Текст книги "Уходя, не уходи"

Глава 3

В августе двухтысячного года Полянский Борис Семёнович, вместе с женой, полетел в Германию к её родственникам в гости. Именно после поездки, он принял решение переехать и сменить гражданство. Собрав за ужином всех Полянских, он объявил о своём решении.

– Дело это не быстрое – документы могут оформляться долго, но мы с матерью намерены переехать. Пока Женьке не исполнится полтора года, нужно сделать летом ремонт в квартире Риты, найти для него детский сад. Евгения с Андреем смогут спокойно учиться и жить самостоятельно, – говорил он. – Продадим квартиру и дачу, а до отъезда поживём с молодёжью. Хочу предупредить тебя, господин банкир, что деньги я разделю пополам между тобой и Женей. То, что у вас в семье на одного человека больше, в счёт не идёт. У вас на всех двое работающих, а у них два студента. Если ты, Марина, не довольна, я могу выделить вам не половину, а треть, чтобы была обоснованная причина для недовольства. Реже меняй шубы и покупай побрякушки.

– Отец, пожалуйста, не заводись. Те деньги, что ты получишь за эту квартиру и дачу, не стоят вообще внимания, чтобы о них говорить, – сказал Борис Борисович. – Я помогу Жене с ремонтом, заменим мебель, технику. Думаю, и Виктор Иванович поможет. Мне не нужны деньги, а вам с мамой лучше обменять их на валюту перед отъездом. С этим я справлюсь.

Бабушка всё чаще напоминала внучке о браке с Андреем.

– Что-то Андрей в загс не торопиться, на тебя указывает, – говорила Клара Петровна Жене.

– Бабуля, Андрей дал Женьке свою фамилию, а мне моя нравится. Это я не хочу замуж, а не он. Что если его любовь пройдёт как у отца к маме? Или я по молодости лет влюблюсь? Ты знаешь, у меня есть воздыхатели в университете. Надоест ему наша сумасшедшая семейная жизнь и будет страдать, а так собрал вещи и ушёл, – говорила Женя, обнимая бабушка.

– Ой, Жень, неправильно всё это, – грустно говорила бабушка.

– А как правильно, бабуля? Я даже не знаю: как я к нему отношусь? Люблю ли я его? Он заботливый, внимательный, нежный, мне с ним очень хорошо, я привыкла, что он рядом. Мне не в чем его упрекнуть. Я думаю, что без него я бы не справилась, как мама со мной. Но я не уверена, что мы были бы вместе, не будь я беременной. Ты посмотри на него. В него нельзя не влюбиться. У них в группе парней мало, наш Андрей как в малине, но у меня нет к нему ревности – я ему доверяю. Кончится доверие – закончатся отношения. Вот такая я у тебя загадка природы.

– Женя, я всё понимаю. Многие сейчас живут без штампа в паспорте. Но хотелось бы по-людски, – не сдавалась бабушка.

– По-людски – это, бабуля, неоправданные расходы. Я сама студентка, он – студент, ребёнок растёт – не время. Свадьба дорогое удовольствие, а простой поход в загс ничего не изменит.

Дядя сдержал слово и помог Жене сделать косметический ремонт в квартире матери после того, как из неё, летом две тысячи первого года, съехали квартиросъёмщики. К сентябрю Женя с сыном и Андреем переехали. Андрей любил Женю и жили они дружно. Женю Платова определили в детский сад. Евгения начала заниматься на третьем курсе, Андрей – на пятом. Иногда, родители Андрея заглядывали в гости к молодёжи. Теперь они жили рядом. Виктор Иванович окончательно поправился и вернулся к работе. Он навещал внучку и правнука в выходной или после работы. Очень гордился тем, что и внучка и правнук были похожи на него и его сына. Был благодарен Жене, что, именно при её поддержке, он за два года вернулся к прежней жизни. Внучка ни разу не нарушила данное ему обещание, и он не мог не принять её условия. Но больше всех переезду был рад Андрей. Он чувствовал себя в этой квартире как дома, если не лучше.

