Текст книги "Властители Праха: Черные змеи и синий мёд. Сборник второй"

В их голове

«Одна голова – хорошо, а две… Это отклонение в развитии… Или колдовство.»

– Рен, придворный лекарь.

Ох, говорят первые полстолетия – самые трудные в жизни колдуна. Бесспорно, в большинстве случаев это было бы так. Но у нее, точнее у него… У них обоих, этот период длился на протяжении нескольких столетий. То один из них возьмет верх, то другая. То они милая старушка похищающая детей для кошмарных ритуалов, то известный убийца, готовящий бездомным теплую похлебку из их собратьев. И безумство сменяется холодной расчетливостью, затем невероятной жестокостью, а может заботой к кому-то. Из-за этого противостояния, она – совершенно забыла о своем расследовании… Она так и не узнала, что же случилось с ее отцом. Впрочем, это и не было важно, в любом случае, вся ее семья давно сгинула в зеленом пламени Хеитготта. Он – тоже многое упустил, ему не удалось узнать, где скрывался светловолосый паладин. Да и тот умер уже давным давно от старости с улыбкой на морщинистом лице. Лишь мысль о подобной участи его врага выводили колдуна из себя.

Долгое время они не находили общий язык… Впрочем, подобное не могло длиться вечно. И чтобы достичь каких-либо успехов и целей – им было необходимо найти компромисс. Возможно, до этого она была весьма добродушной и милой девушкой, но пришлось приспосабливаться. Слабая, прошлая она – ни за что бы не стала противовесом тому чудовищу, которое делило с ней теперь одну душу. Впрочем, и он наконец вспоминал, что значило быть учеником Эребуса, а не просто «Хеитготтским Зверем».

Компромиссом послужил благородный дом Руинфолл. Образ до того чудесный и подходящий им обоим. Холодная аристократка и благодетель целой страны, или беспощадный каратель завоевателей. Они каждое поколение менялись на своем посту главы семьи. Это было первой их договоренностью. Вследствие которой, они постепенно пришли к одному, единому облику, – леди Эверли. Он оттачивался на протяжении сотни лет, чтобы прийти к выводу, что им нужен ученик. Тот, кто сможет перенять часть накопленных ими знаний. Такая надобность возникает в каждом колдуне по прошествии времени. Во всяком случае, этого желал колдун называвший себя Эхетом. Эвриала же, вторая часть, хотела найти того, кто сможет с ней разделить горести этого мира… Того, кого она могла бы опекать и кого могла бы окружить заботой. Эти чувства внутри нее долго подавлялись, но оттого становились еще более невыносимо желанными. Было решено выбрать ребенка из верных их дому семей. Первый отпрыск, который понравился ей, – умер через пару недель. Он был слаб. Второй – тоже. И третий. До того как они отыскали своего наследника, – умерло около сотни детей различных семейств. Что ж, для Эхета это была небольшая цена… В то же время девушка еще больше отдалилась от своего прошлого я. Стала еще холоднее. Еще жестче. И все же, маленький Фэйд смог пробудить в них обоих новые стороны. Эхет был на редкость требовательным, но плохим учителем, благо Эвриала помогала ему в этом. Прошло еще несколько столетий и в итоге дому Руинфолл пришел конец. Эверли не была против этого. Они оба были не против, игра в дворян порядком наскучила им. Тем более, что за все это время они так и не нашли того колдуна, поиски которого – были одной, а возможно и единственной, общей целью двух половинок. Фоспинхед Изумрудный… Это имя у них было связано со многим… С уважением и смертью, с унижением и страхом, с силой… Они оба никогда за эти столетия не задумывались зачем же ищут его. Но казалось, если они отыщут колдуна – то все встанет на свои места. Они оба были людьми прошлых эпох и слишком медленно приспосабливались к прогрессу индустриализации.

