Текст книги "Внеклассное чтение про Черного лорда"

Глава 7

Несмотря на пугающее пророчество белой магини, которая судила по своему печальному опыту, ничего страшного с Интентой не происходило. Дни шли один за другим, потом полетели – и вот она уже отметила, как первый месяц истек – и никто из двух коварных соблазнителей не проявлял к ней особого интереса. Чаще всего ей доводилось общаться с Амалией и леди Лизергейн, которая посетила одну ее лекцию и, найдя ее весьма интересной, смягчилась к новенькой окончательно – да так, что даже позвала к себе на чай.

Там, беседуя с ней о том, о сем, леди Мелиция дала молодой учительнице несколько очень интересных советов, которые Интента, воодушевленная одобрением обожаемой наставницы, стала внедрять на ближайших же уроках. Самым главным из этих советов, как ни странно, было напутствие вести себя посмелее и не ограничивать фантазии в том, как преподносить материал студентам.

Лорда Кетима Интента продолжала видеть ежедневно, но, как и до этого, он бросал пару слов, комплимент мимоходом, какую-нибудь шутку – и бежал дальше по делам.

Точно также он общался и с другими учителями, ничем не выделяя ее. Наоборот, по сравнению с некоторыми, даже обделял вниманием – и Интента с ужасом поняла, что ее это слегка задевает. Она невольно следила, как он ухаживает за другими женщинами, как соблазняет их, заметила даже момент его расставания с одной студенткой – то, какой она была возбужденной за день до, и то, как на девушке лица не было наутро после. Трудно не заметить, когда такое происходит с ученицей из твоего класса.

И даже несмотря на то, что Интента всей душой осуждала жестокость темного, она каждый раз испытывала легкое разочарование, когда он пробегал мимо и не замечал ее. Попробовав применить навыки созерцания, помедитировать на это глупое чувство, она с отчаянием поняла, что его корни лежат слишком глубоко – в женской сущности, выделяющей самого интересного самца из окружения, а также в пытливой природе ее мозга, любившего решать загадки.

А потому рассеять это просто так не удастся, осознала она – придется бороться, мучительно сражаться с этим каждый день и молиться, чтобы устоять.

Но был и еще один мужчина, привлекавший ее внимание, хоть и видела она его лишь однажды. Ректор не выходил у нее из головы, сколько она ни убеждала себя, что глупо так много думать о нем и, главное, о том, какое впечатление она сама на него произвела.

И все же не проходило дня без того, чтобы подобные мысли не тревожили ее – в основном благодаря тому, что невозможно было не слышать, как имя Черного лорда произносится то тут, то там – то студенты шепчутся, то преподаватели к слову поминают главного человека в академии. Кто-то боялся его и недолюбливал, кто-то – наоборот, считал дружелюбным и очень приятным человеком, а многие студентки были заочно влюблены так, что едва в обморок не падали при одном упоминании. И чем больше Интента слышала противоречивых отзывов, тем больше хотелось узнать, какой же он на самом деле.

Кроме того, принц Маркал даже раньше заочно вызывал у нее интерес и уважение. Он был одним из немногих людей в королевстве, чьи достижения никто не стал бы оспаривать – хотя бы потому, что они затронули почти всех жителей. Например, его закон о торговле вдвое расширил ассортимент в продуктовых магазинах в вотчине созерцателей, и каждый житель это почувствовал. Интента лично была признательна ему за появление в продаже своих любимых ведьминских настоек и эльфийских сладостей.

Второй раз они встретились на собрании преподавателей, две недели спустя после скомканного знакомства. Ректор, как выяснилось, практиковал такие встречи, чтобы обсудить программу, пожелания профессоров и вдохновить коллектив на новые свершения. И выступление его, действительно, было завораживающим – Интента вдруг поняла, что Черный лорд искренне горит идеей сделать из академии лучший вуз королевства. И от этого ей самой захотелось немедленно бежать в аудиторию и до последней капли отдать всю свою энергию на дело воспитания молодых умов.