– Жень, у меня такое чувство, будто мы с тобой, за стенами этой квартиры, одни в целом мире. Ты и я. Я могу не скрывать своих чувств и эмоций. Я могу в свободное время делать то, что мне хочется и не чувствовать себя бездельником. Свобода! А главное, мои желания и возможности теперь всё чаще будут совпадать, – говорил он, обнимая и целуя Женю.

– Ты, забыл о сыне, – смеялась Женя.

– Он слишком мал, чтобы помешать мне, и у него есть своя комната, чтобы не нарушать наше личное пространство. У нас трёхкомнатный шалаш, а рай я тебе обещаю…

Осенью две тысячи второго года Полянские улетели в Германию целым «табором». Через два года Женя окончила университет, а Андрей получил сертификат о прохождении интернатуры, получив диплом врача годом раньше. Их сыну шёл пятый год. Все два года молодые люди не сидели в четырёх стенах. Они ходили в гости, оставляя Женю на бабушку, принимали друзей у себя, выезжали на природу, но без сына. Одним словом, жили, как большинство молодых людей. Виктор Иванович присутствовал на вручении диплома об окончании университета вместе с Женей, Андреем и правнуком. Поговорив с Андреем, Орлов устроил «выпускникам» двухнедельную поездку в Лондон и Париж.

– Поезжайте, а вернётесь, может, и о свадьбе договоритесь, – говорил он, вручая им путёвки. – Ты почему отказалась от работы на кафедре? – спросил он внучку.

– Они примут меня, если я одумаюсь до первого сентября. Но что-то мне подсказывает, что я сюда не вернусь, – говорила Женя. – Дедушка, мне предложили работу в агентстве переводов. Это работа не со студентами.

Оставив сына на маму Андрея, они вылетели в Лондон, потом в Париж, на обратном пути сделав остановку в Детмольде, навестив бабушку и дедушку Жени в Германии. Поездка для них оказалась незабываемой. Они впервые были за пределами России. Разговоров и впечатлений хватило надолго. В августе они оба вышли на работу. Каждое утро Андрей уезжал на работу к восьми утра, а Женя успевала завести сына в сад и появиться на рабочем месте к девяти утра. Андрей забирал сына из детского сада, а она возвращалась с работы прямо домой. Прошёл всего месяц, когда она заметила явные перемены в нём.

– Андрей, что происходит? Ты становишься замкнутым, тебя мало что интересует. У тебя неприятности? – спросила она перед сном.

– У меня всё в порядке и есть только один нерешённый вопрос: ты замуж за меня собираешься? – спросил он.

– Хорошо, давай поговорим о браке. Мы говорили с тобой об этом больше пяти лет назад, и ты не возвращался больше к этому разговору. Ты ни разу не делал мне официального предложения даже в шутку. К чему сейчас этот вопрос? Ты хочешь услышать от меня «нет»? Ты устал любить меня без взаимности? – спрашивала Женя. – А если моё отношение к тебе и есть любовь? Я должна говорить тебе об этом? Или перестала тебя устраивать как женщина? Объясни, я пойму, – говорила Женя, глядя на него.

– Извини. Меня сегодня назвали подкаблучником, когда я сказал, что забираю сына из сада и не могу пойти в бар так рано.

– Глупость! Я никогда тебя не контролировала и не ограничивала по времени твои встречи с друзьями. И ты сам, и твои друзья, прекрасно знают о наших графиках работы. Да, у тебя есть определённые обязанности по дому, но их не так много – забрать сына из сада и купить продукты. А ты хочешь, чтобы я носила их на себе, когда у тебя под задницей машина? – Женя была уверена, что дело здесь в другом. – Тебе нужно больше свободного времени? Я пересмотрю свой график и буду брать работу на дом, но вспоминай иногда, что я не лошадь и мне тоже нужен отдых. Кажется, мы рано заговорили об усталости, но я согласна, что нам возможно, нужен отдых друг от друга. Одного выходного дня в неделю, думаю, будет нам с тобой достаточно, – сказала она, отворачиваясь в сторону.

