Текст книги "Целительница из другого мира"

Глава 13

С самого утра весь особняк стоял на ушах. Взмыленные слуги бегали туда-сюда, выполняя указания хозяина дома. Сам же граф Белфрад рвал и метал, только утром узнав об отсутствии Нияра. Только Алма, я и Лана сохраняли спокойствие.

Еще вчера вечером, обсудив все в моей комнате, мы приняли решение и стали воплощать его в жизнь. Что бы ни решил король, возвращаться в особняк мы с Ланой не планировали.

Во-первых, это станет опасно после того, как я собралась открыто выразить протест против брака с господином Хрудом. Такого неповиновения и своеволия граф мне не простит.

Во-вторых, оставаться в доме графа, в его власти стало бессмысленно. Нужной мне информации в его библиотеке нет. Ничто меня больше тут не держит. Алма, как только мы отъедем, покинет особняк и направится вслед за нами с небольшой задержкой в день-два. Сопровождать ее будет дальний родственник, который частенько ездит в столицу. Он отвозит туда на продажу плетеные корзины, шкатулки и искусно вышитые его рукодельницей-женой полотна.

К тому же рано или поздно вернется Нияр, и тогда ни мне, ни Лане покоя не видать. Зачем доводить до этого? Лучше раньше предпринять необходимые меры, дабы себя защитить.

После нескольких часов сборов мы наконец отправились в путь. Граф, к моему удовольствию, отказался ехать со мной и Ланой в старенькой карете и предпочел преодолеть неблизкий путь в седле. Как настоящий мужчина, стойко переносящий все трудности вынужденного путешествия верхом.

Мы же с Ланой, удобно расположившись в карете, решили скоротать время разговорами. Но уже через двадцать минут езды стало не до разговоров. Мне – так точно. Я скрипя зубами признала, что граф Белфрад все-таки умный мужчина. Гадкий, жестокий, но точно не дурак. Ведь его выбор ехать верхом сделан явно не потому, что верховая езда его прельщает больше, чем комфорт. Просто он прекрасно осведомлен, что поездка в карете – то еще испытание. Ни о каком комфорте не идет и речи.

Подпрыгивая на кочках, периодически прикладываясь макушкой о крышу кареты, я молилась только об одном. Чтобы желудок не подвел меня. Ведь нам ехать еще очень долго.

Качка и духота, быстро образовавшаяся в карете, изводят. Отнимают силы.

В гробу я видела такое путешествие! Лучше бы верхом отправилась! И плевать, что я на лошади только один раз сидела. Посидела и слезла. Даже пары метров не проехала.

Пока я страдала от тошноты, духоты и отбитой пятой точки, Лана стойко переносила поездку. Она, как истинный житель этого мира, словно и вовсе не чувствовала никакого дискомфорта. Ни разу даже головой о крышу не ударилась, хотя чуть выше меня.

Впервые я позавидовала ей. Ее умению даже не в самых благоприятных условиях оставаться спокойной.

Я честно пыталась терпеть. Считала воображаемых овец, дышала, смотрела в небольшое окно, чтобы отвлечься от качки, но все напрасно. Я продержалась больше часа, но, когда ощутила, что еще немного – и меня вывернет, громко потребовала остановить карету. Лана стала стучать по стенке, чтобы привлечь внимание кучера, я же с трудом чуть-чуть приоткрыла окно и еще раз попросила об остановке.

Ехавший рядом с каретой слуга поскакал вперед, чтобы передать мою просьбу графу.

* * *

Когда граф подъезжает к карете, я держусь уже на чистом упрямстве.

– Что случилось? – недовольно спрашивает «отец».

– Мне нужно выйти, – сглатывая образовавшуюся во рту горечь, слабым голосом отвечаю я.

По его настрою понимаю, что он собирается меня отчитать и отказать в остановке. Только поэтому собираюсь выдавить из себя, как говорят в моем мире, «волшебное слово», но делать этого, слава богам, не приходится.