А затем он дал слово леди Лизергейн, которая весьма жестко и насмешливо прошлась по промахам некоторых преподавателей, особенно остановившись на неудачном проекте трехнедельных занятий созерцанием.

– Чья это была идея, хотела бы я знать, чтобы у нас ведьма с любительским сертификатом преподавала углубленный курс созерцания за три, праматерь их, недели? – резко осведомилась Мелиция. Непроизвольно фыркнув, Интента зажала рот – правда, такое же сдавленное фырчание послышалось со всех сторон и от других учителей, не ожидавших ругательств из уст внешне чопорной Лизергейн.

Под строгим взглядом, которым декан обвела всю аудиторию, Интента едва не покраснела, но почему-то после этого ей снова захотелось фыркнуть, и она изо всех сил напрягла мышцы живота и глубоко вздохнула, чтобы сдержать смешок. Ее глаза от этих усилий слегка округлились и тут, как назло, она встретилась взглядом с ректором. Черный лорд с абсолютно невозмутимым лицом слегка приподнял бровь, но в следующую секунду тоже выпучил свои глаза, явно передразнивая ее. Интента не выдержала: у нее вырвался мучительный смешок, который больше походил на громкое икание после всех усилий по его сдерживанию – и ректор, очень довольный собой, улыбнулся.

Вспыхнув до корней волос, она опустила глаза и скосила взгляд на молодую ведьму, сжимавшую ладонями свой подол от нервозности. Девушка смотрела в пол и молча пунцовела – ей единственной приходилось невесело. Мгновенно переключившись на сочувствие, Интента справилась со своей смешливостью.

– Должен ли я повторить вопрос леди Лизергейн о том, чья это была идея? – вмешался Черный лорд, на лице которого уже не отражалось ни капли веселья, а лишь суровость, грозившая виновнику страшными карами.

– Моя, – пискнула преподавательница-ведьма, еще ниже опуская темноволосую голову.

Но, вопреки ожиданиям Интенты, ректор не стал делать ей выговора. Он, казалось, полностью удовлетворился полученным ответом и спокойно кивнул:

– Впредь будьте добры согласовывать свои творческие порывы с деканом и со мной. Леди Интента, у вас есть место в расписании? – внезапно осведомился он.

Вздрогнув, она округлила глаза, молча глядя на ректора – вот это прозвучало неожиданно. Все учителя обернулись, чтобы взглянуть на нее, и Интента невольно порозовела:

– Я осмелюсь заметить, что я преподаватель литературы, милорд. И никогда не…

– Но у вас профессиональный сертификат по созерцанию? И допуск к преподаванию для любителей? – нетерпеливо прервал ее лорд Маркал.

– Естественно, ваша светлость, с пятнадцати лет.

– В таком случае дайте нам консультацию: как вы считаете, кто лучше преподаст курс тем бедолагам, которые милостью магистра ведьминских искусств Зальтиар уже набраны и оплатили занятия – любитель без допуска или же профессионал с сертификатом преподавателя?

Интента снова скосила взгляд на ведьму. Руки несчастной дрожали, по щекам бежали крупные слезы. На вопрос, поставленный таким образом, другого ответа быть не могло. Преподавать созерцание непрофессионалу – смехотворная затея, особенно теперь, когда в академии появился урожденный созерцатель с полным курсом обучения за спиной.

– Я возьму этот курс, раз уж он уже набран, – сдержанно согласилась она после паузы. – Однако прошу сделать его длиннее, назвать вводным и больше не набирать студентов – у меня нет напутствия от Просветленного на преподавание созерцания.

– Благодарю, миледи, вы нас очень выручили. Студентам будет предложен трехмесячный курс за ту же плату, – с обворожительной легкой улыбкой сказал ректор.

Их взгляды на секунду снова встретились, и Интента зарделась – на этот раз от дружелюбия и выражения искренней благодарности в темных глазах.

