Текст книги "Клетка"

Я сама не понимала своего поведения, да и не пыталась понять. Сев обратно в авто, я позвонила сгоряча Ари и поехала к нему. Он не забрасывал меня вопросами, когда я изъявила желание выпить, может, он не хотел ворошить во мне то, что я запивала, или же ему вовсе было безразлично. Мой уверенный настрой на выпивку не имел долгой перспективы, пропустив пару стаканов текилы, я потеряла всю энергию и вместе с ней и желание вливать в себя горькую жидкость, не приносящую ни малейшего удовольствия.

Было не столь поздно, когда, вернувшись домой, я столкнулась с матерью. Понадеявшись, что она не заметит пару пропущенных рюмок, я тихо зашла в дом и поздоровалась, но меня встретили ее любопытные глаза и холод.

– Ты пьяна? – спросила она, я не различала, страх звучал в ее голосе или гнев.

– Нет, мам, – соврала я.

– Не ври, мы что, вернулись в твои семнадцать лет. Опять все заново переживать? О чем ты только думаешь? – закричала она.

Папа зашёл в комнату и стал просить смягчиться.

– Вот именно, мне не семнадцать! – возразила я.

– Как ты смеешь – после того, что мы пережили? – зарыдала она. – Ты хочешь, чтобы я осталась одна?

– Я выпила всего пару рюмок, от этого не умирают, – пытаясь ее успокоить, я использовала неаккуратное слово.

– Зато я умру, – разрыдалась она ещё больше. – Не хочу больше говорить.

После перепалки я раздосадовано поднялась наверх; ужаснее чувствовать вину за обиду, причинённую родным, чем самой себе. С терзающими мыслями я улеглась на кровать. Как бы ни старалась, не могла успокоить себя, помимо дрожащих рук у меня стали дрожать и ноги. Поняла, что без успокоительных мне не обойтись, и стала тихо спускаться вниз, чтобы забрать из машины лекарства. Не хотелось сталкиваться с родителями, поэтому я пошла к выходу с кухни. Когда уже перешла порог столовой, мое внимание привлёк разговор родителей в кабинете, я стала прислушиваться. Не знаю, почему это сделала – мне никогда не нравились семейные посиделки, и разговоры никогда не интересовали. Мать все ещё ругалась, хоть говорила она шепотом, но я все же слышала ее слова:

– Не знаю, как пережить эти два месяца, как ее уберечь? Она такая же безответственная, ветреная, как ее отец, как же она мне его напоминает, я не в силах все терпеть.

Я ухватилась за стул, стоящий рядом, чтобы не упасть, голова закружилась как бешеная юла, меня стало тошнить. Все же мне удалось бесшумно выбежать из дома.

Что значили эти слова? Тот, кого я считала отцом двадцать лет, мне не отец вовсе?

Постепенно я теряла контроль над трясущимся телом. Чувствовала, как немеют губы, кончик носа и мне недостаточно кислорода. Я изо всех сил ринулась к машине. Открыв дверь, услышала позади голос Джа:

– Дель, что с тобой?

Я оглянулась, но, не ответив, дрожащими руками вытащила таблетки и, рассыпав половину на пол, сумела закинуть одну в рот.

– Что случилось? – спросил вновь он.

Ком, застрявший в горле, не только не позволял словам вырваться изнутри, но мешал воздуху поступать внутрь. Джа, недолго думая, поднял меня на руки и понёс к себе домой как бездомного котёнка, найденного в какой-то дождевой луже. Во мне не нашлось сил ему сопротивляться, хотя в глубине души я попросту не хотела этого делать.

Посадив на кровать в своей комнате, он принёс мне воды и укрыл пледом. Заметив, как окоченели мои руки, он зажал их между своих больших ладоней и периодически растирал, чтобы согреть. Следя за его движениями, я немного успокоилась, почувствовала, будто нахожусь в самой безопасной капсуле. Забота, которой он окутал меня подобно тёплому одеялу в зимнюю ночь, отогрела не только мое тело, но, казалось, добралась до души. В его взгляде я видела самое настоящее сопереживание, я поняла: ему единственному не безразлична моя жизнь. С этой секунды каждое его прикосновение вызывало во мне растерянность и поджигало фитилёк за фитильком в моей груди. Я не могла принять свои чувства, он привлекал меня как никто другой.

