Текст книги "Уходя, не уходи"

Глава 2

Уложив Женю на диван и прикрыв её стареньким пледом, Андрей присел рядом.

– О чём думаешь? – спросил он, нежно целуя её в губы. – Ты помечтай и постарайся уснуть. Час-два сна тебе не повредят.

– Сдам экзамены, получу аттестат, и тогда буду мечтать, – ответила Женя, поворачиваясь на бок. – Как ты думаешь, я смогу поступить в университет? – спросила она, беря Андрея за руку.

– Ты ещё сомневаешься? У тебя золотая медаль в кармане и мечта стать переводчиком, объехать при этом полмира. Всё, Жень, реально, если очень захотеть, – говорил Андрей, держа её за руку. – Ты меня извини, возможно, я не вовремя завёл этот разговор, но ты попроси дядю заняться твоей пенсией. Вам будет всем легче материально. Станешь студенткой, её будут платить до окончания обучения, мне отец подсказал. На университетскую стипендию, даже повышенную, особо не разгуляешься.

– Дядя Боря этим занимается. Он мне обещал купить платье на выпускной вечер. Я пойду только на торжественную часть, чтобы получить аттестат и медаль. Мы планировали с мамой пойти всей семьёй, – сказала грустно Женя.

– Мы так и сделаем. Ты наденешь своё новое платье, возьмём Полянских и пойдём все вместе. Можно не ходить на банкет, но зайти в наше кафе после школы нужно. Посидим, наедимся до отвала пирожными и мороженым. Кларе Петровне не придётся стоять у плиты, – предложил Андрей. – Как тебе такой план?

– Мне нравится, – ответила Женя. – Только решим это позже, когда сдам письменные экзамены.

– Жень, а поехали к морю. У мамы сестра живёт в Туапсе. Не примет она – поможет найти жильё. Как ты к этому отнесёшься?

– Что-то мы с тобой размечтались на месяц вперёд. Я сдаю свои экзамены, ты сдаёшь сессию, проходишь практику и, если не получится с морем, будем отдыхать на даче, – улыбнулась Женя.

Двадцать пятого июня тысяча девятьсот девяносто девятого года Евгения Полянская получила аттестат о среднем образовании и золотую медаль. На вручении присутствовали бабушка, дедушка, дядя и Андрей. Вечер прошёл в кафе, как предлагал Андрей. Двадцать восьмого июня Евгения посетила женскую консультацию. Она была беременной. Срок беременности три-четыре недели. Андрей ждал её в небольшом сквере, сидя на скамейке.

– Андрей, я не хочу ребёнка, – говорила она обречённо. – Дело не в самой беременности, здесь я сама виновата, просто – не время. Какая из меня мама?

– Жень, это наш с тобой ребёнок. Ты понимаешь, как опасен первый аборт? Да, мы оба молоды и может быть беспечны, но это не трагедия. Мы справимся с этой ситуацией. Ты будешь хорошей мамой. Я поговорю с родителями и сам расскажу обо всём Полянским, – говорил он, беря её за руку. – Присядь.

– Я не хочу замуж, Андрей, – сказала она грустно. – Я хочу учиться.

– А я тебя и не зову. Родиться малыш – я признаю отцовство и дам ему свою фамилию. У него будет отец и мать. Созреешь для брака – поженимся официально.

– А если через время один из нас влюбится по-настоящему?

– Я тебя уже люблю, а тебя отпущу, если твоим принцем окажусь не я, – сказал Андрей, обнимаю подругу.

– Андрей, это неправильно, – возразила Женя.

– Скажи, как правильно? – спросил он, заглядывая в её глаза. – Я сделаю так, как ты скажешь.

– Я не знаю, – тихо ответила Женя и прижалась головой к его груди.

– Ты не знаешь, моё предложение считаешь неправильным – оставим всё как есть. Я скажу Борису Семёновичу, что ты замуж за меня не собираешься, но ребёнка я признаю.

– А что скажут твои родители? – спросила Женя, понимая, что многое зависит от этой семьи.

– А что они могут сказать? Отцу было двадцать, когда я родился, маме девятнадцать. Видимо, это гены раннего брака, – улыбаясь, говорил Андрей. – Для меня главное быть рядом с тобой, теперь уже с вами, а всё остальное, Жень, решаемо.

