парень уже больше трех лет живет в центре Лондона, сегодня его ошеломляют достопримечательности, запахи и звуки. В душном воздухе витает смесь выхлопных газов и прогорклого растительного масла: неподалеку вовсю торгуют канцерогенной курицей гриль. Из-за непрекращающегося рыка машин зубы Дэвида невольно сжимаются. Они продираются сквозь пешеходную давку, и Дэвид чувствует, что все человечество давит на него.

Уличные торговцы расхваливают поддельные сумки «Рэй Барнс» и «Луис Вуитон». Бизнесмены ноют в блютус-гарнитуры. Толстые подростки приклеены к айфонам.

И каждый приближается к Дэвиду почти вплотную, намереваясь не только вторгнуться, но и захватить его личное пространство. Они загрязняют молодого человека запахом изо рта и телесной вонью. Требуется нешуточная внутренняя выдержка, чтобы не свернуться в клубочек и не зарыдать.

Повернув несколько раз, Дэвид и Алиса оставляют толпу позади. Блогер следует за писательницей по пустынному переулку, идущему параллельно главной улице. Несмотря на неуравновешенное состояние, Дэвид понимает, что они попали в район с плохой репутацией. Опасность подкарауливает его отовсюду. Темные стены обмазаны кроваво-красным граффити, брусчатка сверкает битым стеклом. Дэвид, как он часто делает, когда путешествует по городу, воображает себя голубой точкой, дрейфующей по спутниковой карте. Однако сейчас точка кажется близкой к падению с края экрана.

Но он не успевает высказать свои подозрения вслух: неожиданно ему становится видна зеленая пустошь, окаймленная густыми ветвями деревьев.

Открытое пространство заставляет Дэвида занервничать.

– Что мы здесь делаем?

– То есть?.. Ты ведь хотел подышать свежим воздухом.

– Конечно, но я не называл себя серийным маньяком-убийцей, ищущим место, чтобы спрятать свою последнюю жертву.

– Ладно, не переживай. Мой отец постоянно возил меня сюда, когда я была маленькой. Мы называли эту часть Лондона Тайным парком. Хотя, должна признаться, что теперь парк стал менее уютным, чем раньше.

– Это без преувеличения самое жуткое место, где я когда-либо бывал. – Дэвид кивает в сторону деревьев. – По-моему, за мной наблюдают.

Алиса усмехается:

– Наблюдают, как и в другие моменты твоей жизни?

– Ты меня поняла.

Дэвид и Алиса продолжают идти, прокладывая путь сквозь заросли, пока не останавливаются возле озера с мутной водой. Мгновение путники молча смотрят, как одинокий лебедь пробивает себе дорогу через воду, оставляя на своем пути полдюжины уток с коричневатым оперением.

– Послушай меня, Дэвид. Я думала о прошлой ночи, – говорит Алиса. – Еда. Саке. И кое-что из сказанного мною прозвучало справедливо. Я не хочу, чтобы ты думал…

– Что ты – полная сволочь?

Алиса поднимает руки вверх.

– Я этого заслуживаю. Имею в виду те моменты, когда становлюсь с тобой наглой, не отвечая на вопросы о мелочах моей жизни. Ты же действительно не знаешь обо мне ни одной подробности. Ничего удивительного – ты не хочешь откровенничать с незнакомкой.

– Ладно тебе! Забудь.

– Так ты принимаешь мои извинения?

– Конечно.

– Хорошо. Кстати, у меня возникла идея, как нам вернуться к прежней теме: каждый вопрос, который ты мне задаешь, я, в свою очередь, задаю тебе. Согласен?

Дэвид закрывает глаза. Он чувствует себя разбитым, желудок горит, мысли его путаные, думается с трудом.

– Ты хочешь сделать то же самое? Сегодня?

– Дэвид, к сожалению, здесь я требую. Мы оба должны дотащить книгу до реализации и можем сделать наше сотрудничество максимально безболезненным.

Парень глубоко вздыхает.

– Идет. Можем попытаться прямо сейчас, но не могу обещать, что меня не вырвет. Начинай.

– Вообще-то, почему тебе не начать первым? У меня долг перед тобой за прошлую ночь.

– Ну, – бормочет Дэвид. – Расскажи мне о своей семье. У тебя она есть?

– Да! – смеется Алиса. – Есть. Родители. Оба живы. Ненавидят друг друга, но им не хватает воображения закруглиться. Они любят везде хвастаться достижениями своей дочери. Им нравится то, чем я занимаюсь, но они возмущены, что я до сих пор не подарила им внуков, и втайне задаются вопросом, а не лесбиянка ли я.

– А ты лесбиянка?

– Извини, но это уже другой вопрос.

– Понял. Буду придерживаться семейной темы. Как насчет братьев и сестер?

– Двое. Я – средняя. Как говорят, «забытая»: обиженная вниманием, обреченная всю жизнь скакать и размахивать в воздухе руками и тому подобный бред. Мою старшую сестру зовут Ребекка. У нее все отлично. Ребекка – учительница. Двое детей. Водит внедорожник. Живет с мужем-стоматологом в зеленом пригороде. Просто живая картинка под названием «Счастливая работоспособная семья». Я ее совершенно не осуждаю. Нисколько. А еще у меня есть младший брат.