Неожиданно для нас обоих я потянулась к нему и поцеловала в губы. Он ответил взаимностью. Нежные робкие движения быстро перешли в безрассудные. Его губы как подожженная спичка, кинутая в канистру, мгновенно распалили все мое нутро. Это непреодолимое желание было лучшим событием, произошедшим со мной за долгое время.

– Что это было? – наконец решился заговорить Джа.

– Кажется, я тебя приревновала сегодня, – взглянула я на него.

Он долго смотрел в ответ и молчал, нежно проводя пальцами по моему лицу, поправляя вьющиеся локоны. Не получая никакого ответа, я почувствовала неловкость. Ведь я сама настояла на всем, я сделала первый шаг. Навязала ему близость?

Я стала спешно собираться, чтобы скорее сбежать и не показывать, что сгораю от стыда.

– Дель, стой! – Не послушавшись, я вышла за дверь. – Неужели ты до сих пор не подозревала, что я все это время был в тебя влюблён? – послышались слова, произнесённые сквозь улыбку.

– Что? – обернулась я в коридоре.

Джа ухватил меня за руку и затащил обратно.

– Как это возможно? – переспрашивала я, следуя за ним.

Мы снова бросили уставшие тела на кровать.

– Кажется, я влюбился в тот самый момент, когда увидел тебя пятилетней девчонкой, – вновь проводя пальцами по волосам, прошептал он.

– Почему молчал столько времени? – удивлялась я услышанному.

– Ждал, пока ты наиграешься с другими, чтобы не играла со мной.

Его слова заполнили меня невероятной тёплой энергией, заставляющей улыбаться.

– Как же сегодняшняя Мелисса?

– Так же, как и Ари, – улыбнулся он.

Мы долго лежали, молча смотря друг на друга, Джа чуткими пальцами проходился по волосам и лицу, расслабляя меня своими прикосновениями.

– Что с тобой происходит, Дель? – его лицо отражало переживание, он смотрел будто в самое сердце.

Отвернувшись, я устремила взгляд в потолок. Стадия шока была пережита, и теперь я с неким непринятием относилась к событиям, произошедшим со мной.

– Странным образом сменился мой доктор, – начала я признание, – подозревают, что Купер прописывал мне – и не только мне – неподходящие препараты. А перед нашей с тобой встречей я услышала разговор родителей, где мама говорила, что я такая же ветреная, как и мой отец, имея в виду кого-то другого.

– То есть Грег не твой отец? – удивился он.

– Не хочу об этом думать, – развернувшись, я поцеловала его вновь. – Я останусь у тебя сегодня? – спросила я.

– Разве похоже на то, что я тебя отпускаю? – ответил он, прижимаясь ближе.

Начало

      Настойчивые звонки мамы с трудом разбудили меня. Не помню, когда ещё я так сладко и долго спала. Оглянувшись и не увидев Джа в комнате, я ответила на звонок.

– Милая, прости меня и возвращайся домой, на столе готовый завтрак, – оправдывающимся тоном говорила она. – Марианна приготовит твою любимую рыбу на ужин. Возвращайся, детка. И сегодня у тебя бассейн, помнишь?

– Да, мам. Хорошо. Ты едешь на работу? – поинтересовалась я.

– Да, детка, очень много дел, прости, – и она повесила трубку.

– Я принёс тебе самый ленивый завтрак в мире, – Джамал с улыбкой зашёл в комнату, едва я успела отложить телефон. На тарелке он нёс сэндвич с хрустящей коркой и апельсиновый фреш.

Я быстро умылась и принялась завтракать вместе с ним. Договорились о совместной поездке в клинику матери: я все же решила настойчиво поговорить с ней.

