Текст книги "Дама с вуалью. История одной любви"

Дама с вуалью
История одной любви
Геннадий Логинов

Сперва я назову стихии: твой голос, твои руки, твои губы. Разве был бы я, если бы не было тебя.

Поль Элюар

© Геннадий Логинов, 2017

ISBN 978-5-4483-7128-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Её он приметил сразу. Единственная женщина в типично мужском месте, она выделялась и манила взгляд, как благоухающая роза, возвышающаяся над навозной кучей. С одной стороны, присутствие дамы, да ещё и одной, да ещё и в таком месте, да ещё и в такое время суток, да ещё и в такой одежде, выдававшей в ней наряду с манерами благородное происхождение, должно было, как минимум, вызвать у него недоумение, смешанное с настороженностью. Но неистовый вопль сердца зачастую заглушает своей мощью вкрадчивый шёпот разума.

Ну, находится здесь и находится, важны не причины, а перспективы. Так, во всяком случае, за вычетом сентиментальной шелухи, можно было сформулировать его мысли в тот миг, когда он её увидел. И его даже не насторожило, почему никто из присутствующих не бросает взгляды в её сторону. Подобная женщина должна была своим видом пленять сердца и притягивать взоры. Но вместо этого редкие посетители «Приюта художника» сидели тесными кружками, курили, выпивали и, не стесняясь присутствия благородной леди, вели вульгарные разговоры, касавшиеся в основном тем, достаточно приземлённых.

Подобное необычное название провинциального кабака объяснялось довольно просто. Когда-то в этом месте располагалась художественная галерея, владелец которой в отчаянной попытке привить народным массам любовь к прекрасному решил приманивать посетителей посредством выпивки. В результате чего помещение естественным образом превратилось из галереи с алкоголем в кабак с картинами, ставший излюбленным местом для представителей местной богемы, а также своеобразным притоном для алкоголиков тонкой душевной организации.

Здесь, как и в любом обычном кабаке, можно было приобрести разбавленное пойло, дешёвое и сердитое, как проза жизни, но имелись и ощутимые отличия. Владелец имел обширную коллекцию действительно редкого и выдержанного алкоголя, который он из принципа не соглашался наливать кому-либо за деньги, но мог им запросто наградить в одном из двух случаев. Посетитель либо должен был предоставить заведению в подарок некое произведение искусства, пришедшееся по вкусу хозяину (и проще всего в этом плане было сочинить стихотворение, поскольку написание той же картины всегда требовало времени и материалов, а берущий за душу экспромт порой порождался даже не самым трезвым умом), либо должен был доказать хозяину обширный уровень познаний из области искусства, ответив на один из его многочисленных вопросов. Посетителя могли спросить, кто был автором «Пещеры Трофония» (являющейся одной из самых известных опер Антонио Сальери), кем была написана «Даная» (Рембрандта), события из жизни каких известных писателей легли сначала в основу романа «Дама с камелиями» Александра Дюма-сына, а затем и оперы «Травиата» Джузеппе Верди, написанной по её мотивам; ну и так далее, и тому подобное.

Как бы то ни было, в этом месте в основном ошивались исключительно мужчины, а женщины либо изредка приходили и уходили вместе с кем-то за компанию, либо были шлюхами, искавшими возможность подработать.

Ни к первой, ни, тем более, ко второй категории загадочная незнакомка, судя по виду и обстоятельствам, никак не могла относиться. Словно бы ощутив на себе его взгляд, она повернула голову – неторопливо и грациозно, будто бы чёрный лебедь. Её лицо, благородное и молодое, казалось прекрасным даже сквозь завесу тёмной вуали.

Поскольку женщина сидела в одиночестве и не отводила от недавно появившегося художника оценивающего взгляда, словно бы ожидая от молодого мужчины проявления инициативы, он решил не упускать своего шанса и решительной походкой направился к её столу. Внешне он выглядел сдержанным и совершенно невозмутимым, но сердце его в этот миг отбивало чечётку. Мужчина молчал, женщина не говорила, не сводя с него любопытного взгляда, и, словно бы опомнившись, он, наконец, спросил:

– Вы не будете против, если я составлю Вам компанию?

Несколько человек за соседними столиками бросили в его сторону удивлённые взгляды, но тотчас же потеряли к нему интерес, вернувшись к прерванным обсуждениям своих половых сношений с матерями текущего положения дел в стране и сексуальной ориентации виновных во всём этом властей.

Тем временем дама в вуали никак не реагировала на вопрос, поэтому, выждав некоторое время и приняв молчание за знак согласия, художник занял свободное место напротив и подозвал к себе официанта.

– Надеюсь, Вы не будете возражать, если я угощу Вас бокалом вина? – пытаясь разговорить молчаливую собеседницу, с надеждой в голосе поинтересовался мужчина. И вновь – тишина. Естественно, заказывать нечто подобное тому, что без зазрения совести вливали в свои желудки сидевшие за соседними столами завсегдатаи, было бы просто неудобно перед леди. Но, с другой стороны, леди сама выбрала для себя подобное заведение. Тем не менее, предложить хороший напиток и заодно произвести приятное впечатление своей эрудицией было бы совсем не лишним. Поэтому художник попросил заставившего ждать себя официанта обратиться к владельцу за вопросом. Неторопливо потирая кружку о край фартука, хозяин наклонил голову, тихо хрустнул затёкшей шеей и громко спросил между делом:

– Кто написал «Портрет четы Арнольфини»?