Вечером после собрания она вдруг поняла, что опять думает о нем и в голову приходят странные фантазии, вроде того, чтобы Черный лорд пригласил ее на чашку чая в свой кабинет – скажем, обсудить программу курса по созерцанию. Когда Интента поймала себя на таких мыслях, ей стало не по себе. Почему ей так хочется обратить на себя внимание ректора? Почему она мыслит так примитивно – как и все прочие женщины, сходившие от него с ума? И как с этим бороться?

На следующее утро она засела за изучение своего расписания – в нем оставалось все меньше свободного места: теперь она вела литературу в четырех группах. Скоро новые занятия по созерцанию вытеснят все свободные часы, которые она пока еще могла проводить на уроках других преподавателей. Прощай захватывающие лекции по истории, практикумы по зельеварению и, конечно, изумительно интересное травоведение.

Интента никогда и не думала, что изучение свойств трав и рецептов всевозможных снадобий может так захватить ее – но магистр Вермар оказался прирожденным преподавателем, чего так сложно было ожидать от вампира. Даже его бесцветное сухое лицо преображалось во время занятий – словно загорался внутренний свет, которым он мог зажигать и студентов. И она стала ходить на его уроки так часто, как только могла.

Постепенно Вермар стал приглашать ее на чай после занятий – и они сдружились, к обоюдному изумлению. Вампир был поражен не меньше – как выяснилось, полнокровные прежде не входили в его близкий круг общения и он, также как Интента, не ждал, что это может случиться. Иногда, правда, ему приходилось тяжело – только теперь она испытывала искреннее сочувствие, а не отвращение в такие моменты.

Первый раз она почувствовала нечто подобное, когда решила прикрыть окно в классе, где они с Вермаром разговаривали после урока, обсуждая их общих студентов и занятия. Договаривая какую-то фразу, Интента потянулась к створке окна, но вампир неожиданно резко предостерег ее от этого, грубо перебивая:

– Нет, оставьте, миледи!

Удивленно замерев на месте, Интента широко раскрыла глаза, не сразу сообразив, в чем дело, но тут же заметила, как судорожно расширились и сузились его ноздри – и поняла: чем больше свежего воздуха в помещении, тем слабее он ощущает ее запах. Тем легче ему выдерживать ее присутствие, не истекая слюнями. В тот раз она ничего не сказала, но на следующий день, не выдержав, спросила:

– Как ощущается для вас мой запах, магистр Вермар? Это вроде жареной птицы, когда хорошенько проголодаешься?

Вампир удивленно посмотрел на нее, затем по его губам скользнула легкая улыбка:

– Я бы не осмеливался сравнивать вас с печеной куропаткой, миледи. Нет, – продолжил он, – Это как будто вы год вообще ничего не ели, и вдруг перед вашим носом появляется, скажем, поднос с пирожными. А там ванильные эклеры, взбитые сливки, шоколад, клубничное суфле…

Его глаза остановились в районе ее шеи, и девушку передернуло:

– Простите.

– Вам не за что извиняться, моя дорогая леди Интента.

– Кровь животных не помогает? – негромко спросила она.

– Это не то же самое.

На ее языке вертелись десятки других вопросов. Но она благоразумно решила воздержаться от них и осторожно перевела разговор на другую тему, в чем магистр ее охотно поддержал.

Наутро следующего за собранием дня она вознамерилась снова посетить урок Вермара, но в переходе из восточного крыла, в котором проживали почти все преподаватели, встретила ректора. Заметив его, она едва не споткнулась, изрядно смутившись. Ее словно пронзил удар парализующего заклятья – слишком часто за последние дни ей рисовалась подобная встреча в воображении, из-за чего даже стало казаться, что в реальности такого случиться не может. Теперь же это происходило, и она впала в ступор. Маркал шел ей навстречу и остановился в нескольких шагах, учтиво наклоняя голову:

– Доброе утро, миледи. Я как раз надеялся вас встретить, не уделите мне пару минут? – спросил он, сохраняя почти непроницаемое выражение лица с легкой улыбкой, смысл которой не поддавался расшифровке.