А тем временем на фотографиях в газетах их бывший ученик жал руку бизнесмену с изумрудными глазами в честь регистрации торговой марки «Фривил»

Немного о Царстве Мяу

«Все народы ничтожно едины и неразличимы пред взглядом Двоих,

Как ночь сменяется днем здесь, в то же мгновение день сменяется ночью там,

Истина эта непривычна многим, но от неверия, тень ваша не исчезнет, как не пропадет и свет души…»

– Магистр-Архонт Люц II

###

На далеком Юге от святыни мира Эан, где год делил климат на дождливую зиму и жаркое сухое лето, раскинулась Меритократия Мяу и ее столица, Неметон, – центр всей торговли. Высокие деревья, вперемешку с высокими теплыми зданиями, обвитыми снаружи специальными волокнистыми материалами, отводящими влагу, составляли большую часть города. Более маленькие шарообразные плетенки считались домами рабочих с полей и могли быть перенесены по надобности или желанию.

Обманчиво милые граждане всегда были приветливы к гостям других рас. Правда, стоило всегда помнить, что это просто деловое умение: прятать серьезность за игривой наружностью. Также, как они умели скрывать когти в мягких подушечках лап и ядовитые клыки за улыбкой.

Если днем эти города могли показаться инородцу спокойными и тихими, даже немного пустоватыми… То уж ночью такого сказать точно было нельзя. Среди неоновых волшебных огней в полумраке прохожие спешили по разного рода делам. Летели, бежали, карабкались по стенам к верхним этажам.

Все они ходили на четвереньках. Хотя, конечно, могли идти и на двух задних конечностях. Однако, делали это Кат-ши только на официальных встречах, а также при соблюдении этикета. Встречая знакомого ты был просто обязан поприветствовать его выпрямившись вверх. И он обязательно сделал бы также. Традиционно это делалось при выказывании уважения, извинении или просьбе. Угол подъема при каждом случае был немного разным. Что могло спутать иностранца. Если уж достойный житель встал перед вами, выпрямитесь тоже, насколько позволяет это ваш вид и рост. Дабы не посрамить честь собеседника.

Приятная внешность, отчасти вдохновленная кошачьими и совиными других измерений, и слегка продолговатые, будто змеиные, тела необычно сочетались.

Большую часть пищи этот народ добывал охотой. Зверья, благодаря милости богов, было всегда в достатке. С восточными лимнадами у них были крепкие союзнические отношения, ведь Кат-ши защищали их территории, во время зимней спячки амфибий. С караванами пустынь Вамры они торговали саженцами из других земель, мясом и металлами в обмен на мед, воск, рабочую силу и ткани знаменитых вамрийских шелкопрядов. Вообще они торговали почти со всеми, распространяя товары между разными землями. Особенно удачно шла торговля близ единого Вавирихона на границе с пустынями, куда приезжали торговцы со всего мира.

Государство процветало вот уже пятый век под правлением первого Царя, великого Тигра Юга, Ирусана. Никто не смел бросить ему вызов. Он был гораздо крупнее своих сородичей из рода Мяу. Его полосы и глаза горели сапфирово-неоновой дымкой. С каждым годом правитель рос все больше, не старея, оттачивая магические умения. Рыком своим, Царь мог колыхать небеса. Тигр являлся защитником своих земель. Взмывая к облакам, его длинное тело в бело-синем окрасе проносилось иногда над домами городов и полей. Чтобы все подданные и соседи чувствовали силу хранителя и монарха.

Белбог, как называли его некоторые народы, наделил его, сына тени, Темнобогого отпрыска, языком древних. После этого, тогда еще вождю Мяу, пришло осознание о том, что Созидатели вовсе не соревнуются между собой. Наоборот, дополняют друг друга и правят едино. Так что тот почитал свет наравне с собственной природой. Именно поэтому начатое им учение «Серого Солнца», Эанизм, зародившийся в прериях и распространившийся среди других рас был верен обоим Демиургам.

Религия, ставящая на равных Божества, разрасталась благодаря торговцам и проповедникам. Она была нейтральна, без каких-либо серьезных ограничений или фанатичных условий, чем была близка многим. Почти в каждом городе стояли их храмы. В лесах Вилисы, манграх Азатотов и подземных пещерах народа Руми. Лимнады так вообще почти все приняли Эанизм. Конечно были и исключения, вроде консервативных Нюйвийцев и скрытных Кутхамароки.

И все же, Неметон, как и Вавирихон, что располагался вокруг священной Башни, до недавнего времени оставались местами свободными от серьезных конфликтов рас.

Раскаленные Пески Вамры

«О, владыка небесного пламени! О тот, что разгоняет тьму день за днем!