– Ян ван Эйк, – успокоившись, услышав лёгкий вопрос, ответил живописец. Отложив дочищенную кружку в сторону, владелец кабака удалился в свой погреб и вскоре вернулся, поставив на стойку бутыль, покрытую налётом благородной плесени. Спешно откупорив вино, официант прихватил бокал и, преодолев незначительное расстояние, поставил на стол перед победителем сегодняшнего розыгрыша.

– А можно ещё один бокал? – деликатно намекнул тот, внутренне поражаясь бестолковой бестактности работника, но не желая устраивать некрасивую сцену при даме.

Слегка удивившись, тот пожал плечами и вскоре принёс второй бокал. Оставив его на столе, официант поспешил прочь, а художник со всей галантностью разлил дорогое вино по бокалам, предложив один даме. Та удостоила его взглядом, но тем не менее не притронулась.

– Заранее прошу прощения за возможную бестактность, но всё-таки я не могу не задать Вам вопрос: что такая обворожительная женщина как Вы делает в таком месте как это? – не оставляя надежды разговорить незнакомку, продолжил тот. Мужчины за соседними столами прервали разговоры, а некоторые – о чём-то даже зашептались, искоса глядя на него. Даже вислоусый владелец заведения – и тот поднял лицо от счётов, озадаченно посмотрев в сторону стола с художником и его молодой чаровницей. Но живописец был слишком увлечён своим неожиданным свиданием, чтобы обращать внимание на подобную реакцию, которая, как минимум, должна была показаться ему очень странной.

– Так, всё-таки, откуда Вы? Раньше я Вас здесь не встречал, – покачивая вино в бокале, продолжил выпытывать мужчина. И снова ответом ему была тишина.

– А! – зажёгшись внезапной догадкой, творческий интеллигент хлопнул себя по лбу. И как же он раньше-то не догадался? Должно быть она – иностранка. В таком случае она просто может не понимать ничего из того, что он говорит. Это, по крайней мере, объясняет её молчание. Хотя, с другой стороны, не знать языка и быть полной дурой – вещи всё-таки разные. Ведь какие-то вещи должны быть понятны и безо всякого перевода. Но ладно, спишем на другую культуру и аристократические замашки. В таком случае, вероятно, она находится здесь, потому что заблудилась и не нашла, где переждать.

Загадочная женщина улыбнулась, словно бы она умела читать его мысли. Это был первый добрый знак.

– Тост! Ваше здоровье! – произнеся банальный тост и так и не дождавшись от неё какой-либо реакции, он медленно осушил бокал. Немногочисленные посетители, странно поглядывая, ожидали развития событий.

– В такое время суток опасно бродить по улицам в одиночестве. Если Вы не возражаете, я мог бы составить Вам компанию, – ощущая себя бабочкой под лупой по причине этого пристального внимания, прошептал он. Конечно, с одной стороны, он испытывал некую неловкость, с другой – понимал, что весь этот сброд всего лишь ему завидует, поскольку им, с их манерами, уж точно ничего не светило с такой роскошной красоткой.

Словно бы понимая его слова, дама слегка кивнула, но и это проявление чувств было наиболее активным действием с момента улыбки. Тем временем к бокалу она по-прежнему не прикасалась. Но оставлять дорогое и редкое вино на растерзание кабацким стервятникам, способным вылакать задарма даже ослиную мочу, он не желал даже ради прихоти всех аристократок мира, поэтому был вынужден осушать бутылку в гордом одиночестве. Как бы то ни было, такую вещь не стыдно подать на стол даже королеве Британии или Папе Римскому, поэтому притворная церемонность казалась неуместной: это был его приз, он честно его заслужил, и если с ним не хотели разделить радость его пусть и маленького, но триумфа – он не настаивал. Пусть ей же будет хуже.

– Ну что, теперь мы можем идти? – покончив с вином, спросил он, не теряя надежду, что его, может быть, всё-таки понимают. Дама кивнула вновь. Поднявшись, художник поставил свой стул на место и, обойдя стол, галантно помог даме встать. Завсегдатаи кабака смотрели за его действиями с напряжённым интересом, но эти причудливые взоры не были похожи на завистливые взгляды ревнивцев. В них явно читалось что-то другое, не вполне очевидное, но только не это. Не забивая этим голову, и без того плотно залитую добротным вином, живописец помахал рукой хозяину кабака, сопровождая даму к выходу.

Проводив его взглядами и дождавшись, когда тот скроется из виду, – завсегдатаи тотчас же загалдели так, что стало слышно даже снаружи, но он был настолько сосредоточен на других мыслях и чувствах, что не стал вслушиваться и придавать этому значение. Странные люди. Возможно, всё дело в какой-то особенной атмосфере творческого кабака? Не суть важно.

Как бы то ни было, уличная прохлада постепенно начала его отрезвлять, заставив плотнее запеленаться в свой тонкий не по погоде плащ. Первое время в его сознание закралась джентльменская мысль накинуть плащ на плечи незнакомке, но налетевший порыв ветра, пробравший до самых костей, склонил чашу выбора в сторону варианта «фигушки». В конце концов, та сама была виновата, что разгуливает непонятно где и непонятно с кем, одевшись не по времени года. Всему есть разумные пределы. И с дамы хватит и того, что без его сопровождения она давно попалась бы в лапы какого-нибудь вора, грабителя, убийцы или насильника. Хотя, по большому счёту, одно совсем не исключало другое.

– Наконец мы одни, – желая оживить молчаливую прогулку по тускло осве

...

конец ознакомительного фрагмента