– А я повторяю судьбу мамы. Она родила меня без мужа в восемнадцать лет. Дедушка не будет настаивать на свадьбе. В доме траур, а любимая внучка, принесла в подоле. Как же теперь быть с учёбой?

– Знаешь, Женька, я готов ради тебя на всё. Поступай и учись. Поговорю с родителями, если пойму, что помощи ждать не от кого, будем учиться по очереди. Родиться малыш – я возьму на год академический отпуск, – обнимая её, говорил Андрей. – Всё у нас получится. Не переживай раньше времени – тебе это вредно.

Разговор Андрея с родителями состоялся без присутствия Жени. Валентина Фёдоровна Платова не очень одобряла дружбу сына и надеялась, что юношеская влюблённость пройдёт. Она даже пыталась выставить Женю гулящей, чему Андрей посмеялся.

– Ты, мам, можешь сочинять небылицы, собирать слухи и сплетни, но лучше этого не делать потому, что я знаю, какой Женя мне досталась. Не хотите признавать – не надо. Я для себя всё решил. Вы же как-то справились с моим появлением на свет, вот и я попробую. Надеюсь, Полянские мне в этом помогут. Я никогда вас ничем не шантажировал. Не удивляйтесь, если мне придётся на год оставить учёбу. Ну, не оправдал я ваших надежд, извините, так получилось, – говорил Андрей и понимал, что большого шума уже не будет. – Ваше воспитание не позволило бы мне бросить Женю с ребёнком, даже не питай я к ней никаких чувств, но вот незадача – я люблю её и вы это знаете.

– Ты, Андрей, не глупи. Решил жениться – женись, а учёбу не бросай. Ребёнка ещё выносить надо, да родить. Чего раньше времени сокрушаться. Тебя самого Полянские примут, жених? Они только что дочь потеряли, какая там свадьба, – говорил отец.

– Женька не собирается за меня замуж, – сказал Андрей. – Но я её всё равно не брошу, не надейтесь.

– Как это она не собирается за тебя замуж? – недоумевала мать Андрея. – Спать с моим сыном она может, а замуж за него не собирается. И что она, в таком случае, хочет?

– Ничего, мама. Это я против аборта и хочу быть с ней рядом, воспитывая своего ребенка. Будем жить в гражданском браке, пока оба не определимся. Я не спрашиваю вашего согласия. Я поставил вас в известность и теперь вам решать: принимать мой выбор или нет. От помощи я не откажусь, но она должна быть от желания, а не от жалости. Вы не забыли, что мы улетаем первого числа? У вас есть время для принятия своего решения. Вы мои родители, я всегда буду вас любить и уважать. Попытайтесь меня понять и уважайте мой выбор. Пойду на поклон к Полянским. Если к вечеру не вернусь, значит, Женин дед не простил мне внучку и четвертовал, – пытался пошутить Андрей.

Андрей был в семье единственным ребёнком и родился, когда родители оба были ещё студентами. Теперь же отец работал в прокуратуре без малого двадцать лет и мечтал об адвокатской практике, а мама – экономистом на небольшом заводе. Андрея, по большей части, воспитывали родители отца, и лет до тринадцати, он был слишком послушным ребёнком. Ходил в музыкальную школу, танцевальную студию, посещал театр с бабушкой, играл с дедом в шахматы и не знал, что такое «свобода». Он всё время был занят. Ему только исполнилось тринадцать, когда его впервые побили во дворе своего дома. Парень взбунтовался и, переехав к родителям по месту прописки, бросил все «свои увлечения», которые ему навязывали, занялся спортом и записался в секцию карате. От прежнего Андрея осталось только хорошее воспитание.

Разговор с Борисом Семёновичем Полянским дался Андрею на удивление легко. Борис Семёнович сам начал разговор первым.

– Андрей, ты внучку мою везёшь на море в каком качестве? Она тебе невеста, подружка или уже жена? – спросил он, глядя внимательно на собеседника. – А ты подумал, к чему ведут ранние браки? Как же вы будете жить неучами?

– Борис Семёнович, я люблю Женю и у нас будет ребёнок, – выпалил Андрей, слегка покраснев. Он знал, что дед Жени с виду такой сердитый, а на самом деле очень добрый и справедливый.