– Жень, не сердись, меня всё устраивает, кроме зарплаты, – улыбнулся он. – Без тебя мы бы не вытянули этих расходов.

– Не говори глупостей. Наша зарплата не даст нам умереть с голоду. Мы с тобой работаем всего месяц. У тебя она стабильная, а у меня минимальная. Пройдёт испытательный срок и всё изменится в ту или другую сторону. Дедушка помогает, спасибо ему. Твои родители не оставят без куска хлеба. Да, больших денег нет, но живём мы не хуже других. Умудрились проехаться по Европе. У нас есть квартира, машина – мы с тобой не хуже, если не лучше, наших друзей. Я тебя прошу, постарайся быть со мной честным. Что-то не нравится – скажи. Не заставляй меня додумывать или не так понять. Ничего хорошего из этого не выйдет, – просила Женя.

Прошла ещё неделя. В сентябре, накануне выходного, Андрей предупредил Женю:

– Завтра я дежурю, а после дежурства заеду к родителям.

– Отлично. Виктор Иванович приедет в воскресенье. Пока ты будешь отдыхать после дежурства, мы успеем погулять, а к обеду будем дома. Завтра я займусь домашними делами.

В субботу переделав все дела, скопившиеся за неделю, поужинав, Женя с сыном планировали, как проведут завтра время с дедом. Виктор Иванович приехал без опоздания, как обещал. Женя, собираясь выходить из квартиры, заметила, что ключи Андрея от квартиры висят на крючке в прихожей рядом с её комплектом. Она набрала номер телефона Андрея, чтобы предупредить его об этом, но ей ответил женский голос:

– Доктор Платов не может сейчас подойти, он занят. – И ещё не отключившись, Женя услышала продолжение. – Андрей, завтрак готов.

Женя поняла, что эта фраза сказана, скорее всего, для неё. Пусть она даже не имеет ничего общего с действительностью, её сказали именно для неё, чтобы посеять в голове Евгении сомнения. Внутри неприятно кольнуло, но она взяла себя в руки. «Главное, он не голоден», – усмехнулась она. Она набрала номер телефона Валентины Фёдоровны и сказала о забывчивости её сына. Евгения с сыном и дедом хорошо провели время в парке и вернулись домой к обеду. Андрей не перезвонил. Женя, вернувшаяся домой, заметила его спящего в машине, которая стояла у подъезда, постучала в стекло и разбудила, вопросительно посмотрев на него.

– Представляешь, я забыл дома ключи, – оправдывался он.

– Я знаю, и звонила Валентине Фёдоровне. Как родители?

– Я не был у них.

– А кто тебя кормил завтраком, а главное за что? – спросила Женя, входя в лифт.

– Жень, не говори глупости. Я освободился только после десяти часов, – ответил Андрей, нажимая кнопку в лифте.

– Я и звонила в девять тридцать. Мне ответили, что ты занят, а тебе напомнили о том, что завтрак готов. Потом положили трубку.

– Жень, ты меня ревнуешь? – спросил Андрей, входя в квартиру с Женей и сыном. – Мне это нравится. Значит не всё у нас потеряно, – усмехнулся он.

– Жень, сынок, вымой руки и беги к себе. Скоро будем обедать, – попросила она сына, которому исполнилось четыре с половиной года. – Не всё, говоришь, потеряно? – спросила она Андрея и улыбнулась. – Это мы сейчас и проверим, – сказала она, набирая номер отделения, где работал Андрей с домашнего телефона и включая громкую связь. – Простите, не подскажете, когда дежурит доктор Платов сегодня или это было вчера? Я такая рассеянная.

– Андрей Викторович не дежурит в эти выходные. Звоните в понедельник, – ответила девушка и положила трубку.