Граф, видимо, замечает зеленоватый цвет моего лица и понимает, что мне действительно нехорошо, потому как тут же отдает приказ о привале.

Из кареты я выбираюсь на дрожащих ногах, придерживаемая под руку Ланой. Голова гудит от духоты, а желудок сжимается от рвотных позывов. Но все это не мешает мне с наслаждением выпрямиться во весь рост. Сделав несколько шагов и пару глубоких вдохов-выдохов, я чувствую, что мне становится легче.

Решив заодно справить нужду, предлагаю Лане прогуляться до виднеющегося в десятке метров от нас леса. Предупредив графа, что нам нужно уединиться, и получив его недовольно брошенное разрешение, идем к лесу. Сделав свои дела, оправляю одежду. После чего, дождавшись Лану, неторопливым шагом направляюсь обратно.

Почти выйдя из леса, я краем уха слышу писк. Сначала пугаюсь, но, когда писк повторяется, отмечаю, что он скорее жалобный, чем внушающий страх. Мое секундное колебание легко поборол новый тоненький писк.

Остановившись, начинаю осматриваться в поисках источника звука. Лана присоединяется ко мне. Вместе, отследив по новому писку направление, идем на поиски попавшего в беду существа. Страха нет, как и мыслей о возможной опасности. Ну не может этот жалобный писк принадлежать опасному существу.

Очень скоро мы находим «пискуна». Им оказывается белая летучая мышка, лежащая возле рыхлого дерева. У бедняги сломано крыло.

В своем мире я видела летучих мышей только на картинках и в телевизоре. И никогда они не вызывали у меня умиления. Но эта мышка – совершенно другая. Такая милая, такая хорошенькая, что моментально завоевывает нашу с Ланой симпатию.

Осторожно подняв пискнувшую от страха летучую мышку на руки, прижимаю ее к груди. Заглянув в ее большие, наполненные страхом глаза, ласково говорю:

– Не бойся, мы тебя не обидим. Если оставить тебя тут, ты можешь погибнуть.

Мышка, слегка поворочавшись, оберегая сломанное крыло, устраивается удобнее на моей ладони и укрывается здоровым крылом. Непонятно, так она прячется или решает довериться, зная, что, оставшись в лесу, может стать пищей для какого-нибудь хищника.

Решаю принять это за согласие и доверие.

– Такая хорошенькая! – восторженно глядя на мышку в моей ладони, говорит Лана.

– Красивая, – соглашаюсь я. И, не удержавшись, осторожно глажу ее указательным пальцем. Мышка на мое действие высовывает мордочку из-под крыла, секунду глядит на меня, потом снова прячется.

Забавная…

– Ариелла! – доносится до нас крик графа.

– Нужно идти, – оторвав глаза от мышки, говорит Лана.

Я согласно киваю и, спрятав руку с находкой в складках платья так, чтобы ее не было видно, направляюсь к дороге.

Выпив воды из поданной подбежавшим к нам слугой фляжки, сажусь в карету. Через секунду ко мне забирается Лана. А еще через пару мы снова трогаемся в путь. Привал закончен.

Переложив мышку себе на колени, пытаюсь сильнее приоткрыть окно. С пятой попытки вместе с подоспевшей на помощь Ланой окно приоткрывается еще на сантиметр. Придвинувшись ближе, чтобы поток воздуха овевал лицо, откидываюсь на спинку сиденья.

Но через пару минут из-за летящей из-под копыт лошадей пыли приходится опустить штору, прикрыв образовавшуюся щель.

«Дайте мне кто-нибудь сил пережить эту поездку», – думаю я.

Через время Лана засыпает. В отличие от меня, ее качка усыпляет. Я же про себя молюсь, чтобы эта пытка как можно скорее закончилась.

Стараясь отвлечься, перебираю пальцами мягкую короткую шерстку спящей мышки и размышляю о том, что ждет меня во дворце.