– Вы и это уже успели. Значит, жениться хочешь, а она не идёт за тебя? – спросил дед, слегка прищурив глаза. – Правильно делает. Двух детей Женя одна не потянет, придётся нам с Кларой впрягаться. Молоды вы оба, от того и не знаете, чего хотите в первую очередь. – А ты почему за него не хочешь замуж? – задал он вопрос Жене. – Можешь не отвечать. Ты, внучка не уверена в том, что он не сбежит, после первых же трудностей, от того и не хочешь его привязывать загсом. Я тебя понимаю и не настаиваю. Кого сейчас удивишь сожительством? Только и ты, Андрюха, помни, что Женьке нет восемнадцати, а значит жди кривотолков. Ты к этому готов? – спросил Полянский старший. – Сейчас не те времена, но «пройдутся» по тебе все, кому нечем заняться, и у кого нет своих проблем.

– Готов, Борис Семёнович, – ответил Андрей, понимая, что воспитательной лекции уже не будет, как не будет и возражений против его кандидатуры в женихи.

– Я думаю, жить вам лучше у нас. Какая ни хорошая у тебя мать, Жене с бабкой будет спокойнее. Познакомиться, конечно, с твоими родителями придётся, от этого некуда не денешься. Но, знай, в обиду мы им внучку не дадим. У нас на этот случай опыт есть. Езжайте отдыхать, а после возвращения всё и порешаем.

– Видишь, как всё хорошо складывается, – говорил Андрей Жене, провожающей его у подъезда. – Все, кроме тебя, согласны на мою роль жениха.

– Скорее на роль отца и гражданского мужа, – ответила Женя. – Я тоже не буду против твоей кандидатуры. До завтра, – поцеловав его в щёку, сказала она.

– Женя, подойди внучка сюда, – позвал её дед, услышав, как хлопнула входная дверь. – Присядь. Ты чего грустишь? Ты не любишь Андрея? – спросил он.

– Он мне нравится, дедуля, а любовь это или нет, я не знаю, – ответила Женя. – Андрей внимательный, заботливый, готов сам бросить учёбу на время, чтобы я училась. Грустно от того, что я не о замужестве мечтала, а об учёбе. О чём я только думала?

– Ты мне сейчас Маргариту напомнила, но у неё сомнений не было. Она хотела и ждала твоего появления на свет и с учёбой справилась. Любила она твоего отца. После его гибели руки на себя накладывала, – вспоминая прошлое, рассказывал он. – Любил ли её так Сергей, я не знаю, но Орловы сразу отказались от тебя все, кроме Виктора. Ты не знаешь где он сейчас, жив ли?

– Мы с ним почти год не виделись. Адреса я не знаю. Мы встречались с ним в парке, в кафе, даже у нас дома, но никогда не были у него. Раз не пришёл дважды в назначенный срок, значит, посчитал это лишним. Я не могу его не осуждать, не упрекать – это его решение. Он шестнадцать лет поддерживал со мной связь.

– Надо бы его найти, Женя. Может, что случилось, – грустно предложил Борис Семёнович. – А по поводу учёбы не переживай. Мы с Кларой поможем, а Андрею родители не дадут бросить учёбу, а значит, и с этой стороны не будет проблем. Справимся.

Если бы Полянский знал, какой сюрприз его ожидал через два дня. Тридцатого июня, Бориса Семёновича, который возвращался с работы, у подъезда окликнул мужчина средних лет.

– Борис Семёнович, мне нужно поговорить с Вами, – сказал он.

– Поговорим, раз есть в том нужда. Проходите в квартиру, там нам не помешают, – ответил Полянский. Он пропустил незнакомца в подъезд, потом в квартиру. – Брать у меня особо нечего. Пенсию я ещё не заработал, а зарплата – слёзы. Я ничего не покупаю, ни куда не вступаю, так что переходите сразу к делу. Прошу, – пригласил он мужчину в комнату.

– Борис Семёнович, Вы меня не узнали? Я Сергей Орлов. Мы были с Вами знакомы восемнадцать лет назад. Вы можете меня просто выслушать? – спросил он, и, не дожидаясь ответа взволнованного старика, начал повествование своего отсутствия в семнадцать лет.

