Текст книги "Факультет ведьм. Как достать ректора"

«Помчалась» – громко сказано. Скорее, быстро пошла, поскольку желудку глубоко плевать, от кого убегать, он полный и категорически не приемлет встряски, а ноги надо уносить.

Когда мы уже «добежали» до лестницы, нас на большой скорости чуть не снес декан. Значит, испытание прошло успешно, теперь можно не торопиться. До утра точно не побеспокоит. Мне его даже жаль немного… Нет, не жаль. За что боролся, на то и напоролся.

В комнату мы поднимались не спеша. Я – потому что переела, Котэн – потому что я переела. Зато радости при виде моих апартаментов было много. Первым делом в списке необходимого к исполнению значилось – упасть на кровать. Это я выполнила успешно.

Чуть полежав, решила, что надо связаться с бабулей и желательно сегодня. Чем я и занялась.

У нас в семье между нами, колдуньями, особая система связи.

Белым красящим порошком нарисовала квадрат. Порошок, потому что краску оттирать долго, а порошок смел, и никаких проблем. В каждый угол квадрата по капле связующего зелья, в сам квадрат тонким равномерным слоем налить живой воды, задать команду, и…

– Бабуля! – радостно пискнула я, когда увидела в зеркальной глади воды миловидное лицо, светло-русые кудри, пухлые алые губы, голубые, словно небо, глаза…

– Владочка, – пропела бабуля, расплываясь в улыбке, – как устроилась, все хорошо?

– Бабуль… – грустно протянула я. В глазах бабулечки загорелся недобрый огонек. – Ты представляешь, – все тем же грустным голосом начала я, – здесь ректор и декан ведут себя со мной неподобающе. Декан мне «тыкает», в комнату без стука врывается и угрожает. А ректор…

– Владочка, солнышко, – приторно-ласково перебила бабуля, – а давай ты мне это при встрече расскажешь? – И строгим голосом добавила: – Со всеми подробностями!

И пропала. Значит, бабуля уже в пути. Эх, хорошо-то как…

Котэн, все это время молча сидевший в сторонке, смотрел на меня взглядом «объясни мне, чему радуешься?».

– Котэн Мурмяукович, уверена, моя бабуля произведет на тебя неизгладимое впечатление. Но сомневаюсь, что у лорда фон Линера с мистером Лианиром останется такое же… Просто бабулечка у меня такая, если вдруг узнает, что меня или матушку кто-то обижает, – прячьтесь, спасайтесь, бегите, уплывайте, но на глаза не попадайтесь. Все-таки она чистокровная дриада, а их лучше не злить. Тем более колдунья.

Котэн хитро улыбнулся и расслабился. Теперь главное, чтобы она до утра успела, а то разъяренный от пургенчика эльф добра не принесет.

Марине пришла поздним вечером. Мы с Котэном как раз доигрывали очередную партию в карты. За вечер я умудрилась проиграть этому шулеру серьги, два кольца и половину расходных денег. Ему с такими талантами надо по комнатам ходить, студентов обыгрывать.

Ведьмочка разрядила напряженную обстановку пирожными. Настроение тут же подлетело до небес.

– Я слышала, болота в коридоре – твоих рук дело. – Улыбнувшись, завела разговор ведьмочка.

– Земля слухами полнится, – вставила я свой комментарий, вытаскивая из коробочки пироженку.

– Я бы тоже так хотела уметь…

О как. Неожиданное признание. Раз так говорит, значит, знает, что это не магическая работа.

– Тоже хочешь отчислиться?

Марине удивленно на меня посмотрела и так же удивленно ответила:

– Нет. – Глазками похлопала и спросила: – А ты что, это ради отчисления делаешь?

Интересно, ради чего еще? Вот так если подумать… Ничего больше в голову не приходит.

– А зачем ты… – Марине замолчала и повернулась к двери.

Мать-природа, только не сейчас. Пожалуйста, только не сейчас и только не ректор. Боги, услышьте меня…

Услышали. Но неправильно! Боги, выньте затычки из ушей! Дверь слетела с петель, только на пороге не ректор стоял, а разъяренный декан. Моему удивлению не было предела. Как он…

– Что, Зельсберг, – спросил он, глядя на мои округлившиеся глаза, – хотите узнать, почему порошок действовал не так долго, как хотелось?