Интента наклонила голову и автоматически сделала изящный реверанс, про себя вознося благодарность мудрейшему духу за то, что в прошедшие выходные наконец-то смогла посетить магазины одежды с внушительной суммой на руках. И теперь на ней было приличное, по меркам Академии Затемнения, платье – фейский шелк, оригинальный рисунок, приятный глазу свежий зеленый цвет, который необыкновенно шел ей, придавая коже сияющий вид.

В этом наряде она не чувствовала себя нищенкой, стоя рядом с Черным лордом, один костюм которого стоил, безусловно, как целая самоходная карета. Ботинки лорда Маркала сияли, как темное волшебное зеркало, бархатный плащ, скользивший по полу, отливал такой мягкой матовой чернотой, в которую хотелось запустить пятерню. А шелковая рубашка выглядела так, словно это была и не ткань вовсе, а какая-то жидкость, заклятая искусным колдуном приставать к телу.

Оказавшись на расстоянии двух вытянутых рук от ректора, Интента невольно снова отметила про себя, какой он огромный. Но это не вызывало никаких неприятных эмоций в ней – пожалуй, наоборот. Теперь при ближайшем рассмотрении она нашла этого мужчину весьма интересным, хоть его внешность и не подпадала под общепринятые каноны красоты – ни изящества, ни худобы, ни аристократичной хрупкости костей. Главным его украшением, конечно, были умные глаза. Ей также приглянулся умеренно загорелый цвет кожи и красивые губы. Фигура, которая на фотографиях выглядела очень толстой, в реальности была лишь слегка полноватой и очень крепкой – или он изменился с тех пор, как она видела его фото в журналах? Тогда он еще жил во дворце…

– Миледи? – негромко спросил Маркал, предлагая ей руку. Интента пришла в себя и осторожно положила ладонь на сгиб его локтя, согласившись следовать за ним – и ректор неожиданно увел ее на какую-то боковую лестницу.

– Этот путь ведет в один из внутренних дворов, – заметил он, спускаясь по мраморным ступеням, изогнутым винтом, расширяющимся к низу. – Их в замке всего шесть, и только три открыты для всех желающих.

– Вы покажете мне секретное место, милорд? – весело улыбнулась она, глядя на него сверху вниз – Маркал спускался первым, как и предписывал этикет настоящему джентльмену, чтобы обеспечивать полную безопасность для леди.

– Можно и так сказать, – мягко улыбнулся он в ответ, слегка задерживая на ней оценивающий взгляд. – Я покажу вам оранжерею. У вас ведь нет сейчас урока?

– Э-эм… нет, – призналась она после секундного колебания.

– Означает ли это замешательство, что я нарушил ваши планы?

– Немного. Но я с удовольствием взгляну на вашу оранжерею.

– Так я и думал, – неожиданно ответил он, как только они оказались внизу, и Интента, не успев ничего сообразить, оказалась прижата к перилам.

– Что?.. – изумленно начала она, когда поняла, что ее свобода ограничена его руками, лежащими на балюстраде нижнего пролета.

– И как вы не побоялись оставаться со мной наедине, миледи? После всего, что вам рассказывали обо мне, – еле слышно, почти шепотом произнес он, глядя прямо в ее широко раскрытые от удивления глаза.

На миг ее что-то прожгло изнутри – это было чувство, не поддающееся никаким определениям, но частью его, безусловно, являлся шок от его абсолютно бесстыдного и нахального поведения. Интента выставила вперед руки и невольно положила их на твердую горячую грудь, обтянутую нежнейшим на ощупь черным шелком – он и впрямь был таким невесомо-мягким, каким казался на первый взгляд. А его мышцы, наоборот, – приятно твердыми. Тем временем Черный лорд подхватил прядь ее волос, намеренно отпущенную из прически, и намотал на палец. Его глаза остановились на ее губах.