Предстоящая встреча с королем страшит. Я не знаю, чего от нее ждать. Вроде уже все решено: мы с Ланой сбежим при любом решении короля. Но отчего-то на душе неспокойно. Там поселилось назойливое чувство, что, как только я попаду во дворец, моя жизнь изменится и я ничего не смогу с этим поделать.

За такими мыслями случайно задеваю сломанное крыло мышки. Вернуться в реальность меня заставляет жалобно-обиженный писк, раздавшийся на всю карету.

– Прости, малышка, прости… Я не хотела… – начинаю спешно извиняться перед ней.

Она быстро замолкает, но в ее взгляде мне чудится обида. Становится совестно. Я не хотела причинять ей боль. Все вышло случайно. Я задумалась.

Чем больше смотрю на мышку, тем сильнее растет жалость к этому бедному, одинокому существу, по воле случая встретившего меня на своем пути.

– Я правда не хотела. Случайно задела твое сломанное крыло, – глядя ей в глаза, тихо говорю я. Знаю, что она меня не понимает, но все же пытаюсь объяснить, как так вышло, что я причинила ей боль.

Мышка тяжело вздыхает, кладет голову мне на колени и снова укрывается крылом.

Сердце при виде ее страданий начинает щемить. А желание как-то помочь, облегчить боль становится почти нестерпимым. Мне так сильно хочется, чтобы ее крыло снова стало невредимым, что я, поддавшись внезапно появившемуся порыву, кладу ладонь на мышку и прикрываю глаза.

Не знаю, что на меня находит. С чего я решила, что смогу облегчить ее боль. В этот момент мной руководят эмоции. Сострадание к несчастному существу.

Сначала ничего не происходит. Я чувствую только идущее от мышки тепло и ее дыхание. А потом в моей груди появляется приятное тепло, оно медленно перетекает в ладони, а из них – в мышку. По крайней мере, мне так кажется. Я так воображаю…

Когда легкое сияние касается моих прикрытых глаз, я распахиваю их и, задержав дыхание, с неверием взираю на свои светящиеся руки.

Невероятно… Невозможно… Или все-таки возможно?

Это пугающе-прекрасное зрелище поражает меня до глубины души. И прежде чем я осознаю происходящее, спустя быстрое мгновение оно проходит. Сияние исчезает, словно его никогда и не было. Карета снова погружается в полумрак.

Медленно подняв к лицу руку, со всех сторон осматриваю ладонь. Ничего. Обычная ухоженная женская ладонь с длинными пальцами.

Может, привиделось от духоты? Я могла задремать…

Смотрю на Лану. Она по-прежнему спит, поэтому не может подтвердить или опровергнуть только что виденное мной волшебство.

Почувствовав шевеление на ладони, смотрю на мышку. Белая красавица принимает вертикальное положение и расправляет оба крыла. Пару раз машет ими, а потом взлетает.

Радостный писк вызывает у меня улыбку. Такая она забавная. Но, когда я вспоминаю, что крыло у мышки было сломано, моя улыбка исчезает. Она не может летать со сломанным крылом… Но как?.. Неужели не привиделось? Неужели я излечила крыло? Как? У меня же нет магии…

Прислушиваюсь к себе, пытаюсь понять, есть ли какие-то изменения. Ничего. Все так же. Голова тяжелая от духоты. Тошнота, правда, стала не такой сильной. Больше ничего. Тепло, что еще недавно я ощущала, бесследно пропало.

Карету подбрасывает и накреняет вбок. Мышка, пискнув, стрелой возвращается ко мне на колени, а я, обеими руками вцепившись в сиденье, сжимаю зубы, чтобы не закричать от страха. Все мысли о возможной магии вылетают из головы.

– Что происходит? – испуганно хлопая глазами, сонным голосом спрашивает у меня Лана.

– Не знаю, – отвечаю, отмечая, что мы замедляемся.

Как только карета останавливается, дверь распахивается и граф сообщает нам с Ланой, что у нас сломалось колесо. И дальнейший путь до ближайшей таверны нам придется проделать верхом на лошадях.