Я шумно сглотнула, посмотрела на Марине, которая стала белее поганки, на Котэна, который, кажется, сейчас в обморок упадет, и снова на эльфа… Лучше бы это был ректор.

– Все, кроме Зельсберг, покинули комнату! – яростно рявкнул декан. Котэн, подмигнув мне, исчез, что он задумал – времени гадать нет. Сейчас надо придумать, как себя спасти. – Я непонятно говорю? – глядя на Марине, рыкнул эльф, и ведьмочка, еще больше побелев, медленно двинулась к выходу.

Пусть лучше идет, а то перепадет ненароком, а ведь она вообще ни в чем не виновата, просто оказалась не в то время и не в том месте.

Когда Марине скрылась за поворотом – двери-то больше нет, валяется вон в углу, – эльф медленно, угрожающе двинулся в мою сторону. Сразу видно – ни разу не преподаватель. Не позволительно преподавателю себя так вести. Он ведь в гневе! А в гневе и убить можно, или покалечить, или… Да что угодно!

– Мистер Лианир, – спокойно начала я, чтобы как-то оттянуть момент казни, – вы в гневе, а в гневе разговаривать не очень удобно…

Может, под стол залезть? Глупо. Стулом прикрыться? Не спасет. Сумка с арсеналом возле входа, не добраться, да и непонятно, по какой причине на эльфа порошок подействовал не так, как должен был.

Эльф рыкнул, а я вытянула из себя остатки уверенности:

– Мистер Лианир, вы не в себе. – На последнем слове я взвизгнула, спрыгивая со стула.

Декан метнулся ко мне, схватил за плечо так, что вырваться не представлялось возможным, и гневно прорычал:

– Знаете, Зельсберг, я ужасно не люблю, когда меня осыпают колдовскими порошками. – Ну да, такое мало кому понравится. – Обычные разговоры до тебя не доходят, значит, будем действовать по-другому.

Страшно? Есть немного. Немного было ровно до момента, покуда эльф, сев на стул, не уложил меня животом к себе на колени и не занес руку над тем, что бил только папа, и то в детстве!

– Мистер Лианир! – закричала я. – Что вы себе позволяете?!

Я заерзала, пытаясь вырваться.

– Воспитательный момент, Зельсберг.

Какой, к лешему, воспитательный момент?!

– Какого черта вы делаете! – крикнула я, получив первый шлепок. – Вам это так просто с рук не сойдет!

Эльф засмеялся. Ему смешно?! Как он смеет меня…

– Что здесь происходит? – ледяным тоном поинтересовался возникший в дверях ректор, за ногами которого маячил Котэн.

– Котэнчик, миленький, спаси меня… – Напарник выглянул из-за ректора, оценил картину действий, и, похлопав лорда по ноге (руки его были на груди сложены), тихо молвил:

– Лорд Линер, надо спасти Владленушку…

– А может, не стоит? – мрачно глянув на Котэна, вопросил ректор. – У них здесь идиллия.

Какая, ко всем кикиморам, идиллия?!

– Ректор лорд Линер!

Ну и ситуация. Я лежу на коленях декана, в дверях стоит ректор… Бабулечка… Где же ты…

– Что, мисс Зельсберг?

– Над вашей студенткой тут… – я замялась подбирая слова, не зная, как это все назвать.

– Что – тут? – все с той же холодностью допрашивал ректор.

– Да что вы смотрите? Скажите этому озабоченному эльфу отпустить меня!

Мне «подарили» еще один шлепок, очень болезненный…

– Мистер Лианир, отпустите мисс Зельсберг.

Эльф, однако, даже не пошевелился.

– И не подумаю. – Он снова меня шлепнул! – Она осыпала меня… не важно, чем осыпала.

– И вы решили применить к ней именно такое наказание? – В голосе ректора прорезалось раздражение.

Декан не подчиняется ректору. Где это видано?

– Лорд фон Линер, вы ректор или кто? Сделайте уже хоть что-нибудь!

– Помолчите, мисс Зельсберг. – Меня удостоили короткого взгляда и, уже глядя на эльфа, рыкнул: – Вам требуется особое распоряжение, или мне повторить свой приказ? Я не люблю повторять, мистер Лианир. Вам ли не знать.

