Текст книги "Выбирая жизнь. Как найти в себе силы, о которых вы даже не догадываетесь"

Разговор с болью

 
Я жизнь свою перепишу,
я изменю одно лишь слово.
Боль, для меня ты – просто ноль…
И пусть пока мне это ново.
 

Моя книга «100 дней между жизнью и смертью» вышла в начале 2017 года. Эта история зародилась более пятнадцати лет назад в личном дневнике. Книга – не история болезни, а, скорее, история возвращения к себе и обретения себя в тот непростой период.

После выхода книги ко мне стали обращаться люди. Многие задают вопросы: «Как победить рак? Как поддержать больных близких? Как отпустить болезнь? Как остаться жить?» Порой люди пишут просто так, чтобы пообщаться, получить поддержку, услышать одну из моих позитивных, исцеляющих историй.

Не так давно я получила письмо от знакомой, прочитавшей мою книгу: «Моя подруга больна, у нее рак тяжелой стадии, метастазы, ей очень плохо, врачи отказываются лечить. У нее жуткие боли, и, возможно, ей остался всего лишь год, а ведь она совсем молодая! Ирине 27 лет, муж давно оставил ее с детками, теперь она мама-одиночка с двумя маленькими дочерьми. Если бы ты знала, как она боится умереть, но больше всего она страшится оставить своих девочек. Ей очень нужна твоя помощь…»

Я читала письмо Натальи и не знала, что ответить. Часто люди говорят мне, что после общения, взаимодействия со мной, нахождения в моем пространстве у них наступает улучшение во всех жизненных сферах. У многих происходит настоящее исцеление. Я сама не раз наблюдала это, но мне до сих пор неясны все механизмы происходящего. Собственно, я никогда не пыталась досконально разбираться в этом. Но каждый раз искренне не понимаю, чем могу помочь человеку, которого не могут вылечить врачи.

– Наташенька, а что я могу сделать, если врачи отказываются? Я же не знахарь и не целитель. Могу поговорить с ней, поддержать, но лечить я не умею… – ответила я.

– Конечно, конечно! Я и сама не знаю, как ей помочь в данной ситуации, она и не хочет ничего, и не надеется ни на что. А я ей уже и книжку твою дала…Она прочла и, знаешь, захотела с тобой познакомиться. Я знаю, что, как только она попадет к тебе, у нее сразу что-то начнет меняться. Можно, я дам ей твой телефон? Пусть она позвонит или напишет?

Я согласилась, и на следующий же день раздался звонок.

– Добрый день. Меня зовут Ирина, Наталья дала мне ваш номер и сказала, что я могу позвонить. Я прочла вашу книгу и очень благодарна за нее. Не знаю как, но после ее прочтения я вновь захотела жить, поверила, что это возможно. Хотя… Глупо, наверное, хвататься за соломинку в моем положении… Но мне вдруг захотелось услышать вас, ваши истории… – голос был сбивчивым.

– Ирина, если это поможет, я готова рассказать вам тысячи историй! Если хотите…

– Да, я хочу… – она заплакала в трубку.

Мы договорились встретиться через неделю. Спустя несколько дней она мне написала. Это было огромное письмо, где Ирина рассказывала о своих болях. О том, где болит, что болит и как сильно. Для меня было совершенно неожиданно получить и прочесть невероятное откровение о чужой боли во всех красках и подробностях.

Я понимала, что сейчас это самое сокровенное для нее, то, чем ей очень хочется поделиться. Но не с кем. Я читала это письмо, вникая в каждую деталь, в каждую клетку, кричащую от боли.

Мне хотелось помочь ей, но я не знала, что делать и как реагировать на такое страшное откровение. Я посмотрела на часы. Они показывали 22:30. Хорошо, что я одна, подумала я, и, непонятно кем и чем ведомая, я включила диктофон и начала что-то наговаривать. Я хотела сказать что-то, что сможет поддержать Ирину.

Несколько минут я непрерывно говорила, записывая на диктофон. Я чувствовала, как прониклась этой болью и соединилась с ней. Казалось, это аудиосообщение длилось 5-10 минут, но когда я посмотрела готовую запись, оказалось, что она длиною 40 минут! Это время так быстро прошло, что я даже не поняла, что говорила. Не знаю почему, но я не стала переслушивать сообщение, просто разделила его на части и послала ей.