– Ты чего от меня ждёшь, Серёга? – спросил Полянский, выслушав несостоявшегося зятя. – Тебе нужно моё прощение, сочувствие, помощь? То, что ты сделал по-людски? Чем моя дочь перед вами всеми провинилась? А, Женька, внучка моя, чем заслужила такое отношение? Куда пропал твой отец в трудный для неё период? Нет у меня к тебе претензий, как нет и Риты моей. Бог тебе судья. Женя взрослая девочка и сама решит общаться ей с тобой или нет. А вот и она пришла, – услышав щелчок дверного замка, сказал Полянский.

– У нас гости? – спросила Женя деда, глядя на незнакомца. – Ты чай гостю не предлагал?

– Ему бы не помешало хорошее слабительное и снотворное одновременно, – иронично сказал дед. – Ты присядь и послушай, что этот соловей тебе напоёт, а я уже его послушал.

– Присядь, Женя. Мне действительно нужно поговорить с тобой, – слегка волнуясь, сказал гость.

– Мы с Вами знакомы? – спросила Женя, присаживаясь напротив и рассматривая его с неподдельным интересом. Кого-то ей напоминал этот незнакомец, но она не могла понять кого.

– Нет. Я Сергей Орлов, и я не погиб в марте восемьдесят второго, – как-то обречённо сказал он.

– Вы мой отец? Где ты пропадал столько лет? – удивлённо спросила Женя и замолчала на минуту. Она не готова была к такой встрече. – Зачем теперь объявились? Чего Вы хотите?

– Ничего. Просто хочу, чтобы ты знала, что я не погиб. Три года плена, госпиталь, новая жена. Потом колония и опять новая жизнь, но уже не в СССР, а в России. Я не мог с таким «багажом» вернуться к Рите, да и прежних чувств уже не было. А когда всё же рискнул вернуться в город, покаяться перед вами, было уже поздно, – рассказывал он, глядя себе под ноги.

– Дедушка не знал о Вашем воскрешении? Мы ведь с ним все эти годы дружили, – спросила Женя.

– Никто не знал. Я перечеркнул свою старую жизнь и начал новую, – ответил Орлов. – Я не оправдываюсь. Моё появление здесь могло затянуться ещё на годы.

– Меня Вы тоже вычеркнули? Зачем тогда пришли сегодня?

Меня нет в Вашей новой жизни, как нет мамы. Вы просто не имели морального права не объявиться раньше. Вы ведь объявились не вчера? – спросила Женя.

– Я приехал год назад, – ответил Орлов.

– И у Вас не возникло желания встретиться с дочерью, которой шестнадцать лет и которую Вы ни разу не видели? Это как можно расценить? Да Вы слон толстокожий, а не отец, – говорила с обидой в голосе Женя.

– Своим появлением я довёл отца до инсульта,– обречённо сказал Орлов. – А тебя и твою маму я видел и не раз. Как я мог нарушить вашу семейную идиллию своим появлением? К чему бы это привело? Твоя мать выглядела счастливой. Зачем ей нужны были мои поздние раскаяния? Да и вернулся я с новой семьёй.

– Что с Виктором Ивановичем? Он жив? Он болен?

– Отец жив, но парализован, – ответил Сергей Орлов.

– Почему мне Галина Петровна даже не сообщила об этом? – негодовала Женя. – Да, что вы за семейка такая? Говорите адрес, мне нужно его увидеть.

– Ты не знаешь адреса? – с удивлением спросил Орлов.

– Не знаю. Дед приезжал к нам домой, мама отпускала меня с ним на прогулки в хорошую погоду, а в ненастье мы были у нас дома, – сказала Женя. – Зачем мне нужен был адрес, если там меня никто не ждал? Дедушка всегда навещал нас сам.

– Я на машине и отвезу тебя к нему. О чём вы говорили?

– Дед приезжал раз в месяц, во второе воскресенье, много не наговоришь. Он мне книжки читал или я ему. Ходили в кино или цирк. Были в кафе и зоопарке. Ели мороженое, пили колу. Катались на аттракционах в парке, а зимой на коньках, – рассказывала Женя, вспоминая деда. – Когда я стала старше, ничего не изменилось, но мы стали больше мечтать. Мы с ним о многом говорили, спорили и незаметно подружились. Я всегда ждала его прихода. Знала, что в этот день случится что-нибудь необычное. Дедушка Борис даже ревновал Вашего отца ко мне, но всегда передавал привет. Они так и не помирились за эти годы. Подождите, я захвачу с собой свою медаль и позвоню Андрею, чтобы он меня потом забрал и привёз назад.