И столько в этом тоне было всего понамешано, я даже не стала пытаться разобрать, чего именно там больше всего. Просто встала, когда меня таки перестали держать.

Одернув платье, которое задралось от нехитрых манипуляций декана, бросила на него гневный взгляд. Он не обратил никакого внимания, подошел к ректору и ехидно протянул:

– Лорд фон Линер, мне не показалось? – Я навострила уши. Что ему не показалось? – На такие наказания у меня есть полное право.

– Какое еще право?! – Нет, а почему я должна молчать? Меня только что отшлепал ушастый незнакомый мужик, мнящий себя пупом всея Земли, а я должна покорно смириться с произошедшим?! Да не в жизнь!

Только мне никто отвечать не собирался. Котэн сторонкой обошел двух «орлов», встал рядом со мной и тоже принялся наблюдать за тем, что будет дальше.

– Уясните или запишите, если не запомнили с первого раза: никакого рукоприкладства в стенах Академии. – Я бы на месте эльфа вняла словам ректора, так это было сказано… внушительно. – И еще один момент, мистер Лианир, в комнатах студенток может находиться только глава учебного заведения, то есть я. Это понятно?

Мне непонятно:

– А вы почему можете? Мне вас обоих тут не надо.

Котэн дернул меня за руку. Промолчать надо было? Ну, вообще, да. Надо было.

– Молчу, молчу. Продолжайте.

Ректор бросил на меня уничижительный взгляд, обратил его к эльфу и повторил вопрос:

– Это понятно?

– Я не глухой, лорд фон Линер, и понимаю с первого раза.

– Однако меня вы с первого раза не услышали. – Еще более холодно протянул ректор, окинул взглядом комнату, особенно явно выделил лежащую в углу дверь, затем я удостоилась оценивающего взгляда и вопроса:

– Мисс Зельсберг, вы имеете полное право написать жалобу, в связи с незаконными действиями, расценивающимися как насилие.

Эльф хмыкнул и, глядя в глаза ректору, усмехнулся:

– Да-а-а… Ему будет крайне любопытно это узнать.

После сей реплики у меня возникло, как минимум, два вопроса: кому «ему» и что «это»?

Лицо ректора осталось невозмутимым, лишь глаза золотом блеснули. Злится, значит. Я тоже злюсь. А вот бабуля появится – посмеюсь.

Эльф ушел, ректор недовольно покачал головой и тоже ушел. Остались мы с Котэном и сломанная дверь.

– И как мы теперь без двери? – мрачно протянула я, Котэн лапами развел. – Как ты ректора привел-то?

Котэн на стул сел, лапой голову подпер и начал:

– Вообще-то я его от важного дела отвлек.

– Какого? – Любопытство, оно такое.

– Он с эльфийкой… – Пауза. – Ужинал.

А, ну так я тоже их как-то отвлекла. Меня эта эльфийка скоро прикопает где-нибудь за углом за испорченные вечера.

– Спросил, что случилось, почему явился я и все ли так страшно, как я расписываю. – Котэн потеребил усы. – Я приукрасил немного, он сказал, что вы сами разберетесь.

Сами разберемся… Конечно, разберемся. Вот бабуля приедет, и разберемся.

* * *

Лорд Линер стремительно преодолевал пролеты башни ведьм, желая нагнать декана ведьминского факультета.

Он пошел навстречу Радису, оставив Владлену в Академии, но терпеть выходки его прихвостней ректор лорд Линер не собирался.

Как же у него чесались руки врезать пару раз по наглой эльфийской морде, когда тот шлепал его студентку! И не кого-то там, а Владлену! Эту девчонку, которую, как считал ректор, может наказывать только он. Его тешила мысль о том, что Владлена, несмотря ни на что, должна подчиняться только ему, главе Академии Магии. Разумеется, в стенах Академии. За ее пределами она вольна делать все, что вздумается, если это никак не отразится на репутации учебного заведения.

– Мистер Лианир! – Ректор лорд Линер остановился за спиной эльфа. – Чистосердечное признание облегчит твою участь.

Лорду Линеру не терпелось узнать, по какому праву и, самое главное, за какие заслуги эльф подверг столь… неоднозначному наказанию мисс Зельсберг.

– Линер, не лезь. – Вежливостью начальник контроля не блистал никогда. – Я выполняю свою работу.