Ирина прослушала мои записи, но ничего не ответила, а спустя два дня отправила мне сообщение: «Лилия, добрый день! У нас с вами встреча послезавтра, но, к сожалению, ее придется отменить. На завтра мне назначили терапию, после которой я очень плохо себя чувствую, поэтому никак не смогу прийти на встречу…»

Я читала и не понимала, радоваться или горевать. С одной стороны, очень жаль, что Ирина будет себя так плохо чувствовать, что не сможет даже прийти на встречу, но с другой стороны, почему терапия? Какая терапия? Ведь она говорила, что врачи уже отменили ей все за бесполезностью. Я решила уточнить:

– Ирина, мне казалось, вы говорили, что лечение уже отменено?

– Да, говорила! Но что-то изменилось, и меня решили вернуть на терапию! Сама не понимаю почему.

– Это же замечательно! Значит, вас снова будут лечить! – обрадовалась я. – А что с моими сообщениями, вы прослушали их?

– Конечно! Только их и слушала эти дни! Боюсь говорить, но ваши медитации сняли мне эти ужасные боли. Спасибо вам огромное!

Медитации? Я слушала ее и не верила своим ушам. Какие еще медитации? Те самые сообщения, которые я записала для нее два дня назад?

В моем телефоне всегда недостаточно памяти, поэтому я стараюсь сразу удалять большие файлы, что и сделала с этими аудио сразу после отправки. Я уже не могла их прослушать, чтобы понять, что же я тогда наговорила. Ну ладно, главное, что Ирине это помогло.

– Ну что же, очень рада! – радостно сказала я.

– Я очень хочу с вами встретиться, хочу прийти на вашу игру и пройти «Личное возрождение» с вами. Можно мне это сделать? – в голосе Ирины зазвучали нотки надежды и энтузиазма.

– Конечно! – воскликнула я. – Приходите обязательно!

Ровно через неделю я проводила игру для небольшой группы, куда и пригласила Ирину. В назначенный день я ждала участников, как обычно, приехав за полчаса до начала. Ирина появилась вслед за мной. Я сразу узнала ее. Маленькая, хрупкая девочка с вьющимися темными волосами и черными, как блестящие бусины, глазами. Черные длинные ресницы смягчали пронзительный взгляд своим бархатом. Наши глаза встретились, розовый румянец пробежал по ее чистой белой коже. Она улыбнулась и поздоровалась.

– Я так переживала, что не найду этого места, что вышла задолго до начала.

Я заметила косметику на ее лице и расслабленность в теле.

– Ну и хорошо, значит, у нас будет чуть больше времени, чтобы познакомиться, – весело ответила я.

– Я прочитала все ваши истории, которые доступны в социальных сетях. Они помогают жить, они дают надежду и наполняют энергией. Постоянно хочется продолжения, – засмеялась она.

Мы перешли на «ты».

– А давай сделаем и твою историю с продолжением? – предложила я. – Чтобы она, как и другие, имела счастливый конец, согласна?

– Еще как согласна! – Ирина была полна энтузиазма.

Постепенно все собрались, и мы приступили. Игра Ирины проходила гладко и безболезненно, за исключением нескольких моментов, которые указали на скрытую обиду.

– Ты обижаешься на кого-то? У тебя есть обида за свою болезнь? – спросила я.

Неожиданно она разразилась слезами.

– Когда я заболела, я не понимала, кому я сделала зло? Почему я должна болеть? За что мне все это? Время от времени мне казалось, что виноваты родители, потом обида перемещалась на бывшего мужа, потом на врачей, на весь мир… Мне и сейчас сложно понять, кто виноват.

– А зачем вообще кого-то винить? Зачем пытаться разбираться с виновными? Ведь это не прибавляет тебе ни энергии, ни здоровья, скорее, забирает…

– И что же мне делать? Мне так хочется понять, почему я заболела, как будто если не пойму, то и не выздоровею.