Мы условились встретиться через час, и я вернулась домой, чтобы переодеться во что-нибудь соответствующее будущей наследнице медицинской империи, раз собиралась в самое ее сердце. Оглядываясь по сторонам, я проверяла, дома ли папа. Столкнувшись с прислугой, выяснила, что дом пуст, и с легкостью поднялась к себе. Сняв всю одежду, небрежно бросила ее на пол, и вдруг на сером коме вещей запестрила ярко-розовая бумажка. Раскрыв ее, я увидела график приема лекарств и личный номер доктора Лоры, что побудило меня последовать указанным рекомендациям, Открыв шкафчик над раковиной, я достала все таблетки и приняла их в указанной дозировке.

В семейной клинике, именуемой «Севите», все любезно здоровались со мной и спрашивали о делах, ещё больше испытывая мое терпение. Но я уже знала быстрый путь к кабинету мамы, поэтому вновь пошла по лестнице, чтобы не столкнуться ни с кем. Сердце сжималось с каждым шагом, приближающим меня к разговору. Что я могла услышать? Как она мне объяснит все и скажет ли правду? Думая обо всем этом, я добралась до ее кабинета, но он оказался пуст. Я, недолго думая, позвонила матери.

– Мамочка, а ты где? – спросила я.

– Милая, с тобой все в порядке? – опередила она.

– Да мам, просто…

Не дав мне договорить, она перебила:

– Дель, детка, не могу говорить, у меня в кабинете важные люди, у нас встреча прямо сейчас.

В этот момент в трубке зазвучал сигнал приехавшего лифта, я, недоумевая, оглянулась по сторонам, кабинет был действительно пуст, не было ни единого намёка на предстоящее важное мероприятие. Сердце, не оправившееся ещё после пробежки по лестнице, стало биться ещё быстрее. В голове все смешалось. Позади опять послышался голос, прорвавшийся через беспрерывные потоки мыслей.

– Дель, ты в порядке? – переспрашивал он.

– Клер, скажи, а где мама? – перебила я вежливую ассистенту мамы.

– О, она только что спустилась вниз, сказала, у неё важный выезд и сегодня она не вернётся.

Не дав ей договорить, я подбежала к лифту, но, не дождавшись, побежала по лестнице прямиком в авто Джамала.

– Лили только что уехала, – сказал Джа, когда я села обратно в машину.

– Она заметила тебя? – нервно спросила я.

– Нет.

– Тогда поезжай за ней.

Джамал, не требуя объяснений, развернулся тотчас же и поехал за чёрным «Мерседесом», спустя несколько минут мамин автомобиль был в зоне нашей видимости. Как только Джа сел им на хвост, он собрался спросить, но я заговорила сама.

– Она что-то скрывает, сказала, что у неё важная встреча и люди ждут в ее кабинете, а я обнаружила абсолютно пустой кабинет и Клер, осведомившую меня, что она уехала.

Пока дорога вела в наш район, закрадывались мысли, что у меня развивается паранойя, а мама всего лишь хотела сделать примирительный сюрприз, но, не доезжая до нашей улицы, ее автомобиль свернул в другую сторону. Мы доехали до самого края района, до первой линии вдоль берега. Выдерживая дистанцию, мы остановились за густыми кустами вдали от автомобиля, но было четко видно, как открылись широкие металлические ворота и автомобиль заехал во двор.

Обходить огромную территорию заняло бы много времени, поэтому мы проехали на авто мимо ворот и охраны, все походило на пропускной пункт секретного учреждения. Здание, к которому нас привела слежка, стояло вдали от других и было полностью огорожено забором. Джа нашёл место, с которого лучше было забраться на забор, состоящий из расколотых белых с желтоватыми вкраплениями камней. Перепрыгнув через забор, мы спрятались в кустах цветущего белого жасмина. Сам дом и территория были довольно внушительных размеров. Имелся домик для охраны и персонала.

– Возможно, это дом ее любовника, или, может, она ещё тайно встречается с моим настоящим отцом? – я озвучивала подряд все приходящие в голову мысли.

Выбравшись из кустов, мы пробежали вдоль забора и уже были сзади дома; ощущение, что мы совершаем правонарушение, держало в лёгком мандраже, но поздно объявлять себя чайлдфри, когда ты на родильной кушетке.

– Уходить нельзя, – объяснил мне Джа.