Мое нечаянное желание сбылось. И теперь я не знала, то ли радоваться, то ли плакать. Одно успокаивало: ехать придется попутчиком. Вместо меня лошадью будет управлять охранник, которому я досталась в пару.

Не зря в моем мире говорят: «Бойтесь своих желаний, они имеют свойства сбываться». Уже после получаса пути я не чувствовала свой отбитый зад. Казалось, что все мои внутренности перемешались от бесконечной тряски. Я мечтала лечь и умереть.

Я говорила, что упрямая? Сильная? Забудьте! Беру свои слова обратно! Готова сдаться прямо сейчас. Только спустите меня с этого орудия пыток под гордым названием «конь»!

Я готова вернуться в карету и тихой мышью просидеть там до самого дворца.

Кстати, о мышке… Вот ей-то как раз вполне комфортно. Ведь ей не нужно скакать на коне. Она умеет летать, что и делает на некотором расстоянии от нас. Почему она не улетает, а следует за нами, не знаю. Но то и дело краем глаза замечаю белое пятно, мелькающее где-то сбоку.

Когда мы добираемся до таверны, я готова расплакаться от счастья. Самостоятельно слезть с лошади сил нет, поэтому я без зазрения совести и неуместного в данный момент смущения пользуюсь помощью охранника.

Бросив взгляд на Лану и отметив, что она устала не меньше меня, испытываю позорное облегчение. Мысль о том, что и скачка на коне далась подруге так же легко, как поездка в карете, вызывает жгучее чувство несправедливости и рациональной обиды на весь мир. Знаю, что это неправильно, недостойно, но я тоже человек и имею свои недостатки.

Неприятно чувствовать себя слабой неумехой, неприспособленной к жизни. Ведь я совсем не неженка, просто такие поездки не для меня. Я предпочитаю машины и самолеты. И поезда. В общем, те виды транспорта, где есть комфорт.

Торговлю графа, заказывающего нам номера, пропускаю мимо ушей. Все силы уходят на то, чтобы удерживать ноющее тело в вертикальном положении. Лишь когда мы с Ланой оказываемся в номере и я подхожу к наполненной теплой водой лохани, по форме напоминающей ванну, возвращаюсь в реальность. Желание смыть пот и пыль придает сил. И я первой погружаюсь в воду.

Долго разлеживаться сил и времени нет. Лана тоже мечтает помыться, поэтому, действуя на автопилоте, как могу быстро прополаскиваю волосы и мою тело. После чего вылезаю, заворачиваюсь в поданное Ланой большое полотенце и забираюсь на кровать.

Как только шустрые слуги меняют воду, Лана тоже моется. Потом нам приносят скудный ужин, который мы с трудом осиливаем наполовину, так как глаза слипаются.

Стоит нашим головам коснуться подушек, как мы счастливо засыпаем.

Глава 14

– Как спалось? – сделав глоток теплого компота, по вкусу напоминающего смородину, обращаюсь к завтракающей Лане.

Завтракаем мы в комнате. Граф до отъезда запретил нам выходить. Нас такое решение вполне устраивало: видеть лишний раз его кислую рожу желания не было.

– На удивление хорошо, – бодро отзывается Лана. – А тебе как?

– И мне хорошо.

Я вчера так устала, что и в лесу на голой земле мне было бы отлично. Лучше, чем верхом, так точно.

Делаю еще глоток. Задерживаю жидкость во рту, наслаждаюсь вкусом, а потом глотаю.

– Как думаешь, карету починили? – спрашиваю я.

– Не знаю, но очень надеюсь, что починили. Боюсь, верхом до королевского дворца я не доеду, – тяжело вздохнув, признается Лана.

Я полностью разделяю ее опасения. Мое мягкое место ощущается одним большим синяком. Снова садиться на лошадь – выше моих сил. Смилуйтесь, боги этого мира! Пожалейте избалованную цивилизацией и комфортом иномирянку.