В комнате наступила тишина. Женя ждала другого ответа и другого голоса. Она даже не думала сомневаться в Андрее и всё хотела обернуть в шутку, но было поздно.

– Что ты на это скажешь? – растеряно спросила она. – Где ты ещё подрабатываешь кроме центра, а главное, каким местом?

– А что тут можно сказать? Ты и сама знаешь ответы на все вопросы, – ответил Андрей, опуская голову.

– Ты не дежурил и провёл сутки в другом месте? С чего всё началось? – спросила Женя, присев на диван, и голос слегка дрогнул.

– С медсестрички.

– Я спросила ни с кого, а с чего. Что я сделала не так или не сделала, что со мной не так, что ты пошёл в «разнос»?

– Знаешь, трудно отказать, когда ты в центре внимания, кумир молодых особ. Искушение слишком велико. А позже, после нашей с тобой поездки по Европе, я как будто прозрел и посмотрел на тебя по-другому. Я привык к юной домашней Жене, а ты стала совсем другой. Обаятельная, умная, утончённая леди. Тебе нужен другой мужчина, а не валенок, хотя с образованием и воспитанием. Ты не заметила, что в последнее время мы не находим общих тем для разговоров? Перестали понимать друг друга как раньше. Я для тебя остался тем, кем был.

– А кем ты стал? Ты для меня был и есть муж, пусть и гражданский, отец нашего сына. Ты был студентом, теперь ты специалист, но для меня в этом нет большой разницы. При чём здесь наши отношения и твоя профессия? Я ценю то, что ты сумел получить профессию и мне помогал в учёбе. Мне нужно было это расценивать как твой некий подвиг? Извини. Я считала, что мы с тобой в одной упряжке и тянем воз вместе, – негромко говорила Евгения. Ей не хотелось, чтобы разговор превратился в выяснение отношений или скандал. – От нас с тобой обоих толку в профессии – минимум. Или ты вообразил себя крутым кардиохирургом? Очнись и спустись на землю, Андрей. Пока ты берёшь только своей внешностью. Да, ты интересный, умный, сексуальный мужчина, но и меня ты нашёл не на помойке.

– Я не прошу тебя заглядывать мне в рот, зная, что ты умнее и мудрее меня. Вот я и нашёл того, кто мной искренне восторгается. Разве тебе не нравится, что многие обращают на тебя внимание?

– Да ты прямо сказочник Андерсен – сочиняешь на ходу. Я понимаю, реакция особ на твою внешность естественна, и соблазн при этом велик. Только это ни разовый случай, раз ты уже сутки не ночуешь дома – это система. Откуда ты можешь знать, кто мне нужен, в качестве кого, и в каком количестве? Ты говорил со мной на эту тему? Может я сама дала тебе повод, усомниться в своей порядочности? Тебе самому не смешно? Это не я изменилась, это ты почувствовал ветер перемен. И началось это не после нашей поездки, а с началом прохождения твоей интернатуры. Я давно повзрослела, а ты этого не заметил, не учёл и того, что и тебя я узнала лучше. Я не отрицаю, что мы оба, возможно, ошиблись, приняв влюблённость за любовь. Но между нами было много хорошего за эти годы, и я тебя просила только об одном – не врать мне, – говорила Женя, глядя на Андрея. – Тебе было трудно сказать правду или ты делал это намерено? Ты меня обманывал с ними, а их со мной, спал с нами и считал это нормой? Теперь так называется твоя любовь?

– А кто тебе сказал, что я люблю тех, других? У меня перед ними нет обязательств, как впрочем, и перед тобой. Я свободен, – говорил Андрей сердито.

– Извини. Я как-то выпустила из виду, что мы не женаты и у нас нет друг перед другом обязательств. Если ты, прямо сегодня, соберёшь свои вещи и уйдёшь, претензий вообще никаких не будет, – говорила Женя, поднимаясь с дивана и подойдя к окну.