– Если хочешь вновь стать здоровой, попробуй понять, не кто виноват в болезни, которая все равно уже есть, а что нужно осознать, чтобы она отступила. В попытке найти виновного и переложить на него ответственность ты лишаешь себя свободы. Признавая болезнь как данность, не оценивая, хорошо это или плохо, без поиска виновного ты берешь ответственность на себя и освобождаешься. Ты сама принимаешь решение, что делать, что думать и как себя чувствовать. Выбирая мысли и состояния, можешь создать внутри себя такое пространство, в котором болезнь просто не уживется и захочет уйти… с миром. Понимаешь?

Ирина молча кивала и плакала. Спустя две недели мы снова встретились. Она рассказала, что за это время что-то изменилось, произошло нечто необъяснимое, неуловимое, но повлекшее за собой невероятные изменения.

– Я отказалась искать виновных, но, наоборот, внутренне стала благодарить тех, кого привыкла обвинять. Я поблагодарила даже свою болезнь, ведь если бы она не пришла, то я никогда не нашла бы свою привычку обвинять всех вокруг при каждой неудаче. Мне стало так легко и свободно, теперь я ничего не боюсь! А еще меня вернули к необходимому лечению, боли стали гораздо реже и не такие сильные, но самое главное – то, что я вновь поверила в выздоровление. Мне захотелось жить, появились желания, планы и цели.

С тех пор прошло месяца четыре, но время от времени мы продолжали общаться. Она сообщала новости о позитивной динамике лечения и связанных с этим улучшениях.

A спустя год, совсем недавно я получила от нее сообщение: «Здравствуй, Лилия! У меня все хорошо. Я тебе очень благодарна, и ты, наверное, Ангел в моей жизни. Мои метастазы уменьшились, боль прошла совершенно. Я могу жить активной, полной жизнью, и я знаю, что выздоровею, справлюсь, все будет хорошо, и все самое лучшее – впереди!»

Когда я прочла это, слезы потекли сами. Наверное, так переживать за тех, кто обращается за помощью, неправильно и непрофессионально, но иначе я не могу, да и не хочу.

Мне вдруг захотелось послушать те самые мои голосовые сообщения и узнать, что же я наговорила тогда. Я спросила Ирину, не сохранились ли они у нее случайно.

Она ответила: «А как же! Разве я могла удалить то, что спасло мне жизнь?» И тут же прислала их обратно. Я впервые их прослушала.

Как выяснилось, эти сообщения, или медитации, не знаю, как их назвать, были разговором-общением с болью. Я говорила с ее болью… Сама того не понимая, я договаривалась о принятии боли и отпускании… Это было очень волнующе.

Когда я рассказала коллеге эту историю, она сказала: «Так почему же ты не подаришь и другим эти сообщения? Кто знает, может они смогут спасти от боли не одного человека? Кто знает?»

Я задумалась. А ведь, действительно, вдруг это и для вас сработает. Совсем недавно я приняла решение записать медитации на снятие боли и подарить их людям. Сейчас они находятся в свободном доступе на моем YouTube-канале для каждого, кто хочет, чтобы и его история стала примером тому, кто тоже готов рискнуть и выбрать жизнь.

Чистота в доме

 
На зеркале царапины не скрыть,
не оттереть и памяти разводы.
И если страх свой в отражении не вскрыть,
неси любовь, доверие сквозь годы.
 

Первый раз я была в Питере еще в ранней молодости. Посетила Эрмитаж, увидела местные достопримечательности. Тогда, двадцать лет назад, не успела съездить в Петергоф. Была уверена, что на следующий год обязательно наведаюсь. Но не приехала. Закрутилась, замоталась и…

В прошлом году в Петербург перебралась жить моя подруга детства. Мы к этому времени не виделись почти семь лет. И еще за год до переезда Ирка начала приглашать меня в гости. Мол, как только сделаем ремонт – сразу к нам! И никаких отговорок!

Я была очень рада их переезду, да еще и в Питер, куда вот уже 20 лет, как хочу вернуться, поэтому согласилась без раздумий.

За то время, пока мы не виделись, Ирка вышла замуж и родила ребенка. Я не была знакома ни с ее мужем, ни с ее пятилетним сыном. Сначала я думала найти уютные апартаменты неподалеку, чтобы была возможность видеться как можно чаще. Узнав об этом, она категорически запретила мне искать что-либо, заявив, что единственное место, где я могу остановиться, – это их дом! Я не стала спорить, да и бесполезно это.