Пока я мысленно давлю на жалость в надежде, что местные боги проникнутся ко мне сочувствием, Лана продолжает:

– Я уже много лет верхом не ездила. Отвыкла совсем. – Закончив есть, девушка составляет всю грязную посуду на поднос. – Тебе, наверное, еще сложнее, да? После того случая, когда Нияр сбросил тебя с твоей лошади, ты больше в седло не садилась.

Так… Этого в моих воспоминаниях нет. Напрягаюсь. Сколько тогда было Ариелле? Много времени прошло?

– Это было давно, – отслеживая реакцию Ланы на свои слова, произношу я.

– Да, конечно. Тебе было не больше десяти, наверное, – кивнув, говорит она. – Ты хорошо держалась вчера. Я боялась, что ты откажешься ехать верхом.

– Я ехала не одна, поэтому было не так страшно. Да и графа лишний раз не хотелось злить. Еще и усталость сыграла свою роль, – привожу я аргументы в пользу своей победы над застарелым страхом.

Лану вроде мой ответ удовлетворяет. Не вызывает подозрений и ненужных вопросов. Она смотрит на меня открытым доверчивым взглядом. В нем нет сомнений.

Раздавшийся стук в дверь привлекает наше внимание. Слуга, посланный графом, оповещает нас о скором отбытии. И передает приказ спуститься.

Нам на сборы требуется не больше пяти минут.

Стоит оказаться на улице, как мы слышим ржание лошадей и громкие мужские выкрики. К таверне подъезжают четверо мужчин в темных одеждах. Переговариваясь между собой, они останавливаются и ловко спрыгивают с лошадей на землю. И только после этого замечают нас.

– Наемники! – испуганно пищит Лана, а я хмурюсь, замечая, что на лицах мужчин расползаются довольные улыбки. Они моментально заставляют нас с Ланой напрячься. Только этого еще не хватало.

– Ого-о… какие красавицы нас встречают, – сверкая темными глазами, громко произносит один из мужчин. – Парни, да нам сегодня везет!

Почувствовав на себе изучающие, с примесью похоти взгляды, нервно передергиваю плечами. Лана и вовсе, вжав голову в плечи, крепче хватается за мою руку в поисках защиты.

Только как я могу нас защитить?

Помянув недобрым словцом противного графа, отправившего нас одних дожидаться кареты, пытаюсь придумать выход из ситуации.

– Малышки, давайте знакомиться! – направляясь к нам, говорит рыжий бородатый мужчина, при этом широко улыбаясь. Словно матерый кот – загнанной в угол глупой мышке.

Остальные тоже начинают двигаться в нашу сторону.

Черт! И еще раз черт!

Собрав всю имеющуюся у себя смелость, вскидываю подбородок и холодно говорю:

– Сохраняйте дистанцию, уважаемые. И прежде чем обращаться к леди, представьтесь.

Я могу собой гордиться. Мой спокойный требовательный голос действует на них. Мужчины тормозят.

– И каков ваш титул? – с хорошо слышимым сомнением после маленькой заминки интересуется мужчина со шрамами на лице.

Их сомнения понятны. Мы с Ланой сейчас мало походим на аристократок. Максимум – на дочерей купца. Зажиточного, но купца.

– Местные принцесски, что ли? – насмешливо подает голос рыжий и смачно плюет на землю.

С трудом держу лицо. Хотя желание брезгливо скривиться сильно как никогда. Ненавижу, когда мужчины так делают. Это же некультурно. И противно!

– Я – леди Ариелла Белфрад, дочь графа Белфрада. А это моя сестра, Ланара, – все так же контролируя голос, представляю я нас.

Законы в этом мире оберегают аристократок. Титул служит надежным щитом от нежелательных посягательств. Именно на это я надеюсь, называя себя и Лану. Если они не дураки и дорожат своими жизнями, то не посмеют нам навредить.

Мужчины представиться не успевают. Если, конечно, вообще собирались. Появляется граф. И почти сразу подъезжает карета.

Окинув суровым пренебрежительным взглядом стоящих недалеко от нас мужчин, граф командует нам с Ланой:

– Быстро в карету!