– Ты не торопишься с решением? Да, я виноват, раскаиваюсь. Что я должен сделать, чтобы ты меня простила?

– Всё, что нужно, ты уже сделал и сказал. От преданности до предательства прошло всего пять лет. Ты не раскаиваешься, ты жалеешь, что «попался», а главное, не чувствуешь, что сделал мне больно. Я тебе стала безразлична? За что ты так со мной?

– Жень, мне искренне жаль, что так случилось. Увлёкся. С кем не бывает? Но мир не рухнул, и большой трагедии в этом нет. Исправить сделанного нельзя, но и казнить будет неправильным. Попробуй меня понять и простить, – говорил Андрей. – Ты не первая, кого обманывают.

– Извини. Я не смогу сделать того, о чём ты просишь. Мир не рухнул – это правда. Возможно, большой трагедии нет, но нет и доверия к тебе. Как-то в один миг исчезли чувства, а их место заняли разочарование и антипатия, – говорила Женя. – Я, как ты правильно сказал, не первая, кто не простит предательства. Ты свободен и можешь жить так, как хочешь, но без нас. Ещё неделю назад ты говорил о браке и материальной стороне нашей жизни. Теперь я понимаю, что ты имел в виду и к чему был этот разговор. Уходи.

– Я могу видеться с сыном? – спросил Андрей.

– Этого запретить я не могу. Жене пятый год, он привязан к тебе. Объясни ему, что переезжаешь, меняешь место работы, и будешь приезжать только на выходные. Мне сложно объяснить ему твоё отсутствие, – сказала Женя. – Поставь и своих родителей в известность.

– Хорошо. Пусть Женька пообедает, а я соберу вещи и поговорю с ним, – сказал Андрей, проходя в спальню.

О чём был разговор, Женя не слышала, но видела, что сын расстроен. После ухода Андрея, она отвлекала мальчика, как могла, хотя у самой на душе было скверно. Предоставив сына самому себе, она, то горько плакала в подушку, то успокаивалась, глядя в потолок, вспоминая приятные моменты. Она достала бутылку вина и, выпив пару бокалов, что для неё было пределом, рыдала уже в полный голос. Женя не видел мать в таком состоянии, но не растерялся и пошёл к соседу.

– Дядя Паша, мама заболела, – сказал он. – Плачет.

Павел Иванович диагноз поставил сразу. Включив телевизор, он нашёл мультфильмы и, усадив Женю перед экраном, занялся «лечением» его матери. Насильно приведя её в ванную комнату, он включил холодную воду и, придерживая её одной рукой за шею, второй держал шланг душа, направляя струи воды ей на голову. Эта процедура длилась минут пять. Женя вначале сопротивлялась, а потом смирилась и стояла спокойно. Выключив воду и накинув ей на голову полотенце, Павел Иванович повёл её в кухню за руку как ребёнка, усадил за стол и включил чайник.

– У тебя кто-то умер? – спросил он, глядя на Евгению. – Говори, что случилось. Ты, дурья твоя голова, о сыне подумала? Он пришёл ко мне за помощью, думая, что его мать больна. Ты мне сейчас всё расскажешь, а воспитывать я тебя буду завтра.

– У Андрея есть другая женщина. Я его попросила уйти, – тихо сказала Евгения. – Он не возражал и ушёл. Как я буду жить одна?

– Он изменил – ты не простила. Трагедия в чём? Ты решила поискать причину в вине? Нашла? Хочешь вернуть – прости и позвони. Не можешь простить – прими это и живи дальше. Может мне стоило застрелиться, когда от меня ушла жена? Мы с ней прожили больше двадцати лет, и дочь наша выросла давно. А ты Женьку на кого оставишь, если будешь прикладываться к бутылке? Учти, повторится подобное – я первый побеспокоюсь об опеке парня. Очень больно, когда тебя предаёт близкий человек, но это не повод опускаться ниже плинтуса. Ты ни одна, Женя, а если нужна помощь – не стесняйся. У тебя есть Орловы, Полянские, родители Андрея, я, в конце концов. Не заставляй меня сомневаться в том, что у тебя ещё есть характер и гордость, – говорил он, заваривая чай. – Пусть плачут те, кто нас не ценит, а мы переживём измену.