Мы, дети твои, воздаем тебе почести и хвалу. Приносим дары.

Пусть клинок твой, что однажды пронзит сердце мглы, укажет нашим воинам путь.

Да содрогнутся под твоим дыханием сыновья ночи, что не принимают господства света!»

– Отрывок из «Мерцающей Книги»

###

Горячие белые пустыни, на границе с саванной и Мировым Океаном ныне принадлежали прекраснейшему из государств. Величественные ступенчатые палаты из светлого камня и благородных металлов, цветочные сады и реки в полисах, прямо посреди песков. Рай, в понимании народа Вамры.

Все здесь создавалось и строилось основываясь на одной форме – идеального гексаграмма. Шестиугольные узоры, здания, одежды… даже методы шитья или других производств. Ничего странного для местных жителей в этом не было, ведь это – идеальная форма, высчитанный абсолют. Аккуратные многоярусные города-дворцы, украшенные привезенными со всего света растениями. Воды, что поднимались из под земли на самый верх и стекали вниз по искусственным руслам.

Этой величественной страной правили Матери. Первая – Старшая, что являлась также Жрицей и Оракулом, носила шелковые жемчужные одеяния, полностью закрывающие ее чешую. От нее шел весь род этого племени, что и носил ее имя. Народ Нюйвы. Она была той, что породила благородные дома и первое поколение граждан. Среди же потомков каждый год отбирались младшие матери, а также трутни для их оплодотворения. Вне зависимости от их прошлого и происхождения, тех уважали и возносили. Младшие матери ежегодно, в первый день зимы, начинали кладку, что длилась почти весь следующий год. Те, что носили золотые одежды – рожали обычных горожан. Другие, в плативых тканях, – воинов, целые легионы солдат, которыми так гордились Нюйвийцы. Именно матерям в платине было сложнее всего. Иногда они умирали прямо во время кладки. Это вовсе не значило, что обычные жители, носящие серо-белые накидки, не могли иметь детей. Однако, не в таком количестве. Старшая мать уже подумывала убрать из иерархии «золотых» после этой зимы. Народ справлялся с ее функциями сам. А вот воины, что взамен силы проживали всего десяток зим, а то и меньше, будут нужны и потом. Стоило бы создать побольше матерей с упором на производство солдат.

Теократическая Диктатура также включала в себя совет из шести глав благородных семей. Лишь они имели право оспаривать политику Оракула, а также носить одежды светло-серебряных тонов. Правда, последнее слово все равно оставалось за ней.

Несмотря на все это, простой народ был вполне свободным и счастливым. Во всяком случае те, кто отдавался религии в достаточном объеме. Еретикам и почитателям Темнобога тут не были рады. Помимо становления матерью или трутнем, основные способы продвижения по социальной лестнице были напрямую связаны либо с культом «Мерцания», либо с производственными учреждениями. Синий мед, насыщенный магией шелк, воск и много что еще – были важнейшими экспортными товарами государства. Что касалось веры, Нюйвийцы боготворили и любили свою прародительницу. Возможно, даже сильнее их Создателя.

По канонам «Мерцания» почти все другие расы считались нижестоящими. Темные и пришедшие – понятно почему, их создал не Великий. Однако Рухи-Монархи – имели некие след и роль в культуре народа Нюйвы, так как Лучезарный Повелитель восседал на Фениксе – самой чистой из тех. В мифах говорилось, что пролетая на нем вокруг мира, он разгонял ночь. Этот сюжет был крайне популярен в искусстве Вамры.

Жители Вилисы – были явным позором светлых рас, ведь у них не было ни одного храма… Живодревичи Вилисы почитали духов и птиц, как хранителей дикого мира. Они молились природе и паломничали чаще в красные леса Аль-Сикомора и к Стеклянному Древу, чем к центру средоточия света – Вавирихону. Самому священному из возможных мест. О Лимнадах мало, что можно было сказать, те не отличались особой религиозностью. Было такое чувство, будто они вообще ничем не отличались. Крайне ленивый и хмурый народец.