Дорога к дому Орловых заняла не более пятнадцати минут. Они поднялись в квартиру, где их встретила Галина Петровна. Женя её практически не знала, но смогла смело предположить, что это была именно её бабушка.

– Проходи, Женя. Отец в кабинете за этой дверью. Он слабо слышит, но пока не говорит. Правой рукой пытается писать, и, иногда, у него это получается. В знак согласия – слегка кивает головой, – сказал Сергей Викторович.

Женя открыла дверь и заметила у окна инвалидную коляску, в которой сидел человек спиной к двери.

– Давно он в таком состоянии? – спросила она. – Сдвиги есть?

– Полгода. Нас предупредили, что срок реабилитации будет долгим, – ответил Орлов младший. – Это отец просил привезти тебя к нему, – признался Орлов младший.

Женя тихо вошла в комнату, проходя мимо стола, увидела на нём своё фото в рамке. Подойдя к окну, заметила, что глаза деда прикрыты. Дед за год похудел и как будто стал меньше ростом. Она присела на корточки перед коляской.

– Привет, – сказала она тихо, взяв деда за руку. – Мы с тобой не договаривались о болезни. Как ты мог не сообщить мне обо всём? Ты знаешь, о чём я подумала, когда ты не пришёл два выходных подряд? О том, что я выросла, и тебе стало не до меня, – говорила она, держа деда за руку и глядя ему в глаза. – Если бы я только знала, что ты меня не бросал, я нашла бы тебя сама. Знаешь, сколько у меня хороших и плохих новостей накопилось за это время. Ты про маму слышал? – спросила Женя и внимательно посмотрела на деда, который слегка кивнул. – Хорошо, поедем к столу, и ты мне всё напишешь. Плюс «да», минус «нет». Или ты предпочитаешь палочки и кружочки? – улыбнулась она. – Теперь слушай хорошие новости. Я окончила школу с золотой медалью. Смотри! – она подала ему в правую руку медаль с ленточкой. – Я молодец? Знаешь, куда я буду поступать? У нас в университете открылся факультет иностранных языков. Я мечтаю и хочу стать переводчиком с английского и французского. Мы с тобой полетим сразу в Лондон или в Париж? – спросила она и заметила глаза деда полные слёз. – Сырость не разводи. Мне нужны положительные эмоции, а волнения противопоказаны, – сказала она, поднимаясь. – К весне ты станешь прадедом, – прошептала Женя деду на ухо. – Что скажешь?

Дед поднял большой палец правой руки, и, казалось, слегка улыбнулся. Женя взяла салфетку со спинки кресла и осторожно приложила её к глазам деда.

– Я знала, что ты меня поддержишь. Ты видишь, как мы похожи с твоим сыном? – глядя на Сергея Орлова, спросила Женя.

– Сходство действительно поразительное, – вмешалась в разговор жена Виктора Ивановича.

– Жаль, что Вы признали этот факт через семнадцать лет. – Вы меня, Галина Петровна, простите, но я хочу поговорить с дедом без свидетелей, как это было раньше. Отец может остаться. – Дед, скажи мне честно: тебя в этой семье обижают? Массажист бывает? Кто с тобой занимается речью? Пиши, дед, всё пиши. Я не знаю, что ты успеешь за три недели, но попробуй мне только не связать двух слов, когда я вернусь. Я с Андреем Платовым еду завтра на море, к его тётке. Ты помнишь Андрея? Теперь он уже студент третьего курса и хороший массажист. Мы тебя поставим на ноги, и только попробуй нам сопротивляться. Что ты хочешь? Сейф? Что тебе там понадобилось? Медаль мою можешь не прятать. На ней и золота нет, одно название. Ты хочешь, чтобы я отгадала его шифр? Ну, ты дед и выдумщик. Ты переваривай полученную информацию, а сейфом мы займёмся в следующий раз. На сегодня нагрузок для тебя достаточно. Ты помнишь Эльвиру, мать Клары Петровны? Знаешь, как её муж вылечил? Он каждое своё утро начинал с того, что выносил кресло во двор, усаживал в него жену и говорил: – «Любуйся, Эля, пока ты рассиживаешься, с меня до обеда уже семь потов сойдёт. Есть у тебя совесть или жалость к мужу? Огород, скотина, птица – всё на мне, а ты помочь не хочешь» Так Эльвира Генриховна и поднялась. Совесть её замучила, – говорила Женя, обнимая деда. – Ты должен, дед, подняться. У нас с тобой впереди много дел.