Не медля исполняем приказ. Забираемся внутрь кареты, и только тогда напряжение отпускает нас. Облегченный вдох срывается с наших губ почти синхронно. Главное, чтобы наемники не решили последовать за нами. Охрана, что сопровождает нас, не ахти какая. Расправиться с ней труда не составит.

Судя по внешнему виду наемников, они проделали нелегкий путь до таверны и сейчас мечтают расслабиться. Очень хочется верить, что так и есть. В конце концов, связываться с аристократами, пусть и не особо богатыми (что видно по нашей одежде и карете), чревато большими проблемами.

Мои опасения насчет преследования наемниками не оправдываются. Украдкой выглянув в окно, я вижу, как мужчины, потеряв к нам интерес, переговариваясь, скрываются в таверне.

Почти сразу карета приходит в движение, а через секунду после этого мы слышим писк. Переглянувшись, не сговариваясь, начинаем искать уже знакомый нам источник шума.

Летучую мышку находим под моим сиденьем. Как она там оказалась и почему не улетела, не знаю. Но видеть ее милую мордашку нам с Ланой радостно.

Раскрыв ладошку, предлагаю мышке забраться на нее. Как только она это делает, выпрямляюсь и перекладываю ее на колени.

– Привет, милашка. Ты как здесь оказалась? – проводя пальцем по маленькой головке и умиляясь тому, как мышка от удовольствия прикрывает глаза, спрашиваю я.

Ответа, разумеется, не следует.

– Смотри, у нее крыло зажило, – разглядывая мышку, удивленно, с нотками радости говорит Лана. – Я вчера совершенно забыла про нашу находку. Мы оставили ее тут, и она всю ночь пробыла в одиночестве! Бедняжка. Голодная наверняка. А у нас нет с собой еды. Все у кучера в ящике, – расстраивается Лана.

Она ведь не знает, что мышка в карете не оставалась. Она летала. И, скорее всего, охотилась, потому что голодной совершенно не выглядит.

Ничего не ответив Лане, продолжаю гладить мышку. Я не знаю, в руках у меня мышка-девочка или мальчик, но склоняюсь к тому, что все-таки девочка. Почему? Не отвечу. Просто так чувствую.

Под мерный стук колес мне удается задремать. Дорога на этом отрезке пути ровнее, и карету меньше трясет. Может, в этом и кроется причина моего куда лучшего, чем вчера, самочувствия.

До королевского дворца мы добираемся, когда начинает темнеть. Спрятав мышонка в карман платья и приняв руку подоспевшего слуги, выхожу из кареты.

Открывшийся вид поражает масштабом и красотой. Под впечатлением от дворца я замираю на месте и с восторгом осматриваюсь. Никогда не видела такого великолепия.

Территория, на которой расположен дворец, могла бы вместить целый город с населением не меньше ста тысяч. А то и больше, если хорошенько утрамбоваться, без лишнего шика.

Передо мной появляется опрятно одетая служанка и, поклонившись, просит:

– Следуйте за мной, леди Ариелла, я отведу вас в подготовленные для вас покои.

Пока слуги ведут нас во дворец, я успеваю по пути заметить несколько добротных построек непонятного назначения. Часовню или небольшой храм, точно понять невозможно: слишком далеко он находится. Пруд, фонтан с фигурой полуобнаженной девушки. Ее лицо запрокинуто к небу, а руки согнуты перед собой. Ладони соединены и образуют чашу, из которой с тихим журчанием стекает вода. И еще я отмечаю множество – не менее пяти! – разбросанных по огромной территории сада резных беседок.

Внутри замок выглядит еще шикарнее, чем снаружи. И больше. Одни только потолки, уходящие высоко к небу, чего стоят. Голова может закружиться, если долго их рассматривать.

Украшающие стены картины в золотых рамах также притягивают взгляд. Как и лепнина, встречающаяся весь путь до гостевого крыла.