– Мне плевать, какую работу ты выполняешь вне Академии, а здесь будь добр соблюдать установленные мной законы. – От ректора веяло мощной силой, с которой эльфу тягаться крайне глупо. – Никакого рукоприкладства в Академии.

Эльф внимать словам мага Высшего порядка не собирался.

– Мой тебе совет, Линер, не суй свой нос не в свое дело.

Лорда фон Линера эта угроза только позабавила.

– А то что? – Ректор откровенно насмехался. – Отшлепаешь меня?

Лианир скривился.

– Я предупредил. – И, развернувшись, зашагал прочь.

Лорд фон Линер еще раз мысленно усмехнулся и пошел домой, где его ждет уже остывший ужин и не менее остывшая эльфийка.

* * *

– Владочка! – Недовольный, но такой родной голос врезался в сон.

Спать мы с Котэном легли поздно, а потому разлепить глаза оказалось очень трудно. Но я таки смогла.

Мутным взглядом выцепила стоящую в дверном проеме стройную, светло-русую бабулю. На бабулю она, к слову сказать, никогда не была похожа. Скорее, на женщину лет тридцати.

Бабуля осматривала комнату. С явным любопытством – дверь, лежащую в углу. И взгляд ее все больше мрачнел, а я все больше понимала: ректору и декану пора бежать. Лучше – в другой мир, еще лучше – на другую планету.

– Свет очей моих, – бабуля продолжала стоять в дверях, я же перевела себя в вертикальное положение, – почему дверь в углу?

– А это декан… – Я развела руками, мол, не виноватая я, он сам пришел.

Небесно-голубые глаза зло блеснули, бабуля сумку через плечо перекинула, улыбнулась мне и мягко произнесла:

– Владочка, свет мой, умывайся, собирайся, а я пока… – глаза снова блеснули, – осмотрюсь.

Хорошо, бабуле перечить нельзя. Халат взяла, полотенце и осеклась.

А где Котэн?

Подушка лежит пустая, примятая. Потрогала – теплая, значит, встал недавно. А куда делся? Ладно, потом разберемся. Сейчас – умываться.

Вернувшись, я обнаружила бабулю за столом, с чашкой чая, рядом сидел Котэн в желтенькой рубашке, коричневых штанах. На столе стоял букетик из цветов с территории Академии. Подхалим!

Бабуля улыбалась, смеялась, я же говорила, Котэн бабуле понравится. Меня заметили не сразу, а когда заметили – усадили за стол, и если бабуля была спокойна как удав, то Котэн время от времени теребил усы, что выдавало его нервозность с потрохами.

– Владочка, ты чаек пей и рассказывай, кто у вас декан и кто у вас ректор. – Голос ласковый, а глаза… Ух, эти глаза испепелить всех готовы.

– Ректор у нас лорд фон Линер, – это бабуля наверняка знала, потому как просто кивнула, – а декан мистер Лианир. – Вот после этого брови бабули вверх подлетели.

– Начальник контроля? – удивленно переспросила прародительница, я кивнула.

Лицо ее посуровело.

– Значит, начальник контроля. – Гнев бабули выдавали изредка просачивающиеся рычащие нотки. – Пойдем, свет мой, познакомимся и с деканом, и с ректором.

Вообще-то я собиралась рассказать, за что конкретно надо казнить провинившихся. Котэн шепнул: «Я уже все рассказал», – и подтолкнул меня к выходу. Бабуля шла впереди, сжимая свою сумочку на плече. Ох, не завидую никому, кто сейчас встанет у нее на пути.

Пока шли до кабинета ректора, я перечисляла бабуле все злодеяния: как ректор применял ко мне подчинение, как не дал посмотреть кристалл памяти, про то, что кто-то меня, чуть выпившую, нагло переодел, – тоже упомянула. Как декан ко мне заявился впервые, как во второй раз, и как отшлепал, тоже рассказала. В общем, бабуля была готова к войне.

Ни на секунду не задержавшись перед дверью ректора, распахнув дверь так, что та с жалобным треском ударилась об стену, отскочила, врезалась в бабушкину руку и, отскочив снова в стену, заскрипела.

Я топталась на пороге, потому как происходящее в кабинете меня очень смешило, а сейчас не тот момент, когда надо демонстрировать свое веселье.