– Вы… вы… – пискнула она и невольно задержала дыхание – ей показалось, что он сейчас поцелует ее, и все мысли мгновенно вылетели из головы, а ресницы сами собой опустились. Но стоило ей замереть со слегка приоткрытым ртом, как вместо поцелуя она внезапно получила легкий щелчок по носу, и до нее донесся его смех:

– Вы забавная, леди Интента.

Мгновенно распахнув глаза, она не могла поверить тому, что видела – Черный лорд смеялся над ней. Он уже не удерживал и, без сомнения, не имел намерения ни целовать ее, ни касаться – по крайней мере, теперь, когда он понял, что она была бы не против. В мгновение ока ее щеки залила такая густая краска, что кожу стало щипать. Охнув, Интента подобрала юбки и бросилась вверх по лестнице, сгорая от стыда.

– А как же оранжерея, миледи? – издевательским тоном крикнул он вслед, пока она летела вверх по лестнице.

Споткнувшись на одной из ступеней, она так больно ударилась щиколоткой, что на глазах выступили слезы, но продолжала бежать вверх по лестнице до тех пор, пока не оказалась вне зоны его досягаемости – а затем опрометью бросилась в западное крыло – в академию. Ей хотелось скорее оказаться в безопасности среди людей, хотя за ней, разумеется, никто не гнался.

Глава 8

Весь день она провела в смятении, лишь к вечеру немного успокоившись. Это был, наверное, первый ее день в академии, когда Интента совершенно не думала о лорде Кетиме и с огромным трудом могла сосредоточиться даже на уроках. А все мысли ее вертелись вокруг неразрешимых вопросов: почему с ней сработал такой простенький фокус? Почему она так легко дала себя обмануть? И почему, помоги ей многомудрый дух, она хотела, чтобы он ее поцеловал? Ведь она на самом деле хотела…

Обидно было до слез, до соплей. Почувствовать себя такой же дурочкой, как семнадцатилетние студентки, разваливающиеся на части наутро после «той самой ночи» с одним из этих прохвостов – о, это вовсе не льстило ее самолюбию. А раздутое эго, обнаружившееся так очевидно и так болезненно, совершенно не льстило ее статусу созерцателя. Она-то, дура, думала, что уже обрела почти полное смирение – и тут нате. Целый день бесновалась словно молодая ведьма – мысленно представляла, как душит мерзавца голыми руками или, наоборот, уничтожает холодными язвительными репликами.

Вечером она даже не стала пить чай с Амалией, как обычно, – сразу ушла в свою комнату и засела за еженедельные письма родным, которые отправляла по старинке через волшебную сеть: в ее семье не любили видео и звуковых сообщений. Отдельный большой свиток Интента приготовила для письма Просветленному, чтобы попросить помочь добрым советом. Ей хотелось подробно описать все, что она чувствовала, и как боролась весь этот месяц, как испытывает теперь полное замешательство и чувство своей ничтожности.

А, может быть, ей сдаться? Замерев с пером в руке, Интента откинулась на спинку кресла, пораженная внезапной мыслью: а что, если задание Просветленного не в том, чтобы год работать и вступать в заведомо проигрышную борьбу с темными, а в развитии смирения? Мог ли он ждать от нее другого – что она перестанет сражаться с невообразимо сильным врагом и, преисполнившись кротости, покинет академию сразу, как почувствует свою слабость?

Но ведь не зря же он обозначил срок, одернула она себя – год и один день. А Просветленный всегда говорил ученикам, чтобы не искали подтекстов и туманных смыслов в том, что он говорит. Сказал: работать год, значит – год. Сказал: будет помолвка, значит, она будет.

Переведя дух, Интента вернулась к письму. Нет, она все делает правильно. Просто в какой-то миг почему-то показалось, что это будет легко. И только в этом была ошибка. Ей действительно следовало послушать Амалию и не проявлять такую самонадеянность.