Женя тосковала. Она не задавала себе вопроса: почему Андрей ушёл? Она приняла бы его назад, если бы он вернулся через день-два. Но прошла неделя, когда он пришёл навестить сына, и Женя поняла, что возврата не будет. Андрей выглядел вполне довольным жизнью. Он пробыл в квартире не более получаса, общался только с сыном, не замечая Евгению. После его визита, внука навестила мать Андрея Валентина Фёдоровна.

– Женя, мы можем с тобой поговорить? – спросила она.

– Проходите, – пригласила она. – О ком или о чём пойдёт речь?

– Тебе нужна моя помощь? – спросила Валентина Фёдоровна.

– Я вынуждена отпрашиваться с работы, чтобы забирать сына из сада вовремя. Вы понимаете, что это не может продолжаться бесконечно? – с грустью спросила Женя. – Предложила свой рабочий график пересмотреть, но руководство согласилось временно только на обеденный перерыв. Теперь я буду работать месяц без обеда, и уходить на час раньше.

– А что Андрей говорит? – спросила его мать.

– Ничего. Он помощь мне не предлагал, хотя знает и мой рабочий график, и время работы сада. Сама я помощи не просила.

– Ты на него обижена?

– Это не обида, Валентина Фёдоровна, это разочарование. От его преданности до предательства прошло всего пять лет. Мы прожили их вместе и в самом начале договорились не лгать друг другу. Нас никто не заставлял силой жить вместе. Мы ни разу за это время не поссорились и понимали друг друга. Почему не сказать мне всего? Почему он поступил именно так? В чём моя вина? Мы могли с ним поговорить откровенно обо всём и расстаться друзьями, а не врагами? Люди разводятся, признают свои ошибки и продолжают общаться, а он ведёт себя так, как будто это я его предала.

– Это, девочка моя, очень непросто. Сказать, значит отрезать себе путь назад. Я не думаю, что Андрей нашёл то, что ему нужно. Кто-то превознёс его до небес, не предупредив, что падать сверху будет больно. Мне очень жаль, что у вас всё так сложилось. Да, я долго тебе не доверяла. Мне хотелось для сына самого лучшего, а ты привязала его ребёнком. Ты оказалась девушкой с характером и, не смотря ни на что, окончила университет, получила профессию. Ты была хорошей женой для моего сына. Я не знаю, чего ему не хватало. Мне хочется тебе помочь. Я буду забирать Женю из сада, а ты после работы будешь заходить к нам. Андрей с нами не живёт, можешь не волноваться. Телефоны теперь, слава Богу, у нас есть. Будем держать связь.

– Вы мне очень поможете. Я Вам дам ключи от квартиры, и Вы можете из сада или после прогулки приходить сюда. Но у меня будет одно условие – Вы не говорите мне об Андрее ни хорошего, ни плохого.

– Договорились, – вздохнула Валентина Фёдоровна.

Проблема была решена, но легче Евгении от этого не стало. Она на глазах худела и «дурнела», стала рассеянной и молчаливой.

– Жень, может, хватит страдать? – спросила её коллега по работе двадцатишестилетняя Юля. – Ты посмотри, на кого ты стала похожа. У тебя проблемы? Квартира есть, работа есть, на панель не пойдёшь. А мужа, извини, у тебя и не было.

– Кажется, я его люблю, – нерешительно сказала Полянская. – Я не знаю, как мне жить дальше, ведь я никогда не жила одна.