Хоть учение «Серого Солнца» и признавалось еретическим, так как ставило двух Божеств вровень, убеждения не мешали Нюйвийцам вести дела с Царством Мяу. Как ни странно, они не торговали с кем-то еще. Страна песков получала все необходимое из этого сотрудничества. Возможно, что остальные просто были не заинтересованы в поддержке дружественных отношений с теократическим государством. На конфликт с центром торговли было идти не только невыгодно, но и опасно. Их лидер – получивший силу от обоих Богов, вселял страх в потенциальных недругов, он был словно живая грозовая буря.

Ему, Ирусану, очень завидовала Мать Нюйва. Она не понимала, почему какому-то грязному кат-ши досталось благословение света… В то время, как она была проклята пороком тьмы. От чего ей приходилось скрывать свое иссиня-черное тело под слоями плотных жемчужных шелков.

Однако, все это казалось незначительным, когда она слышала голос ангела. Его голос, ведал ей разные тайны, нашептывал идеи, делился истинами. Постепенно голос становился все более четким и все более решительным…

Вместе с тем, Солнца освещали Вамру, наполняя ее народ силой, уверенностью и чувством собственного превосходства. Как никогда прежде.

Крыло, что белее Ночи

«Боги ведут нас, наставляют, но в то же время не вмешиваются в наши решения, ибо свобода – величайший из их даров. Но что в руках одного – благо, в руках другого – беда. Поэтому мы смотрим и слушаем. Поэтому мы действуем, лишь когда это необходимо. Там, где боги не станут этого делать сами.»

– Проповедь Белого Симурга

###

Народ дальних гор и туманов, что покрывали пространства степей, не славился общительностью. И хоть увидеть их вживую было редким явлением, это не являлось чем-то сложным и не требовало усилий.

Главной задачей учения Кутхамароки было наблюдение за миром. В медитациях они открывали новое. Путешествуя по землям, делились собственной философией с теми, кто готов был слушать и следили за остальными. Обычно ничего не предпринимая… И изредка направляя некоторых туда, куда им следовало пойти.

Существа почти не старели. Они жили дольше всех остальных, даже без дополнительных изучений волшебства. Но не это считалось их главной особенностью. Все они умели «теряться» в тенях, так что являлись почти неуловимыми, если не хотели, чтобы их увидел кто-то другой. Возможно из-за этого те предпочитали ночное время суток.

Эта сила не распространялась на их Вожака, а также главного шамана, древнего двенадцатикрылого Апая. Во всех остальных народах он был известен как Белый Симург. Ведь его перья и мех были белыми, словно только упавший снег, а глаза под повязкой – были мутно-серыми и слепыми. Иногда он слышал откровения Богов, оставленные ими перед уходом в завываниях ветра или журчании воды. Он был тем, кого уважали другие правители и лидеры, прислушиваясь к его словам, как к вестнику и мудрецу. Это было даром, а возможно и проклятьем Света. И пусть видеть в обычном понимании и прятаться, как остальные его собратья, он не мог, взамен он смотрел на весь мир с вершины самой высокой горы, и почти ничто не укрывалось от его взора. Апай уже несколько столетий не покидал своего поста. А слова его доносились до любого, кому тот хотел их направить.

Белогривый делился мудростью со своими сородичами и с любыми искателями истин, что поломничали к вершине Ока Мира. Каждый из Кутхамароки знал его с детства и видел в нем, если не отца, то наставника и учителя. Но к разговору с ним они готовились десятилетиями. В часы, когда тот бросал взор с вершины на пустыни, леса и снега, младшее поколение сидело подле него и проникалось тем, что он ведал им.

Сейчас взор вождя снова пролетал над землями, и кое-что приковало его внимание. Туман на границах лугов и пустыни. Он не мог вглядеться сквозь него, словно тот был создан с помощью неестественной для этого мира силы, отталкивавшей всех извне, это встревожило шамана. Так что он направил одного из своих соплеменников, исследовать это происшествие.

Будние Бога. Просьба отступника

В одном из миров существовал местный божок. Конечно же местные боги были гораздо, гораздо слабее правителей из Темных пустошей. Но спеси в них было столько же, если не больше. Не в каждом мире были такие. Появиться они могли либо из сил самого мира, либо в качестве отголосков воли кого-то из Всевышних..