Ректор был не один. Да, да, да, все та же эльфийка… Только на этот раз эльфийка сидела на столе, закинув ногу на ногу, ректор – в своем огромном кресле, а бабуля напротив стола встала, руки в боки, и возмущенно так:

– Ах ты, кобелина, ирод проклятущий, я за тебя внученьку свою, свет очей моих, отдала, а ты по бабам шляешься?!

Я уже упоминала, как мы с бабулей похожи? Нет? Так вот – мы похожи. Собственно, всем наглостям, выходкам и выражениям я училась у нее. Похоже, эльфийки у ректора скоро не будет… Сбежит.

Ректор сначала обалдел, потом глянул на меня, топчущуюся в дверях, усмехнулся, отправил эльфийку с обещанием, что они потом поговорят и все обсудят, сложил руки на груди и приготовился выслушивать занимательную речь дальше.

– Ну что, милок, – ласковым голоском пропела бабуля, как только эльфийки след простыл, – сам все расскажешь и прощения попросишь, али мне за тебя слово молвить?

Лорд фон Линер еще раз кинул на меня насмешливый взгляд и ехидно так протянул:

– Извиняться за то, что моя якобы «жена» треплет мне нервы?

Это он зря, конечно… С бабулей ехидничать нельзя. Сейчас как огребет первым попавшимся под руку предметом…

– Или за то, что ваша внученька, свет очей ваших, сбежала, а вернулась в сильном алкогольном опьянении, да таком, что наутро не смогла вспомнить, кто ее переодевал? – Ректор поднялся, руками в стол уперся… Внушительно выглядит. – Или, может, за болота, которые до сих пор красуются в главном коридоре?

Бабуля усмехнулась, услышав про болота. Да, ее разработка.

– Болота всякие нужны, болота всякие важны… – пропела бабулечка. – Лорд фон Линер, мы с вами взрослые люди, давайте пойдем по порядку.

Ректор хмыкнул, бабуля лукаво улыбнулась. Я-то знаю, что скрывается за этой улыбкой, а вот ректор – нет.

– Вы неоднократно применили в отношении моей внучки подчинение, – ректор усмехнулся, ох, нет у него инстинкта самосохранения… – повесили на нее в наказание две башни…

Тут я решила вставить свое слово:

– И кабинет. – Ректор снова глянул на меня, а я добавила: – Который заставил убирать меня под эмоциональным внушением.

– Вот видите, еще и эмоциональное внушение, – и все это бабулечка говорила нараспев сладким голоском, – определили девочку на ведьминский факультет, не дали, вопреки просьбам, просмотреть кристалл памяти, в довершение назначили деканом начальника контроля, который, ко всему прочему, применил непозволительное для постороннего мужчины наказание. – И с легким смешком, уточнила: – Ну, это, собственно, не к вам. С этим уважаемым мы отдельно побеседуем.

«Пс, – донеслось снизу, – пс». Я глянула на «псыкальщика» – Котэн, собственной персоной.

– Я ничего не пропустил? – очень тихо спросил напарник.

– Нет, – так же тихо ответила я, – только начало.

– Фух, успел. Я уж думал – опоздал. – С этими словами Котэн устроился на диване в тени шкафа, достал откуда-то печеньки и приготовился наблюдать. Недолго думая устроилась рядом. А что? Мы тут явно не на пять минут.

– Зачем же откладывать столь желанную беседу? – это ректор сказал, что-то там сделал, и в кабинет вошел мистер Лианир.

Вошел, обвел взглядом всех присутствующих, а бабулечка ему так мило улыбнулась, что я сразу поняла – он труп. Но эльф не понял. Широко улыбнулся, подошел так вальяжно, а ректор стоит, усмехается, чуть ли не в голос смеется. Так он специально! Чтобы с себя внимание переключить! Ах вы, ушлый ректор.

Бабулечка тем временем ласково на меня посмотрела и пропела:

– Владочка, свет мой, выйди, пожалуйста, за дверь.

Бабуле перечить нельзя. Я встала, потянула за собой Котэна, тот отмахнулся, мол, меня выйти не просили, а я тебе потом все расскажу. Стало немного обидно, но я вышла, дверь, как смогла, прикрыла… Она просто теперь на одной петле висит, но главное обзор закрывает, а мне ведь интересно, что там.