– Какой он?

– Ник? Он – классный. Во всяком случае, был таким. Сейчас он сломлен. Должен жениться на этой неделе, хотя у него наметились кое-какие проблемы. Парень в прошлом месяце чуть не умер на собственном мальчишнике. В данный момент он мается в госпитале с двусторонней пневмонией.

– Боже, а я-то считал, что лишь один я люблю веселиться. Звучит кошмарно!

– Он ввязался в драку, но еще легко отделался. Вероятно, есть некая тайная организация, которая хватает юных наркоманов и тащит их на дикую природу – припугнуть или зачем-то еще. Думаю, тут постарались американцы. Так или иначе, но почему-то уроды-дружки Ника решили смеха ради нанять этих клоунов и натравить их на моего младшего брата.

– Получается, его похитили?

– Классно, да?! Бедный Ники однажды ехал на работу, когда четверо парней в балаклавах подкатили к нему и буквально вытащили из машины. Они надели мешок ему на голову, связали, положили в задней части фургона и отправились с ним за сотню миль, а потом раздели Ники догола и бросили парня посреди, можно сказать, пустыни.

– Боже, гениально! – смеется Дэвид. – Надеюсь, они сделали видео?

– Увы, нет. Впрочем, они сжалились и оставили его со скейтбордом одного – искать путь домой.

– И дальше?

– Он целые сутки двигался в неверном направлении и заработал переохлаждение, переросшее в пневмонию. В конце концов Ники арестовал деревенский полицейский – за непристойное поведение. Хороши друзья!

– Да, плохи дела, но признайся, здесь есть доля юмора.

– Скажи это невесте Ника. Ему поставили диагноз «посттравматическое стрессовое расстройство». Что ж, достаточно обо мне. Моя очередь?

Дэвид кивает.

– Вперед.

– Отлично, – Алиса тянется к сумке и достает старенький диктофон.

– Подожди-ка, он прямиком из девяностых?

– Мой диктофон?

Дэвид хохочет.

– Ты в курсе, сколько сотен приложений есть в сети? Откуда ты берешь кассеты для своей дряхлой штуковины? Я могу тебя сфотографировать? – и молодая звезда блогинга берет свой телефон. – Мои подписчики задохнутся, когда увидят такую вещь!

– Нет, – огрызается Алиса. – Не хочу, чтобы ты меня снимал. Здесь нет ничего забавного. Просто мой диктофон – не блестящий, не новый и не стоил тысячу фунтов, но он делает свою работу. Я им давно пользуюсь.

– Расслабься. Но, по-моему, ты еще никогда не говорила так старообразно. Бьюсь об заклад, у тебя есть стационарный телефон и тому подобное? Коммутируемый модем?

– Очень смешно. Может, продолжим? – она делает вдох и нажимает на «Запись». – Итак, что с твоим новым шоу? Как оно называется? МайндКаст? Я пробовала пошарить в интернете, но не нашла никакой информации. И что с Ксаном Бринкли? Он причастен к проекту? Я думаю, он слишком занят: убеждает низкооплачиваемых работников электронно маркировать свои тела?

– Проехали, Эли. И вообще я должен об этом помалкивать.

– Но ты с радостью трещал о новом шоу в пять часов – сегодня утром. Кроме того, я уже рассказала о своих трогательных и милых сородичах. За вами должок, мистер.

Дэвид наклоняется и поднимает с земли плоский камешек. Он крепко сжимает его между большим и указательным пальцами и запускает в озеро.

И так – три раза. Все камни тонут в серой воде.

– Ладно, – говорит Дэвид, поворачиваясь к Алисе, – хотя, если честно, я мало что могу сказать. Ксан Бринкли, правда, оказался неплохим парнем. Он пригласил меня обсудить его идею о новом реалити-шоу. Он создал микрочип, который вставляется в мой затылок и переводит мои мозговые волны в изображения или нечто подобное. В принципе – похоже на мою текущую работу, но мне даже не надо будет снимать себя – мои мысли появятся прямо на экране.

Алиса недоуменно смотрит на Дэвида.

– Мысли появляются прямо на экране? – переспрашивает она.

– Это как диктофон, – кивает Дэвид. – Только вместо слов он записывает мысли вместе с мечтами, воспоминаниями. Все…

– Звучит несколько… неправдоподобно. Значит, они вставляют чип в твой организм? Как в хирургии?

– Да, незначительная операция. В пятницу. Замочная скважина. Без шрама. В субботу я уже оклемаюсь.

– Что? Господи, Дэвид, ты не шутишь?

– Это – уникальный шанс.

– Я уверена, но… – Алиса останавливает себя. – Нет, ты прав. Поздравляю. Но я удивлена, что все настолько быстро происходит. Впрочем, ты, конечно же, справишься. Разумеется.