Ей как-то надо вызвать к жизни свои поблекшие мечты. Они ведь были такими яркими прежде: она и тот, кто предназначен ей судьбой. Конечно, созерцатель, с чистым ясным взором, близкий к Просветлению. Тот, кто может взять ее за руку и повести за собой, кто всегда будет нежен и снисходителен. Умен, добр, силен, полон жизни и мягкого юмора, теплоты и любви к ней и их детям.

И как только она позволила затмить этот светлый образ какому-то там Черному лорду, персонажу бестолковых книжонок? Это же абсурдно – принц Маркал корчит из себя невесть что, словно павлин, и она повелась, как глупая девчонка, и на что – на черный плащ, шелковую рубашку и твердые мышцы под ней. Стоило ли ей столько лет обучаться созерцанию и взгляду вглубь человеческой натуры? А ведь она даже не созерцала его ни секунды, ни в первую, ни во вторую встречу, – так была взволнована оба раза.

Жутко разозлившись на себя, Интента вскочила, меряя шагами комнату. С завтрашнего дня она больше не станет потворствовать их затеям. Ни темный лорд, ни черный, ни малиновый в горошек больше не отыщет малейшей бреши в ее непроницаемой защите. Она ждет своего созерцателя и отныне будет верна ему так, словно уже встретила этого человека и обручилась с ним. И это не может не спасти ее. Потому что больше спасать-то ее, в общем, нечему.

Выходя на следующее утро из своей комнаты, Интента была преисполнена решимости и воинственности. Полночи не спав, она прокрутила в своей голове вариантов пятьдесят возможных диалогов при встрече с ректором. «Ах, это снова вы? У меня дела» – и она, подняв подбородок, уходит. «Доброе утро, милорд. Нет, пожалуй, мне ваши извинения ни к чему. Прошу меня извинить, мне пора на урок» – и она уходит, гордо выпрямив спину. «И по-вашему, милорд, эта шутка смешна? Тем, кто смеется над другими, не стоит хотя бы носить одежду из детских книг», – и она уходит, яростно сверкнув взглядом.

Не готова Интента оказалась лишь к одному повороту событий – как ни странно, ей и в голову не пришло, что на другой день ректор не встретится на ее пути. Казалось, он непременно объявится – либо с извинениями, либо с дальнейшими издевательствами, либо с попыткой снова заманить куда-то, сделав вид, что ничего не случилось. Но сколько не выглядывала она его в коридорах и аудиториях, в учительской гостиной и во внутреннем дворике – он за весь день так ни разу и не появился. Зато вокруг беспрестанно крутился лорд Кетим с бесцеремонными шуточками, выводящими из себя.

– Ваша новая шляпка очень идет вам, а цветочки на ней просто прекрасны, миледи, – заметил он утром, проходя мимо, но стоило Интенте с благодарной улыбкой принять комплимент, как он прибавил, – но как часто ее надо поливать?

– Приходите с лейкой через два часа, милорд. Я буду вас ждать с нетерпением, – парировала она, гордясь своей невозмутимостью, но через пару минут, сделав такие же сомнительные комплименты паре студенток, темный маг вернулся к ней:

– А что, леди Интента, мне правду говорят, будто вы скоро станете счастливой невестой?

Застыв на месте, широко открыв изумленные глаза, и не в силах даже скрыть легкий испуг, она воззрилась на лорда Кетима. Это был ее главный кошмар – что он знает о предсказании Просветленного, что она все же проговорилась в карете. Но ведь до сих пор он ни словом не дал понять, что знает… о задании Лилайта – да, но не о будущей помолвке.

– Судя по вашему взгляду, мне не врут, – весело поддразнивал темный. – Так что, магистр Вермар и впрямь раскочегарился? Его сухая темная душонка горит, как у юнца? Признайтесь, миледи, вы – коварная соблазнительница.