Сергей Викторович Орлов слушал дочь, с которой только что познакомился и удивлялся. Как же её присутствие сказывалось на его отце. Ему со стороны казалось, что пройдёт еще минута и отец обязательно ответит Жене. А, Женя? Она разговаривала с дедом, как будто тот был здоров, и они расстались только вчера.

– Хорошо, я сделаю то, о чём ты просишь, – сказала Женя, глядя на деда. – Дата рождения слишком просто. Это касается тебя или меня? – спросила она и увидела, что дед указывает на неё. – Сколько цифр? Пять. Тогда попробуем алфавит переложить на цифры и взять мои инициалы, – говорила она, поглядывая на деда. Что имеем в итоге? Шесть, один, девять, один, семь. Правильно? – посмотрела она на деда, который кивнул головой. Замок щёлкнул. Женя заметила в сейфе стопку конвертов. Именно в таком конверте дед передавал деньги маме или ей. – Дед, ты хочешь купить мою медаль? – с улыбкой спросила она. – Я тебе её отдам даром, если ты пообещаешь мне быть прежним. Я не прошу тебя прямо завтра подняться с коляски, я говорю о другом. Ты должен вновь стать оптимистом и тогда мы с тобой справимся. Мой второй дед очень ждал эту медаль. Теперь он ждёт моего поступления. Ты не хочешь с ним встретиться? – говорила Женя, поглядывая на деда. – Ладно, я возьму конверт, но один, – на конверте стояли три заглавные буквы ЕСП. – Это будет оплата за прокат медали, – сказала она, закрывая сейф. – У тебя есть три недели, – целуя его в щеку и обнимая, говорила Женя. – Я вернусь, дед, не сомневайся.

Она вышла из комнаты и тут же столкнулась с Галиной Петровной.

– Много денег попросила? – спросила она, заметив в руках Жени конверт.

– Вы, Галина Петровна не бабушка, Вы – Баба Яга. Вам было трудно сообщить мне о том, что дед болен? Возможно, от моего присутствия мало было бы толку, но я имела право знать. За что Вы меня так не любите, если совсем не знаете? Мы обходились без Ваших денег целый год и, как видите, выжили. Я деду медаль в аренду сдала. Ему, в отличие от Вас, есть чем и кем гордиться, – язвительно ответила Женя. – Скажете, грубая, невоспитанная? Я даже возражать не буду. Думайте, что хотите, мы с Вами чужие люди. Если я Вам не нужна, то нужна деду, и Вам придётся как-то смириться с моими визитами к нему.

Она вышла из квартиры в сопровождении Сергея Орлова.

– Тебя отвезти домой? – спросил он.

– Спасибо. Я доберусь сама. Вам своего отца не жаль? Вы понимаете, что с ним нужно не просто заниматься, с ним нужно беседовать, разговаривать, чтобы он чувствовал свою нужность. Или Вам удобнее держать его в виде куклы?

– Зря ты так. Он мой отец. Что я могу?

– Какой вы сын, я уже поняла, а можете Вы многое. Теперь я знаю адрес деда, и попробуйте мне помешать. Я не буду с вами воевать, но я не дам вам запереть его в клетке. Жёлтая пресса любит семейные споры за наследство. Я напишу статью «Орлу подрезали крылья» или «Клетка для Орлова». Видите ли, Сергей Викторович, я могу обратиться в суд и получить юридическое право вмешиваться в жизнь вашей семьи. Для меня лично не будет никаких последствий, а вот Вам грозит потеря репутации. Помогите отцу. Вы видели его глаза? Это глаза отчаявшегося человека. Он считает себя в семье ненужным. Вам ли не знать, что такое отчаяние? Мама после Вашей гибели пыталась повеситься. Дед оказался рядом. Вы не дайте пропасть отцу. Уделяйте ему каждый день всего час своего драгоценного времени и сами увидите результат. Исцеляйте его любовью.