Очень хочется замедлиться, чтобы рассмотреть все получше, но я боюсь отстать и заблудиться. Поэтому, грустно вздохнув, смиряюсь, что пока придется отложить любование работами неизвестных мне художников.

Наши с Ланой комнаты оказываются по соседству, а комната графа – аккурат напротив моих. Кстати, видя мое неподдельное восхищение убранством дворца, «отец» весь путь бросал на меня недовольные взгляды и поджимал губы, не решаясь при слугах короля одернуть дочь.

Такое соседство не радует, но роптать я не спешу.

Как только я оказываюсь в комнате, служанка, имени которой я не запомнила, обещает доставить мне ужин и, поклонившись, исчезает.

Оставшись одна, какое-то время гуляю по апартаментам и все рассматриваю. Комната преимущественно в светлых тонах. Резная кровать с тяжелым балдахином занимает почти половину пространства. Туалетный столик и софа, расположенная у большого окна, дополняют интерьер и создают уют. Мне здесь нравится. Изысканно и неброско.

Заглянув за почти незаметную дверь, нахожу ванную комнату с небольшим, но глубоким бассейном. Не сдержав радости, хлопаю в ладоши и быстро стягиваю с себя вещи, чтобы освежиться.

Наполнить бассейн труда не составляет. Краны почти как в моем мире, только цветового обозначения нет. Практическим методом определяю, какой кран подает горячую воду, а какой – холодную. Настраиваю приятную для себя температуру и с наслаждением и блаженным вздохом захожу в бассейн.

Боги… Это пока лучшее из того, что со мной случилось в этом мире.

Не знаю, сколько времени я провожу в ванной. Меня никто не торопит, а сама я не спешу покидать место своей радости. На третий раз, прополоскав свои длинные, ставшие от воды темнее рыжие волосы, решаю все-таки закончить с водными процедурами.

Урчащий живот, требующий еды, меня поддерживает и подгоняет.

Ужин уже дожидается меня, когда я возвращаюсь в спальню. Аппетитные запахи, летающие в пространстве, моментально прибавляют градус моему и так взлетевшему после купания настроению.

После плотного ужина меня начинает клонить в сон. Не в силах бороться с усталостью, забираюсь на уже кем-то заботливо расправленную кровать и засыпаю в считаные секунды.

Встреча с королем назначена на утро, после завтрака, так что у меня есть время хорошенько отдохнуть и набраться сил.

До приезда графа Белфрада и Ариеллы Белфрад в королевский дворец

Его величество Теодор Даверсон сидел в своем кабинете и читал отчеты казначея, когда туда после быстрого стука вошел Кейнар Нирано. Королевский племянник и глава стражей завесы.

Следом за Кейнаром молчаливой тенью зашел принц Фредерик Даверсон. Он легким кивком поприветствовал отца, после чего занял одно из двух кресел.

– С возвращением, Кейнар, – оглядев племянника внимательным, ничего не упускающим взглядом, произнес король и отложил документы, которые изучал. – Как завеса?

– Стоит, – устроившись в свободном кресле и вытянув длинные ноги в запыленных сапогах, устало ответил мужчина, на плечах которого лежала большая ответственность за множество жизней.

Кейнар был вымотан. И не столько пытавшимися прорваться в мир тварями хаоса, сколько борьбой с собственной магией.

– Все спокойно? Прорывов не было?

– Сегодня – нет. Вчера было два, – прикрыв покрасневшие глаза, отчитывается главный страж и защитник завесы, оберегающей жителей мира от мерзких порождений хаоса, много веков назад запертых на болотах.

– Успели устранить вовремя? – с незаметным для других, но слышимым для Кейнара и Фредерика волнением спросил король.

– Да. Обошлось без жертв. В этот раз. – Кейнар, открыв глаза и встретившись взглядом с венценосным дядей, продолжил: – Стражи измотаны. Нас все меньше. Завеса слабеет, и нам уже не хватает сил ее латать. Мне не хватает. Моя магия снова чудит.