– Крестись, если, кажется. Зачем ты ему такая нужна? Ты себя в зеркале видела? Платов мужчина видный, правда, без денег. На кой хрен ему какой-то гадкий утёнок в роли любовницы, если он оставил обаятельную мать своего ребёнка? Люби себе на здоровье, но лицо не теряй. Прекращай себя жалеть, приходи в форму, в норму и живи дальше назло всем врагам, – говорила Юля. – Предательство нужно пережить стойко, иначе сломаешься или наломаешь кучу дров. Тебя предал любимый человек, но любящий так бы не поступил. Отсюда вывод: зачем страдать о человеке, который тебя не любит и не ценит? Простить ты его не можешь или не хочешь, а себя изводишь. Зачем?

– Юль, ты рассуждаешь как знаток мужской психологии. Откуда это у тебя? – спрашивала Женя.

– Подруга, я в отличие от тебя знаю, сколько раз я влюблялась и сколько раз не дошла до загса. Говорю дельные вещи – страдай по ночам, пока не надоест, а перед сыном и на работе, будь добра, выглядеть отлично, быть собранной, – глядя на Женю, говорила она. – Это порой трудно, но необходимо. Ты гордая, у тебя всё получится. Самое, на мой взгляд, скверное – показать мужчине, что ты без него никто. Тебе нужно, чтобы он понял, что без него ты королева.

Только через месяц, после ухода Андрея, Женя рассказала обо всём дедушке. Борис Борисович Полянский, узнав, что Платов ушёл, обвинил Евгению в нетерпимости и просил на его помощь не рассчитывать. Она боялась такой же реакции от Виктора Ивановича Орлова и тянула с разговором.

– Ты могла предположить, что я тебя, внучка, буду упрекать и поучать? Внука жалко, парень привязан к отцу. С уходом Платова мы ничего не теряем в отличие от него. Нам нужно сделать всего две вещи: во-первых, найти няню, во-вторых, купить машину, – говорил дед. – Ты не перечь, Женька. С няней ты можешь спокойно работать, а с хорошей няней не водить сына вообще в детский сад. Она сможет заниматься с ним дома, кормить, гулять. Ему до школы ещё три года. Я этим займусь. Машиной займётся твой отец. Купим небольшое авто, с пробегом, но надёжное. Ты знаешь, внучка, чем большинство женщин лечат настоящую депрессию? – спросил дед, улыбнувшись. – Шопингом. Оставим Женю с Валентиной Фёдоровной и поедем с тобой за покупками.

– Дедуля, ты откуда об этом знаешь? – спросила Евгения.

– У меня в семье, помимо тебя, есть жена, сноха, дочь и внучка. Они так говорят, когда приходят с покупками. Вот мы с тобой и проверим, – ответил Орлов старший.

Так в гардеробе Жени появилось несколько новых вещей.

– Спасибо, дед. Мне стало гораздо легче, – пошутила она.

Няню помогла найти сестра отца Наталья, которая три года назад пользовалась её услугами. Оксане Юрьевне было сорок восемь лет, по специальности она была учителем начальных классов и с удовольствием сменила работу, согласившись на предложение Жени. Знакомство состоялось, и няня переехала в квартиру Жени, поселившись в одной из трёх комнат. Евгения Сергеевна перестала ждать прихода Платова и с головой ушла в работу. Встретив Новый две тысячи пятый год с сыном и его няней, Женя уже не могла представить свою жизнь без этой отзывчивой и доброй женщины. После Новогодних праздников Женю ожидали перемены и на работе. Двадцатитрёхлетнюю Евгению воспринимали в коллективе по-разному. Одним нравилось, что в столь молодом возрасте она так хорошо владеет языками. При очаровательной внешности ведёт себя скромно и тактично. Другие не доверяли ей. Раз в двадцать три у тебя есть пятилетний сын, значит, есть и свои скелеты в шкафу. Полянская поддерживала отношения только с Юлей, которой было двадцать семь, и которая работала здесь три года.

– Юля, как ты думаешь, мне сменить причёску? Раньше я ходила с короткой стрижкой. Андрей просил меня не стричь волосы, и я не стриглась пять лет. Они ему очень нравились.