Криков «спасите, помогите» не было. К моему глубокому сожалению. Я даже заскучать успела и вообще начала подумывать вернуться, вдруг они там про меня забыли. Но только я к двери подошла, как из нее выполз согнувшийся в три погибели эльф, держался он обеими руками за оное, излишне оберегаемое всеми мужчинами место… в общем, бабуля постаралась на славу.

Эльф хрипел, пыхтел, но на полусогнутых ногах плелся по коридору. Меня же пригласили обратно.

Котэн ухахатывался. Значит, я таки самое интересное пропустила. Ректор тоже еле сдерживал смех, бабулечка просто мило улыбалась. Вот так всегда, все веселье мимо проходит…

Улыбка бабули сползла, как только она повернулась к ректору. От былого радушия не осталось и следа. Лорд фон Линер, заметив резкую смену настроения, поспешил заверить:

– Я вашу внучку не шлепал, и в мыслях не было.

А я ведь все веселье пропустила, надо как-то восполнять, ну и вставила свое веское опровержение:

– Бабуль, он мне говорил, что любит какие-то игры, о которых мне еще рано думать.

Бабуля благодарно мне улыбнулась и оскалилась на ректора:

– Игры, значит? – И, открывая свою сумочку, зловеще обнадежила: – Сейчас вместе поиграем!

Ректор вмиг посерьезнел, глянул на меня, коварно усмехнулся и как выдал:

– Знаете, мисс Зельсберг, мне ваша учеба в Академии уже поперек горла стоит. Объясните вашей великодушной родственнице, по какой причине вы добиваетесь отчисления. Она, как я понял, ее не знает.

Теперь недобрый взгляд бабули обратился ко мне. Ушлый ректор, так вы решили, да?

– Тогда объясните моей бабуле, чем вы руководствовались, когда ставили условие: «проведенная вместе ночь в обмен на отчисление».

Против этого ректор не нашел что возразить. А вот у бабули появилось достаточно аргументов для свершения правосудия над лордом фон Линером, который заметно побелел.

– Ничто не оправдывает вас, многоуважаемый ректор, коль вы смели предложить такое моей внученьке. – И достала один флакончик… Не имею понятия, что там, какими свойствами обладает и что вообще будет с ректором после этого.

Однако ушлый ректор мигом сообразил – дело пахнет керосином, и, вскинув руки, произнес:

– Даже у приговоренного к смертной казни есть право на последнее слово.

Смешно? Да, мы с Котэном смеялись хоть и тихо, зато долго и упорно. У меня даже слезы на глазах от смеха проступили… Представить только: ректор Академии Магии, маг Высшего порядка стоит, вскинув руки, и просит последнее слово. Кому расскажи – не поверят.

Последнее «слово» очень эффектно «произнесено». Ректор незаметно открыл кристалл связи, в котором уже мелькал до боли знакомый кабинет. Кабинет отца.

Мать-природа… Это он очень зря. Бабуля с папочкой не совсем ладят. А тут еще и ситуация… Ох, леший. Спасаться надо, срочно!

– Лорд фон Линер, у меня не так много времени… – Отец появился в поле зрения, а увидев грозно сверкающую глазами бабулю и стоящего рядом ректора, осекся, помрачнел и тоскливо так: – Вы уже и туда добрались…

Бабуля в долгу не осталась.

– Добралась, зятек, раз ты разобраться не можешь, почему твоя дочь, моя внученька, живет здесь, как в борделе!

Ректор закашлялся. Я, собственно, тоже. Про бордель приукрасила, даже очень.

Отец побагровел, на ректора смотрит, тот на бабулю, бабуля на отца… А я вмешиваться не хочу. Чревато.

– А ну рассказывай, паршивец, – это бабуля к папочке обратилась, – зачем ты эльфа озабоченного прислал?!

Отец снова на ректора зыркнул, тот руками развел, мол, сами разбирайтесь, ваши проблемы, в кресло сел и меня взглядом буравит-буравит, прямо дыру проделать хочет. А я ведь разговором увлечена, поэтому решила внимания не обращать.

– Я доверяю этому человеку, мама! – с нажимом проговорил отец.

– Он озабоченный эльф, сынок! – в тон ему ответила бабуля. – Он отшлепал мою внученьку, а это непозволительно!