На последних словах на лицо мужчины набежала тень. Признаваться в вывертах своей магии непросто, но Кейнар понимал, что король должен знать. Такое нельзя утаивать. Слишком многое зависит от Кейнара Нирано. Самого сильного из когда-либо существовавших стражей.

Его магия сильна. Ей нет равных. Но она нестабильна. И это проблема. Серьезная проблема, решить которую может только подходящая одаренная женщина, коих с каждым годом становится все меньше.

Проблема заключается и в том, что не всякая женщина подходит. Магия стража должна сама выбрать будущую спутницу. Отметить ее особым знаком. Только такой союз может стабилизировать магию и усилить ее. И только в таком союзе с большой вероятностью родится будущий страж.

Магия Кейнара Нирано выбор так и не сделала. Ни одна из представленных ему одаренных девушек (а их было немало) не подошла. Магия не отреагировала.

– Я понимаю, Кейнар, – хмуро произнес король, откинувшись на спинку кресла. – Нужно снова собрать одаренных девушек. Возможно, в этот раз повезет.

– Мы уже пробовали, и ни одна не подошла, – не веря в успех, произнес Кейнар.

Он устал искать ту, которую одобрит его магия. Будь его воля, он давно женился бы на Саларе Фортье. Она идеальная кандидатура на роль его жены.

Так считал Кейнар, у короля же на этот счет было другое мнение.

– Наберем новых. Будем призывать с семнадцати лет.

– Слишком юные, – не согласился племянник короля. Что ему делать с такой юной женой, больше годящейся в дочери, если взять в расчет, что он бы зачал ее в семнадцать?

– Неважно. Главное, чтобы дар был. Мы не можем позволить себе потерять тебя.

Не можем позволить… Да, точные слова. Действительно не могут, ведь тогда завеса долго не простоит. Порождения хаоса вырвутся на свободу, и начнется новая война, победу в которой на этот раз, скорее всего, одержит хаос.

На какое-то время повисла тишина.

Король обдумывал, за какой срок удастся собрать всех одаренных девушек во дворце и будет ли среди них та, что так нужна.

Кейнар же мечтал добраться до кровати и проспать двое суток подряд.

Мысли Фредерика же были наполнены тревогой за брата и судьбу королевства. Он не верил, что затея отца с поисками нужной одаренной увенчается успехом. Слишком долго они искали ее. С тех пор как Кейнару исполнилось двадцать пять. Уже почти десять лет минуло с того времени.

– Двух дней, думаю, хватит, чтобы собрать всех одаренных девушек во дворце. Тебе придется задержаться. К завесе вернешься после.

– Хорошо, – безразлично отозвался главный страж. Спорить с королем бесполезно. Он знал об этом лучше, чем кто бы то ни был.

– Ступай, отоспись. Паршиво выглядишь, – окинув еще одним взглядом племянника, сказал король.

Хмыкнув в ответ на неподобающее королю высказывание, Кейнар поднялся с кресла и кивком пригласил брата следовать за ним, первым направившись к двери.

Проводив сына и племянника взглядом, Теодор тяжело вздохнул. После достал из верхнего ящика стола небольшой, размером с ладонь, портрет, на котором были изображены родители Кейнара Нирано.

– Я делаю все, что могу, чтобы сберечь его, – тихо, глядя на портрет, приглушенным голосом произнес король и ласковым жестом провел пальцем по лицу изображенной на портрете девушки. – Я дал тебе клятву и приложу все силы, чтобы ее сдержать, но боюсь, что не справлюсь. Магия Кейнара разрушает его…

Король замолк. Долгие минуты он неотрывно смотрел на лица дорогих людей. Калисса Даверсон и Амадео Нирано. Младшая, горячо любимая сестра Теодора и его лучший друг, ставший мужем Калиссы.

Теодор потерял их много лет назад, но боль утраты по сей день терзала его сердце. А возможная гибель Кейнара только усиливала ее.

Последний тоскливый взгляд – и портрет убран на место. Пора браться за дело и писать указ. Время поджимало.