Магистр Вермар. Он про ее дружбу с вампиром – как только это до нее дошло, нахлынувшее облегчение оказалось еще сложнее скрыть, чем первоначальное изумление, но Интента буквально совершила невозможное, усилием воли взяв себя в руки за пару мгновений, и скрыла замешательство новой улыбкой:

– Я очень коварна, лорд Кетим, вы даже не представляете – как. Возможно, вам стоит держаться подальше, – заговорщически прошептала она, прожигая его ледяным взглядом.

– Напротив, я весьма заинтригован, – с мягкой улыбкой парировал маг, не обращая ни малейшего внимания на ее эмоции и язвительность. – Но не буду вас отвлекать перед началом уроков. Приятного дня.

После этой беседы Интента уходила на урок, наивно полагая, что не может быть раздражена больше. Однако после обеда это заблуждение было развеяно появлением лорда Кетима с большой лейкой в учительской гостиной. На глазах у изумленных педагогов он шел к ней, так мастерски копируя разлапистую поступь садовника, что многие тут же покатились со смеху. И только Интенте было не весело – то ли после вчерашнего, то ли в целом из-за постоянного подспудного напряжения у нее сдали нервы, и она, подхватив юбки, пулей вылетела из учительской, не желая каким-либо образом поддерживать эту странную забаву.

– Но так нечестно, миледи, я же старался. А эта лейка, между прочим, тяжелая, – крикнул ей вслед лорд Кетим, и это было так похоже на то, как кричал ей вслед Черный лорд накануне, что она вдруг поняла – кто-то из них явно учился у другого. И, учитывая заметное старшинство темного, учеником был, конечно, принц Маркал. Ее возмущение достигло предельной точки кипения и стало так велико, что она в ту же минуту приняла твердое решение действовать, что-то противопоставить этому произволу темного мага – чего бы это ей не стоило.

К вечеру она ощутила сильную усталость – волнения прошедшего дня забрали всю энергию, и когда Амалия предложила попить чаю у нее в комнате, Интента была вынуждена отказаться, второй день подряд.

– Ты выглядишь взвинченной, – осторожно заметила белый маг, внимательно поглядев на нее. – Возможно, тебе нужно хорошенько отдохнуть.

– Это правда, – с улыбкой и благодарностью ответила она. – Я очень устала.

– Я уеду на каникулы домой в конце недели. Надеюсь, мы успеем с тобой еще попить чай и поболтать до этого, – добавила Амалия. – Скучаю по нашим занятиям.

– О, как же жаль, что ты уезжаешь! Конечно, успеем, – эмоционально заверила Интента. – Может, завтра? Я освобожу вечер – мы позанимаемся и поболтаем всласть.

– Конечно, – согласилась Амалия, порывисто обняла за шею, словно ребенок, и тут Интента заметила в ней какую-то скрытую грусть. С ее подругой что-то происходило.

Пообещав себе обязательно поддержать Амалию назавтра, какие бы трудности у нее не возникли, она ушла к себе в комнату, быстро умылась и забралась в постель. Но сон не шел. В голове все крутились язвительные голоса двух лордов наперебой: «А как же оранжерея, миледи?… Так нечестно, я же старался».

Через пару часов, когда яркий лунный свет залил всю комнату, а Интента устала от придумывания остроумных ответов на воображаемые каверзные вопросы обоих мужчин, она села на кровати и попыталась применить дыхательные успокоительные практики. Но они не помогали. Точнее частично это сработало, потому что глаза стали слипаться и засыпать, но что-то внутри продолжало клокотать, голова была ужасно тяжелой от мыслей, и она точно знала, что не уснет, если снова ляжет прямо сейчас – только намучается.

И тут Интенту осенило – дома, если требовалось быстро успокоиться перед сном, она просто шла на кухню, выпивала стакан теплого молока с чем-нибудь сладким и тут же погружалась в полное умиротворение. Именно это ей и было сейчас нужно – конечно, ведь стоило подумать о сладком, как прямо перед глазами возникла огромная душистая свежеиспеченная ватрушка и величаво поплыла в воздухе. А за ней – рассыпчатое шоколадное печенье и даже ароматное пирожное с клубничным кремом. Будь она ведьмой, с таким-то воображением, уже наколдовала бы себе целый поднос с десертами. Но этого созерцающая не умела.