Наша Ирка с детства была командиршей. Если она что-то задумывала, то настаивала на своем до последнего, искренне уверенная в том, что это единственное правильное решение. Ирка – веселая, жизнерадостная, полная энергии и сил. А энергия способна снести все препятствия на ее пути. Этой же энергией она охотно делится, создавая вокруг себя свежую, чистую, бодрящую атмосферу.

Но я всегда удивлялась, как в этой маленькой женщине уживаются две совершенно разные, я бы даже сказала, противоположные личности.

Одна – наполненная и наполняющая. Любящая детей и людей, готовая откликнуться и помочь каждому, будь то прополка грядки на даче или совет по финансам. Очень эмоциональная. Помню, когда она услышала мои первые стихи, ее так обуяли эмоции, что она с ходу начала плакать прямо в трубку.

Правда, плачет она чаще от радости, чем от горя. В проблемных ситуациях, наоборот, мобилизуется. И тут включается ее другая сторона. Сильная, требовательная, непоколебимая, порой даже жесткая и непримиримая. Особенно если задеты ее принципы, в которые она свято верит.

Как-то еще в юности она обиделась на меня. Полгода со мной не разговаривала! Я никак не могла понять, как же можно так долго дуться, но Ирка не дулась – она была в ярости! Спустя пару недель после ссоры мы случайно встретились в маршрутке. Я заскочила на своей остановке, плюхнулась на свободное кресло и увидела ее. Несмотря на ссору, я была рада встрече и уже готова была заулыбаться в знак примирения, но она бросила на меня испепеляющий взгляд и отвернулась, будто мы и не знакомы. Это очень удивило меня. Как же такой добрый и отзывчивый человек может быть таким жестким и несгибаемым? Ирка может! Она отошла только спустя несколько месяцев. Соскучилась по мне и сама пришла, в соплях и слезах. Кстати, ей свойственно первой идти на примирение. Но лишь в том случае, когда проходит время, которое растворяет пелену агрессии и обиды. Тогда мы вместе поплакали и помирились.

С тех пор прошло почти 30 лет. Никогда больше мы так не ссорились, а Ирка очень изменилась. Она получила огромное количество жизненных уроков, прочла массу книг, провела сотни часов в медитации, стала любящей женой, мамой и владелицей небольшого бизнеса. Что сделало ее еще более энергичной, доброй и помогающей.

И все же в ней, как и прежде, порой просыпается «монстрик», способный испепелить одним взглядом. Правда, теперь он стал гораздо более мягким, да и появляется крайне редко.

Так что я не стала спорить и решила сразу сдаться и погостить в их доме. К тому же Ирка очень хотела, чтобы я познакомилась поближе с ее семьей, а у нас с ней была возможность болтать по ночам, никуда не спеша, как в старые добрые времена.

Питер запомнился дождем и серым небом, но в этот раз встретил отличной солнечной погодой. Не успела я выйти из аэропорта, как услышала Иркин голос:

– Лилечка, девочка моя, я здесь!

Она неслась навстречу, раскрыв руки. Мы крепко обнялись, словно родные сестры, которых когда-то в детстве насильно разделили. Из Иркиных глаз брызнули слезы.

– Ир, ну ты чего ревешь-то!

– Ты же меня знаешь, я всегда реву! – смеясь, говорила она, вытирая мокрые глаза. По дороге она рассказывала про работу мужа, историю переезда, замечательную няню для сына и наши планы.

– Ты уже подумала, что хочешь делать в Питере, где побывать, что посмотреть? – спросила она.

– Честно говоря, еще не успела…

– Ну и не надо, я сама уже все придумала!

– Вот и славно! – согласилась я, зная, как Ирка любит брать на себя роль заботливого опекуна, который знает, что лучше для его подопечных. Да и давненько за меня никто не думал, поэтому можно просто отдаться «течению» и наслаждаться тем, куда оно тебя поведет.

Я расслабленно сидела в большом кресле БМВ, наслаждаясь видом питерских улочек, пока Ирка рассказывала обо всем подряд. Мы подъехали к дому и зашли в подъезд.