– Женя, мы ещё увидимся? – с надеждой спросил Орлов.

– Обязательно. Я вернусь через три недели, – сказала она, нажимая кнопку лифта. – Андрей, увези меня домой и поскорее, – попросила она, принимая у него шлем.

– Ты что здесь забыла? – спросил он, садясь в седло байка.

– Виктор Иванович нашёлся. Он здесь живёт, сидит в инвалидной коляске, и никому нет до него дела. А ещё, мой отец не погиб. Он жив, здоров и вполне доволен жизнью, – ответила она, садясь в седло и обхватывая Андрея за пояс. – Я расскажу обо всём дома.

Дома Женя рассказала Андрею о встрече с отцом и дедом, поделилась своими мыслями и показала конверт их сейфа Орлова. За ужином повторилась и поведала Полянским о визите к Орловым.

– Значит, Виктор не бросал тебя и мать, – с грустью сказал Борис Семёнович. – Я на него напраслину возвёл, материл ни за деньги, а за то, что пропал без объяснений.

– Дедуля, держи адрес. Надумаешь – навести друга. Я думаю, он будет рад. И особо не церемонься с Галиной Петровной. Орлов в доме хозяин, а не она.

Три недели отдыха на море пролетели быстро. Они гуляли по пляжу до полудня и после того, как спадёт жара. Женя «повторяла» английский язык в перерывах между прогулками и купанием. Токсикоз беременных «прошёл» мимо неё, чувствовала она себя хорошо, аппетит был отменный. Она уже не смущалась Андрея, доверилась ему как будущему отцу и доктору, и две-три ночи в неделю для неё были новой сказкой. Вернувшись в город, Андрей перевёз часть своих вещей в квартиру Полянских. Отец Андрея был настроен на свадьбу сына, а вот мать была за гражданский брак. Она всё ещё сомневалась в правильности выбора сына и поставила условие, что Андрей не будет искать работу. «Занимайся учёбой и семьёй, а мы будем выплачивать тебе зарплату ни санитара, а, скажем, фельдшера. Нужна практика – работай летом или после четвёртого курса», – говорила она. Больше всех «переживал» дядя Жени Борис Борисович Полянский. «В тридцать четыре года стать дедом, оказывается, возможно, – говорил он. – Ничего, Женька, все вместе мы справимся. Это в нашей семье наследственное по женской линии. Мама родила Риту в девятнадцать, Рита тебя в восемнадцать, теперь вот и ты родишь в восемнадцать».

В семье Полянских любили, уважали и помогали друг другу, но в ней было не принято «выставлять» свои чувства. Возможно, наедине всё было иначе, но присутствие третьего, сдерживали эмоции. С появлением в квартире Андрея, как-то всё изменилось. Он желал Жене доброго утра и целовал её в щёку, не стесняясь ни деда, ни бабушки. Вставая из-за стола, опять целовал и говорил «спасибо». Уходя из квартиры или возвращаясь в неё, обязательно обнимал и целовал. Жене это нравилось, но вызывало смущение. Дед посмеивался и говорил: – «Где мои семнадцать лет? Любит он тебя, внучка».

Евгения Полянская сдала вступительный экзамен по английскому языку и стала студенткой первого курса факультета иностранных языков местного университета. Это событие отметили в кругу семьи, куда пригласили и родителей Андрея. Зашёл разговор о беременности Жени, о том, где молодая семья, пусть и без официального брака, будет жить.

– Что ходить кругами, – сказал Борис Семёнович. – Комната у них большая, места хватит. Кларе в январе исполнится пятьдесят пять. Пойдёт прабабушка на пенсию и поможет и внучке и правнуку. Вы, Платовы, оба работаете и до пенсии вам далеко, а брать в дом чужую тётку, при живых стариках, не дело. Смиритесь. Молодёжь пусть живёт по своему усмотрению, где хочет, а родиться малыш – будут жить здесь.

– Борис Семёнович, мы согласны с вашей постановкой вопроса, – ответил Виктор Степанович Платов. – Мы Андрея рано родили и знаем, что без помощи родителей нам пришлось бы очень трудно. Вы и ребята можете на нас рассчитывать. Комната Андрея в их полном распоряжении и они об этом знают. Женя не хочет свадьбы по понятной причине. Почему она не соглашается даже на простую регистрацию? Я не понимаю.