Сглотнув слюну, она принялась натягивать одежду. Конечно, в учительской столовой, где питались все профессора, в ночное время никого не найдешь, но прямо здесь, в западном крыле, есть еще и хозяйская гостиная, где дежурят горничные – однажды она уже спускалась туда поздно вечером за стаканом воды. Наверняка у них можно попросить и что-нибудь еще, рассудила Интента: не пирожное с кремом, конечно, но, может, печенье с молоком ей дадут?

Набросив легкое домашнее платье, которое обычно носила лишь в комнате, а поверх – мантию, она вышла наружу и быстро спустилась вниз. Кругом царила непривычная тьма, стены лишь немного подсвечивались волшебными свечами – там, где висели картины с видами местной дикой природы, портретами прежних владельцев – темных магов и лучшими пейзажами из других вотчин. Интента рассматривала их внимательно в первые дни, когда у нее было много времени на прогулки по замку и окрестностям, и нашла весьма симпатичными.

Ей понравилось, что новоиспеченный лорд Мерсье не стал завешивать все стены древнего замка, искони принадлежавшего темным, портретами королей, королев и принцев из своего рода – заметно было его желание сохранить историю. Немного портретов королей повесили только в библиотеке – а чаще всего на стенах замка встречались местные пейзажи, натюрморты или художественные сцены с известными историческими персонажами из местной же знати.

Или же это плохой знак? Возможно, он в ссоре со своей семьей, не зря же он сложил все свои регалии и переехал из королевского дворца на край света, в вотчину темных? Может, это лорд Ульрис им вертит как хочет, потому все кругом так и выглядит? Гадая о том, какова на самом деле личность лорда Маркала, Интента добралась до широко распахнутых дверей в слабо освещенную гостиную и едва не натолкнулась на горничную в аккуратном белом переднике и чепце, выходившую навстречу с подносом.

– Простите, миледи, – извинилась первой та, делая книксен с подносом в руках.

– Ох… И вы меня тоже, милая, – улыбнулась Интента.

– Желаете чего-нибудь, миледи?

– Да. Молока и чего-нибудь сладкого. Можно мне шоколадного печенья или чего-то вроде этого? – с надеждой осведомилась она у девушки.

– Конечно, леди Интента. Принести вам в комнату или подождете здесь?

– Конечно, подожду, – с готовностью улыбнулась она, не желая создавать лишние трудности девушке – дома у них не было слуг и до сих пор ей было неловко просить горничных и лакеев о чем-либо. Если бы у нее был выбор, она бы сама разогрела себе молока и нашла печенье на кухне – но, увы, в замке Мерсье не было принято, чтобы кто-либо, кроме поваров и горничных, заходил туда.

Все то время, что она разговаривала с горничной, Интента почему-то ожидала, что гостиная окажется пуста в этот поздний час, но стоило ей сделать шаг внутрь, как она поняла, что ошиблась – и тут же пожалела о том, что согласилась подождать, ибо в комнате удобно расположился хозяин замка с книгой в руках. Перед ним стояла огромная дымящаяся чашка, при взгляде на которую она с большим опозданием поняла, что горничная не просто так бегала с подносом.

Замерев на пороге, она созерцала Черного лорда и мучительно боролась с желанием сбежать, пока он не поднял головы от книги. Но в следующую секунду, все так же не отрывая глаза от строчек, он промурлыкал каким-то утробным голосом:

– Шоколадное печенье… мммм, так миледи – сладкоежка. Вы определенно на верном пути к наслаждению, но не совсем.

– Простите? – автоматически спросила она, еще не успев осознать ни смысл его слов, ни отреагировать на невежливость, которую лорд Маркал, безусловно, проявил намеренно – принц крови не мог не знать, что разговаривать с людьми, глядя в книгу, бестактно. Не говоря уже о том, что он и не подумал подняться, когда она вошла.