Он при своём высоком росте с легкостью заглянул в ближайшее окно и увидел столовую, где за столом сидела моя мама, а с ней ещё одна женщина. Джа помог мне забраться на выступ; переборов страх, я заглянула вовнутрь и увидела худощавую женщину с русыми распущенными локонами, раскинутыми по миниатюрной спине.

Через мгновение к присутствующим присоединилась девушка в белом халате и протянула стопку бумаг матери, а та в ответ раздала ей указания, по всей видимости, на целый день, а сама уткнулась в принесённые документы и стала их изучать. Они обе замерли, будто позировали перед художником или внутри дома остановилось время. Но ощущение приближающейся угрозы не давало мне покоя.

Женщина с распущенными волосами, сидевшая спиной, неожиданно для нас резко развернулась, будто давно за нами наблюдала и хотела застать врасплох. Испугавшись, мы резко присели, но позже, не выдержав, я заглянула в окно ещё раз. Она встала из-за стола и ходила вдоль комнаты, никаких намеков на то, что мы были замечены. Мой любопытный взгляд магнитом тянулся разглядеть внимательней ее лицо, но мне оно не было знакомо. Кроме того, что женщина выглядела бледно и нездоро́во, я ничего не смогла приметить. Позже возвратилась девушка в белом халате и принесла на медицинском подносе наполненный жидкостью шприц, началась подготовка к внутривенному введению препарата.

Спустившись с выступа, я потянула Джа за руку. Мы убежали тем же путём: сначала пахучие жасминовые кусты, затем каменный забор и, наконец, автомобиль, на которым мы приехали.

Весь путь домой Джа был отстранён и задумчив, его брови время от времени хмурились, будто от внезапно пришедшей в голову неприятной мысли, взгляд уходил далеко в пространство; последнее, что он делал, – следил за дорогой.

– Может это ее личный вип-пациент?! – размышляла я вслух, пытаясь разрядить обстановку.

Джамал молчал, будто злился на что-то или конкретно на меня – я ведь как всегда втянула его в очередную историю. Неловкая атмосфера давила все больше, и я была рада тому, что путь до дома был недолгим. Припарковавшись у дома, Джа потянулся и сжал ладонью мою руку, но все ещё не вымолвил ни единого слова. Поэтому сложно было распознать чувства, подтолкнувшие его к жесту, все же в глазах я видела какое-то сочувствие. В ответ я улыбнулась и вышла из машины.

– Дель, – окликнул он меня. – Держи телефон всегда рядом.

Легкой улыбкой я безмолвно попрощалась с ним и вошла в дом.

Сидя на своей кровати, я гоняла мысли по круговороту последних событий. Раскрыв розовую бумажку Лоры, приняла очередную таблетку по графику. Шум входной двери оповестил о чьём-то возвращении и необходимости подготовиться к встрече, кто бы там ни был. Сложив бумагу, я спрятала ее в карман и, забежав в душ, намочила волосы.

– Как прошёл день? – спросила я, спускаясь вниз.

– Ужасно утомительный, – пожаловалась мама, целуя меня. – Бассейн? – спросила, проводя пальцами по мокрым волосам.

– Как твоя важная встреча? – игнорируя ее вопрос, сказала я.

– Какая встреча? – переспросила она, собирая волосы в зажим.

– Ты говорила, у тебя важные гости, когда я позвонила.

– О, да, все прошло неплохо, – ответила она совершенно обыденно, не будь я сегодня в клинике, то поверила бы безоговорочно.

Пока мы готовились к ужину, вернулся отец.

– Милый, ты вовремя. Сегодня лосось и спаржа на пару, – крикнула мама приближающемуся папе.

– Все как любит малышка, – сказал он и, подойдя сзади, поцеловал меня в голову.

До слез стало больно вдруг осознать, что этот человек мог быть не моим отцом. Ведь я так сильно его любила. Со стороны шел милый семейный ужин, все любезничали друг с другом, улыбались и шутили. Но я смотрела на них совсем другими глазами, родители казались мне чужими, незнакомыми, что и пугало. Как в самых жутких снах пушистый кролик, с которым ты играл на лужайке, оборачивался хищным волком с окровавленным оскалом. Именно так я видела все после подслушанного их разговора.