Теперь отец побелел. А я же решила снова свое слово вставить:

– И еще он сказал, что у него на это есть полное право.

Бабуля побагровела.

– Ты что, ирод безрогий, нашу девочку этому поганцу со всеми правами вручил?! А может, еще брачный контракт подписал, пакость ты эдакая?!

Отец молчать не стал.

– Учти, Владлена, я тебя завтра же замуж выдам! – Вот теперь я напряглась, и не только я, Котэн тоже. – Ему дети нужны, беременная ты никаким посланником не станешь!

– Я ни за кого не пойду против воли! – Подскочила, хотела продолжить тираду, бабуля остановила.

– Ты смеешь свет очей моих под пня дряхлого подложить? – Так сказала, что я обратно села… Все. Вот теперь полный армагедец пришел. Бабуля ипостась меняет…

Кожа начала зеленеть, листики вон появились, веточки…

Ректор прищурился, на отца смотрит и холодно так:

– Владлена Зельсберг учится на факультете ведьм. Ведьм до двадцати лет замуж можно выдать только добровольно и никак иначе.

Теперь пришла очередь отца щуриться.

– Вы зачислили мою дочь на факультет ведьм?

– Именно так.

Бабуля одобрительно посмотрела на ректора и, повернувшись к кристаллу связи, сказала:

– Я непременно загляну к вам в гости, зятек. – Бабуля начала остывать. – Ответишь за все лично передо мной! А ушастого озабоченного сегодня же отзовешь, и чтобы я больше не слышала от своей внученьки, что какой-то мужик ее шлепает! Только если это не ее муж.

Отец зубы сжал и собрался ответить, как бабуля грозно:

– А теперь брысь отсюда!

Ректор закрыл кристалл связи, я откинулась на спинку дивана, и меня тут же потревожил Котэн тихим:

– Владленушка, а у вас в семье всегда так… общаются?

Со стороны все смотрится довольно удручающе, но бабуля с отцом никогда не ладили. Сколько себя помню, общение у них не обходится без «ирод безрогий», «паршивец» и «пакость эдакая», и все это только из уст бабули исходит. Папа злится, бесится, но на личности никогда не переходит, ибо действительно может остаться безрогим.

– Ты не бойся, окружающих обычно не трогают.

Котэн нервно улыбнулся и переключил внимание на бабулю с ректором.

– Конфликт исчерпан? – Лорд фон Линер миролюбиво улыбнулся.

Как исчерпан? Ничего не исчерпано!

– Минуточку! – Я подошла к бабуле, которая уже вернула человеческий вид. – Как это исчерпан? А вы извиниться не хотите? – Брови ректора вверх поползли. – А кристалл памяти мне показать?

– Ах да, по поводу кристалла, – ласково протянула бабуля. – Сегодня же предоставите Владленушке, надеюсь, вы не станете испытывать мое терпение.

Ректор глянул на меня своими янтарными очами с отблесками золота. А чего злиться-то? Ничего сверхъестественного я у вас не просила.

– И еще: узнаю, что применяете к Владленушке подчинение, – кастрирую. – И с такой заботой и лаской это было сказано… Не знай я бабулю, решила бы, что она шутит так. А я знаю. Она не шутит.

– Я услышал вас – вы меня. Конфликт исчерпан? – еще раз спросил ректор.

– Безусловно.

Ректор поцеловал любезно протянутую бабулей руку, та слегка склонила голову, мол, проблем больше нет, грациозно развернулась и направилась к выходу. Котэн с дивана спрыгнул, крошки от печенья стряхнул прямо на пушистый коврик и к нам пристроился.

– Бабуль, – позвала я, когда мы вышли из кабинета, – может, расскажешь, какую пакость напоследок устроила?

Бабуля лукаво улыбнулась и хитро так:

– Ничего особенного, капельки моего личного производства, «СТОПинтим» называются. – Котэн ахнул. Ох, мать-природа. Похоже, эльфийку я точно больше не увижу, и ректор тоже. – Сами действовать не перестанут, пока противоядие не получит.

Интересно…

– А как он его получит?