Она открыла дверь в прихожую и ласково заворковала:

– Максик, ты где? Иди встречать Лилю, помнишь, я тебе рассказывала?

На пороге показался крепкий малыш в одном носке.

– Макс! – послышался мужской голос. – А кто одеваться будет?

Из комнаты вышел высокий симпатичный мужчина лет сорока, крепкого телосложения. В его руках был другой носок. При виде него Максик с визгом убежал в другую комнату. Мужчина улыбнулся и протянул мне руку:

– Александр. Знаю, что вы Лилия, Ирочка очень много рассказывала о вас, всегда вас своим учителем называет!

Я зыркнула на Ирку, и мы засмеялись.

– А чего, ты и есть мой духовный учитель, разве не так? Всю жизнь чему-то у тебя учусь. Вот и Шурику сразу сказала, Лиля приедет, научит нас уму-разуму! – она бросила на меня испытывающий взгляд. – Да шучу я, шучу! Будешь у нас отдыхать, а не работать! – и повела меня в отведенную комнату.

– Вот твоя территория, никто сюда не зайдет. Тут у тебя и ванная, и туалет свои, отдельные. Скажи, что тебе приготовить на ужин? Хочешь, печенку потушу, как ты любишь?

Прилет был ранний, я не выспалась и не соображала, что буду хотеть на ужин, поэтому просто согласилась:

– Да, давай печенку! Помнишь, ты ее с овощами в горшочке запекала в духовке? – вспомнила я.

– Я и сейчас так сделаю! Отдыхай!

Ирка закрыла за собой дверь, а я растянулась на диване, накрылась пледом и уснула. Через час проснулась, умылась и вышла из комнаты. Ирка была на кухне. Шепотом она сказала:

– Иди сюда, кофе попьем, я только сварила. Максик уснул, а Шурик пошел в магазин за морковкой.

Я присела за стол рядом с ней, и мы впервые за семь лет внимательно посмотрели друг на друга.

– Родная моя, я так соскучилась, как же здорово, что ты приехала! – Ирка обняла меня и снова начала плакать. – А мы с тобой еще очень даже ничего! Шурик сразу сказал мне, что мы выглядим как девочки, несмотря на то, что давно пятый десяток разменяли.

Обнявшись, мы сидели молча, поглаживая друг друга. Есть такое понятие «родная кровь», для меня всегда это было не про «родную кровь» в буквальном смысле, а, скорее, про «родную Душу». Даже если кровь и не родная вовсе. А вот родная в буквальном смысле кровь далеко не всегда является родной Душой. Ирка для меня и есть «родная Душа». В этот момент я остро почувствовала наше единство.

– Ир, я так тебя люблю, как здорово, что ты у меня есть, родная моя!

От моих слов она засмеялась и заплакала еще сильнее, как она умеет.

– Да ты же мой родственник дорогой! Мой друг сердечный и родной! – сквозь слезы весело приговаривала она.

Потом достала коробку конфет и налила кофе. Мы шепотом болтали о родном городе, вспоминали общих друзей и знакомых, многие из которых разъехались по всему миру. Она рассказала о нескольких своих неудачных отношениях до того, как встретила Александра. Выяснилось, что он моложе на четыре года. Работает управляющим в госкомпании, которая и направила его в Питер.

– Он мне понравился, – сказала я. – С первого взгляда видно, какой он хороший, воспитанный, как любит тебя, насколько он спокойный и в то же время сильный. Люблю я в мужчинах такую спокойную силу, он как скала!

– Да, Шурик – просто золото! Он такой добрый, такой умный, нас с Максиком обожает. Правда, ленивый. Вроде и помогает, все делает, но только когда попрошу. Если не скажу, сам лишний раз с дивана не встанет. Не знаю почему. Может, потому, что у него кризис сейчас… Работа хотя и не «пыльная», но перестала нравиться. Говорит, что не своим занимается, а что «свое» – не знает. А может, просто все мужики такие ленивые? Или на госпредприятиях у них так: в пять рабочий день заканчивается, и больше никаких забот? Я так не могу, ты же меня знаешь!