– Только сейчас заметила, что папа блондин, а у меня волосы даже не русые, а темные, – сказала я, смотря по очереди на них.

– Мои гены оказались сильнее, – засмеялась мама, не показав ни единого намёка на растерянность.

– И цвет глаз у нас разный, и черты лица, вам не кажется? – продолжала я.

Мама вопросительно посмотрела на меня, даже с неким обвинением. Вот только папа заметно запереживал, перестал есть и следил за мамой, будто ждал от неё знака.

– Детка, ты хочешь что-то сказать? – мама стала отрешенно накладывать салат в тарелку, будто и не замечала моих намеков.

– Я слышала ваш вчерашний разговор, ты сказала папе, что я такая же, как и мой отец, будто о другом человеке, а не о нем, – взглянула я на него украдкой.

Мама не повела даже бровью и с такой же невозмутимой улыбкой, даже с легкой ухмылкой произнесла:

– Я разговаривала не с ним а с бабушкой, и да, я разозлилась и сказала, что ты такая же, как твой отец, Грег, – сделав паузу, она указала пальцем в сторону сидящего рядом отца, будто разговаривала с пятилетним ребёнком. – Он в молодости был таким же неуправляемым, – улыбаясь, она взглянула на него.

– Бабушка же не разговаривает, – подметила я вновь, после перенесённого инсульта, Элин, так звали бабушку по матери, не разговаривала уже больше десяти лет.

Мама захохотала, смотря на меня как на глупую девчонку:

– Это не мешает мне делиться с ней переживаниями.

Все же с трудом верилось в столь тёплое взаимоотношением между мамой и Элин. Она не была из числа любвеобильных и миловидных бабушек, больше походила на скверную и устрашающую, подпоркой чему являлась ее власть и контроль над наследственным имуществом. Если мама оставалась полна непоколебимости, то вот папа стал нервно смотреть по сторонам; наливая воду дрожащими руками, он чуть не уронил графин. Я сделала вид, что поверила в эфемерную пыль, пущенную в глаза. Но реакция Грега казалась намного правдивее всех красноречивых доводов матери.

Силой я дождалась завершения ужина и поднялась к себе, мечтая, когда закончатся каникулы и я вновь уеду в университет. В шкафу отыскала одну самокрутку из запасов Джа, закрыв дверь в свою комнату, нервно дрожащими руками подожгла сигарету и выкурила за пару минут. Расслабившись, я легла прямо в одежде и тут же погрузилась в сон. Я видела сон, будто гладила нежные светлые волосы чей-то девушки, лицо которой так и не увидела, ее голова лежала на моих коленях, после долгих поглаживаний в моей руке оказались ножницы, которыми я спокойно отрезала один локон за другим. Один за другим, пока волосы в моих руках не сменили цвет на угольно-чёрный. Затем я ощутила влагу и сжала густой локон потемневших волос в руке, между пальцами просочилась багровая вязкая кровь. Тогда, осмелившись, я взглянула в лицо девушки, лежащей на моих коленях, и увидела себя, своё бледное лицо и бездыханное тело.

Проснувшись, я стала жадно вдыхать кислород, сердце билось с такой силой, что, казалось, лопнет, не выдержав темпа. На четвереньках добралась до шкафчика и достала успокоительные. Минут десять спустя я почувствовала первое облегчение, вместе с этим пришло принятие того, что я не справлюсь одна, мне необходим доктор. На часах было около трёх ночи, но это не помешало мне написать смс Лоре о том, что я хочу на приём завтра же.

Тайна вторая

– Что побудило тебя написать мне в третьем часу ночи? – Лора сразу после сказанной фразы растянула свою проф-улыбку, она это делала всякий раз, когда ставила меня в поучительную ситуацию.

– Меня мучили сновидения, – ответила я, глубоко вдыхая характерный для этого кабинета аромат мяты.

– После очередного кошмара ты первым делом написала мне?

– Да, – я задумчиво свела брови и нахмурила недовольное лицо.