– Мало ли что нравилось твоему Андрею. Тебе самой, что больше нравиться? – спрашивала коллега.

– Я сделаю себе сегодня же стрижку. С ней проще и ухода меньше, – ответила Женя. – Как бы мне ещё к высоким каблукам привыкнуть? Скажи, зачем мне каблук, если я целый день не встаю из-за стола?

– Для себя, Женька, для себя, – убеждала её Юля. – Ты женщина, а не подросток.

– Для себя я с удовольствием бы обула кроссовки, положила бы ноги на стол и работала, развалившись в кресле. Ты знаешь, чего мне стоит ходьба на каблуках два-три часа в день? Я снимаю обувь еще в транспорте, пока еду домой. На меня смотрят как на хромую лошадь. Я пять лет не ходила, а сдавала нормы марафона. Видимо, каблуки не для меня, как и походка от бедра, – говорила Женя шутя. – Я после рождения Женьки, быстро сбросила вес при таких «перебежках» и поправилась всего на два килограмма.

– Не наговаривай на себя. Походка у тебя лёгкая, даже летящая и, именно, из-за веса. Фигура красивая, а вот роста тебе не хватает. Привыкай к каблукам постепенно. Носи туфли дома минут по сорок. Выбирай каблук, а не шпильку и всё получится. Когда идёшь – не спеши, пусть они тебя ждут.

Евгения сделала стрижку и полностью сменила имидж. Рост ей придавали каблуки на туфлях, а солидности – деловая одежда.

Новицкий сам вызвал Полянскую в кабинет.

– Женя, тебе пора браться за работу в полном объёме. Тебе придётся присутствовать на переговорах. Готовься.

– Алексей Михайлович, я не набиваю себе цену и не хочу для Вас неприятностей, поэтому скажу сразу: я работаю переводчиком и не собираюсь подрабатывать эскортом, какой бы он невинный не был. Имейте это в виду. Я не хочу потерять работу, но терпеть хамство я не стану, – говорила Евгения, слегка волнуясь.

– Хорошо, Евгения Сергеевна. Я Вас услышал, но и Вы постарайтесь меня понять – не всё зависит от меня.

Уже в конце января Евгения поняла, что Новицкий оказался прав. Переговоры, которые проходили уже два дня в офисе одной компании, заканчивались. На завтра планировалось подписать контракт, а сегодняшний день заканчивался за городом в частном пансионате. Евгения была довольна результатами своей работы. От того и внешне выглядела хорошо и настроение было отличным.

– Евгения Сергеевна, Вам придётся поехать с нами, – сказал Комаровский.

– Я что-то пропустила? Мне казалось, все деловые вопросы перенесены на завтра, – недоумевала она. – Что случилось?

– Ничего. Ты поедешь со мной за компанию.

– Это исключено. Я свою миссию выполнила, а на завтрашнем подписании я буду присутствовать, – ответила Евгения.

– Это необходимо, – сказал Комаровский, взяв её жёстко за руку повыше локтя. Мне плевать на твои принципы. Будешь делать то, о чём попросят.

– Боюсь Вас огорчить. Я переводчик, а не девочка по вызову. Пустите, мне больно. Хотите, чтобы я осталась? Я останусь, но уже через полчаса Ваши партнёры будут знать о Вас неприятные вещи. Кто мне может помешать беседовать с ними? Вы? Контракт нужен Вам, вот и ложитесь под них сами, – говорила она чуть слышно.

– Ты, курица, соображаешь, что говоришь и кому? Я тебя раздавлю, – негодовал Комаровский, но руку Жени отпустил.

– Это у Вас куриные мозги. Вас предупредили обо всём, но Вы решили, что можете всё. Не хотите уступить свою дочь? Мы кажется с ней ровесники. С чего Вы вдруг решили, что я хуже её? Вы, почему так болезненно реагируете на мой отказ? – тихо говорила Евгения.