В этот момент тихо скрипнула входная дверь. Александр вернулся из магазина. Чмокнув его в нос, Ирка взяла сумки:

– Саш, ты погуляй с Максиком, слышу, он проснулся, шуршит уже там. И Лилю с собой возьмите, покажите наши окрестности, а я ужином пока займусь.

– Может, я с тобой останусь, помогу с готовкой? – спросила я.

– Нет, нет! Иди погуляй с ними, еще успеешь помочь.

Мы вышли во внутренний двор на детскую площадку. Маленький Макс убежал к детям на горку, а мы сели на лавочку неподалеку.

– Он недолго покатается сейчас, и пойдем дальше, – словно оправдываясь, сказал Александр.

– Пусть катается, сколько хочет! Здорово, что он такой самостоятельный у вас!

– Да, наша мама любит самостоятельных мужчин, – с улыбкой сказал он.

– Александр, вы с Иришкой занимаетесь спортом? Она в последние годы так похудела, постройнела. Это вы ее мотивируете? – с восхищением спросила я.

– «Занимаетесь спортом» – это сильно сказано, так, ходим на йогу… А вот раньше! Я с детства занимался карате, лет до 18 подавал надежды. Тренер мне как отец был, сильный духом мужик, авторитетище! Сергей Сергеевич с детства прочил мне мировую славу, в 16 лет я уже получил черный пояс. Тренировки любил больше своего дня рождения, – смеялся он.

– И что потом?

– А потом… В 19 лет сломал ногу, долго восстанавливался, техника ослабла, дух и воля тоже… – он глубоко вздохнул и погрустнел. – Но я все равно продолжал ходить в зал. Тренировался сколько мог, но о серьезных боях уже не было и речи. Лет с двадцати начал тренировать мальчишек. Это тоже было здорово! Пацаны – они такие увлеченные, открытые, дерзкие. В каждом из них я видел себя, и это радовало, вдохновляло, наполняло смыслом и дорогими воспоминаниями.

Я молча слушала его историю. С каждым его словом передо мной раскрывался этот интересный, тонко чувствующий человек. В спокойном голосе звучали мудрость, глубина и в то же время некая отрешенность. То ли от бессилия, то ли, наоборот, от принятия, я не уловила.

– А что было дальше, чем все закончилось? – спросила я и предложила общаться на «ты». Александр кивнул и продолжил:

– А ничем. Это был конец девяностых. Наверное, ты помнишь, как все было тогда? Зарплату никому не платили, даже учителям, а тренерам и подавно. Потому и ушел. А Сергей Сергеевич остался… Кажется, он до сих пор молодежь тренирует.

– А ты виделся с ним с тех пор?

– Нет, ну что ты! Мне до сих пор стыдно и за свою ногу, и за то, что ушел. Не выдержал, надо было матери помогать. Зато сейчас с Иринкой на йогу хожу. Я к спорту и дисциплине привык, а она в поддержке нуждается. Так и склонила меня с ней на йогу ходить из солидарности, чтобы не сорвалась…

Слушая его, я испытывала странные чувства. Иркины слова на кухне никак не сочетались с тем, что я видела и слышала сейчас. «Что-то не то, что-то не так!» – думала я.

– Папа, я накатайся! Пойдем игать в футбой! – Максик схватил за руку отца и увлек за собой. Я улыбнулась и сказала Максику, что буду болеть за них! С удовольствием наблюдала, как двое «мальчишек» бегали по площадке, кричали, отбирая друг у друга мяч. Как бережно и терпеливо отец поддавался сыну, как, никуда не спеша, они наслаждались игрой и общением.

«Дааа, – подумала я, – Иринка-то так точно не смогла бы». Для нее все это «тягомотина», у нее в руках все горит, а значит, все должно быть быстро и с пользой. Помню, как давным-давно мы с девчонками ночевали где-то. Она уже с семи утра начала нас тормошить, а мне спать хотелось. Говорю ей: «Ир, будь человеком, дай поспать!» Она мне: «Хорошо, но только спи быстрее!» До сих пор смеемся над этим ее «спи быстрее».

Ритм у нее совсем другой. Каждый день по минутам, все время куда-то торопится, не успевает, постоянная куча дел и по дому, и по работе. Я решила поинтересоваться, чем конкретно она занята в течение дня.