Не исключая подозрения, которое я испытывала, мне все же хотелось с ней говорить. Не признаваясь себе, что нуждалась в ней больше, чем она во мне, я утешалась мыслью, что выполняю миссию по выведению Лоры на чистую воду. Она же, раскусив давным-давно мой самообман, довольно улыбнулась и сделала краткие записи в своём блокноте.

– Расскажи, какие сны ты видишь? – продолжила она.

– Чаще всего я вижу, как я в возрасте восьми лет прекрасным солнечным днём гуляю вдоль реки.

– Что ты чувствуешь? – прозвучал очередной вопрос, требуя подробностей.

Несколько секунд мне понадобилось, чтобы погрузиться снова в ту атмосферу:

– Я чувствую спокойствие, умиротворение, чувствую нерушимую связь с природой и окружающим миром. Я наслаждаюсь возможностью быть наедине с собой и мыслями. Чувствую, что только тогда я могу мечтать и представлять, что все хорошо, – вспоминая эти ощущения, я улыбнулась: они действительно внушали мне, что все будет так, как я мечтала и хочу, что мне не о чем беспокоиться и бояться.

– В твоей жизни происходило нечто, что ты воспринимала как угрозу? – спросила она. Но, поняв, что ответа на этот вопрос у меня нет, а поиски его могут выбить меня из колеи, попросила продолжить рассказ о сне.

– Дальше я замечаю гнездо с птенцами на крутом, но ветвистом дубовом дереве, – предвкушая ужас того, что происходило дальше, я взялась ковырять все тот же шов на диване пальцами. – Когда я заглядываю туда и вижу птенцов, во мне пропадает вся легкость, что чувствовалась до. Я чувствую страх и неприязнь к ним. Но тем не менее я очень бережно спускаю их вниз и достаю одного птенца; держа на ладошке, я долго разглядываю маленькое голое тельце Но затем, опустив его на землю, я расправляю хрупкое крылышко. Птенец боится и пытается вырваться, но он слишком слаб, неожиданно я резким движением топора обрубаю его крылышко, и мелкие брызги крови попадают на мое шелковое платье. Я очень сильно пугаюсь, страх будто разрывает все мои органы изнутри, чувствую ужасную боль за этого беззащитного птенца, которого я истерзала, я чувствую, что эта боль будет преследовать меня всю жизнь, потому что сделанного не вернуть. Кажется, будто я приговорила себя к страшному приговору – всю жизнь расплачиваться за содеянное, ведь я себе не прощу этого, и моя жизнь более никогда не будет такой, о которой я мечтала.

Вновь мое сердце забилось с бешеной скоростью, дыхание учащалось с каждой секундой, я ухватилась за высокий стакан из плотного стекла и сделала глоток воды, но и он не помог.

– Ты ещё зависима, – Лора протянула мне таблетку, я недоверчиво взяла ее, но, не имея другого выхода, приняла. – Вернёмся к первой части твоего кошмара. Дель, ты говорила, что только наедине с собой можешь дать волю мыслям, мечтать, что все будет хорошо?! Что в твоей жизни не так, что тебя не устраивает? – Лора присела на своё прежнее место, убедившись, что я пришла в норму.

Вопрос был самый простой, но он заставил меня задуматься, я напрягала лицо и все тело, размышляя над ответом. Если поразмыслить о моей жизни, то в ней не происходило ничего терзающего. Только смерть сёстры могла отягощать воспоминания. Мне часто ее не хватало, но прошло столько времени, что я давно смирилась с утратой.

– Вижу, тебе сложно подобрать слова, – вступила Лора. – Давай спрошу иначе. Что бы ты хотела изменить в жизни?

Неожиданно для себя я заговорила с какой-то новой силой:

– Есть люди, которые умирают от голода, понимаете? Просто потому, что они не находят, что поесть. Есть люди, которые ни разу в жизни не видели свет дня или не слышали даже собственного голоса, люди, потерявшие руки или ноги, разум. Ведь мы все платим чем-то за свою жизнь. Думая о них, я не могу искать изъяны в своей жизни. Поэтому мне сложно ответить. По большому счету нет ничего, что отягощало мою жизнь. Да, я потеряла сестру – это больно. Да, я предпочла бы меньше внимания от мамы, – я прервалась, поняв, что со всеми прелестями моей жизни не чувствую себя счастливой. – Ощущение, что мне нужно уехать ото всех, туда, где меня никто не знает и не найдёт, и тогда я буду счастлива, – произнесла я совсем иным тоном, тихим и разочарованным, будто осознавала: такому не бывать!