– А я ему записочку на столе оставила, через четыре дня он ее увидит и к тебе придет, – и коварно добавила: – Ты сразу не отдавай, пускай повыпрашивает, поумоляет, на коленях поползает… – Бабуля задумалась. – Хотя нет, на коленях ползать не будет, характер не тот. Да и умолять не будет… В общем, как решишь, что его проняло как следует, – так и отдавай.

Жестоко, конечно, а с другой стороны, у меня ведь теперь беспроигрышное оружие против ректора есть. Он ведь не хочет на всю жизнь импотентом остаться.

– Кстати, а как ты ему капли подсунула?

– Руку же он мне целовал, а я безжалостно этим воспользовалась…

Да, горжусь своей бабулей. Люблю ее безумно. Такой бабулечки больше ни у кого нет.

Остаток дня мы с бабулей провели вместе. Котэн, бабуля и я. Я продемонстрировала ей плюющиеся болота, она, как я и предполагала, оценила их по достоинству. Только посоветовала в следующий раз делать радиус воздействия побольше, чтобы увернуться было сложно. Про визжащую мадам я тоже рассказала, бабуля от души посмеялась. Однако не все было так гладко и позитивно.

На память моя прародительница никогда не жаловалась, а потому без труда вспомнила, что ректор прямым текстом сказал о моем желании отчислиться. Разумеется, бабуля принялась выяснять причину, а бабуле врать вообще нельзя, ибо это очень опасно во всех смыслах. Пришлось признаться ради чего мне нужно отчисление и… И получить пару хороших подзатыльников. А рука у бабулечки тяжелая… Котэн тут же вписался, мол, я ей говорил, что не стоит отчисляться и все прочее, за что бабуля его похвалила. Котэн Мурмяукович просто не захотел подзатыльников получить за то, что не отговорил меня, вот и подсуетился. Но я его сдавать не стала.

На прощание бабуля мне пламенную речь сказала: «Узнаю, что не оставила свои глупые попытки стать посланником, – лично замуж выдам».

Я словам бабули вняла, но… но теперь дело принципа отчислиться из этой Академии. Тем более после «СТОПинтима» ректор меня живьем съест, а в таких условиях учиться просто не реально. В общем, битва продолжается. А над посланником я еще подумаю… Может, бабуля права.

Кристалл памяти ректор мне так и не показал, да и я, собственно, к нему не наведывалась. У меня еще будет время, да и рычаг давления имеется очень действенный… В общем, сразу после отбытия бабули мы с Котэном отправились спать. Все-таки предыдущая ночь была неспокойной из-за отсутствия двери, плюс бабуля подняла рано утром… Дверь, кстати сказать, до сих пор в углу лежит. Благо, моя комната единственная на последнем этаже башни, никто туда-сюда не ходит и в проем дверной не заглядывает. Но спокойней от этого не стало. Я ведь не знаю, отбыл уже эльф из Академии или еще нет. А вдруг наведаться на прощание решит? И вообще, если так подумать, то он легко отделался… Ректор вон временно импотентом стал, а он лишь по оному получил. Несправедливо, я считаю, ну да ладно. Бабуле видней.

– Всем явиться на главную площадь! – Да что за утро-то такое, второй день подряд не поспать… – Повторяю, всем явиться на главную площадь!

По башне разнесся голос старосты, я медленно скатилась с кровати… А Котэн спал. Спал без задних лап. И мне снова стало обидно, он, значит, спать будет, а я на площадь иди. И придется идти, учусь ведь я, а не он…

Я сходила в душ, умылась, переоделась, чай попила, собралась, спустилась, как обычно, опоздала, за что тут же получила наказание очистить пруд в закрытом саду, разумеется под строгим контролем какого-то незнакомого мне преподавателя, которого сейчас на площади нет. Ректор кипел от злости, у него фраза «я сегодня злой» на все лицо так и светилась.

– Посвящение будет проходить во Дворце, который Правители любезно предоставят в пользование Академии на один вечер. – И все это таким голосом сказано, будто он не о празднике говорит, а о казни, как минимум, сотни человек, причем палачом он и является. – И чтобы никакого алкоголя!

Он грозно сверкнул глазами в мою сторону. А что я? Я, между прочим, всего один раз в своей жизни выпила, и тот неудачно.

Нет, а я вот не понимаю, как с утра пораньше можно быть таким злым? С какой такой ноги надо неправильно встать, чтобы день тут же не задался?