После третьего гола мужчины вернулись ко мне, мы обошли площадку и направились к дому. Уже в подъезде уловили аппетитные запахи нашего ужина.

– Ну что, нагулялись? – Ирка чмокнула всех в нос по очереди. – У меня уже все готово!

Минут десять спустя мы сели за стол. Кухня в новой квартире была такой просторной, что за столом уютно помещалась большая компания. Ирка достала из духовки керамические горшочки и поставила по одному каждому.

– Максик, а ты со мной будешь есть, нам с тобой одного хватит… Осторожно, горячо! – скомандовала она. – Ну, расскажите, где были, куда ходили? Вас долго не было…

– Мы не пошли далеко, остались на площадке, а потом просто прогулялись кружочек, и все, – ответил Александр.

Ирка сделала недовольное лицо и посмотрела на мужа:

– Но ведь я просила тебя пройтись подальше, показать Лиле окрестности, да и Максик тоже уже чуть ли не прирос к этой примитивной площадке! У нас что, в округе других мест нет? – Зная этот Иркин взгляд, я почувствовала угрозу и неловкость.

– Макс долго катался на горке, потом захотел поиграть в футбол. Времени уже было много, а мы не хотели, чтобы ты долго ждала нас и переживала, что остынет ужин, – спокойно ответил Александр, улыбнувшись.

«Молодец!» – подумала я и повернулась к Ирке:

– Сама мне завтра все и покажешь! Хватит придираться, мы здорово погуляли!

Ирка смягчилась и заулыбалась:

– Это замечательно! Шурик, как печень? Лиль? Вкусно? Чего молчите-то?

– Ужжжжжасно вкусно! Как всегда! – сказала я.

Максик быстро наелся и убежал играть в свою комнату. Мы остались на кухне и долго сидели за бесконечными рассказами и воспоминаниями. Спать отправились далеко за полночь.

Проснулась я от непонятных звуков. Открыла глаза, посмотрела на часы – 7:05. Казалось, в коридоре кто-то двигает шваброй. Я встала, накинула халат и приоткрыла дверь. Так и есть. Ирка в трусах и в майке, словно юнга на палубе, драит пол.

– Тебе чего не спится? – протирая глаза, спросила я.

– В 8:30 няня придет, и мы с Шуриком убежим на работу. Надо успеть и порядок навести, и вам с Максиком обед приготовить, – серьезно ответила она. – Но ты поспи еще, девочка моя! Если куда-то захочешь уйти днем, ключи я тебе оставлю!

Ладно, подумала я и вновь нырнула под одеяло. Из-за длинной дороги, разницы во времени и массы впечатлений проспала гораздо дольше обычного и встала почти в 12:00! Няня с Максом ушли гулять, и дома никого не было. Умывшись и позавтракав, я решила поехать в Петергоф. Там и провела весь день, наслаждаясь природой и свежим воздухом.

Вернулась поздно вечером, после десяти. Везде уже было темно, и я включила свет в прихожей. Щурясь от света, Ирка вышла в коридор:

– Максика укладывала и уснула. Шурику завтра рано вставать, вот мы и решили лечь пораньше, так что ты потише, а то Макс у нас неспокойно спит.

Я была такая уставшая от гуляний, что, добравшись до своей комнаты, плюхнулась в кровать без сил и не заметила, как уснула.

Утром все повторилось. Снова звук швабры, только время на часах было не 7:05, а 6:30. Я вышла из комнаты. Как и вчера, Ирка мыла пол.

– Ир, ты что, каждое утро моешь пол на своих 130 квадратных метрах? Зачем?

– Дорогая, ты же меня знаешь, чистюлю! Терпеть не могу, когда к ногам что-то липнет.

Мне стало неловко и захотелось помочь ей. Быстро умывшись, я оделась и вышла помогать. Она дала мне тряпку для пыли, и мы вместе продолжили уборку. Мы болтали, делились впечатлениями и потихоньку хихикали, чтобы не разбудить мужчин. Из спальни показался Александр.

– Доброе утро, пчелки! – весело сказал он.

– Вот именно! Кто-то пчелка, а кто-то трутень, – как бы в шутку съязвила Ирка.