Я вновь осмысливала только что сказанные мною слова, будто представляла ту счастливую жизнь, где все согрето добротой и лаской, Лора, заметив это, не мешала. Мы сидели продолжительное время в тишине, и она не становилась неловкой.

– Мои слова – просто высер избалованной девчонки, меня тошнит от этого, – в одно мгновение я ощутила стыд за свои капризы.

– Мы все стремимся к счастью, у всех оно разное – это нормально. Для того, чтобы существовать комфортно, ты хочешь уехать ото всех? Или же ты хочешь скрыться от кого-то определенного? Может, кто-то ограничивает твою свободу?

Стоило только услышать вопрос, как в голове заиграла красная тревога, вместе с противным звуком мигал алый цвет в такт сердцебиению, придавая всему кровавый оттенок, все внимание фокусировалось на одном слове. «Мама». Только ещё сложнее стало определить, чья это была подсказка: моего подсознания, или Лора подводила меня. – Вы можете сказать прямо, что вам нужно от меня и моей матери? – спросила я.

– Дель, я здесь лишь для того, чтобы помочь тебе. Других целей нет. Всей правды я не знаю и ты тоже, чтобы достичь ее, мы должны помочь друг другу, – Лора вытащила из сумки толстую папку и подсела ко мне. – Препараты, которые ты пила, на самом деле не только успокоительные, и они ещё больше вызывали у тебя атаки, но и мощнейшие блокаторы памяти. Доктор Купер по указанию твоей мамы пытался всячески скрыть в твоём сознании события твоего детства. Я думаю, там и кроется правда.

– Вы несёте какой-то бред, – засмеялась я.

– Вспомни хотя бы один четкий момент из детства, связанный с матерью, – самоуверенно бросила она мне вызов.

От кончиков пальцев до макушки дрожь прошлась по мне волной, вселяя панику в мой мятежный организм. Проникая все глубже и глубже, как заострённый бамбук стремительно прорастал сквозь тела китайских казненных, она добралась до разума, заставляя судорожно подбирать одни фрагменты за другими. Какие-то картины, будто в водовороте, всплывали в голове, но также быстро скрывались в мутной подвижной воронке. Лора своей уверенным вызовом будто выбила стул из-под моих ног, оставив мою шею в петле, так что я не находила сил воспроизвести в голове хотя бы одну-единственную крошечную ситуацию. Ощущение дикое, вдруг осознать, что у тебя нет воспоминаний, нет прошлого, оно заставляло меня стыдиться себя, чувствовать неполноценность и противоестественность. Я не могла понять, как это возможно? Как возможно не иметь прошлого, и почему у меня не находились силы воссоединить фрагменты воспоминаний в голове? Я напрягалась сильнее и сильнее, голова стала болеть от напрасных усилий.

– Не стоит убиваться, Делин, сейчас бесполезно стараться, ты ничего не вспомнишь, – Лора прошагала до меня пятью уверенными скуками каблуков и протянула флешку. – Тут информация только для тебя, понимаешь, о чем я?

– Да, – я неосознанно забрала ее и положила себе в карман.

– Нам нужно видеться чаще, – сказав Лора и протянула новый листок с графиком приема лекарств.

Покидая стены клиники, я пыталась понять, не сон ли это? Все казалось таким странным и не реалистичным, вокруг меня все плыло; не замечая никого вокруг, я и не поняла, как оказалась в салоне своего автомобиля. С периодичностью меня охватывали то любопытство, то страх. Вспотевшими руками я доставала флешку из кармана и тут же клала обратно. Я все ещё не верила Лоре, боялась, что дальнейшее общение с ней выйдет мне боком, и я погрязну в серьезных проблемах, пытаясь ее разоблачить. Я решила не играть с огнём впредь и предупредить маму о действиях за ее спиной. Но прежде, чем я это сделаю, мне необходимо было все обсудить с кем-то разумным и рассудительным. Единственный, кому я могла довериться, не брал трубку весь путь до дома. Копаясь во всех складках памяти, я не заметила, как заехала передними колёсами на газон у дома Джамала.