– Не настаивайте, – говорил Борис Семёнович. – Поживут, а там видно будет.

Женя наведалась к Орловым на следующий день после приезда. Ей показалось, что дед морально собрался, стал сильнее духом. До первого сентября она каждый день ездила к Орловым на два-три часа вместе с Андреем. Он нашёл хорошего невропатолога, который посоветовал комплекс упражнений и теперь занимался с дедом Жени. С Сергеем Орловым общение сводилось к коротким диалогам. Он жил с семьёй по другому адресу и виделись они только в выходной день. Семья отца отнеслась к Жене как к чужой. Жене отца Светлане было тридцать два года, а их сыну Никите семь лет. В квартире деда она встретилась и с семьёй сестры отца Натальей, которой исполнилось тридцать три года. Главе семьи Денису было тридцать шесть, а их дочери Кристине десять. Новую родственницу, в лице Жени, не особо жаловали, и принять в семью не спешили. Всех очень раздражал тот факт, что даже без всякой экспертизы, родство Жени и Сергея Орлова было очевидно. С этим невозможно было поспорить. К Новому двухтысячному году Орлов Виктор Иванович поднялся с кресла.

Женя и Андрей жили первое время по очереди то в квартире у Полянских, то у Платовых. В комнате Жени сделали косметический ремонт и к зиме остались в квартире Полянских. Клара Петровна пошла на пенсию, когда Женя готовилась к своей первой сессии. Она сдавала экзамены на тридцать второй неделе беременности. Бабушка сшила оригинальный сарафан, который не скрывал беременность Жени, но она выглядела в нём очень эффектно и стильно. Евгения Полянская попала в больницу девятнадцатого февраля двухтысячного года в двадцать два тридцать. Её сын родился двадцатого февраля в четыре утра весом три пятьсот. Ночь для семьи Полянских и Андрея была бессонной. Прадед первым узнал о рождении правнука, не выдержав и позвонив в шесть часов утра.

– Андрей, ты спишь? – спросил дед, приоткрыв дверь в комнату внучки.

– Какой тут сон? Я мыслями весь там, рядом с ней, когда уже позвоним? – растеряно говорил он.

– Я уже позвонил, – сказал дед, присаживаясь рядом с Андреем. – Женя мальчика родила. Ты стал отцом, а я прадедом. Ты, пойди, сам позвони, так будет вернее.

Андрея после звонка в роддом переполняли эмоции. Он, то улыбался, то вытирал ладонью глаза и нос от влаги. Позвонил родителям, нарушив им отдых в выходной день. Клара Петровна, глядя на него, тоже всплакнула. Борис Семёнович, дождавшись восьми утра, позвонил сыну и Виктору Орлову.

– Вот как не крути, Виктор, а спор ты мне проиграл. Я тебя, друг, поздравляю. У тебя теперь звание стало выше. Прадед! Ты слышишь, как гордо звучит? Женька наша сына родила три с половиной килограмма. Приезжай в гости, порадуемся вместе.

На следующий день после рождения сына, Жене исполнилось восемнадцать лет. Андрей зарегистрировал сына как отец, назвав его Евгением. Для Полянских и Орлова начались приятные хлопоты. Они не брали в расчёт Андрея, он витал в облаках и пропадал под окнами роддома, если не был на занятиях. Мужчины интересовались его мнением, но на этом всё и заканчивалось. Ещё на Новый год было обговорено кто и за что отвечает, и каждый знал, что нужно купить, чтобы не повторяться или что-то забыть. Двадцать пятого февраля Женю с сыном выписали из роддома, и Андрей привёз их домой. Через две недели Платову Андрею исполнилось двадцать лет. Родители подарили ему машину ВАЗ-2108 серебристого цвета.

– Сдашь плохо сессию – пересядешь на байк, – сказал Андрею отец. – Не лихач, о сыне думай. Мы подумали: «Чего у Семёновича гараж пустой простаивает?»

– Спасибо, – сказал Андрей, пожимая руку отцу и целуя мать. – Нам машина сейчас не помешает.

– Андрей мне кольцо подарил красивое, – сказала Женя чуть смущённо. – Посмотрите.

– Я решил сэкономить на подарках. У нас теперь два дня праздник: двадцатого у одного Женьки день рождения, двадцать первого у другой Жени.