Александр молча ушел в ванну, а я подошла к ней и тихо сказала:

– Так, ты чего к нему лезешь? Зачем придираешься? Чего ты хочешь и чего нарываешься, не пойму!

– Да сама не знаю, просто бесит! Я и то, и другое, с утра и сготовить, и убраться, а он хоть бы раз пораньше встал помочь!

– Зачем ты придумываешь себе проблемы? Кому нужен твой мытый пол по утрам? Если тебе нужен, вот и мой! А от мужа отцепись!

Наш неоконченный разговор прервал проснувшийся Максик.

Когда все ушли, я решила залезть в ванну, чтобы расслабиться и отдохнуть после вчерашнего «забега». В этот день мне не хотелось никуда далеко идти.

За завтраком вспоминала наш разговор с Александром и Иркины придирки. Я хотела понять, что происходит и почему она так ведет себя. Мои размышления прервал телефонный звонок.

– Девочка моя, это я! Ты уже позавтракала? Тогда собирайся, я заеду за тобой через полчасика, и поедем куда-нибудь вместе гулять. Сегодня я уже свободна от работы и встреч!

Я обрадовалась.

Солнечная погода держалась уже третий день. Мы решили поехать в парк, который представлял из себя огромный смешанный лес. Оставили машину неподалеку от входа и пошли пешком. Свежий воздух, прохлада деревьев, запах хвои и шишек создавали атмосферу детства, словно мы приехали в пионерский лагерь. Единственное, что раздражало и мешало общению, – это вечно булькающий Иркин мобильный.

– Ир, может, выключишь телефон? Невозможно сосредоточиться. Только начинаем говорить, опять то бульк, то звонит кто-то. Неужели это так неотложно, что не может подождать пару часов? Ты же сама говорила, что на сегодня у тебя все дела закончены.

– Ой, дорогая, вот и Шурик всегда ругается. Говорит, что во время отдыха – никаких звонков и переписок! Но ему-то легко, работа у него государственная, рабочий день закончился, и все. А моя не заканчивается. И отдых, и отпуск, все равно она тут как тут… Еще и дома куча дел, с ребенком чистота долго не держится, а для меня чистота в доме – самое важное! Вот и накапливается.

– Мне кажется, ты преувеличиваешь, – возразила я. – Зачем выдумывать так много забот? Тебе нужен лишний повод для беспокойства? Для чего? Ты какая-то задерганная стала, что происходит?

– Не знаю, сама не пойму… Иной раз ругаю себя, злюсь, что и к Шурику придираюсь, и Максика муштрую. Как будто все должно быть по-другому. Как будто правильно, что мужчина должен быть хозяином, стремиться к большему, женщину вести за собой, быть инициатором во всем, лидером. А не супруга его должна везде за собой тащить…

– Так не тащи! Как твой Александр может стать лидером и инициатором, если в вашей семье он «Шурик», а инициатор и грозный босс – это ты? Разве он не хозяин и ничего не делает? Ни к чему не стремится? О семье не заботится? Чего конкретно ты от него ждешь? Чтобы он стал таким же задерганным, как ты? Чтобы он не выключал телефон, пропадал днями и часами на встречах и за телефонными разговорами, как ты? Всего за несколько лишних тысяч к семейному бюджету. Это для тебя будет успокаивающим показателем, что он не лентяйничает? Он ничего не должен тебе доказывать. И как тебя «вести за собой», если ты все время стараешься обогнать «паровоз»? Ты же себя знаешь: бороться с тобой бесполезно, а пытаться быть ведущим – значит соперничать с тобой за привилегию бежать впереди.

Ирка выключила телефон, ее лицо стало серьезным и грустным. Мы молча шли по дорожке, каждая – погрузившись в свои размышления.

– После рождения Максика я стала особенно беспокойной. Казалось, не дождусь этой радости. Ты знаешь, какой ценой мне достался этот ребенок лишь к сорока годам… Но в нагрузку к радости материнства появилось и повышенное беспокойство. И за здоровье нашей семьи, и за счастье, и за сохранность, и за благополучие. Но получается, что я делаю все наоборот, разрушаю. А терпению Шурика можно памятник ставить…