Этот божок вдруг осознал, что никто его не восхваляет. Никто не тешит его эго. И создал он крылатую расу, что молилась ему, была послушна и прекрасна. Правда один из этих существ отличался от своих собратьев. Он, по такой же случайности, по какой появился их создатель, получил искорку божественности – свободомыслие. Луци, так его звали. Он не понимал, для чего все должны славить надменное местного божка. Очень скоро тому и самому это надоело. Их дифирамбы не были лживы, но в чем смысл, если они поют их постоянно. Просто так.

Поэтому тот создал еще одну быстрорастущую расу. Те тоже должны были молиться ему. Но создал он их, чтобы наказывать, ниспускать на тех катастрофы и страдания. Ни за нарушения каких-то правил. Ни за непокорность. Просто так. Некоторые из его первенцев присоединились к этой игре.

А те слабые существа проливали слезы, кричали и умирали. Луци смотрел на все это и ему становилось больно. Больно от того, как его братья бездушно славят тирана за эту неоправданную жестокость. Он тайно проповедовал среди других «крылатых» о любви и сострадании. Немногие поняли его слов.

Тогда Луци решился попросить своего «Отца» прекратить насилие над этим маленьким народцем. Прекратить весь этот ужас. Но божку не понравилось, что кто-то смел перечить ему. И тогда его осенило. Для того, чтобы любовь маленьких созданий была настоящей и полной, они должны кого-то также сильно ненавидеть. «В этом мире нет зла, поэтому ты станешь им. Добрейший из моих сыновей.» – с гнилой улыбкой сказал божок Луци. Он извратил облик своего «сына» и его последователей. Оторвал им крылья и скинул в пучины мира. А всех маленьких, плачущих, существ заставил поверить, что в их слезах виноват именно Луци.

Ох, как же они ненавидели. Как же они проклинали своего «мучителя». И как же громко пели хвалебные песни своему создателю. Как они из кожи вон лезли, чтобы ублажить его гордыню.

Воспротивившийся блуждал во мраке и молился в самых дальних уголках этого мира, чтобы местный себялюб не услышал его. Вначале он молился о смерти и о свободе… Тому, кто сможет помочь исправить происходившее. И один из истинных Божеств услышал его плач. И подарил ему не просто осколок, что был причиной жизни местного божка. А целое пылающее сердце, наполненное силой. Божество вложило его в грудь Луци.

Вместо дряхлых, облезлых обрубков, из его спины выпрямлялись двенадцать сияющих серебром крыл. Падший стал еще красивее, чем был прежде. Но оставил он рога на своей голове, в память о том, что сотворил его «Отец». Словно затухшие свечи, он зажег еще более ярким огнем, тех, кто последовал за ним.

Войско двенадцатикрылого поднялось к замку «Правителя» и разбило золотые ворота вычурного замка. После того как божка стащили с трона. В начале он угрожал, кричал, бранился, но позже, осознав, что Луци гораздо сильнее, валяясь в ногах, молил и плакал. А бывшие крылатые братья, ликовали и пели дифирамбы новому владыке. Но не от радости. Не из уважения или даже страха. А просто потому что только это они и умели делать.

Новый небесный царь вырвал осколок из тела божка и сбросил его со всеми жестокими слугами туда же, куда тот когда-то послал его самого. В глубинах мира он устроил тюрьму, в тусклых огнях, куда спускали грешные души. И все там мучили друг друга. Принося страдания. Остальных «крылатых», что только и знали, как пресмыкаться перед сильными, он сделал смертными и перемешал их со слабым народцем. Тех же, кто осознавал свои ошибки, он избавлял от боли и растворял в потоке новых жизней. А некоторых, что приносили другим вместо боли, радость, впускал в небесные чертоги.

Ни Луци, ни его товарищам, не было дело до славы и молитв. Ему было все равно, что маленький народец продолжал его презирать и молиться тому божку. Точнее они даже не знали точно, кому молились. Но зато делали это яро, с остервенением. Он не вмешивался в их дела, как делал это предыдущий правитель. Предоставляя их самим себе. Их никто не искушал, никто не благословлял. Кроме них самих.

А тот Высший, что однажды вложил пылающее сердце в грудь Луци, довольно наслаждался этим шоу. И наслаждался после, наблюдая за маленьким наивным народцем.