– Я вспомнила, – ухватилась я за телефон, который ускользал из моих рук как удача из рук игромана, и голосовым управлением все же набрала номер Лоры, ожидая возмездия. – Я вспомнила, один прекрасный момент, полный тепла и любви, – затараторила я, как только она подняла трубку, спеша поделиться радостным событием. – Наш летний цветущий сад и любимое с Мари место в нем – беседка с мягкими диванчиками и гамаком на соседних деревьях. Я помню свою сестренку Мари, как она угощала меня пряником с ванильным вкусом, затем появилась мама, она посадила нас рядом с собой и читала книжку про Биатрисс и ее ручного кролика, я все помню и даже ощущаю эту дружественную атмосферу, – тараторила я, будто это был мой выход в нашем батле.

– Делин, я рада твоим воспоминаниям, но посмотри, что на флешке.

Одной фраза Лора раскрошила всю только что выстроенную мною стену. Испепелила мою надежду, будто ядерный взрыв разнёс хрупкое, ветхое здание в мелкую пыль. Теперь я злилась ещё больше прежнего, казалось, каждым шагом до двери Джамала я своими ногами выжигала землю. Увидела за открытой дверью благородного мистера Фроста, и мне пришлось взять себя в руки.

– Здравствуй, милая. А Джамал только уехал, – сообщил он сразу.

Я оглянулась на авто Джа, оно было припарковано у дома.

– За ним заехала Мелисса, – уточнил он, опередив мой вопрос.

От неловкости меня бросило в жар. И мистер Фрост все заметил, и, пока он не начал задавать вопросы, я, проворчав несуразные объяснения, ушла прочь. Шла, не видя свой путь, но оставляя дымящие следы под собой. С каких пор я стала навязывать себя парням? Мне казалось, что между нами была не просто мимолетная близость. Он всегда был мне родным и самым близким человеком, но я не подозревала, что испытывала к нему что-то гораздо большее, чем дружба. Было так глупо ревновать его и страдать от предательства. Мы ничего друг другу не обещали, но именно предательство я испытывала со всех сторон. От злости я позвонила Ари, странно было ожидать застать его за чтением книги или за благотворительным визитом в дом престарелых. По голосу было понятно – он пьян. Подъехав в бар, который ему подарил отец, я обнаружила его в одиночестве распивающим не первую бутылку спиртного; со стороны казалось, он заливал какое-то горе.

– Детка, я уже потерял тебя? – не успев поздороваться, заявил он.

– Почему ты так напился? – проигнорировав его вопрос, вступила я.

– Не могу быть таким гадом, – сказав, он налил в стакан ещё водки.

– Что случилось?

Ари молчал и даже не сумел взглянуть мне в глаза, а мой требующий ответа взгляд заставил его отвернуться.

Стали доносится редкие всхлипывания, не верилось, что он мог плакать.

– Что происходит, Ари? Ты меня пугаешь, – потребовала я.

Не получив ответа, я присела к нему и стала гладить по спине, пытаясь успокоить. В момент, когда вам плохо или страшно, сил может придать лишь человек, которому ещё хуже, чем вам.

– Я не достоин тебя, – успокоившись, произнёс он.

Язык его заплетался, но его твёрдое решение ничем было не остановить.

– Я изменил тебе, и не один раз, ненавижу себя, ненавижу за то, что молчал.

Одно дело подозревать, но узнать правду не так-то просто. Меня удивила эта новость, но она стала причиной появления моих слез. Хотя до последнего я не понимала, от чего именно плакала, я все думала об этой флешке, от которой хотелось забыться. О невозможности вспомнить своё детство. Да ещё и Джа с Мелисса стояли перед глазами весь вечер, и даже сейчас я больше думала о нем, чем о том, что говорил Ари. Нужно иметь смелость смотреть правде в глаза: наши отношения с Ари закончились давным-давно.