– Ты сейчас о чем?

– Я не всегда говорю то, что думаю. Иногда размышляю о безумных вещах. Я бы умерла от стыда, обрати кто-нибудь внимание на то, какой я на самом деле невротик. Поэтому не бери в голову. Возможно, я и впрямь думаю по старинке.

Дэвид фыркает.

– Полагаю, некоторые из нас более открыты.

– Верно.

Повисает тревожное молчание. Алиса нажимает на кнопку «Пауза».

– Можно мне задать еще один вопрос?

– Если ты не против, давай закругляться. У меня куча дел.

– Не беспокойся. Не возражаешь, если мы встретимся на следующей неделе?

Дэвид и Алиса возвращаются через заброшенный парк, практически не разговаривая, доходят до конца переулка. Затем следует сухое прощание, после чего Алиса удивляет видеозвезду – она наклоняется и обнимает его.

– Удачи в пятницу, – тихо произносит она.

– Удачи? Послушай, если я смог пережить эту ночь, в пятницу я буду в полном порядке. Поверь мне.

Дэвид открывает глаза. Достает телефон. Держит его на расстоянии. Нажимает на «Запись».

– Доброе утро, ребята, – говорит он и нажимает «Отправить».

Дэвид встает, принимает душ, одевается и заказывает такси.

Сегодня пятница.

Сегодня тот самый День.

Пока парень тащит сумку вниз по лестнице и бредет по улице, ему приходит в голову, насколько все изменилось с момента встречи с Алисой три дня назад. С того времени навалилась волна встреч и брифингов. Договоры по фотосессиям. Запланированные пиар-компании. Бесконечные запросы об интервью. Телефон Дэвида постоянно вибрирует.

Он был на двух медицинских осмотрах, где его взвешивали и измеряли. В него тыкали иглой и брали анилизы. Сара звонит почти каждый час, поторапливая Дэвида подписывать разные документы и бумаги. Он по уши вязнет в положениях, условиях, написанных мелким шрифтом, бессмысленным юридическим жаргоном. Его имейл пухнет от сообщений и готов взорваться. Дэвид соглашается на все, даже не читая, царапая кончиком стилуса.

Х

Х

Х

Зарытый клад.

Беспечные поцелуи.

С одной стороны, ему нравится такая занятость. Сейчас он более деятелен, чем за всю свою жизнь. Ему еще непросто находиться под завесой тайны, окружающей проект. Пока что Дэвид продолжает снимать ролики для своего шоу. «Кислотное» видео с анонсом проекта уже готово, но блогеру строго запрещено что-либо говорить о МайндКасте до официального запуска. Для Дэвида это неизведанная территория. Последние три года он постоянно приоткрывал окно в свою жизнь. Не было ничего скрытого. Чего только стоят многочисленные ночные выступления Дэвида. Опасения по поводу облысения. Его нелепый, грязный разрыв с Эллой. Ничего не было личным или запрещенным. Теперь же Дэвид обязан по закону скрывать информацию о шоу от поклонников. Напоминает предательство. Хуже того – отсутствие новостей образовало пустоту, которую постараются заполнить неуравновешенные фанаты. Первые ростки теории заговора уже пробиваются в комментариях к его последним видео. Один подписчик утверждает, что Дэвида похитили и заменили на близнеца-самозванца, а другой уверен, что Дэвида шантажируют крупные игроки. Конечно, это обычная навязчивая и безумная болтовня, но сама ситуация ему крайне неприятна.

Дэвид с нетерпением ожидает следующей недели, когда все должно прийти в норму.

Поездка на такси оказалась стремительной – машина быстро подъезжает к знакомому зданию, где находится стеклянный шар.

Когда Дэвид минует охрану, его желудок булькает, а во рту появляется горький привкус. Накануне Дэвид не ужинал: парень проглотил только пару успокоительных таблеток, и теперь, когда его подвергают личному досмотру, он ощущает легкое головокружение. Он мог бы пропустить этот театр, особенно учитывая, что такие досмотры являются эффектным аттракционом компании Ксана.

Охранники совершенно безразличны. Они осматривают Дэвида с бесстрастным выражением лиц. Прямо врачи-регистраторы, обрабатывающие ваш образец кала! Но процесс будет продолжаться. Вещи будут пикать. Все вокруг еще раз перепроверяют, прежде чем Дэвиду неохотно разрешают войти.

Однако Дэвид не опаздывает. Блогеру приятно увидеть Катю, уже ждущую его во дворе. Девушка встречает его ласковыми объятиями. Она так близко, что Дэвид чувствует запах дорогих духов.

– Дэвид! Привет! Как дела?

– Прекрасно! Немного нервничаю, но я в порядке.

– Естественно, ты нервничаешь. Но тебе не о чем волноваться. Ксан просил меня передать тебе: доктор Хан, который проводит сегодняшнюю операцию, – его личный врач. В общем, ты в хороших руках.

– А Ксана сейчас нет?

– Ему срочно пришлось сегодня ночью лететь обратно в Штаты.